Отрывок из книги
Тем майским вечером Дня молодёжи зеркально-мраморные залы Главного здания МГУ им. Ломоносова калейдоскопились тысячами восхищённых лиц студентов разных вузов Москвы. Гигантские чаши люстр пульсировали над хаосом студенческого торжества, как модные в то время таинственные тарелки НЛО, неприминувшие прилететь подсмотреть рождение новых титанов наук земной цивилизации. Подсмотреть как в лабиринтах переходов, аудиторий и залов Высотки искало свои пути и выходило на свои дороги юное племя великой страны. Из-под потолков, где уже навечно застыли священные в научных мирах силуэты и имена великих мужей, сладкоголосыми призрачными сиренами нового века пели – зазывали броситься в объятья поисков и открытий динамики радиоцентра. Голоса певиц и певцов, усиленные электронной мощью, то взрываясь громовым каскадно бегущим эхом, то стихая до магических вздохов и шёпота влюблённых, кружили головы невольников университетского царства. В пляску музыки и света вплетались ослепленья и шелест круговертей галактик, рождение, смешение и смерть миров, холодность и немость вечных пленников их, взиравших с барельефов под потолками: Аристотеля и Авиценны, Леонардо да Винчи и Ньютона, Ломоносова и Менделеева, и…
Неудержимый поток вспышек и звуков танцующим жаром падал слева и справа, сверху и изнутри ракушечных пространств гигантского здания, вихрями вырываясь из гранитных и мраморных разводов и срезов далёких эпох, спрессовавшихся в бело-розовых плитах стен и колоннад… Он – то разбивался о мраморные перила и ступени лестниц на искромётные фейерверки стерео-квадро-амбъянсов, – то волна за волной, полировал мозаические инкрустации паркетных полов, – то бросался под ноги идущим воркующим рокотом невидимого, но ощущаемого в свежем влажном дыхании воздуха водопада, обещая спасенье от зноя и усталости будущих троп и путей. Клубящимися вихрями песенных слов и историй, поднятых грозными колесницами древних времён, будоражил, наполнял сердца богатырской силой и духом, зовя в бои и походы. В громадном котле Высотки слышались: и шуршащие взмахи крыльев Икара; и лязги, и звоны мечей гладиаторов Спартака; и грохоты колёс, и уханья пушек, и рёвы моторов, и клятвы бойцов; и даже атакующее «Ура!» героев отцов и их сыновей-героев войн ушедших веков. С литавров невидимых труб, как с гигантского камертона, стекали серебряно-звонкой медью аккорды, сплетаясь с раскалённым, душным дыханьем полотнищ – свидетелей кровавых битв и сражений. И всё это затем свивалось в миллионоголосую песнь былинно-былому прошлому, невесомому настоящему и неуловимому, подобному жар – птице, – будущему…
.....
– Видишь, так чего же стоишь?! Давай вкалывай! – обрубил разговор Сухов.
Через пару часов Батурин и Игнатов ничего не оставили от последней кучи блоков – тридцатикиллограмовых бетонных камней, подняв их все к участкам соседних звеньев, а оставшийся бой и разбросанные по периметру здания бетонные болванки перетаскали на носилках к своему участку, старательно укладывая их возле стены. Ещё через час от всего этого не осталось камня на камне, но на здании АБК будто бы ничего и не прибавилось в размерах. И снова простой…
.....
