Отрывок из книги
Это только дилетанту кажется, что лес вечно спит или дремлет и что жизнь в лесу – это неорганизованная, дикая стихия. На самом же деле лес и дикая жизнь в нем никогда не замирают: днем или ночью, зимой или летом, в жару или в ненастье лес – это практически идеально организованное сообщество, это настоящее живое государство, реальная страна. И нет в этой стране иных законов, кроме как естественных законов природы – законов Создателя. Все обитатели, жители этой страны: и божья коровка, и муравей, и гусеница, и лось, и белка – все они живут своей жизнью, подчиняясь законам, неподвластным времени. Только подумать, сколько лет, сколько миллионов лет! И все живое не взялось просто из ничего: у всех есть предки, у всех есть реальное историческое и физическое прошлое. И в том прошлом все они жили этими же, сегодняшними законами… Двадцать миллионов лет назад, например, болотная черепаха, осторожно выбравшись из грязи и тины, поймала и полакомилась зазевавшейся огромной стрекозой. А сегодня, где-то в пойме Днепра или Припяти, ее потомок точно так же выполз на сухую кочку и, вытянув шею из жесткого кожаного панциря, с интересом поглядывает на неосторожную маленькую стрекозу, пытающуюся невдалеке отложить свои яйца в теплую болотную воду. В другом конце света стремительный гепард настиг быстроногую антилопу. А где-то грозный шершень тащит в свое гнездо не менее грозного для всех животных овода -всё это охота! Охота изначально и всегда была в природе. Но человеку, кроме умения и знания существа охоты, природа дала еще и необычайную радость бытия: всесторонне развитый ум для познания и анализа сущности окружающего мира. И он осознал, что такое есть жизнь, он узнал, что есть реальная и ощутимая связь между всем живым в этом мире. Многое изменилось за миллионы лет разнообразных форм жизни на земле, но сама суть охоты не изменилась. Не ест лев траву, не питается мясом олень, не пьет шершень нектар, но каждому в этом мире дикой природы хватает своего, ему данного в начале его пути по жизни и во времени. Только охотник-человек сегодня сильно изменил свое отношение к охоте и к добыче диких зверей и птиц. Есть, конечно, исторически сложившиеся условия жизни отдельных людей и целых народов, когда охота становится и есть способ их существования. Дикие звери, птицы употребляются ими в пищу, как и установил когда-то Создатель. Но для определенной категории людей охота в наше время есть не что иное, как историческое, этически и нравственно оправданное, насыщенное эмоциями духовное и практическое возвращение во времени к своим истокам – к личной свободе и к гармонии с дикой природой.
Там, на заре человечества, охота была способом нашего существования. И от успеха охоты зависело будущее всего рода. А для успешной охоты требовались знания условий жизни диких зверей, их повадок и других особенностей их поведения. Зачатки знаний о естестве дикой природы стали неотъемлемой частью обычной, казалось бы, жизни древнего человека. Но и спустя миллионы лет зов предков тянет людей не только к непосредственному, прямому общению с дикой природой, но и к изучению жизни ее обитателей. И не столько охота как собственно добыча дикого животного влечет охотника в это древнее, волнующее царство, сколько непреодолимое стремление побыть в этом царстве, ощутить себя его частью, увидеть и явно прочувствовать красоту дикой страны, услышать, осязать, ощутить и разгадать птиц, зверей, насекомых, прикоснуться к неповторимым ландшафтам и неописуемой красоте, которую не видит и не очень-то желает, к сожалению, увидеть большая часть человечества. Это и есть счастье! Счастье настоящего охотника. Охотники смотрят на природу глазами восторженного младенца: вековая дубовая роща по берегу быстротечной или величественной реки, скрытое папоротником барсучье поселение-колония на склоне поросшего могучими соснами холма, звенящий неописуемой словами природной музыкой лесной ручеек, эмоциональный и красивый брачный танец журавлей или волнующий ток древнейшего глухаря – вот это видят в первую очередь глаза охотника. И лишь во вторую очередь сознание принимает решение о добыче (или не добыче) презревшего опасность дикого животного. И только настоящий охотник не может уснуть за неделю до открытия охоты. Тысячу раз не прав тот, кто утверждает или даже думает, что охотник в это время мечтает о добыче. Ему, охотнику, грезится закат, искры костра, тихая звездная ночь накануне открытия охоты и слышится свист крыльев стайки уток, скрывшейся в густом утреннем тумане, или неотразимая, сладостная музыка гона гончих, или нежный посвист пестрых рябчиков. А если и добудет он утку, зайца или другой заслуженный выдержкой, трудом и знаниями трофей, и несет он их домой с гордостью и радостью, то и не столько ради пропитания, а ради того, чтобы показать добычу близким, дать потрогать, рассказать о своих чувствах охотниках и, чего греха таить, услышать если и не похвалу – то хоть понимание и признание своего счастья охотничьего.
.....
Приехав из Казахстана, Леша срочно занялся таксидермией. Привезенные тушки и шкурки, обильно просоленные еще у бабушки, промыл (кроме орлана-белохвоста) и замочил в уксусе в эмалированной бадье. Орлана же долго отмывал теплой водой с помощью зубной щетки – чуть ли не каждое перышко. Кое-где застывшую кровь смыл перекисью водорода. Череп птицы, предварительно засоленный вместе со шкуркой, отмыл от соли и обложил ватой, смоченной в перекиси. Шкурка готова: когти, клюв аккуратно обмыл и, где надо было, слегка подкрасил гуашью и слегка «шлифанул» шерстяной тряпочкой поверх нанесённого разогретого парафина. Из обмедненной стальной проволоки сделал каркас будущего чучела. Двойной крест, где первая перекладина – крылья, вторая – ноги. Передний конец, сантиметров двадцать пять – шея, остаток внизу – хвост. Теперь, обматываемая туго нитками, кладется вата – макет мышц туловища птицы на скелете из проволоки. Выпуклая грудь, киль, втянутый живот. Мышцы бедер ног, мышцы крыльев до локтевого сгиба, шея – все из ваты, туго перетянутой нитками и вперемешку с сухими стеблями багульника (от моли и пероеда). Череп обмазал пластилином – мышцы щек, зоба, основание шеи. Шкура, просоленная и обильно смоченная формалином, мягкая, как тряпочка. Наступает очень ответственный момент: шкурка натягивается на изготовленный каркас-тушку. Алексей напильником заточил концы проволок каркаса. Первой на проволоку одевается вывернутая голова, потом – шея. Спинка сама ложится на тушку. Теперь Алексей очень аккуратно, согнув проволоку с намотанной на нее ватой, вставляет каркас сначала в одно крыло, затем в другое. Проволока протыкает шкурку за локтевым сгибом предплечья крыла. Тоже самое проделывается с ногами: согнутая проволока протыкается внутрь вывернутой кожи бедра, затем в полость пустотелой кости голени и выходит наружу по центру лапы, между задним и передними пальцами. Когда лапы «заправлены», самый нижний конец проволоки протыкается в основание хвоста, специально сохраненном при съеме шкурки, чтобы хвостовые перья не разлетелись. Теперь шкурка собирается на передней части тушки и сшивается иголкой с обыкновенной ниткой – от хвоста до шеи. Тушка готова. Но это всего лишь заготовка. Впереди самая кропотливая часть работы – придание птице задуманной в композиции позы. Леша предположил, что орлан будет держать в лапах только что пойманного тушканчика. В специально приготовленный спил бревна, где пробиты сквозные дырки, Леша вставил концы проволоки из ног, закрепив тушку на спиле. Приподнял над плечами согнутые в локтевом сгибе крылья, выпятил грудь, убрал живот, согнул шею так, чтобы казалось, что орлан смотрит на зажатого в когтях тушканчика и собирается его клюнуть огромным желтым клювом с хищным грозным крюком на конце. Зубной щеткой, расческой и пинцетом почти три часа расправлял перья – перышко к перышку. Нитками-растяжками распрямил для просушки крылья. После просушки форму взмаха крыльев уже не изменить – треснет шкурка, не выработанная химикатами. Весь день ушел на изготовление чучела орлана-белохвоста. Остались глаза. Порывшись в своем охотничьем ящике, Леша достал… лафетку10 таблеток. Полукруглая прозрачная оболочка упаковки таблетки будет глазом. Обрезав ножницами выпуклости двух таблеток, Алексей иголкой внутри получившихся чашечек нацарапал ровные круги. Это будут зрачки. Капнутая внутрь капля черной гуаши не растечется за пределы границы, очерченной иголкой. И в то же время, капнутая вокруг зрачка капля желто-оранжевой гуаши не сольется с черной краской зрачка по той же причине. Готовые «глаза» полежали, засохла краска, и только после этого Леша аккуратно вставил глаза в прорези ресниц на шкурке головы птицы. Теперь, наконец, орлан стал похож сам на себя. Отойдя и встав прямо перед чучелом, Леша поправил глаза симметрично относительно оси головы и клюва, слегка направив взгляд вниз, под ноги, где будет добыча. Уже к ночи закончил работу, которую начал с утра. Орлан, словно живой, сидел на земле, хищно раскинув полусогнутые крылья, и свирепо смотрел себе под ноги. Только теперь Леша разрешил войти в гараж родителям и брату, которые восхищенно оценили работу – орлан был, как живой.
Еще двое суток ушло на изготовление чучел сурка, тушканчика и выделку сурчиных шкурок. Ручная выделка шкурок требует больших физических нагрузок и терпения. Обезжиривание, мездрение, дубление и размягчение шкурок – длительный по времени процесс. Капсул от таблеток величиной с сурковый глаз Леша не нашел, поэтому пришлось повозиться с автомобильными лампочками. Предварительно разгерметизировав их, Леша спилил верхушку лампочки так, чтобы она представляла выпуклую чашечку. Точно также гуашью нарисовал изнутри глаза зрачок и остальную часть глазного яблока. Чучела получились пушистыми, мягкими на ощупь и лоснящимися вымытыми шампунем шкурками.
.....
