Отрывок из книги
Мы живём в Беркли. На Уитни-стрит так тихо, что я не знаю, жив ли вообще. Сегодня мы переставили надувные матрасы на втором этаже. Я больше не сплю в гробу. Ханна – тоже. Гроб – это там, где потолок опускается по диагонали вниз так, что можно стоять только на коленях. Этот гроб – подходящее место для молитвы, но плохое для секса. Впрочем, здесь я ещё ни разу не молился по-настоящему. Молитвы – апельсиновый сок по утрам. И шампанское. Святой дух – за барной стойкой. Сегодня у нас в меню сангрия и мимоза. Для особо верующих есть водка, но лучше с этим повременить.
Я сейчас пишу всё это, но скоро прервусь на запечённую картошку с тушёной курицей. Мне надоело слушать нелепую симфонию голода в желудке: скрипачи фальшивят, виолончель не настроена, контрабасист и вовсе потерял чувство ритма, а пианист перепутал тональность. Майкл зовет к столу. Он творит чудеса на кухне – в готовке он настоящий профи. Ещё Майкл умеет привлекать к себе внимание. Он старается говорить по-русски, но его с головой выдаёт американский акцент, и что бы он ни пытался сказать – выходит смешно.
.....
Подполковник милиции Борис Слободчиков, охранявший Марш, прошёл весь путь от начала до конца с его участниками. Он оставил краткие записи о мероприятии: «Радиожурналист Гари Шапиро спрашивал американских участников, ну как дела, наверно вас окружили агентами КГБ, в каждую палатку установили подслушивающие жучки. Нет, шеф, мы просто поражены гостеприимством русских – это грандиозно. Пожилые люди плачут, когда мы идём мимо русских деревень по шоссе, встречают нас цветами – это невозможно передать.
Когда мы делали первые шаги похода по Ленинградской области, американцам хотелось встретиться с простыми людьми, узнать, как они живут, какие проблемы, поэтому, когда их встречали старушки с иконами, молились за них, угощали фруктами, они были поражены таким дружественным отношением к ним. Американцы сами плакали, целовались с выходящими на улицу людьми. Этого не возможно было выразить никакими словами.
.....
