Ландшафты и сновидения Андрея Тарковского
Описание книги
Андрей Тарковский (1932-1986) – одновременно поэт-этик и философ-мистик – для кинематографа случай поразительный/ особенно если учесть, что Андрей Арсеньевич пытался преодолеть разрыв, который существовал между классической русской культурой и культурой советской эпохи, забывшей о естественно-религиозном истоке человеческой души. Поэтому понять его искания можно, только объединив оба метода: поэтический и аналитико-мистический. Это и составляет существо книги Николая Болдырева, который смотрит на смыслы и тайны фильмов, равно как и на судьбу режиссера, целостным взглядом, словно бы это сам художник, но извне постигает самого себя.
В первой части книги речь идет о характере вопросов великого кинорежиссера к самому себе, а также о характере и духовной основе главного героя его картин, о знаках и фигурах его внутреннего бытия; о тайне внутреннего пространства и тайне времени, а также о связи Тарковского с мирами Новалиса, Кастанеды и Брессона. Во второй части автор книги показывает и словно бы проигрывает ведущие мотивы и мелодии Тарковского, музыку его кинематографа. А в завершении рассматривает крайне необычную и трагическую историю знаменитого «Мартиролога» Андрея Арсеньевича – дневника, который своей беспощадной правдивостью словно бы предопределил судьбу его автора.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Оглавление
Николай Болдырев. Ландшафты и сновидения Андрея Тарковского
Предисловие
Огонь изнутри
За что Тарковский прощен?
Дитя
Возврат
«Я обязан измениться…» или Какое кино хотел снимать Тарковский?
Жертва
«Прекрасно-дьявольские» портреты
Homo Ludens и Homo Religiosus (Конспект одной прерванной дружбы)
Поворот
Тайна времени
От хроноса к кайросу
Обратимое время
Ностальгия по мифу
Магия Иерофании
Страна, которая везде и нигде (Тарковский и Новалис)
«Он снимает картину только в предельной, крайней ситуации…» (Тарковский и Брессон)
Не имеющее имени (Тарковский и Кастанеда)
Человек и пейзаж
Сквозь музыку дождя
Присутствие
Выведение за скобки
Евангелие от Доменико
Смысл жизни
Кого ищет Горчаков?
Сталкер
Созерцательница Хари
Дожди
Мужчина и женщина
Таинственный грот в Тоскане
Вместо послесловия. Многострадальная книга
Отрывок из книги
Книга эта не написана «в один присест» с замыт ленным и обдуманно-рассчитанным сценарием и «гла ной мыслью». В отличие от двух моих, изданных в нач ле века биографических книг о Тарковском, она слож: лась из естественно родившихся в последние десять л< работ – размышлений-наедине-с-собой, эссе, мален ких (но порой уводящих в новые дали) исследовани: опытов, поскольку тема Тарковского в том или инс смысле ощущалась мною еще не вполне завершенно не до конца внутренне прожитой. В ней еще были тайны, и загадки, был тот сумрак, в котором худож ственное творение (а им является не только кинемат граф Тарковского, но и сама его личность) сокрывав своё целомудренное равновесие.
Часть этих текстов была опубликована в кинове, ческих и литературных журналах, некоторые я поз имствовал из одной своей книжки, давно ставшей би лиографической редкостью, остальная (объемом сам; большая) часть просто ждала своего часа. Одним сл вом, это сборник работ, где каждая может читаться с мостоятельно, вне связи с предыдущей и последующ] ми. Хотя внутренне все они, разумеется, теснейшим о разом исходят из единого центра.
.....
Человек Тарковского устремлен ко все более осторожному (дабы не повредить ризомные соотношения и диалоги) продвижению в собственный сумрак, где множественная вариантность «неизвестности себя» начинает необъяснимо-возвратное свечение. Ради этого он проходит и сквозь разнообразные формы отречений.
Формально говоря, у Андрея Тарковского в канун смертельной болезни было множество планов, однако было ли у них внутреннее обеспечение для реализации, если помнить о том, что Тарковский – художник не повторений, не эстетических вариаций на любимую тему, но восхожденья? Я попытаюсь вернуться к таинственному по стилю и смыслам выступлению художника в одной из лондонских церквей в 1984 году с речью-размышлением об «Откровении Иоанна Богослова» или, как он попросту в ходе речи об этом говорит, об «Апокалипсисе», о предупреждающем гласе Конца света – теме тем, а быть может, единственной существенной для позднего Тарковского теме. Взгляд на жизнь не только с точки зрения твоей личной смерти, которая всегда у тебя за спиной с левой стороны, но и с точки зрения гибели цивилизации, полного ее внезапного прекращения (прекращения Свыше за ненадобностью), кое тоже вот здесь, в воздухе висит над тобой.
.....