Оглавление
Оксана Булгакова. Фабрика жестов
Первое вступление. «Незначащие» телодвижения
Предмет описания
Практики описания
Кинотела
Второе вступление. Значащий жест театра
Канон
Таблицы Дельсарта
Первая киношкола
Глава первая. Киноэкран как учебник манер. 1898–1916
1. Телесные коды социальных различий
Учебники хороших манер и театральное воспитание
Согнутая спина и метафора угнетения
Жестикуляция и формы телесного контакта
Рука и нога. Еда и объяснение в любви
«Шехерезада бульварного романа». Пикантная смесь вульгарного и этикетного
Моделирование пролетария. Безжестие и анимальность
2. Тело театрального натурализма
Мужское как женское. Декадент
Женское как мужское. Суфражистка
Физиологичный герой. Чавканье, харканье, почесывание, рыгание
Эклектика актрисы
Социальные и театральные амплуа: слуги, хозяева, молодые любовники
«Иностранцы» в «Вишневом саде»
3. The Flamboyant[171]
Танец. Анастасия Вербицкая и Андрей Белый
Декадент и танцовщица, «закованные фильмой»
Глава вторая. Раскрепощение «природного» тела. «Общественно-биологический» эксперимент. 1924–1929
1. Природное – культурное
Манеры и их отсутствие
Стихия и насилие
Литература и старые модели. Пролетарий как истерик и физиологичный герой
Физиология и витальность
Физиология: взгляд из будущего
2. Тело – машина. Утопические модели в театре
Лаборатория правильного движения
Нэпманы и марсиане
3. Киноинструкции
Травестия хороших манер. Рука и нога – еще раз
Частное/публичное, женское/мужское, взрослое/детское
Инфантилизм и американизация
«Витальный» герой в кино. Еда
Физиологичный герой в кино
Откуда взять новый символический жест? Удар кулаком
Крестьяне в городе (и революции)
«Конец Санкт-Петербурга»: новые коды социальных различий
Иерархия – эгалитарность, патриархальность – урбанизация
4. Чужое тело
Динамика, механика, фокстрот и невроз
Святой, дикарь и декадент
Этнография и физиология. Мхатовский актер глазами немцев
Русское тело как иностранное
Американский актер как русский
Глава третья. Воплощение процесса цивилизации. Техники дисциплинирования. 1931–1951
1. Техники дисциплинирования
Маршировка и походка: военное – штатское
Воспитание манер. Как стать культурным
Публичное – частное
2. Вождь как оратор
Старые пособия и их творческая актуализация
Ленин и Сталин
Лежащий богатырь
Царь и полководец
3. Педагогические поэмы
Стихия и сознательность: командир и комиссар
Демоны и ангелы насилия: преступники и чекисты
Тейлоризация беспризорников
«Барышня-крестьянка» Любови Орловой
Инженю на трибуне. Оратор в спальне
Иерархия неподвижности
Иностранное тело. Американское – советское
Глава четвертая. 1950‐е
1. «Рождение современности»
Аутсайдеры
Кинотела в плену киносистем: рынок, техника и эстетика
Железный занавес и проницаемые границы
Тело вместо сюжета, опыт вместо истории
Как читать тело. «Пайза» Росселлини
Жанровые тела и гендерные роли
Реальные, медиальные, мультмедиальные
2. Ведущая эмоция и чужие тела. Открытие сходства
Атомные тела
Жуткие двойники
3. Американизация
Подражание как комедия, пародия и карикатура
Рок-н-ролл: танцевальный эксцесс, эротический экстаз
Берегись подростков! Байкеры и хулиганы
Американизация как криминализация. Французские и немецкие подражатели
Пролетарская эротика по-американски
Неореалистические бедра
Вульгарная непосредственность русских рабочих сирот
Феноменологические тела английских пролетов
4. Вечная молодость – без смерти
Джеймс Дин. Телесный костюм и субъективность
Взгляд немецких критиков – тогда и сегодня
Инфантильная грация, танцующие глаголы. Сэлинджер и Бёлль
Европейские двойники Дина
Советские «тарзанчики»
Социалистические фланеры
Симптоматические жесты
Свободный человек-рыба
Босиком по асфальту. Кинололиты
Укрощенная конкуренция
Вариации
5. Мода и манеры
Майка, джинсы, рабочие спецовки
Битник и стиляга
Изменение манер
6. Натурализация и примирение
Прощание с прошлым – перед грозой. 1959–1966
Постсоветские адаптации. Никита Михалков и примерки чужого телесного костюма
«Свои» и «новые» русские
Кинотела, память и забвение
Глава пятая. Китайское лицо. 1998–2008
1. Фигура/пространство, лицо/тело
Китайская традиция
Непроницаемое лицо. Западноевропейское наследие
Выразительное лицо. Европейские книги о мимике
Лицо vs тело на экране. Голливуд и Европа
2. Западно-восточные встречи
Европейские авангардисты в китайском театре
Дом свиданий
3. Свое и чужое
Мимика в китайском кино. Адаптация и гибридизация
Японская улыбка
Чужое как свое
Резаная игра и символическая иерархия
Спрятанное лицо
Свое как чужое. Настоящее и его киноэтнографы
Ловушка страсти и – интерпретации
Герменевтика и статистика
Заключение. Тело медиа, медиальная бестелесность и цифровое воскрешение
Кража тела. 2020
Указатель фильмов
Русские и советские фильмы
Иностранные фильмы
Список иллюстраций
Отрывок из книги
Язык жестов придворного XVII века отличался от телесного поведения человека Просвещения или крестьянина XVIII века. Он осваивался детьми, копирующими взрослых, передавался от воспитателей к ученикам, но когда происходил слом традиции, менялись не только ритуальные или этикетные формы, такие как приветствие и поведение за столом, но и то, что, казалось, дано природой, например манера стоять и ходить. Для выработанных обществом правил телесного поведения были найдены формы сохранения (помимо подражания и устной передачи): тексты, картины, статуи, закрепляющие память тела. Туристы, фотографирующиеся у водопадов, руин и колонн, бессознательно воспроизводят виденные ими портреты, подражая даже их фону.
Что происходит с памятью тела, когда темп изменений увеличивается, рамки социальных групп становятся подвижными и национальная традиция подвергается переосмыслению хотя бы уже потому, что с начала прошлого века люди становятся кинозрителями, а фильмы, пересекающие границы культур, – частью их повседневного опыта?
.....
Однако Леонид Оболенский, ученик Кулешова, описывая его систему семьдесят лет спустя, возвращает ей знакомую семиотику. В психологическом осмыслении «открытость жеста и закрытость» возникают от внутреннего посыла – отдать или принять. Но отдать можно двояко: ладонь внизу или ладонь открыта. В первом случае – «подачка» или оплата, во втором – подарок от души открытой: «Бери! Все отдам!». Любое движение строится на чередовании открытого и закрытого. На противоречии, в столкновении этих крайностей строится диалектика выразительности; очень выразительными считались позы «смешанные», эксцентро-концентрические, такие как «ступни вовнутрь, а руки раскрыты, голова внизу, а глаза кверху»[75].
Через это обучение прошли все ведущие киноактеры, активно занятые на экране в 1920‐е и 1930‐е годы и воплощающие новый антропологический тип «советского человека». Старая школа значащего жеста была одной из важных составляющих его тела.
.....
