Читать книгу Второй шанс. Это наша планета - Николай Иванович Липницкий - Страница 1

Весна в этом году выдалась ранней. Уже в конце февраля на земле появились проталины, а сосульки истекали каплями, истончаясь и исчезая под лучами солнца. Боевые выходы мы, конечно, совершали регулярно, но, честно говоря, снег, а, потом, весенняя грязь, доставляли нам много хлопот. Попробуй передвигаться в таких условиях, когда, даже, БТРы, иной раз, вязнут. Инопланетянам хорошо. Их аппараты по воздуху летают, им ни снег, ни распутица нипочём. Правда, нынче летать у них свободно не получается. Созданное потомками авиакрыло беспилотников доставило проблемы пришельцам, каждый раз, словно стервятники, налетая на неповоротливые платформы и крабы. Я видел. Красота! Такие фигуры высшего пилотажа ребята выделывают, аж голова кружится. Настоящие воздушные бои. В скорости и маневренности с ними, разве, радужные шары могли поспорить, но шары высоко не поднимаются. Максимум, метров на пятьдесят вверх. Ну, ещё, метров на десять плазмоидами могут достать, и всё. Наши беспилотники, с высоты ста метров, для них оказались неуязвимы.

Мы, тоже, не давали скучать пришельцам. И, похоже, сорвали им все планы по добыче полезных ископаемых на планете. Их добывающие базы взрывались регулярно, а платформы и крабы старались держаться поближе к базам и не отлетали далеко. Я, как сумасшедший, рвался во все рейды и отрывался там не по-детски. Не то, чтобы за Эгиду мстил. Нет. Понимаю, что не вернуть девушку. Просто, злость появилась на этих сволочей. Жили же люди нормально. Влюблялись, детей растили, работали, быт создавали. А тут, заявились, такие красивые. Всё порушили, людей под землю загнали. Столько человек погибло! А, сколько судеб порушено! Мою, например. У меня с Эгидой, можно сказать, полноценная семья была. А, сейчас, я, как обрубок без неё. Лучше бы опять ног лишился. Да и жизнь моя, вдруг, перестала для меня представлять, хоть какую-то, ценность. Совершенно безразлично стало: выйду я из очередного боя, или там останусь.

Жаль, только, что приходилось ещё и на базе дежурить. После осеннего нападения на резервацию потомки сделали выводы быстро. Тем более, что наша резервация оказалась не единственной, которую вскрыли пришельцы. По всей земле такие нападения были. И, почти, одновременно. Видели мы, как они это делают. Мощный такой сигарообразный аппарат в виде подводной лодки, только, надстройка у него не сверху, а снизу. И сдвинута к хвосту. При известной доле фантазии можно с плугом сравнить. Он и работает, как плуг, взрезая пласты грунта мощным лучом, вырывающимся из нижней части этой надстройки. Мы эти аппараты открывашками прозвали. И, кстати, они, к нашему удивлению, были оснащены противопульной бронёй. Дошло, видать, до инопланетян, почему мы легко их аппараты приземляем.

Вот, только, очень быстро эти открывашки стали пришельцам не нужны. Старые добрые ЗУ-22 в стационарном исполнении и управляемые дистанционно, всю обедню инопланетянам испортили. Целый шквал снарядов калибром 23 миллиметра, выпущенных очередью из двух спаренных стволов шансов открывашкам не оставлял. Как, в прочем, и всем остальным. Если, те же открывашки, после попадания, пикировали в землю и взрывались, как в хроникальных лентах про Великую Отечественную войну, то платформы и крабы просто разлетались в воздухе на кучу мелких кусочков. Вообще, эти ЗУ-22 явились грозным оружием для пришельцев. Вот, только, с собой их не потаскаешь. На выходах всё так же приходилось обходиться обычной стрелковкой.

Кстати, на наш вопрос, почему пришельцы не бронируют свои платформы и крабы, нам разъяснили, что броня, даже современная, композитная, заметно утяжеляет конструкцию. Ну, это мы и без них знали. Вот, только, существует определённая золотая середина между мощностью аппарата и его весом. И это правило не могут обойти даже пришельцы. Если оснастить их платформы и крабы бронёй, то они, вообще, станут беспомощными, как перевёрнутая черепаха. Там, ведь, энергии много на что нужно. И работу антиграва обеспечить, и оружие запитать. Оружие-то у них всё на энергетической основе. Тут, или конструкцию облегчать, выигрывая в скорости и мощности вооружения, или вооружение самое слабое и неэнергоёмкое ставить, выигрывая в бронировании. А помощнее антиграв поставить – вес увеличивается. Замкнутый круг получается.

Как не хватает ручных гранатомётов! Хотя бы старых одноразовых РПГ-18 «Муха», не говоря уже об РПГ-26 «Аглень». Но, они против инопланетной технологии не пляшут, как не пляшет ни одно ракетное вооружение. Их система безопасности моментально и со стопроцентной гарантией перехватывает любой реактивный боеприпас. Только пули и снаряды перехватить не успевают, а на, сравнительно медленно двигающийся, предмет типа обычной ручной осколочной гранаты, вообще внимания не обращают. Вот, только, гранаты применять против летающих целей – себе дороже. Велика вероятность самому под осколки попасть.

Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Надоело это дежурство! Сутки сидеть сиднем возле голограммы монитора – не для меня. Мне бы на поверхность и в бой. Когда вижу, что очередная добывающая база пылает, исходя чадным дымом, сердце поёт. Кажется, даже, что в пламени улыбающуюся Эгиду вижу. А тут, тишина и покой. Я, вон, Муру с Даней, спать отправил. Нечего втроём возле монитора толпиться. Не дежурство, а курорт. Пришельцы давно выучили, что в районе резерваций нельзя появляться. Сбиваем всех без ущерба для себя и без шансов для них.

Тренькнул сигнал, и коммуникатор продублировал оповещение мягким толчком в запястье. Нарушитель. Ну, хоть какое-то развлечение. Я глянул в метровый шар головизора и увидел показавшуюся на горизонте платформу. Моментально сработали сервоприводы, выдвигая наружу лафеты с установленными на них ЗУ-22, и автоматика тут же навелась на цель. От меня требовалось только согласие на открытие огня. Платформа, словно почувствовав опасность, сразу изменила курс и опять скрылась за горизонтом. Вот, то-то! Это им не прошлый год, когда мы, как тараканы от укрытия к укрытию жались и не знали, что дальше делать.

Да и платформ с крабами у пришельцев поменьше стало. Это заметно. Видать, запасы заканчиваются, а новых, в местных условиях, наклепать – производственных мощностей нет. Жизнь-то на Земле не сахар, сегодня, для пришельцев. Может, наконец, плюнут и улетят? Тогда, можно будет выбраться на поверхность. Ох, и заживём! Если, конечно, доживу. Правда, радужные шары не кончаются никак. Видимо, в производстве проще они.

Наконец-то боевой выход. Что-то, в последнее время редко выходим. Чаще потомки по поверхности шастают. После прошлогоднего прорыва пришельцев в резервацию, желающих много появилось воинскому делу учиться. Большинство наших в инструктора забрали. Они же и стали командирами рот, отделений и взводов у потомков. Там, из подготовленных, уже, батальон создан. А сколько, ещё, подготовку проходят? Только из нашего отделения в инструктора ушли все, кроме меня, Верёвы, Грешника и Старого. Мы не захотели. Грешник, теперь, наш командир. Оставшихся собрали в три боевые группы, и стали мы, что-то, вроде, спецназа. Наши группы, с чьей-то лёгкой руки, даже, стали называть по имени командиров. Вот и появились Грешники, Гонты и Берёзки.

Вот и сейчас у нас самое важное и не менее опасное задание. Наша цель: генераторы защитных полей, составляющие основу системы обороны инопланетного объекта. Стоит, только, нам их уничтожить, потомки попробуют нанести ракетный удар по самому объекту. Ракет у них за два века много накопилось. И старых, и поновее. Тратить-то, некуда было. Так и лежали себе в подземных хранилищах. Вот, оторвутся на пришельцах! Всё ими перепашут. Это, конечно, если у нас выгорит. Спланировано красиво. Тем более, что цель, уж, больно вкусная. Система нескольких баз, объединена надземными переходами и трубами трёхметрового сечения. Три базы стоят треугольником, а, в центре, циклопическое строение кубической формы с огромным раструбом сверху, направленным в небо.

Таких объектов по всей земле, едва ли, больше сотни наберётся. И охраняются они соответственно. Кураторы считают, что это транспортная система, соединяющая наземную группировку с орбитальной. Что-то вроде портала для телепортации. Спланирована операция, конечно, красиво. А, как в жизни пойдёт – никто не знает. Ни разу, ещё, мы генераторы защитных полей не отключали и не знаем, что произойдёт, если получится их уничтожить. Может, что-нибудь аварийное сработает. Но, попытаться стоит. Как говорил мой командир роты там, в Афгане, отрицательный результат – тоже результат.

Цель, конечно, заманчивая. Такой щелчок по носу пришельцам будет, что им, точно, икнётся. Только, зубастая сильно. Просто так, с кондачка, туда не сунуться. А, вот, если ракетный удар нанести, то и попробовать можно. Даже, если посбивают ракеты, это не страшно. Это не людей при штурме терять. Железки ещё можно наклепать. Если не получится с ракетами, операцию отменят. Только, нам от этого не легче. Всё равно нашим трём группам пластаться тут, независимо от дальнейшего результата. А о том, что у нас может не получиться, кажется, никто и не думает. Тула, уж, точно уверен, что мы справимся. Нам бы его уверенность.

Хотя, мне по барабану. Мне, главное, опять с этими гадами схватиться и побольше их на ноль помножить. Люблю я это дело с недавних пор. Ещё бы до самих пришельцев добраться. Есть мечта у меня: хочу взять в плен, хоть одного, пришельца, и спросить с него за всё, что они тут натворили. Не с роботов их, с которыми мы тут не на жизнь, а на смерть сражаемся, а, именно, с самого пришельца. Да так спросить, чтобы он своего инопланетянского бога о быстрой смерти молил. Я бы ему, даже, голографию Эгиды показал, чтобы знал, сволочь, за что муки такие терпит.

БРДМ мягко покачнулся на ухабе, и я рефлекторно ухватился за ствол автоматической пушки, торчащей из башенки. Всё-таки, ехать лучше, чем пешком идти. И, пусть у меня кости ног из титана и мышцы синтетические, но передвигаться я, всё-таки, больше на транспорте предпочитаю. Тем более, что на нём мы, почти, до цели доедем с вероятностью в девяносто процентов. Как-никак, пришельцы не чувствуют себя так вольготно в небе и жмутся ближе к своим базам, не распыляя свои силы на свободную охоту за одиночными целями. Зауважали, значит. И нам стало проще по земле передвигаться. Почти внаглую едем. Кто бы нам об этом полгода назад рассказал, ни за что бы, не поверил.

БРДМ остановилась у развилки между двух холмов, поросших чахлыми деревцами. Всё, приехали. Дальше, пешком. Мы спрыгнули с брони и принялись подниматься на холм, пригибаясь, чтобы не быть обнаруженными раньше времени. Раскисшая от растаявшего снега земля чавкала под ногами, налипая на ботинки. Идти стало тяжело даже мне с моими бионическими протезами. Что, уж, говорить про остальных парней? Казалось, что к каждой ноге по гире привязали. Даже позавидовал Мобиле, который, сейчас, отбежал в густые кусты и, переключив БРДМ на дистанционное управление, с помощью пульта выводил её в обход холма на огневую позицию.

– Грешник! – вышел на связь Гонта, командир второй группы, цель которой второй генератор, находящийся справа вдали. – Мы на старте. Вы скоро?

– Пара минут, – ответил наш командир. – Тут слишком грунт развезло. Грязи, как в поле после вспашки.

– Не у тебя одного, – хохотнул Гонта. – Просто, кто-то физически более тренирован.

– Или, у кого-то холм пониже. Что там у Берёзы?

– Подошли, – отозвался командир третей группы. – Вижу цель. Занимаем позиции.

Всё правильно. Штурм всех трёх генераторов должен начаться одновременно. Пока болтали, мы тоже добрались до гребня и, сейчас, лежали в жирной глине, в последний раз проверяя оружие и экипировку. Я оглянулся на товарищей       и хмыкнул. Даже, захоти мы замаскироваться, лучше, чем это сделала грязь, не получилось бы. Все мы, сейчас, напоминали холмики, изредка шевелящейся, раскисшей земли, и никак не походили на воинское подразделение. Только, лицевые щитки тактических шлемов были неподвластны грязи. Водоотталкивающее покрытие делало их постоянно прозрачными и чистыми. Даже, злость взяла. Нельзя было на ботинки такое покрытие нанести? Ходили бы по этой распутице, аки Христос по воде.

– На позиции, – наконец, прозвучал доклад Берёзы.

– Тоже, – ответил Грешник.

Я внутренне подобрался, ощущая, как в груди растёт возбуждение. Даже, кончики пальцев подрагивать начали. Это адреналин. Вот, чего мне не хватало! Именно, адреналина! Интересно, с какого времени я стал адреналиновым наркоманом? Наверное, с того времени, как потерял Эгиду, и мне стало абсолютно всё равно, сколько крабов, платформ и радужных шаров против меня. Да я, тогда, готов был их голыми руками рвать! Смерти искал. Это, потом, успокоился и решил отложить свои похороны до тех времён, когда последний пришелец сдохнет от моей руки. И, тогда, уже, стал воевать вдумчиво и внимательно. Я ещё раз оглядел место предстоящего боя. Там, внизу, раскинулось поле антенных мачт, от которых, к, разбросанным между ними, отдельным строениям тянулись провода, сходящиеся на вытянутых вверх куполах.

– Вперёд! – раздалось в гарнитуре, и я, словно пружина, распрямился и рванул вниз по склону.

Всё! Теперь я не человек. Я – машина, предназначенная только для одного: убивать. И, плевать, что на ботинках по пуду грязи. Плевать, что над нами, уже, пронеслись, перекрещиваясь, первые лучи. Первый краб вспыхнул и рухнул на землю. Это Верёва, присев на колено, садит короткими очередями. Радужный шар взорвался, уже, от моего выстрела. А налетело-то! Одних платформ штук восемь! Ну, ими Мобила займётся. Зря, что ли, БРДМ на позицию выгнал? Очередь тридцатимиллиметровых снарядов автоматической пушки не оставляет тварям никаких шансов.

А, хорошо, наверное, сидеть в укрытии, и с пульта, как в компьютерной игре, цели уничтожать. Только, недолго ему резвиться. Сейчас, пришельцы сориентируются, вычленят БРДМ, как приоритетную цель, и превратится наша машинка в лужу расплавленного металла. Это называется запланированные потери. У Мобилы на этот случай за спиной в магнитных захватах крупнокалиберная снайперская винтовка «Баррет». Как только лишимся поддержки брони, он сразу наверх, и издалека одиночными начнёт цели отстреливать. Пуля 12,7 миллиметра, конечно, не очередь из тридцатимиллиметровых снарядов, но, тоже, крабы и платформы на раз с неба снимает.

Всё отработано и рассчитано до мелочей. Жаль, только, назад пешочком, на своих двоих добираться придётся. Но, Грешник обещал аварийный шлюз километрах в полтора. Надеюсь, не врёт. Я одной очередью сбил, аж, два шара, увернулся от плазмоида, перепрыгнул через промоину с мутной водой и, поскользнувшись, поехал ногами вперёд, собирая кучу грязи своей пятой точкой. Ещё два плазмоида пролетели надо мной и были сбиты Аликом. Между ног ударил луч, заставив меня вздрогнуть. Похоже, рассиживаться нельзя. Можно и без самого дорогого остаться. Рывком я перекатился, вскочил на ноги, всадил очередь в сдающего назад краба и, опять споткнувшись, полетел носом в землю.

Периметр генератора проложен тонкой, словно фольга, металлической шиной. Высоковольтный контур, это к бабке не ходи. Наступишь – и в пепел. Спасёт ли керамика композитной брони – не знаю. И проверять не хочу. Мы, лучше, гранатой. Берём в последнее время по Ф-1. При штурме объектов самое то, если куда-то лезть не хочешь. А таких мест на базах пришельцев полно. То пламя из ниоткуда, то растворяет всё, что попадётся. Лучше запустить эфку, да посмотреть, что будет. Правда, сразу в укрытие нырять надо. Разлёт осколков большой. РГД- 5, конечно, безопаснее, но, в плане мощности проигрывает. Потомки нам предлагали из нашего времени более совершенные РГО и РГН, но мы отказались. Ну их, все эти новшества! Лучше привычным оружием воевать.

Сзади грохнуло. Я оглянулся буквально на секунду, но успел заметить, как из нашей БРДМ в небо взметнулся столб пламени. Всё, конец нашей машине. Жаль, конечно. Вон, сколько платформ уронила. Да и крабам неуютно было. Тоже, под раздачу попадали. Но, ничего. Сейчас Мобила на холм залезет, снова противнику нехорошо будет. Он, ведь, не только оператор беспилотных систем хороший, а, ещё, и снайпер отличный. Без прикрытия не останемся.

Я достал из кармашка разгрузки гранату, обозначил своим, что собираюсь бросать, и, мягко подкатив её к самому контуру, нырнул в промоину. Только вода хлюпнула под моей тушкой, разлетаясь грязными брызгами. А, потом, взрыв и свист осколков. Можно подняться. Ага! Фольга в клочья! Я бросился через периметр, инстинктивно задержав дыхание и зажмурившись, перепрыгнул через разорванный контур и бросился к ближайшему строению. Вблизи, все они, больше всего напоминали деревенский туалет, построенный, правда, из чего-то гладкого, монолитного, похожего на пластик. Зато крыши у них походили на купол католических храмов, только без креста, но с пучками сходящихся к острой вершине проводов.

Дверей у строения не было, зато, под самой крышей тянулся ряд прямоугольных технологических отверстий. Вот, туда я и засунул заряд пластида, специально приготовленный для этого случая. Всё. Задачу свою я выполнил. Осталось, только, прикрыть остальных ребят и, когда все заряды будут рассованы, постараться без потерь отойти на безопасное расстояние. Потом, кто-то из нас, неважно, кто, нажмёт кнопку на своём коммуникаторе, и все эти строения одновременно взорвутся.

В воздухе рвануло, и очередная платформа рухнула прямо на антенное поле. Ещё одна, пытаясь выровняться, врезалась в склон холма. Краб, подбирающийся ко мне, неожиданно дёрнулся и, заискрив, кувыркнулся в воздухе. Резвится Мобила. А мы поможем ему. Я, прижавшись к стенке строения, всадил очередь в проплывающую неподалёку платформу и, сразу, перенёс огонь на вереницу радужных шаров, рыскающих по полю.

Отступили без потерь. Прошли те времена, когда из боевого выхода мы, как минимум, приносили одного трёхсотого. Да и двухсотые не редкость бывали. Сейчас, выходы для нас стали рутиной, а трёхсотые – ЧП. У потомков, правда, так не получается.       Теряют людей ранеными и убитыми. Оно и понятно. Никто из них, до этого времени и не воевал никогда. Они, даже, из своих лучевиков не стреляли, что уж говорить про огнестрел, который грохочет и в руках дёргается. А, тут, ещё, на поверхность нужно вылезать, где не были ни разу. Они все родились и выросли под землёй, а тут – простор, куда ни глянь.

Чёрт рассказывал, как они, только выбравшись наружу, хватались за землю и боялись наверх смотреть. И это, после того, как на полигоне работали, где, вроде, местность моделировалась вполне себе реально. В бою, вообще, говорит, суетятся, теряются. Сплошная головная боль. Но, ничего, привыкнут. Основной алгоритм мы отработали. Втянутся, тогда пришельцам, вообще, жарко станет. Как с нами. За нашими спинами, обычно, только пепелища остаются. Или, как сейчас, поле, усеянное обломками крабов и платформ, и кусками радужных шаров.

Уже на вершине холма Старый, дождавшись кивка Грешника, нажал виртуальную кнопку на своём коммуникаторе, и из всех строений на антенном поле в небо, срывая конические купола, взметнулись столбы пламени. Мачты, складываясь пополам и обрывая провода, рухнули на землю, а в воздухе раздался низкий гул, который, впрочем, быстро прекратился. Кажется, всё. Я посмотрел на отображаемый коммуникатором голографический циферблат. Восемнадцать минут с начала штурма. А планировали двадцать. Норматив на две минуты перекрыли. Неплохо.

Оставляя за спиной хаос и разрушение, мы спустились с холма и, с чувством выполненного долга, пошли на базу. Ага, пошли. Поползли! По этой грязи по-другому не получается. Как хорошо было сюда ехать! Сидишь, себе, на броне, и, только, на небо поглядываешь, чтобы случайного краба не проворонить. Хлюпая по раскисшей земле, мы добрались до небольшого лесочка и присели под сенью деревьев. Ноги гудели. Даже, мои синтетические мышцы, казалось, начало сводить от усталости.

– Привал, – скомандовал Грешник. – Кстати, отсюда прекрасный вид. Полюбуемся, как работают потомки.

– Начинают уже? – поинтересовался я.

– Да. Сейчас пристрелочная пойдёт.

Словно в подтверждение его слов, в небе показалась ракета, с грохотом промчалась над нами, оставляя дымный шлейф, и скрылась вдали. Почти сразу над горизонтом поднялся столб дыма, а, спустя секунду, донесся звук взрыва.

– Неужели получилось? – с надеждой спросил Мобила.

– Не знаю, – ответил Грешник. – Попали они, или нет, но боевая часть, в кои веки, сработала.

Последние слова заглушил грохот летящих ракет. Казалось, им в небе было тесно, настолько ошеломляющим получился залп. Следом пошла вторая партия, а, за ней, третья.

– Дорвались потомки, – усмехнулся Мура. – Там, после них, хоть что-то останется?

– Думаю, всё в щебень, – предположил Даня. – Имеют право. Их города не лучше выглядят.

– Только, всё это ненадолго, – мрачно заключил Старый.

– Почему? – не понял я.

– У них система защиты не имела дублирующего варианта. Почему?

– Почему?

– Потому, что они представить не могли, что мы додумаемся до причины работы их защитных куполов. И, тем более, не могли предположить, что мы рискнём генераторы защитных полей уничтожить. Вообще, по-моему, пришельцы о нас не самого высокого мнения.

– Даже, до сих пор?

– Да. Воспринимают нас, только, как примитивные орды варваров. Ну, налетели, покрушили, взорвали что-нибудь. А, что к чему в их стройной системе коммуникаций – для нас, типа, как для питекантропа печатная плата компьютера. Поэтому и не могли, даже, допустить, что мы разберёмся, какой объект генерирует защитные поля их объектов. А мы разобрались.

– Не мы, – поправил его Старый. – Кураторы. А мы и есть те самые варвары, что налетят и всё разрушат.

– Может быть. Но, всё равно, консерватизм мышления пришельцев заставляет их бить по хвостам. Вот, сейчас, получили они ракетами по мордасам, осознали, и, в следующий раз, так просто не получится. Тем более, что мобильные генераторы у них есть.

– С чего ты это взял? – удивился Алик.

– Защитные поля были у них, как только они высадились на землю. Вспомни, как потомки рассказывали. Их дисковидные аппараты сразу были неуязвимы для ракет землян. Даже, ядерные боеголовки поглощались защитным полем. А, тогда, таких антенных полей ещё не существовало. Их пришельцы позже понастроили.

– Мне, вообще, кажется, что всё это время мы воюем с искусственным интеллектом, – задумчиво проговорил Старый. – Сами посудите: и защита, и нападение, всегда у них подчиняется определённым алгоритмам. И, стоит сломать этот самый алгоритм, сразу всё у пришельцев идёт через пень-колоду. Ну, не может разумное существо так поступать. Тем более, настолько высокоразвитое.

– Так, где же, тогда, сами пришельцы? – Верёва расстроился так, словно узнал, что никогда, больше, не увидит ближайшего родственника.

– Может, и нигде. Сидят, себе, на своей планете и получают посылочки с полезными ископаемыми от своих автоматических станций дальнего базирования.

– Это, тебе потомки сказали? – усмехнулся я.

– Нет. Сам додумался.

Сегодня в резервации праздник. Первый день весны. Хотя, не понимаю, чему тут радоваться? Здесь, под землёй, что весна, что зима, что лето, всё едино. Климат ровный, всегда тепло. Но, праздник, есть праздник. И мы собрались. А, что? Имеем право. Во-первых, мы такие же граждане резервации. А, во-вторых, заслужили своей ратной службой. Да и отдохнуть надо после трудов праведных. Тем более, что праздники тут редкость. Положа руку на сердце, в город я, после гибели Эгиды, не выходил. Не мог. Только, последний месяц отпустило. Не то, что я не вспоминаю о ней. Помню. Просто, горечь утраты притупилась и ушла куда-то глубоко, напоминая о себе ноющей болью.

– Ты, как? – поинтересовался у меня Верёва. – Опять, сиднем на базе сидеть будешь, или, составишь нам компанию?

– Составлю, – решился я.

– Да ты что?! И, как это ты сподобился? Монах Стаф решил явить миру свой лик!

– Будешь стебаться, в лоб получишь.

– А в ответ? У меня рука бионическая. Стены можно ломать.

– А я с ноги заряжу. У меня там, тоже, кости титановые и мышцы синтетические. Мало не покажется.

– Нет, правда, решил с нами пойти?

– Говорю же, что иду.

– Вот и славно. Бери коньяк и выходи. Встречаемся на стоянке.

Верёва умчался, а я, проведя краткую ревизию своего внешнего вида и, убедившись, что всё нормально, прихватил из бара плоскую бутылку коньяка и пошёл к выходу из базы. Спиртное с собой – это обязательно. Пробовал я местную химию. Помнится, Эгида, как-то, уговорила меня попробовать её любимую «Ряску». Гадость редкостная. И, как им это может нравиться? Хотя, дело привычки, наверное. Ещё лет пять поживу и, если не погибну, тоже втянусь и с потомками вместе буду их пойло за воротник закладывать. Я усмехнулся, представив эту картину, и отметился на выходном терминале. На стоянке уже собралась вся наша группа.

– А я не верил! – удивился Грешник. – Думал, разводит меня Верёва.

– Что бы я разводил? – мой друг усмехнулся и, похлопав по карману, вопросительно посмотрел на меня.

– Взял, – коротко ответил я и показал горлышко бутылки.

– Ну, раз группа в сборе и экипирована соответствующим БК, грузимся, – скомандовал командир, и все, весело перешучиваясь, полезли в гравитранспортёр.

Центральный проспект, как и в прошлом году, был заполнен людьми. Всё так же, кучковались вокруг танцующих, сидели в кафешках, или, просто прогуливались в сквериках. Мы ввинтились в толпу в предвкушении праздника. А, всё-таки, отличие есть. Если, в прошлом году, на нас никто внимания не обращал, то, сейчас, на нас посматривали, кто украдкой, кто откровенно, в упор, а за нашими спинами, то и дело, слышались шепотки. Похоже, отношение общества к нам изменилось. Зауважали нас. А, как иначе, если многие мужчины резервации сами, сейчас, воюют с пришельцами и не понаслышке знают, что такое столкнуться с теми же крабами? И в деле нас видели. То есть, вся резервация в курсе, чего мы стоим, и что мы делаем для их общества.

Мы прошли к кафе и уселись за крайний столик. Я поймал себя на том, что подсознательно среди проходящих девушек выискиваю глазами Эгиду. Даже, больно на душе. Настроение, неожиданно, испортилось, и я пожалел, что согласился на этот выход в резервацию. А парням было весело. Потягивая коньяк прямо из горлышка в ожидании заказа, Даня перемигивался с сидящей за соседним столиком красоткой. Алик, вообще, выскочил из-за столика и, уже, во всю любезничал с миловидной девушкой, проходившей мимо. Девушка, судя по всему, была не против, потому что остановилась и защебетала что-то в ответ. К ней подошла её подруга, и Мура поспешил на помощь товарищу.       Похоже, компания наша становится всё меньше и меньше. Вот, Грешник, поговорив с кем-то по коммуникатору, тоже откланялся и удалился. Внезапно, я понял, что Верёва и остальные ребята сидят рядом, только, из чувства долга, пытаясь по дружески поддержать меня. А так, тоже бы, уже, приступили к активному отдыху. Поэтому, доев свою порцию лимонного мороженого, я отодвинул креманку и поднялся.

– Ты куда? – окликнул меня Верёва.

– Пойду пройдусь.

– Я с тобой.

– Не надо. Я сам.

– Что, не празднуется?

– Хочу побыть один.

– В этой толпе?

– Верёва, это от количества людей не зависит. Можно быть безумно одиноким в толпе, и прекрасно себя чувствовать, оставаясь совершенно один.

– Да ты философ! Не замечал за тобой.

– Ты много чего за мной ещё не замечал. Ладно, пойду я.

– На базу?

– Нет. Прогуляюсь немного, а там – посмотрим.

Я сидел на лавочке в сквере и смотрел на веселящихся людей. Как я Верёве сказал? «Можно быть безумно одиноким в толпе». Красиво ввернул! Сам от себя не ожидал такого. И, в принципе, это правда. Сейчас я, именно, безумно одинок. Вокруг сновали люди, а я чувствовал себя, как на необитаемом острове. На дорожку неподалёку приземлился ярко жёлтый глайдер с надписью «Полиция» по борту. Фигура в тёмно-синем форменном комбинезоне спрыгнула с него и направилась ко мне, на ходу отстёгивая магнитную застёжку шлема. На секунду, мне показалось, что, сейчас, из-под шлема вырвется на свободу копна рыжих волос, и это окажется Эгида, живая и невредимая. Даже, сморгнул от неожиданности. Дежавю, прямо.

Это был мужчина полицейский, совершенно мне незнакомый. Интересно, что привлекло во мне местную полицию? Сижу тихо, спокойно, порядок не нарушаю. «Вы нарушаете общественный порядок по пункту семь дробь одиннадцать, часть восемь Уложения о взаимодействии граждан в условиях резервации», – вспомнились мне слова Эгиды. Только, сейчас праздник и употребление «веселящих», как она, тогда сказала, напитков разрешено. Я вопросительно посмотрел на полицейского, ожидая, что он мне предъявит.

– Инспектор полиции Сумалис. Сергей.

– Очень приятно. Что я нарушил?

– Ничего.

– Что, тогда, от меня понадобилось нашей доблестной полиции?

– Вы Стаф?

– Да. Это я.

– В таком случае, я предлагаю вам проехать со мной.

– Куда? Меня арестовали?

– Что вы? – полицейский, даже, руками замахал, стараясь показать всю абсурдность моего предположения. – Просто, вас ожидают.

– Кто?

– Это вы увидите на месте. Поверьте, вам нечего опасаться.

– Хорошо, – я поднялся со скамейки. – Поехали.

Даже, интересно стало. От того, что я прокачусь с этим инспектором, ничего не потеряю. Зато, хоть, развеюсь. Дождавшись, когда я усядусь на заднее сиденье, полицейский поднял глайдер к своду и помчал по тоннелю. Летели, впрочем, недолго. Уже после второго поворота вырвались в очередной       квартал и приземлились на газоне возле небольшого кафе. Инспектор Сумалис показал мне на довольно большую компанию, сидящую за длинным столом. Часть присутствующих была в форменных комбинезонах, но, большинство – в гражданских.

– Идите. Вас там ждут.

– А ты?

– А у меня служба, – он улыбнулся и, подняв вверх глайдер, улетел.

Я пожал плечами и побрёл к столу. Интересно, что им от меня понадобилось? Или, выпить не с кем? Так, вон их сколько. Уж, пьющих, по любому, больше одного найдётся. Есть с кем на троих сообразить. Из-за стола поднялся смутно знакомый мне офицер.

– Стаф! – окликнул меня он. – Проходите, садитесь.

– Чем обязан? – я не спешил принимать приглашение. – Как-то не приучен сидеть в незнакомой компании.

– Вы, что, не узнали меня?

– Что-то знакомое.

– Мы с вами встречались у вашего командира. Правда, повод был печальный.

Точно! Вспомнил. Это он принёс мне известие о гибели Эгиды. Действительно, печальный повод. Куда, уж, печальнее.

– Мы, тогда, не успели познакомится. Я – начальник отдела полиции комиссар Шувалов Олег Петрович. Можно просто Олег. И на «Ты», если не против.

– Не против, – пожал его руку я.

– С остальными, думаю, в процессе перезнакомишься. Не будем превращать наше застолье в торжественное мероприятие.

– По какому поводу сидим?

– Сегодня праздник. Вот и выбрались отделом. Точнее, с теми, кто свободен от службы. Ну и решили вспомнить наших товарищей. А, как Эгиду без тебя поминать? Она же любила тебя.

– И я её любил, – я лихорадочно считал, сколько времени прошло со дня её гибели. – Странно, никакой даты для поминок я не нахожу. Обычно, девять дне, сорок, год… Ну и так далее.

– А, зачем дата? Это в ваше время существовала такая традиция. Сейчас мы уже забыли об этом. Поминаем, когда захочется. Неужели, например, как сейчас, в праздник, когда всем весело, не найдётся времени, чтобы вспомнить погибших товарищей?

– А, как вы нашли меня?

– Дело нехитрое человека по камерам отследить. Мы же – полиция. Только параметры искусственному интеллекту задай – иголку найдёт, не то, что человека.

Компания была дружной. Постепенно, я, тоже, стал оттаивать и более активно участвовать в общем процессе. Тем более, что изначально меня приняли, как своего. Так, словно мы знакомы были давным-давно. Правда, их пойло я отверг сразу, как бы меня ни уговаривали. Достал бутылку коньяка и предложил налить желающим. Теперь, уже, они принялись морщиться и отворачиваться. Что бы понимали? Что вкус, что аромат, просто, божественен. И, между прочим, натурпродукт!

– Стаф, – обратился ко мне Володя, сидящий напротив. – А ты кем там у вас?

– В смысле, кем? Бойцом.

– Нет, ты – командир взвода, или роты?

– Ни то, и ни другое. Я обычный боец.

– Подожди, так ты из спецназа, что ли?

– Вроде того.

– Мне друзья рассказывали, как вы там зажигаете. Говорят, пришельцы от вас просто плачут.

– Хоть бы раз увидеть плачущего пришельца. Да, мы и не плачущего ни разу не видели.

– Подожди, – охнул Дима, сидящий наискосок от меня. – Так, ты, тот самый Стаф из Грешников?

– Почему, тот самый?

– Который, без башни? Самый отмороженный из всех!

За столом повисла тишина. Все уставились на меня, как на самое диковинное животное в зоопарке. И, только, несколько пар, широко распахнутых, женских глаз смотрели на меня с немым восхищением. Ничего себе характеристика! Не ожидал, что прославлюсь таким способом. Конечно, на самого умного, или, самого мастеровитого, например, я не претендовал. Но, самый отмороженный? Это явный перебор.

– Не обижайся, – видя моё смятение, постарался меня успокоить Дима. – Мы, всё равно всех вас, спецов, отмороженными называем. А, как иначе, если вы маленькой горсткой выходили против армад пришельцев. Сейчас, силы самообороны, вон, какие большие. И, всё равно, без потерь не обходится. А вас, сколько было тогда?

– Восемь отделений. До сотни не дотягивали. Так, мы, тоже, людей теряли.

– Но, всё равно, лезли. Ваш штурм основной базы уже легендой стал. Шестью группами, без прикрытия с воздуха, без резервов вломиться в святая святых инопланетян! Но ты – отдельный разговор. Мне рассказывали, как ты в одиночку против четырёх платформ пошёл.

Было зимой такое дело. Кажется, в декабре. Так получилось, что остались мы без прикрытия беспилотников. Тогда пришельцы сильно насели на две роты потомков. Мясорубка, говорят, знатная была. Ну и, всё наше авиакрыло туда бросили. А мы, как-то, с краю остались. Но и нам всякой гадости с лихвой хватило. Вдобавок, на руках два трёхсотых. Там, до люка метров сто оставалось. Вроде, недалеко, но по открытой местности. А в воздухе четыре платформы, не считая трёх радужных шаров. Мы сидели в кустах, смотрели на мечущегося в бреду Алика и хрипящего Даню и не знали, что делать.       Я, тогда, молча, взял автомат и бросился в сторону от оврага. Никто, даже, окликнуть меня не успел. Платформы за мной. Ох, и погоняли они меня по пересечённой местности! Последнюю платформу я на остатках боекомплекта на землю сбросил. Возвращался пустой. Меня парни, уже похоронить успели, а тут я, живой и относительно целый появляюсь. Уставший, правда. Я и сам, тогда, не ожидал, что выживу. Просто, делал своё дело и всё.

– Так, это, когда было? Мне, тогда, всё равно было: выживу, или погибну. Вот и шёл напролом. Наверное, хотел к Эгиде.

– Эгиду не вернуть уже, – проговорил Шувалов, пригубив своё химическое пойло. – Жаль её, конечно. Отличная была девчонка. Заводная. И, как полицейский, тоже, хорошая.

– Что же вы, тогда, её, такую хорошую, на бойню отправили? – внезапно накатившую злость захотелось выплеснуть. – Да, ещё, со станнером.

– Она, такой же полицейский, как и все остальные. И погибла не она одна, а все, кто, тогда выехал вместе с ней. А, что со станнерами они были, так это наше табельное оружие. И, заметь, были бы у них лучевые пистолеты или импульсные карабины, результат был бы тем же. Сам знаешь, что наше оружие не берёт технику пришельцев. А автоматы только у вас были.

– Да, понимаю, – мне стало неловко за мимолётную вспышку злости. – Извини. Нашло что-то на меня.

– Ничего. Я понимаю. У Поминальной Стены был?

– Почти каждую неделю бываю.

– Знаешь, Стаф, – кто-то легко дотронулся до моего локтя. – Нельзя жить прошлым. Эгида погибла, и это нужно принять. Принять, понимаешь? И жить дальше.

Я обернулся и увидел широко распахнутые голубые глаза, смотрящие на меня с жалостью и сочуствием.

– Да, конечно, я понимаю.

Куратора звали Валдис. Он специально прибыл из штаба сопротивления, для того, чтобы работать с нами. Точнее, определить направления, которые можем решить только мы, и направления, являющиеся целями для батальона из местных. Невысокий, худенький, как и остальные потомки, он, на нашем фоне выглядел подростком. Зато, мозгами, точно, выше на голову всех нас, вместе взятых, был. Башковитый парень. И, кстати, своих современников не очень жалует. Вот и сейчас, сидит, ругается.

– Ни разу, ещё, нашим не удавалось проникнуть на территорию базы. Звук этот, проклятый. Стоит бойцам, только, через пролом на территорию шаг шагнуть и всё. В лёжку! Говорят, конечности отключаются и в глазах плывёт всё. Еле шевелятся. Столько людей потеряли из-за него!

Помню я этот звук. Его мы, даже, сразу и не заметили. Только, потом осознали, что тонкий, тихий, почти на грани слышимости звук преследует нас с того момента, как только зашли на базу. И, хоть и были от него неприятные ощущения, но особых неудобств он нам не создавал.

– Не знаю, – пожал плечами Грешник. – Мы, как-то, вверх лапками не падали.

– Наши специалисты считают, что мозг моих современников стал более податливым за эти двести лет. Вы, всё же, рождались и росли в агрессивной среде. А мы, в последние сто лет перед нашествием, существовали в тепличных, по сравнению с вами, условиях. А, потом, вообще, тридцать лет полной изоляции под землёй. Наверное, это, как-то, повлияло на нас. Так или иначе, а на основные инопланетные базы нам ход заказан.

– Так, раздолбайте их ракетами!

– Это, само собой. Благодаря вам, алгоритм мы наработали. И людей достаточно, чтобы генераторы защитных полей уничтожать перед ракетной атакой. Дело не в этом.

– А, в чём?

– Дисковидные аппараты нам покоя не дают. Хоть бы один изучить изнутри.

– Вот, оно что! – шуточно всплеснул руками Старый. – И вы узнали, как они открываются?

– В том-то и дело, что нет! То, что вы сняли издалека в тот ваш штурм, не даёт никакой зацепки. Необходимо снять его вблизи. Практически в упор. И, как можно большую часть поверхности.

– Ну, извини, – усмехнулся я. – Ближе, как-то, не получилось. Не даёт.

– Но, вы же отработали технику подхода к объекту!

– Заметь, – поднял палец вверх Грешник. – Отработали на полигоне. И гравитационные волны, которые отбрасывали нас от аппарата, имитировали твои современники, которые, почему-то, решили, что эти волны имеют именно гравитационное происхождение. А, если это не так?

– Ну, во-первых, наши специалисты не просто так решили. Они опирались на показания приборов, встроенных в ваши бронекомбинезоны. А, во-вторых, даже, если мы ошибаемся, ничего же страшного не произойдёт? Ну, отбросит вас, как в прошлый раз.

– Ну, да, – вспомнил я свой синяк на всю спину. – Ничего страшного.

– Да, – невинно улыбнулся Валдис. – Тогда, ведь, никто не пострадал?

– Короче, – Грешник опять стал серьёзным. – Ты хочешь, чтобы мы вошли на базу пришельцев?

– Не просто вошли, – куратор тоже оставил свой ёрнический тон. – Я хочу, чтобы вы подошли вплотную к дисковидному аппарату и постарались его внимательно осмотреть. Сомневаюсь, конечно, что вы найдёте кнопку, или, ещё что-то, открывающее люк внутрь. Вы и сам люк, скорее всего, не найдёте. Но камеры в ваших тактических шлемах запишут всё, а приборы зафиксируют малейшие изменения магнитных полей или излучений различной природы. А наши специалисты всё это тщательно проанализируют.

– Соваться туда одной нашей группой – самоубийство. Помнится, тогда мы силой до роты атаковали.

– Понимаю. Но, во-первых, на территорию базы пойдут все три группы. А до стены вас прикроют наши бойцы. И постараются оттянуть на себя максимальное количество сил противника. А, когда зайдёте на территорию, сверху беспилотники подстрахуют. Должно получиться.

– Крутой план! – съязвил Старый. – Осталось чётко следовать ему, и мы победим всех инопланетян.

– Не надо хохмить, – Валдис поморщился. – Я прекрасно знаю, что не всё так просто. Поэтому, предлагаю всем трём командирам сесть и детально проработать всю структуру операции. Вы все там были и представляете, что там творится. Сутки на подготовку хватит?

– Двое, – не согласился Грешник. – С учётом отработки на полигоне, даже, трое.

– Хорошо. Трое суток вам на планирование и подготовку операции. Потом – выходите и делаете.

Всё-таки, приятно быть элитой. Идём все, такие крутые, мимо строя потомков. А они нас пожирают глазами в немом восхищении. Чёрт, проверяющий наличие личного состава в своей роте, обернулся, увидел, на кого так смотрят его бойцы, и расплылся в улыбке.

– Ну, привет, черти! – подошёл он к нам.

– Ты перепутал, что-то, – хохотнул Грешник. – Чёрт это ты.

– Я – просто Чёрт. А вы в бою черти. За вами и не угнаться. Мои, вон, все до единого на вас хотят быть похожими. Хоть фанклуб открывай.

– Забыл, как сам был такой же?

– Так, это, когда было? А, сейчас, мабута сплошная.

– Ты с мабутой поосторожней, – шутливо предупредил его я. – Мы с Верёвой сами из пехоты – матушки.

– Вы – другая пехота. Афганцы, как-никак. Да и, давно уже в волкодавов превратились. А эти – сосунки, пока. Но, стремятся соответствовать. Молодцы. Глядишь, и из них матёрых бойцов воспитаем.

– Вернуться не хочешь?

– Иногда, хочу. Но, кто же меня отпустит? Там, ещё батальона три потомков курс молодого бойца проходит. Скоро полноценную дивизию разворачивать будем. Вас бы, тоже, всех на командные должности дёрнули, но, без вас никак. Вот, как сейчас. Вы же, на основную базу пришельцев идёте?

– А то ты не знаешь, – засмеялся Верёва.

– Знаю. Мы вас прикрываем. Но, только до стенки.

– Это мы в курсе. Нежные у нас потомки.

– Не знаю, насколько нежные, но этот звук их вырубает конкретно. Это же, у меня на глазах случилось. Всё, как по нотам. Подошли, накладной заряд поставили, рванули и внутрь. А тут, такое началось! Падают, как подкошенные. Я, даже, не врубился сначала. Шаг за стенку – и мордой в землю. Чисто по наитию штурм остановил и давай вытаскивать их поодиночке. А мои снаружи принимают спокойно, и, хоть бы хны. Потом, уже, разобрались, что это звук так на моих влияет. Вот и получается, что кроме вас, туда идти некому. А жаль.

– Ничего, – Грешник хлопнул Чёрта по плечу. – Вы, только, нам дорожку до стены расчистите.

– Будь спокоен. Как по проспекту пройдёте.

– Ну, а дальше мы сами.

Ещё бы не сами! Три дня из полигона не вылезали. Дошло до того, что я эту базу, даже, по ночам во сне штурмовал. Всё до автоматизма отработали. Мне, даже, кажется, что я через неё с закрытыми глазами пройду.

– Ладно, удачи, – поднял сжатый кулак вверх Чёрт.

– К чёрту, – отмахнулся Грешник и, осознав то, что сказал только что, хохотнул.

– Ну, ты и сморозил! – заржал Старый. – Чёрта к чёрту послал!

– Да ну его! Тоже мне, позывной!

Мы прошли к стоянке служебного транспорта и, присев на рейдовые ранцы, наблюдали за погрузкой потомков в гравитранспортёры. Первыми они идут. Мы – потом. Когда нам дорогу до самой стены расчистят и дыру в стене пробьют. Так что, торопиться нам некогда. Большие, рассчитанные на взвод, машины, заполняясь личным составом, взмывали вверх и устремлялись в тоннель. Даже, гордость появляется, когда видишь, какая силища отправляется наружу. Это не прошлый год, когда уходили небольшие боевые группы, способные только слегка куснуть пришельцев. Зато, в этих выходах мы добывали ценнейшие сведения, благодаря которым наши кураторы, наконец, обрели знания о том, с кем мы имеем дело.

Естественно, что до полного понимания пришельцев ещё очень далеко. Мы, даже, не знаем, как они выглядят. Но, хоть не действуем наугад, словно слепые, как это было в начале. Как вспомню, так вздрогну.

Гравитранспортёр довёз нас до шлюза, где, уже, ожидала нас новенькая БРДМ. Всё забываю спросить у Валдиса: они эти бронемашины из нашего времени таскают, или тут уже наловчились клепать? А, в принципе, какая разница? Лишь бы вёз, да прикрывал нас огнём тридцатимиллиметровой автоматической пушки и спаренного с ней пулемёта ПКТ. Убойная штука получается. Потомки, конечно, постараются нам помочь. Но, всегда хорошо иметь дополнительный козырь в рукаве. Мы взгромоздились на броню, а Мобила уткнулся в пульт управления, задавая машине маршрут движения.

Инопланетная база расположилась в низине, и отсюда нам была видна только верхняя часть стены. Только всполохи разрывов и грохот падающих на землю платформ выдавали место боя. Да, ещё, иногда взмывали в небо штурмовые беспилотники, делали боевой разворот и опять заходили на невидимую для нас цель. Бой в самом разгаре. Даже странно, что в этот момент мы находимся не в самой гуще, а в трёх километрах от места. Но, ничего. Скоро наша очередь.

– Спецы! – раздался в гарнитуре голос Тулы. – Путь свободен. Ваш выход!

Вот и нам пора. Мобила, без понуканий, нажал кнопку на пульте, БРДМ сорвалась, увеличивая скорость, и помчалась через поле. Звуки боя всё ближе. Наконец, мы выскочили на взгорок, и перед нами развернулась картина эпического сражения. Наши беспилотники полностью сковали боем крабы и платформы, а потомки схватились с радужными шарами. То и дело в землю врезались, то наши, то инопланетные аппараты и взрывались, словно фейерверки, шары.

БРДМ спустилась вниз, мы спешились. Ну, вот, пора и ножками. Мобила перевёл боевой модуль машины в режим автоматического распознавания и уничтожения цели, бросил пульт управления в люк водителя, и присоединился к нам. Теперь, БРДМ сама будет находить и отстреливать всё инопланетное, что летает в пределах видимости её радаров. А нам снайпер с крупнокалиберной винтовкой не помешает. Выскочивший нам навстречу боец махнул рукой, показывая место, где в стене был пробит проход. А мне так нравится! Точно, как по проспекту двигаемся. Только не прогулочным шагом, а бегом. Но, мы привычные. Не до изысков.

Показалась дыра с клубящимся в неё бурым туманом. Такие ещё в двух местах пробиты, и там, так же, как и мы, готовятся к штурму ещё две группы. Первым туда нырнул Старый на правах дозора, потом вынырнул, изобразил пальцами окей и опять скрылся в тумане. Туда сразу полез Даня, потом, Мура, Грешник, Алик, Мокряк и Длинный. Мы с Верёвой, сегодня, арьегард. Я оглянулся и посмотрел на двоих потомков, уставившихся на нас. За прозрачным лицевым щитком были видны расширившиеся от благоговейного ужаса глаза. Похоже, этот звук их настолько напугал, что они и представить не могут, как кто-то может добровольно шагнуть за эту стену. Пришлось им ободряюще подмигнуть и, вслед за Верёвой, тоже пролезть на территорию базы.

В этот раз мы попали со стороны стоянки для крабов. Огромная территория ласкала взгляд дымящимися разбитыми аппаратами, так и не успевшими взлететь. Беспилотники прикрыли нас сверху качественно, поэтому, особо, пришельцы нам не досаждали. Конечно, прогулкой наше движение назвать было нельзя. Пострелять пришлось. Но, не сравнить с тем, как мы дрались на точно такой же базе в прошлом году! Стоянку пересекли наискосок, обошли несколько строений и вышли к бесформенному зданию, похожему на огромный мыльный пузырь. Помнится, в прошлый раз мы в нём снаряжали свои магазины.

– Подожди! – окликнул Грешника Верёва. – Я сейчас.

Он всадил очередь в округлый бок этого пузыря, и, так же, как и в прошлый раз, пулевые пробоины полезли, разрастаясь, а сама оболочка провисла на рёбрах каркаса.

– Ты что задумал? – удивился Грешник.

– Хочу кое-что сделать.

– Что?

– Увидишь.

Верёва скользнул в образовавшуюся брешь, подскочил к дрожащему, словно марево, воздуху, как раз в том месте, где обрывалась река какого-то жёлтого минерала, и, выдернув чеку, закинул туда гранату. Ф-1, кувыркнувшись, на долю секунды зависла и тут же пропала.

– И, что это было? – поинтересовался Старый, снимая мимоходом пролетающий радужный шар.

– Надеюсь, подарочек пришельцам. Если это, действительно, телепорт, то, сейчас, граната разорвалась где-то там, где есть сами инопланетяне.

– Всё это добро, скорее всего, в транспортную систему стекается. Типа той, которую недавно ракетами грохнули. А там пришельцев нет. Всё автоматизировано.

– Жаль. Но, может, хоть что-то там повредится?

Словно в ответ на эти слова, река из жёлтого минерала остановилась и зависла на одном месте, а марево дрожащего воздуха пошло рябью и помутнело.

– Ну, хоть не зря гранату потратил, – с облегчением вздохнул Верёва.

– Как дети! – закатил глаза Грешник. – Может, закончим баловаться и, наконец, делом займёмся?

– Действительно, пошли уже, – поддержал его Старый.

Дисковидный аппарат был точь-в-точь таким же, что и увиденный нами в прошлый раз. Хотя, почему бы он должен отличаться? У пришельцев, наверное, такие аппараты на конвейере собирают. Мы засели за переплетением труб, рассматривая его издалека и прикидывая, как бы половчее к нему приблизиться.

– Мы на месте, – объявился в гарнитуре Берёза.

– Мы, ещё нет, – отозвался Гонта. – Нас шары зажали. Пока отмахались, время потеряли.

– Через сколько будете? – поинтересовался Грешник.

– Минут пять ещё, как минимум. Начинайте без нас.

– Хорошо, – Грешник кивнул головой, словно Гонта мог его видеть. – Берёза! Обозначь своё местоположение.

– Легко! – в небо, правее нас, из-за массивной туши дисковидного аппарата ушла очередь трассеров.

– Вижу. Вперёд!

Справа – Верёва, слева – Алик. Мы бежим по открытой местности, чутко прислушиваясь к окружающей обстановке. Звуки автоматных очередей, взрывающихся радужных шаров и падающих платформ отошли куда-то на второй план, оставив для нас только тишину вокруг дисковидного аппарата. Нам очень важна сейчас эта тишина. Только, наслаждаться долго ею пришельцы нам не позволят. Вот, как в воду глядел. Почва под ногами мелко завибрировала, а в воздухе появился и стал нарастать гул. Пора! Мы рухнули на землю, пережидая удар. Уплотнившийся до состояния бетона, воздух с гулким шумом пронёсся над нами. А придавило неслабо! Ну, хоть не отшвырнуло, как в прошлый раз.

– Вперёд! – раздался в гарнитуре голос Грешника.

Я оттолкнулся от земли и бросил тело вперёд. Пробежать удалось всего пять шагов. Опять вибрация, гул, и снова я лечу на землю, стараясь вжаться в неё как можно плотнее. Успеваю заметить, что Старый вырвался вперёд и, сейчас, находится в двух бросках от цели. Мне с такими темпами, ещё раза четыре землю целовать. Снова пронёсся над головой тяжёлый, как бетонная плита, воздух. Я опять вскочил и ещё на пять шагов приблизился к аппарату. Мы, конечно, отрабатывали на полигоне, но не думал, что будет так тяжело. Ещё один рывок. Старый уже у аппарата. Активизировав элементы подброса на подошвах ботинок, он подлетел на десять метров вверх, зацепился за штырь, торчащий из борта аппарата, ловко, как кошка, взобрался на него и опять прыгнул.

На этот раз ему удалось зацепиться за технологическое отверстие. Снова подтянулся, выпрямился, перехватившись за край диска, вскарабкался наверх, к куполообразной надстройке и, закрепив за что-то стропу, сбросил вниз конец. Подоспевший Верёва повис на нём и, ловко перебирая руками, стал подниматься к Старому. А здорово у него получается! Раз – и, уже, там, свою стропу привязывает и конец вниз кидает. Не иначе, альпинизмом в молодости занимался. Подскочил Алик и тоже принялся карабкаться наверх. На соседней стропе повис Грешник.

Я сделал последний рывок и прижался к стенке дисковидного аппарата. Издалека поверхность его казалась гладкой, а вблизи оказалась неровной, словно сплавленной из миллионов металлических шариков величиной с куриное яйцо. Вцепившись в стропу, я полез, подтягиваясь на руках и упираясь ногами. Вот, сказал бы кто-нибудь, что я буду ползать по летающей тарелке, расхохотался бы этому фантазёру прямо в лицо. А тут, ничего, ползу. И, даже, не удивляюсь. Хорошо, ещё, что тут ни шары, ни платформы нам не мешают. Стоило нам приблизиться к аппарату, все они потеряли к нам интерес.

Перевалив через край, я поднялся на ноги и осмотрелся. Ровная как стол поверхность шириной метров пять вокруг полусферической надстройки. Ни иллюминаторов, ни люков, ничего, кроме антенн и переплетения решётчатых и трубчатых конструкций.

– Так, парни! – раздался в гарнитуре голос Грешника. – Смотрим здесь всё внимательно. Ищем, хоть что-то, напоминающее вход или запорное устройство. Под каждую загогулину заглядываем!

– Принял, – отозвался я и принялся карабкаться на купол.

Если и есть что-то, то это там. Здесь, на ровной поверхности и искать нечего. Обычная плита, так же, словно состоящая из сплавленных шариков. И, ни трещинки, ни щёлочки, ни складочки мало-мальской. Я ухватился за витую конструкцию и, поставив ногу на выступ, подтянулся. Внимание привлек Г-образный штырь, торчащий между двумя решётками. При известной доле фантазии, его можно принять за рукоятку открывания люка. Я протиснулся между сетчатым кольцом и плоской и длинной пластиной, дотянулся до штыря и попытался его провернуть.

Неожиданно, штырь поддался. Две, лежащие справа и слева решётки выпрямились и встали параллельно друг другу так, что я оказался аккурат между ними. Мне бы насторожиться, но проворачивающийся штырь завладел моим вниманием полностью. Как же! Вдруг, именно я стану первым человеком, проникнувшим в летающую тарелку! Эх! Тщеславие ещё никогда до добра не доводило! Белая вспышка, в которой, казалось, растворился весь мир, а, потом – темнота.

Я открыл глаза и сел. Ничего не понимаю. Только что мы штурмовали базу пришельцев и искали вход в летающую тарелку, а, сейчас, я сижу на толстом ковре лежалой хвои, а надо мной шумят на ветру кроны деревьев и плывут по синему небу кучерявые облака. И, что это значит? И, вообще, где я? То, что в лесу – понятно. Но, где этот лес находится? Я глянул на лицевой щиток и присвистнул от удивления. Абсолютно прозрачный экран. Ни показаний приборов, ни координатной сетки, ни карты. И гарнитура молчит. Нехорошо так молчит. Глухо. Похоже, вся электронная начинка окончательно накрылась медным тазом. Почему я один? Где остальные? Вспомнилась вспышка, ослепившая меня. Взрыв? Неужели вся группа погибла? И, что теперь делать?

Я встал и постарался сориентироваться. Хотя, как тут что-то разобрать? Лес кругом. И густой, такой, лес. Хвойный. Там, слева, бурелом. Справа, вроде, овраг. Что могу я – дитя города? Со школьных времён помню, что с северной стороны на стволах растёт мох, а с южной – на земле муравейники. И, что? Что это мне даёт? Ну, найду я этот север. А, дальше? Хорошо, ещё, что на мне бронекомбинезон. Не замёрзну. А, то, погодка нынче не жаркая. Ранняя весна. Начало марта на дворе. И угораздило меня этот штырь крутить! С детства же говорили, что ничего незнакомого в руки не брать и в рот не тянуть.       Я покрутился вокруг своей оси, сунулся к бурелому, потом осмотрел овраг и, наконец, меня посетила идея. Нужно взобраться на дерево повыше и осмотреться оттуда. Глядишь, и увижу что-нибудь. Легко сказать. Дерево повыше я, конечно, нашёл. С сомнением поглядев на идеально ровный сосновый ствол, я попытался активировать элементы подброса на подошвах ботинок, и чертыхнулся, вспомнив, что вся электроника бронекомбинезона приказала долго жить. Придётся по старинке. Только, как это по старинке осуществить? Короче, пока я, вырубая упоры для ног лазерным резаком и подтягиваясь на сложенной вдвое и перекинутой через ствол стропе, поднялся на самый верх, семь потов сошло. Наконец, усевшись верхом на толстой ветке, я окинул взглядом окрестности.

Честно говоря, легче не стало. Вокруг расстилалось зелёное море. В какую сторону ни глянь, сплошной лес. Только, вон там, вдали, кажется, что-то поблёскивает. Как будто поверхность водоёма. Далеко. Но, хоть какая-то цель. Всё равно, не знаю, куда идти. Слезать – не подниматься. Закрепил хитрым узлом стропу, скользнул вниз, дёрнул, и узел, развязавшись, освободил её. Осталось смотать и уложить в рейдовый ранец. От волнения захотелось кушать. Да и время, в принципе, обеденное. Сходил к бурелому, набрал сушняка и развёл костёр. Пока консервная банка из ИРП подогревалась на огне, я ворошил прутиком угли и наслаждался тишиной. Подумалось, что давно не сидел, вот так, у костра. С армии, наверное.

На сытый желудок и живётся легче. Я собрал мусор, оставшийся после обеда, прикопал его и зашагал вперёд. Шлось хорошо. Аромат весеннего леса пьянил, ветерок приятно холодил щёки, а автомат оттягивал плечо, вселяя уверенность и надёжность. Правда, ходьба по лесу это не прогулка по парку. Идти прямо не получалось. Всё время приходилось лавировать между завалами, обходить овраги и очень густые заросли кустарника. Пару раз спугнул каких-то мелких животных, наверное, зайцев, а, один раз от меня в чащу ломанулось что-то крупное. Не хотелось даже думать, что это мог быть медведь. А, ведь, это первые животные, которых я видел в этом мире! Там, где мы, обычно, выходили на поверхность, ничего живого не попадалось. А я, ведь, даже, ни разу не задавался вопросом, где всё зверьё?

Потихоньку сосны стали разбавляться лиственными деревьями, пока, наконец, я не оказался в хвойном лесу. Ещё несколько раз слазил на деревья, корректируя маршрут. Отсюда, уже, стало понятно, что блестит не вода. Значит, что-то техногенное. То, что мне и нужно. Там, где есть что-то, созданное руками людей, с большой вероятностью и людей можно найти. Лес закончился неожиданно. Просто, на каком-то этапе деревья раздались в стороны, а перед моими глазами открылся небольшой посёлок. Деревней его назвать и язык не поворачивался. В моём понимании, деревня это бревенчатые дома, палисадники, мычащие коровы и крытые соломой сараи. А тут, аккуратные домики из серого блестящего материала с плоскими зеркальными крышами. Вот, блеск этих крыш я и увидел издалека.

Посёлок выглядел обжитым, что, само по себе, уже, было странным. Насколько я знаю, люди в этом мире на поверхности не живут. Тогда, кто это тут обитает? Или, не обитает? Дороги за тридцать лет, как были вымощены чем–то упругим, так и остались в том же состоянии. Может, и дома так же? Только, кто же, тогда, территорию от зарослей чистит. Я, ещё, из прошлой жизни знаю, что природа, стоит, только, человеку исчезнуть, сразу своё берёт. Я вышел из леса и пошёл по улице, вглядываясь в затемнённые окна домов.

– Эй! – раздалось откуда-то слева.

Вздрогнув, я обернулся, готовясь в случае опасности открыть огонь. Откуда кричали? А! Вон, из-за угла выглядывает женская головка.

– Чего? – опустил я автомат.

– Чего расхаживаешь тут? Бегом сюда!

Я посмотрел по сторонам, потом вверх и, не заметив никакой опасности, всё же послушался и лёгкой трусцой забежал за угол. Женщина, увидев, что я в безопасности, облегчённо присела на приступочек у стены.

– А, что такое? Почему по улице ходить нельзя?

– Ты откуда такой свалился? Ничего не знаешь, что ли?

– Что я должен знать?

– Нельзя на открытом пространстве показываться. Увидит нечисть, что посёлок жилой, обложат своими адскими машинами и сожгут вместе с нами.

– Пришельцы, что ли?

– Нечисть! Откуда ты такой странный? Как с луны свалился.

Женщина, действительно, была напугана. Как, ещё, отважилась меня окликнуть? Я присмотрелся к ней. Примерно моя ровесница, лет около тридцати, довольно приятной наружности. И она отличается от тех женщин, что жили в резервации. Ростом, пожалуй, повыше будет. Да и это не главное. Бледной она не была, вот, что! Загара, конечно, по случаю ранней весны, не наблюдалось, но здоровый румянец присутствовал. И одежда. Одета она была не в комбинезон, который уже намозолил мне глаза там, под землёй. Голубые брючки, отдалённо напоминающие джинсы и заправленные в короткие коричневые сапожки, розовый свитерок и зелёная курочка. Так в резервации не одевался никто.

– Ладно. С этим потом разберёмся. Ты что здесь делаешь?

– Как, что? Живу я тут.

– Одна?

– Нет. Много нас. Целый посёлок.

– А, разве, так бывает?

– Как?

– Ну, целый посёлок на поверхности.

– А, где же ещё? Не под землёй же. Хотя, когда эту нечисть видишь в небе, действительно, под землю зарыться хочется. А так, вон, народу сколько.

Я оглянулся и увидел, как из домов высыпали люди и с интересом рассматривают меня. Действительно, много людей. У каждого дома не меньше трёх человек.

– Ничего не понимаю.

– Тася! – раздался от двери старческий голос. – Ты с кем, это?

– Деда! Тут человек странный.

– Ну, веди его сюда. Нечего людям глаза мозолить и пищу для пересудов давать! Посмотрим на этого странного.

– Идём, – женщина взяла меня за руку и потянула меня за собой. – С дедом познакомлю.

Дед встретил нас на пороге, посторонился, пропуская меня внутрь, и неопределённо хмыкнул. То ли удивился моему внешнему виду, то ли осудил за то, что я с её внучкой разговариваю. Ну, да ничего. Я не свататься пришёл. Мне бы обстановку прояснить и узнать, как до наших добраться. Тася провела меня через короткий коридорчик в небольшую комнатку, видимо, выполняющую функцию столовой. В самом центре стоял квадратный стол с четырьмя стульями, у противоположной окну стены возвышался шкаф, за поляризованными стёклами которого угадывалась посуда, под окном – ящик утилизатора, а в углу приткнулся кухонный синтезатор необычного вида. То, что это именно он, я понял, только, по окошку меню, пульту управления и лотку выдачи готового продукта.