Читать книгу Аномалия вне зоны - Олеся Андреевна Малышева - Страница 1

Если я выберу свет, то за ним грядёт тьма. Если я выберу мир, то за ним грядёт вечный покой.

Пролог.

Море бушевало. Она стояла на краю скалы и ждала его прихода. Её волосы нёс за собой ветер, а платье, серое и потёртое временем, собирало в себя всю морскую влагу и становилось тяжким, мокрым. Надвигался шторм. Неужели он не придёт? И вот в той сумрачной дали виден силуэт мужчины в костюме, как будто он собрался на важное мероприятие. Ей это скорее напомнило скорбный наряд. Её глаза, полные надежды, оборонили взгляд на него. Он приближался.

–Добрейший вечерок, прекрасная леди,-оборонил он с издевательской насмешкой.

–Море бушует, надвигается шторм, милорд. Нам нужно как можно скорее решить проблему и убираться отсюда,-спокойно и строго ответила она.

–А что здесь решать? Разве вы ещё не поняли весь смысл? В наших руках был мир, мы пытались его спасти, моя дорогая леди.

–Да, да! Я понимаю! Но мы не можем просто так всё оставить, – на её глазах виднелись мокрые опечатки, наворачивались слёзы.

–Если бы я видел перспективу что-то поменять, я бы сделал это. Всё зашло слишком далеко, Вам это не кажется?

–Я думаю, что никогда не поздно… Их восемь миллиардов… Понимаете?

–Я понимаю, – он берёт её за руку. – но неужели вы не осознаёте всю трагичность ситуации? Мы берегли эту планету слишком долго, наши силы на исходе. Мы с Вами одни. Одни, против всех. Не считаете ли Вы это сумашествием? Нас предали и воткнули острые ножи в спины. Увы, крови потеряно слишком много.

–Я готова, – сказала она, словно её голос мог передать смелость и покорность этому мужчине.

Она сжала его руку ещё крепче. Ей было страшно умирать.

–Мы будем вместе всегда, моя миледи, – убедительно смолвил он,-даже когда уйдём из этого мира. Нас ждёт что-то другое, и я уверен, что там нам будет лучше.

Они подходят на самый край скалы. Смотрят друг другу в глаза. Последний вдох и две неизвестные судьбы летят вниз, в тот холодный и дикий мир.

Море бушевало. Она больше не стояла на краю скалы и не ждала его прихода.

Глава 1.

Моменты. Мы переживаем их каждый день, то радуясь, то затухая. Мы находим всё, что необходимо нам для этой, казалось бы, короткой жизни. Идя по дороге, забываем о том, что каждый из нас – особенный, не такой как другие. В водовороте событий и собственных желаний нам всем приходится трудно, но тем, кто был особенным не только внутренне, но и внешне – было ещё сложнее.

Время идёт с немыслимой скоростью, но люди могут перестать быть людьми, когда обстоятельства давят на них с огромной силой. Пропадает совесть, жалость и смысл жизни. Они перестают понимать и принимать окружающий мир. Нет, не потому что им это не интересно. В глубине души каждый из нас знает о том, что всем необходимо жить в полном согласии друг с другом. Тогда не рухнет и наш мир, перестанут исчезать целые цивилизации.

Я расскажу вам свою историю. Она не похожа на истории других подростков. Она такая же необычная как и моё строение ДНК. Впрочем, она начинается не просто с моего приключения.

На моих руках было по шесть пальцев и думаю, что жизнь меня этим достаточно наказала и запретила двигаться вперёд, ведь постоянные походы в больницу и надзор родителей, которые работали докторами, доставляли мне много хлопот, а времени заниматься тем, что мне безумно нравилось, почти не оставалось. Я бы занималась гольфом или волейболом, но меня отстранили от всех занятий, связанных с физической нагрузкой. Мама любила меня и всегда волновалась о моём психическом состоянии.

Каждое утро я с большим отвращением собиралась в школу. До неё идти было около пяти минут, а прогуливаться по утрам я любила. Что может быть лучше запаха свежести? Я жила на юге России, здесь довольно тепло весь год. Мёрзнуть не приходилось, поэтому я часто, пытаясь охладить себя от этой муторной жары, одевалась не по погоде. Как и все дети я ходила в обычную школу, где на меня бросали косые взгляды, а девочки-сверстницы что-то шептали мне вслед. Моё имя – Сэнди и мне пятнадцать лет. За все прожитые годы я лишь поняла одну вещь – толпы людей будут ходить за тобой, только если ты популярен или очень хитёр и смог их чем-то зацепить. Люди совсем не ценят доброты, по крайней мере, в наше время. Так я и считала, ведь мои одноклассницы – далеко не самый лучший подарок в жизни. Именно поэтому у меня возникало нежелание идти в школу.

Одним прекрасным утром я шла на учёбу и встретила по дороге Германа. Это мой одноклассник, который часто заступается за меня, что категорически радовало, но с одной стороны и расстраивало, ведь он ставил подножку тем самым себе. Можно даже сказать, мы – отличная парочка: его часто оскорбляли за худощавое телосложение и глупые очки, округляющие и увеличивающие глаза. Он шел и что-то бормотал себе под нос.

–Что ты постоянно болтаешь сам себе?

–Повторяю теоремы, – сказал он, настолько тускло и вяло, что мне показалось его безразличие к этим самым урокам. – Слушай, а ты когда-нибудь узнавала почему у тебя шесть пальцев?

Честно сказать, этот вопрос ввёл меня в ступор, но я кинула что-то быстрое и дерзкое, в результате чего он заткнулся, и мы молча добрались до школы.

В школьном дворе как всегда куча народу. Все они общаются, пьют колу и обсуждают других. Эта вечная гонка за популярностью никак не интересовала меня, поэтому я сразу шла в класс, но не сегодня.

Как только я стала подходить к двери – на меня накинулась стайка девочек. Среди них была и Алиса Шеин, которая создала группу против меня. Она открыла свой рот и противным, мерзким голосом сказала:

–Слышь, ты мерзкая маленькая уродка, куда собралась? Долго будешь мамочке с папочкой жаловаться? Тебя ещё разок проучить надо?

Я стояла в полнейшем недоумении и не знала, что ответить. Долго ждать не пришлось, ведь Алиса влепила мне пощёчину. Из моих глаз посыпались искры, но я не заревела. Я ведь сильная, так? Они освободили мне проход, и я пошла дальше. На весь этот цирк смотрел школьный двор. От этих стервочек я слышала не совсем понятные возгласы, когда уходила.

В классе я сидела одна, но опять же – не сегодня. Ко мне подсел бывший лучший дружок Алисы, что не предвещало ничего хорошего. Он кинул свой рюкзак на парту и сказал:

–Привет, тут свободно?

–Да, конечно, – сказала я, даже не повернувшись и не кинув взгляд на тупоголового Алекса.

–Как дела? – неожиданно сказал он.

–Тебе так интересно? – с издёвкой произнесла я, – если ты пришёл посмеяться надо мной, как обычно делают все твои дружки, то вали отсюда на все четыре стороны, Алекс.

–С чего ты взяла, что они мои дружки? – спокойно произнес он, что я даже на миг почувствовала некую теплоту в его словах.

–Прости, у меня нет настроения, чтобы общаться с тобой, – произнесла я слишком бесчувственно и холодно.

–Просто знай, если тебе нужна поддержка ты можешь всегда обратится ко мне. Я не на их стороне.

И тут на меня нашло шоковое состояние. Ещё одна издёвка? Мысли перекрутились в один большой ком и не могли распутаться. Что, что же ему ответить? Что я буду очень признательна? Или… Или может быть поставить себя недотрогой? Но тут поток моих воображений остановил голос учителя, который начал объяснять тему.

Следующие уроки я не думала о словах Алекса вовсе. Но что меня поразило? То, что никто никогда мне такого не говорил.

Мир ни для кого не стоит на месте, даже для Алекса. Рано или поздно каждый человек осознаёт, что реально хорошо, а что – плохо. Только вот когда придёт это осознание, для всех – большая загадка.

Время в школе шло очень быстро. Я совсем не заметила как прошли шесть уроков, но чувствовала в своём животе голод. Это и торопило меня домой. Погода на улице очень испортилась и стала пасмурной, холодной и влажной. Мои короткие волосы пушились в разные стороны, а я становилась похожей на одуванчик.

Когда я зашла домой, то первым делом пошла на кухню, чтоб поздороваться со своими родителями, но вместо семейного обеда я увидела чужих людей. Рядом стояла мама с мокрыми от слёз глазами и, увидев меня, разревелась ещё больше. Я опустила свой рюкзак на пол и сказала:

–Что здесь происходит? Мама, кто эти люди вообще? Где папа?

Эти люди смотрели на меня. Их было трое и все они сидели за столом. Одна, судя по волосам, была женщина. На ней натянута белая медицинская маска, и она молча перебирала бумаги, которые валялись по всему столу. Видимо, она что-то потеряла. Второй человек – мужчина. Я видела на его груди бейдж или пропуск в какую-то супер секретную организацию. Третий казался мне безобидным. У него были длинные волосы, собранные в хвост и черный костюм, который напоминал мне о каком-то официально-деловом мероприятии.

–Дорогая, нам нужно поговорить, – сказала наконец-то мама.

Я подошла и осторожно заняла четвёртый стул. Я не успела снять ветровку и села прямо в ней.

–Выкладывайте, что там у вас, – нетерпеливо бросила моя мать.

Её тон мне не совсем понравился, она как будто была чем-то сильно разочарована.

–Итак, Сенди,-начал беседу мужчина с длинными волосами, – у нас к тебе и к твоей семье крайне серьёзное предложение. От него, можно сказать, зависит судьба всего человечества. Мы не разглашаем, что именно происходит в мире, но он под большой угрозой. Мы собираем таких детей, как ты, то есть с врождёнными аномалиями для изучения генетической цепи и в будущем с помощью неё составления необходимой вакцинации, – от этих слов меня начинало трясти, – На данный момент нам известно, что дети с нарушениями в ДНК не подвержены сильному заражению. Поэтому, ты должна ехать с нами. Ты ведь умная девочка и понимаешь, что зависит от тебя? Мы не будем ставить на тебе опыты, а просто поизучаем, – он закончил на этих словах.

–Вы хотите моего соглашения? – спросила осторожно я.

–Скажу тебе так: у тебя нет выбора. Либо мирно соглашаешься, либо – мы примем необходимые меры, – заговорила строгая женщина, но из-за её маски я не могла разобрать некоторые фразы.

Бред…Это полнейший бред… Мне это снится?

–Мы будем на базе-35, она в трёхста километрах отсюда. С родителями ты увидишься примерно через пол года. У нас хорошие условия для проживания. Ты также сможешь найти себе друзей, – продолжила она.

–Если так будет лучше… – начала говорить я, но меня перебили.

–Нет, нет и ещё раз нет! Пол года! Она пропустит школу и не сможет сдать экзамены, – начала оправдываться моя мама. Она часто находила множество причин, за это я её и любила. Никто не умел так убеждать людей как она.

Эти люди, приехавшие из какой-то лаборатории, казались мне и впрямь безобидными. Наверное, так оно и было. Что ж, время покажет.

–Мама, думаю, что я смогу заниматься дополнительно там, – произнесла я, а человек с длинными волосами странно улыбнулся мне.

–Тогда, собирай необходимое. Одежду там выдадут. Мы вылетаем прямо сейчас, – сказал мужчина с пропуском, – Кстати, меня зовут профессор Осипович, а это доктор Теодор, – он показал на мужчину с хвостом, а тот наигранно улыбнулся мне, будто это могло изменить моё шоковое состояние.

Странным мне показалось то, что женщину он никак не назвал. Может, её имя засекречено?

Мама ушла собирать мои вещи, но из-за этого на неё нашло ещё больше слёз. Она не могла ничего сделать, вылезти из этого болота нам уже не получится. Я подошла к ней и обняла. Наверное, за пол года ничего не изменится, и я вернусь в прежний мир. Папа, видимо, был на ночной смене и ничего не знал. Может быть, он нормально отреагирует и совсем не будет тосковать из-за этого?

–Слушай, Сенди, дорогая моя. Я не понимаю, что происходит. Совсем не понимаю. Но я знаю, что ты вернёшься в целости и сохранности. Пообещай мне это. Папе я позвонила. Я всё объясню ему, правда… Прошу тебя, побереги себя, – говорила мне мама, но я совсем её не слышала. Я смотрела на неё так, как будто больше не увижу. От одной такой мысли мне становилось тоскливо на сердце.

Вещи собраны в небольшой чемодан. Я попрощалась с мамой, осознавая, что не увижу её пол года. Меня отвели в машину, и я помахала рукой самому близкому человеку на свете.

Я не знала, что это будет начало конца.

Глава 2.

Я видела уходящее окно кухни моего уютного домика на окраине небольшого города. Машина везла меня в непонятном направлении. Вёл машину доктор Теодор, а рядом с ним сидел профессор Осипович. Таинственная незнакомка сидела рядом и что-то высматривала на своём ноутбуке. Не знаю почему, но её личность меня заинтересовала и именно тогда я рискнула спросить:

–А можно узнать ваше имя?

–Подопечный учёный номер 698, – сказала она, всё так же сурово глядя в монитор.

–Чем вы занимаетесь?

–Разыскиваю таких деток как ты и собираю о них как можно больше информации, а именно об их здоровье и физическом состоянии на тот или иной момент.

Она напоминала мне робота: всё четко и ясно выговорила, что у меня пропало желание пытать её своими детскими распросами.

Машина остановилась около заброшенных гаражей и нам сказали выходить. Это и есть пункт назначения? Мы не ехали и тридцати минут, что вообще происходит?

–Отсюда идём пешком до вертолётной площадки, – объяснил профессор

По моему телу прошла некая дрожь, скорее всего из-за страха перед неизвестным. За этими гаражами я увидела заброшенный спальный район: старые, обгоревшие и полуразрушенные дома нагоняли на меня непонятное ощущение.

Близился закат. Солнце отдавало мне последние лучи и грело так сильно, что я перестала чувствовать холод. Почему всё так быстро? В один глупый и неудачный день моя жизнь слегка перелетела на триста километров. Я ещё совсем не осознала трагичность ситуации, для меня всё это – большой и страшный сон, который должен закончиться. Я ущипнула себя и подумала: «Просыпайся». Нет, это был не плод моего воображения, проснуться я совсем не могла. Мы шли уже минут двадцать. Солнце всё дальше уходило за горизонт, но вот вдали стал виднеться вертолёт на ровной асфальтированной дорожке.

–Мы в нужном месте, – сказала женщина, – теперь, садимся.

Пилот уже ожидал нас. Мы сели и приготовились к взлёту: пристегнули ремни, надели наушники. Я чувствовала гул и небольшую вибрацию, но чуть позже привыкла. В окне мне виднелся прекрасный закат. Казалось, что он своим светом согревал душу каждого в округе. Печально, что многие люди не видят красоты в самом обычном и повседневном.

Мы летели совсем недолго. Нас высадили около большого здания. Вокруг него ходили военные и тщательно охраняли. Что же там такого секретного и важного?

Само сооружение, в котором мне придётся жить, было в форме полушария с множеством окон, сквозь которые не было ничего видно.

Большие размеры моего нового дома сводили меня с ума. Что тут происходит? Зачем им настолько большая территория? В моей голове витало множество вопросов, но внутренний голос подсказывал, что совсем скоро я всё узнаю.

Вот я и у входа. Дверь не откроется просто так, судя по всему её должны открыть. Женщина произнесла что-то быстрое и непонятное, похожее на секретный код, и мы вошли.

Но вместо большого просторного зала, полного людей в белых халатах, я попала в тёмную комнату, размер которой был не больше двух метров. Чувствуется холод. Загорается свет впереди, и я вижу луч, идущий прямо на меня и сильно обжигающий всё тело. Это нужно перетерпеть. Это пройдёт. И вправду, неприятное ощущение продлилось меньше минуты, а ещё через пару минут мне открылась дверь.

Входя в неё, мне было очень не по себе, но дальше двери меня уже ждали два человека в масках и докторских костюмах. Они не говорили со мной, просто дали одежду, на которой был мой номер, под которым я жила в этом странном местечке. Мой номер 757. Неужели в этой лаборатории находится сейчас столько детей?

Врачи ведут меня в какое-то место, проводят через коридоры и заводят за странные, непонятные углы, которых, как мне казалось, здесь было бесконечно много. Это меня и пугало, ведь потеряться здесь легче всего.

Мы идем мимо разных комнат с номерками, но остановка у семьсот пятьдесят седьмой.

–Заходи. Одевайся. Ешь. Мы за тобой зайдем, – произнес один из незнакомцев так, как будто в нём это было запрограммировано, что меня очень пугало.

Да и вообще сама затея приехать сюда уже казалась мне не такой и благородной. Я хотела спать, а они заставляют меня одеваться и идти куда-то. Видимо, работа в этом центре кишит и поздней ночью. Неужели всё зашло слишком далеко и им дорога каждая минута? Меня терзали вопросы обо всём, что тут творится.

В моей комнате не было ничего яркого: белые обои, черный квадрат висел над кроватью, скрашивая всю эту идеальную атмосферу, напротив виднелся стол, на котором стоял поднос с едой.

Я переоделась в серые кеды, чёрные брюки, белую футболку, которую мне дали и принялась за свой поздний ужин. Глаза закрывались на ходу. Я так устала за сегодня, что могу сделать вывод: я эмоционально и физически вымотана, всеми событиями, что произошли за последние несколько часов. Мне хотелось лечь в кровать и уснуть. На шесть месяцев.

Ужин был не так уж плох: салат из овощей, апельсиновый сок и запеканка из картофеля. Еда мне здесь пришлась по вкусу, но насчет комнаты я бы поспорила.

Присмотревшись к стенам, я увидела практически незаметную дверь, которая вела в санузел и ванную. Я бы с радостью приняла душ и расслабилась, но прекрасно знала, что совсем скоро за мной придут.

Я прилегла на кровать, но не прошло и минуты, как вдруг послышался стук в дверь и голос:

–Вам пора выходить.

Я открыла дверь, но вместо двух передо мной стояла одна девушка. На вид ей лет двадцать и она не была одета в белую маску, которую носили здесь все. Она казалась мне очень дружелюбной. Мы шли по коридору, как вдруг она решила заговорить со мной:

–Я доктор. Ты можешь называть меня просто Анна. Меня поставили на тебя и на самом деле ты первый ребёнок в моей практике. Что ж, надеюсь, мы найдем общий язык. Сейчас идём на сбор, где тебе всё объяснят: что происходит и зачем вас здесь собирают. В течении шести месяцев вас будут изучать,– быстро сказала она, но я вслушалась в её слова и запомнила каждую деталь.

Анна была невысокого роста с большими и голубыми глазами, которые напоминали мне что-то инопланетное и космическое. Она очень худа и слаба, как мне казалось. В белом халате, который ей, кстати, совсем был не к лицу, она прибавляла себе возраст. Волосы были убраны в аккуратный хвост, который повис до самых лопаток. Она – приятный человек, с которым я бы и вправду хотела проводить время каждый день.

Пока я шла и думала обо всём, мы уже добрались до нужного зала. Войдя туда, я увидела около двадцати подростков, таких же как и я: у кого-то не было руки или была, но лишняя, у одной девочки я увидела несимметричность лица, а самое удивительное – это сиамские сросшиеся близняшки. Я не один раз слышала, что они не доживают и до трёх лет, но этим на вид было лет по двенадцать, что меня очень поразило. Ни один из детей не бросил взгляда на нас с Анной, и я заняла место в самом конце, где сидел лишь один мальчик. На вид – самый обыкновенный. Анна шепнула мне что-то не совсем внятное, но я услышала: «Приду после». Я молча кивнула и оборонила взгляд вперёд, где по-прежнему ничего не происходило. Виднелись лишь затылки детей. Повернувшись направо, я встретилась взглядом с тем самым парнем, что сидел со мной в одном ряду. Но тут включился яркий свет, который ослепил мои глаза. Перед нами появился мужчина, на лице которого было написано, что он настроен на серьёзный разговор. Он заговорил ужаснейшим басом и это разбудило всех присутствующих в зале от тяги ко сну. Его голос был слегка прокурен, таким разговаривал наш учитель по географии. Речь этого джентльмена была полна эмоций:

–Дорогие подопечные, вы – будущее нашей планеты, на которой в ближайшие двадцать лет всё может вымереть. Учёные нашего центра открыли вирус, который передавался из поколения в поколение, от матери и отца к ребёнку. Вирус начинает действовать. Что им движет – нам неизвестно, но мы знаем одну вещь – дети, с нарушенным ДНК не имеют такой предрасположенности. Что из себя представляет вирус? Симптомы как у бешенства, но потом начинаются резкие кровотечения. Мозг полностью умирает. Это вспышка геноцида, сформировавшаяся благодаря эволюции. Мы – работаем для того, чтобы её предотвратить. На данный момент такие вспышки есть в Центральной Африке, они там довольно обширные и в день от вируса умирает более пятисот человек. А теперь, представим, как весь мир вымрет буквально за пару месяцев. Наша задача – предотвратить это. Вы нам в этом и поможете. А теперь, для каждого из вас будет разработана отдельная программа. По ней вы будете обучаться, питаться и совершать физические нагрузки. Нам предстоит кропотливая и сложная работа, результат которой обязательно должен быть.

На этом его речь резко остановилась и свет впереди потух. Я вышла из зала в толпе детей, но не обнаружила там Анну. Видимо, мне стоило подождать её. Я очень хотела спать и легла бы прямо здесь: на коврике у входа. Ждать пришлось минут десять, и вдали коридора я увидела свою новую подругу. Она ничего мне не сказала, а просто повела в комнату. На её лице я заметила некую тревогу и печаль. Неужели что-то произошло?

За несколько часов, проведённых здесь, я пришла к выводу: все люди в этом месте чёрствые и злые. Они зациклены на своей работе и идут по определённому алгоритму. Может, именно поэтому у них не получается выйти из жуткого положения в мире? Однако, я остановилась на том, что я не в праве их судить: они делают всё, что в их силах.

Мы дошли до моей комнаты, и я, не сходив в душ, легла спать. Времени было уже за двенадцать, а в связи с тем, что я пережила за последние часы, я была эмоционально перегружена, и мой мозг нуждался в отдыхе. Я понятия не имела сколько у меня откладывалось на сон, но он был мне необходим. В голове играла странная мелодия, слова которой не были так уж и хороши:

«Мы уйдем, а ты не жди,

Лучше жги все корабли,

Жги мосты все на планете,

И не плачь о горе вновь…»

Эти строки въелись мне в душу. Мне было одиноко, как никогда раньше.

Глава 3.

Жизнь в этой лаборатории не казалась мне сказкой: подъём в шесть утра, всё по расписанию. Это напоминало мне армию или пионерский загородный лагерь, который я терпеть не могла. Со временем еда становилась всё хуже и хуже. Каждый день я проводила без сериалов и книг, а только в постоянной активности. Мне говорили, что я буду общаться с другими детьми, но это оказалось сладкой ложью, которая возможно и привела меня сюда. Часто я видела в коридоре ребят, но они шли со своими кураторами, которые запрещали им совершенно всё. Однако, мне повезло с Анной. Она добавляла мне еду в порцию, приносила чистую одежду из прачечной, хотя остальные стирали руками. Иногда даже делилась модными журналами, которые от скуки я могла и почитать. Мы много смеялись и шутили, а ещё обсуждали политику, погоду, фильмы, актёров… Это универсальный человек, который разбирается совершенно во всём. Мне нравилось с ней общаться. Она не была пустышкой как многие девушки в её возрасте.

Я полюбила одно секретное место в лаборатории – это оранжерея или, как многие говорили, ботанический сад. Он поражал меня своими размерами и красотами. В нём чего только не было: и ягоды, и фрукты, и цветы. Я часто брала оттуда что-нибудь приукрасить комнату или перекусить. Мы обычно приходили туда с Анной и в один день, а именно десятый от моего приезда, я решилась спросить у неё:

–Я буду общаться с другими детьми?

Сначала, она долго молчала, но чуть позже ответила мне:

–Я думаю, что ты должна встретиться со своими сверстниками, но ещё не время, – объяснила она.

Меня интересовал лишь один вопрос: «Когда настанет это самое время?». Подумав, я не рискнула спросить: вдруг придётся ждать долго, и я ужасно разочаруюсь.

Ещё, я обожала гулять в свободное время по всему зданию и даже не боялась потеряться. Ходить в разных частях детям категорически запрещалось, а ночью все выходы полностью блокировались и в добавок к этому включались камеры. Об этом я узнала, когда у меня жутко заболел живот, и я начала долбить в дверь, чтобы хоть кто-то услышал. На помощь прибежали два врача, а когда я решила узнать, как они поняли, то ответ был таков, что в коридоре стоят камеры с прекрасной слышимость, и что если кто-то поёт в душе это слышат все охранники. Я была в полнейшем ужасе, ведь я когда бываю одна, то читаю стихи вслух.

Дверь запиралась Анной до утра, поэтому гулять ночью – было мне запрещено.

Часто, я засыпала в слезах и чувствовала себя очень паршиво, но чуть позже вспоминала: от меня ведь зависит судьба человечества. Пока что я не видела никаких изучений моего строения ДНК. Совершенно ни один учёный не работал со мной. Зачем они так медлят с этим? Вдруг, из-за их безответственности меня задержат ещё дальше?

Одиннадцатый, двенадцатый день… Тринадцатый…

Так и прошёл целый месяц. Одно и то же, каждый божий день. Да когда, чёрт возьми, этот кошмар прекратится! Я молилась, я плакала перед Анной, но ни бог, ни Анна не были в силах изменить всё. Сколько можно лить слёзы в пустоту? Ответ прост: бесконечно.

После месячного пребывания здесь наконец-то случилось чудо! Нас повели на какой-то всеобщий тренинг, где соберутся все дети. Что мы будем там делать – оставалось до последнего в тайне. Сначала нас отправили в большой конференц-зал, где мы расселись. Самое удивительное то, что нас больше не сопровождали, а дали возможность самостоятельно дойти. Этот вечер стал небольшой радостью для каждого ребёнка.

Мы не ждали ничего весёлого, это был самый обычный сбор детей, которых насчитывалось тут около тысячи. Мне казалось это чем-то нереальным… Представляете, столько детей… Когда все расселись на места, то с нами заговорили непонятные голоса. На кафедре никого не было. Девочка, сидящая справа от меня была жутко напугана как и большинство сидящих в этом зале.

Нет, это не заслуга, а удача оказаться здесь… Я спасаю мир… На мне большая ответственность…

Странный, охрипший голос начал речь:

–Знаете, у нас с вами мало времени, товарищи. Всех изучить не получится. Поэтому – шестьсот человек из вас мы отправим назад, домой. Список составлен, я диктую, а вы слушайте…Мария Островская, Джон Быстрион…

Я ждала своего имени! Вы не представляете, как ждала! Я вслушивалась в каждую букву этого человека и очень переживала за всё…

Прошёл час и все дети были собраны, но своего имени я не услышала.

Тем временем у выхода в парадные двери мальчик устроил драку с уходящими домой. Он расталкивал всех и ругался. Он громко спрашивал за что бог наказывает его, просил помощи у охранников, но ничего не изменить. На мои глаза наворачивались слёзы… Надежда умирает последней, да? Скорее последнем умру я в этом местечке. Я сходила здесь с ума как и большинство детей. Совсем немного, и я превращусь в того мальчика, который всех избивает. Кстати, он сел в угол и притаился. Мне даже показалось, что он в полнейшей истерике. Скорее всего, так оно и было.

Когда нас стали выпускать, то я больше не рвалась быстрее всех, ведь меня не ждала снаружи Анна. Все вышли, и я тихо направилась к дверям, а тот хулиган по-прежнему сидел. Может, мне стоит проявить доброту и пожалеть его? Пожалуй, так я и сделаю.

Его волосы мне очень напоминали моего одноклассника, на руке был бинт. Голова зарыта в колени. Я осторожно подошла и тронула его за плечо, после чего он вздрогнул и поднял свой взгляд на меня. Чёрт меня побери…

Его лицо было в царапинах и синяках. Оно опухло до неузнаваемости, а губа кровоточила. Это был тот самый Алекс. Тот самый парень из моей школы. Мы смотрели друг на друга и не могли ничего понять. Я была в полнейшем шоке, как и он. Тут он дрожащим голосом начал расспрашивать меня:

–Как ты… Что ты… Почему…

Он не мог связать слова и договорить, но у меня к нему было также масса вопросов. Как бы я ненавидела Алекса, он был человеком и крайне нуждался в моей поддержке. Я не могла оставить его здесь: сломленного и избитого. Поэтому подала ему руку. Он встал, и мы заняли места в зале, после чего я стала рассказывать:

–Меня привезли сюда месяц назад, и я живу здесь. Когда прибыл ты?

–Меня привезли два дня назад, и я сопротивлялся. Поэтому ты видишь результат моих радикальных выходок, – как всегда, с саркастическим выражением произнёс он.

–У тебя есть комната? Может, ты переоденешься и умоешься? – спросила я

–Да, восемьсот пятьдесят восьмая. Ты поможешь мне дойти? – попросил он.

Я не на минуту не сомневалась в своём альтруизме, но меня больше интересовало в чем особенность ДНК Алекса. Он ведь такой же, как и все парни нашей школы: играет в футбол и гуляет с девчонками. Я взяла его за локоть и повела в комнату, но мне не терпелось спросить, и я сделала это:

–В чем проявляется твоя особенность строения ДНК?

Он странно смотрел на меня своим взглядом, которым он обычно привораживает одноклассниц, но со мной на данный момент это не прокатывало. Особенно, когда его лицо было сине-красное от избиений, но тут я вновь услышала его голос:

–Я умею манипулировать разумом и читать мысли, – ответил он, с вполне серьёзным выражением лица.

–Да это бред в чистом виде, скажи правду. Мне нужна от тебя сейчас только истина.

–Неплохо, Сэнди. За месяц ты ничуть не изменилась: такая же недоверчивая девочка со своими тараканами в голове, – сказал он, но в его голосе мне даже показалась некая радость, которая успокоила меня чем-то. На самом деле, я была крайне обижена его словами. Что значит « со своими тараканами в голове»? Ладно, сделаю вид, что я этого не слышала.

До его комнаты нужно было идти около пятнадцати минут. Алекс прихрамывал и был выше меня на целую голову, так что вести его было очень неудобно.

–Ну что, ты всё ещё не веришь мне? – неожиданно спросил мой попутчик, что я даже вздрогнула.

– У меня есть основания доверять тебе? И вообще, кто тебя побил? – поинтересовалась я.

–Ты так круто перескакиваешь с темы на тему, но ладно, не суть. Наша встреча случайна и у тебя множество вопросов, как и у меня. Начну, пожалуй, первый рассказывать свою историю. – своим сломанным и охрипшим голосом он полностью менял моё представление о самом крутом парне в школе, – когда меня забрали из дома, я был один. Они просто вломились и схватили меня. Всё было настолько продумано, что я даже не успел схватить телефон и позвонить в службу спасения. Да и насколько я понял, связь на время была отключена. Против их стратегий не было и смысла сопротивляться и искать подмогу. Так вот, меня повезли к вертолёту и быстро приволокли сюда. Чудо, правда? Меня, скажем так, похитили из дома. Приехав, я много сопротивлялся и лез в драку с охранниками, которые не хотели меня выпускать из комнаты. Я числюсь как ребёнок в психической зоне риска… Они меня туда и приписали. Я услышал их выводы обо мне, и они сказали, что я просто люблю привлекать внимание. Но я просто хочу назад.

На этих словах он закончил свой рассказ. Я бы не сказала, что Алекс был разговорчивым, но тут он открылся мне с совершенно другой стороны.

–А у тебя какая история? – спросил он

–Это уже не имеет значения. Мы все здесь и на наших плечах судьба всего человечества, – ответила я ему.

–Ты серьёзно веришь в эту чушь? Они вешают нам лапшу на уши. Нас просто хотят истребить, чтоб не было особенных детей, таких как мы.

Спорить с ним я не хотела, да и сил не было. Больше всего я желала лечь и не видеть никого, но такая прихоть появляется каждый день, который я прожила в этом центре.

Вот мы и дошли до комнаты Алекса. Странно, что его дверь не была заперта, и он позвал меня войти. Меня поразило то, что ему выделили территорию намного больше. С чем же это связано, интересно? Я нашла в его ящике аптечку и обработала ссадины, пока он тихо и несдержанно пищал. Он не был слабаком, просто это и вправду очень глубокая рана, которая оставит за собой долгий след в виде шрама. Да, не поверите, но сейчас мне было жалко этого юношу. Пока я бинтовала, он что-то бормотал себе под нос: неразборчивое и меткое. Мне было страшно причинить ему боль.

Когда я закончила с его лицом, то пошла в свою комнату. Он промолвил мне перед уходом: «Спасибо тебе». Я захлопнула дверь и пошла в своём направлении.

Я узнала обо всём. Ну, почти. Только почему он не может сказать, что у него за аномалии в ДНК?

Меня интересовал ещё один, не менее важный вопрос: где Анна? Может, она уже ждёт меня около комнаты?

Дойдя до комнаты, я увидела распахнутую дверь. Тут я должна быть крайне осторожна. Я не доверяла этому месту вообще, каким бы уютным и красивым оно не было. Белый коридор стал меня пугать, а дверь с номером семьсот пятьдесят семь стала моим страхом.

Я вошла. На кровати сидела Анна, но не одна, а с непонятными людьми в белых комбинезонах. Их было двое.

–Сэнди, за тобой пришли . Тебя заберут на пару день в бункер для изучения, – пояснила Анна.

Я промолчала и просто кивнула.

–Идёшь за нами, – сказал один из людей в маске.

Они вышли и повели меня к лифту. Я никогда не была в этой части, куда спускались мы всё ниже и ниже. Нас туда просто не пропускали, ведь это крыло было полностью заблокировано и за всё время моего пребывания здесь, ни разу не было доступно. Я вам проще скажу: оттуда вообще никто никогда не выходил.

Мы прибыли в тот самый бункер. Кругом ходили люди в белых халатах и бежали в бесконечной спешке, непонятно куда. Кругом было множество дверей и переходов, но меня повели к компьютеру в центре главного холла. Я не понимала ничего.

–Аппарат сто тридцать пятого поколения, занеси в базу данных Сэнди, номер семьсот пятьдесят семь.

На огромном мониторе я увидела своё имя, возраст, вес, рост и прочую информацию. Далее, двое незнакомцев указали рукой мне на помещение впереди с полупрозрачной дверью, сквозь которую я видела, как горит свет. Я боялась неизвестного, но когда открыла дверь увидела самый обыкновенный кабинет врача, в которых я была миллионы раз. Там сидел профессор Теодор, тот самый человек, который привёз меня сюда. Не знаю: обожать его или ненавидеть, но в этот момент он напомнил мне кухню, маму и путь до вертолётной площадки. На меня накатилась некая печаль и тоска по былому времени. Конечно, нельзя сказать, что такое чувство было только при воспоминании каких-либо моментов. В этом месте я каждую минуту думала о своей семье и очень переживала за неё. Думаю, они бы тоже так делали, будучи на моём месте.

– Садись на стул, дорогая. И рассказывай, как у тебя дела, – произнёс вдруг профессор

–У меня всё хорошо, – произнесла я

–Итак, Сэнди, нам с тобой предстоит очень тяжёлая работа. Ты не вернёшься к тому, как жила месяц пребывания здесь, но у нас тобой будет больше времени. Эта зона – полностью закрыта от посторонних, понимаешь? Поэтому, если встретишь случайно кого-то из сверстников, то говори, что болеешь и случайным образом попала в госпиталь. Ты чуть позже поймёшь, почему эта лаборатория секретна. Договорились, Сэнди?

Я молча кивнула, и он подозвал медсестру, которая пришла не одна, а со шприцами.

–Это будет совсем не больно. Мы усыпим тебя на пару часов, а когда ты проснёшься, отведем на поздний ужин. Сейчас двадцать три часа.

Неужели время идёт с такой немыслимой скоростью?

Она ввела мне в вену непонятное вещество зелёного цвета. Меня тут же вырубило, и я уже не помнила ничего.

Я очнулась в кабинете, где свет шёл только от пары мониторов, находящихся справа от меня. На электронных часах на столе показывало также: двадцать три часа. Значит, прошли сутки, а не два часа?

–Эй! Тут кто-нибудь есть?

Ответа не было, но я услышала чьи-то тяжёлые шаги. В кабинет вошла медсестра и помогла мне встать с высокого стола, на который меня отнесли. Она отцепила ремни, которые были пристёгнуты к рукам.

–Мы ждали, пока ты очнёшься. Это усыпительное средство воздействовало очень сильно. Мы будем аккуратней в следующий раз. Теперь, тебе необходимо поесть и получить новую энергию для дальнейшей работы, – объяснила она.

У неё были худые руки и короткие волосы, которые напоминали мне стекло. Она казалась мне доброй и заботливой.

–Меня зовут Тереза, приятно познакомиться, – произнесла моя медсестра по дороге на ужин. Я кивнула.

Еда здесь не была солёной, скорее была пресной без каких-либо специй. По сравнению с той, которую я ела в течении месяца, эта было что-то гадкое. Каша вязкая, а салат состоял только из травы. Из напитков было только молоко.

Я наполнила желудок и меня повели дальше, в совершенно другом направлении.

Коридор был пустым и тёмным, но когда мы шли, то лампы автоматически загорались со странным звуком. Впереди виднелась дверь, в которую меня, судя по всему, вели. Тереза достала карту и провела по аппарату, который висел справа от двери, и она открылась. Мы вошли в странный зал со множеством компьютеров и банок с непонятными веществами. Сказать, что мне было не по себе – нельзя, ведь мне было очень страшно. В закрытых пробирках были и глаза, и руки, и непонятные органы тела.

–Что здесь делают? – поинтересовалась я

–Здесь работает профессор Теодор, он изучает абсолютно всё, что связано с аномалией.

Мы прошли дальше, но тут я уже увидела детей, которые находились в огромных прозрачных баках: одни – сросшиеся, другие – без рук или без ног. Это выглядело с одной стороны – мерзко, с другой – интригующе. Откуда эти дети? Сколько лет они здесь хранятся? Мы прошли дальше, и я увидела большой стол с кучей бумаг, а за ним сидел мужчина в очках – профессор Теодор.

–Здравствуйте! – крикнула я ему

–Ох, Сэнди, добрейший тебе вечерок. Как спалось? – поинтересовался он

–Я проспала сутки, так что теперь сна ни в одном глазу. Что мы будем делать?

–Сегодня мы должны с тобой рассмотреть влияние вируса на твоё ДНК. Для этого создаётся твоя копия в виде младенца. Это немного странно звучит, но смотри, что нам удалось вырастить, – он направил руку на большой стеклянный ящик со множеством трубок и проводов внутри, – совсем скоро мы выясним, что может быть с твоим организмом.

Он держал в руке шприц с непонятной красной жидкостью, похожей на кровь.

–Что это такое? – спросила я

–Итак, это кровь человека, внутри которого уже был активирован данный вирус. Скажу по секрету: у нас живут в лаборатории такие люди. На данный момент они полностью изолированы и находятся пятью этажами ниже. В совершенно пустующем блоке. Так что бояться ничего не нужно, ведь ты в полной безопасности! – убедил он меня, – А это мы сейчас будем вводить в того самого младенца.

У этого малыша со множеством трубок во рту было шесть пальцев. Это точно воссозданная моя копия. Тем временем, профессор достал хрупкого и, как казалось, безжизненного малыша и уложил на стол. В его слабую ручку впилась игла, но он по-прежнему никак не реагировал.

–У него ещё мозг не до конца сформировался, – сказал Теодор, подкатывая к столу большой аппарат с крышкой, который он одел на малыша. На мониторе тут же высветился его организм в рентгеновском отражении. На фото было видно разливание чужой заражённой крови по телу.

–Вот она, видишь? Скоро подойдет к сердцу.

Он смотрел с огромным интересом на то, как возможно убьёт искусственно выращенного ребёнка. Кровь была всё ближе к сердцу, переливалась от вены к вене, пыталась дойти до самого конца.

–Да, сердце по-прежнему работает. Без каких-либо изменений, – смотря в монитор, произнёс он.

–А что с мозгом? – спросила я

–Это мы сейчас и узнаем… Кхм… Да… Мозг и вправду мал в размерах, но сойдет. Так, смотри. Он отмирает. Чёрт побери, – он сказал это в панике и пошёл к полке с бумагами, – не может такого быть!

Я стояла и смотрела на безжизненное тело ребёнка, который почему-то дышал. Он ведь умер? Я аккуратно подняла крышку, пока профессор раскидывал свои бумаги, в поисках чего-то ценного. Не поверите, но этот малыш открыл глаза. Они были чёрными.

–Профессор Теодор! Быстрее сюда! – крикнула я.

–Что там, Сэнди? Я пока не могу, видишь ли, занят делом, – ответил он.

–Скорее сюда! Он открыл глаза! – ещё раз сказала я.

Профессор быстро вскочил и побежал к столу.

–Почему… Почему они чёрные…

Младенец смотрел на нас и вдруг, из его рта что-то полилось: красное с примесью чёрного. Его тело покраснело и съежилось, как будто от самой ужасной и невыносимой боли. Мне было его жалко. Он напоминал мне человека с приступом эпилепсии, ведь его трясло так сильно, что чувствовала даже я. Его трубки и провода выпали и перед нами лежал совершенно не искусственный на вид ребёнок. Только вот лежал он в огромной луже непонятной жидкости, которая пахла испорченными яйцами. Профессор открыл своё шкафчик и достал пистолет.

–Это опасно. Оставлять его так. – с этими словами он выстрелил в голову ребёнка, – Мы проведём вскрытие. С прошлыми образцами такого не было.

Я стояла в полнейшем шоке от увиденного. Рядом со мной больше не находился Теодор, поэтому я просто видела перед собой младенца с пулей, всаженной в голову.

Нет, это было не захватывающе.

Это было мерзко.

Глава 3.

–Сэнди, ты как?

–Ты очнулась?

–Как самочувствие?

–Ты просто переутомилась…

Каждую минуту я слышала одну из этих фраз. Лица людей в масках мелькали передо мной и постоянно разговаривали. Я их почти не видела, мне было не достаточно сил открыть глаза. Меня больше интересовало, что со мной произошло, нежели присутствие всех этих странников.

–Сэнди, мы правда не думали, что такое может произойти, – произнёс Профессор Теодор, сидя у моей койки. Я смогла раскрыть оборонить взгляд и увидеть его лицо. Таким я ещё не видела этого мужчину: щетина, огромные синяки под глазами и взъерошенные волосы.

–Что… – начала спрашивать я

–Ты можешь говорить?

–было…

–Твоя копия раскрыла нам множество всего. Например, то что в тебе есть некий другой врождённый вирус. Ты перерождаешься в более организованную группу человеческой расы: можешь двигать предметы и управлять некими силами. Но пока что это только гипотеза. Тот малыш не умер, он жив. Он бессмертен. Значит, ты тоже, – он был настолько заинтересован своей догадкой, что быстро сказал всё это, но я его поняла.

–У других так же? – тихо спросила я, пока медсестра меняла мне капельницу.

–Мы понятия не имеем. Я занимаюсь изучением других детей сейчас. Если у них нет такого дефекта, то вся надежда только на тебе, но мы не знаем точно, что было с тем младенцем, – объяснил он, – а сейчас ты поправишься и вернёшься обратно. Слышал, что у тебя там знакомый. Думаю, ему ты довериться можешь, но будь аккуратна.

Он сказал это и поспешным шагом выбежал из палаты, как будто боялся чего-то не успеть. Он казался мне странным сегодня. Загруженный мыслями и предположениями. Что таится глубоко в его сознании и сможет ли он разгадать всю эту головоломку, от которой зависит судьба человечества? Он сказал, что надежда может быть только в моих руках, но не будет ли это полнейшим абсурдом? Может, в мире ещё не всё так плохо? Наверное, ситуация ухудшается с каждым днём, а лекарства от генетического вируса так и нет. Вот досада!

Я закрыла глаза и уснула, пока в палате находилось три медсестры. Я хочу поскорее увидеть родителей, но для начала хотя бы вернуться в свою комнату с кучей девчачьих журналов, которые мне приносила Анна каждый день.

Я так и не узнала, что со мной произошло после всего увиденного.

Я проснулась только на следующий день в полной бодрости духа. Мне было не так тяжело, ведь я даже могла свободно говорить с медсёстрами. Я просто спрашивала как у них дела или когда я вернусь назад. Они всегда отвечали одно и то же: «Мы не знаем, но твоё состояние улучшается». Каждый раз приходили новые медсёстры в мою небольшую палату, в которой находилась лишь пара тумб и кровать для пациента. Было слишком скучно и одиноко проводить здесь свой каждый день, который я могла бы отдать на пользу миру. Я думала совершенно обо всём, лежа под капельницами и больше всего меня интересовало одно: а есть ли смысл спасать этот мир, если рано или поздно он всё равно вымрет до последней пылинки? Войны, голод, разруха – всё это прекратится. Все страдания закончатся буквально за несколько месяцев, но что будет с нами, с особенно сложившимися людьми? Думаю, что время покажет каков смысл нашего существования на этой, казалось бы, ничтожной планете. Смерть – вот оно, главное лекарство от всех людских бед, ведь окружающие привыкли думать только о себе и о своём положении в обществе. Грустно, что все забывают о тех, кто нуждается в поддержке.

Как-то раз я гуляла по парку и увидела интересную картину: едет человек на инвалидной коляске, а сзади него идёт Алиса со всей своей ужасной компанией. Угадайте, что сделали эти мелкие проказницы. Они сказали этому человеку что-то обидное и дерзкое, а он просто покраснел и проигнорировал. После этого я услышала их страшный крик в его адрес: «Чего молчишь, урод?» Тогда нужно было подойти и заявить Алисе, что она поступает неправильно, но кого же она будет слушать кроме себя.

В моей голове всплывало всё больше и больше воспоминаний о подлых поступках человеческой расы. Мне было стыдно за них. И за себя. Ведь я могла всё это остановить, помочь тому, кто в этом нуждался. Да, за мной не стояло большой задачи, не нужно было придумывать супер вакцины от смертельного вируса, и не нужно было резать людей у операционного стола, как делали мои родители. Нужно было просто подойти и сказать этому человеку, что не обязательно слушать окружающих, которые то и дело осуждают тебя, твои поступки. На мои глаза наворачивались слёзы. Я лежу здесь: жалкая и беспомощная надежда человечества. Я слабая и ничтожная в этом мире. Я – зло. Я спасу миллиарды, но не спасу главное – смысл существования человека, который многие из людей не могут найти в суете этих бешеных дней. Мы употребляем дешёвый алкоголь, курим сигареты, которые медленно убивают нас. Мы ноем от того, как всё плохо, но ведь кто загнал себя в такое положение?

Скорее, это была наичестейшая правда, какую ещё надо поискать. Скрываясь за маской бредового воплощения идеала, мы теряемся и больше не выходим на свет.

–Сэнди, мы тебя выпускаем, – неожиданно сказала медсестра, вошедшая в палату.

Я начала подниматься и все мои кости резко хрустнули, как будто я только что восставший из гроба труп. Мои колени стали худыми, а ноги – слабыми.

Я больше не стояла крепко на них.

Медсестра дала мне одежду и повела в комнату, но не через то место, благодаря которому я попала сюда. Это был тёмный коридор, в котором жутко пахло испорченным трупом мыши. Мы шли, а свет попадал в коридор не от ламп, а от окон в дверях кабинетах.

–Мы будем подниматься по эвакуационной лестнице, чтоб не привлекать внимания на твоём этаже, – буркнула медсестра.

Тот лифт не открывался, а если и открывался, то очень редко, поэтому это было бы странно. Она открыла мне дверь, и я зашла в ещё один коридор, но в его конце уже виднелась широкая дверь, с красной надписью «ЭВАКУАЦИЯ». Мы пошли туда. Свет на лестничной площадке загорелся, и мы стали подниматься. Это было сложно, ведь я долгое время пролежала на больничной койке. Мои кости продолжали хрустеть.

–Мы можем передохнуть? Я устала, – спросила я.

–У нас нет времени, Сэнди. Идём. Сейчас ты зайдешь в комнату и передохнёшь там, – сказала она.

Я кивнула, и мы пошли дальше. Остальные минут десять пути я тяжело дышала, а мои ноги уже начали трястись от перенагрузки.

–Вот, эта дверь, – показала она на виднеющийся вход впереди.

Я наконец-то добралась до неё, но к этому моменту я совсем не чувствовала конечностей. Входя в до боли знакомый коридор, я почувствовала некую свободу. Неужели я здесь…

Она оставила меня, и я пошла искать свою комнату. В третьем секторе, где совершенно никто не жил, комнаты семьсот пятьдесят пять совсем не виднелось. Я шла и шла, чувствуя, как энергия приливает к моему телу. Да где же она? И вот я вижу комнату с номером семьсот, семьсот тридцать… Вот же она, да! Я толкнула дверь, и она с лёгкостью распахнулась мне, но вместо прежней спальни я увидела только стол, который стоял посередине комнаты. Что здесь происходило?

Я в страхе выбежала из комнаты и пошла проверить соседние. Они открывались, а потом я видела ту же самую картину. Свет тускло горел, а дальше в коридоре он мерзко моргал, нагоняя страх. Комната восемьсот пятьдесят восемь. Мне нужно добрать до неё. Я взяла все силы в кулак и в белых пижамных штанах и спортивной майке пошла вдоль. На мне были синие кеды, которые мне выдали несколькими этажами ниже, и они жутко неудобные. По дороге я забегала в другие комнаты, где также никого не было.

Восемьсот пятьдесят восемь. Я открыла дверь и увидела, как Алекс лежал на полу без сознания. В его комнате было всё как обычно: кровать, стол. Я подбежала к его телу и начала трясти.

–Да чёрт, Алекс! Ты не мог умереть!

Я достала аптечку и нашла нашатырный спирт в небольшом бутыльке. Поднесла к носу Алекса, а он пошевелил им. Значит жив. Можно спокойно вздохнуть.

–Эй, вставай! – крикнула я так громко, что меня мог услышать весь коридор.

Он открыл свои глаза и посмотрел на меня. Я подала ему руку.

–Сэнди, ты можешь не орать? – спросил он с наглым выражением.

–Нет, не могу. Объясни мне, что здесь происходит.

–Детей куда-то отправили. Нас осталось буквально десять человек. – объяснил он.

Его одежда была приличнее моей: белые брюки и белый свитер, а на ногах – чёрные кеды.

–А ты куда пропадала? Они все были с тобой? – спросил Алекс.

–Меня изучали несколькими этажами ниже, – ответила я.

–Долго тебя изучали. Ладно, идём на ужин. Ты со мной?

–Окей, я с тобой. Почему ты был без сознания? – поинтересовалась я, пока он сидел на своей кровати.

–Я не спал около трёх суток. Вот и вырубило, – буркнул он.

Я промолчала и вышла из комнаты, а он сделал то же самое следом за мной. Направление было в сторону оранжереи, а, скорее всего, он туда и шёл.

–Теперь ваша столовая находится в оранжерее? – спросила я.

–Нам не приносят еду уже неделю, – с пофигизмом сказал он.

–А что насчёт кураторов или наставников? Они вообще появляются?

–Их приход означает только то, что ребёнка заберут в непонятное место. Мы думаем, что их увозят домой, но это только предположение. Говорят, их отправляют на военную базу. А кто-то выдал однажды, что их истребляют. Сколько людей, столько и мнений, – рассказал он.

Мы дошли до входа в сады. Там больше не было так красиво. Алекс побежал к фруктам и заполнил ими все свои карманы.

–Ужин готов. Идём в комнату.

Мы шли до комнаты молча, как будто каждый думал о своём, но оба знали, что страхи у нас схожи. Страх перед неизвестным.

Он зашел и сказал захлопнуть двери.

–У нас часто ходят люди в масках и проверяют, чтоб никого не было в коридоре. Я один раз попался, а потом меня заперли на целые сутки. Знаешь, ещё я ничего не понимаю. Что за апокалипсис? Что за вирус? Почему нас собрали здесь, а сейчас уводят непонятно куда? – начал разговор он, надкусывая яблоко и протягивая второе мне.

–Когда я была в бункерной лаборатории, то мне сказали, что они пытаются создать лекарство от того самого врождённого вируса. Учёные создали мою копию и ввели в неё кровь человека, который уже полностью был заражён. Точнее, в нём активировался вирус и он умер. Так вот, та самая копия странно себя повела, и ей всадили пулю в голову.

–Сэнди, не знаю как ты, но я хочу уйти отсюда, – со страхом сказал Алекс, как будто боялся чего-то.

–Уйти? Отсюда? Насмешил. Здесь повсюду военные, территория охраняется, – объяснила я.

–Я понимаю, но почему мы не можем попроситься домой? Сказать, что нам здесь надоело. Тем более с такими условиями жизни. Что мы будем делать, когда закончатся эти грёбанные яблоки? Умрём здесь с голодухи? – сказал он на повышенных тонах, пытаясь доказать мне что-то необъяснимое для моего мозга.

–Слушай, здесь все как роботы. Их держат на цепях, а они ведутся. У них такая работа. А мы – подопытные. И знаешь…

–Я не хотел быть крысой, которую держат непонятно где, – перебил меня Алекс.

–Что с другими детьми? – поинтересовалась я.

–Да я понятия не имею. Сегодня они здесь, а завтра пропадают. Понимаешь, в этих комнатах каждый сам за себя. Поймают с кем-то – наказание, – проговорил он.

Его глаза смотрели на меня в надежде что-то услышать, но мне нечего было сказать. Сама ситуация была мне не совсем понятна, точнее, я её ещё не осознала целиком.

–Прости, мне нечего сказать.

Я отвернулась и на моих глазах стали виднеться слёзы. Что это? Безысходность? Конец?

–Всё нормально? – спросил меня Алекс.

–Просто хочу спать, – повернувшись, ответила я.

–Тебя проводить до твоей комнаты?

–Там нет моей комнаты.

–Что с ней?

–Вынесли.

–Кто?

–Понятия не имею.

–Я могу отдать тебе свою кровать, – предложил он.

–Было бы круто.

Судя по всему, Алекс страдает от бессоницы и довольно давно. Мне было его жалко, ведь он этого совсем не заслужил. Странным мне показалось то, что мы даже не говорили о школе и о его странных поступках. И вправду, когда людей объединяет общее горе, они забывают о прошлом друг друга и пытаются помочь как угодно. Только вот цена этой помощи проявится чуть позднее.

Он постелил себе плед на полу и накрылся простынёй, не сказав мне ни слова. Тем временем я легла в кровать и закрыла глаза. Завтра грядёт ещё один день, но что он принесёт мне останется большой загадкой. Что если мы попадём домой? Это единственное о чем я так мечтала в последнее время и как бы я ненавидела Алекса, он был той самой частицей, которая меня успокаивала в этом до боли надоедливом местечке.

Я закрыла глаза.

Глава 4.

Кто-то стучал в дверь, и я проснулась. Скорее было уже утро, ведь я чувствовала, как во мне загорелась искра энергии.

–Открывайте! – сказал басом незнакомец за дверью.

Я начала трясти Алекса, который ещё крепко спал и совсем не обращал внимание на чужака.

–В чём дело? – не до конца открыв глаза, произнёс Алекс.

–Кто-то пришел, – шёпотом произнесла я и подошла к двери. Алекс кивнул. Я повернула затворку и дверь открылась. За ней стоял человек в белом халате и с блестящей лысиной на голове. На неё были круглые смешные очки, которые увеличивали его глаза.

–Пустите, срочно! – сказал он нам.

Алекс вскочил и быстро отошёл в сторону, пока я запустила мужчину и закрыла за ним дверь. Мы смотрели друг на друга странным взглядом, как будто нам что-то угрожало, но это мы узнаем чуть позже.

–Меня ищут просто. Тут всех ищут. Тут чёрт пойми, что происходит. – сказал нам торопясь мужчина.

–За что вас ищут? – спросила я.

–Военные захватили нашу базу. Я понятия не имею, что им нужно. Большинство моих коллег расстреляны, а остальные сумели сбежать в нижние бункеры, где наиболее безопасно, – проговорил он.

–Что с детьми, которых уводили отсюда? – спросил неожиданно Алекс.

–Их увозили домой, но потом оказалось, что военные перехватывали автобусы и забирали детей.

–Что за бред здесь происходит? Боже, за что нам всё это, – проныл Алекс, закрыв лицо обеими руками.

–Так, мне кажется, что пора либо сваливать в бункер либо с этой базы куда подальше, – сказала я.

–Вход в нижние этажи полностью заблокирован. Туда нам явно не попасть, как и военным. Выбраться отсюда будет очень сложно, так как база окружена. Слушайте, за вами тоже скоро могут прийти. Главное, чтоб меня не нашли вместе с вами. – сказал незнакомый доктор, шевеля своими глазами в разные стороны и обороняя взгляды то на меня, то на Алекса.

–Что? Вы кто вообще? Вы залетели в эту комнату, как будто она ваша! Вы ведёте себя глупо! – произнёс Алекс на повышенных тонах.

–Я доктор Мэйнштейн и главный в отделе иммунологии, – пояснил доктор. – а вас как зовут?

Я видела как Алекс смотрел на этого доктора и было понятно, что отношения между ними не очень то и хорошие. Может, это у Алекса такой сложный характер и поэтому он не может понять его и принять? А может даже оказать помощь? Я хотела было начать грубить Алексу, но знала, что к добру это не приведёт, а пострадает наш странник из отдела иммунологии. Когда я смотрю на этого человека, мне кажется, что он довольно смешной и общительный в повседневной жизни, но любитель паниковать в непонятных ситуациях, которая создалась именно сейчас между людьми в этой комнате. Прошли тридцать секунд и наконец я заговорила:

–Моё имя Сэнди, а он – Алекс.

Профессор подошёл ко мне поближе и посмотрел в глаза, а потом отвёл свой взгляд и начал что-то шептать.

–Та самая… Черт побери… Лучше смерть чем эта девчонка…

–Что, простите? – спросила я, пока Алекс нервно стоял в сторонке, готовясь закричать на весь этот мир.

–Тебя ведь изучали? Да вся лаборатория на иглах была из-за тебя. Подняли на ноги не только бункеры, но и верхние помещения. Если ты не в курсе, то все думают, что ищут именно тебя, но они предполагают, что ты в бункере, глупая девчонка! Из-за тебя мы все умрем! – он сел на диван, схватился обеими руками за голову и начал кричать.

–Ты поаккуратнее со словами, старикашка, а то сдадим тебя с потрохами. – издевательски произнёс Алекс.

–Алекс, не нужно. Доктор Мэйнштейн, почему им нужна именно я, а не другие дети? – сидя рядом с ним на диване, спросила я.

Он посмотрел мне в глаза бешенным взглядом, как будто готов был разнести всё вокруг.

–Да так… Не важно…

Что за тайны и секреты? Я встала и отошла к Алексу, который взял меня за локоть очень крепко и отвёл за себя. Он посмотрел на меня и тяжело вздохнул, а потом шёпотом произнес:

–Сэнди, не пойми меня не правильно, но опасно скрывать его здесь. Ты же видишь, что он псих полнейший, а значит, грохнет нас или сдаст в любой момент военным. Вариант есть такой – уходим типо за едой, но попытаемся выбраться отсюда.

–Что с другими детьми, которые останутся здесь? – спросила я.

–Я даже не знаю, что с ними будет, но они постараются выжить.

–Ты с ума сошёл? Я не буду рисковать. Это отстойная идея. Ты слышал доктора? Меня хотят поймать. Я могу сдаться и все проблемы будут решены.