Читать книгу Избранный - Николай Аркадьевич Липкин - Страница 1

I

– Стопэ, стопэ!

Раздвигая закрывающиеся двери, один за другим в лифт влетели два парня в спортивных костюмах, за ними – высокий, крупный мужчина с черной бородой и необъятным животом. Вскинув вверх руки и втянув в себя живот, бочком, изящным движением заправского «тангеро» он пропихнул свое большое тело в сужающуюся щель между створками лифта.

– Опаньки, успели! Спасибо, что подождали! – расплылся в улыбке один из парней.

Даша натянуто улыбнулась им самыми кончиками губ. Парень стал изучать кнопки, выбирая нужный этаж.

– На десятый нажмите, пожалуйста, – попросил Игорь. С двумя бумажными стаканчиками обжигающего кофе в руках самому сделать это было проблематично.

Парень нажал кнопки десятого и одиннадцатого этажей.

– А вам, девушка? – спросил он у Даши.

– Мне тоже десятый.

Двери лифта почему-то снова открылись, затем стали медленно закрываться. Сначала показалась женская рука в широком меховом рукаве. Створки дверей, наткнувшись на препятствие, стали открываться обратно. Тяжелой поступью в лифт вплыла дородная женщина в длинной золотисто-рыжей шубе и пышной меховой шапке, сдвинутой на затылок. Лицо ее, и без того красное, широкое, просто лоснилось от пота, ручейками стекавшего по вискам, щекам, шее за меховой воротник. На гигантской груди россыпью возлегали многочисленные золотые украшения. Взором, полным негодования, она окинула присутствующих, явно подозревая их в желании уехать наверх без нее. Дама близоруко уставилась в кнопочную панель, после некоторого раздумья нажала второй этаж. Резко, демонстративно повернулась спиной ко всем, задев при этом Игоря, он едва не пролил кофе. Двери лифта закрылись, кабина тронулась и… тут же остановилась. Почему-то сразу же всем стало понятно, что лифт встал основательно, намертво.

– Твою ж мать! – тихо, но весьма отчетливо выругалась Даша.

В новом здании в Боровлянах, где Игорь недавно купил себе помещение под офис, с лифтами была вечная проблема. Их было всего два – в правом и левом крыльях. Застройщик обещал сдать дом в марте, сдал в конце августа. Первые два месяца лифты не работали вовсе. То есть, как пояснял застройщик, они были в рабочем состоянии, но не было разрешения на их запуск. Включали их только по большой просьбе кого-либо из арендаторов, чтобы поднять на этаж мебель и оргтехнику, и не более чем на два-три часа.

Наконец, лифты все-таки запустили. Две недели абсолютного блаженства для Игоря и его сотрудников! Потому что по два-три раза в день подниматься-спускаться с десятого этажа – то еще удовольствие! Но пришел проверяющий из Госпромнадзора и опечатал лифтовые шахты. Оказывается, по новому положению в штате товарищества собственников здания должен быть свой лифтер. Без этого эксплуатация лифтового хозяйства запрещена. А товарищество собственников не было еще создано, потому что собственники и арендаторы не хотели въезжать в здание с неработающими лифтами. Получался замкнутый круг. К счастью, председатель официально еще не созданного товарищества нашел все-таки выход из положения: заключил договор подряда с лифтером из соседнего точно такого же офисного здания. Получили необходимые разрешения, лифты снова запустили в эксплуатацию. И начались бесконечные поломки. Работали лифты в лучшем случае попеременно, либо в правом крыле, либо в левом.

Офис Игоря находился в левом крыле здания. Припарковав машину, он звонил Ирочке – своей секретарше, выяснял, на каком из лифтов можно будет сегодня подняться наверх. Ирочка в офисе появлялась раньше него. Пунктуальность, наверное, была ее единственным положительным качеством как работника, оставшееся с былых времен. Каждое утро на работу ее подвозил нынешний бойфренд, с которым они съехались уже три недели как.

Случалось, что, пока Игорь припарковывал машину и покупал кофе себе и Ирочке, указанный ею лифт ломался. Приходилось идти в другое крыло. Игорь совершенно не исключал вероятности того, что Ирочка специально направляла его к сломанному лифту. С того времени как они переехали в Боровляны, она непрестанно ему выговаривала: «Мало того, что переехали за город – к черту на кулички, пять километров от кольцевой, – так здесь, оказывается, та еще деревня! Ни магазинов нормальных, ни ресторанов. Транспорт сюда не ходит».

«И какое ей дело до транспорта?» – думал Игорь. Судя по ее рассказам, последний раз на автобусе Ирочка ездила, наверное, еще в школе, классе в шестом, когда отец попал в аварию и разбил машину!

«Так еще офис выбрал аж на десятом этаже! – нудила она. – Лифты эти дурацкие! Сам бы попробовал хоть раз на каблуках на десятый этаж подняться! И зачем только надо было покупать офис именно здесь?» Хотя изначально идея покупки этого офиса принадлежала именно Ирочке.

В то время они встречались. Ничего особенного. До пошлости обыденный служебный роман директора со своей секретаршей. За пять лет работы они четырежды сменили один арендованный офис на другой. Истории начинались и заканчивались всегда одинаково. Договаривался о цене, делал ремонт за свой счет. Перевозил вещи, людей, расставлял мебель и оргтехнику, настраивал интернет и телефоны. Обживались на новом месте. Появлялся арендодатель. Оценивал, насколько хорошо они устроились. И начиналось… Шантаж и причитания. «Арендная ставка по городу растет. А я вам плату уже полгода не поднимал. Надо бы поднять. Я понимаю, что мы договаривались… И цену с вами фиксировали. Но вы же меня тоже поймите… Все течет, все меняется. Я и так пошел вам навстречу, когда вы въезжали. Жизнь дорожает, посмотрите, что в магазинах творится! Ай-я-яй! Вы практически разоряете меня своей мизерной оплатой!» И нет правильного решения: согласишься на увеличение арендной платы – через полгода все по новой. Стенания и вымогательство. Не согласишься – выгонит без зазрения совести. Найдет новых арендаторов, таких же доверчивых лохов.

В один прекрасный момент Игорю до чертиков надоело мыкаться, переезжая с места на место. Решил для себя: с первых же свободных денег куплю себе свой собственный офис! В городе, даже в микрорайонах, цены на помещения под офис в то время просто зашкаливали! В интернете наткнулся на объявление о строящемся в Боровлянах новом офисном здании. Цена почти в два раза меньше, чем в Минске. Решил съездить с Ирочкой, посмотреть на место. Ей неожиданно понравилось.

– Совсем недалеко! От нашей квартиры двадцать минут на машине! Свежий воздух! – восхищалась она. – А какой вид из твоего кабинета! Будем здесь трахаться вечерами, прямо на подоконнике…

Последний аргумент, конечно же, оказался весомее других. Вид из кабинета действительно был неплох. Окна выходили на рапсовое поле – брызжущий ярко-желтыми красками цветущий ковер. Позади высокая сплошная стена густого темнозеленого леса. В солнечный безоблачный день на фоне голубого неба все было таким сочным, четким, ярким, что легко можно было представить себя находящимся внутри диснеевского мультфильма. Под осень, правда, приехали трактора и закидали все поле навозом. Свои сотрудники как-то обвыклись, попринюхались, но на приходящих посетителей запах действовал огорошивающе.

Ирочка на десятый этаж почти всегда поднималась по лестнице. Сама мысль о том, что она может застрять в одном из лифтов, приводила ее в состояние панического ужаса. Как только они окончательно переехали в новое здание, первое время все разговоры у нее так или иначе сводились к пересказам местных сплетен. Ирочка только что слышала в кафе или в магазине, как кто-то буквально вчера вечером спускался в лифте, застрял и просидел там целую ночь. А на прошлой неделе в лифте застряла целая компания, пожилому мужчине стало плохо, что-то там с сердцем. Скорая приехала быстро, но лифт никак не могли открыть. Мужчина так там прямо в кабине и скончался. «Мужику-то ладно, помер и помер, а представляешь, тем, кто с ним в лифте ехал, с покойником вместе в такой тесноте находиться?» – ужасалась Ирочка.

Боязнь лифтов Игорь списывал на психологическую травму, полученную Ирочкой в подростковом возрасте. Как-то, разоткровенничавшись, она рассказала, что, когда ей было шестнадцать лет, она застряла в лифте со своим тогдашним молодым человеком. Кнопка вызова не работала, и они просидели в кабине больше трех часов. Вроде бы и ничего страшного, даже наоборот, пусть не самое веселое, но приключение! Да и не одна, а со своим парнем! У подростков же вечная проблема: где? А тут три часа наедине друг с другом. В закрытом ото всех помещении…

Перед этим они ходили в гости, проведать его восьмидесятилетнюю бабушку. Любимого внучка и его девушку она угощала шарлоткой с чаем. Шарлотка оказалась вкусной, бабушка – приятной и гостеприимной. Так незаметно Ирочка выпила три большие кружки горячего чая…

Лучше бы она сразу облегчила свой мочевой пузырь, при первых же настойчивых позывах. Ее парень так и сделал. Но мужчинам, конечно, это проще. Чисто физиологически. Встал, отвернулся, зажурчал, направляя струю в щель между дверцами. Совсем другое ей – девушке – сесть на корточки, снять колготки и трусы, обнажив ягодицы, и сотворить лужицу… лужу! На глазах своего молодого человека… И все это в замкнутом помещении полтора на полтора метра… Сложно на такое решиться! Ирочка терпела до последнего. От боли ее всю скрутило, в глазах черно… Но терпела! Терпела… Как оказалось – зря! При пуске, лифт резко дернувшись, провалился вниз, наверное, на целый этаж. От страха Ирочка даже не сразу почувствовала, как что-то теплое потекло по ее ногам, в новые, купленные для этого свидания туфли… Потом еще, умирая от стыда, в мокрых колготах, ей пришлось ехать домой на общественном транспорте. Парень вызвался ее проводить. Не менее смущенный произошедшим, не сообразив ничего лучшего, он стараться делать вид, что ничего, в общем-то, не произошло, а если и произошло, то и не страшно, не заметно, и не пахнет вовсе. И эти хлюпающие звуки, производимые ее разбухшими туфлями при каждом шаге, никого к ним отношения не имеют и иметь не могут.

II

Бумажные стаканчики с кофе обжигали Игорю руки. Телефон в заднем кармане джинсов загромыхал мелодией Rammstein. Игорь весь покрылся потом. В правой ягодице защекотало от вибросигнала. С кофе в руках, зажатый между женщиной в шубе и одним из парней в спортивном костюме – низкорослым, с пахнущими потом подмышками, – Игорь был лишен даже теоретической возможности ответить на входящий звонок. Неизвестный абонент был не ко времени чрезвычайно настойчив. В замкнутом пространстве громкие звуки раздражают особенно. Парень с вонючими подмышками и его товарищ переглянулись, неодобрительно зацокали языками. Женщина в шубе, тяжело сопя, повернулась лицом к Игорю, опять чуть не выбив у него из рук стаканчики с кофе, пригвоздила его испепеляющим взглядом. Понимая, что он все равно ничего не сможет сделать, Игорю оставалось только стоять и глупо улыбаться, как бы говоря своим извиняющимся видом: «Да, я, конечно, виноват, но я не виноват, что так оно получилось, я же не виноват, что какой-то идиот так долго и настойчиво мне звонит». На втором куплете телефон умолк.

– Фу, наконец-то! – выдохнула Даша.

«И она туда же! Все на меня ополчились, – огорчился Игорь. – Лучше бы на эту «меховую» тетку злились. Ведь из-за нее мы все здесь застряли. Конечно же, из-за нее! Неужели на второй этаж нельзя было подняться пешком?»

Свои злость и раздражение Даша решила выместить на панели с кнопками. Заколотила по ним кулаками. Безрезультатно.

– Mutter! Mutter! – завопил телефон. От стыда Игорь был готов провалиться вниз, в шахту лифта. Большой мужчина с черной бородой приобнял его за плечи и легонечко придавил вниз. Под тяжестью его руки Игорь присел.

– Ты б, может, ответил, дружище? – произнес он, проникновенно глядя Игорю в глаза.

Игорь изловчился, поставив один стаканчик на другой, придерживая их подбородком, высвободил одну руку. Двумя пальцами вытянул из кармана телефон. Поднял его на уровень глаз, чтобы посмотреть, кто звонит. Чуть не уронил при этом. Пока он совершал свои непростые манипуляции, звонок прекратился и экран телефона погас.

Где-то сверху зашипело, заскрипело, заскрежетало. Сквозь помехи послышался низкий женский голос:

– Але, але! Че у вас там случилось?

– Мы в лифте застряли! – закричала Дарья.

Тишина. Затем снова зашуршало, зашипело. Женский голос:

– Шо? Шо? Я вас не слышу!

Тишина.

– В лифте, говорю, застряли!

Снова в эфире скрежет, шумы.

– Шо? Шо? Не слышу! Вы, когда говорить надумаете, кнопку вызова нажмите и держите нажатой, – объяснил женский голос.

Парень с вонючими подмышками с силой вдавил в кнопку.

– В лифте застряли! – хором проорали он, его друг и Даша.

В ответ опять молчание.

– Мы в лифте, говорю, застряли! – повторила Дарья. – Что нам делать?

– Вы, когда говорите, кнопку нажимайте и держите нажатой. А чтобы услышать ответ, надо кнопку обратно отжать, – догадался Игорь. – Тут связь как в старых рациях «уоки-токи».

Даша смерила его сердитым взглядом, но последовала совету.

– …много вызовов… – донеслось сквозь помехи.

– Что: много вызов? – от злости Дарья нажимала и отпускала кнопку безо всякого порядка.

– …слишком много вызов, говорю!

Бородатый детина мягко, но настойчиво отодвинул Дарью от кнопок. – Можно я попробую?

– Да, пожалуйста! – буркнула Даша. – Какая-то тетеря глухая!

– Повторите, пожалуйста, что вы сказали в последний раз. Вас очень плохо слышно, – произнес в динамик мужчина.

– Я говорю: дежурный лифтер только что на обед пошел, я вам аварийную вызвала, но они сказали, что приедут нескоро, вызовов слишком много, – сообщила диспетчер.

– А лифтер когда с обеда вернется?

– Сказал, минут через сорок, не раньше.

– Как так? Какие сорок минут! Вы что? Пусть бежит, нас вызволяет! Тут человеку плохо, девушка беременная, а я вообще в туалет хочу! – истерично заорал приятель «вонючих подмышек».

– А сколько вас там? – спросила диспетчер.

– Шестеро.

– Что ж вы туда вшестером полезли-то?

– Так тут табличка: не более восьми человек или восьмиста килограмм. Мы тут явно на восемьсот кэгэ не тянем!

– Мало ли какая там табличка! Я вам говорю: больше четырех в лифт лучше не заходить.

– Так чего ж вы табличку такую повесили?

– А я знаю? Не я ж вешала! – со всей искренностью возмутилась диспетчер.

– У беременной воды отходят, человек сознание потерял, у меня клаустрофобия началась, сейчас на людей начну кидаться! – закричал парень. – Звоните быстрее лифтеру!

В ответ тишина. Диспетчер решила не отвечать, выбрав тактику выжидания.

– А ну-ка, дайте-ка мне попробовать! – заявила тетка в шубе. Стянув с головы шапку, она сунула ее под мышку. Короткие редкие волосы слиплись от пота. Протиснувшись к панели, большим пальцем она начала ритмично выжимать кнопку вызова. Наверное, после десятого раза, в динамике послышался раздраженный женский голос:

– Ну что вы там мне все тарабаните! Сидите спокойно! Я же сказала: лифтер пообедает и придет вас освободит!

– Слышь, ты, курва недоделанная! Или ты сейчас же находишь лифтера, или… Когда я выйду отсюда… А я выйду отсюда! Я найду тебя… лифтера… и всех тех, кто этот дом строил! Я вам, сукам, тут всем покажу! Я вам устрою! Я двадцать три года на рынке вьетнамскими колготами торговала! Я…

Неожиданно лифт дернулся и тронулся с места. Проехав немного вверх, он остановился. Двери открылись.

– Слава тебе, господи! – выдохнул «вонючие подмышки», первым выбегая на свободу.

– Так это ж только третий этаж! – сообщил его товарищ.

– И что? Ну, его на фиг, с этим лифтом. Выходи, пехом дойдем!

Игорь решил последовать их примеру. В пролете между восьмым и девятым этажом он понял, что если не сделает остановку, то не дойдет. Грудная клетка разрывались от нехватки кислорода, позвоночник болел, будто в него вогнали кол, обожженные подушечки пальцев потеряли всяческую чувствительность. Остановился, поставил стаканчики с кофе на подоконник. Даша отставала от него где-то на один этаж. Услышав приближающийся стук каблуков, Игорь достал из кармана телефон. Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, пытаясь справиться с одышкой. Принял расслабленную позу, приложил телефон к уху, как бы показывая этим, что остановился он между этажами лишь для того, чтобы ответить на звонок, а вовсе не потому, что ему начало казаться, что еще шаг, еще одна ступенька – и обескислороженные легкие выскочат через гортань, хлобыстнутся перед ним на лестницу. Даша легко, не держась за перила, пролетела мимо, не удостоив Игоря взглядом. Отдышавшись окончательно, вытерев рукавом пот со лба, Игорь продолжил подъем. Не хватало еще появиться в таком запыхавшемся виде в офисе перед Ирочкой и ее новым супербойфрендом Демидом! Последнее время он мог чуть ли не до обеда торчать в приемной возле Ирочки, мозоля Игорю глаза.

«Надеюсь, хоть сегодня его не будет! – думал Игорь. – И вообще, это форменное свинство со стороны Ирочки – гонять меня за кофе при наличествующем парне! И чего он постоянно болтается на офисе? У него своей работы нет? Чего Ирочка его не гонит?»

На этот счет у Игоря было три версии. В диапазоне от максимально унизительной до разумноутешительной для собственного самолюбия.

Первая. Решив построить с Демидом честные, открытые отношения, Ирочка рассказала ему о своих отношениях с Игорем, то бишь со своим нынешним директором. И водит своего бойфренда сюда, чтобы тот убедился, что для ревности нет и не может быть никаких оснований, дескать, «сам погляди на него!»

Вторая. Постоянным присутствием Демида Ирочка хотела унизить Игоря. «Вот, смотри, какое ты ничто: даже мой парень, зная о наших прошлых отношениях, и не думает ревновать меня к тебе!»

Третья. Игорь тешил себя надеждой, что самая вероятная. Это была такая тщеславная Ирочкина демонстрация ее нового бойфренда: высокого, мускулистого, широкоплечего, с упрямым подбородком, всегда в дорогом костюме с начищенными до блеска туфлями. «Надеюсь, ты осознал наконец, что я – это самое светлое, самое яркое, что было в твоей жизни!» – как бы заявляла она этим Игорю.

Впрочем, во всех трех версиях главным оставался посыл, что Игорь, конечно же, и в подметки не годится нынешнему Ирочкиному бойфренду Демиду.

III

На входе в офис строители установили тяжелую дверь из дешевого белого пластика. Такие обычно ставят в дворовых магазинах-«барыжниках» или общественных банях. В принципе, на ночь офис можно было не закрывать. Вряд ли кому из воров пришло бы в голову, что за такой дверью может находиться что-нибудь ценное. К тому же ни одному из злоумышленников не удалось бы ее открыть. Усилия, создаваемого дверным доводчиком, хватило бы, чтобы спрессовать из угля бриллианты.

Не выпуская кофе из рук, скрючившись, Игорь попытался локтем нажать на ручку двери, одновременно стараясь им же за нее зацепиться и потянуть на себя. Не получилось. Поставил стаканчики один на один. Освободившейся правой рукой потянул дверь. Тянуть одной рукой, балансируя при этом стоящими друг на друге стаканчиками, полными горячей жидкости, было тяжело. Дверь получилось лишь слегка приоткрыть. В образовавшуюся щель он просунул правую ногу. С помощью своей нижней конечности щель удалось немного расширить. Начал протискивать свое туловище. Сделать это удалось лишь наполовину. Голова, грудная клетка, левые нога и рука с пирамидой из кофейных стаканчиков все еще оставались по другую сторону входной двери. Застрял. Оттопырив назад ягодицы, словно похотливая самка гамадрила, Игорь смог отвоевать у двери пару миллиметров пространства. Рывком втянул в помещение оставшиеся части своего тела. Ошибочно рассудив, что дело сделано, Игорь на какую-то на секунду задержался на месте, пытаясь отдышаться. Захлопываясь, дверь мстительно долбанула его по отставленной филейной части, при дав телу мощное ускорение. Как при съемке рапидом, Игорь обреченно смотрел, как верхний стакан чик падает, заливая штаны и ботинки горячим кофе. Болтающая, как обычно, по телефону Ирочка, наблюдала за происходящим с нарочитой индифферентностью.

«Сколько же раз просил ее не занимать городской телефон своей дурацкой болтовней! Вдруг кто из потенциальных заказчиков наберет, а у нас вечно занято!» – злился Игорь. «Уволю к чертовой матери! – в очередной раз решил для себя Игорь, высверливая гневным взглядом свою невозмутимую секретаршу. – Могла проявить хотя бы каплю уважения к своему руководителю: трубку положить или сделать вид, что разговаривает с кем-то по работе! – бесился он. – Так нет же! Все делает, как назло!»

Приняв из рук Игоря «оставшийся в живых» стаканчик кофе, Ирочка снисходительным кивком поблагодарила его, демонстративно отвернулась, продолжая разговор по телефону.

Зайдя к себе в кабинет, Игорь в бессильной ярости хлопнул дверью. В бессильной – потому что понимал, что не отважится уволить Ирочку ни сейчас, ни в ближайшее время. Во-первых, как-то неловко увольнять свою бывшую девушку, оставленную им безо всяческих средств к существованию. При расставании Ирочка акцентировала его внимание именно на этой мысли. Во-вторых, Игорь четко понимал, что за те небольшие деньги, которые он платил Ирочке в последнее время, найти секретаршу в офис в Боровлянах будет весьма проблематично.

Если быть до конца честным, никто им не звонил, и уже давно. Еще год назад жизнь бурлила, телефоны, что офисный, что сотовый, разрывались от звонков. В порядке вещей для Игоря быть разбуженным в полшестого утра от звонка разъяренного прораба из какого-нибудь Дрогичина. Через мат доносилось: «Мы тут включаем ваше оборудование, а оно не включается! Пришлите немедленно программиста!» Целый день тарабанили заказчики, которым «срочно надо прямо сейчас», потому что конец года или квартала, у нас план, все горит, исполком требует, а у нас этого нет. Истеричные диспетчеры по грузоперевозкам: «Наш водитель приехал в Харьков на загрузку, а его тут не загружают». Не менее истеричные харьковчане: «Где ваш водитель? Рабочий день заканчивается, а его все нет. Где его носит?» Флегматичный водитель: «Я тут доехал до красного забора, свернул на гравийку направо, проехал чутка, а тут тупик, озеро. Меня тут будут загружать? Или я не туда заехал?» Вежливые таможенные агенты: «Пришлите, пожалуйста, техническое описание шпинделя пуансона ШПТ-18КР, а то таможня хочет растамаживать его как отдельный агрегат, не под ноль, как все оборудование, а под пятнадцатипроцентную пошлину». Раздраженные покупатели оборудования: «Почему ваших наладчиков до сих пор нет на объекте? Я под вас целую бригаду своих самых опытных монтажников вывел, а от вас никого!» Озадаченные наладчики: «Мы на объект приехали, а тут из обещанных монтажников по территории бродят два «пленных» слесаря с перегарным выхлопом. Как мы с ними оборудование монтировать будем?»

Телефон зловеще молчал уже почти шестой месяц. Как обрезало. Первое время это вызывало недоумение, переходящее в раздражение, затем в панику, следствием которой являлась истерическая активность. Чего только Игорь не пробовал: рассылал по почте рекламные буклеты, разместился в контекстной рекламе в интернете, даже проплатил заказную статью про себя и свою фирму в «Строительной газете». Рядом со статьей про семью маляров под названием: «Ты и я – вместе дружная семья! Тридцать лет безустанной работы вместе на благо родного ПМК!».

И наконец, последний круг в беспросветной пропасти отчаяния и позора – «холодные звонки». Посадил Ирочку. Поднял старую базу данных, набросал скрипты: «Здравствуйте! Я представляю компанию «Техноблок». Мы занимаемся производством и продажей оборудования для изготовления тротуарной плитки… Могу ли я поговорить с кем-то из технического руководства?..»

За неделю никаких результатов. Собравшись с духом, Игорь решил сам сесть за обзвон. Как ни странно, в приемных руководителей заводов никто не посылал, никто не ругался, не бросал трубки. Вежливые секретарши охотно переключали его на главных инженеров или механиков предприятия. Впрочем, этим успех и ограничивался. В голосах специалистов лишь вселенская грусть и безысходность.

Зато теперь Игорь точно знал: если он ехал по кольцевой и через каждые пару километров ему на глаза вдруг один за другим начинали попадаться (а еще неделю назад про них и слыхом не слыхивали) надоедливые билборды, на которых некая компания Х предлагала «по суперцене», «сезонная распродажа!!!», «акция 1+1» какую-то неожиданную дребедень, вроде электрических шуроповертов, промышленных жироуловителей или соевого шрота, – значит, дела у компании Х совсем плохи. Если по радио в машине в каждой рекламной паузе звучало предложение от компании Y приобрести с тридцатипроцентной скидкой «мечту дачника» – культиватор для обработки целины от немецкого производителя, – это агония. Предсмертные конвульсии. И, скорее всего, сама фирма Y еще не осознает неизбежность конца своего существования. Как кит, выброшенный на берег приливом. Только что ты был большим и сильным, самым большим и сильным, рассекал моря и океаны, пускал в воздух фонтаны, тоннами заглатывал планктон… Да и сейчас на берегу: вроде и сил еще полно, и вода, вон она, совсем рядом, плещется возле хвоста. Но тело слишком тяжелое, кровеносные сосуды сжимаются, ток крови прекращается, дыхание останавливается.

Последнее время если кто-нибудь и звонил на офис, то только такие же, как он сам, бедолаги. Навязчиво предлагали всяческую фигню, типа услуги международных грузоперевозок, канцтовары по оптовым ценам, консалтинговые услуги, цветная полиграфия по ценам прошлого года, участие в семинаре «Личностная мотивация HR-менеджеров в период кризиса» знаменитого бизнес-гуру из Хорватии Франтишка Бржняки, скидки на автомобильный тосол, организация обедов в офисе, курсы иврита, бесплатная доставка воды для кулеров, помощь в подборе клининг-персонала.

Позавчера звонила девушка, нежным, приятным голосом предложила услуги по перевозке трупов. Компания, которую она представляла, называлась «Мандариновая снежинка». Всяк бывает! Если есть потребность в перевозке трупов, почему бы этим не заняться? Мало ли у кого какой бизнес?!

Недавно в одном кабаке Игорь познакомился с девушкой Илоной, работающей в компании, специализирующейся на поставках ароматизированных вкладышей для писсуаров. Оказывается, их множество видов: от самых простых, вроде саморастворяющихся разноцветных таблеток, до многоразовых пластмассовых решеток со специальными рассекателями падающей струи. Последним писком были вкладыши в виде футбольных ворот с привязанным посередине мячиком на леске. Поутру он обнаружил в заднем кармане джинсов визитку. Илонина компания называлась «Брызгостоп». Сама она там значилась коммерческим директором.

…Но почему такое дикое название: «Мандариновая снежинка»? Игорю представлялось, что компания с подобным специфическим видом деятельности должна назваться как-нибудь по-другому, вроде «Ладья Харона», «Фарватер Стикса» или совсем просто: «В последний путь». Даже в отрыве от такого оригинального рода деятельности оно казалось абсолютно нелепым.

Обычно креатив в выборе названий компании у людей крайне ограничен. В первую очередь, конечно, название связывалось с тем, чем компания планировала заниматься: ООО «Стальные двери», ЗАО «Молочные берега» и тому подобное. Для учредителей постарше была характерна страсть к обезличиванию и сокращениям. Так появлялись предприятия вроде «Белснабстройкомплект», «Таможтехноплюс», «Белпромагромаш». Зачастую в названии компании легко прослеживалось тщеславное желание создателей увековечить свои имена. ООО «Алви» – партнеры по бизнесу – Александр и Виталий, ЧТПУП «Саналко» – Саня, Алик и Костя. И так далее. Полное отсутствие фантазии демонстрировали основатели предприятий типа «Стильстрой», «Вертикаль-96», «Вектор-консалт».

Чем люди руководствовались, придумывая название «Мандариновая снежинка»? Может, изначально они планировали заниматься поставкой цитрусовых? Или снегоуборочным оборудованием? Организацией новогодних праздников? Китайским антиквариатом? И в какой тогда момент они решил и переориентироваться на оказание услуг по доставке трупов? Или все-таки это чей-то глупый, нелепый розыгрыш?

Впрочем, последнее время Игорь мало чему удивлялся.

Государственные предприятия в Беларуси обязаны все свои планируемые закупки размещать на едином официальном сайте icetrade.by. Игорь ввел себе за правило каждое утро за чашкой кофе проверять обновление сайта, вдруг появится что-то, связанное с его тематикой. Если в прошлом году за день появлялось более тысячи новых объявлений о закупках, то сейчас их выходило не более ста. Да и то, что было, – какая-то полная дребедень: оргтехника, шовный материал для больниц, фундаментные блоки, трубопрокат, услуги по озеленению.

Раньше объявления о закупках фантома свиноматки для собирания спермы хряка в количестве двадцати штук, ста пятидесяти килограмм рыбопосадочного материала сеголеток пестрого толстолобика, услуг по утилизации фекальных масс воинской части ПРТ-12С воспринимались как некий прикол, со смехом обсуждаемый с Ирочкой: «Надо же: чем только люди не занимаются!»

На прошлой же неделе, обнаружив на сайте объявление о закупке трехсот благородных оленей для одного из лесоводств на какую-то просто астрономическую сумму, Игорь вспомнил, что его двоюродная тетка живет в Якутске. И он всерьез стал раздумывать о возможности участия в данном тендере. Нерешенным был вопрос: благородными или нет считались якутские олени?

IV

Новый кабинет Игоря был большой. Не огромный, конечно, но большой. Из всех его знакомых больше по площади были кабинеты разве что у директоров или главных инженеров государственных заводов. Но им не надо было покупать его по тысяча двести долларов за квадратный метр. Достаточным было лет так двадцать-тридцать вылизывать задницы вышестоящему начальству и грызть горло сослуживцам – конкурентам по карьерной лестнице.

Мебели, перевезенной из старого офиса, явно не хватало. Большой письменный стол, кресло, тумбочка под принтер, у стены стояли в ряд четыре дешевых металлических черных стула. Напротив стола – платяной шкаф и шкаф для документов со стеклянными дверями. Смотрелось, конечно, бедненько. Но не так уж и страшно. Если бы в кабинете был потолок. А его там не было.

Дизайнер – Ирочкина знакомая – убедила, что сейчас это модно, этакий урбан-техно-дизайн. Снять стандартный подвесной фальшпотолок, скрывающий вентканалы и всяческие коммуникации, обнажившийся бетонный потолок закрасить серебристой краской из пульверизатора. И помещение выше становится, и выглядит круто, современно! Возможно, так оно и есть. Во всяком случае, на фото, которые она демонстрировала Игорю с Ирочкой, смотрелось все очень здорово! Проблема заключалась в том, что денег на ремонт не было. То есть, когда они покупали офис и планировали заниматься дизайнерским ремонтом, деньги были, а сейчас их не было. Подвесной потолок в кабинете Игоря по настоянию Ирочки строители сняли, когда делали отделочный ремонт во всем здании. Можно было, конечно, договориться и за небольшие деньги попросить строителей повесить его обратно. Но, во-первых, было немного стыдно – уж очень они тогда отговаривали Игоря никого не слушать и оставить все как есть. Во-вторых, повесить потолок обратно – это значит смириться с осознанием того, что денег на ремонт нет и не будет ни в ближайшем, ни в планируемом отдаленном будущем.

Так Игорь и работал уже полгода – в кабинете с серым бетонным потолком, со свисающей по центру на голых проводах лампочкой Ильича. Немногочисленным посетителям он объяснял, мол, только что купил офис (что делал с гордостью – кто ж в кризис покупает себе офис!) и до ремонта руки никак у него не дойдут.

Другой проблемой были мухи. Соседство с полем, удобренным навозом, давало о себе знать. Сколько бы Игорь ни предлагал мухам вылететь в специально для них открытое окно, сколько бы ни гонялся за ними с мухобойкой, наутро кабинет снова оказывался засажен жужжащими тварями: то ли они просачивались в кабинет с улицы, то ли поселились и активно размножались в щелях между бетонными перекрытиями. Единственное, что помогало, – это «липучки». Впрочем, от этого способа борьбы Игорь был вынужден отказаться, когда забытая им липучка, полная дохлых мух, свалилась с потолка на голову Ирочки и приклеилась к ее волосам.

Игорь вспомнил, что, пока он был в лифте, кто-то несколько раз настойчиво звонил ему на сотовый. Достал телефон, посмотрел непринятые вызовы. Городской номер. Незнакомый. Это хорошо. Это вселяло робкую надежду, что, возможно, звонил кто-то из заказчиков. Кредиторы обычно звонят с сотовых.

Три года назад, когда за пару месяцев белорусский рубль девальвировался на триста процентов, Национальный банк, чтобы как-то справиться с оттоком валюты, запретил банкам проводить валютные платежи. Весь частный бизнес просто встал. Никто не понимал, как работать, как покупать, как продавать, что сколько стоит и как за что платить? Где купить комплектующие, сырье, полуфабрикаты для своего производства? Ведь все это так или иначе покупалось за рубежом, за валюту. Как рассчитаться со своими иностранными партнерами? Как объяснить, что у тебя деньги вроде есть, но заплатить ты им ничего не можешь?

Каждое утро Игорь отслеживал очередной скачок курса валют на сайте Нацбанка – другого занятия для него не находилось. В бессильной ярости он рвал волосы на голове: все, что было у него на счету, депозитах, вся его «дебиторка» таяла на глазах. Все деньги, которые он заработал или планировал заработать, в очередной раз очередным изощренно-изуверским способом изымало государство. Именно в тот период позвонил главный инженер строительного подразделения одного из нефтеперерабатывающих предприятий. Заказ получился на сумму, равную годовому обороту фирмы Игоря. В принципе, именно на прибыль, принесенную этим заказом, и был приобретен нынешний офис.

С замиранием сердца Игорь набрал непринятый вызов. Почему-то ему казалось, что это будет тот самый, важный звонок. Должно же ему, наконец, повезти, не может быть по-другому, сколько же уже можно! Случится чудо, и на том конце провода окажется новый денежный заказчик, а не очередная девочка-менеджер, предлагающая очередную дребедень. Подняла женщина.

– Здравствуйте, с этого телефона мне звонили на сотовый, – сказал Игорь.

– А кто это?

Игорь представился.

– Подождите, подождите… – В трубке были слышны шелест бумаги и негромкая женская перебранка.

– Маш, а Маш, ты куда мою папку по Боровлянам дела?

– Да не трогала я твои документы!

– Конечно, а кто тогда? Вечно ты так, возьмешь и на место не положишь!

– Да не трогала я ничего. Почему чуть что, так сразу я? – возмущалась невидимая Маша.

– Как, вы сказали, организация называется? – обратилась к Игорю его собеседница.

Он назвался.

– Это Тамара Константиновна, ваш инспектор из районной налоговой. Вы остатки по НДСу платить собираетесь?

– Конечно!

– А когда?

– Когда деньги будут. Нет сейчас ничего на счету.

– Да, я знаю! Мы вам счет еще двадцать второго арестовали. А дебиторов выставили?

– Выставил. У них тоже, похоже, денег нет.

– И что делать будем? – грустно вздохнула Тамара Константиновна.

– Не знаю, ждать, когда кто-нибудь заплатит.

– Значит, уходим в недоимку?

– Не знаю, – пожал плечами Игорь, – а недоимка – это что значит?

– Ну, в недоимку, так в недоимку! – неожиданно вспыхнула инспектор, бросив трубку.

Пока Игорь разговаривал с налоговой, на столе затрезвонил городской телефон. Едва закончив разговор по сотовой связи, он тут же схватил трубку стационарного.

– Игорь Сергеевич?

– Да.

– Это вас беспокоит юрист Восторгтанса. Мы вам в прошлом месяце перевозочку делали из Тулы. У вас осталась перед нами непогашенная задолженность в размере трехсот долларов в эквиваленте. Когда гасить думаете?

– Не знаю, – грустно произнес Игорь. – Денег сейчас нет. Вы же видите, какое положение в стране.

– Вижу. Но все-таки. Уже больше двадцати дней просрочка.

– Ну, мы же с вами не первый год работаем… – оправдывался Игорь.

– Я все понимаю, но, пожалуйста, заплатите. А то меня мой директор сношает, чтобы я по вам документы в суд готовил.

– Обязательно, обязательно заплачу с первых же денег, как появятся!

– Буду вам очень признателен, – елейным голосом произнес юрист, – а то сами понимаете, пеня за просрочку, за пользование чужими средствами, госпошлина… – Конечно, конечно!

– Будем очень ждать.

– До свидания.

– До свидания.

Игорь положил трубку.

– Ирина! – закричал он сквозь закрытую дверь.

Тишина в ответ.

Игорь вылетел из кабинета, сильно хлопнув дверью. Ирочка разговаривала по мобильному телефону и одновременно разукрашивала ногти ярко-красным лаком.

Игорь подошел вплотную к ее столу.

– Ирина!

– Машуля, подожди, пожалуйста, я тебе перезвоню, – сказала Ирочка в трубку. Аккуратно двумя пальчиками ухватив смартфон, она положила его на стол перед собой экраном вверх. Подушечкой безымянного пальца осторожно, чтобы, не дай бог, не задеть накрашенный ноготь, нажала значок отмены вызова. Приподняв свои идеально татуированные брови, Ирочка посмотрела на Игоря. Безмятежности ее взгляда позавидовал бы буддийский монах, постигающий дзен в саду камней Реандзи.

– Слушаю вас, Игорь… Сергеевич!

– Сколько раз я просил тебя, перед тем как переключать на меня звонок, спрашивать, кто звонит и по какому поводу?

– А я спрашивала!

– И что?

– Он не захотел представляться.

– И что?

– Ну, так я переключила на те… на вас! Мало ли что! Ты же сам все время твердишь, что сейчас такое время, когда каждый звонок очень-очень важен.

– И? – от злости Игоря всего трясло.

– Я подумала, вдруг это и есть как раз тот самый очень-очень важный звонок, которого ты ждешь.

– Ирина! Заруби себе на носу: заказчики, если они адекватные заказчики, – всегда представляются! Я же просил, перед тем как соединять, спроси меня: буду я с человеком разговаривать или нет.

– Но он же не представился! Как я могла тебя спросить, будешь ты разговаривать или нет, если я не знаю с кем?

– Надо было спросить!

– Я спрашивала. Он не ответил.

– Ну и?

– Что: и?

– Ты не догадалась переключиться на меня и спросить, буду ли я разговаривать с человеком, который не хочет представляться?

– Я не помню, как это делается! – истерично за верещала Ирочка. – Ты мне поставил на стол этот дурацкий факс, я еще до конца не разобралась, как он работает!

Чтобы окончательно не взорваться, Игорь досчитал про себя до тридцати четырех.

– Разберись, пожалуйста. К нему инструкция полагается. Если не получится, Геннадия попроси, он поможет. И в следующий раз, Ирина… Я бы очень тебя просил… Выяснять все же у собеседника, кто он и по какому поводу звонит…

– Хорошо, котик! – состроила она веселую рожицу.

Не успел Игорь отойти от стола своей секретарши, как телефон снова зазвонил. Ирочка подняла трубку.

– Добрый день, вас внимательно слушают! – произнесла она.

На том конце провода что-то ответили.

– Сейчас я спрошу у него, будет он с вами разговаривать или, как всегда, скажет, что занят.

Прикрыв рукой трубку, она сообщила:

– Это тебя какой-то «шкафчик» просит. Будешь разговаривать?

Игорь весь покрылся испариной. Шкапчик Виктор Сергеевич – главный инженер одного из самых больших строительных предприятий Минска. Неделю назад они провели тендер на закупку прессформ для немецкого пресса для плитки. Решение по тендеру до сих пор не принято. У Игоря были все шансы в нем победить. Так, во всяком случае, он полагал. У него была почти самая низкая цена. Ниже была цена только у одного конкурента. Но, во-первых, цена предложения конкурента была уж слишком низкая, ниже закупочной – то есть это был или откровенный обман, или человек не в теме и сам не знает, что предлагает. Во-вторых, Игорь в позапрошлом году уже поставлял эти же самые формы на предприятие, после чего хорошо отблагодарил главного инженера. В этом же году Шкапчик был назначен председателем тендерной комиссии по закупкам и, по идее, все сам и решал.

Два года назад, когда у Игоря в бизнесе перло по всем фронтам, поставка комплектующих к чужому оборудованию – это было так, мелочь! Геморроя больше, чем реального заработка! Участвовал он в том давнем тендере не для того, чтобы заработать, а как раз для того, чтобы, выиграв, наладить отношения с руководством предприятия, в частности именно с главным инженером. Вдруг в будущем они надумают что-то другое, более серьезное покупать?

Сейчас же, в текущей ситуации, победа в тендере была для Игоря чуть ли не единственной реальной возможностью хоть как-то рассчитаться с долгами, прежде всего с налоговой. Даже в минуты все чаще и чаще накатывающих на него приступов хандры и отчаяния Игорь всячески старался гнать от себя мысли о том, что договор со Шкапчиком может сорваться и какие от этого будут последствия. Мысленно обложив Ирочку матами-перематами, Игорь выхватил у нее из рук трубку.

– Здравствуйте, Виктор Сергеевич! – выдохнул он. Хотя они еще тогда, два года назад, перешли на «ты», в «эфире» – по телефону, в кабинете, при посторонних – они обращались друг к другу строго на «вы». – Хотел сегодня подъехать к вам, обсудить, так сказать, кое-какие технические нюансы.

– Сейчас посмотрю свое расписание, – задумался Шкапчик. – До обеда точно нет, занят по самое не могу, потом у нас техсовет… В четыре совещание у генерального… Даже не знаю. Сегодня днем вряд ли получится встретиться.

– Так почему обязательно днем? Давайте я после работы подъеду, заберу вас, посидим где, кофе попьем.

– Давайте так. Часиков в пять тридцать – шесть. А то наш «гениальный» совещания меньше часа не проводит, уж очень он любить потрындеть, – усмехнулся Шкапчик в трубку телефона.

– Ок. Так и сделаю.

– Заберешь меня тогда на старом месте. Если что, подождешь немного, – закончил Шкапчик, безответственно нарушая конспирацию.

V

Десять лет назад Игорь вместе со своим школьным товарищем Ваней Киселевым завезли из Украины вибропресс для изготовления тротуарной плитки. Сняли гараж в Фаниполи, что в двадцати километрах от Минска. Отец Вани – главный механик местного дорожно-строительного управления – притащил им с работы списанную бетономешалку.

Работали сами. Игорь накидывал лопатой в мешалку цемент и песок, мерным стаканом добавляя туда требуемое количество воды, Иван трудился на прессе – принимал на поддоны спрессованную плитку, расставлял ее на полу для сушки. Цемент и песок за наличку покупали с того же отцовского ДРСУ. Себестоимость полученной продукции получалось практически нулевая. Плитка расходилась на ура. Приезжали за ней даже из областных центров – из Могилева и Гомеля.

Через год расширились. Купили еще два пресса. Отец Ивана списал на работе еще пару бетоносмесителей. Наняли местных работяг. Несмотря на хорошие заработки, Игорь вскоре пресытился таким бизнесом. Производство требовало неустанного контроля. Стоило на время отлучиться, тут же происходило что-нибудь нехорошее: ломался смеситель, рвалась лента конвейера, горели пускатели, кто-нибудь из рабочих умудрялся засунуть палец под пресс. Куда-то пропадал цемент целыми мешками, прямо с рольгангов бесследно исчезала готовая плитка.

Впрочем, ничего неожиданного. Самым первым бизнес-проектом Игоря и Ивана была покупка маршрутки. Все было отлично, пока они сами по очереди ездили за рулем. Но крутить баранку разбитой «газели» по десять часов в день по одному и тому же маршруту быстро надоело. Наняли двух водителей. И тут началось. Выручка упала раза в два, расход бензина, наоборот, увеличился чуть ли ни втрое. Постоянно что-то ломалось, водители требовали деньги на ремонт и ТО. С каждым разом все больше и больше. Воровать у работодателя – любимая народная забава, привычка, въевшаяся в кровь с незапамятных времен.

Ивану их новый бизнес был явно по кайфу. Он быстро вжился в роль такого местечкового помещика. На производство заявлялся всегда с шиком. На большой скорости подъезжал на только что купленной подержанной семерке Toyota Camry, резко тормозил перед самыми воротами. Начинал неистово бибикать. Обкладывал десятиэтажным матом сторожа, открывавшему ворота, стоило тому на секунду замешкаться. На пассажирском сидении всегда присутствовала блондинка. Очередная их новая секретарша. Менялись они с периодичностью раз в две недели. Иногда чаще. С работягами Иван также общался только матом, мог даже заехать кому-нибудь из бедолаг в морду.

Игорю все это было не по душе. Вечная грязь, слякотная мерзость под ногами, цементная пыль, въедавшаяся в волосы, забивающая рот и нос. Общение с работягами-забулдыгами, а других в Фаниполи и не было, и такими же заказчиками быстро осточертело. Уступив Ивану свою долю в производстве, Игорь договорился с украинскими поставщиками вибропрессов и стал их официальным и эксклюзивным представителем в Беларуси.

…И начался строительный бум. Кто-то из высоких минских градоначальников решил, что тротуары из плитки намного лучше старых заасфальтированных. Все строительные предприятия ринулись налаживать производство тротуарной плитки. Вибропрессы расходились, как горячие пирожки. На тот момент, кроме Игоря, во всей Беларуси было всего трое поставщиков аналогичного оборудования. За весну Игорь сделал украинским партнерам их годовой оборот по продажам. В Украине его боготворили, в каждый приезд в Харьков встречали разве что не с цыганами.

Игорь взял на работу трех менеджеров по продажам. Вчетвером они все равно не справлялись с валом заказов. Чтобы ими руководить, взял коммерческого директора. Нанял бухгалтера. Затем помощника бухгалтера. Чтобы монтировать и запускать в работу продаваемое оборудование, пришлось набрать еще людей: монтажников, электриков, программистов. Ввел должность главного инженера. В скором времени штат компании раздулся до сорока человек.

Такая лафа, впрочем, длилась недолго. Серьезные, крупные строительные предприятия стали оснащать свое производство высокопроизводительным европейским оборудованием. Игорь пытался участвовать в закупках, но шансов не было никаких. В дорогостоящих закупках все было заранее определено, поделено. Все решали знакомства и размер отката. В среднем и дешевом сегментах появилось неимоверное количество конкурентов. Казалось, все, кто стоял рядом или проходил мимо и слышал краем уха словосочетание «тротуарная плитка», ринулись в данную тему. Пару раз Игорю на глаза попадались предложения конкурентов – волосы вставали дыбом от их безграмотности и бестолковости. Но конкуренция есть конкуренция.

И все бы ничего, и так можно работать. Но в стране разразился кризис. Пришлось сокращаться. Чтобы уменьшить издержки, Игорь уволил половину менеджеров, рабочих, отказался от услуг коммерческого директора и главного инженера, сократил должность помощника бухгалтера. Перебрались в офис поменьше и подешевле. За год работы вроде выкарабкался, оклемался, рассчитался с долгами. И тут новый кризис! Казалось, что это ненадолго, что будет так, как случалось уже не один раз: сначала все плохо, потом совсем плохо, затем кого-то посадят, снимут с должности, поднимут налоги, что-нибудь запретят… Возьмут кредит – и станет легче. Но то ли не тех посадили, то ли кредит не дали или дали, но мало… Становилось все хуже и хуже. И не было этому конца.

Вскоре, кроме Ирочки, у Игоря остался лишь один работник. Программист Геннадий. Молодой, тучный парень в круглых очках с толстыми стеклами, с угристым лицом, заросшим клочьями рыжей бороды. Такой типаж программиста из интернет-мемов. Угрюмый, самозагонный интроверт с ярко выраженной проблемой в общении с настоящими, живыми людьми. Приходя на работу, Геннадий до вечера закрывался у себя в кабинете. Обедал ссобойкой, чем-то невообразимо вонючим. Из кабинета выбирался только в туалет. Ирочка жаловалась, что он крадет у них туалетную бумагу. Каждую неделю она покупала на офис две упаковки по шесть рулонов каждая. И не хватало! «Точно тебе говорю! Гена тырит ее себе домой, – возмущалась она. – Не может один человек потребить столько бумаги. Что он, ею обертывается?»

И не сказать, что Геннадий был хорошим программистом. Скорее даже наоборот. Главным его достоинством была готовность работать за ту мизерную зарплату, которую мог сейчас платить ему Игорь. И не ныть, когда ее не получал. Не то чтобы Игорь не платил ему зарплату… Платил. Но делать это вовремя становилось все сложнее и сложнее. На сегодняшний день он был должен Геннадию уже за два месяца.

Даже будучи не самым хорошим программистом, Геннадий наверняка мог бы рассчитывать на что-то большее, на гораздо лучшую или хотя бы просто регулярно оплачиваемую работу. Но на работе надо работать. Или хотя бы приходить на нее вовремя. Чего он не умел паталогически. Может, у него был сбой в биологических часах. Или каждое утро он совершал какой-нибудь подвиг: кормил бездомных котов, вытаскивал старушек из пожара, перерезал пуповины младенцам. Но раньше одиннадцати на работу он никогда не приходил. И это при том, что жил Геннадий в самих Боровлянах, через дорогу от офиса. Первое время Игорь выговаривал ему за опоздания, кричал, урезал зарплату – ничего не помогало. Оставалось только смириться с этим, что, собственно, Игорь и сделал.

Программист как штатная единица Игорю сейчас совершенно был не нужен. Если и появлялась какая-то работа, ее проще и дешевле было отдавать на сторону, благо безработных программистов, желающих подработать за мизерные деньги, сейчас пруд пруди. Но в мозгу Игоря, где-то в подкорке, прочно угнездился страх остаться на фирме одному, без каких-либо технических специалистов. А так хотя бы можно с чистой совестью заявить заказчику, что «коммерческое предложение мы вам выставим после детальной проработки технического задания специалистами нашего техотдела».

VI

Положив трубку после разговора со Шкапчиком, Игорь тяжело вздохнул. Подобные встречи всегда заканчиваются пьянкой. С одной стороны, это хорошо – разговаривать не в служебном кабинете, где толком ни о чем и не поговоришь, а тет-а-тет в ресторане. С другой стороны, именно из-за таких «деловых» встреч Игорь не просыхал уже вторую неделю.

Только позавчера он заезжал к своему знакомому Стульскому Петру Николаевичу – директору одного из крупных заводов железобетонных конструкций – обсудить зависший договор. Документы были подписаны еще три месяца назад, но оплаты до сих пор не поступало. Стульский – пожилой мужчина наполеоновского роста. Короткие густые волосы, зачесанные назад, открывали массивный лоб с залысинами, тонкие губы никогда не улыбались, обвисшие пухлые щеки придавали впечатление управленческо-аппаратной суровости. Найденную в директорских запасах бутылку Hennessy XO они распили в кабинете, закусывая хлебом и нарезанной крупными ломтями домашней кровянкой. Когда закончилась колбаса, директор достал из глубин встроенного в шкаф холодильника полуторалитровую банку консервированных патиссонов. После каждой рюмки они по очереди вылавливали их из банки пальцами. Закончив с коньяком, они сели в директорский Land Cruiser и водитель отвез их в «Трактир на Парковой» – ресторан, стилизованный под национальный колорит.

Семь часов вечера, среда – в зале не было ни одного посетителя. Народ стал подтягиваться к девяти часам, к началу дискотеки под живую музыку. Средний возраст посетителей далеко за средний. Музыка соответствующая – застарелые хиты российской эстрады. Измученная одним и тем же репертуаром высокая блондинка с навечно приклеенной улыбкой и статный молодой человек с безвольным подбородком и широкими женскими бедрами пели в микрофон по очереди. Компаньон Игоря к тому времени как-то совсем скапустился, последние полчаса сидел неподвижно, угрюмо уставившись в одну точку. Отзывался только на очередное приглашение осушить рюмку.

Однообразные песнопения решили разбавить выступлением народного ансамбля. Вдоль барной стройки в ряд выстроились двое мужчин с музыкальными инструментами и три женщины. Женщины затянули:

По улице мостовой,

По широкой столбовой,

По широкой столбовой

Шла девица за водой…

В центр зала выскочила целая толпа танцоров в национальных костюмах. Закружились в развеселых танцах.

Петр Николаевич понемногу начал приходить в себя. После очередной рюмки, занюхав выпитое долькой маринованного чеснока, он откинулся на спинку деревянной скамьи, сложил руки у себя на животе и с блаженной улыбкой наблюдал за происходящим. Игорь затосковал. Поговорить о делах со Стульским не получилось ни в кабинете, ни здесь.

«Если решил, что ты опустился хуже некуда, – рассуждал Игорь, глядя на танцующих, – иди в дешевый кабак. Ладно две девушки-танцовщицы в широких платьях кружатся в танце, светя белыми панталонами и голыми ногами. И ноги стройные, и сами ничего – может, хоть замуж так выйдут. Парень с застывшей улыбкой гопак танцует. Может, спортсмен какой. Так подрабатывает. Или стриптизер. А как быть мужику с баяном? Ведь ему уже лет под пятьдесят. В кирзовых сапогах и косоворотке, меховая шапка набекрень. Весь вспотевший от натуги. Интересно, ему нравится его работа? А его детям? Хвастались они перед сверстниками в детстве, что у них папа баянист? А мои дети, если они, конечно, у меня появятся, чем будут хвастаться? Что у них папа спившийся плиточник? Вообще, какой же я, на фиг, плиточник? Я – плиткодел. Если точнее – прессодел плиткодела».

Ни с того ни с сего Петр Николаевич вдруг подскочил со своего места, фалдами пиджака сметая со стола пустые бокалы. Не обратив внимания на звон разбившейся посуды, с осоловевшими глазами он, по сложной траектории огибая танцоров, ринулся к выходу на улицу. Вернувшись через некоторое время, шлепнулся на скамью, подтянул вверх спустившиеся штаны, налил себе водки, в одиночку хлопнул рюмку.

– Посчитай нас, человече! – обратился он к официанту, подметающему с пола осколки стекла.

Разлив из графина остатки водки себе и Игорю, громко заявил:

– Поехали отсюда, скучно тут!

– Поехали, – согласился Игорь, – а вы куда побежали?

Выставив вперед нижнюю челюсть, Стульский злобно набычился:

– Запомни, боец! Генералы не бегают никогда! В мирное время это вызывает смех, в военное – панику!

Концовку Игорь запомнил плохо. У Петра Николаевича открылось второе дыхание. Они переезжали из клуба в клуб. Выпив за стойкой бара в очередном клубе или ресторане «по пятьдесят», они ехали дальше. Стульскому везде что-либо не нравилось: интерьер, отсутствие женского пола, бабочка бармена. В два часа ночи решили перебраться в загородный клуб «Дрозды». Стульский захотел познакомить Игоря с его владельцем. Вызвали такси. Подъехали к «Дроздам». Стульский полез в бумажник, денег там не оказалось. Игорь предложил ему деньги, но Стульский категорически отказался. Они поехали искать банкомат. Ближайший банкомат в Ждановичах не работал. Поехали дальше. По дороге Стульский вырубился. Игорь сам был уже совершенно обессилен, страшно хотелось спать. Направил водителя к своему дому, по дороге растолкал Петра Николаевича, заставил сообщить свой домашний адрес. Выйдя из машины возле своего подъезда, Игорь заплатил таксисту сумму, равную двум счетчикам, и трусливо оставил Стульского на его попечение.

Утром около десяти Игорь набрал Петра Николаевича.

– Как ваше самочувствие? – нарочито жизнерадостным голосом спросил он.

– Как штык! С восьми на рабочем месте!

– Ну вы даете, ну вы молодец, вот что значит старая школа! – льстиво захихикал Игорь в трубку.

– А ты думал! Мой девиз – пить пей, но меру всегда знай!

– Так а что все-таки на счет договора? – осторожно осведомился Игорь.

– Ты ж понимаешь… Сложная на заводе ситуация. Позвони-ка мне… месяцев так через пару, может, что-то изменится!

VII

Вечером Игорь подъехал к заводу Шкапчика. Как и в прошлый раз, припарковался чуть поодаль от проходной, за углом, возле продуктового магазина. Шкапчик не хотел, чтобы его подчиненные видели, как он садится в машину к потенциальному подрядчику.

После недолгих обсуждений надумали ехать в ресторан «Старое русло», что возле стадиона «Динамо». Последний раз Игорь был здесь с бывшим компаньоном шесть лет назад, перед матчем БАТЭ – Барселона. Был поздний сентябрь. Холодно. Ресторан битком набит. Взмыленные официанты, не привыкшие к такому наплыву посетителей, метались по залу, разнося пиво болельщикам с желто-синими шарфами. До матча оставалось менее часа, следовало за столь короткий срок влить в себя достаточное количество спиртного, чтобы высидеть на холодном воздухе полтора часа. Барселона тогда выиграла 5:0.

Горечь поражения они с Иваном заливали на стриптизе в «Данькофф-клубе».

Девушка-администратор провела их со Шкапчиком через весь зал и усадила за небольшой четырехместный столик. Игорь осмотрелся. Интерьер вроде не поменялся. Вдоль стены деревянная полка со старинной утварью: чугунный утюг, самовар, керосиновая лампа, чугунок, на отдельной почетной стойке патефон с медным раструбом.

Посетителей немного. Рядом у окна молодой парень с девушкой пили кофе. Оба сосредоточенно читали что-то каждый в своем телефоне. За соседним столиком два мужика в дорогих костюмах уже в таком нормальном подпитом состоянии о чем-то шумно, ожесточенно спорили. Один из них, высокий, широкий в плечах, как платяной шкаф, держа в правой руке рюмку водки, привстал из-за стола, левой рукой заграбастал собутыльника за шею, потянул к себе через весь стол и поцеловал в затылок от переизбытка эмоций:

– Федор, это феноменально! Я тебе говорю, это – фантастически феноменально, Федор! Фигурально выражаясь, я бы даже сказал: феерично! Фатально! Какая фабула! Настоящий фурор! Пусть в этом даже есть определенная доля фанфаронства! Зато ни капли фиглярства!

Вжатый мощной дланью товарища грудью в салат, Федор безвольно хлюпал в его подмышке.

Непонятно, что в этой паре было более фантасмагоричным: то, что все похвалы в адрес Федора следовали на букву «ф», или то, что здоровяк, несмотря на дорогой костюм, больше смахивал на спившегося лесоруба, чем на человека, способного настолько фантастически филигранно фраппировать формулировками.

– Смотри, смотри, – Шкапчик глазами показал за спину Игоря. – Тише, тише ты! Не оборачивайся так резко. Потихонечку… Там такие… сидят!

Игорь осторожно повернул голову. За его спиной через два столика возле стойки с патефоном сидели три стройные девушки: красивая эффектная брюнетка и две блондинки, одна с длинными прямыми волосами, другая с короткой стрижкой под мальчика.

Долговязый официант с брезгливой улыбкой, прикрывающей всегдашнюю тоскливую ненависть к посетителям, принял заказ. Записав все в блокнот, забрал с собой меню. Игорю стало неприятно. Он понимал, официанты не любят посетителей во всех ресторанах, но в хороших ресторанах принято хотя бы не делать это так демонстративно.

– Ты рыбак? – спросил Шкапчик.

– Не очень, – пожал плечами Игорь.

– Жаль. Все равно покажу!

Шкапчик достал из кармана смартфон. Пролистал фотографии.

– На вот, смотри!

На фото незнакомый мужчина с широким довольным лицом держал на вытянутой руке за хвост здоровенную щуку.

– Шестнадцать килограмм! На прошлых выходных выловил! – восторженно сообщил Шкапчик.

Продолжил:

– Поехал я к матушке в деревню. Я почти каждые выходные туда езжу, она у меня возле Вилейского водохранилища живет. С женой как раз поцапались на неделе. В пятницу с работы собрался пораньше и поехал сразу к матушке. До Вилейки благо недалеко – сто четыре километра от дома по спидометру. Сестра с мужем тоже приехали. Они в Молодечно живут. Сели мы, значит, с сестроебом и выкушали по пол-литра на каждого. А там у матушки возле дома небольшой деревянный пирсик, мужики туда лодки привязывают. Решили прямо оттуда порыбачить. Вечер уже, темно. Сестроеб удочку взял, а я дай, думаю, спиннинг покидаю! Кинул пару раз – ничего. Сестроеб тоже пустой. Потроллили с часик. Не клюет, хоть ты что! Решили: пора уходить, дома водка стынет. Кинул я напоследок, тяну… Не тянется! Блин, думаю, за какую-то корягу зацепился! И тут она как рванет… Еле спиннинг в руках удержал. Минут сорок маял ее, маял. Весь взмок. Хорошо, сестроеб за сачком для подсечки сбегал.

Игорь почувствовал себя обманутым. Он всегда полагал, что удачная рыбалка может быть только ранним утром. Так, во всяком случае, уверял его бывший компаньон.

Иван был заядлым рыбаком. Когда они работали вместе в Фаниполи, он постоянно таскал Игоря с собой на рыбалку. Для Игоря это была совершенно изуверская пытка. Каждые выходные требовалось вставать в четыре утра, два часа трястись по ухабам на уазике Ваниного отца. На рыбалку они ездили куда-то на озера под Шишицы. По мнению Вани, там был самый клев. «Щука по утру голодная, блесну целиком захватит, не успеешь в воду закинуть!» – уверял Игоря его компаньон.

И это при том, что недалеко от Фаниполи открыли платное озеро со всеми удобствами: беседками, мангалами, рестораном с гостиницей. На берегу, возле самой воды, стояли деревянные скамеечки для удобства рыбаков. Бегал даже специальный мальчик, который насаживал червя на крючок особо брезгливым пользователям. Через дорогу от их производства находился небольшой пруд, куда ходила рыбачить местная детвора. С удочки на хлеб там ловились замечательные карасики размером с добрую ладонь. Но нет, Ивана это все не устраивало! Рыбачить они ездили за сто километров от города! Игорь страдал. Переться на разбитом уазике в какую-то уебень, встрять по дороге в грязь, выталкивать машину по колене в жидком месиве… И все это для того, чтобы, приехав на место, закидывать в воду привязанный к палке кусок блестящего металла с крючком, а затем вытягивать его обратно.

В обычной рыбалке с удочкой была хотя бы прелесть квиетизма: отрекшись от мирского, сидеть на берегу, с мистическим унынием созерцать рябь на воде вокруг трепещущегося поплавка, выжидая, когда какая-нибудь глупая, жадная рыбина решит покуситься на твою наживку. Здесь же, на озерах, они только и делали, что перебирались с места на место, съедаемые комарьем, хлюпали по колено в воде в вонючих трясинах и заводях, обрастая иглистой жижей и вонючей тиной, меняли блесны на спиннингах, заползали на какие-то коряги, выискивая места клева. И, главное, все без толку! Иван уверял, что это все из-за Игоря. Более нефартового в рыбалке человека он еще не встречал. Такого с ним никогда не случалось. В прошлом году здесь же, под Шишицами, они с отцом за день вытащили каждый по десять щучек. Даже шестилетний племянник, которого они взяли с собой, вытянул карпика на пятьсот грамм…

Официант принес им со Шкапчиком бутылку запотевшей водки и пару рюмок.

– Эй, человек, почки два раза! Ты что принес? – возмутился Виктор Сергеевич.

– Водку. Как вы и заказывали, – с тоскливым безразличием ответил официант.

– А еще?

– Две рюмки.

– И?

– Рюмок мало? К вам придут еще гости?

– Еды какой принеси. Я, по-твоему, рукавом должен занюхивать? – взорвался Шкапчик.

– Горячее готовится в течение сорока пяти минут, – невозмутимо заявил официант.

– Закуски неси! Я же специально мясную и овощную закуски заказал. Твои…. Эти самые… Как его… «Соления из погребка»!

– Салаты и холодные закуски подаются в течение пятнадцати минут.

– Ну, хлеба тогда хоть притарабань! Или хлеб вы тоже по четверть часа нарезаете?

– Сейчас пойду на кухню, попрошу ускориться, – бесстрастно заключил официант.

– Ненавижу халдеев! Его бы ко мне на завод, бетон формовать! – поморщился Шкапчик. – Будем ждать или первую так, на сухую, как строители? – спросил он, разлив по рюмкам водку.

Игорь, голова которого была забита вычислением общей стоимости сделанного заказа, лишь неопределенно передернул плечами.

«Одной бутылкой, понятное дело, у нас явно не обойдется, – прикидывал он. – Но, даже если закажем потом еще две, получается…» Если он, конечно, правильно запомнил цены в меню… Денег хватало даже с запасом, чтобы оплатить свою половину счета. Но, конечно же, придется предложить заплатить за обоих. Если Шкапчик не воспротивится… Тут оно получится грустнее… На чаевые, похоже, не хватит. Их можно не и оставлять, сославшись на нерасторопность официанта. Хотя это, конечно, некрасиво. Вся надежда на порядочность Шкапчика! У Игоря была в загашнике валютная карточка с целой тысячей долларов на счету. Но это уже все. Край. Дальше в никуда. Провал. Пропасть. Вниз по социальной лестнице. В беспросветность нищебродства и скопидомства. Эта тысяча – самое-самое что ни есть последнее. Ее нельзя тратить ни при каких обстоятельствах! Если все будет также беспросветно тянуться и дальше, то хватит, по крайней мере, выплатить остатки зарплат Ирочке и Геннадию, погасить коммунальные платежи по офису. О том, что будет после этого, лучше и не думать.

Принесли закуски. После первой бутылки Шкапчик раскраснелся, стянул с шеи галстук, смяв его, сунул в карман пиджака, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке. Чтобы не совершить ошибку, как вчера со Стульским, Игорь решил, пока Шкапчик не ушел в астрал, начать с ним разговор о тендере. О себе он не волновался, перед пьянкой выпил штук шесть таблеток активированного угля и пока чувствовал себя совершенно трезвым.

– Смотри, смотри, одна, кажется, уходит! Останутся вдвоем – пойдем знакомиться! – встрепенулся Шкапчик.

Игорь обернулся. Действительно, блондинка с короткой стрижкой встала из-за стола, расцеловалась с подругами и направилась к выходу.

Игорь завидовал людям, способным знакомиться с девушками по пьяни. Сам он в таких случаях терпел фиаско. Возможно, все дело в том, что Игорь не всегда правильно определял для себя ту степень опьянения, в которой следовало это делать. В трезвом состоянии его подходы были скучны, заурядны и несмелы, им явно не хватало нужного лоска, из-за чего обычно они не пользовались успехом у объекта знакомства. Когда он был пьян, все блистательные мысли, идеи, родившиеся и витающие в его голове, которыми он непременно желал поделиться с окружающими, особенно с той прекрасной незнакомкой в обтягивающих джинсах возле стойки бара (в этом состоянии они все были прекрасны), ни при каких обстоятельствах, несмотря на все потуги, не хотели извлекаться наружу. Вместо этого на девушку вместе с икотой невнятно выплескивалось банальное: «Мадам… ик… вы слишком прелестны… ик… для этого места…» После чего прелестную «мадам» сдувало из-за стойки бара и она растворялась в пьяном мареве.

В данный же момент, из-за ранее выпитого активированного угля, несмотря на почти приконченную на пару вторую бутылку водки, Игорь никак не мог впасть в то самое, отрадное для сердца древнего персидского поэта, состояние «меж трезвостью и хмелем».

– Может, еще накатим? – спросил он Шкапчика.

– Да харэ ты бухать! Упустим девчонок! Вон, смотри, как на них мужики с соседнего столика засматриваются. Сейчас пойдут, вместо нас их снимут.

Со стороны Шкапчика обвинять соседей в столь подлом, с его точки зрения, намерении было явной несправедливостью. «Феноменальный» Федор спал, положив голову на скрещенные на столе руки. Периодически голова съезжала вниз, отчего он просыпался. Встряхнувшись, фыркнув губами, как застоявшийся в стойле конь, Федор с недоумением и неким страхом оглядывался по сторонам. Взгляд его находил товарища – тот дремал, откинувшись на спинку стула. Федор тут же успокаивался и, уронив подбородок на грудь, засыпал снова.

– Давай еще посидим, – не сдавался Игорь.

– Да ну тебя! Я пошел, – сообщил Шкапчик, поднимаясь из-за стола. Неровным шагом он направился в сторону девушек. Через пару минут вернулся обратно с довольной улыбкой до ушей:

– Все нормуль! Брюнетку зовут Риммой. Как беленькую, я, если честно, не расслышал. Познакомиться не прочь, только за столик к нам идти не хотят, хотят, чтобы мы сами к ним пересели.

Римма выглядела так, как будто только что сошла со страниц Instagram. Тут было все: опахало нарощенных ресниц, шатированные брови, прокаченные гиалуронатом губы, контурированные филлерами высокие скулы, отблеском зубных виниров можно было выманивать заблудшие души из царства мертвых. Груди третьего размера в облегающей майке игнорировали закон всемирного тяготения.

Подобных «инстаграм-див» Игорь не любил. Одна из таких – известная белорусская «светская львица» – всячески отравляла ему жизнь, когда он встречался с Ирочкой. Ее страница в соцсети была предметом Ирочкиного идолопоклонничества. Если дива выкладывала фото в купальнике со своего отдыха на Мальдивах, ему приходилось все бросать посредине строительного сезона, покупать Ирочке точно такой же купальник и везти ее на море. Когда та выложила пост с новым Lexus, подаренным мужем-олигархом, Игорю пришлось разориться на покупку машины Ирочке. Тоже Lexus, только, конечно же, подержанный и намного попроще. В предыдущий, крайне тяжелый с финансовой точки зрения год это отчаянное сражение Эллочки-людоедки с дочерью американского миллиардера Вандербильда заставило Игоря сдаться и трусливо покинуть поле боя, предварительно он оплатил полгода аренды совместно снимаемой трехкомнатной квартиры в Зеленом Луге. Блондинку с длинными волосами звали Боженой. Невысокая, стройная девушка с сережкой-гвоздиком в носу и татуировкой в виде иероглифа на шее. Околотворческая натура, в Facebook такие обычно публикуют свои фото в каком-нибудь балахоне или смешном колпаке, с бокалом вина в руке и надписью: «Личная жизнь – все сложно» или «В моем омуте черти топятся».

Подошел долговязый официант.

– Предложить могу только холодные закуски и спиртное, кухня прекращает работу за полчаса до закрытия. А сейчас… – он посмотрел на наручные часы и с нескрываемым удовольствием сообщил, – уже десять тридцать две.

– Да и ладно! Куда еще кушать-то? Может, чего… Это самое… Выпьем за знакомство? – предложил Шкапчик.

– Да, мы все равно уезжать собирались, скучно здесь. В караоке поедем, – сообщила Божена.

– А нас с собой возьмете? – спросил Шкапчик.

– Как хотите, – пожала плечами Римма.

– Поедем в караоке? – спросил Шкапчик Игоря, пихнув локтем в бок.

Игорь обреченно махнул головой. В уме он судорожно прикидывал стоимость стоявших перед девушками почти допитой бутылки шампанского и салатницы с фруктами и пытался приплюсовать их к общему со Шкапчиком счету.

Официант принес один общий счет, как будто специально положил его возле Игоря. «И нельзя было чуть попозже подойти знакомиться, после того как девушки рассчитаются! – злился он про себя на Шкапчика. – Они же сидят здесь дольше нас! А если они раньше чего-нибудь заказывали?» Тяжело вздохнув, Игорь взял счет.

– Не-а! Давай его сюда! – заявил Шкапчик. – В прошлый раз ты платил, теперь моя очередь!

– Я тебя пригласил, я и плачу! – сказал Игорь, стараясь придать твердость своему голосу.

– Никаких «я плачу»! Тендер выиграешь – разберемся, – многозначительно подмигнул Шкапчик, выхватывая счет из рук Игоря.

Впервые за вечер происходящее перестало казаться Игорю таким уж беспросветно унылым.

Как-то так получилось, но за тридцать семь лет своей жизни Игорю так и не удалось побывать в караоке. У него не было слуха и петь он не любил.

Караоке-клуб, выбранный девушками, назывался «Корсет», и находился он в здании гостиницы «Беларусь».

Говорливый ведущий усадил Игоря и компанию возле самой сцены, в центре которой под светом софитов на высоком барном стуле в полоборота к зрителям восседала одинокая девушка с микрофоном в руке. На губах ярко-красная помада. Обтягивающее платье с высоким разрезом заманчиво оголяло выставленную вперед ногу. Большие полукруглые диваны с множеством мягких подушек, приглушенный свет ажурных люстр со стеклянными подвесками, драпированные алым бархатом стены и девушка с ярко-красными губами – все это создавало хорошо продуманную атмосферу предвкушения дорогого шабаша.

За соседним столиком расположилась компания из шести шумных кавказцев: пятеро небритых бруталов с надвинутыми на глаза пышными бровями, в одинаковых черных кожаных куртках, несмотря на духоту в зале, и один дрыщ в шелковой кислотно-фиолетовой рубашке с бабочкой. Почему-то всегда в подобных компаниях присутствует чувак с бабочкой. Это, наверное, что-то типа страшненькой подруги у девушек.

Римма уселась рядом с Игорем, Божена со Шкапчиком оказались на противоположной стороне дивана. Шкапчик, не спрашивая, заказал на всю компанию бутылку Ballantine’s и колу. Лед принесли в металлическом ведерке.

– Я попрошу минуточку внимания! – объявил ведущий. – Обычно мы, конечно, так не делаем. Но из уважения к нашим гостям из солнечной Армении… Вар… Вра… Врамшапух хочет поздравить своего братишку Тр… Трдата… Надеюсь, я правильно прочитал эти не совсем привычные для славянского уха имена… – Ведущий вытер пот со лба. Видно, что ему явно не по себе, и он очень боится накосячить перед суровыми гостями «из солнечной Армении». – Поздравить его с долгожданным…

Ведущий поднес листок бумаги с записями ближе к глазам.

– С долгожданным Удо! Тар… Трдат! – Ведущий выдержал торжественную паузу. – Надеюсь, я не очень преувеличу, если скажу не только за себя, но и за всех здесь присутствующих, за весь коллектив караоке-клуба «Корсет», что мы с радостью присоединяемся к поздравлениям Вар… Вра… вашего брата и от всей души поздравляем вас и вашу супругу с рождением долгожданного наследника!

Соседи Игоря по столику с недоумением переглянулись между собой. Повисла тяжелая пауза. Один из них, здоровенный детина, коротко стриженный с мятыми борцовскими ушами, указательным пальцем поманил к себе ведущего. Тот с опаской приблизился к их столу. Зацепив пальцем за фалангу пиджака, без видимого усилия, детина наклонил к себе ведущего, вытащил из ослабевших рук микрофон.

– Уважаемый… Цыпа Аскольд Генрихович, – близоруко прищурившись, зачитал он в микрофон надпись на бейджике ведущего, – я, надэюсь, правильно говорю? Твое савсэм привычное славянскому уху имя… В отличие от моего… Удо – это не наслэдник, это условно-досрочное освобождэние…

Шкапчик попросил поставить ему что-нибудь из репертуара «Любэ». Красный от стыда Аскольд в перекошенном пиджаке положил им на стол три микрофона. От своего Игорь отказался.

Заиграла мелодия. Шкапчик, поставив локти на стол, ухватил головку микрофона обеими руками, задрал его вверх тормашками и гнусаво затянул:

– Отчего так в России березки шумят, от чего белоствольные все понимают…

– А Божена, кстати, профессиональная певица, – рассказывала Римма. – Она даже в новогоднем «Голубом огоньке» на ОНТ пару раз выступала. У них вместе с Шаркуновой один продюсер был. Она с ним спать отказалась, он ее и выгнал. Она в Москву поехала, в «Голосе» участвовать. Отборочный тур не прошла, но там, сам понимаешь, все куплено, только своих пускают. Вернулась в Минск, попыталась здесь где-нибудь устроиться. Ее бывший продюсер, оказывается, какой-то там очень влиятельный чувак из администрации президента. И запретил всем-всем телеканалам, эстрадным студиям приглашать ее к себе. Сейчас она в детский садик музыкальным работником устроилась. Видишь, какая несправедливость. Если бы не тот продюсер, гад, – сейчас Божена была бы известная, как Шаркунова.

– А она здесь для чего? – поинтересовался Игорь, показывая Римме на сидящую на сцене девушку с выставленной голой ногой.

– Это бэк-вокалистка. Она своей подпевкой помогает тем, кто совсем петь не умеет, – пояснила Римма. – Смотри, это мой сынуля Игнат! – показала она фотографию на экране телефона. – Правда красивый? – Он у меня уже взрослый. Четырнадцать лет. Я же в девятнадцать родила. Я, в общем-то, бывшая «рублевская» жена, – тяжело вздохнула она. – Все у меня было: богатый муж, старше меня на двадцать лет, Bentley с личным водителем, особняк на Рублевке… Правда, правда, на самой Рублевке! – уверяла Римма. – У нас соседями были внук Успенской и семья сына Януковича. Я до тридцати лет из Москвы только на отдых выезжала.

– И что случилось? – спросил Игорь.

– Не поверишь! Влюбилась, как дура. В охранника мужа. Молодого парня. Звали его Валера, – усмехнулась она. – Ушла к нему жить с ребенком. В хрущевку в Бирюлево. Тогда это таким романтичным казалось. Как в кино. Молодая была, конечно, глупая. Валера меня бросил. Мы с Игнашкой к маме моей в Минск съездили, возвращаемся в Москву, а он замки в двери сменил. Я звоню ему на телефон, не отвечает. Потом приходит смс, он пишет, что встретил свою бывшую – любовь всей его жизни – и хочет быть с ней. Представляешь, сволочь какая? Бросить меня по смс!

Зал потихоньку наполнялся. Большая шумная компания менеджеров среднего звена – веселых, пьяных, явно после корпоратива – заняла сразу несколько столиков. Смешливая четверка совсем молоденьких девушек хотела занять места поближе к сцене, но оценив соседствующую со столикого Игоря ораву кавказцев, пугливо забилась в дальний угол помещения. Несколько хорошо подвыпивших мужчин в дорогих костюмах зашли в зал и с недоумением посмотрели на поющих посетителей. У Игоря сложилось впечатление, что они просто перепутали караоке с борделем или стриптизом. Парочка бородатых хипстеров, усевшись за столик, сразу же скрылись в ароматном дыму, создаваемом их парогенераторами. Громко возмутились, когда Аскольд заставил их выключить.

– Горюня?

Игорь с удивлением обернулся. С института так его никто не называл. За спиной, улыбаясь своей щербатой улыбкой, стоял его бывший одногруппник Костя Шотельник. Костян – как все его звали.

За пятнадцать лет, прошедших с окончания института, Костян совершенно не изменился. Студентом он стал после службы на флоте, которую проходил на Кубе, и, соответственно, на три года был старше своих одногруппников. Есть такой тип людей, внешний облик которых консервируется в молодые годы и не меняется до самой поздней старости. Природа их как будто изначально старит, а затем забывает об их существовании. Уже в институте Костян был практически полностью лысым, одинокий клок жидких волосенок с макушки он тщательно зализывал вперед, стараясь размазать его по всей поверхности головы. Тот упорно сопротивлялся, поднимался и раскачивался в разные стороны при первом же дуновении ветра. Худой, вечно взвинченный, всегда, что называется, «на измене», всегда в какой-то неврастенической динамике: дерганые движения предплечий, пожевывание губами, подпрыгивающая походка. Институтская кличка – Шоша ХББ. ХББ расшифровывалось как «хочу быть бандитом». В те времена это звучало как издевательство. Этакий недобандит. В конце девяностых – начале двухтысячных, когда Игорь с Костяном учились в институте, бандиты еще не вымерли как класс, не считались маргиналами. Называться бандитом было почетно. Это была последняя по-настоящему романтизированная область человеческой деятельности, что-то вроде профессий разведчика или милиционера для предыдущего поколения.

После четвертого курса Костян как-то потерялся из виду. Хотя не понятно, как он вообще умудрился продержаться в институте так долго. На лекции он не ходил, появлялся изредка на практических занятиях. Мелькал на переменах между парами, стрелял у однокурсников сигареты, а затем пропадал неделями, появляясь только перед самой сдачей зачетов и курсовых. Его курсовая работа по термеху заслуженно вошла в анналы студенческого раздолбайства и пофигизма. На лист формата А1 Костян наклеил ксерокопии вырезок с чьих-то старых чертежей. Затем, по видимости, не дав клею толком просохнуть, скрутил ватман и засунул его в тубус. Эпюры, графики получились во вздутиях, пузырях, как плохо проклеенные обои. Самое интересное, что курсовую Костян сдал на «четверку», Игорь сам видел оценку в ведомости.

На пьянку в общежитии, посвященную медиуму, Костян пришел в строгом двубортном костюме. Усевшись за стол, снял пиджак. Подмышкой у него обнаружилась кобура с пистолетом. Пистолет выглядел настоящим, скорее всего, он и был настоящим, но почему-то никакого страха наличие у Костяна оружия не вызывало. В студенческом общежитии взаимоотношения ничуть не мягче, чем в армейской казарме или тюрьме. Костян был самым старшим на потоке, служил не где-нибудь, а на флоте, да еще на Кубе, по его рассказам – чуть ли не в ВДВ, сражался с американскими «морскими котиками». Но никто его не боялся. Трудно было принимать всерьез всколоченный жидкий вихор на макушке, мелкие, некрасивые черты лица, нервическую вертлявость, быструю, суетливую речь. Его истеричность и неадекватность поведения, неоднократно уже проявленные, казались малозначительными.

Хотя случается, что истерики приносят больше проблем, чем перекаченные «шкафы». От «шкафа» максимум, что тебе может прилететь, – это свернутая челюсть или отбитые почки. Истеричные личности могут выкинуть все что угодно.

В молодости в родных для Игоря Шабанах существовал такой нарицательный персонаж – Вова Полуха. Бывший милиционер. Уволился с белым билетом. Плюгавый, худой, как глист. По улице ходил, расставив руки колесом, как будто неся подмышками по арбузу. Синдром широкой спины, когда несуществующие мышцы не позволяют прижать руки к самому телу. На одной из местных дискотек Вова начал приставать к жене тренера по боксу. Со сломанным носом уехал на скорой. Через два часа вернулся на танцпол с вправленным носом, с торчащими из ноздрей окровавленными тампонами. В процессе новой драки откусил тренеру половину правого уха.

Костян со стаканом виски шлепнулся на стул возле Игоря. Шкапчик даже не заметил, что за их столом появился новый человек. Он был полностью поглощен заигрыванием с Боженой. Особым разнообразием его действия не отличались. Одну руку он положил на спинку дивана, наклонился над девушкой, что-то ей увлеченно рассказывал, энергично жестикулируя свободной рукой. Время от времени его рука, как бы случайно в процессе повествования, оказывалась на ее коленке. Божена тут же ее убирала. Так повторялось раз за разом. Что, впрочем, не мешало им вести мирную светскую беседу.

Подошла очередь их столика заказывать песню, Божена схватила микрофон и побежала на сцену, увлекая за собой Римму, к полному разочарованию Шкапчика. Оставшись в одиночестве, он как-то сразу потух, захандрил.

– Я тут хозяина хорошо знаю, – рассказывал Костян. – Дагестанец. Раньше на Комаровке помидорами с пестицидами торговал. Шесть точек держал. Пока ОБЭП не накрыл. Чуть не посадили. Решил ресторанным бизнесом заняться. Купил здание на Комсомольской, сделал ремонт, открылся. Полгода поработал. Пришли «барбосы» в погонах, ресторан закрыли, здание отобрали. Построил трехэтажный коттедж в частном секторе в Зацени. На первом этаже шашлычная, второй и третий отделал под гостиницу. Через год землю отдали под планируемую застройку многоэтажками. Коттедж снесли, в качестве компенсации выдали ему двухкомнатную квартиру в Каменной Горке. Когда надумал открывать караоке, помещение решил уже не покупать, а взять в аренду. С этим залом я ему помогал. Не хотели сдавать. Я позвонил одному нужному человечку на самом верху, – Костян закатил глаза и поднял указательный палец, показывая насколько на «верху» был тот «человечек». – А вот там, – указал Костян в сторону одного из столиков, – сидит директор птицефабрики. Денег мне до сих пор должен. Немного, пару косарей всего. Тоже один вопросик я ему помогал решать. Должен мне остался, как земля колхозу! И не отдает, гад! Я, правда, особо и не давлю. Мало ли, может, когда пригодится… А рядом с ним, если не я не ошибаюсь… – прищурился Костян. – Точно он! Мой земляк из Лиды – Слава Хацук. Входит в сотню самых богатых людей в Беларуси. Знаешь, на чем поднялся? Открыл в Ивье цех по производству пластмассовых стульчаков для унитаза. Клепает их на всю Россию и Украину!