Арахно. В коконе смерти
Описание книги
Психологический триллер о двух противоречивых состояниях человеческой души: АРАХНОфилии и АРАХНОфобии, что означает, соответственно, любовь к паукам и страх перед пауками. А что вы чувствуете, когда видите этих созданий? Ужас, отвращение или, может быть, нежность и умиление? Возможно, в светлой уютной квартире крохотный паучок, забившийся в щель в подоконнике, и способен вызвать добрые чувства, но огромная, невидимая во тьме, а потому всемогущая тварь, обитающая в глубокой пещере, – никогда.
И горе тому, кто оказался с этой тварью наедине!
Оглавление
Олег Овчинников. Арахно. В коконе смерти
Глава первая. Аля
Глава вторая. Толик Голицын
Глава третья. Антон
Глава четвертая. Толик Голицын
Глава пятая. Аля
Глава шестая. Толик Голицын
Глава седьмая. Антон
Глава восьмая. Толик Голицын
Глава девятая. Аля
Глава десятая. Толик Голицын
Глава одиннадцатая. Антон
Глава двенадцатая. Толик Голицын
Глава тринадцатая. Аля
Глава четырнадцатая. Толик Голицын
Глава пятнадцатая. Антон
Глава шестнадцатая. Толик Голицын
Глава семнадцатая. Аля
Глава восемнадцатая. Толик Голицын
Эпилог. Василий Саркисов
Отрывок из книги
«Шестьдесят девять, – за неимением секундомера азартно считал Анатолий. – Семьдесят. Семьдесят один. Семьдесят два. И… вот!»
Златовласка наконец выдохнула, сложив уста буквой «о», так что исторгнутое ее легкими дымное облачко получилось тонким и протяжным, как завывание профессиональной плакальщицы. Ресницы нереальной длины трепетнули, прищурившись на столбик пепла, пизанской башенкой скопившийся на устремленном вверх конце сигареты, а легкое постукивание золотистого, в тон волосам, ногтя обрушило его прямиком в пепельницу. И снова равнодушный взгляд в окно, на сумеречное небо цвета куриной слепоты. Прикидывает размер сверхурочных? Наверняка.
.....
Когда распахнулась дверь банкетного зала, выяснилось, что приглашающая сторона богата абсолютно всем. Шедший в первых рядах Прокопчик-уж на что, казалось бы, ушлая личность, не одну морскую собаку съевшая на халявных фуршетах и презентациях под коньячок, – тут вдруг опешил, застыл в проходе, застопорив общее движение, и коротко выматерился. Сопоставив его высказывание с прощальной записью Коровина – а они дополняли друг друга, как Инь и Янь, – Толик пришел к выводу, что вся российская литература, от низкопробной джинсы до болезненных отправлений гениальной рефлексии, проистекает из общего источника.
Из того самого, о котором так нудно твердил Экклезиаст.
.....