Читать книгу Обрести мечту - Нора Робертс - Страница 1

Калифорния, 1888

«Какой длинный путь!» – подумал Фелипе. И дело не только в расстоянии, отделяющем Сан-Диего от скал над заливом Монтерей. Сколько лет пролегло между ними! Сколько долгих лет!

Когда-то он был молод и настолько уверен в своих силах, что мог часами бродить по этим скалам и даже взбираться на них верхом. Он дерзко бросал вызов судьбе, радовался головокружительным высотам, бешеным порывам ветра, грохоту волн. Ему казалось, что весной каменистые утесы расцветали только для него, и он дарил эти цветы Серафине.

Оглядываясь на свою юность, Фелипе отчетливо видел не замутненную годами картину: Серафина смеется и прижимает к груди маленькие невзрачные цветы, словно драгоценные розы из оранжереи.

Теперь его зрение ослабло, силы истощились, но память осталась свежей. Яркие, живые воспоминания в немощном старом теле – вот его наказание! Все радости, что встречались с тех пор в его суровой жизни, всегда были окрашены смехом Серафины, доверием, светящимся в ее темных глазах. Его первой безоглядной любовью…

Он потерял ее сорок лет назад, а вместе с нею и часть себя – самую лучшую часть. Он пошел на войну, чтобы доказать, что он мужчина, но вместо этого доказал, что он трус. Фелипе не сумел выдержать ужасов войны, не смог поднять меч. Он спрятался среди мертвых, а потом малодушно бежал с поля боя.

Но тогда он был так молод, так страстно хотел жить! Разве кто-нибудь бросил бы в него камень? Фелипе пытался оправдать себя, но все-таки не решился вернуться домой.

Он позволил друзьям и родным поверить в свою смерть, смерть воина… даже героя. Стыд и гордость заставили его так поступить. Такая малость – гордость и стыд. Но жизнь соткана из множества мелочей, и он никогда не мог забыть, что этот стыд и эта гордость стоили Серафине жизни.

Обессилев, Фелипе опустился на камень и прислушался: до него долетал рев воды, сражающейся с утесом, пронзительные крики чаек, шелест волнующейся под резкими порывами ветра зимней травы. Дрожа от холода, он закрыл глаза и снова погрузился в воспоминания.

Серафина…

Она навечно останется юной прелестной темноокой девушкой, ей не суждено было состариться, как ему. Она не захотела больше жить и в отчаянии бросилась в море. Она слишком сильно любила его – беспечного юношу, не понимавшего тогда, что ничто не длится вечно.

Поверив в его смерть, Серафина не перенесла этого и умерла сама – разбила свое будущее о скалы.

Фелипе горевал о ней. Только бог знает, как он горевал! Но он не смог последовать за ней в небытие. Он отправился на юг, отказался от своего имени и дома, взял новое имя и построил новый дом.

Фелипе даже нашел новую любовь, хотя, конечно, не такую нежную и трепетную, как его любовь к Серафине. Это было нечто твердое и прочное, построенное на доверии и взаимопонимании.

Он сделал все, что было в его силах. Он прожил достойную жизнь со всеми радостями и горестями, что делают человека человеком. Он любил женщину, растил детей и внуков, сажал сады. Он был удовлетворен тем, что оставляет после себя.

Однако никогда Фелипе не забывал девушку, которую любил. И которая погибла из-за него. Он никогда не мог забыть ту трогательную невинность, с которой она отдавалась ему. Они любили друг друга тайно – оба такие юные, такие неопытные. Они мечтали о совместной жизни, о доме, который построят на ее приданое, о будущих детях…

Но когда пришла война, Серафина спрятала свое приданое – символ девичьих надежд, – чтобы оно не попало в руки американцев, и Фелипе догадывался, где именно. Он ведь прекрасно понимал свою Серафину: ее логику, ее чувства, ее силу и слабости. Однако Фелипе никогда не пытался найти золото и драгоценности, спрятанные Серафиной, хотя знал, что ему предстоит провести остаток жизни в нужде.

Старость, посеребрившая его волосы, ослабившая зрение, угнездившаяся в больном теле, породила новые мечты. Он молился, чтобы сокровище Серафины когда-нибудь было найдено влюбленными. Или мечтателями. Он знал, что Серафина хотела бы этого.

И еще, несмотря на все церковные проповеди, Фелипе отказывался верить в то, что бог осудит несчастную девушку за грех самоубийства. Бог справедлив и возьмет ее в свой райский сад. Она останется такой, какой он покинул ее на этих самых скалах более четырех десятков лет назад. Вечно юной, прекрасной и полной надежд.

Фелипе знал, что никогда больше не вернется сюда. Время его покаяния почти истекло. Он только надеялся, что когда-нибудь снова увидит свою Серафину; она улыбнется ему и простит за глупую юношескую гордыню.

Он поднялся, опираясь на палку, едва удерживаясь на ногах. И навсегда покинул эти скалы.

Буря бушевала над морем, низкие тучи неслись по грозному небу, озаряемому пугающими вспышками света. Но шестнадцатилетней Лоре Темплтон, сидевшей на вершине утеса с двумя лучшими подругами, не было страшно. Она сама была полна внутренней энергии и силы, а летние бури любила больше всего на свете. Молнии не внушали ей суеверного страха, наоборот – успокаивали.

Скоро пойдет дождь, им придется возвращаться в Темплтон-хауз, но еще есть время посидеть здесь, наблюдая за бурей.

– О, если бы у нас сейчас была машина, мы рванули бы прямо навстречу шторму! – засмеялась Марго Салливан.

– Только, чур, не с тобой за рулем, – фыркнула Кейт Пауэлл. – Ты получила права всего неделю назад, а уже заработала репутацию бешеного гонщика.

Порывы ветра становились все сильнее, развевая короткие черные волосы Кейт.

– Ты просто завидуешь! Тебе еще год ждать водительских прав.

Марго была права; Кейт лишь пожала плечами и с наслаждением вдохнула густой соленый воздух.

– Зато я коплю на настоящую машину, а не собираю картинки с «Феррари» и «Ягуарами».

– Не знаю, что ты называешь «настоящей машиной». По-моему, если уж мечтать, то с размахом! – заявила Марго, и ее ярко-синие глаза вспыхнули решимостью. – Меня лично не устроит подержанная рухлядь.

Лора не вмешивалась в спор, хотя у нее как раз машина уже была. Она легко могла бы прекратить обмен колкостями, но просто ее никогда особенно не интересовали автомобили. Конечно, она обрадовалась элегантному маленькому автомобилю с откидным верхом, который родители подарили ей на шестнадцатилетие, но для нее все машины были одинаковы.

Лора сознавала, что ей живется легче, чем подругам. Ведь она – дочь Томаса и Сьюзен Темплтон, наследница империи «Отели Темплтон». Это ее роскошный дом возвышается на холме под кипящим серым небом.

Однако ее воспитали в понимании ответственности, которую дают привилегии. Вместе с глубокой любовью к красоте и гармонии в ней живет потребность соответствовать высоким меркам Темплтонов: она должна была заслужить все, данное ей по праву рождения. Даже в шестнадцать лет Лора понимала: судьба одарила ее не только богатством, но и любовью – любовью семьи, любовью друзей. Вот и этот прекрасный дом – нечто большее, чем камень, дерево и стекло, чем башенки, балконы и пышные сады, наконец – чем армия слуг, поддерживающая его пышное великолепие.

Это ее родной дом!

А Марго приходилось всю жизнь во многом себе отказывать. Хотя они выросли вместе в Темплтон-хаузе и были близки, как сестры, Марго – всего лишь дочь экономки.

Кейт тоже пришлось многое испытать за свою недолгую жизнь. Она появилась в Темплтон-хаузе после трагической гибели родителей. На счастье, Темплтоны приняли ее в семью, любили и заботливо растили, как собственных детей, Лору и Джоша, и она была им за это очень признательна.

Но все-таки только Лора никогда не забывала, что ответственность за гордое имя Темплтонов лежит на ней.

Сидя рядом с подругами на скале над морем, она думала о том, что наступит день, когда она полюбит, выйдет замуж, родит детей и продолжит семейные традиции. Разумеется, мужчина, которому суждено сделать ее своей, будет самим совершенством. Они вместе построят чудесную жизнь, такую же прекрасную и безупречную, как жизнь в Темплтон-хаузе.

В ее воображении рисовались изумительные картины, окрашивая щеки нежным румянцем, теплым, несмотря на резкий ветер, развевающий светлые кудри.

– Лора снова грезит, – заметила Марго, усмехнувшись; улыбка сделала ее красивое лицо совершенно ослепительным.

– Опять думаешь о Серафине? – спросила Кейт.

– А? Нет, – словно очнувшись, произнесла Лора. – Но интересно, как часто она приходила сюда и мечтала о будущей жизни с Фелипе.

– Она наверняка погибла в шторм – такой же, как надвигается сейчас. Я точно знаю! – Марго подняла лицо к небу. – Тогда тоже вспыхивали молнии, ревел ветер…

– Самоубийство – трагедия само по себе. – Кейт сорвала крохотный цветок и машинально затеребила короткий жесткий стебель. – Неважно – произошло оно под синим небом и ярким солнцем или во время бури.

– Не могу представить себе такое беспредельное отчаяние, – прошептала Лора. – Если мы когда-нибудь найдем ее приданое, нужно будет построить усыпальницу или что-то подобное в память о ней.

– Ты – как хочешь, а я потрачу свою долю на одежду, драгоценности и путешествия, – решительно заявила Марго, закинув руки за голову.

– И через год от твоих денег ничего не останется. Даже раньше, – заметила Кейт. – Я лично собираюсь поместить свою долю в высокодоходные акции.

– Фу, как скучно! Ты просто зануда, Кейт. – Марго повернула голову и улыбнулась Лоре. – Ну, а что ты сделаешь на деньги, оставшиеся от усыпальницы? Мы ведь обязательно найдем приданое Серафины!

– Не знаю… Интересно, что сделали бы мама и отец? Поживем – увидим, – Лора снова посмотрела на море, на быстро приближавшуюся стену дождя. – Надо же, именно эти простые слова могли бы остановить Серафину. Но она отказалась от жизни, не стала ждать…

В новом порыве ветра им вдруг послышались женские рыдания.

Вспыхнувшая молния бриллиантовым зигзагом прорезала нависшее над скалами небо. Оглушительный раскат грома сотряс воздух. Лора откинула назад голову и улыбнулась. «Приближается! – подумала она. – Мощь, опасность, величие. И жизнь! Прекрасная грядущая жизнь!»

Девушки вскочили на ноги. В глубине души, в самых сокровенных ее тайниках, каждая из них стремилась ко всему этому.

Внезапно раздался визг тормозов и нетерпеливый окрик:

– Господи! Вы что, совсем чокнулись? – Джошуа Темплтон высунул голову из окна автомобиля и хмуро уставился на троицу. – Быстро в машину!

– Но дождь еще не начался, – пробормотала Лора.

Джош был на четыре года старше ее и сейчас так походил на отца, когда тот сердится, что ей захотелось рассмеяться. И она рассмеялась бы, если бы не увидела, кто сидит в машине рядом с братом.

Лора сама не очень понимала, почему считает Майкла Фьюри не менее опасным, чем летняя буря. Она просто была уверена, что он опасен. И не только из-за того, что при виде Майкла Энн Салливан, мать Марго, сразу начинала ворчать о смутьянах и хулиганах.

Может, все дело было в его слишком длинных растрепанных темных волосах? Или в маленьком белом шраме над левой бровью, по словам Джоша, полученном в драке? Так или иначе, во всем его облике ощущалось нечто сомнительное, опасное, даже порочное. «Какой-то ненасытный демон! – подумала Лора, чувствуя, как тревожно бьется ее сердце. – Демон, с усмешкой посылающий весь мир к чертям…»

Но главная опасность, несомненно, таилась в его глазах – таких ослепительно-синих на смуглом лице. Когда он в упор смотрел на нее, Лоре становилось не по себе – вот как сейчас, например.

– Немедленно забирайтесь в машину! – От Джоша, казалось, расходились волны гнева. – С мамой случилась истерика, когда она поняла, что вы здесь. Если хоть в одну из вас ударит молния, я лишусь своей задницы!

– И такой отличной задницы, – заметила Марго, всегда готовая пококетничать. Надеясь вызвать ревность Джоша, она открыла дверцу со стороны Майкла. – Сзади тесно, Майкл. Не возражаешь, если я сяду к тебе на колени?

Майкл отвел взгляд от Лоры и широко улыбнулся Марго. На худом загорелом лице ярко блеснули ровные зубы.

– Солнышко, будь как дома! – ответил он низким грубоватым голосом и с отработанной ловкостью усадил ее к себе на колени.

Кейт скользнула на заднее сиденье, угрюмо подумав, что места вполне хватило бы на троих.

– Не знала, что ты вернулся, Майкл, – без особой радости в голосе заметила она.

– Я в отпуске. – Он взглянул на Кейт, затем снова на Лору, все еще мешкавшую у задней дверцы. – Выхожу в море через пару дней.

– Моряк! Торговый флот! – мечтательно сказала Марго, играя его волосами. – Звучит так… заманчиво. И волнующе. У тебя, наверное, есть женщина в каждом порту?

– Я как раз работаю над этим. – Крупные капли дождя шлепнулись на ветровое стекло, и Майкл, не сводивший глаз с Лоры, приподнял бровь. – Ты тоже хочешь посидеть у меня на коленях, детка?

Не удостоив Майкла ответом, Лора забралась на заднее сиденье рядом с Кейт. Чувство собственного достоинства было одним из ее главных отличительных качеств.

Как только дверца захлопнулась, Джош нажал на педаль газа, и машина помчалась вверх по холму к дому. Когда глаза Лоры и Майкла встретились в зеркале заднего вида, она отвернулась с подчеркнутым равнодушием и перевела взгляд назад, на скалы, где ей всегда так хорошо было мечтать.