Читать книгу Миранда - Нора Робертс - Страница 1

Сырой холодный ветер пронизывал до костей. В начале недели выпал снег, и по обе стороны шоссе громоздились снежные завалы. Небо было синим, без единого облачка. Темные деревья тянули вверх черные голые ветви, словно грозили небу поднятыми в возмущении руками, к узловатым стволам клонилась бурая, мертвая трава.

Так в штате Мэн выглядит месяц март.

Миранда включила печку на полную мощность, вставила в плейер диск с «Богемой» и понеслась вперед на волнах волшебной музыки Пуччини.

Домой! После десятидневного лекционного тура, после утомительных переездов из гостиницы в университетский кампус, оттуда в аэропорт, а оттуда снова в гостиницу Миранда поняла, что очень соскучилась по дому.

Честно говоря, она терпеть не могла читать лекции. Один вид людей, жадно впитывавших каждое ее слово, вызывал у нее панику. Но работа есть работа, а нервозность и застенчивость – твоя личная проблема.

Ведь она не кто-нибудь, а доктор Миранда Джонс, из тех самых Джонсов, что живут в Джонс-Пойнте. Попробовала бы она только об этом забыть…

Город некогда был основан самым первым из Джонсов – Чарльзом Джонсом, прибывшим покорять Новый Свет. Миранда хорошо знала, что ожидает род Джонсов от своих отпрысков: сохранять положение самого влиятельного семейства в городе, способствовать развитию общества, а главное, достойно вести себя – так, как и полагается Джонсам из Джонс-Пойнта, штат Мэн.

Довольная тем, что аэропорт остался позади, Миранда поддала газу и вскоре свернула на дорогу, тянувшуюся вдоль побережья. Быстрая езда – одна из маленьких радостей жизни. Миранда вообще обожала скорость, ей нравилось перемещаться во времени и пространстве с максимальной скоростью. Хотя любые перемещения такой женщины не могли остаться незамеченными: нечасто встретишь столь импозантную особу шести футов ростом да при этом еще с волосами цвета пожарного автомобиля. Как бы незаметно ни старалась держаться Миранда в обществе, со стороны казалось, что именно она – самая главная.

Если же Миранда неслась по шоссе со скоростью и непреклонностью баллистической ракеты, путь впереди расчищался, словно по мановению волшебной палочки.

Голос у нее тоже был особенный. Один ее поклонник сравнил ее голос со звуком напильника, обернутого в бархат. С бременем наследственности Миранда справлялась так, как считала нужным, – всегда и во всем была четкой, деловитой и немножко чопорной.

Это сочетание работало безотказно.

Фигуру она, должно быть, унаследовала от какого-нибудь кельтского воина, своего далекого предка. Но лицо было чисто новоанглийским: узкое, бесстрастное, с длинным прямым носом, заостренным подбородком и точеными, словно высеченными изо льда, скулами. Крупный неулыбчивый рот; глаза синевой могли бы соперничать с июльским небом, однако солнце проглядывало в них нечасто.

Но сейчас, несясь на бешеной скорости вдоль присыпанных снегом скал, Миранда блаженствовала, и лицо ее было озарено улыбкой. По другую сторону шоссе сумрачно поблескивало серо-стальное море. Миранда любила море – переменчивость его нрава, магическую способность то будоражить, то успокаивать душу. Дорога петляла, повторяя линию берега, и Миранда слышала, как волны с размаху бьются о камень, а потом оттягиваются назад, словно занесенный для удара кулак.

Тусклое солнце искрилось на снежном насте, порывы ветра взметали снежинки над асфальтом. Склоненные деревья были похожи на скрюченных стариков – это постарались штормы и ураганы. Когда Миранда была маленькой и любила фантазировать, ей казалось, что деревья не просто скрипят, а жалуются друг другу на своеволие ветра.

Фантазировать Миранда давно разучилась, но по-прежнему любила смотреть на кривые крепкие стволы, только теперь они напоминали ей уже не стариков, а закаленных в сражениях солдат.

Полоса меж скалами и морем сузилась, дорога пошла вверх. Холодное неугомонное море вгрызалось в сушу, словно никак не могло утолить ненасытный голод. Мыс воткнулся в океан ревматическим пальцем, увенчанный старым викторианским домом, который был далеко виден и с моря, и с берега. Ниже дома, у самой кромки воды, белела башня маяка.

В детстве этот дом казался Миранде воплощением уюта и радости благодаря женщине, жившей в нем. Амелия Джонс отвергала семейные традиции и жила так, как хотела; говорила, что вздумается, и всегда, всегда в ее любящем сердце находилось место для ее двух внуков.

Миранда ее обожала. До сей поры в ее жизни не было большего горя, чем смерть Амелии. Бабушка скончалась тихо, просто уснула и не проснулась, это случилось восемь лет тому назад.

Свой дом, свое состояние, аккуратно скопленное за долгие годы, и свою художественную коллекцию Амелия завещала внукам – Миранде и Эндрю. Своему сыну, отцу Миранды, она оставила пожелание стать хотя бы отчасти таким, каким она хотела бы его видеть, прежде чем они снова встретятся на небесах. Невестке досталась нитка жемчуга, потому что ожерелье было единственным, что Элизабет нравилось у ее свекрови.

Как типичны для Амелии все эти мелкие уколы в завещании, подумала Миранда. Амелия Джонс прожила одна в этом большом каменном доме много лет, более чем на десять лет пережив своего мужа.

Миранда ехала вдоль берега и вспоминала бабушку.

Старый дом видел много безжалостных бурь, суровых зим и изнуряюще жарких летних дней. А сейчас, вздохнула Миранда, ему пришлось узнать и запустение.

Ни она, ни Эндрю никак не могли выкроить время и договориться с малярами и садовниками. Когда Миранда была маленькой, дом был похож на картинку, не то что сейчас: сплошные следы ветхости и увядания. Словно стареющая женщина, не пытающаяся скрыть своего возраста, с внезапным приливом нежности подумала Миранда. Дом не жаловался, стоял прямо, словно по стойке «смирно», серые камни дышали достоинством, башни величественно устремлялись в небо.

С южной стороны к дому примыкала чудная беседка, вся увитая глицинией, которая весной пышно расцветала. Миранда каждый год давала себе слово, что обязательно найдет время и посидит на мраморной скамейке в этом цветущем шатре, наслаждаясь ароматом, тенью, тишиной. Но весна быстро сменялась летом, лето – осенью, и Миранда вспоминала о своем обете лишь зимой, глядя на голые ветки деревьев.

Некоторые доски на широком переднем крыльце прогнили. А перила и перекладины, давно превратившиеся из голубых в серые, следовало покрасить. И глицинию в беседке не мешало бы привести в порядок.

Надо обязательно все привести в порядок, пообещала себе Миранда. Обязательно.

Окна особняка сияли, из-под края крыши выглядывали свирепые физиономии каменных грифонов. С длинных террас и узких балконов открывались чудесные виды. Будь сейчас кто-нибудь дома, трубы дымили бы вовсю – самое время топить камины. Вокруг росли древние дубы и стройные высокие сосны, защищающие дом от пронизывающего северного ветра.

Миранда с братом прекрасно уживались здесь до тех пор, пока пьянство не вошло у Эндрю в привычку. Но Миранде сейчас не хотелось об этом думать. Они так близки с братом, любят друг друга, ей нравится жить с ним вместе.

Порыв ветра растрепал ее волосы, когда она открыла дверцу машины. Миранда раздраженно откинула волосы, взяла с заднего сиденья портфель и «ноутбук». Под финальные аккорды Пуччини Миранда направилась к багажнику.

И снова под порывами ветра пряди волос упали на лицо Миранды, но ее преувеличенно возмущенный вздох внезапно превратился в сдавленный стон: кто-то больно схватил ее за волосы и резко дернул голову назад. От резкой обжигающей боли перед глазами Миранды замелькали красные точки. И в ту же секунду она почувствовала у своего горла холодное лезвие ножа.

Ослепляющий страх, первобытный ужас огнем взорвался где-то в животе и поднялся к горлу. Ничего не соображающую женщину развернули и прижали к машине так, что от боли в боку помутилось в глазах, а ноги стали ватными. Рука, сжимавшая ее волосы, снова резко дернула ее голову. Словно куклу, мелькнуло в голове у Миранды.

Лицо мужчины было ужасно. Мертвенно-бледное, все в шрамах и какое-то неопределенное. В первые секунды окоченевшая от страха Миранда не поняла, что на нем раскрашенная резиновая бесформенная маска.

Сопротивляться было бессмысленно. Да она и не смогла бы. Ее мысли и чувства были сосредоточены на одном: на прижатом к горлу смертоносном лезвии. Острие впивалось в шею при каждом вдохе, заставляя Миранду трепетать от боли и ужаса.

Мужчина был высокий, шесть футов четыре дюйма. Или пять? Она сознательно старалась сосредоточиться на деталях, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Вес – примерно двести пятьдесят фунтов, широкие плечи, короткая шея.

О господи!

Карие глаза, мутновато-карие. Это все, что она могла заметить в прорези жуткой маски. Глаза, холодные, как у акулы, даже не моргнули, когда он слегка чиркнул ножом по горлу женщины.

Миранда дернулась от жгучей боли, тонкая струйка крови потекла на воротник пальто.

– Пожалуйста!

Слово вырвалось само собой, так же инстинктивно рука дернулась к кулаку, сжимающему нож. Сознание было вытеснено страшной картиной: вот сейчас он запрокинет ей голову и резанет по горлу уже сильней. Быстрый и точный удар рассечет артерию, во все стороны брызнет кровь. И, зарезанная, как овца, Миранда упадет на землю.

– Пожалуйста, не надо. У меня есть триста пятьдесят долларов наличными.

Хоть бы он оказался грабителем, с отчаянием взмолилась она. Пусть это будут всего лишь деньги. А если он насильник, она найдет в себе мужество бороться, хотя едва ли сможет с ним справиться.

Если же он убийца, то пусть смерть будет быстрой.

– Я отдам вам деньги, – начала она и задохнулась, когда он молча отшвырнул ее, словно тряпичную куклу.

Она упала на четвереньки, разбив в кровь колени и локти о мелкий гравий, которым была усыпана подъездная дорога к дому. Миранда заплакала, ненавидя себя за беспомощность, за парализующий страх, который не позволял ей действовать. Единственное, что она могла, – это следить затуманенными глазами за тем, что он делает.

И еще – смотреть на лезвие ножа, посверкивающее на тусклом солнце. Разум кричал, что надо бежать, сопротивляться, а она неподвижно съежилась на земле, парализованная страхом.

Мужчина взял ее сумочку, портфель, наклонился и проткнул ножом заднюю шину. Выдернув нож, он сделал шаг в сторону Миранды, и тогда она поползла к дому.

Каждую секунду она ждала, что он снова набросится, разорвет одежду и тем же самым движением, каким протыкал шину, вонзит нож ей в спину. Но она упрямо продолжала ползти по колкой пожухлой траве.

Добравшись до крыльца, она медленно обернулась, и с губ ее сорвался хриплый возглас безграничного удивления.

Она была одна, мужчина исчез.

Задыхаясь, чувствуя, как легкие горят огнем, она вскарабкалась по ступенькам. Надо попасть внутрь, спрятаться в доме, запереться. Пока он не вернулся. Пока не вернулся и не зарезал ее этим острым ножом.

Миранда дважды дернула ручку, прежде чем сообразила, что дверь заперта. Заперто. Ну конечно же, в доме никого нет. Никого, кто мог бы помочь.

Какое-то мгновение она безвольно сидела под дверью; ее бил озноб от пережитого кошмара и пронизывающего ветра, дувшего с холмов.

«Вставай, – приказала себе Миранда. – Ты должна встать. Возьми ключи, войди в дом, вызови полицию».

Она затравленно зашарила глазами по сторонам, словно заяц, убегающий от волков; зубы громко стучали. Уцепившись за ручку двери, она попыталась подняться. Ноги подкашивались, левое колено нещадно горело, но она все же пошла к машине заплетающимся шагом, как пьяная. Лихорадочно разыскивая сумочку, Миранда вдруг вспомнила, что мужчина забрал ее.

Молясь и ругаясь, проклиная и умоляя, она влезла в машину и зашарила рукой в отделении для перчаток. Спасительно звякнули запасные ключи, и Миранда накрепко зажала их в кулаке. Прихрамывая, она направилась к дому, долго возилась с замком – руки дрожали, и Миранда никак не могла попасть ключом в замок.

Оказавшись внутри, Миранда захлопнула за собой дверь, дважды повернула ключ в замке. Она прижалась спиной к крепкой деревянной двери, ключи выскользнули из пальцев и, звонко звякнув, ударились о пол. Голова закружилась, и Миранда закрыла глаза. Оцепенело не только тело, но и разум. Надо было взять себя в руки, начать действовать, а она никак не могла сообразить – что же делать?

В ушах звенело, к горлу подкатывала тошнота. Крепко сжав зубы, она шагнула вперед, стараясь удержать равновесие.

Подойдя к лестнице, она поняла, что звенит не у нее в ушах. Это надрывался телефон. Миранда механически, как автомат, прошла в гостиную, где все было таким знакомым, таким привычным, и подняла трубку.

– Алло? – Голос взорвал тишину гостиной, словно удар по деревянному барабану. Слегка покачиваясь, Миранда не отрываясь смотрела на пол, где рисовало узоры солнце, светившее сквозь окна. – Да. Да, понимаю. Я приеду. Я…Что? – Миранда потрясла головой, пытаясь сосредоточиться. – Мне нужно сначала кое-что сделать. Нет, я скоро приеду. Да-да, как только смогу.

Она настолько отупела, что не почувствовала, как накатывает истерика.

– Я уже собираю вещи, – сказала она и расхохоталась.

Она продолжала смеяться еще долго после того, как повесила трубку. Смеясь, она безвольно плюхнулась в кресло, свернулась в клубочек и не заметила, как смех перешел в рыдания.

* * *

Она крепко сжимала обеими руками чашку с горячим чаем, но не пила, зная, что не сможет донести ее до рта, не расплескав. Держать горячую чашку было приятно, тепло разливалось по заледеневшим пальцам, смягчало боль ободранных ладоней.

Еще минуту назад она была собранной, говорила ясно, четко – именно так, как и надо, когда звонишь в полицию, чтобы сообщить о происшествии.

Как только Миранда более или менее пришла в себя, она сделала несколько необходимых телефонных звонков. Потом рассказала о случившемся приехавшему офицеру полиции. Но сейчас, снова оставшись одна, она тщетно пыталась сосредоточиться, но все мысли ускользали из головы.

– Миранда!

Громко хлопнула входная дверь. В гостиную ворвался Эндрю и с ужасом уставился на сестру.

– О господи!

Он подбежал к ней, присел на корточки перед креслом и провел своими длинными пальцами по ее бледной щеке.

– Дорогая.

– Сейчас уже лучше. Просто несколько синяков. – С таким трудом восстановленное спокойствие вновь улетучилось. – Я не ранена, я больше напугана.

Он увидел разорванные на коленях брюки, засохшую кровь на ткани.

– Сукин сын! – Его светло-голубые, намного светлее, чем у сестры, глаза наполнились ужасом. – Он… – Эндрю взял ее руки в свои – теперь получалось, что они держат чашку с чаем вместе. – Он тебя изнасиловал?

– Нет-нет, ничего такого не произошло. Он просто украл мою сумочку. Ему нужны были деньги. Извини, что тебе позвонила полиция. Мне следовало самой это сделать.

– Ничего, все нормально. Ты только не волнуйся. – Эндрю крепче сжал ее руки и тут же отпустил, когда она поморщилась. – О, прости, детка! – Взял чашку из рук Миранды, поставил на столик, повернул к себе ее ободранные ладони. – Поехали, я отвезу тебя в больницу.

– Не нужно никакой больницы. У меня только ссадины и синяки.

Миранда сделала глубокий вдох. Господи, как хорошо, что он здесь!

Брат порой выводил ее из себя, часто разочаровывал, но он был единственным человеком, который в трудную минуту всегда оказывался рядом.

У Эндрю было худое скуластое лицо и волосы как у сестры – рыжие, только чуть темнее, цвета красного дерева. Эндрю нервно расхаживал по комнате, сжав кулаки в бессильном гневе.

– Ах, почему меня здесь не было! Черт подери, я должен был находиться рядом!

– Ты не можешь быть со мной ежеминутно. Разве тебе могло прийти в голову, что кто-то нападет на меня на пороге нашего дома? Я считаю – и полиция тоже так думает, – что этот тип собирался взломать дверь, но тут подъехала я, и он изменил свои планы.

– В полиции сказали, что у него был нож.

– Да. – Она осторожно дотронулась до неглубокого пореза на горле. – С детства боюсь режущих предметов. Мне достаточно взглянуть на лезвие, и я вся холодею.

Эндрю внимательно посмотрел на сестру и сел рядом с ней:

– Что он тебе сделал? Ты можешь мне рассказать?

– Он появился ниоткуда. Я доставала вещи из багажника. Он схватил меня сзади за волосы, приставил к горлу нож. Я думала, он собирается меня убить, но он отшвырнул меня, взял сумку и портфель, проткнул шину и исчез. – Ей удалось выдавить из себя подобие улыбки. – Я не совсем так представляла себе возвращение домой.

– Мне следовало быть здесь, – повторил брат.

– Эндрю, перестань. – Она взглянула ему в глаза. – Ты же сейчас здесь. – Его присутствие вселяло в нее спокойствие. – Звонила наша мать.

– Что? – Он резко повернулся к Миранде.

– Когда я оказалась наконец в доме, звонил телефон. Господи, я так и не пришла в себя, – пожаловалась Миранда, сжимая пальцами виски. – Мне же нужно завтра лететь во Флоренцию.

– Не говори глупостей. Ты ранена, ты вся дрожишь, тебе надо отлежаться. Неужели она просила тебя приехать, несмотря на то что произошло?

– Я ей ничего не сказала, – пожала плечами Миранда. – Я ничего не соображала. Толком и говорить-то не могла. Она сказала, что мне надо вылетать как можно скорее. Нужно заказать билет.

– Миранда, не говори глупостей, тебе надо лечь в постель. Я сам ей позвоню. – Эндрю сделал глубокий вдох, как человек, которому надо выполнить неприятную обязанность. – Я ей все объясню.

– Ты мой спаситель! – Она благодарно поцеловала брата в щеку. – Нет, я все равно поеду. Горячая ванна, аспирин – и я приду в норму. Пожалуй, мне даже необходимо отвлечься после этого приключения. Она хочет, чтобы я дала экспертную оценку какой-то бронзовой статуэтке. – Чай остыл, и Миранда поставила чашку на столик. – Она бы не стала вызывать меня без серьезной причины. Ей нужен специалист, и как можно быстрее.

– У матери в «Станджо» есть собственные специалисты.

– Разумеется. – На этот раз улыбка Миранды была искренней. – «Станджо» – сокращение от фамилий Станфорд и Джонс. Элизабет не только свою девичью фамилию поставила на первое место, но и позаботилась о том, чтобы в семейном бизнесе соблюдались прежде всего ее собственные интересы. И раз она посылает за мной, это что-нибудь да значит. Она, я думаю, хочет, чтобы это не выходило за пределы семьи. Элизабет Станфорд-Джонс, директор «Станджо», Флоренция, вызывает специалиста по итальянской бронзе эпохи Возрождения и хочет, чтобы фамилия эксперта была Джонс. Разве я могу ее подвести?

* * *

Заказать билет на следующее утро не удалось и пришлось согласиться на вечерний рейс с пересадкой в Риме.

Итак, она задержится на целый день.

Ну и достанется ей за это от матери.

Лежа в горячей ванне, Миранда прикинула разницу во времени и решила, что звонить бессмысленно – Элизабет наверняка уже спит.

Ничего не поделаешь, сказала себе Миранда. Утром она позвонит на фирму. Один день не имеет большого значения, даже для Элизабет.

Надо будет заказать такси, чтобы ехать в аэропорт. Колено сильно болело, так что, если бы даже удалось заменить шину, Миранда все равно не смогла бы сесть за руль. Надо будет…

Миранда вдруг резко выпрямилась, и вода едва не выплеснулась через край ванны.

Паспорт! Ее паспорт, водительские права, служебное удостоверение. Этот грабитель забрал портфель, в котором лежали все ее документы.

– Черт! – Это было все, что она могла сказать. Только этого не хватало!

Миранда выдернула затычку на цепочке. Ванна была старинная – на выгнутых ножках в виде лап. Миранда вся кипела от возмущения, и прилив энергии помог ей стремительно встать и растереться полотенцем, прежде чем боль в колене дала о себе знать. Охнув, Миранда схватилась за стену и присела на край ванны. Полотенце упало в воду.

На глаза навернулись слезы. Боль, отчаяние, страх накатили с новой силой. Миранда сидела голая на краю ванны и всхлипывала, не в силах сдержать рыдания.

Но слезами горю не поможешь, и Миранда решительно смахнула слезы, выжала полотенце. Осторожно, вцепившись в край, вылезла из ванны. От сильного напряжения она покрылась мелкими капельками пота, а слезы боли снова брызнули из глаз. Но Миранда выпрямилась, оперлась о раковину и взглянула в зеркало, висевшее на двери.

Руки покрыты синяками. Она уже не могла вспомнить, хватал ли он ее за руки, но, судя по лиловым отметинам, так оно и было. На бедре синел огромный кровоподтек, он ужасно болел. Это результат удара о машину.

Колени ободраны, а левое заметно распухло. Ладони горели от ссадин, оставленных мелким гравием.

А при взгляде на длинную тонкую полоску на шее кружилась голова и к горлу подступала тошнота. Словно зачарованная, Миранда коснулась пальцами шеи. В каком-нибудь миллиметре от артерии, с ужасом подумала она. В миллиметре от смерти.

Она вдруг поняла, что если бы он хотел ее убить, он бы ее убил.

Но было кое-что похуже синяков и боли. Больнее всего Миранду мучила мысль, что совершенно посторонний, даже незнакомый ей человек держал в руках ее жизнь.

– Никогда! – Она отвернулась от зеркала, резко дернула халат с вешалки. – Никогда больше со мной не случится ничего подобного!

Она замерзла и поплотнее запахнула на себе халат. Завязывая пояс, она вдруг краем глаза уловила какое-то движение за окном, и сердце ее бешено заколотилось.

Он вернулся!

Убежать, спрятаться, позвать Эндрю. Закрыться на замок и замереть за дверью. Миранда стиснула зубы и бесшумно подошла к окну.

Это был Эндрю. От облегчения закружилась голова. Одетый в теплую куртку, в которой он обычно гулял по лесу или ходил в горы, с фонарем в руке, он вышагивал по двору.

Озадаченная, Миранда прижалась носом к стеклу.

Почему у него в руках клюшка для гольфа? Почему он расхаживает с ней по двору? Тут Миранда все поняла, и теплая волна любви, словно болеутоляющее, унесла прочь ее боли и страхи. Брат ее охраняет. Из глаз сами полились слезы. Тут Эндрю остановился, достал что-то из кармана. И она увидела, как он сделал большой глоток из бутылки.

Ах, Эндрю, подумала Миранда и закрыла глаза. Даже сейчас не может не приложиться.

* * *

Миранда проснулась от боли в колене. Она нащупала выключатель, вытряхнула из бутылочки, предусмотрительно поставленной на ночной столик, таблетки. Надо было послушаться Эндрю и поехать в больницу. Врач выписал бы ей сильное болеутоляющее.

Взглянув на светящийся в темноте циферблат часов, она увидела, что еще три часа ночи. Ну что ж, коктейль из ибупрофена и аспирина даровал ей три часа облегчения и сна. А теперь, раз уж она проснулась, надо взяться за дела.

Время как раз подходящее, Элизабет у себя в кабинете. Миранда набрала номер. Слегка постанывая от боли, она привалила подушку к изголовью и с облегчением откинулась.

– Миранда? А я собиралась звонить в гостиницу, хотела оставить сообщение к твоему завтрашнему прибытию.

– Я задерживаюсь. Я…

– Задерживаешься? – Слово упало как острый осколок льда.

– Извини.

– Мне казалось, я достаточно подробно объяснила тебе всю важность этого проекта. Я дала правительству все гарантии, что работы по экспертизе начнутся сегодня.

– Можно вызвать Джона Картера. Я…

– Я вызвала тебя, а не Джона Картера. Перепоручи свои дела кому-нибудь другому. Я же тебе все объяснила!

– Да. – На этот раз не таблетки, а холодная ярость, зашевелившаяся в душе, заглушила боль. – Я прекрасно все поняла.

– Тогда почему ты еще не вылетела?

– Вчера у меня украли паспорт и все документы. Я восстановлю их как можно скорее и тут же вылечу. Но вряд ли мне удастся получить документы раньше следующей недели.

Ей ли не знать, как работает бюрократическая машина! Она же сама выросла в этой среде.

– Даже в таком относительно спокойном месте, как Джонс-Пойнт, довольно глупо оставлять машину незапертой.

– Документы были не в машине, они были у меня. Я тебе сообщу, на какой день закажу билет. Извини за задержку. Поверь, ма, я отношусь к проекту со всей серьезностью. До свидания, мама.

Она испытала некое мстительное удовлетворение, повесив трубку прежде, чем Элизабет успела что-нибудь сказать.

* * *

Сидя в своем просторном кабинете за три тысячи миль от Джонс-Пойнта, Элизабет смотрела на телефон со смешанным чувством раздражения и любопытства.

– Что-то случилось?

Элизабет рассеянно взглянула на свою бывшую невестку. Элайза Уорфилд сидела, положив на колени блокнот; в огромных зеленых глазах удивление, чувственные губы чуть раскрылись в полуулыбке.

Брак Элайзы и Эндрю распался довольно быстро, и это очень огорчило Элизабет. Но развод сына нисколько не помешал ее деловым и личным отношениям с невесткой.

– Да. Миранда задерживается.

– Задерживается? – Элайза подняла брови, так что они исчезли под густой челкой. – Не похоже на Миранду.

– У нее украли паспорт и все документы.

– О, какая неприятность! – Элайза встала.

При маленьком росте и довольно пышных формах ей удавалось казаться миниатюрной. Гладко зачесанные черные волосы, огромные глаза с длинными ресницами, молочно-белая кожа и яркие сочные губы делали ее похожей на фею – решительную и одновременно очень привлекательную.

– Ее ограбили?

– Я не знаю подробностей, – сухо поджала губы Элизабет. – Она восстановит документы и перезакажет билет. На это уйдет несколько дней.

Элайза хотела поинтересоваться, не пострадала ли сама Миранда, но вопрос замер у нее на губах. По лицу Элизабет она поняла, что та или не знает, или не придает большого значения тому, что произошло с дочерью.

– Я знаю, вы хотели начать экспертизу сегодня. Это можно организовать. Я перепоручу часть своей работы кому-нибудь и начну работу сама.

Элизабет встала и подошла к окну. Ей всегда лучше думалось, когда она смотрела на город. Флоренция была ее домом, стала ее домом с первого дня, как Элизабет сюда приехала впервые. Она тогда была восемнадцатилетней студенткой, обожавшей искусство и жаждавшей приключений.

Она отчаянно влюбилась в этот город с его красными крышами, величественными куполами, кривыми улочками и шумными площадями.

И еще она отчаянно влюбилась в молодого скульптора, а он быстро и изящно затащил ее в постель и научил понимать собственное сердце.

Разумеется, он был ей совсем не пара – бедный и невероятно страстный. Как только ее родители узнали об этом романе, они немедленно увезли дочь обратно в Бостон.

И, конечно же, оказались абсолютно правы.

Элизабет тряхнула головой, недовольная тем, что воспоминания так далеко увели ее от сегодняшних проблем. Она смогла сделать в жизни правильный выбор и никогда об этом не пожалела.

Сейчас она возглавляет Флорентийский научно-исследовательский институт искусств – один из самых крупных и весьма уважаемых во всем мире. «Станджо», конечно, часть мощной империи Джонсов, но все же институт принадлежит лично ей. Ее имя на первом месте, и она здесь – самая главная.

Она стояла на фоне окна, стройная привлекательная женщина пятидесяти восьми лет. Пепельные волосы чуть подкрашены и уложены в лучшем салоне Флоренции. Элегантный лиловый костюм от Валентино с золотыми пуговицами, изящные кожаные туфли – в тон костюму. У Элизабет был безупречный вкус.

Великолепный цвет лица делал почти незаметными те морщинки, которые осмелились появиться вокруг ее голубых глаз – острых, умных и, казалось, не знающих жалости. Холодная современная женщина в расцвете своих творческих сил и на вершине профессиональной карьеры.

На меньшее Элизабет и не согласилась бы.

Да, подумала она, не согласилась бы. Ей нужно все только самое лучшее.

– Подождем, – сказала она, оборачиваясь к Элайзе. – Это ее специализация, она в этом разбирается лучше всех. Я лично свяжусь с министром и объясню причину задержки.

Элайза улыбнулась.

– Никто не относится к опозданиям так снисходительно, как итальянцы.

– Ты права. С отчетами разберемся позже, Элайза. Сейчас мне нужно позвонить.

– Хорошо.

– Да, вот еще. Завтра приезжает Джон Картер. Он будет работать под началом у Миранды. Дай ему пока какую-нибудь другую работу. Нечего ему болтаться без дела.

– Джон приезжает? Буду рада его увидеть, а работа в лаборатории всегда найдется. Я с этим разберусь.

– Спасибо, Элайза.

Оставшись одна, Элизабет снова села за стол. Взгляд ее упал на сейф, напомнив о том, что лежит там, внутри.

Миранда возглавит проект. Элизабет решила это, как только увидела статуэтку. Акцию проведет фирма «Станджо», во главе – Джонс. Так она задумала.

Так и будет.