Отрывок из книги
Здесь, на планете Кома, по ночам лишь угольный мрак, уютный и привычный. Простой и понятный настолько, насколько чуждой ему казалась мечта многих увидеть звезды так, как в теории происходит где-то там далеко. И сейчас, в этот крайне непростой день, он как никогда рад наблюдать знакомую тьму, а не какие-то точки на небе, чье еле заметное волнение указывало бы на течение времени. Времени, что в кромешной тьме будто бы замирало, и пусть и ненадолго, но даровало ему передышку в независимости от контекста. День и ночь, тьма и свет, добро и зло – он любил эту понятную простоту, оттого и ценил то ли изоляцию, то ли потерянность их солнечной системы ИМБ во Вселенной. Но было еще кое-что, столь же личное, сколь более важное, чем всякая переусложненная и бесформенная философия запутавшегося ума, и это – дом. В памяти обитал удивительный момент: на его пятый день рожденья дедушка показал редкие фотографии возведения Монолита – индустриальной колонии, ставшей городом для сотен тысяч человек за какие-то сто последних лет. На снимках были поразительные космолеты, транспортирующие не только монструозные строительные машины удивительных форм, но и колонистов, ставших первым поколением в освоении самой большой планеты ИМБ, куда они прибыли с Опуса – столицы по другую сторону солнца. Сначала построили здание больницы в десять этажей. Большое, простое и надежное, оно было названо в честь Перната – основателя и лидера, прожившего почти до ста лет. А потом началось возведение того, что называли блоками: по две сотни этажей каждый, на равном расстоянии от четырех сторон больницы возвышались квадратные массивные здания жилого многофункционального профиля. И вот посреди пустыни, на твердой и надежной поверхности, Монолит пустил корни. Ныне, спустя десятилетия после знакомства с этой историей из уст деда, он смиренно ждет. Ждет, когда привычная тьма начнет медленно рассеиваться, позволив ему узреть родной Монолит.
Прохладный ветер ударил в лицо, боль промчалась по всем мышцам, а зловонье лишь подтвердило скорое начало нового дня. Восход плавно обрисовывал пейзаж, раскрывая вид Монолита с позиции, которую он занял по собственному решению, что, в свою очередь, символично, потому что он находился тут в последний раз именно в тот день, когда город пал. Четыре блока символизировали человеческое величие над необузданной природой ровно до момента, когда западный был отдан в жертву для отчаянной попытки победить врага… С того дня вместо двух сотен этажей торчит уродливый обрубок этажей в тридцать от силы. Северный и восточный блоки уже давно заняты той животной стихией, что стала естественным врагом для всех людей на этой планете. Южный блок, который был правительственным, занят лишь смертью, постепенно разваливаясь на куски, выгоревший изнутри, почему-то все еще тлеющий, словно медленный таймер, ведущий обратный отсчет…
.....
– Не кажется, – ответил Менард. – Ты почему без шлема?
– Пришлось снять, чтобы решить проблему, которая требовала забрать Наставника живым, и, как вы все видите, я ее решил. Но тащили вы его не зря. В процессе вскрытия очень хитрого замка, который требует не только пароль, но и сетчатку глаза, я нашел другую проблему… хотя, может, и не проблему. – Молодой и бойкий Рим кинул Айзеку небольшую коробочку, внутри которой тот увидел маленькие таблетки. Рим же продолжил: – Пока я искал способ обойти замок, нашел спрятанный под полом контейнер, внутри которого было три десятка таких вот коробочек. Вроде бы фигня, но еще там был список из десяти человек с нормировкой доз, роста, веса и разных показателей, причем даты старые. Но есть еще кое-что, там же я нашел запас самой обычной еды, точнее, часть, которая осталась. И это не наша еда.
.....
