Читать книгу Стихи и другие стихотворения - Олег Юрьев - Страница 1

Отдаляясь, меркнет снег —

подожди, пока не смерк

и не сделался дождем

– Хорошо. Подождем —

Отделяясь, меркнет снег —

подожги, чтобы не смерк

и не сделался дождем

– Хорошо. Подожжем —

…а едва из башенки мы сошли

в те накатанные из мягкого дымного льда

небеса, что так сизо-розовы и покаты,

как всё и опять мы увидели, но не так, как с земли:

Цыгане, поклевывающие с моста.

Цыганки, поплевывающие на карты.

Утки, поплавывающие в пенной пыли.

Собачки, курчавые, как борозда.

Младенцы, щекотаны и щекаты.

(И низкие покоробленные корабли.)

(И черные опаздывающие поезда.)

(И белые ослепительные закаты.)

сдутая марля и… сбитая вата и…

небо в расплоинах зеленовато и…

снег вычищается шнеком – наверх

ночь освещается снегом

и одноцветный ее фейерверк

гаснет с набегом

взбитая вата и… вздутая марля и…

небо в проплоинах – йоду не мало ли? —

снег воспаленный подтлело померк

персть полетела

и – сквозь нее проступает наверх

города темное тело

1.

…между проволок нежно колючих

и беззвучно поющих колечек

проскакал – по вздыхающим ярусам – лучик,

одноногий кузнечик —

для теней их кольчáтых и клетчатых льющих

он сверкающий метчик

2.

…клен, и липа, и ясень

в золотых и серебряных сталях,

уколясь им,

расхристались, как если бы враз расхлестали их —

в потных складках очнулся, протерся, стал ясен

поддымлённый хрусталик

3.

…из бесслезно горючих

облаков, что сверкают, зерцáла раззямши,

на листочек весь в рубчик

из зеленой и дырчатой замши

ну зачем же так падать, голубчик,

ведь преломишься сам же

4.

отвечает отпрыгнувший лучик

тьме и свету летающий метчик:

– ну и что же, преломлюся

– и навеки поселюся

– среди проволок нежно колючих

– и беззвучно поющих колечек

полетели из дому

по литейному дыму

по сухому седому

голубому подыму

и до тьмы долетели

где лишь звезды в засаде

и назад поглядели

и увидели сзади

реку полную блеску

переплеску и лоску

вон к тому перелеску

подтянувшую лёску —

за литую железку

золотую желёзку

1.

Запах потопа былого.

Запад подводный в огне.

Выпукло, криво, лилово

облако всплыло в окне…

…выпукло-криво, лилово

облако с пыла в окне…

… выпукло, криво-лилово

облако стыло в окне…

…выпукло-криво-лилово

облако с тыла в окне…

2.

Плачет под облаком ива

в стёкла ногтями скребет —

зелено, выпукло-криво

дрожит ее жидкий хребёт…

…зелено-выпукло, криво

дрожит ее, рыбки, хребёт…

…зелено-выпукло-криво

лежит ее, рыбки, хребёт…

…зелено, выпукло, криво

плавник ее зыбкий гребет…

3.

…Выпукло, криво и сине

в слезы вливается мгла…

– Скажи мне, в каком керосине

последнее море ты жгла?

…и что ж ты так плачешь?

4.

– Одна я

на краешке неба стою,

погашенной пеной пятная

зажженную кóсу свою…

…влагой небесной пятная

светлую кóсу свою…

…подвижною тенью пятная

кóсу косую свою…

5.

Это последняя старость,

это последний костер —

уже никого не осталось

с косыми косáми сестер —

уж нас ни одной не осталось

с сырыми косáми сестер —

6.

вся растворилась аллея,

все утонули пруды,

одна погибаю во мгле я,

в пожаре небесной воды —

одна волосами белея

в разгаре небесной воды.

Над рекою над Майном Жуковский опарный живет.

Он из сада из черного женихам мужиковским грозит,

Он из лука из лунного обложных паразитов разит —

И дрожит под халатом его бело-холодный живот.

За рекою за Майном на осевших во мглу теремах

Свет блуждает болотный в становищах тех половчан,

И черкасскими стрелами полный колчан

Ему Гоголь подносит, голубой Тилемах.

А из бледно-блестящей листвы, со стремянки простой,

Из пробирки из лунной, из лопнувшей стклянки пустой

Им хохочет и кычет свой двоюродный брат холостой —

Алексей Константиныч Толстой.

Из-за стеклянных наклонных стрел

конь заплаканный посмотрел

сквозь чечевички огня и сна

туда, где сырная ночь ясна.

По наклону из облачных тел

клен заплатанный полетел,

платан заклеенный побежал

туда, где синий лежал пожар

гнутой гаснущей полосой,

а ночь по склону всходила босой,

и, разгораясь, сырая мгла

сквозь черевички ее росла.

1.

…весь скат небeсный был, как одна

нетуго скатанная папироса —

полурассыпана, полуполна;

и тонкого дыма ползла волна,

разноизогнутая равнополосо,

а сверху падали искры на…

2.

Или нет:

…весь сад небесный был ветвь одна,

равноизогнутая разнополосо,

на ней разрозненная роза

– разоблачённая луна —

лежала, изнутри темна.

И жала падали сверху на.

И клены с лапками, и липы с лапотками

и хлопали, и топали на лестнице с лотками,

и нагибались, будто их толкали.

И в свете медленном, дошедшем недосюда,

и петли нам, и полосы чертила мгла-постуда

и поворачивалась посуда.

И воздух поднялся и щелкнул плетью óб стол,

и клены окружил, и плотно липы обстал,

и где был неба тыл – там лоб стал.

Воздух в межгорьях грузнеющий —

Так начинается ночь

(чтоб показаться грозней – еще ей

надо его подтолочь

в вывороченно зияющей

стоптанной ступке-луне

а чтоб оказаться грозней еще – ей

надо его разволочь

по мягкой сырой и сияющей

низкопарящей луне —

но эта земля не своя еще ей,

и весь этот сад еще не).

К машине, едущей с горы

(хворост небесный растворя)

во мглы сияние дождевое,

зачем приделаны шары

из выщелоченного хрусталя

со смятой сеточкой в обвое?

Зачем искрится головой

(раствор надземный раздвоя

на пресное и дрожжевое)

дождик дорожный угловой

из вышелушенного хрусталя?

…или же нет, и их тоже двое?

будто ниоткуда вынутый

через тлеющий прожог

в смутной линзе опрокинутый

появляется снежок

подпускает пара чуточку

в бело-черный фейерверк

распускает парашюточку

и спускается наверх

в небо ветхое господнее

а под тем еще одно

под исподним подысподнее

а под ним еще – свободнее

и светлее и безводнее

и – последнее оно

Латынский небосвод латунный

Шелестит, как колокол без языка —

Чем ослепительнее луны,

Тем ослепленнее облака.

Но чем слепее облака те,

Тем слепленнее огня шары,

Что на подпрыгивающем самокате

Взлетают в гору, как с горы.

Где гром был кругл, там бегл стал блиц.

И небо вспыхнуло, oгрузло…

И глина, сметена с таблиц,

Кусками застучала в русло.

2.

Где холм был обл, там шпиль стал длинн.

И в облаках померкли соты…

И по краям ночных долин

Огней обрушились высоты.

3.

Где небо шар, там дело швах.

И свет шарахался в аллее…

И сердце скрипнуло на швах

И, может быть, еще левее…

загород черный светом зарос

в форме наклонно-ходящих полос

ростом с нас

пригород белый тенью прирос

как на желéзе подтек купорос

просто снясь

подгород желтый прахом подрос

как от надпоротых папирос

ростом с нас

город незримый в воздухе рос

весь наплоенье невидимых роз

просто снясь

Мы были отблеском и тенью,

Багровой пылью полутел,

Когда к небесному растенью

По тучных волн переплетенью

Безвидный всадник полетел.

Греми, река. Мигай, зарница.

Неси, сова, лицо свое.

Свисти, подводная цевница,

Стучи, стучи, пороховница

О запотевшее цевье!

Мы были эхом и молчаньем

Над костяного блеском льда,

Когда под знаменем мочальным

В огне молочном и печальном

Сирена выла никуда.

Слезись, заря. Дымись, Селена.

Река, седые клочья дыбь!

Не в силах вырваться из плена,

В седые клочья рвись, сирена,—

Екатерина, плачь, как выпь!

На ходу вино растет,

Уцепясь за посошок,

По нему везде растерт

Золотильный порошок,

Но везде ли он везде

И всегда ли он везде —

То при той видать звезде,

Что видать при той звезде:

Чуть взойдут они на склон

неба, Как заведено,

Так серебряным стеклом

И нальется то вино;

Чуть сойдут они за скат

неба, Перейдет, дрожа,

Постоянный ток цикад

В переменный ток дождя,

Потому что не всегда,

Не всегда и не везде

Та звезда не та звезда

И вода не в той воде.

Виноградною тенью тмим