Оглавление
О. В. Большакова. История России в гендерном измерении. Современная зарубежная историография
Введение1
Периодизация гендерной истории России
Гендер в традиционном обществе
Петровская революция и «длинный» XVIII век
Женщины и экономика дореформенной России
Частная жизнь женщины: семья и брак в России XVIII – первой половины XIX в
Утверждение идеологии «разделенных сфер»
Идеал женственности и «феминизация» русской литературы
«Неопытная муза»: женщины и литература в дореформенной России
Эпоха романтизма: торжество маскулинности
Русский радикализм и «женский вопрос»: 1840–1860-е годы
Религиозность и духовная жизнь женщины
Трансформация моделей маскулинности и кризис начала ХХ в
Гендер, национальная идентичность и война
«Освобождение женщины» при социализме
Литература
Отрывок из книги
Одной из первостепенных задач, выдвинутых в свое время первым поколением женских историков на Западе, был пересмотр схем исторической периодизации, которая прежде основывалась исключительно, как считалось, на истории мужчин. Неудивительно, что к этой проблеме обратились и русисты, поскольку «новая хронология», будучи наиболее общим мерилом научных достижений, неизбежно придает вес любой отрасли исторического знания, особенно такой «вызывающей» с точки зрения научного истеблишмента, как женская история. Кроме того, сама задача создания хронологической схемы побуждает к осмыслению того, что уже сделано предшественниками, и дает необходимую опору для последующих исследований.
Первые шаги в этом направлении были сделаны в уже упоминавшемся здесь сборнике «Русские женщины» (см. сноску 1 на стр. 7), который подвел определенную черту под тем, что было сделано в области женской истории в 70–80-е годы. В центре предложенной авторами-составителями Б. Клеменц, Б. Энгель и К. Воробек концепции находился социальный (жизненный) опыт женщин, и основанием для нее служили ключевые для социальной истории категории приспособления, сопротивления и трансформации. По мнению этих исследовательниц, в истории русских женщин просматриваются два крупных периода. Первый соответствует эпохе традиционного общества, он характеризуется преимущественно «приспособлением» женщин к существующей патриархальной системе. Формы женского сопротивления патриархальной власти проявлялись в этот период на микроуровне отдельной семьи или общины и часто трудно отличимы от успешного приспособления. Сущность второго периода, соответствующего эпохе индустриального, вестернизованного общества, составляет «трансформация» – процесс превращения женщины в независимую личность, который начался в России после Петровских реформ и первоначально коснулся только столичной элиты. В провинции дворянки сохраняли традиционный образ жизни приблизительно до середины XIX в., а для крестьянок эпоха глубоких социальных изменений началась не ранее 1880-х годов. Таким образом, хронологическая граница между двумя периодами оказывается весьма подвижной (119, с. 2). Что касается форм женского сопротивления, то в XIX–XX вв. центральное место занимает социальный протест (там же, с. 7).
.....
Предложенная социальными историками периодизация, основанная на категориях опыта и статуса, не во всем совпадает с общепринятой. Более того, она ставит ряд серьезных проблем, поскольку совершенно определенно демонстрирует, что проводившиеся «сверху» изменения очень медленно достигали низов общества, для которых периодизация оказывается иной. Эта многослойность требует более гибкого и в то же время строгого подхода к хронологии, который учитывал бы одновременное существование «разных реальностей» на разных уровнях социальной иерархии.
Исследования маскулинности, к которым зарубежные русисты подключились совсем недавно, также вносят свой вклад в новое понимание исторической эволюции России и осмысление периодизации ее гендерной истории. В этой области еще не накоплен достаточный для обобщений материал, однако и здесь наблюдаются определенные несовпадения как с общепринятой хронологией, так и с европейской линией развития. Хотя исследования маскулинности проводятся главным образом в русле культурной, а не социальной истории, петровская «революция сверху» является и в данном случае важным водоразделом. Именно тогда на передний план выходит новый тип мужественности, освобожденный от православного смирения и аскетизма, наполненный новым светским содержанием (89, с. 18).
.....
