Италия – колыбель фашизма

Оглавление

Николай Васильевич Устрялов. Италия – колыбель фашизма

Предисловие

Италия перед войной. Население. Власть

Эмиграция. Империализм бедняков

Великая война. Нейтрализм. Интервенционизм. Май 1915-го

Мир. «Испорченная победа». Наследие войны

Революционное наступление. Нитти. Социалисты. Пополяры

Джиолитти. Захват фабрик и соглашение 19 сентября 1920-го. Красный призрак

Национальная реакция. Первые фашисты

Муссолини

Элементы фашистской идеологии

Социальный облик фашизма

На пути к власти. Прямое действие. Кризис правительства

Новые рекруты. Агония парламентаризма. Монархия. Накануне

Идейное перевооружение фашизма. Ватикан. Национализм

Неаполитанский съезд. Фашистская революция. Муссолини и парламент

После победы. Сильная власть. «Классический либерализм». Produttivismo

Корпоративные реформы. Хартия труда 1926 года

Государство фашистской диктатуры. Синдикаты, власть, милиция, вождь, партия

Внешняя политика фашистского государства. Теория и практика

Заключение

Приложение

Бенито Муссолини. Доктрина фашизма

Глава I. Основные идеи

Глава II. Политическая и социальная доктрина

Отрывок из книги

Современная Италия – сравнительно «молодая» страна, с недостаточно установившейся социальной структурой. И социальный, и политический факторы дробятся в ней множеством «районных» отображений («реджионализм»). Длинный, узкий полуостров, она делится на три полосы с тремя различными климатами, от центрально-европейского до североафриканского: если долина По – Европа, то Сицилия – уже почти Африка. В течение семи веков Италия жила не единой, а разорванной жизнью, жизнями отдельных своих районов. В течение семи веков была она для политиков, согласно известной фразе Меттерниха, «не более, чем географическим термином». Она знала до дюжины столиц и всевозможные формы правления. Ломбардия, Тоскана, Венеция, южные области – имели каждая свою обособленную историю; нередко это оказывалась скорее история Франции, Германии, особенно Австрии, нежели самой Италии. Отдельные районы обзавелись своими специфическими наречиями; бывает, что северянин с трудом понимает южанина. Естественно, что и после объединения 1848–1870 гг. новой власти приходилось непрерывно преодолевать многообразные затруднения, колебания, брожения. И объединенная, до XX века сохраняла Италия в себе какую-то внутреннюю нестройность – наследие старой разорванности. Ни в одном своем социальном слое не могла она найти прочной опоры своей слагающейся государственности и нередко местные интересы в сознании ее населения соперничали с общенациональными.

Ее интеллигенция никогда не играла той руководящей, организующей, деловой роли, которая выпадает на долю образованного слоя в Англии, Франции, Германии. Впрочем, итальянская интеллигенция была, по-видимому, и неспособна к такой роли: импульсивная и неуравновешенная, она металась из одного строя мысли в другой, она бывала «по очереди маццинистской, республиканской, гарибальдийской, монархической, демократической, либеральной, консервативной». Ее постоянная материальная необеспеченность могла отчасти служить объяснением ее идеологической неустойчивости, ее «бесхребетности».

.....

И все же страна в отношении хозяйственном развивалась успешно, быстрым темпом, как бы органически наливаясь соками. Создавалась промышленность, росла производительность сельского хозяйства. Подобно Франции в эпоху Гизов, новая Италия страдала лишь отсутствием здоровой гармонии между экономикой и политикой: несмотря на экономический рост, обозначался все бесспорнее и все тревожнее отрыв масс от руководящих политических сил. В 1913 году Джиолитти провел всеобщее избирательное право, дабы облегчить внутреннее положение в связи с триполитанской войной. Но – любопытный парадокс формальной демократии, не переваренной нацией! – самодеятельность масс шла по иным желобам, через синдикаты, лиги, народные банки, сельские кассы, ассоциации разного рода, кооперативы, католические и социалистические союзы. «Пока неспособные и недобросовестные политики препирались между собой и запутывали финансовой положение страны, рабочие, фермеры, фабриканты и торговцы – крупные и мелкие – работали для спасения себя и своего отечества» – пишет внимательный наблюдатель итальянской общественной жизни. Так приближалась Италия к роковому году мировой войны.

Английская колонизация делала мир английским: с колонистами приходил английский флаг, или, по крайней мере, английский язык. Италия явилась в современный мир поздно – она пропустила сотни удобных случаев и миллионы квадратных километров земли. Вместе с тем она не имела за собою и качеств британской крови – ни гордой непреклонности первого в мире правительства, ни холодной настойчивости смелого, предприимчивого народа. Не отважные викинги, не рыцари наживы, охваченные жадностью, и не рыцари крестовых походов, пронизанные идеей, – были пионерами итальянской эмиграции; ими были безвестные и безродные бедняки, спасавшиеся беженством от нужды. Они шли не править, не господствовать, а повиноваться, изворачиваться, служить ради куска хлеба. Они стремились в чужие, крепкие государства, в края, дышащие, как им казалось, обильем, и не несли с собою ни итальянской культуры, ни итальянской государственности. И как редко могли они похвалиться хорошим отношением к себе на новых местах! Сколько унижений, недружелюбия, подчас заслуженного, даже враждебности приходилось им переживать! Взять хотя бы положение итальянских поселенцев в Тунисе, кем-то остроумно названном «итальянской колонией, возглавляемой французами». На 35 тысяч французов в 1910 году там жило 125 тысяч итальянцев, занимавшихся плодотворным хозяйственным трудом в этой цветущей колонии. И непрестанно терпели они всяческие стеснения[2]. В 1896 г. Франция заключила даже специальное соглашение о неувеличении итальянских школ в Тунисе. Но с 1896 до 1910 число итальянских обитателей Туниса утроилось; им оставалось посылать детей во французские школы, да и это бывало не так легко. Итальянские рабочие также претерпевали различные ущемления по сравнению с французскими. То же, и еще более, землевладельцы. Нечего говорить, что французский капитал пользовался повсюду исключительными льготами. И лишь война 1914 г. принесла итальянскому населению Туниса ряд облегчений, обусловленных соображениями тогдашней большой политики.

.....