Отрывок из книги
Полемика о мультикультурализме как особой социальной модели длится уже не одно десятилетие, привлекая обостренное внимание со стороны научного и экспертного сообществ, средств массовой информации, истеблишмента, рядовых граждан, разделяющих самые различные политические взгляды. Причиной тому являются не только неоднозначные результаты реализации мультикультурной стратегии, но и стремление осмыслить особенности культурного самоопределения и межкультурного взаимодействия в условиях радикальных общественных перемен. «Мы находимся в новой эре фундаментальных процессов фрагментации, деструкции и перестройки идентичностей», – точно подмечает в своих работах французский социолог Мишель Вевьерка[1].
Показательно, что из сравнительно узкого по смыслу понятия буквально за несколько лет мультикультурализм превратился в концепт, а затем и в расхожий мем, с которым стали ассоциироваться множественность социального пространства, релятивизм интеллектуальных практик, информационная перенасыщенность и изменчивость медийной реальности. В этой ситуации неудивительно, что восприятие мультикультурализма довольно быстро приобрело негативный характер. Безусловно, этому способствовали трагические события 2000-х гг.: террористические атаки 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и 7 июля 2005 г. Лондоне, ряд социальных волнений, подобных «войне в пригородах» Парижа осенью 2005 г., массовая бойня, устроенная Андерсом Берингом Брейвиком на норвежском острове Утейя в 2011 г., и др. В общественном сознании закрепилось их восприятие как негативных следствий реализации «мультикультурного проекта». В 2011 г. лидеры ведущих стран Европы практически в унисон объявили о крахе мультикультурализма. Однако прозвучавшие из их уст декларации имели целью не только обратить внимание на тревожность тенденций, сложившихся в сфере межнациональных отношений, но и подчеркнуть опасность ценностной дезорганизации общества, распада устойчивых социальных связей, снижения авторитета публичных институтов, которые призваны сохранить преемственность культурных традиций и исторического опыта. Их опасения озвучили и футурологи. В своих работах они описали состояние современного общества с помощью таких броских метафор, как «великий разрыв», «ускользающий мир», «текучая современность», «эпоха новой неопределенности», «конец знакомого мира».
.....
Европейские ученые обратились к теме мультикультурализма лишь с конца 1980-х гг. Как правило, их исследования отличались более академическим стилем, направленностью на изучение мультикультурализма в широком философском, историческом и идеологическом контексте. Ярким примером такого подхода стала концепция шведского исследователя Йорана Терборна, занимающего в последние годы пост профессора социологии Кембриджского университета. Терборн выделяет четыре типа мультикультурных обществ: «досовременные империи», иммигрантские колонии, постколониальные общества и постнациональные сообщества, возникающие в результате множественных миграционных процессов. Во всех этих случаях мультикультурализм ассоциируется с разнообразными моделями межкультурного взаимодействия – как успешными, так и потерпевшими историческое поражение. Однако Терборн считает, что современный мультикультурализм приобрел особое качество, превратившись в одну из ключевых проблем политической теории и социальной философии. Причина заключается в том, что концепт мультикультурализма сосредотачивает в себе вопросы, принципиально значимые для понимания современных социальных процессов: изменчивости и стабильности культурного пространства, «глобальной гибридности», «напряжения между аутентичностью культуры и ее адаптивностью». В итоге мультикультуралисты оказываются вовлечены в полемику между примордиалистами и конструктивистами, которая имеет принципиальное значение для современной социальной науки. «Мультикультурные общества и движения представляют собой вызов традиционной политической философии, социальной теории и политической идеологии Запада, занятым теперь проблемой значения культурной идентичности и функционирования культур, адекватным конструированием политической жизни», – пишет Терборн[27]. Опыт американского мультикультурализма, по его мнению, имеет особое значение в контексте современных общественных дискуссий, поскольку утверждение мультикультурализма в США изначально определялось «политикой идентичности»[28]. Поэтому американский мультикультурализм тесно связан не только с проблематикой межэтнических отношений, но и с движением за гражданские права, феминистской эмансипацией, сексуальной революцией. Таким образом, американский мультикультурализм – это вызов монокультурности общества как таковой. И в этом качестве он «стал важным основанием для выработки новых и более глубоких объяснений человеческой мотивации, социального и политического порядка и членства в коллективе»[29]. Позиция Терборна представляется чрезвычайно плодотворной. Она позволяет соотнести мультикультурализм именно с конструктивистским пониманием культуры, что созвучно таким перспективным исследовательским направлениям, как политическая коммуникативистика, лингвосоциология, дискурсивная аксиология. Как отмечает один из ведущих европейских футурологов Зигмунт Бауман, «будущее принадлежит “архипелагам островов”, разбросанных вдоль осей коммуникации… Мы можем сказать, что в резком контрасте с националистической верой самым многообещающим видом единства будет тот, что достигается ежедневно заново, путем противоборства, спора, переговоров и соглашений о ценностях, предпочтениях и идентичности множества разных, но всегда самоопределяющихся членов полиса»[30]. Бауман отстаивает конструктивистский тезис о том, что не культурный сепаратизм «меньшинств», а «право выбора собственной идентичности как единственное универсальное право гражданина и человека» может быть основой мультикультурного «единства в разнообразии».
Схожая идея прослеживается в работах Иосифа Раца, ведущего английского исследователя в области культурного плюрализма. Причем Рац переносит акцент на прямое конструирование коллективной идентичности и подчеркивает важнейшую роль политических коммуникаций в формировании мультикультурных обществ. «Поддерживая сохранение нескольких культурных групп в рамках единой политической общности, мультикультурализм требует и наличия общей [политической] культуры, – отмечает он. – Члены каждой культурной группы должны владеть общим политическим языком и быть знакомыми с правилами поведения, чтобы успешно отстаивать как групповые, так и индивидуальные интересы»[31]. Лишь при этом условии, по мнению Раца, ценностный плюрализм превращается в ту «окончательную» форму политического взаимодействия, которая способна обеспечить «множественность видов деятельности и образов жизни», а следовательно, и культурное процветание общества. Американский мультикультурализм Рац рассматривает в качестве одного из наиболее ярких примеров такой закономерности.
.....
