Читать книгу Все в суп! Сборник рассказов - Ольга Александровна Белова - Страница 1

СОДЕРЖАНИЕ

1.Муж на час

2.Сообщество покинувших раковины

3.Новая жизнь

4.Зимняя коллекция

5.След на стекле

6.В стране дрессированных тюленей

7.Нищие

8.Уй над Ой или Башмачки для Марьи.

10.Напарницы

11.Тигр на прогулке

12.300 лет тоски зеленой, красной, синей, голубой

13.Эстафета

14.Летний день или Корыто со старостью

15.Костюмчик в тонкую полоску

16.Гвозди. Петли. Два сверла.

17.Змий и три товарища.

18.Все в суп!

19.Прибавление в семействе

20.Наги-шок

21.Похождения Ирины Сергеевны.

22.Варежки для Анютки

МУЖ НА ЧАС.

-Любезнейшая Прасковья Ильинична!

-Дражайший Николай Спиридонович!

Молодой человек поймал чуть дрожащую руку толстухи, на какое-то мгновение она повисла в воздухе и, лишь после этого, он стал медленно подносить её к губам. Прасковья Ильинична часто заморгала. Ей вдруг стало страшно от того, что губы молодого человека коснутся сейчас её уже не слишком молодой руки, не слишком гладкой кожи.

«О молодость! ты скверная насмешка над женщиной»– свободной рукой Прасковья Ильинична стала теребить подвешенный на поясочке веер, – «мимолетность твоя оскорбительна, обещания твои – сплошь дымка, сплошь обман, и разве после этого ты не злодейка!? И отчего я не гадюка?»– промелькнуло в голове у Прасковьи Ильиничны?– «Как это было бы кстати. Скинула бы по весне шкурку и Николай Спиридонович целовал бы сейчас гладкую, нежную ручку».

Женщина все еще боязливо, как будто в смущении опустила глаза и, пользуясь моментом, стала рассматривать склонившегося к её руке мужчину. Николая Спиридонович был безусловно красавец, в нем было много приятного, хотя в настоящий момент взору женщины не открывалось ничего, кроме учтиво склонённой головы с подрагивающим вихром. Поцелуй, пока еще не долетевший до ручки, но уже успевший привести Прасковью Ильиничну в неописуемый трепет, позволил непростительно взвиться её мечтам и пусть даже не на долго, но поверить в искренность чувств Николая Спиридоновича. Николай Спиридонович, со своей стороны, уже не раз принимался говорить слова любви, но даже видя осколки разбитого сердца женщина каждый раз жестоко его обрывала, не позволяя ни себе, ни ему ни на что надеяться…

«Нужно быть не в своем уме, чтобы поверить в то, что такой вот бонвиван, как Николай Спиридонович мог мною увлечься!» – с горечью, почти сердито думала Прасковья Ильинична, – «Он конечно необыкновенно обходителен, деликатен, но во всех этих жестах нет ничего, ничего, кроме… хорошего тона!!! Ведь нельзя же это не понимать!» -все еще пыталась совладать с собой женщина, но сердце её постукивало всё глуше и глуше, в желаниях опять проскакивала дерзость, -«А что если под личиной светской учтивости и холодной вежливости скрывается… нежность?! Нет! Ну от всего этого можно просто сойти с ума!»

Пока Прасковья Ильинична пыталась снова обрести стройность мысли, Николай Спиридонович, выпрямился и теперь стоял, не зная куда деть руки, карманы сюртука оказались неожиданно крохотными. Женщина так и не разобрала коснулся ли он губами ее ручки или нет, лицо мужчины осталось непроницаемым, с замиранием сердца она опять подумала о том, что уже не так молода и свежа, не так легка и воздушна, а напротив, много в ней непропорционального, вся она до неприличия сдобненькая, и даже лицо у нее, как блюдце кругленькое.

-Я хотела просить Вас остаться, Николай Спиридонович, и откушать чаю, -озираясь проговорила Прасковья Ильинична, – Я прикажу Настасье… ставить самовар…

-Вы необыкновенно добры, -мужчина вдруг отскочил от барыни, что как-то не очень вязалось со всей интонацией, -Но я должен… идти! – чуть подумав мужчина добавил, – Да и Тимофей Кириллович должно быть… сейчас вернется со службы, вы должно быть… его поджидаете??

-Ах, -Прасковья Ильинична всплеснула руками, ловко вытащила откуда-то из-под юбки платочек и поднесла его к глазам, – Не говорите ни слова о Тимофее Кирилловиче! Это деспот! Это тиран! Тиран всей моей жизни! -платок также быстро исчез, промокнув сухие глаза. –Меня выдали за Тимофея Кирилловича, когда мне исполнилось осьмнадцать… Он мне уже тогда казался совсем стариком!!

(Прасковья Ильинична была из бедного семейства, и выйдя замуж за Тимофея Кирилловича она спасла от нищеты всех своих близких. История слишком обыкновенная, слишком часто встречающаяся, и в то же время благородная. )

-Но я вознаграждена, наша встреча…,– воздух вокруг стал раскаленным, дышать стало труднее, Прасковью Ильиничну было уже не удержать, она как будто кинулась с обрыва, говорила сбивчиво, суетно, но неожиданно смело, в ее словах заискрилось неподдельное чувство, – Да, я страдала, я много страдала, но я… Встретила Вас! И теперь Я-Ваша! –Прасковья Ильинична вдруг встала, как вкопанная, зарделась, потупила глаза, было слишком заметно скольких мук ей стоило это признание.

Казалось еще секунда и влюбленные упадут в объятья друг друга.

Повисла пауза, молодой человек стоял, не шелохнувшись.

«Да что ж это!» -женщина с досадой, почти зло глянула на молодого человека, -«Я тут стою во всем признавшись, а он…» -Прасковья Ильинична вдруг подхватила тяжелое платье и с легкостью бабочки подскочила к Николаю Спиридоновичу.

Не успела широкая, в несколько обручей юбка допрыгать до него, как молодой человек грохнулся на пол.

-Ах, -только и успел проговорить он.

Никто никогда не смотрел на Прасковью Ильиничну так трепетно и умоляюще-нежно. Как на милого друга!

-Ах!– затрепетала и Прасковья Ильинична. Николай Спиридонович тесно обнял ее колени и издал еще один слабый стон. Прасковья Ильинична с опаской глянула вниз, на копошащегося в юбках Николая Спиридоновича, и краем глаза заметила, что лицо его перекосилось от боли.

«Так и есть,– с досадой подумала женщина. – Разбил себе колено… Грохнулся со всего маху об пол!»

Мужчина, все еще шубуршась в дамском платье, действительно незаметно тер коленку.

–Ну же!– шепнула нетерпеливо Прасковья Ильинична.

-Я знаю… я не в праве требовать от вас… ,– Николай Спиридонович, наконец обрел дар речи, кряхтя, поднялся, прерванное объяснение продолжилось, – тем более рассчитывать на вашу взаимность… Я должен был молчать и не тревожить вас… не говорить вам о любви… но это… это выше моих сил, -бархатный голос Николая Спиридоновича зазвенел, стал еще нежнее, вкрадчивее…

Прасковье Ильиничне было почти дурно – с каким бы наслаждением она сказала бы ему сейчас, что готова на всё ради любви! Момент наступил кульминационный.

– Мне нужны только вы, -прохрипел Николай Спиридонович. Глаза его безумно заблестели.

-Ах,-Прасковья Ильинична готова была куда угодно бежать, только бы скрыть от него свой стыдливый взор, но путь ей ловко преградили, она и не заметила, как упала в объятья! И теперь большая, мягкая Прасковья Ильинична трепетала в ручищах Николая Спиридоновича все равно что маленькая птичка. Сердце её чуть было не выскакивало из корсета, ради таких моментов стоило жить!

«Ах, как все это хорошо,» -впопыхах подумала Прасковья Ильинична.

-Я не знаю … в праве ли вы ждать от меня ответа?– спустя несколько мгновений женщина на силу вырвалась, причем пересилить нужно было не изящного, худенького Николая Спиридоновича, а самое себя.

-Я не могу вам ответить взаимностью, – беглянка быстрым движеньем оправила выбившийся локон, – Вам это должно быть известно… Я замужем и останусь верна… Тимофею Кирилловичу!

Больше её не слушая, молодой человек стал взад-вперед метаться по комнате, слова Прасковьи Ильиничны его слишком ранили. Он и не заметил, как пауза опять затянулась. Пауза все дольше тянулась, и стала похожа уже не на паузу, а на безобразие. Запыхавшийся Николай Спиридонович уже несколько раз бросил тревожный взгляд на остановившуюся посреди комнаты и застывшую Прасковью Ильиничну. Она не двигалась, не говорила, казалось даже не дышала, а просто стояла и как очумелая водила глазами. Николай Спиридонович бросился к ней.

«Старая курица, опять текст забыла! -промелькнуло на лету в голове Николая Спиридоновича,-Ну сколько можно говорить, что слова нужно учить!! Нужно учить слова!!»

Огромный кусок текста действительно вылетел из головы Прасковьи Ильиничны, конечно она уже догадывалась, что если он не будет произнесен, смысл пьесы сильно пострадает, а то и вовсе будет непростительно исковеркан. В пьесе ведь каждое слово важно, каждая реплика!

–Я не рассчитываю на вашу взаимность,– выпалил молодой человек, перескочив через ее слова, – Но прошу вас позвольте мне быть рядом с вами, хотя иногда ловить вашу улыбку, и думать о том, что вы дарите её мне одному…

-Как Вам угодно,– Прасковья Ильинична повела роскошными плечами, от смущения ее не осталось и следа.

«Дура! – в ужасе вытаращился не нее молодой человек, -Вон! Гони меня вон!»

Николая Спиридонович вскочил, потом опять упал на стоящий здесь же стул, принялся ломать поля шляпы, вышло очень эффектно.

-Да, да, да, конечно, я же честная девушка, – наконец поняла его женщина. Слава богу, фразу эту Прасковья Ильинична буквально пробубнила себе под нос и она осталась никем, кроме них двоих, не услышанной.

Глаза ее вдруг загорелись.

«А что если в этом месте добавить перчику?! -Прасковья Ильинична лихорадочно соображала, – по пьесе она конечно на веки другому отдана, но этот другой непонятно где, на службе, а тут рядом живой мужик, в силе, в соку и что? уходит не солоно хлебавши… Нет, это не справедливо! не плохо бы чтобы и она его любила, хотя она его и так любит, тайно… А раз так, нужно, чтобы Прасковья Ильинична хотя бы разочек ему что-нибудь позволила, она же в конце концов не каменная! Артур Олегович, конечно, не поощряет постельные сцены, у них серьезная организация, но может быть он увидит в этом высший, художественный смысл?…»

Покувыркаться с Николаем Спиридоновичем, честно говоря, не прочь была бы не одна только Прасковья Ильинична, но и остальные девушки из труппы.

-Так вы согласны? – долетел до нее вопрос.

-Да! Да! Да!

-Стоп! Стоп! Стоп!– Артур Олегович, раскидывая стулья, летел к импровизированной сцене, -Светлана Ивановна! Ау!! Это никуда не годится! Вы меня слышите?! Никуда! Если так дальше пойдет, я вас… я вас… к котам собачьим сниму с роли Прасковьи Ильиничны! – Артур Олегович взвился, по всему было видно, что он раздосадован, – Боже мой, ну за что мне всё это???!!!

Светлана Ивановна поправила корсет и приготовилась к худшему.

Хмыкнув, она поставила свои огромные, коровьи глаза на Артура Олеговича и больше не проронила ни слова.

Артур Олегович работал в их коллективе уже почти год, поговаривали, что раньше он работал в театре, но потом с кем-то там переругался, после чего временно прибился к ним, в том, что временно никто не сомневался, потому как, такой талант, как Артур Олегович, был слишком заметен, и ему в стенах их «Bacon Street Companу», занимающейся внедрением собачьих кормов из Англии на территории России, конечно же было тесно. Пока Артур Олегович прозябал в их компании, он успел поджечь всех идеей поставить пьесу. Безусловно знакомый с бизнес инструментарием, Артур Олегович преподнес всё это под соусом сплочения коллектива и повышения культурного уровня сотрудников. Руководство, сначала было отнесшееся к идее с прохладцей, довольно быстро разглядело в ней преимущества: предложение Артура Олеговича оказалось очень даже бюджетненьким, сам он за свои труды не требовал ни копейки, работал на голом энтузиазме (сейчас это редкость, все кругом меркантильные), а сплачивать коллектив действительно хоть как-то, но надо. Времена, когда компания тратила внушительные бюджеты на всевозможные тим-билдинги с лазанием по деревьям и полеты всем табором в Турцию, прошли, да и гонять сотрудников по субботам на футбол становилось все затруднительнее (с каждой субботой появлялось все больше недовольных). Предложение Артура Олеговича было принято!

В том, что Артур Олегович молодца вскоре убедились все, даже те немногочисленные сотрудники, которые поначалу не видели за идеей будущего. Режиссер оказался личностью разносторонней, имел богатейший опыт, работал и с классикой, и с современностью. Самое жаркое время в офисе теперь приходилось не на период сдачи годового отчета (хотя и здесь приходилось покрутиться), а на время распределения ролей. Все роли Артур Олегович распределял самолично (руководство как-то попыталось влезть в процесс, однако довольно мирный, спокойный во всем, не касающемся театра, Артур Олегович показал себя с неожиданной стороны: всколыхнулся, посабачился аж с самим директором, и раз и навсегда пресек все попытки кого-бы то ни было влезать в его театральное хозяйство!

Все офисное бабье трепетало в преддверии распределения ролей и конечно все тайно мечтали хоть разочек сыграть с самим режиссёром (дурочки! Как будто не знали, что не всякий сам себе Михалков и возьмется одновременно и за режиссуру, и за исполнение главной роли.) Артур Олегович выходил на сцену только изредка, да и то только для, чтобы показать поворот головы, взмах, чих, вздох!

Светлана Ивановна не отводила стеклянного взора от режиссера, она мало понимала из долетающих до нее слов, мысли ее перескочили на Гамлета. Недавно по офису прошел слушок о том, что Артур Олегович будет ставить бессмертную пьесу. Все сразу же кинулись перечитывать первоисточник (к стыду, нужно признаться, что не все в «Bacon Street» были знакомы с произведением, некоторые были даже не в курсе того, что «быть или не быть» именно оттудова). Светлана Ивановна конечно тоже бросилась к первоисточнику, (поговаривали, что Гамлета будет играть сам Костик Лямочкин, директорский водитель; Артур Олегович вообще любил Костика, часто отдавал ему главные роли и называл за какие-то там особенности фактурным). Перечитывая бессмертного драматурга, Светлана Ивановна поначалу даже позволила себе помечтать об Офелии. Нужно отдать ей должное, здесь она повела себя, как женщиной все-таки не лишенная ума и жизненного опыта, она не стала из кожи вон лезть, чтобы заполучить Офелию. На основании того, что было уже сыграно Светлана Ивановна догадалась, что у нее совершенно другое амплуа, к тому же её уже успела заворожить Королева! Здесь была и любовь, и коварство, и предательство. Кому как ни ей играть эту роль! Кроме того, Светлана Ивановна уже успела представить себя в наряде королевы и пришла к выводу, что в таком платье она будет смотреться выигрышнее, чем в пышных кринолинах простушки Прасковьи Ильиничны. Мечтая о королеве Светлана Ивановна не могла не вспомнить и о Горбуновой из планового отдела; Горбунова, как пить дать, тоже будет метить в королевы. Но какая из Горбуновой королева!? Ни стати, ни величественности! Она конечно и сама это знает, но будет лезть из одной вредности и желания насолить! Размышляя о сопернице, Светлана Ивановна твердо решила ни за что не уступать Гертруду Горбуновой, хотя бы для этого ей пришлось подсыпать негодяйке яду!

«Боже ты мой, вот это жизнь! вот это страсти!»– Светлана Ивановна шумно вздохнула.

-Я вас в последний раз спрашиваю! – пробился сквозь пелену грозный голос Артура Олеговича, -Светлана Ивановна, я к вам обращаюсь! Вы меня слышите?!

Светлана Ивановна не слышала, она смотрела нежным взором на режиссера.

«Какой же он все-таки лапа! Все-то он знает, все понимает… Дома-то что? скукотища, только и остается, что пультом щелкать, а тут– на часок, другой у тебя и муж, и любовник! А это ведь совсем другая жизнь…» -грудь Светланы Ивановны трепетно вспорхнула.

Артур Олегович продолжал чихвостить Прасковью Ильиничну.

Прим. автора:

Bacon Street (англ.)– улица Бекона (название созвучно с знаменитой Baker Street)

СООБЩЕСТВО ПОКИНУВШИХ РАКОВИНЫ

Стас засунул руки в карманы и принялся нервно перебирать монеты: для начала нужно было хотя бы проштудировать статью о мелком хулиганстве, а потом уже браться за дело, не хватало еще влипнуть в историю… Молодой человек хотел было опять усесться между знойной, истекающей соком блондинкой и похожим на чернослив старичком, но тут же взял себя в руки: в конце концов нужно оставить все сомнения и вперед! Как говорит Иннокентий, считаем до трех, вдох диафрагмой, медленный выдох и… на выдохе, отбросив все страхи, совершаем задуманное. Страх, как и бессмысленные сожаления – нерациональное разбазаривание энергии, а в условиях ее тотального дефицита допускать это категорически воспрещается!

Стас сделал все по инструкции (то есть, как говорил Иннокентий): вперил взгляд в межсубъектное пространство, вытащил дрожащие руки из кармана, усилием воли растопырил пальцы, установил пятерню над головой и сделал неуверенный шаг вперед. Дыхание перехватило (по словам Иннокентия именно так дает о себе знать потеря контроля), первым желанием было, конечно, зажмуриться или, вообще, провалиться сквозь землю (что, частично было уже реализовано и даже не требовало визуализации, Стас итак находился под землей.)

-Дышать! Дышать! Дышать! –загудел в ушах грозный голос Иннокентия.

Пытаясь справиться с ситуаций, Стас вдохнул, выдохнул, вдохнул… поймал равновесие и завис в состоянии баланса. Справившись с волнением, молодой человек вспомнил, что первый шаг не так сложен, как второй. (0б этом, тоже, кстати, предупреждал Иннокентий, даже приводил статистику, опираясь на прыжки с парашютом– желающих сигануть в первый раз всегда хватает, кто-то прыгает на спор, кто-то с бодуна, кто-то в честь прекрасных дам, ну, те, кто находится на более высокой ступени сознания, готовы превратиться в лепешку ради о-щу-ще-ний! Совершив первый прыжок, на второй решаются не многие.

Вспомнив строгое наставление, Стас собрал остатки силы, воли и разума, и единым, плотным сгустком толкнул себя в нужное ему пространство вариантов – последовал второй шаг… Рука то ли онемела, то ли вовсе стала каменной, хотелось поскорее убрать её с головы, но Стас, вытянувшись в струну, держался… Третий и четвертый шаг шли не то что, как по маслу, но заметно легче. Двигатель как будто завелся и постепенно начал набирать обороты. Стас расправил плечи, до белых костяшек растопырил над головой пальцы и сделал еще несколько осторожных, но верных шагов, стараясь не наступать на ноги окружающих. Рука словно приклеилась к макушке, убери Стас её сейчас, смысл всего был бы сведен к нулю, усилия были бы потрачены впустую, он подвел бы Иннокентия, товарищей по сообществу, но главное, он подвел бы себя -не оправдал свои собственные надежды, и заложенный в нем потенциал!

Отступать некуда! За нами Москва!

–Ку-ка-реку! –прокричал Стас и, задрав клюв, пошел вдоль прохода.

Дама в желтой беретке откликнулась первая, на секунду оторвала глаза от книжки, признала в Стасе петуха и тут же опять ушла в Кастанеду: то, чем сейчас занимался Стас, для нее было вчерашним днем. В противоположном конце вагона хихикнули два подростка, но тут же нырнули в социальные сети, там еще и не такое увидишь. С некоторым опозданием рядом сидящая тётя окинула молодого человека с ног до головы и опять ушла в себя.

Происходило все именно так, как и говорил всезнающий Иннокентий: каждый находился внутри своей собственной раковины и ему не было никакого дела до окружающих, до какого-то там Стаса, пусть даже кукарекающего. Выход же из раковины– процесс сложный и многоступенчатый (не каждому он по зубам): прежде всего нужно отыскать в этой раковине самого себя (это только кажется, что сделать это просто); найдя себя, нужно взять себя за шкирку и покинуть раковину; на этом еще не все, теперь нужно идти и пытаться достучаться до соседних раковин, и, когда другие начнут из них вылезать, нужно всем дружно взяться за руки и вместе начать строить сообщество покинувших раковины. Вместе всегда легче выходить на новый уровень сознания, по одному туда не всегда пускают.

Стас сразу понял, что народ находившийся в вагоне в большинстве своем пока не встал на путь совершенства. Дойдя до конца вагона, молодой человек с чистой совестью убрал гребешок, обмяк и опустился на первое попавшееся сидение. Нервное напряжение давало о себе знать. До Тимирязевской молодой человек дал себе отдохнуть: закрыл глаза, сконцентрировался на верхнем центре и дал пройти через себя верхнему потоку. Почувствовав теплый прилив (в груди как-будто открылся клапан), Стас тут же вспомнил о технике безопасности: сделал несколько коротких, резких выдохов из упражнения Собачка. Вовремя сделал, иначе резкий прилив энергии так бы шарахнул, мало не показалось. На Савеловской Стас пробудился, по иному посмотрел на вошедший поток народа. До Менделевской оставалась одна остановка, там народ сменится, концентрация энергии усилится и можно будет переходить к следующему этапу.

По электронному табло проехались светящиеся буквы. Поезд отъехал от станции с вытянутыми вдоль потолка гигантскими кристаллическими решетками. Стас залез в кенгурятник, достал новенькую щетку для обуви и крем с экзотическим названием Киви, мельком глянув на окружающих, нагнулся, выдавил жирную гусеницу крема себе на мысок ботинка и стал туда сюда шуровать щеткой. Чистка ботинок оказалась ерундой по сравнению с Петухом, на ней, можно сказать, Стас отдохнул.

Покончив с ботинками, Стас подтянул энергию теперь уже из нижнего центра, сбалансировал два потока: следующее задание было архи сложным, из разряда упражнений со звездочкой, за такие берутся только уверенные и продвинутые. Продвинутым он пока еще не был, но стремился им стать, поэтому, уже без лишних колебаний, перешел к делу. Иннокентий говорил, что уверенность -это просто маска, если надевать ее каждое утро, то вскоре она станет тобой, а ты ею. Более продвинутые не снимают ее даже на ночь, таким-ж,е как Стас, новичкам рекомендовалось пользоваться ею по необходимости и после снимать. Молодой человек представил, как надел маску, грудь гармошкой расправилась, внимательно, без тени смущения, осмотрел ботинки сидящих в рядок людей. Выбор остановил на грязных, потертых ботинках, принадлежащих заспанному, помятому мужчине. С дамами Стас пока не связывался, дамы-это высший пилотаж, даже Иннокентий работает с ними в крайнем случае, тут нужна особенная подготовка. Молодой человек поднялся со своего места, сделал шаг к мужчине, опустился у его ног и с выражением, не терпящим возражений, выдавил на мысок черную загогулю. Мужик вытаращил глаза, зашлепал губами, но так и не произнес ни слова: уверенность Стаса в правильности содеянного передалась и ему. Не теряя ни секунды, Стас принялся за работу, щетка замелькала из стороны в сторону. Мужик еще некоторое время пытался ловить глазами щетку, а потом плюнул и даже выставил перед Стасом другой ботинок. Стас довольно ухмыльнулся, он сразу вычислил, что мужик из непробужденных: муть в глазах, неспособность к концентрации, хек после разморозки. Таких в наше время большинство. Рождаются, умирают, женятся, жрут, смотрят телевизор и при этом все время спят. (Стас и сам был недавно таким). Доделав свое дело, Стас присел напротив обслуженного им мужика и из верхнего центра отправил ему благодарственный посыл. Закончив практику партнера всегда нужно поблагодарить. Стас прикрыл глаза: из-за неопытности упражнение может отнимать много энергии, позже поток восстановится. В этом вся суть – энергия циркулирует, все кругом пульсирует и ты живешь, а не спишь.(Движение –это жизнь, как говорили древние греки, а вслед за ними Иннокентий) Да, кстати, если бы вдруг мужик в ботинках не дался, обругал Стаса или даже применил по отношению к нему насилие – упражнение считалось бы выполненным. Мы живем не только в материальном мире, но также и в мире намерений.

Оставшиеся несколько станций до Чертановской, Стас обдумывал задания на следующий день, а также прикидывал, что нужно вписать в отчет за неделю. Иннокентий проверял записи еженедельно, вообще, наставник у них был грамотный, направление свое строил на древних практиках, на сегодня оно вбирало в себя всю мудрость веков. Однако, прогрессивный Иннокентий не ограничивался одной древностью, не забывал он и про последние достижения современности. Тайм менеджмент, к примеру, был его излюбленным коньком. Иннокентий говорил, что ни одна секунда не должна быть утоплена в пространстве без эффективного фидбэка, обращал внимание Иннокентий и на то, что все показатели должны быть количественными, а значит измеряемыми. И самое последнее – ставить четкие цели. Стас так и делал, 3 задачи в день, 21 в неделю и никаких выходных! В тайм менеджменте выходных не бывает.

На Чертановской Стас вышел, офис недавно переехал из центра в Тмутаракань. Серенькое, неумытое здание находилось в пятнадцати минутах ходьбы от метро. Дорога шла вдоль оживленной улицы. По настоятельному совету Иннокентия каждый должен был находить каждый день пятнадцать минут уединения. Кстати, эти 15 минут могут быть где угодно, в толпе, на митинге: уединение заключено в тебе самом и не зависит от окружения. Молодой человек размашисто шагал по тротуару. Падали редкие капли дождя вперемешку с снежинками. Одна из снежинок упала ему на нос и, став колом, не таяла. Стас недовольно хмыкнул носом, снежинка нарушила уединение, дойдя до офиса, он внутренне улыбнулся -похоже, у него начало получаться параллелить несколько дел сразу (в материальном мире он топал на работу, в ментальном практически достиг уединения), а это уже попахивало выходом на новый уровень. Остановившись перед входом, Стас, тряхнув плечами, смахнул с себя капли, и пройдя под стеклянным куполом, приложил пропуск к считывателю. Система зафиксировала вход в здание. Вообще, система была очень умная. Датчики стояли повсюду, и фиксировали всё: время прихода, ухода, перекуры, время, проведенное в столовке, просиженное в уборной. Если за день набиралось больше 1.5 часов простоя, сотрудник получал первое предупреждение. Еще полторашка – второе, вместо третьего – вызов к начальству. Фикус Индастрис, совместно с новейшей системой, давно приучил сотрудников все делать быстро. Но свободу можно обрести даже в застенках. Стас кивком поприветствовал коллег, с некоторыми поздоровался за руку. Рукопожатие усиливает обмен не только кишечными палочками, но и энергиями. Иннокентий особенно настаивал на том, что нужно здороваться с теми, у кого ты хочешь что-то позаимствовать, имелось ввиду, конечно, личностное качество. Ты получаешь то, что нужно тебе, взамен предлагаешь что-то свое, при этом никто ничего не теряет, а все только приобретают. А это уже гармония.

Дойдя до рабочего места, Стас включил комп, в животе что-то неприятно булькнуло, как будто съел что-то несвежее. Зазвонил телефон, на экране высветились ненавистные буквы К-У-В-А-Л-Д-И-Н. Выслушав собеседника, Стас залез в ящик стола и, прихватив папку, потащился на третий. Кувалдин сейчас будет топать ногами, кидаться, как тигр.. «Хотя почему тигр?-остановил сам себя молодой человек, -Тигром Кувалдин был в прошлый раз, в этот раз будет… бульдогом…»

В лифте Стас поправил галстук, зачем-то дыхнул на зеркало, оставив на нем мутный след и представил Кувалдина в наморднике и с поводком на шее. Кувалдин продолжал кидаться, разбрасывал вокруг себя слюну, чуть было не дотянулся до Стаса и не порвал ему штанину.

Выйдя из лифта молодой человек сделал себе заметку: спросить у Иннокентия, как научиться игнорировать Кувалдина? Можно, конечно, попробовать Водный поток. Техника безотказная, Стас уже не раз применял её дома и, нужно сказать, не без успеха, хотя последнее время стена воды уже не так надежно защищала его от Светки. Стас даже подозревал, что Светка тоже таскалась на какие-то тренинги.

Кувалдин продолжал гавкать даже когда Стас вышел из лифта. Конечно, Кувалдин – не Светка, тут нужна защита помощнее. Подойдя к кабинету, Стас помялся, но тут снова вспомнил про своего учителя-у Иннокентия и против Кувалдина найдется какая-нибудь методика, он её обязательно освоит и станет относиться к Кувалдину ровно, а может даже покровительственно, доброжелательно, чем черт не шутит. А однажды, однажды, вообще, все будет по-другому: внешние раздражители, типа Кувалдина или Светки, просто перестанут для Стаса существовать, Стас окончательно пробудится, жизнь его станет совершеннее, он навсегда покинет свою раковину и, наконец, совершит восхождение на олимп совершенства.

Там его, конечно, уже будет ждать Иннокентий, вместе они будут сидеть, курить бамбук и ждать, когда к ним подтянутся другие.

Прим. автора: feedback –(англ.) отзыв, отклик, ответная реакция.

НОВАЯ ЖИЗНЬ

Рядом с Иваном потопталась внушительных объемов Снежинка. Одна нога оторвалась от пола, повисела в воздухе и кувалдой опустилась на пол, перемахнув через горку накиданных на пол подушек. Вторая последовала по тому же маршруту. Оказавшись по другую сторону горы, Снежинка присела, привстала и, нарезая в воздухе круги необъятной юбкой, запорхала вслед за Маленькой Снежинкой, вихрем умчавшейся от неё в дальний угол вытянутого вагоном зала.

-Нет, ну ты видел!?-прошипела, сидящая рядом с Иваном Виола,– Снежинкой вырядилась… Лошадь!

Мужчина, едва заметно скривившись, поддакнул жене, только что улетевшая от них Снежинка была, действительно, пугающих размеров. Пышная, белая юбка довершала крамольное дело. «И все-таки есть вещи, которые произносить вслух не следует, пусть даже собственному мужу…Особенно, когда тебя могут услышать…»-молодой человек посмотрел на жену, -«Есть вещи, которые объяснить нельзя…»– на лице появилось раздражение.

Виола была, пожалуй, самой красивой женщиной в зале. Сделай выборку из бОльшего количества женщин, жена Ивана и тут бы оказалась одной из первых. «Точенная фигура (Иван только сейчас, когда начала спадать пелена, стал замечать, что туловище у жены непропорционально длинное, но высокий рост как-то скрадывает этот недостаток). Ножка, затянутая в тонкий чулок. Не по погоде, но красиво. Десять-пятнадцать, ну, в крайнем случае 20 ден, но ни в коем случае 40! Иначе не будет шелкового эффекта! Ножка должна просвечиваться. Создаваться контур. Натуральные цвета предпочтительнее… Легкий загар, мелон, в крайнем случае мокко, капучино и бронза, да, и лучше матовые оттенки, чем с блеском…»– Лицо мужчины слегка дернулось, -«Как это он дожил до 37 лет и не знал всех этих подробностей?!…».

Мраморная Виола продолжала с гадливостью смотреть на Снежинку…

«И как ему раньше могло нравиться подобное имя? И ведь ни разу не возникло никаких ассоциаций… Где были глаза, уши? Как можно было так…» -Иван встал и, перелезая через подушки, вслед за Снежинкой, пошел к елке. Матвей уже дотопал до дальнего угла зала и прицеливался к понравившейся игрушке. Нужно было срочно вмешаться процесс, пока елка не свались и не придавила сына и оказавшегося рядом Медведя. Пока Иван пробирался через малышей, елка два раза угрожающее качнулась, мужчина ускорился, но елка дала уже слишком большой крен. Несколько метров, отделяющие его от елки, Иван буквально пролетел и все равно бы не успел, если бы за макушку не схватилась внушительная ручища Снежинки.

-Спасибо!– выдохнул мужчина, оттаскивая от елки не пострадавшего, но уже приготовившегося реветь Матвея.

Мальчик был наряжен в фрак, штанишки, бабочку, все было узким, тесным, неудобным. Виола постаралась. По её задумке Матвейка должен быть предстать на празднике в образе джентльмена. Вокруг беззаботно прыгали Зайцы, Гномы и Медведи, пока джентльмен пыхтел, стараясь избавиться от душившей его бабочки. Половинку усика Матвейка уже отодрал, тросточку выкинул. Но Виола не унималась, каждый раз настойчиво засовывая палку в руки сына.

Пока Иван пытался занять Матвея, Снежинка установила на место елку и, подхватив на руки Маленькую Снежинку, начала кружить вокруг елки. Скрипка запиликала Чайковского. Иван в недоумении посмотрел на женщину и вдруг почувствовал уважение к этой громадине, вырядившейся в карнавальный костюм только ради того, чтобы и ее девочке было весело и не страшно среди незнакомых людей. Мужчина бросил беглый взгляд на сидящую в противоположном углу Снежную Королеву, всем своим видом излучающую уверенность в своей красоте и в том, что все в этом зале собрались с единственной целью – полюбоваться её величеством.

Виола обвела всех обмораживающим взглядом.

Только Иван собрался тащить джентльмена обратно к королеве-матери, в дверь вошел Дед Мороз. Мужчина уселся на первую попавшуюся подушку, усадил рядом притихшего Матвея. Действие происходило в центре зала, зайцы с родителями сидели прямо на полу вдоль стен. Виола развернула свой сырный нос в сторону Деда Мороза. Мысль о сырном носе пришла Ивану в голову только сейчас. На носу жены еще с детства осталась еле заметная впадинка от ветрянки, единственный изъян в образе Виолы-Прекрасной.

Иван не стал подавлять зарождающийся смешок. Виола тут же ухватилась за эту гримасу-улыбку, присвоила её себе, придав ей совершенно противоположное значение, и отправила в ответ мужу одну из своих обворожительных улыбок. Раньше Иван-Дурачок думал, что эта улыбка принадлежит только ему… Но потом понял, что это просто штамп, причем штамп для всех. И действительно, задержавшись на нём мгновение, улыбка поползла дальше по залу, остановилась на Деде Морозе, ведь под костюмом Деда тоже скрывался мужчина, следующим был папа Гнома…

Иван раздраженно отвел глаза от жены. Матвей расхныкался, требовал внимания. Иван одернул сына, Матвейка затаил обиду, но затих и на том спасибо.

Представление продолжалось. Дед Мороз вытащил откуда-то мешок. Скрипка и синтезатор сбацали нечто торжественное. Свет, как полоумный мигал. Снегурка бегала по залу, закидывая всех мелко нарезанной бумагой, агитировала на песню. Кто-то наконец сообразил, что нужно петь, грянула «В лесу родилась елочка». Потом по центру зала пробежала девушка, протащив за собой нечто длинное, голубое, изображающее резвящийся Ручеек. Для Ивана осталось загадкой почему ручеек зимой не замерз, бегая за сынок, мужчина упустил общий смысл сказки. Была какая-то кукла с очень большим ртом. Её будили Медведь, потом Ручеек. Были еще какие-то лесные товарищи. Все перемешалось. Ивану показалось, что смысла вовсе и нет, а может для трехлеток он и не нужен? Матвейка притих и сидел, как завороженный. Дед Мороз выпал из поля его зрения -мальчик с интересом рассматривал приземлившуюся на штанину снежинку. Зал погрузился в какую-то дрёму. Дед расхаживал перед публикой, постукивая по полу посохом и, похоже, всех заморозил. По стенам медленно ползли блики. Снегурочка ходила за Дедом и глядела в оба, чтобы никто не шелохнулся….

На фоне всеобщего оцепенения мужчина увидел краем глаза жену. Виола, как полоумная, махала руками и уже несколько раз успела прошипеть на весь зал, –Ииииван… Иииииван…

Иван с недоумением посмотрел на жену. Виола раскачивалась и все сильнее шипела, нарушая атмосферу мороза и спокойствия и привлекая к себе все больше внимания.

Быстрыми шажками к ней направилась встревоженная Снегурка. Дед продолжал нарезать по залу круги, пытаясь обратно всех заморозить.

Иван застыл, совершенно не понимая зачем он мог понадобиться жене сейчас, в самый разгар представления, когда он подойти к ней не может! Не идти же ему через весь зал, мешая Деду и зрителям?!

На девушку стали обращать внимание, но она продолжала шипеть, в добавок ко всему вытаращила глаза и, растопыривая и собирая в кучу пальцы, пыталась что-то изобразить…, по видимому, блымкающий объектив фотоаппарата. Иван, наконец, догадался что она от него хочет. Когда он пошел за сыном, он случайно утащил с собой оба телефона и теперь в кульминационные моменты Виола не могла сфотографировать Матвейку в разных ракурсах.

Ивану опять стало смешно, «Курица,»-подумал мужчина, но тут же отобрал у жены этот титул, «Курица – наседка! Её хотя бы за это уважать можно. И детей у нее не один, а целый выводок. И обходится она как– то без нянь! Мы же и с няней еле за всем поспеваем. Бедные, и как же нам тяжело приходиться! Надо ведь и про себя любимую не забыть! И главное, надо вовремя выложить на страничку очередную порцию фотографий чада…Иначе о чем разговаривать с таким же чокнутым мамашам…»

Молодой человек зло посмотрел на жену. Случись подобный выпад со стороны Виолы еще вчера, он бы, хотя и скрипя зубами, но выполнил её требование.

«Но сегодня… сегодня… пусть она хоть расплавиться…»– Иван отвел как будто непонимающий взгляд от сырной Виолы и продолжил смотреть представление.

Музыка застыла, все били ладошками по полу, Иван с Матвейкой тоже приняли участие в общем барабанном бое. Краем глаза мужчина, однако, продолжал наблюдать за женой. Виола и правда стала то ли таять, то ли плавиться. Лицо её больше не излучало ничем не потревоженного спокойствия и стало дергаться. Щеки вспыхнули и по палитре колгот, наверно, слились бы с бордо. Девушка встала и, несмотря на то, что представление продолжалось, и по крайнем мере три десятка глаз наблюдали на Дедом и скачущими вокруг него Зайцами, пошла через весь зал к мужу.

Иван застыл. Заходили желваки. Зал вдруг взорвался! Матвейка вырвался из его рук, рванул к в сторону Деда. Остальные, врезаясь в Виолу, побежали в том же направлении. Виола, не ожидавшая встретить на своем пути преград, с недоумением наблюдала обтекающей её с двух сторон поток гномов и снежинок. Пролетающий мимо Медведь нечаянно свалился ей на туфли. Иван с ненавистью посмотрел на шпильку, которая была так не уместна на детском празднике,– «Ну, почему нельзя было снять обувь, как это сделали все остальные? Ведь можно же нечаянно наступить на лапу Зайцу или Волку! Все остальные ведь как-то до этого додумались!!!»

Виола стряхнула Медведя с туфель и стала дальше пробираться к мужу. Глаза девушки сверкали, разбрасывая вокруг себя ядовитые искры. Но Ивану было этого мало. Ему хотелось, чтобы вся, накопившаяся за время спектакля злость, выстрелила из нее серпантином. Опередив жену, он сунул ей прискакавшего с подарком Матвея, который тут же повис на матери, перешагнул через подушки и пошел на другую сторону зала, откуда было удобнее фотографировать жену и сына.

В зале опять стало все затихать. Дед Мороз приглашал всех спеть прощальную песенку. Иван посмотрел на экран телефона. Виола уже сидела на стуле, одна нога была закинута на другую. Матвейка, скуксившись, стоял у ноги. Иван навел объектив на лицо и сырный нос. В квадрате замерло непринужденно-обворожительное выражение. Проходящая рядом мамаша, протаскивая за собой Медведя, нечаянно толкнула его под руку– обворожительная улыбка уехала, в экран еле влезла Снежинка…

Большая Снежинка поправляла юбку Маленькой Снежинке. Иван, как завороженный, стал наблюдать за действиями женщины. Она убрала кудряшку с влажного лба девочки, одернула маленькую юбочку, тихонечко подтолкнула Снежинку в круг, и они вместе с Зайцами закружились в снежном хороводе. Иван жал и жал на экран. Фотографии Снежинки одна за другой сваливались в память телефона.

Перевел дух мужчина только, когда сделал фотографий двести. Провалившись в невероятное спокойствие, Иван вернулся к жене и сыну. Сейчас он стащит с Матвейки дурацкий костюм, дав сыну, наконец, нормально дышать, потом они вернутся домой и дома его будет ждать грандиозный скандал… а после… после… у него будет новая жизнь…

Прим. автора:

Мелон, мокко, капучино и бронза –цвета женских чулок.

ЗИМНЯЯ КОЛЛЕКЦИЯ

Сразу хочу предупредить, здесь я бываю редко и с покемонами не знакомлюсь, лайки оставьте себе, блог– идея Ди, но мне она понравилась, тем более все сейчас делают это. Несколько фоток я уже скинула, фигура у меня потрясающая, лучше, чем у Милосской, во всяком случае, я с руками. У матушки-природы есть масса мест для отдыха, но со мной ей пришлось потрудиться. Тонкая, звонкая -это не про меня. Уверенный третий, пока ничего не делала и меня не надо ставить на голову, чтобы она стояла. С мордочкой, сами видите, тоже все в порядке. Меня хочется тискать, и я не всем я по карману. Я знаю, чего стою и сколько стою, и мне жаль тех, которые не знают себе цену. Хотя пусть лучше таких будет больше.

Я часто ловлю на себе взгляды. Вульгарное, мини, крикливое, пестрое и вязанное крючком– не для меня. Не говорю, что это не нужно: кто-то же должен таскать шубы из обрезков и сапоги из кожзама. Но лучше вы, а не я. Одежда– спасение от уродства. Разница между женщиной красивой и не очень в том, что красивую хочется раздеть, а остальных– нужно одеть. Индустрия моды, нащупав соль, заколпачивает на этом огромные деньги.

Сразу хочу отметить, я –не шмоткозависимая наркоманша, хотя у меня и есть отдельная комната для обуви. Гардеробу я отдаю должное, и не более… Для меня это больше инструмент, а не крючок. По тряпкам и брендам еще долго будут встречать…

Я обожаю итальянские вещи: изящно, красиво, удобно.

У немцев все качественное, но топором деланное, средний размер на мини-танк.

Китайцы-молодцы, за все берутся, и я уверена, скоро у них все получится.

Наши шьют по итальянским ликалам, многие во всем этом ходят, пусть и дальше ходят -кто-то же должен поддерживать отечественного производителя. Кстати, вижу исключительные плюсы в нашем климате, у нас 3 сезона: зима, лето, ну, и весна-осень в одном флаконе. В Бразилии– один, в Европе– 2, нам есть где развернуться.

Обожаю русскую зиму, ну где как не у нас, можно выгулять все свои шубки. Я бы здесь поправила Монро – лучшие друзья женщин-меха и бриллианты. Сейчас у меня четыре шубки, более чем скромно. У моей подруги Ди 7, 3 полушубка и 4 авто леди. И это все, учитывая то, что Ди каким-то образом удалось все это выцарапать из одного единственного мужа. Сама она, кстати, на очень большого любителя.

Если бы я до сих пор сидела с первым мужем, так и ходила бы в подаренном родителями кролике. Первая шубка появилась у меня в те времена, когда норковая шапка была целым достоянием, и её не могла себе позволить каждая прачка! Мои подружки еще бегали в поддергунчиках, а на моих плечах уже трепыхалось целое состояние. Канадская норка с длинным ворсом, подшерстком, цвет –густой шоколад, английский воротник. Купил ее Женя, кажется, так звали второго мужа. Первый был студент, сидел на шее у родителей. После Жени был Эдик? Или Вадик? Не важно… Эдик оказался на редкость твердолобым, ссылался на уже имеющуюся шубку, ни какие доводы и убеждения в том, что подарил ее не он, а кажется Женя, на Вадика действовали. Самая нищая из моих знакомых уже смоталась в шуб-тур и притащила себе шубу из Греции, а в моем гардеробе все еще колыхалась одна единственная шубка. Эдик откровенно издевался: « в две-же шубы одновременно не влезешь.» Странно, что он купил мне двое ..тпрусиков– двое же сразу на себя не наденешь, если только не выдалась суровая зима…

Меня уже тошнило и от шоколада и от английского воротника, подкрадывалась крамольная мысль как-нибудь ее испортить– вылить на себя краску, прикрывшись любителями зверюшек или отдать в дешевую химчистку. Слава богу, хватило мозгов остановиться. Вадик мог оказаться настоящей козлятиной, и что бы я тогда делала? Новую шубу он бы не купил, жить с таким жлобом я бы, понятное дело, не стала, и куда б я делась такая красивая, без мужика и без шубы? Оставалась последние ночки, чтобы хоть что-нибудь выцарапать, нутром чуяла, дело идет на разрыв. Но и милый оказался не промах, тоже одним местом чувствовал предстоящую разлуку. Хотел отделаться малой кровью, всучить енота или занюханную норочку: в час-пик в каждом вагоне штук 50 таких на работу едет, продавцы их так и называют– роба.

Да…, и кого бы я потом себе нашла в робе и еноте?

Тогда уже пошли поперечки. Поперечка пусть та же норка, но хоть вид другой. Купил мне ее мой жмотик. Я была бы не я, если б не дожала. Мне бы тогда сразу его турнуть, а я, идиотка, повелась на то, что милый на новую работу вышел – хотела до кучи еще полушубочек выцыганить. Все оказалось по воде вилами, только 2 лишних зимы на него потратила.

На третью избавилась и осталась красивая и свободная!

(Хотя и не в моих правилах бросать одного мужика, пока не найден следующий.)

Трудности меня только подстегивают. Нет ничего такого, с чем не могла бы справиться Лена Каблукова! Я ускорилась, поперечек становилось все больше и больше, от этой лесенки начинало рябить в глазах, теперь, чтобы привлечь к себе внимание нужен был по крайней мере соболь или шиншила. В ту зиму ко мне прибился Витя. Пустила погреться, он и остался, ну, не могу я долго без сильного плеча… Хотя конечно сразу понимала, Витя – не вариант.

…Давненько у меня не было такого Вити… Одни мужики в твоей жизни появляются, чтобы оградить тебя от всех невзгод, а другие, чтобы было что вспомнить.

Витенька конечно был редкий зверь. Я растворилась, пару месяцев абонент был просто недоступен, Ди даже стала реже звонить. За время нашего путешествия в нирвану у меня не появилось ровным счетом ни-че-го – ни одной кофточки, не говоря уже о звере. Того, что ежемесячно приносил Витенька, хватало только на то, чтобы прокормить его самого и меня и купить очередные три пачки по двадцать особо прочных. Но в какой бы пупырашек не было сиюминутное счастье – о будущем тоже нужно было подумать… Первый звоночек с Витей прозвенел, когда я первый раз купила на свои деньги продукты. Второго уже не было. Дур у нас полстраны, не хватало, чтобы и Каблукова пополнила их ряды.

Допускаю, что есть ситуации, в которых можно кормить больного, убогого и кривого, но пусть это делает мать Тереза, у нее же остались последователи. У меня же в гардеробе продолжало висеть всего лишь 2 шубки, от Витеньки так ничего и не перепало, а благотворительность для дам побогаче.

Сокровище, кстати, довольно быстро пригрели -я ж говорю -пол страны.

Мне нужно было в очередной раз рвать когти, тридцатник не за горами, мужиков становится по убывающей: состоятельных-уже мало; состоятельных и адекватных –еще меньше; а адекватных, состоятельных и таких, чтоб за рубь не удавился – таких вообще, как в лесу моржей. В ту же зиму у меня появился Пал Андреевич– это норка в пол с воротником под соболя. Соболя мы с Ди проверили, она прежде чем замуж выйти, 5 лет на шубах простояла, так что в чем, в чем, а в мехе разбиралась. Подпушек такой, и цвет палевый, и подкладка у Пал Андреевича вообще что-то невообразимое – ультра фиолетовая, сочетание потрясающее, я еще такого не видела. Короче, все очень достойно.

Познакомились мы на эстакаде, я пробила колесо (машина мне осталась после Эдика… или Вадика?) Зима, стою, как воробышек, а тут Пал Андреевич на Ниссане. Два часа возился, перепачкался, как зюзя, я, хоть и в шубе, но чуть не околела, пока он вспоминал молодость.

Как девушка благодарная, разумеется, пригласила кавалера домой, оттаивать. Чаек, кофеек, вечерок провели, как школьники. Пал Андреевич мне еще больше понравился, солидный, не сразу быка за рога, и не дерганный– от каждого трыньканья мобильника пятнами не покрывается. Я, кстати, не переношу мужиков, которые за молнию дергают, а сами на мобильник косятся и от любого шороха вздрагивают. В подобных случаях я мужика учу: отвечаю на звонок и прошу, чтобы ему перезвонили позже, потому что он занят, он ведь действительно занят. А вообще, женат, не женат – мне ультрамариново: незначительные подробности из прошлого мужчины меня не интересуют, жена– не шкаф, можно и отодвинуть, хотя возни, конечно, меньше, если мужчина свободен.

С Пал Андреевичем удалось всех этих незначительных недоразумений избежать– мой автомеханик оказался вдовец, да еще с серьезными намерениями. Как это забавно, когда мужику за полтинник, а он все еще глядит петушком. А когда шубу мне купил вообще чуть не тронулся: хотел соболя наземь швырнуть, чтобы я по нему лужу перешла и ножек не промочила – вспомнил какое-то кино из своей молодости, такой лапа!

Вошкалась я с ним не долго, помер мой Пал Андреевич. Преподнес сюрприз в марте, вот уж подснежник, так подснежник! Перед смертью успел купить еще один полушубочек.

Лето я решила отдохнуть. Занялась лицом, сделала инъекции, ближе к осени оформила наследство, присмотрела не дорогой, но вполне приличный памятник, не совсем же я жучка. Пока бегала по делам на глаза попала шубка из новой коллекции. Ди говорит лиса плохо носится, быстро облезет, ну и черт с ней, зато цвет –потрясающий! Огненный, рыжий!

Скорее бы нашелся какой-нибудь Борис Сергеевич или Сергей Борисович!

Лиса хороша-зашатаешься!

СЛЕД НА СТЕКЛЕ

Влад не спеша вел машину. Основной пятничный поток уже схлынул, и навигатор вместо привычного для этого времени суток красного путь от офиса до дома залил зеленым. Через каких-нибудь полчаса он окажется дома, а сейчас самое время расслабиться– возможность побыть вне зоны доступа выпадает не так часто. В современных условиях для того, чтобы все оставили тебя в покое нужно проделать ряд магических действий: сменить часовой пояс, забраться на горную вершину или дать поглотить себя морской пучине. Мир, не имея возможности дотянуться до тебя сигналом связи, перестает для тебя существовать, ну, а ты, Ааааа-ллилуйя! перестаешь существовать для него! Не каждый может себе это позволить, подобное осуществимо только при условии уверенного финансового присутствия, ну, а деньги обладают странной особенностью: Вот они есть, но сразу их нет!

Влад добавил звук, кто-то протяжно заскулил, моментально отреагировав, нажал на кнопку, панель выплюнула диск, на светофоре дотянулся до бардачка: под руку попались одноразовые салфетки с ароматом ромашки, пластиковые стаканчики, термос на один стакан и еще много ненужной ерунды, любимого диска в бардачке не оказалось.

–И здесь похозяйничала,– мужчина с раздражением захлопнул крышку, -Хотя почему похозяйничала?-тут же осклабился он, -Машина, в конце концов, тоже её.

Старенький Пежо ушел с шоссе на повторитель, по правой стороне растянулся огромный строительный рынок, пыжик прошмыгнул мимо. Весь прошлый год прошел под эмблемой ремонта. В радиусе 50 км не остался неохваченным ни один строительный рынок, все выходные уходили на изучение вариантов раковин и унитазов, штудирование талмудов с обоями и плиткой, сравнение цен и прочесывание рынков, не остался не охваченным ни один строительный развал в радиусе 50-ти километров. Влад и пикнуть не успел, как оказался в самом эпицентре. Она вечная, как Ленин, сидела рядом -не сопровождали его только на работу. Находящееся рядом сиденье сейчас пустовало, приятно побыть в машине одному.

До дома оставался квартал. Вдоль дороги замерцали украшенные разноцветными лампочками деревья, из гирлянд вырисовывались разные фигурки, одна напоминала бегущего по деревьям человека. Человеку не хватало в руке факела, тогда бы он стал похож на отважного Прометея, не побоявшегося самих Богов, не говоря уже о простом смертном.

На дорогу выскочила фигура, сильно размахивая руками, бросилась наперерез старенькому Пежо. Влад ударил по тормозам, лёг грудью на руль, и, как в немом кино, одними губами что-то проговорил. Отскочив обратно на тротуар, фигура снова кинулась к машине, рванула дверь и без приглашения плюхнулась рядом.

-На Студеную… Прошу Вас! Очень нужно!

– С ума сошла!? –рявкнул водитель, еще не успев прийти в себя Влад готов был на кусочки разорвать обнаглевшую особу.

-Извините, но действительно очень нужно…, – попросила еще раз женщина,

голос слегка просел. Влад, ухватившись за что-то в интонации, внимательно посмотрел на нечаянную пассажирку.

-Светка… Светка?… Ты?

Женщина непонимающим взглядом смотрела на него.

-Простите, – растерянно пролепетала она, догадка пробежала по лицу, уступив место растерянной улыбке, –Влад? Ты? -неуверенно спросила женщина.

-Бог ты мой, Светка! –Влад не сводил глаз с сидящей рядом женщины, резкий звук клаксона слегка привел его в чувство.

-Влад…,– охнула женщина, щеки ее залил румянец.

По лицу Влада пробежала улыбка, беззаботная, открытая, такая появляется только при встрече старого, доброго друга. Светик-Семицветик!

-Владок,-прошептала Светка, – Владок-холодок, –женщина больше никуда не спешила.

–Влад,– вдруг рассмеялась она, – Откуда ты взялся?

Влад дернул плечом, и правда, откуда он взялся на этой дороге, в тот самый момент, когда шальная Светка, с которой они не виделись тысячу лет, чуть ли не бросилась под колеса его драндулета?

-Мы… переехали сюда… в прошлом году, – споткнулся на «мы» Влад.

–Значит, мы соседи, -Светка сделала вид, что не замелила эту маленькую заминку,-Соседи! Как в детстве! Помнишь, по батареям перестукивались?

-Один раз– жду во дворе! Два-шухер, предки дома!-скороговоркой выпалил Влад, так как будто использовал позывной только вчера.

-А кого-нибудь из наших видел? -Светка поправила воротник платья.

-Да нет, растерял всех, а ты?

Светка отрицательно покачала головой.

-Ну, а сама как? Какая же ты была тогда …недосягаемая…

-Ага, недосягаемая, – засмеялась Светка, как будто что-то вспомнив, посмотрела на него долго, тягуче и опять стала серьезной.

-Ну, а сейчас как? – не сводил с нее глаз Влад. Бывают случаи, когда, задавая подобный вопрос, меньше всего хочешь услышать в ответ что-то приятное.

-Сейчас? Как у всех, -поняла его Светка. Надо же столько лет прошло, а она как прежде его понимала,– Занудный быт.. Скукоотааа…-протянула женщина, блеснув до невозможности синими глазами.

Прозвенел телефон, Влад нехотя полез в карман пиджака.

–Да, -сухо ответил он,– Сегодня задержусь, прилетел заказчик из Читы,-и больше не вдаваясь в подробности отключился.

Сидящая рядом Светка улыбнулась.– «Не все в порядке в Датском королевстве.»

Влад закинул телефон в бардачок. Больше им никто не мешал.

Спустя неделю Влад съехал с шоссе на повторитель, неторопливо проехал мимо рынка. Рядом сидела она, ездить быстро она не любила. Все новости были напичканы авариями и несчастными случаями, зачем подвергать свою жизнь лишней опасности? Неразумно… Вообще, она была очень разумная и деловая, Влад с тоской посмотрел на мелькающие лица прохожих. Сейчас каждая вторая была такая. Деловая, уверенная, всезнающая…

"Что это? Издержки времени? А может мы сами делаем их такими?" –подумал Влад.

–Что молчишь?-повысила голос она, -Влад, я с тобой разговариваю!

–Извини,-сухо ответил он, – Что ты сказала?

–Я говорю об участке, у наших у всех дачи… в ближайшем замкадье,– на последнем слове было сделано ударение.

Влад прекрасно понимал зачем она это делала, никакая дача им в ближайшее время не светит, во всяком случае пока не будут окончательно зализаны раны от ремонта, и ей это известно, как никому.

–А зачем?– после некоторой паузы спросил он, -Для кого? Детей у нас нет… –это был удар ниже пояса, но Владу было не жаль сидящую рядом женщину, как ей было когда-то не жаль его и его семью, в которой только что родился ребенок, тогда, наверно, можно было еще что-то исправить, если бы не ее железная хватка… и потрясающая предприимчивость…

-Подлец,– отвернувшись с силой выдохнула она– Какой же ты подлец!

Еле накрапывал дождь, редкие капли упали на лобовое стекло, замелькали дворники. Дождь постепенно набирал силу, по асфальту текли бурлящие реки, прохожие разбегались в поисках укрытия, окна в машине стали запотевать, Влад направил струи воздуха на лобовое стекло. На стекле, с её стороны, стал отчетливо виден след: два пятна, одно – почти идеально ровное, второе – чуть смазанное.

«Ступня»,– безошибочно определил Влад, -«Светик-Семицветик»

Неподвижная фигура так и сидела отвернувшись, еще вчера он бы, наверно, испугался, стал судорожно перебирать в голове отмазки, строить версии, только бы пустить следствие по ложному следу…Она ведь очень любила вести следствие. Влад вдруг подумал о том, что такие, как она наверное были незаменимы где-нибудь в Гестапо или застенках НКВД…

Влад стал набирать скорость, ему вдруг захотелось, чтобы она, наконец, повернулась и всё увидела … Крутанув ручку магнитолы, он усилил звук.

-Спятил?! – взвизгнула женщина, ястребиный профиль повернулся к нему и застыл, она заметила след. Влад окаменел.

Женщина открыла рот, шипение вот-вот должно было сорваться с тонких губ, –Заедь в магазин, я забыла купить йогурт, -губы сложились в узкую линию. Она ликовала!

На деревьях зажглись огни, бесстрашный Прометей уже добыл огонь и возвращался к людям, на перекрестке Влад перестроился и повернул к магазину, купить йогурт…

В СТРАНЕ ДРЕССИРОВАННЫХ ТЮЛЕНЕЙ

Семен снял с крючка пиджак, любезно предоставленный фирмой– работодателем. На груди красовалась серая, в непонятных разводах эмблема, «знак компании»– догадался мужчина, хотя и не стал разбирать, что там наверчено. Не до того. Первый день на работе, нужно осмотреться, познакомиться с коллегами, желательно побыстрее въехать в служебные обязанности, сфера для него новая, в общем, показать себя молодцом, чтобы не вылететь на повороте. Полгода без работы –это вам не фиги воробьям крутить. Жена смотрит косо, теща криво. За последнюю неделю Лидка позволяла себе два раза на него прикрикнуть, а он ничего –проглотил… И это после того, как ему 15 лет чуть ли ни ноги в тазу мыли. 15 лет Семен проработал водителем в солидной немецкой компании, возил одних тузов и иностранцев, лишний раз к нему не подступить, чуть что у него – Шереметьево! А потом, как гром среди ясного неба– сокращение! 3 подачки, как шавке, и Auf Wiedersehen! С наилучшими пожеланиями, дорогие коллеги!

Семен наглухо застегнул пуговицы, предмет жал в плечах. В комнатку без стука и предупреждения влетел мужчина.

-Здрасьте, здрасьте,– просиял вошедший, – Заступаем?

-Да, –кивнул Семен, разглядывая вошедшую в конуру фигуру.

-Георгий Анатольевич, -протянул маленькую, пухленькую ручку мужчина.

Семен поспешил поприветствовать вошедшего и представиться. «Может такой же как он, рядовой сотрудник, а может гусь посолиднее… С непосредственным руководителем его пока не знакомили.»

Вошедший, прищурившись, оглядел предмет, в который с таким трудом влез Семен и, хитро подмигнув, указал на вешалку в углу.

-Прикиньте пока вооон тот.

Семен увидел китель, который раньше не заметил, сконфузился, поскорее расстегнул пуговицы. Георгий Анатольевич, сама любезность, помог новобранцу стащить с себя чужую вещь.

-Ваш комплект на неделе прибудет. А пока так, ничего?

-Конечно, – новичок тут же влез в предложенный пиджачок.

– Семен, а по отчеству?

-Андреевич, -представился Семен, -Но можно и просто Семен.

-Оформились? –мужчина вопросительно посмотрел на новичка.

– Нет еще, вроде как не все документы готовы…

-Ох, уж этот отдел кадров! Ох, уж эти девочки!–покачал головой Георгий Анатольевич, – А то бы сегодня могли сходить в банк, оформить карту.

-Да днем раньше днем позже, -махнул рукой Семен. Главное, есть работа, а карту получить всегда успеет.

Георгий Анатольевич обшарил его глазами, -Ну, вы готовы? -сам он по-военному быстро застегнулся, Семен одернул полы,-Ну, значит, добро пожаловать в наш дружный коллектив!

Семен уже догадался, что Георгия Анатольевича к нему вроде как приставили, и он должен будет ввести его в курс дел. Георгий Анатольевич вытащил откуда-то из кармана бейджик и окончательно прояснил ситуацию – «Гаюнов Георгий Анатольевич, Главный специалист, Служба безопасности»-было написано на прямоугольничке. Семен выходит на должность специалиста, Гаюнов – чуть повыше, но все равно не такого уж высокого полета птица.

-За пару недель освоишься, – пообещал Георгий Анатолий, без лишних расшаркиваний перейдя на «ты».

Главный специалист вышел из конуры охраны и покатился, как мячик, по коридору,– Дежурство с 8 до 8. После 21 доступ в офис только по предварительной заявке. Забывчивых, без пропусков –пишешь в журнал. Внешние посетители, как обычно -паспортные данные. Когда приезжает генерал, один остается внизу, другой сопровождает его вместе с личкой до лифта. Ждешь возле лифта пока не получишь отбой сверху, -Семен еле поспевал за катящимся впереди Гаюновым, -Турникеты у нас новые. 3 месяца, как установили. Без пропуска не войдешь-не выйдешь. Все фиксируется. Лишний раз по нужде не отойдешь. Так что вот они у нас все где!!! –Георгий Анатольевич сжал маленький, воинственный кулачок и чуть не тыкнул им Семену в нос,– Ну, и главное, держи ухо востро. В мире-то в курсе что происходит?– Гаюнов притормозил и строго глянул на новобранца, – На границе не спокойно!

Семен кивнул.

Ровно в восемь Гаюнов и Семен были на своем посту, до начала рабочего дня был еще целый час, но офисное здание уже начало всасывать в себя народ.

Семен сразу отметил, что женщины одеты хорошо, как и на его предыдущем месте работы. Зарплаты, значит, приличные. С Георгием Анатольевичем все вежливо здоровались, даже как-то слишком вежливо. Главный специалист тут же объяснился, -У нас СБ не то что в других организациях. Только бывших полковников 5, 2 ФСБшника. На нас не только внешняя, но и внутренняя… безопасность( с языка, по видимому, должна была слететь «разведка»). На двух рядовых сотрудников – один наш приходится, -похвастался мужчина, -И это еще не придел!

Ближе к девяти народ повалил интенсивнее. Складывалось впечатление, что ровно в девять шлагбаум должен рубануть и отрезать проход на территорию учреждения. Дальше, если только воздухом или подкоп…

-Новая система! –пояснил Гаюнов, – На минуту задержишься– красный флажок, опоздание тут же фиксируется. Система сама по данным из опоздавших формирует списочек. Чтобы снять красный флажок, придется задержаться после работы. Служебку и объяснительную –как положено…. Волокита такая, мамочки родные! А ты не опаздывай! – взахлеб рассказывал Георгий Анатольевич.

Семен понял, что Гаюнов, является, если и не главным идеологом системы, то во всяком случае, руками и ногами за нововведение.

-Ничего! Они у нас еще не так застрекочут!– опять сжал колючий кулачек Георгий Анатольевич.

Семен проторчал минут сорок у турникета, потом Гаюнов усадил его за паспорта, посетителей нужно было перенести из журнала в базу данных, тоже целая канитель. Новоиспеченный охранник не успел оглянуться, как нагрянул обед. Гаюнов отправил его в столовку, дал жетоны: красный и синий. На красный Семен получил первое, на синий – второе и компот. Кормили вполне прилично, хотя, конечно, не так, как на его прежнем месте. С 3х до 5ти было что-то вроде затишья, после шести народ стал выбегать из всех щелей здания. Турникеты только успевали фиксировать время выхода, разумеется тех, кто потрудился прийти на работу вовремя.

После семи Гаюнов подробно рассказал про систему видеонаблюдения, после чего коллеги ушли в каморку.

-В 22.00 мы делаем обход, коридоры, туалеты, офисные зоны сдаются под охрану. Остаётся всего 2 охранника. Ты да я, да мы с тобой! -добродушно похлопал он по плечу Семена.

В коморке Георгий Анатольевич расслабился, освободил шею, расстегнул пиджак, обмяк. Семен вытащил свой куль с бутербродами, который еще утром накрутила Лидка. К пайку он так и не притронулся, поэтому сейчас было чем угостить напарника. Георгий Анатольевич в долгу не остался, тут же на столе между двумя пирамидками бутербродов, вырос термос. Старый, добрый, китайский термос с красными, мясистыми цветами. Оказывается, не все еще перебиты. Георгий Анатольевич, как фокусник, вытащил из-под стола пару маленьких чашечек.