Читать книгу Край человечества - Николай Иванович Антипов - Страница 1

– Имя? – спросил до боли знакомый голос.

– Александр Гурской

– Звание?

– Старший лейтенант ВКС.

– Подразделение?

– Секретно.

В динамиках раздалось недовольное ворчание, затем голос добавил таким тоном, будто сообщал приевшуюся формальность, – Подтверждение доступа 1132391

– Космическая разведка.

– Задание?

Александр пропустил вопрос мимо ушей. В голове гудело, будто он много часов решал невероятной сложности задачи. Тело же буквально все затекло. Мышцы не хотели слушаться и при каждом движении отзывались чуть ли не скрежетом. Глаза болели так, будто Александр солнечным зимним утром разглядывал ярко-белые заснеженные пейзажи, а не сидел в едва освещенной комнате. Но больше всего его тревожило, что он понятия не имеет, где он, как здесь оказался и кто задает ему все эти вопросы.

Комната не была похожа на казарму, скорее на палату медотсека. Разве что свет был какой-то мутный, да и палата поменьше, чем обычно. Может, вчера он не в казарме ложился… Хотя вроде бы там. Вообще, когда он пытался вспомнить вчерашний день, мысли слипались и растекались в бесформенную серую массу, не выдавая ничего информативного.

– Конечная цель миссии? – терпеливо уточнил голос.

– Разведка и подготовка к колонизации КТ Глизе 667 С с, – пробормотал он охрипшим голосом и, договорив, шумно прочистил горло. Ему казалось, что в легких у него что-то плещется.

– Этап?

– Прохождение отбора.

– Опять двадцать пять, – буркнул динамик, – этап отбора?

Александр нахмурился, усилием воли собрал мысли в кучу и уверенно ответил:

– Устойчивость к повышенным физическим нагрузкам в условиях перенасыщенной атмосферы, – и, подумав, обрадованно добавил, – вчера побил рекорд Робинсона!

Радовался Александр даже не своим достижениям, а воспоминаниям о вчерашнем дне, начавшим понемногу возвращаться.

– Ух ты, что-то новенькое, – как бы в сторону сказал голос, – проходите, старлей.

В стене шумно, со скрежетом открылась дверь. Это заставило Александра напрячься. В бараках и тренажерах нет такого старья – там они все смазанные, большинство буквально только установленные. Идя по тесному, тусклому коридорчику, Александр отметил, что это место кажется ему знакомым. Как будто он здесь уже был, но много лет назад. Внезапно в стене открылась еще одна дверь. Там был туалет, довольно чистый, но очень холодный. Только здесь Александр понял, что совсем голым ходить неудобно. Стоило ему об этом подумать, как в стене у раковины распахнулся шкафчик с комплектом стандартной формы, а также полотенцем, мылом и ушными палочками. Последние были особенно кстати – уши Александра были забиты чем-то липким и текучим.

Умывшись и натянув одежду, он уже собирался идти, но тут его взгляд прилип к отражению в зеркале. С ним было что-то не так. Александр даже сразу не понял, что именно, вроде вид был обычный. Просто он выглядел каким-то… свежим. Прикоснулся к лицу – мягкое, гладкое. Даже сразу после бритья такого не бывает. Да и мягкие, светлые волоски на щеках и подбородке как будто и не брили никогда. Прическа тоже вроде не та. Не то, что бы Александр следил за модой, но в последнее время ему нравилось немного отращивать сверху и подбривать бока, а сейчас прическа выглядела очень равномерно. Но дольше разглядывать себя ему не дали.

– Старлей, попрошу на выход, – приказ из динамика дополнила ультимативно открывшаяся дверь.

Пройдя по коридору чуть дальше, Александр вошел в маленькую комнатку, половину которой занимал стол с тремя мониторами. За мониторами сидел человек в капюшоне. Освещение здесь было даже более скудным, чем в предыдущих помещениях, так что лица за капюшоном было совершенно не разглядеть.

– Александр, – обратился к нему человек. Без электронного искажения динамиков его голос казался еще более знакомым, – Присаживайтесь.

Он небрежно махнул в сторону стула, но выглядела эта небрежность слишком наигранно. Нервничает, – подумал Александр, – И с каких это пор у нас капюшоны часть формы? Наверное, очередной внешний специалист. Совсем эти штатские обнаглели. Присев, Александр направил все внимание к человеку, который уже задавал очередной вопрос.

– Расскажите о миссии, Александр.

– О чем именно?

– О целях, ресурсах, но особенно – о вашей роли. И как можно подробнее, пожалуйста.

– Ну что ж… Я кандидат на первую в истории Земли миссию по колонизации экзопланеты. Как я уже говорил, в качестве пилотного проекта был выбран полет к Глизе. Разрешите говорить так просто, коротко, без номеров и букв? Для обеспечения безопасной и быстрой доставки экипажа… в лице одного космонавта… должен использоваться экспериментальный гиперпространственный двигатель. Его еще называют "пронизывающий", так как он как бы… ну… пронизывает пространство, – Александр замялся, поскольку никогда особенно не понимал принцип работы этого двигателя, хотя физики и пытались всячески объяснить его курсантам. Даже использовали всякие наглядные приемы, в основном, протыкая сложенную вдвое бумагу карандашом, – Однако даже с учетом этой новейшей разработки, полет внутри гиперпространства должен длиться более 2 лет. Сложность также заключается в том, что по расчетам наших ученых, расширение экипажа даже до двух человек невозможно. Поскольку понадобится вдвое большая мощность для перевозки дополнительных ресурсов, а бюджет проекта это не позволяет. Хочу отметить, что я был отобран, помимо своих служебных заслуг, за высокую устойчивость к жизни в условиях изоляции и адаптивность психики к экстремальным условиям. В лагере я был лучшим в тесте на выносливость при экстремальных температурах, третьим из всех рекрутов в марафонском плавании, а также…

– Очень интересно, Александр, – совершенно незаинтересованно протянул капюшон, – Расскажите лучше протокол при успешном приземлении.

– Конечно. После посадки на Глизе, мне необходимо развернуть модули корабля. Начать предлагается с… Ах, да! Цель миссии, конечно же! – Вдруг понял, к чему с самого начала клонил его экзаменатор, – После успешной посадки и последующей разведки близлежащей территории, я должен как можно скорее начать установку и настройку маяка и телепортационных врат. По расчетам наших инженеров, это займет от трех до пяти дней работы, из расчета по десять часов в день. Хотя на тренировках мне удавалось достичь полной готовности за 26 часов работы с двумя перерывами общей протяженностью четыре часа. Но я сомневаюсь, что в тренировочной модели, которую дают на текущем этапе, учтены все нюансы. После перехода врат в режим синхронизации, необходимо развернуть жилой и хозяйственный модули, затем обследовать близлежащие районы на предмет наличия питьевой воды и пищи. Преимущественно растительной, дабы не навредить сильно биосфере.

– А что если вы поранитесь? – человек явно вел к чему-то.

– На корабле есть экстренная аптечка, содержащая различные антибиотики, иммуностимуляторы и несколько кибершин на случай переломов. Правда, инструкций на случай болезни не так много. Основной принцип – выполни задачу, а дальше выживай своими силами.

– А если вы погибнете, не успев выполнить установку оборудования?

– А, вот вы к чему, – Александр не очень хотел касаться этой темы, но, видимо, придется, – На случай моей скоропостижной кончины в корабле есть модуль клонирования. Мне в сердце вживили датчик. При остановке более чем на 10 минут он передает сигнал кораблю, а тот начинает производство клона. Там вроде есть какой-то бульон, а может и заготовка клона – я не изучал подробно этот вопрос. Жутковато как-то, если разрешите быть честным. В любом случае, мое участие в процессе не потребуется. Хотя и признаю, сам процесс, на мой взгляд, эффективен – вдвое большая вероятность успеха миссии. Да, еще одно. Процесс одноразовый. Сама капсула, насколько я понимаю, может быть использована и в дальнейшем, но основной материал – питательное желе, как-то так, – весь уйдет на создание… организма. Клон, по идее, получит все мои воспоминания, которые должны быть записаны сразу перед.., – У Александра пробежал холодок по шее от смутного ощущения, – сразу перед вылетом. Чтобы клон был готов продолжить начатое…

Человек поднял взгляд. Когда их глаза встретились, Александр понял, кто сидит перед ним. Взгляд этих карих глаз нельзя было спутать ни с чем. Человек шумно выдохнул через ноздри и медленно, будто неохотно откинул капюшон. Следующее мгновение, казалось, длилось вечность. Александр смотрел прямо перед собой, он не закрывал глаза и не отворачивался, но он больше всего на свете не хотел видеть этого. Напротив сидел он сам. Это было так очевидно, как будто он смотрел в зеркало. И в то же время это был другой человек – старше, с уже давно заложенными бороздами морщин и выцветшими, с проседью волосами. Но ошибиться было невозможно. Каждый человек может узнать свое лицо, даже в толпе. Но не каждому предоставляется такая возможность.

Второй Александр с неловкой улыбкой на лице встал из-за стола и мягко сказал:

– Пойдем, дружище. Теперь я тебе буду рассказывать.

Он нажал кнопку на пульте перед собой, затем встал, обошел стол и положил руку на плечо Александру. Из открывшейся в стене двери полился солнечный свет и дыхнуло свежестью.

***

Александр со всех ног несся через лес, стремясь уйти как можно дальше от того, другого. Окружающий мир сливался в бесконечное багровое пятно. Бе́гом он пытался заглушить возникающие мысли, но они тоже набирали обороты. Кто он? Где я? Почему этот лес такого странного цвета? И он бежал все быстрее. Его не остановил даже начавшийся подъем. Хотя его состояние и было близко к паническому, он не сбивал дыхание, заранее сличал все ухабы, поваленные деревья и прочие препятствия. Умудрялся просчитывать и альтернативные маршруты. Даже немного попетлял, намереваясь запутать следы. Тренировки не прошли даром. Остановился он только выбежав из леса прямиком к крутому обрыву.

Отсюда открывался прекрасный вид. Розоватое небо еще сильнее обагряло лежащие внизу краснолистные леса. Несколько извивающихся рек ближе к горизонту впадали в огромный, простирающийся насколько хватало взгляда темно-бирюзовое море. Но сейчас Александру было не до пейзажа. Воспользовавшись вынужденной остановкой, он сел на бревно и стал лихорадочно думать.

Почему все багровое? Это они ради дурацкого теста целый лес покрасили? Но в чем смысл? А где они парня такого взяли? Вылитый я… Хирургия. Да нет, специально кого-то порезали? И так для всех кандидатов? Бред. Грим это. Но зачем? Меня же к одиночеству готовили, ну или к возможной смерти… А, понял! Типа, во время полета я должен надолго остаться наедине с собой! И потом еще, на планете. Хитро! Психологи хреновы.

– Молодцы! Гениально! – закричал Александр на облака, – Вы бы еще кого в родителей моих нарядили – ну, как воплощения моих моральных устоев. Было б весело! И я был бы рад дать по морде "папаше"! Ценю старания, но вы облажались. Дурацкий тест!

Осмотрел краснеющие костяшки. Знатно я тому капюшону врезал – даже за мной не погнался. Так ему, будет знать, как эксперименты над людьми ставить. Другие кандидаты ни о чем таком не говорили. Надеюсь, я первый это прохожу. В пилотных версиях тестов всегда дают поблажки. А то здесь я провалился по полной!

– Ну ладно вам! Выходите! – пытаясь сохранить браваду, прокричал Александр предательски треснувшим голосом, – Я уже все завалил, это понятно, закругляемся.

– Как банально, – тот же голос прозвучал со стороны леса.

Александр резко обернулся и вдруг поперхнулся всем матом, которым готов был обложить наглого экспериментатора. Всего в пяти шагах от Александра, скрестив руки на груди и облокотившись на ствол дерева, стоял Александр. Но страшнее всего, что это был не тот же, что раньше. Этот был более худой и бледный, а вместо выцветшей толстовки он носил странную почти полностью закрывающую левую руку накидку. Но сомнений быть не могло.

– Ты, ты… я…

– Да-да, ты – это я. И наоборот, – двойник нетерпеливо закатил глаза и со слишком показушной надменностью скривил губы. Помолчав секунду, он резко оторвался от дерева и приветственно махнул рукой, – Можешь называть меня Гуревич. Это для удобства, потом наши умники и тебе что-нибудь подберут. И хватит пялиться, пойдем. Сашок уже по-любому весь лагерь на уши поднял.

– Ты! Ах ты! – наливаясь краской, выплюнул Александр и кинулся на самозванца.

Гуревич легко увернулся от удара. Едва устояв на ногах, Александр развернулся и с яростным воплем вновь метнулся к двойнику. Гуревич, недовольно цокнув языком, увернулся и от этого рывка. Затем, не отрывая взгляда от Александра, резким движением снял с пояса флягу, ловко открыл и плеснул приготовившемуся к третьей попытке сопернику водой в лицо. Александра передернуло, он опустил руки и с тупым выражением уставился в землю.

– Хех, безотказный метод перезагрузки, – сохраняя кислую мину, язвительно заметил Гуревич, – Готов слушать?

– Это все, – Александр медленно обвел рукой окрестности, закончив указывая пальцем на Гуревича, – Это все настоящее?

– Да. Поздравляю, солдат, миссия выполнена. Мы на Глизе.

Радости в голосе Гуревича было столько же, сколько и на лице Александра.

– Пойдем, чего тут унылить. Я бы тебе рассказал все, но я не спец. Это Сашка́ работа. И чего меня послали с новичками нянчится, – последнее Гуревич пробурчал скорее себе.

Прошло еще минут пять прежде чем Александр взял себя в руки и поплелся за своим двойником. Вернее, это ж я его двойник. Даже не его, он-то моложе этого "Сашка́". Видимо, тот и есть настоящий… Но как? Если я клон, то кто этот тощий? Капсула же одноразовая… Что здесь вообще происходит?!

Пока они шли, Александр начал потихоньку приходить в себя и заметил другие странности леса помимо цвета. Здесь совершенно не было травы, но рос какой-то мох, как на севере, только серо-фиолетовый, хотя и было довольно тепло и очень даже сухо. Всюду по земле тянулись тонкие и гладкие отростки. Наверное, корни, – подумал Александр. Листья местных деревьев – или огромных кустов? – были здоровенные, как у пальм, но по форме напоминали папоротники. Их опавшие гигантские бордовые собратья застилали практически всю землю вокруг. Александр отметил, что с тропинки, по которой его вел Гуревич, листья были аккуратно убраны. А еще было очень тихо. Ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Разве что листья шумели на слабом ветру.

– Гуревич? А как ты меня так быстро нашел?

– А ты как думаешь? – ухмыльнулся провожатый и со зловещим лицом добавил, – Я все про тебя знаю.

Клон бросил взгляд на шедшего за ним Александра. У того на лице смешивалось смущение, непонимание и вновь пробуждающейся злости. Глядя на это лицо, Гуревич все же смягчился.

– Ладно, извини. Сам бешусь, когда они так делают.

Александр шумно выдохнул и сконцентрировался на дороге. Под действием адреналина к вершине холма он поднимался напрямик. Сейчас же они свернули к более пологому спуску, из-за чего идти пришлось дольше. Это время позволило Александру пусть и не полностью осознать, но хоть немного принять весь груз той мысли, что это все вокруг – другая планета! Он начал принюхиваться, задерживать дыхание, а затем, наоборот, дышать чаще, пытаясь уловить что-нибудь другое, что-то новое.

– Ну что, чувствуешь разницу? – с ухмылкой поглядывая на Александра через плечо, спросил Гуревич.

Александр не знал. Он сорвал веточку с ближайшего куста и, повертев ее в руках, сказал:

– Какое-то все обыкновенное… Только цвета немного другие. Помню, дома кленовые листья осенью такие же алые были, но никогда не видел такого равномерного цвета. Все-таки обычно они местами желтые, коричневые… А тут просто алые.

– Все пытаются поначалу отличия найти, но только про листья эти и говорят. Еще про звуки непривычные. А вот воздух и не отличить. Многие думают, что это потому что мы появились здесь. Хотя может, наш.., – Гуревич запнулся, и тут же добавил, – Ладно, потом все.

– Многие пытаются, ты говоришь? – Александр не отступал, – И много вас… нас здесь?

– Хм, человек 30. И ты все-таки подожди с вопросами до лагеря, там Сашок ответит. А то и Скай, может он продрых уже.

Вновь погрузившись в себя, Александр продолжил оглядывать окрестности. Скай? Что за Скай? И он говорит, "Многие думают". Разве могут думать только многие, а не все, если мы одинаковые? Вон, Гуревич точно знал, куда я прибегу. Если уж кто-то что-то подумал, то и все остальные подумали так же.

Погрузившись в размышления, Александр не сразу заметил, что лес заканчивается. У кромки их встретила небольшая группа практически одинаковых людей, от лиц которых у Александра вновь пробежали мурашки по спине. Во главе группы стоял тот самый, которого Гуревич называл "Сашок". Он и задавал Александру вопросы после пробуждения.

– Ну как, успокоился? – улыбнулся он, потирая покрасневшую щеку, – Идем тогда, дружище, потолкуем. Пора мне тебе разъяснить, что здесь происходит.

***

За сорок лет до того, как очередной Александр Гурской открыл глаза, космонавт с лычками старшего лейтенанта и нашивкой на груди "Александр Гурской" успешно приземлился на Глизе 667 С с, второй по счету планете от звезды Глизе 667. Полет прошел успешно. Александр превосходно, насколько это возможно, справился с тяготами двухлетней изоляции. Он много читал, несколько раз пересмотрел всю, достаточно обширную, кинотеку корабля. Ежедневно выполнял физические упражнения – как для общего поддержания формы, так и для сохранения самодисциплины. Для той же цели он еженедельно проводил полную диагностику систем. Изучил каждый винтик, всю корабельную документацию, от технической и кибернетической до медицинской. Разобрался даже в нюансах программного кода автопилота (хотя это, вообще-то, противоречило инструкции).

Было непросто, но Александр – хороший боец. Каждый день полета, от первого до последнего, он концентрировался на своей миссии. Самой важной миссии в истории человечества.

Долгожданная посадка прошла успешно, на ровном плато у кромки леса. Первые полчаса на Глизе Гурской позволил себе потратить на неспешную прогулку, изучение ландшафта и преимущественно бордовой растительности. Неподалеку от корабля он нашел ручей и взял пробы воды. Но дольше медлить с выполнением первоочередной задачи Александр не смог. Установка маяка также прошла по плану. Всего три дня ушло на полную сборку и калибровку антенны, а затем оставалось только ждать, когда сигнал примут на земле. Благодаря технологии искривления пространства, на которой основан и передатчик, и сам телепорт, сигнал должен был дойти примерно за земные сутки. Плюс обратный сигнал – итого 48 часов. Они ушли как раз на сборку телепортационных врат для первой группы колонизаторов. Соблюдая протокол, Александр не терял из поле зрения врата дольше, чем на 15 минут, не считая краткие перерывы на сон. Однако ни через два дня, ни через четыре и даже через две недели врата не оживали. Колонизация Глизе не начиналась. Отчаявшись и устав ждать, он все же решил нарушить протокол и ушел на разведку.

Глизе напоминала осенний лес. Хотя растительность покрывала все обозримое пространство, разнообразием она не отличалась – Александр нашел всего несколько видов местной растительности. Багрово-красные листья огромных кустарников, из которых и состояли местные леса, по форме напоминали земные папоротники, только гораздо больше – каждый лист был размером с двух Александров. Помимо этих гигантов, он заметил только растущий концентрическими спиралями розоватый мох (который при ближайшем рассмотрении стал больше напоминать колонию грибов) и стелящиеся по земле, скалам и даже забирающиеся на кустарники гладкие лозы. Последние были буро-коричневые и не имели никаких листьев, но периодически на них встречались маленькие буро-зеленые шарики. Поначалу, Александр принял их за корни гигантских папоротников, но его смутили лозы, покрывающие сами папоротники. Какой-либо животной жизни не было. Цветов тоже. Впрочем, Александра это смутило только через месяцы жизни на планете – поначалу, он подумал, что сейчас здесь просто не сезон для цветов.

Впрочем, само понятие сезонности на Глизе оставалось загадкой. Период обращения планеты вокруг звезды составлял приблизительно 28 земных дней. Такой короткий год не позволял планете сильно охладиться или нагреться, поэтому местная живность не зависела от перепадов температур, а значит, жизнь местных обитателей регулировали какие-то иные факторы. Возможно, фазы вращения спутников (у Глизе их два, но оба меньше луны) или сейсмическая активность самой планеты.

Чтобы не потеряться, Александр все время шел вдоль ручья, вода из которого оказалась пригодна для питья, хотя и солоновата на вкус. Через полчаса неспешной прогулки, он вышел к большому озеру, заполненному прозрачной, немного зеленоватой водой. Утомленный путник буквально чувствовал свежесть, которую источало озеро. Не сдержав порыва, Александр скинул одежду и нырнул в прохладную воду. Сквозь поразительно прозрачную воду он легко разглядел каменистое дно. Из-под камней там и тут выглядывали тоненькие водоросли, но никакого намека на животных не было. Обсохнув под красноватыми лучами полуденного солнца, Александр осмотрелся в поисках следующей цели. Его взгляд привлекли скалы в километре от места купания, а точнее, звук падающей воды, идущий от них.

За скалами действительно обнаружился водопад. И под его искрящимся покрывалом скрывалось гораздо больше, чем путник ожидал увидеть. У подножия водопада через водяной туман пробивалось голубоватое свечение, ярко выделяющееся на фоне багровых пейзажей Глизе. Аккуратно ступая по скользким камням, Александр пробрался за водопад, в узкий проход между скользкими камнями. Пожалев, что не взял фонарик, он протискивался внутрь. Впрочем, фонарь здесь был бы лишним: чем глубже шел первопроходец, тем ярче становился голубоватый свет. Вскоре тоннель расширился, и взору Александра предстало светящееся подземное озеро. Свечение было яркое, но не слепящее. Подойдя ближе, он обнаружил, что свет исходил от кристаллов, заполонивших все дно озера. Затаив дыхание, исследователь подошел ближе и даже набрался смелости, чтобы дотронуться до одного из них. Кристалл был холодный и гладкий. Александр сжал его рукой покрепче. Набравшись смелости, он решил исследовать кристалл поподробнее на корабле и с небольшим усилием отломил от одного из них кусок.

Большая ошибка.

Искра, вышедшая из места надлома, разрослась, захватывая собой остальные кристаллы. Свечение замерцало, становясь ярче. В пещере появился усиливающийся металлический гул. Александр рванулся к выходу, но было поздно. Образовавшаяся вокруг кристаллов энергетическая сеть несколько сжалась, а затем резко расширилась, поглотив пришельца.

Когда Александр открыл глаза, пещеру заполняло все то же спокойное свечение. Вскочив на ноги, он почувствовал легкое головокружение и боль в груди. В руке он сжимал все еще светящийся кристалл.

Обратный путь до корабля астронавт преодолел в три раза быстрее. Впрочем, знакомая обстановка центрального модуля ему спокойствия не принесла – по всему кораблю раздавался странный гул, а везде, кроме медотсека, вырубился свет. Кинувшись к бортовому компьютеру, он методично проверил все системы. На экране мерцала надпись: «Проект «Лазарь» запущен». Дотронувшись до груди, Александр подумал: «Что ж… Хоть будет с кем поговорить».

***

Александр, который теперь не был уверен, что он все еще может так себя называть, опершись на руки, уткнулся пустым взглядом в грубый деревянный стол. Десяток таких же столов были рассыпаны на расчищенном от вездесущих лоз пустыре. Напротив стоял бревенчатый домик, из глиняной трубы которого валил бледный ароматный дымок.

Прежде чем приступить к своему рассказу, Сашок привел новичка сюда со словами «Лучше тебе сначала присесть». Как только они уселись друг напротив друга, подошел человек средних лет, как две капли воды похожий на Сашка, только усатый. Сашок в двух словах объяснил, мол, новенький прибыл, покормить надо бы. Усач скупо, но понимающе тепло улыбнулся Александру и скрылся в помещении. Последние минут пятнадцать Сашок очень подробно, периодически терпеливо уточняя, понял ли его собеседник, рассказывал про первые дни основателя их колонии. Поначалу он называл его просто «Александр», но ближе к концу все чаще говорил просто «он». Или «Прототип».

– Так, – когда Сашок сделал долгую паузу, протянул Александр, не отрывая взгляда от грубо вытесанной столешницы, – Значит, первый из нас получился из-за несчастного случая… И они стали тут жить-поживать вместе… Погоди, а что с маяком? С вратами?

Сашок поджал губы, нахмурился и кивнул в сторону.

– Вон стоят.

Обернувшись, Александр взглянул на колонию. Ряд одноэтажных бревенчатых домиков – как тот, что выполнял роль кухни – стоял в десятке метров от пустыря со столами. Из-за их соломенных крыш торчала антенна. Присмотревшись, он различил и выглядывавший подальше полукруг телепортационных врат.

– Что же, неужели так и не заработали? – у Александра екнуло в груди. Да этому мужику ж лет под пятьдесят… Сколько же они тут торчат? - А калибровку проверяли?

– Ишь ты, – Сашок покраснел, но тут же осекся и шумно выдохнул, проглатывая реакцию на ценный вопрос Александра, – Да там проблема… сложнее. С техникой как раз все в порядке. Александр и Скай в первые 10 лет все облазили, каждый винтик взвесили, расположение каждой детали с инструкцией сверили. И все на своих местах. Стали тогда диагностику системы проводить. И вот тут странность как раз – сигнал она отправляет, но обратно ничего не приходит. Будто с той стороны нас не слышат. Или не могут ответить, – сглотнув, он помолчал пару секунд, и добавил, – или не хотят.

Сашок замолчал и направил взгляд куда-то вдаль. Александр хотел было еще задать вопросы про врата, но его остановила чересчур эмоциональная реакция его собеседника.

– Так, а Скай, это первый из…нас? Понятно, – Александр замолчал на пару минут, подбирая слова для озвучивания давно уже мучившего его вопроса, – Первый значит. А были еще и другие. Тот тощий сказал мне, что вас здесь около 30. Как же вы справились с капсулой, ну то есть, как перезапускали…

– Если она одноразовая? – вновь широко улыбнувшись, Сашок закончил мысль за собеседника, – Капсула действительно была установлена из расчета на одно применение. Только вот ты сам верно подметил еще при нашем знакомстве, что одноразовость была не в капсуле, а в биомассе для продукта.

– Продукта? Для нас, то есть?

– Ну, да, – нахмурился Сашок. Его лицо изменилось и по спине Александра вдруг пробежал холодок. Он никогда раньше не видел этот взгляд, хотя его близкие, наверняка, видели его довольно часто. Александру очень не нравилось, когда кто-то его перебивал. Особенно, когда он старательно готовил свой рассказ. Но если его все же перебивали, он старался скрыть свое негодование. И результатом сокрытия его чувств обычно становилось такое вот выражение лица. Увидев его, Александр замолчал, позволив Сашку закончить.

– Ну вот, – выдохнув, продолжил Сашок, – По плану биомассы хватало на один…на одного. И, не считая побочных продуктов, слизи всякой, так и есть. Для производства восьмидесятикилограммового мужика нужно 87,5 кг этого бульона. Сама же капсула очень даже многоразовая – армия сама их не делает, а закупает у внешнего подрядчика, какой-то корпорации. А они, как я понял, одноразовых не делают – не выгодно это. Соответственно, нужен бульон, три месяца ожидания – и готов тебе собеседник. Но где же его взять? Особенно здесь. Нужно много белков и животных жиров, а здесь их и нет. Глизе сейчас на той стадии развития, на которой была Земля 500-600 млн лет назад. По крайней мере, так писали в проспектах. Помнишь? Ну, я повторю, если забыл вдруг. Здесь есть кусты всякие и мох, ну и простейшие гады какие-то в морских глубинах и болотах. На поверхности белок днем с огнем не сыщешь, углеводы одни. А из инопланетных слизней, которые тут в болотах водятся, делать людей… Скажем так, результат слишком непредсказуем. Так как же быть? – Сашок серьезно посмотрел на Александра. Пару секунд он смотрел на глупо моргающего новичка, а затем заговорщицки расплылся в улыбке. – Не забывай, ведь это была не единственная капсула на борту.

– Как? Что?.. А, свиньи! Были две капсулки для поросят – что бы я время не терял и начинал развивать инопланетное сельское хозяйство! Ну, то есть не я.., – Стряхнув с себя эту мысль, Александр продолжил рассуждения, – Так значит, они перелили бульон для свиней в большую капсулу и…

– Ага, и из 10 литров бульона сделали 30 мужиков, – Расхохотался Сашок, – Да нет же, они свиней сделали. Откормили их и стали спаривать. А они туда, кстати, загрузили не обычных деревенских поросят, а особых, генно-модифицированных, которые неприхотливы настолько, что размножаются даже в самых экстремальных условиях быстрее, чем кролики. Ну а из взрослого борова бульон можно сделать на целую капсулу, еще и на шашлык останется. Так что, дружище, мы с тобой буквально то, что мы едим.

Сказав это, Сашок махнул в сторону дымящего домика, из которого, будто иллюстрируя слова рассказчика, начал доноситься аппетитный аромат жарящегося мяса. Хотя теперь Александру он аппетитным не показался. Плотно сжав рот рукой, он вновь молча уставился в стол.

– Да будет тебе. По сути, разницы нет – так или по-старинке. Если бы беременные питались только свининой…с костями… мы бы мало отличались от остальных. Так что не унывай. Никаких патологий никто не обнаружил. Я вот уже 20 лет прекрасно себя чувствую.

– Так ты тут, значит, не самый старый?

– Ха, классическая тактичность Гурского, – не обидевшись, хмыкнул Сашок, – нет, хотя близок к тому. Не считая основателей, до меня было четверо. Один, земля ему пухом, погиб из-за несчастного случая – с обрыва свалился. Кгхм, мда, бедолага. Так что я шестой по старшинству в колонии… вернее, на планете, – это уточнение зацепило было слух Александру, но Сашок быстро продолжил, – Тем не менее, это не значит, что я здесь какой-то главный. Звания остались на земле. Здесь у каждого из нас своя задача. Как правило, мы сами выбираем, чем бы хотели заниматься для колонии. Благо, у нас у всех для этого характер идеальный.

– Идеальный? Для строительства колонии? Что-то я не помню, что бы любил командную работу, – продолжая пялиться в стол, недоверчиво пробурчал Александр.

– Вот именно! Мы всегда старались отойти от общественной деятельности, но так, чтобы нас ни в чем не обвинили. То есть, находили что-то полезное, с чем мы бы справились в одиночку, без посторонней помощи. Вот, собственно, поэтому у нас все и работает идеально! Каждый занимается своим делом, и никто ни к кому не лезет.

– А ты, значит, ответственен за адаптацию?

– Не совсем. Точнее, и за нее в том числе. Я тот, кто со всеми общается. Хожу, выясняю, все ли нормально, а если нет, помогаю организовать нужные работы. Но где-то начиная с десятого, я действительно всех встречал. Поэтому меня Сашком и прозвали.

– Что-то не пойму связь…

– Помнишь, отец когда еще служил, а мать уже на работу вышла, нас в садик дед Василий провожал?

– А, да, сосед у нас в городке такой был. Точно, он меня "Сашок" называл еще где-то до 12 лет, пока не вышел на пенсию и не уехал. Только связи с тобой я все равно не улавливаю.

– Ну, дружище, ты не одинок – мало кто сразу вспоминает. Даже Прототип все никак сообразить не мог. Так вот, в садик он нас забирал рано утром, что бы самому на службу успеть – ему позже родителей надо было. Мать ему говорила: "Неудобно, Василий как-там-его, напрягаем мы вас!", а он ей: "Да что ты, Света! Это же на удачу. Если первым, кого я сегодня увижу, будет Сашок – значит, день будет отличный". Кому-то из наших это показалось забавным. Да и метафора для моей работы действительно хорошая.

Глядя на сияющее лицо Сашка́ (Господи, надеюсь, я не стану таким сентиментальным в старости), Александр все же выдавил из себя улыбку. Внезапно шумно раскрылась дверь, и из помещения вышел усач с двумя дымящимися свиными отбивными на деревянных тарелках.

– Приятного аппетита, – Сказал Сашок, не слишком довольный необходимостью прервать рассказ, – жаль, конечно, что у нас только свиньи. Но ты, наверное, помнишь, почему так?

– Да, что-то помню. Типа из-за размеров и легкости в обращении. Они с овцами шли ноздря в ноздрю, но умники из центра все же выбрали свиней. Вроде, из-за неприхотливости в питании.

– О, да, – у Сашка вновь загорелись глаза, – Овцы, хотя и живут практически в любом климате, все-таки пастбищные животные, а вот свиньи жрут вообще все. Серьезно, Скай рассказывал, что первое поколение свиней как-то сожрало этот мох с камней когда он им забыл лоз нарезать! Единственный минус – они молоко не дают. Санек несколько раз пробовал доить, но это сущий ад – матка лягается, кусается, а если ее все же получится успокоить – разве что грамм сто выйдет. И то, если повезет. Да и воняет оно, а из такого количества никакого тебе кефира или сыра и не сделаешь. Так что толку нет. Зато, у свиней, оказывается, куча применений! Из жира мы делаем мыло, из шкуры шьем плащи всякие, та же шкура и кости перерабатываются в клей. Ты-то ничего этого не помнишь – мы засыпали все время на инструктажах по сопроводиловке. Но уже здесь многие, и я в том числе, проштудировали инструкцию по свиноводству…

Сашок снова увлекся и не заметил, как Александр совсем перестал его слушать и с застывшей над тарелкой рукой осматривал окрестности. Тропинка, идущая от кромки леса, где они с Гуревичем встретили Сашка с товарищами, шла прямо до здания кухни и, огибая его, исчезала в глубине поселка. Да, судя по виднеющимся крышам, Гуревич приуменьшал размах колонии, назвав ее "лагерем". Изредка кивая в ответ на болтовню Сашка, Александр стал вслушиваться в окружение. Тишина глизеанской природы обнажала все звуки колонии. Доносились отдаленные разговоры одинаковых голосов, где-то пилили бревна, отчетливо слышался металлический стук. Но сильнее всего внимание Александра привлекали появляющиеся люди. Поначалу у него внутри просто что-то переворачивалось, когда он видел других. Словно в лабиринте из кривых зеркал. Но затем он стал замечать что-то странное в их поведении.

Первым, кого он увидел, был практически вылетевший из-за кустов, бритый на лысо клон лет тридцати. Он был очень напряжен, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону обедающих за столом Сашка с новичком, широкими шагами подошел к кухне и исчез за дверью. Следом за ним, по той же тропинке, прошла пара молодых клонов со связками гладко обструганных жердей. Шли они неспешно и вели тихую беседу, а когда поравнялись со столиками, вообще перешли на шепот и, стреляя быстрыми взглядами в сторону столиков, поспешили к лесу.

– Хорошо, они еще додумались семена петрушки заморозить! Ка бы не она, есть всю эту пресную дрянь невозможно было…

– Сашок! – резко воскликнул Александр – Какого черта здесь происходит?! Что не так со мной? Почему все так шугаются? Провожатые твои мне даже «привет» не сказали, а потом поспешили нас оставить как только до сюда дошли. Я же, мягко говоря, не первый тут новичок!

– Кгхм, а что не так-то? – потупившись, спросил Сашок, на что Александр выразительно махнул в сторону удаляющейся в лес пары, – А, так я ж говорю, не особо мы приветливы…

И тут, перебив Сашка, из кустов с противоположной стороны от тропинки, выбрался сорокалетний патлатый клон. Увидев сидящих за столиком, он отшатнулся и начал наливаться краской. Он смачно сплюнул на землю и, бурча себе под нос что-то неприветливое, побрел в сторону поселка.

– Да?! Настолько негостеприимные? Что-то я не помню, что бы так встречал новичков в бараке! Да я даже к Максу, этому мудаку, при встрече руку подавал. А это что такое?!

– Ладно, ладно, не горячись, – раздался спокойный, с хрипотцой голос из-за спины новичка.

Обернувшись, Александр увидел приближающегося к ним коротко стриженного старика, пепельно-седого, но не растерявшего за годы свою стать. Он сурово смотрел исподлобья прямо в глаза Александру, но заговорил все же с улыбкой. Хоть и сдержанной.

– Можешь называть меня Скай, – он протянул руку Александру, – рад тебя здесь приветствовать.

Остолбеневший Александр медленно встал, несколько секунд пялился в лицо пришедшему. Затем, спохватившись, он резко и крепко пожал протянутую руку. Ответное рукопожатие ничуть не уступало.

– Давай пройдемся, дружище. Ты ведь доел уже? Покажу тебе, как у нас тут все строено, – и, по-прежнему сурово взглянув на ошарашенного Александра, добавил, – и все объясню.

***

Оставив Сашка облегченно доедать отбивную, Скай и Александр вышли на тропинку и направились в сторону поселения. Вскоре череда деревянных строений полностью открылась взгляду Александра. Здесь было с десяток зданий, большинство одноэтажные, но встречались и выше. Все они были крепко сложены из толстых черных бревен, обильно обработанных какой-то блестящей на солнце смолой. В большинстве зданий были большие окна, покрытые частыми горизонтальными решетками, выступающими немного вперед и вниз, как жалюзи. Сразу за кухней стояло низкое и плоское одноэтажное здание без окон, следом – дом с покатой крышей и верандой. Между ними виднелся большой огороженный участок с+ грязным, кособоким домиком сбоку. В тени домика мирно посапывала здоровенная свинья, поодаль, сосредоточенно похрюкивая, усердно рыл землю крепкий розовый поросенок. На веранде на деревянном стуле сидел уже разменявший пятый десяток клон. Он пристально смотрел на идущих. Скай, сохраняя непроницаемую маску на лице, махнул ему рукой. Тот сдержанно кивнул.

– Шляпы ему не хватает – и вылитый фермер с дикого запада, – сказал Скай. Александр от неожиданности резко взглянул на старика. У того на лице не дрогнул ни единый мускул, – Мы тут шутим иногда, что в сарае он прячет своего скакуна. А то и милую дочку от глаз чересчур дружелюбных соседей.

Старик бросил на следующего за ним новичка быстрый взгляд и вновь замолчал. Александра мало интересовала окружающая их необыкновенная природа, ровно как и вырастающая из-за пышных кустов колония. Его интересовал сам Скай. Сначала смотря искоса, а затем беззастенчиво пялясь, он все никак не мог отделаться от мысли "Как же он на деда похож!". Старик уверенно смотрел вперед такими же карими глазами, от которых разбегались сухие морщины. Безупречно выбритый, уверенно шагающий, с непоколибимой уверенностью в прищуренных, широко посаженных глазах. Он бы сошел за боевого командира, – майора, а может, и генерала, – если бы не грубо сшитая, широкая рубаха болотного цвета, подпоясанная светлым кожаным канатиком, и такие же широкие штаны, из-под которых при ходьбе выглядывали кожаные сапоги. Так он походил скорее на деревенского главу. Когда его спутник заговорил, Александр вновь вздрогнул от неожиданности – как если бы музейные доспехи вдруг, стряхнув вековую пыль, вдруг принялись бы размахивать мечом.

– Я полагаю, Сашок тебе рассказал, что за сорок лет мы тут многого добились. Свиней во всю выращиваем, адаптировали некоторые сельскохозяйственные культуры, даже вывели из местного лишайника хоть как-то сносные грибы. – Говорил он давно заготовленными, затертыми за годы словами, расставляя в нужные места привычные интонации. Улыбнувшись дежурно-скучной улыбкой, он продолжил, – Ну, и людей клонируем. К сожалению, теперь Александр Гурской – наш главный и единственный ресурс для колонизации Глизе. Во всяком случае, пока.

Говоря это, Скай указал ладонью на выплывавшую из-за угла антенну маяка. Возле нее стоял молодой клон, вооруженный остроконечным шестом. Увидев приближающиеся фигуры, он насторожился, а, разглядев Ская, вытянулся по струнке и сосредоточенно уставился вперед.

– К сожалению, миссия не увенчалась успехом. Как тебе наверняка рассказали – или ты уже понял по этому зрелищу – маяк не сработал. Обратный сигнал так до нас не дошел. После моего появления на планете мы с Прототипом из-за всех сил старались понять, в чем тут дело, и починить маяк, – пожевав воздух, Скай уточнил, – во всяком случае, я пытался. Через пять лет стараний я понял, что мы не сможем ничего сделать. И стал думать, каким образом можно еще добиться завершения миссии. Колонизировать Глизе.

Из дальнего двухэтажного здания раздался радостный крик, распахнулась дверь и из нее выбежал махающий руками клон. Споткнувшись о камень, он выписал хитрый кульбит, но смог устоять на ногах. Крикнув работающим рядом плотникам, что все в порядке, он поправил съехавший на бок бежевый плотный фартук и влетел обратно. Впрочем, ненадолго – вскоре он вновь выпрыгнул, отмахиваясь от повалившего изнутри густого черного дыма.

– Как видишь, первый этап прошел успешно, – поджав губы, сказал Скай с нажимом на слово "первый", – сейчас в колонии живет 27 человек, 28 включая тебя. Краткий экскурс в цикл клонирования Сашок успел провести?

– Сказал, что нас делают из свиней, – завороженно глядя на снующих вокруг клонов, пробормотал Александр.

– И небось стал петь дифирамбы пользе свиноводства. Как обычно. Ну ладно, помимо свиней здесь еще есть нюансы. Как видишь, каждый занят своим делом. С самого начала мы с Александром, – Скай повернулся к собеседнику половиной туловища и немного наклонился. Сложилось ощущение, что он говорит с высока, хотя они, конечно же, были одного роста, – Так я иногда буду называть нашего Прототипа, если ты не против. Так вот, с самого начала мы решили, что в условиях ограниченных ресурсов нам нужно материальное обеспечение для каждого колониста до его появления. Первых двух мы создали без зазрений совести – были серьезные излишки безмерно плодящейся свинины, хорошо росли томаты и редька. И барак мы им построили. А вот просчитались мы в том, о чем солдат не думает – в смысле существования. Бедолагам было нечем заняться. Первый-то – Санек как раз, с веранды на нас таращился, – еще нашел себе занятие в сельском хозяйстве. Я к этому не прикипел, а Александр… Ну, скажем так, Прототипу всегда было не до обустройства колонии. Да и дело важное. Короче, Санек был к месту. А вот следующий, Гусар мы его звали, – Александр снова поджал губы, только теперь его глаза ненадолго расслабились, – так и не нашел себе места, бедняга.

Помолчав некоторое время, Скай вздохнул и продолжил.

– Короче, мы поняли, что важно не только обеспечить колонистов материально, важно дать им цель, смысл. Поэтому перед каждым клонированием мы убеждались, что работа найдется.

– Так что же, меня теперь в принудительном порядке пошлют валить лес? – нервно пошутил Александр.

– Нет. К счастью, нам хватило ума предотвратить возражения по поводу принудительной работы. Конечно, была мысль: "Солдат должен выполнять приказы!". Но мы-то этих, так сказать, колонистов понимали как нельзя хорошо. Поэтому работа должна быть, с одной стороны, достаточно широкая, так сказать, что бы в ней можно было себя реализовать, а с другой стороны, важной и такой, какой больше никто не хочет заниматься. Проще говоря, полезная и интересная. Ассенизаторов для выгребных ям мы не выращиваем, но и нахлебников тоже. Все как в нормальном обществе: хочешь есть – изволь поработать.

А говорит, прямо как отец. Только тот 40 лет в штабе прослужил, а этот сидел всю жизнь вдали от цивилизации и всякой армии. Он что, все эти годы развлекался чтением устава?

– Ну и еще хотелось бы, что бы была вариативность, – не замечая тщетные попытки Александра скрыть улыбку, продолжал Скай, – Тебе повезло как никому – сейчас у нас ведутся самые разнообразные работы. Хочешь продолжить службу – пожалуйста, организован караул. Хочешь заняться добычей пищи – мы тут как раз занимаемся реализацией идеи по выращиванию местных морских слизней. Ну а не захочешь на месте сидеть, наш разведчик, Ходок его зовем, уже поизносился, пора бы ему смену готовить. Ну и ты видел наш, так сказать, исследовательский отдел, – может, так упала тень от проплывавшего в небе облака, но Александру показалось, что уголки сухого рта поползли вверх, – Майк, умник наш, оттуда выбегал. Там тоже рады новичкам, хотя и далеко не все туда подходят. Или захотят. В общем, дружище, дерзай, выбор за тобой.

Скай остановился, и посмотрел на спутника. Несколько секунд они простояли молча глядя друг на друга, затем Александр удивленно вскрикнул:

– Что, сейчас выбирать?!

– Да нет, не обязательно. Побродишь тут, посмотришь. Вообще, откровенно говоря, тебя даже никто не заставляет тут ничего делать. Тот же Ходок, например, за что его так и прозвали, через неделю после появления собрался и ушел в лес. Через четыре дня все равно вернулся. Сказал, что одному все же не очень весело.

– Недолго он выдержал, – усмехнулся Александр.

– Ты не понял, – с улыбкой наставника уточнил Скай, – Он ходил четыре глизеанских дня. А это два полных года планеты. Чуть меньше, чем четыре земных месяца.

– Ох, – выдохнул Александр и некоторое время стаял молча, глядя в землю, – Так, то есть я вам в какой-то степени нужен. А почему ж тогда мне все здесь не рады?

– Хм, они не то чтобы именно тебе не рады, – потупившись, пробурчал Скай, – Пойдем, дружище, еще пройдемся.

Скай повернулся, пнул лежащий на дороге камень и продолжил молча вести своего спутника вперед. Они прошли мимо плотников к "научному отделу", дверь которого уже была закрыта, но вокруг все еще стоял какой-то серный запах. Здесь они повернули направо и продолжили неспешно идти. Александра привлек было металлический стук, раздающийся из двухэтажного дома с большой каменной трубой, но тут Скай резко остановился и повернулся лицом к другой стороне дороги. Александр чуть в него не влетел, но все же успел остановиться и встал рядом. Перед ними был навес, за которым скрывался не привычный уже бревенчатый домик, а гладкое металлическое сооружение. Некогда синий рисунок на корпусе давно выцвел, кое-где виднелись трещины с расходящейся от них во все стороны ржавчиной. Шлюз был снят и заменен на дощатую дверь.

– Узнаешь?

– Да… это же Скайтревеллер.

– Заходи, чувствуй себя как дома.

Скай резким движением открыл тяжелую дверь, и они вошли в темный коридор. Александр оставил дверь открытой, чтобы хоть что-то видеть в этой темноте, но тут Скай нажал на кнопку в стене и плавно зажегся мягкий свет. Поймав удивленный взгляд новичка, он пояснил:

– На Глизе солнечные батареи работают даже лучше, чем на земле. Хотя, от некоторых излишеств все же пришлось отказаться.

С этими словами он открыл еще одну дощатую дверь, заменившую стоявшую здесь когда-то автоматическую дверь. Они вошли в просторное помещение, которое новичок тут же узнал. "Отсек рекреации, предназначен для снижения уровня накопленного напряжения космонавта" – эхом прокатилось в голове Александра. Он даже сразу понял, откуда помнил ее – по "Практике эксплуатации межпространственного корабля". Даже вспомнил, что на практических инструктажах комната выглядела иначе – стерильная, с идеальными шкафчиками, овальной формы столом посередине и желобом вокруг него, по которому катался единственный стул. Сейчас же многие дверцы шкафчиков сняли, превратив их в полки. На них располагалась всякая всячина, в основном – камни и поделки из дерева, а также поистрепавшиеся папки с инструкциями. Стол и стул сохранились, но к последнему добавилось пять деревянных собратьев. По столешнице были разбросаны какие-то похожие на папирус листы с чертежами и все те же инструкции в синих выцветших папках. В углу стоял маленький бордовый куст в металлическом горшке, в котором Александр узнал подправленную сферу для хранения замороженных семян. На левой от двери стене отсека некогда располагался экран. Сейчас вместо него была прикреплена большая прямоугольная доска, на которой вразнобой висели какие-то картинки. Заинтересовавшись, Александр подошел ближе, и с удивлением обнаружил множество квадратных фотографий. На них был Александр. Иногда один, но чаще с другими Александрами. Проследив взгляд гостя, Скай пояснил:

– Оказывается, на борту был фотоаппарат. Типа старого Полароида, сразу фотографии печатает. В инструкциях про него ничего нет. Александр говорил, что получил его перед полетом. Дал один из инженеров. Сказал, что его масса лишней не будет, он укладывается в погрешность. Зато будут запечатлены первые дни колонии.

Однако Александра привлекло не само наличие фотографий, а их содержание. Он всегда считал, что плохо получается на снимках. И все же он был поражен глупым и неестественно серьезным видом каждого лица на фотографиях. Если в жизни многие клоны, даже те, что были одного возраста, выглядели немного по-разному, то с фотографий на него смотрело по нескольку абсолютно одинаковых лиц, бестолково застывших в тревожном ожидании. На некоторых фото их было несколько десятков, как например на общей фотографии напротив Маяка. Тем не менее, на большинстве было трое-четверо клонов, обычно пытавшихся изобразить непринужденную повседневную работу – строительство, уход за свиньями, даже работу в какой-то шахте. Но больше других внимание Александра привлекла мятая выцветшая фотография в левом нижнем углу. С нее смотрели два молодых Александра. Один выглядел так же, как и на остальных снимках, только в глазах застыло удивление. Зато второй – тот, что и держал фотоаппарат – улыбался так лучезарно и заразительно, что Александр сам невольно улыбнулся. Проследив взгляд гостя, Скай подошел ближе.

– Это мы в мой первый новый год… первый глизеанский новый год. Александр только недавно вспомнил про камеру, сделал пару снимков корабля, пещеры с кристаллами. А потом говорит: "Сегодня праздник. На планете год прошел с тех пор, как мы начали наблюдения за погодой. Нарекаю этот день Новым годом!" – Скай печально улыбнулся. – Вот так и сказал. А потом стащил фотоаппарат с шеи, схватил меня и щелкнул. Я думал, что он с ума сошел, но в итоге традиция вести фотоотчет у нас сохранилась.

– Хм, а он неплохо получился, – с удивлением глядя на собственное улыбающееся лицо, заметил Александр. – А где он сейчас?

Скай тяжело вздохнул и жестом предложил гостю присесть, а сам отошел к шкафчикам и стал там копаться.

– На планете нет ничего даже отдаленно напоминающего кофе, а листья всей небогатой флоры совершенно безвкусные. Зато если приготовить отвар побегов лозы и сделать потом настойку на мхе, получается кое-что интересное.

Скай развернулся с двумя деревянными кружками без ручек и сел напротив Александра, протянув его порцию настойки. Новичок смотрел на бледно-коричневую жидкость без энтузиазма, но все же чокнулся с хозяином дома и сделал хороший глоток. В последний момент вспомнив об отсутствии всякой закуски, Александр напрягся, но напрасно – напиток оказался совершенно не крепким, разве что немного горьким.

Поймав удивленный взгляд на Александра, Скай ухмыльнулся:

– Люблю пить с новичками. Почему-то все сразу думают, что мы тут спиртягу гоним литрами. Ты умеешь самогон делать? Нет. Вот и я нет. А это – так, компотик. Градус здесь ниже, чем в пиве.... Наверное, мы-то на самом деле никогда и не пили пива.

Посерьезнев, Скай отпил еще, и, устремив твердый взгляд на собеседника, начал рассказ.

– Как ты уже понял, мы с Александром жили здесь мирно и очень продуктивно не один десяток лет. Земных лет, надо сказать, – по глизеанскому летоисчислению прошло уже 469 лет. Считаем исправно. Колонию построили, начали клонировать колонистов, организовали общественную жизнь. Только вот мне все покоя не давало, что он с самого начала как будто сдался. Насчет маяка. Понимаешь, когда я появился, он мне с кислой миной рассказал, как провел целых три земных месяца в бесцельных попытках починить маяк. Как он весь его облазил, как потом из-за инцидента с кристаллами, – Скай выразительно посмотрел на Александра, на что он кивнул в знак понимания того, о чем идет речь, – запустился механизм капсулы. Как он еще шесть месяцев, пока капсула формировала меня, продолжал исследовать и маяк, и врата, изучил каждую строчку инструкции – и все время особенно подчеркивал насколько все было тщетно. Я ему, конечно, не поверил. Мы всегда полагались только на собственный опыт, даже если другой человек – это, по сути, ты и есть. Оправившись от первого шока, я сам полез все изучать. Эффект тот же – все работает. Гиперпространственный трансивер полностью функционален, координаты земли введены верно, питание идет без перебоев, пакеты с сообщениями стабильно отправляются. Все как по инструкции. И не я один проводил такие манипуляции – практически все остальные с той или иной степенью рвения изучали эти устройства, – взглянув в глаза Александру, он добавил, – думаю, и ты захотел разгадать эту великую тайну. Только поздно уже.

Скай одним глотнком допил свою настойку и встал, чтобы налить себе еще, но рассказ не прервал.

– Видишь ли, примерно четыре глизеанских года назад у нас появился один уникум. Копирование памяти на нем прошло с ошибками, в результате записалась не вся информация, а кусками – чуть из детства, чуть из школы, немного из учебки. Причем, чем ближе к настоящему времени, тем четче воспоминания. Последние три года жизни Александра Гурского перед сканированием мозга он помнит так хорошо, как будто у него подсказка на сетчатке выбита. Оговорюсь, случай не такой уникальный – идеальных случаев копирования у нас практически нет. Кто-то ранние годы не помнит, кто-то наоборот. Мне сказали, тебя Гуревич привел? Он вот не помнит ничего с шестнадцати лет. Хорошо хоть отбирать на миссию начали за год до этого, со всеми вводными и инструктажами. Иначе у бедняги шок был бы просто колоссальным. Так вот, тот наш уникум, как и все, полез изучать маяк. И, как и все, со временем дошел до экрана диагностики систем. А там, как и все, он решил проверить систему ввода с носителей. Только вот он вспомнил кое-что, что ни один Александр Гурской до этого, даже оригинал, не помнили. Я уверен, и ты тоже, – даже не пытаясь дождаться опровержения, Скай продолжил, – Он вспомнил, что панель ввода должна была быть запломбирована.

Скай замолчал, уставившись в кружку. Медленно ее поднял и делал долгий глоток. Александр в недоумении последовал его примеру.

– Ну и что? Кто-то из ваших, должно быть, открыл что бы посмотреть.

– Ты помнишь, что там на этой панели?

– Ну, – напряг память Александр, – там гнездо для мнемоса, ну, в смысле, для накопителя данных.

– Дружище, мне можешь не пояснять, – прервал его Скай, – я не один из наших древних офицеров из штаба, не понимающих, что такое мнемос. А что там еще?

– Ну, эээ… Все, вроде.

– Вот именно! Это отсек 10 на 10 см, за крышкой которого маленькое отверстие для мнемоса. И все! Да я тебе больше скажу, при первом моем осмотре я туда и не полез. Зачем? Ведь эта система нужна была только на земле, чтобы загрузить все программы. А потом ее запечатали, от греха подальше – точнее, от диверсий. Я ее открыл только раз на пятый, через пару глизеанских дней после моего пробуждения. И знаешь что? Пломбы уже тогда не было. И это не я ее снял. А значит, остается только один человек, кто это сделал.

– Логично. Но зачем так нагнетать-то? Я бы сам снял пломбу, если уже все проверил.

– Вот и он так сказал, – вздохнул Скай, – Мол, полгода копался, ничего не помогает, ну и вскрыл. И тут Алекс – уникум тот – внезапно так и говорит: "Так может дело в пакетах данных, отправляемых на землю? Что если они дают неверную информацию и с земли не могут установить связь с нашими вратами? Мы же можем попробовать загрузить туда резервную копию!" Все на него глаза выпучили, никто про это резервную копию ни сном, ни духом. А он ноги в руки – и на Скайтревеллер. Прибежал с папкой инструкций по сборке маяка. Засунул руку за листы, под корешок, что-то хрустнуло – и он вынул мнемос! Сразу порывался сунуть в гнездо, но, – тут лицо Ская потемнело, а глаза налились какой-то печальной злостью, – но Александр настоял на предварительном изучении инструкции и самого мнемоса. Взял их с собой и заперся на корабле. Я было к нему сунулся, но он говорит – уйди, думаю я.

– Чего тут думать-то?! – пораженно воскликнул Александр.

– Вот и я не понял. Но мы тогда все устали, я решил выспаться и потом уже с ним поговорить. Но выспаться не получилось. Разбудил меня Сашок, взмыленный, перепуганный. "Александр ушел", говорит. Я не понял сперва, потом глаза продрал и выбежал наружу. Оказалось, когда многие спать легли, он вышел и пошел к Бобу – был у нас такой, огородом с Саньком занимался. Вместе с еще парой наших они собрали вещички и пошли в сторону леса. Да только вот не все у нас спят одновременно. Световой день длится здесь чуть больше земной недели, поэтому и спят все в разнобой. Вот один парнишка, Гурик, и не спал, а латал водоотвод под складом. Они его и не заметили, когда мимо шли, поэтому особо не скрывались. Ну он выскочил и спросил, куда идут. Тут они как с цепи сорвались. Кинулись на бедолагу. Он заорал – повыбегали наши ото всюду. Да только поздно, сволочи эти убежали в лес. Куда – непонятно. Ходок еще как назло отсутствовал, а только он в этих лесах нормально ориентируется. Он и Александр.

– Но зачем? Куда они ушли… Погоди… Он забрал мнемос?!

– Вот именно. Но истинная причина побега обнаружилась позже, когда Алекс вместе с Майком включили один из планшетов с корабля и настроили его на прием сигнала антенны, чтобы узнать, какие данные та передает. И планшет сначала сошел с ума, а потом весь его софт сдох, – Скай одним махом допил половину кружки и направил тяжелый, полный горькой, злобной обиды взгляд на стену с фотографиями, – Маяк не просто не позволял себя найти, он убивал всякий приемник, который настроится на его частоту.

Он медленно встал, повертел пустую кружку в руках и, с размаху поставив ее на стол, резюмировал:

– Александр Гурской совершил самую страшную диверсию в истории человечества.

***

Шум теплой воды, падающей на пластиковый пол душевого отсека, заполнял собой слух Александра. Он стоял в центре маленькой кабинки, скрестив руки на груди так плотно, словно пытался вжаться внутрь себя, и смотрел вниз, на шумно утекающую в слив воду. Изредка он терся бесформенным куском пахучего мыла. Мысли беспорядочно плавали в голове Александра, но он не хотел останавливаться на них. И все же одна из них снова и снова пробивалась через толщу отрешения, настойчиво заглядывая ему прямо в душу: "Я предатель". Пусть он знал, что именно он ничего не сделал, но ведь тот, кто сделал – тоже он. Этот факт не давал ему отстраниться от виновного.

В тот момент, когда старик сообщил, что натворил Гурской, Александр изо всех сил пытался сдержаться и не броситься на Ская. Останавливало его только выражение отвращения к самому себе на лице рассказчика. А когда Скай понял, что Александр готов обвинить его во лжи, ему пришлось вывалить на новичка самую тяжелую часть истории:

– Почти сразу после дезертирства Александра, – или, как мы его теперь чаще называем, Прототипа, – и других, кто с ним пошел, случился еще один инцидент. – последнее слово Скай проговорил особенно тяжело, потом плотно сжал губы и замолчал на несколько секунд. – На планете уже начало вечереть, а это значит, что до полной темноты остается около 20 часов. Мы спорили, стоит ли следовать в лес за дезертирами. Победило мнение "сейчас или никогда" – ночью идти в лес бесполезно, а ждать утра просто глупо. Глизе, конечно, маленькая по сравнению с Землей, но планета есть планета. И Александр, повторюсь, знал ее лучше всех нас. Идти вызвались трое – мол, маленькая группа будет идти быстрее. Через два часа вернулся один, босой и без снаряжения. Едва подойдя к кухне, он упал без сил. Когда я подбежал к нему, он бормотал про остальных, что они в лесу, и постоянно повторяя "предатель".

Скай встал и прошелся до дальнего конца отсека, стараясь сохранять размеренность движений. Его губы беззвучно шевелились, он проговаривал про себя то, что собирался сказать вслух. Александр помнил, что раньше он делал так только перед самыми тяжелыми объяснениями. Например, когда ему предстояло сказать кому-то, что он его серьезно подвел. Глядя в стену, Скай тяжело вздохнул и продолжил:

– Примерно через километр мы нашли второго. У него был открытый перелом руки, ноги стерты в кровь. Он пытался доковылять до лагеря, опираясь на палку, но не выдержал и упал в обморок. Наши отнесли его в лагерь, а я и еще двое пошли дальше, – тут его голос дрогнул, – И мы нашли третьего. Едва не пропустили – он лежал в овраге, немного в стороне от маршрута, по которому должна была идти группа. Он лежал так… неестественно. И не в том смысле неестественно, вроде подвернутых как-то конечностей. Нет, наоборот. Он лежал слишком аккуратно. Будто его туда положили специально. Молодым было особенно тяжело видеть его… наше лицо, но я подошел. Из-под ребер у него торчал обломок остроги, все вокруг залила кровь. Не могло быть иного мнения, что там произошло.

Последние слова повисли в воздухе, складываясь в глазах Александра в жуткий образ, от которого перехватывало дыхание. Но еще больше ему стало не по себе, когда он представил, что творилось в душе Ская. Сашка́. Гуревича. Ведь для Александра это все сродни страшной военной истории про своего предка, какого-то дальнего родственника, которого он и не знал никогда. А для них это случилось по-настоящему. И это предательство было каким-то особенно страшным, чем-то библейским. Еще хуже, чем братоубийство.

Он даже не просил Ская прямо ответить на вопрос, почему Александра так холодно встретили. И так все понял. Он говорил, что здесь у них ресурсы рассчитаны на определенное количество человек. Значит, после того парня остались лишние. Говорят, на войне нет незаменимых. А тут замена слишком равноценная… Какого же этим ребятам…

Зарывшись в эти мысли, Александр совсем потерял счет времени. В чувство его привел громкий, даже слишком громкий для случайного, кашель Ская за дверью.

– Ты закончил? Вода-то у нас из бака. Вылилась, небось, вся уже.

– Да! – крикнул совершенно не намыленный Александр и принялся тереть голову. Вода и вправду стала остывать, что торопило его еще сильнее, – Выхожу.

Душевой отсек примыкал к санузлу корабля, в котором Александр и оставил свои вещи. Выйдя, он обнаружил чистое ветхое полотенце, которое, видимо, и заносил Скай. Сам хозяин корабля все еще сидел в антистрессовом отсеке. Заметив возвращение Александра, он оторвался от каких-то мрачных дум, встал и попытался придать своему видавшему виды лицу дружелюбное выражение.

– Ну как душ?

– Отлично. Как новенький.

– Да, корабельные системы все очень надежные оказались. Но мы стараемся все же не напрягать их без повода. В основном в речке купаемся, – Скай скупо улыбнулся и тут же вернул лицу обычную серьезность, тем самым давая понять, что светская часть беседы окончена, – Сейчас придет Сашок. Он отведет тебя в казармы. Сейчас как раз вечереет, так что тебе повезло – уснешь как положено, не будет ощущения, что еще весь день впереди.

– Да я как-то и не особо спать хочу.

– Так и стемнеет еще не скоро, – Александру пришлось напрячь мозги, чтобы понять, что имеет ввиду Скай.

От продолжения нескладного разговора их спас вошедший Сашок. Смущенно улыбнувшись, он посмотрел на Ская, потом, тревожно покусывая губу, кинул взгляд на Александра. Поняв, что беседа состоялась, сочувственно похлопал последнего по плечу и жестом позвал на выход. Попрощавшись с хозяином, они вышли из корабля и пошли в противоположную от кухни сторону.

По пути Сашок постоянно поджимал губы и искоса поглядывал на Александра, но так ничего и не сказал. Впрочем, Александру это было на руку – сейчас он вообще не хотел разговаривать. Розоватое солнце действительно особо не сдвинулось за прошедшие часы. Оно низко висело прямо перед тропой, позволяя Александру прятать лицо от спутника, щурясь от лучей заката.

В тишине они подошли к длинному одноэтажному зданию на высоком каменном фундаменте. За хлипкой дверью обнаружился маленький холл с расходящимся по сторонам длинным коридором с побеленными стенами. Сашок прошел вперед и подвел новичка к одной из дверей. В комнате оказалось три кровати из неотесанных досок. Стоявшая у входа была безупречно, по-армейски заправлена и накрыта зеленоватым, грубым покрывалом. У окна была такая же, только заваленная одеждой и какими-то листами. Рядом стоял столик, содержащийся в еще большем беспорядке. Помимо бумаги, напоминающей пергамент, на нем валялись многочисленные черные кусочки, в которых Александр узнал уголь. У правой стены стояла последняя, мало отличающаяся от двух других, кровать, к которой Сашок и подвел Александра. Схватив край лежащего на кровати матерчатого матраса, он потряс его и сказал:

– Спим мы на таких вот мешках, набитых сухим мхом. Довольно мягко, но мешки колются страшно. Потом сошьешь себе постель – это у нас часть посвящения, – он добродушно хохотнул, – А пока советую спать в одежде. Накрываться можешь этим.

Александр открыл стоящий рядом косой, грубо сбитый шкаф, достал оттуда еще одно покрывало и кинул на кровать. Александр взял его – на ощупь оно оказалось приятней, чем выглядело. Повертев покрывало в руках, он кивком поблагодарил Сашка и сел на свою новую койку.

– Ну, осваивайся, – Сашок несколько раз нервно хлопнул себя по бокам и, уже повернувшись к двери и сделав несколько шагов к двери, все же развернулся и спросил, – Ну как, поговорили со Скаем?

– Да, – нехотя протянул Александр, смотря Сашку в живот, – он меня ввел в курс дела.

– И как ты? Ну, то есть, как оно, уложилось?

– Я работаю над этим, – усмехнулся Александр и принялся разворачивать плед, стараясь показать, насколько увлекательно это занятие и как сильно оно затягивает.

– Ну ясно, – нервно улыбнулся Сашок, – ну я пойду тогда. После отдыха увидимся. Хорошего сна, дружище!

Быстрые шаги, гулко отдающиеся в стенах коридора, вскоре затихли, и Александр остался один. Мыслей у него совсем не было, но ощущение, что надо обдумать много всего важного, никак его не покидало. Он лег. Мешок и вправду кололся. Александр подложил покрывало под голову и подумал: "Тут я еще долго не усну", и сразу же провалился в сладкую темноту.