Отрывок из книги
Сегодняшний его бизнес был связан со скупкой и перепродажей раритетов искусства, оказавшихся по воле случая в «белой» Африке. К сожалению, в то самое время там шли серьезные политические процессы, заставляющие бурлить, порой, весь черный континент. Непосредственное соприкосновение с местной жизнью и культурой, как бы изнутри, не сопоставимо с работой из-за ограды посольства или торгового представительства.
Через какое-то время он начал сам понимать, кому реально нужна помощь, в кого стоит вкладывать деньги. А, где немотивированное политическое вымогательство. Бессменным его проводником по этим крутым и острым скалам человеческих отношений была первая серьезная африканская увлеченность. Его бывшая соотечественница, Белена Здашко. Она же была одним из руководителей и номинальной совладелицей со стороны африканцев в совместном с российской стороной бизнесе. Бывшая жена, одного из черных политических лидеров этой южноафриканской страны, она стала талисманом успеха совместного дела. Но ничего вечного нет. Как-то так получилась, что со временем каждодневная работа, несмотря ни на что, охладила их пыл влюбленности. А тут и господин случай привнес сюрпризы. У Фредерика, свояка Белены, старшего брата ее мужа, погибшего в автокатастрофе, умерла жена. Памятуя о старых симпатиях и местных традициях, он стал свататься к русской. Либо в силу сложившихся обстоятельств, либо просто из-за желания щелкнуть бывшего возлюбленного по носу, она согласилась. Может в последующем, это было и к лучшему. Белена как будто предчувствовала, что скоро в стране начнутся придирки к бизнесу белого населения. На фоне передела земельной собственности в Зимбабве, очень многие белые фермеры вынуждены были в скором порядке покидать насиженные места. Порой, черные ветераны освободительной войны за независимость не давали им и получаса, чтобы убраться с фермы. Зная об этом, фермеры и их семьи убегали в чём есть. Казалось, что еще недавно люди сидели в своем доме-крепости и пили чай. Тепло чайника не успевало улетучиться, а людей выгоняли на улицу без всего. Кому что-либо доказывать было бессмысленно. Уже позже встречаясь за чашкой кофе в кафе со знакомыми фермерами, Егор слышал причитания и возгласы о том, что эти изверги съели от голода любимого жирафа или антилопу, или зебру. Земли для разведения животных были неотъемлемой частью любой серьезной фермы, от которой питался весь район. Рабочие места, городок с инфраструктурой для черных, поликлиники, больницы, школы, культурные и социальные центры, всё существовало это на налоги с деятельности фермерского хозяйства белого человека. В те дни ходили гротескные анекдоты о черных ветеранах и фермерах. Егор хорошо запомнил один из них. «В добрые мирные времена заходит простой африканец в бар: “Мне пиво, пожалуйста”, – обращается он к бармену. Тот отвечает: “С Вас тридцать центов”. Заходит в бар ветеран африканский освободительной войны и просит: “Мне пиво”. Бармен отвечает: “С Вас десять центов”. Заходит белый фермер в тот же бар. “Мне пиво, пожалуйста, сэр”, – просит он. “С Вас три с половиной доллара, сэр”, – отвечает бармен. Времена бурного передела белых фермерских угодий. Заходит в бар простой африканец и просит: “Мне пиво”. Ему отвечают: “ С Вас два доллара”. Заходит в бар африканский ветеран и тоже просит: “ Мне пиво”. Слышит ответ: “С Вас два доллара”. У них вопрос к бармену: “Как же так, резко выросла цена”. Бармен не заставил себя долго ждать: “Так фермер же перестал пить пиво”».
.....
Знакомые африканцы Егора были свидетелями дележки имущества с очередной белой фермы, подвергшейся вандализму. Самого фермера избили до полусмерти, так он упирался и отстаивал свои конституционные права. В больнице, куда его привезли чуть живого, не оказалось необходимых лекарств, через несколько часов фермер умер. Во время операции изгнания хозяина фермы бандиты, обыскивая дом, наткнулись на окаменелые артефакты, лежавшие в отдельной большой коробке и аккуратно перемотанные чистой тряпкой. Ничего не подозревавшие ветераны-агрессоры свалили это все в кучу у сарая фермерского дома. Они не могли и представить, что вместе с камнями они выбросили и замотанные в тряпицу рисунки какой-то церкви, эпохи раннего Ренессанса. Работы приблизительно датировались срединой пятнадцатого или началом шестнадцатого века. Было установлено, что фермер, живший там уже седьмое поколение, вел хозяйство один. У него не было ни жены, ни детей. Помогала ему по дому старая черная служанка, которая была у него и за управдома, и за единственную женщину. Африканка не знала, что босс хранил в коробке. Ни о каменных осколках, ни о рисунках она ничего не слышала. “Существует очень интересная и привлекательная история”, – продолжал повествование Егор, -“Примерно с девятого века н.э. уже существовали свидетельства заселения достаточно развитой культуры в империи Мунхумутапа, располагавшейся на юге африканского континента. Столицей этой империи был город, развалины которого ныне известны как Большой Зимбабве или в переводе с местного «каменные дома».
В середине пятнадцатого века там появились первые португальцы, которых, помимо открытия новых земель, интересовало золото. Ходила легенда, что один из капитанов португальского отряда первооткрывателей носил с собой в качестве реликвии не большой рисунок-план не построенной еще церкви. Рисунок был подарен ему другом, неким Д. Бутак. Друг, перед отправкой капитана в дальние дали, подписал этот рисунок в правом нижнем углу на добрую долгую память. Капитан не хотел уезжать, но будучи не богатым и собиравшимся жениться, был вынужден предпринять это опасное путешествие. Потому как для согласия ее родителей на их свадьбу требовались серьезные средства. Заработать их можно было только в походе. В знак верности, любви и памяти, ожидающая его на берегу, возлюбленная приняла обет молчания. Попав на территорию столицы Мунхумутапа, капитан столкнулся с тем, что увидел, как местные племена использовали золото без особого пиетета. Аборигены с удовольствием обменивались поделками из этого драгоценного металла на какие-либо безделушки, предложенные португальцами. Было странно и смешно, когда в зависимости от размера безделушки, черные туземцы предлагали аналогичного размера золотые изделия. В походе вещевой мешок капитана поизносился, ему нечего было предложить в обмен на золотые статуэтки. Но возвращаться с пустыми руками, когда его коллеги и подчиненные набивали карманы золотом, было непростительно. Тогда-то и решил он развернуть рисунок, подаренный ему другом. Не знаю, сохранила ли девушка ему верность и нарушила ли обет молчания”, – ехидничал Егор, -“ но взамен рисунка капитан получил предложение местного короля взять в жены его третью женщину и несколько золотых блюд. Видно такое серьезное впечатление произвел на местного вождя этот кусок бумаги с чертежами. Отказываться от подарков было не только не вежливо, но и смерти подобно. Отряд разведки португальцев был малочислен. Пришлось капитану взять на себя все грехи своей жадности и остаться. Зато солдаты смогли спокойно направиться в сторону, откуда пришли. Как сложилась дальнейшая судьба капитана неизвестно. Говорят, он был счастлив в браке с третьей женщиной местного короля. У них народилось много детей. Не знаю, стал ли он его советником, но известно, что по подаренному другом чертежу церкви, капитан, якобы, вырезал из железного дерева небольшую точную ее копию. Эта церквушка всегда находилась у капитана в доме, где он и молился своему богу. Позже она передавалась из поколения в поколение как память о первых белых людях, вступивших на землю юга Африки”, – Егор замолчал. Завороженные его рассказом британцы долго не могли довериться услышанной истории, но версия стоила, чтобы быть озвученной. “Джордж, откуда у Вас такой английский язык? У меня ощущение, что мы росли в соседних дворах,”– сделал комплимент рассказчику Патрик. “У нас в школе были хорошие педагоги, вы, должно быть, знаете, что система советского среднего образования была самой лучшей в мире”, – парировал Егор. Он не стал уточнять о какой английской спецшколе шел разговор. Роман тоже держал язык за зубами. Они уже давно договорились с другом придерживаться определенной жизненной легенды. Просто Егор когда-то был дипломатом, но настали другие времена. “Джордж, а, что стало позже с подарком друга?”– интересовались гости. “Выброшенная груда окаменелостей, завернутых в тряпицу, и была остатками копии церковного храма. Сам рисунок еще раньше был смазан каким-то настоем трав, отчего стал темнее и жестче. Даже больше напоминал твердую доску, чем бумагу”, – окончил историю бизнесмен.
.....
