Читать книгу Сказка о правде - Ольга Арзуманова - Страница 1

ВСТУПЛЕНИЕ

ОТ АВТОРА

Это случилось со мной в Париже, в чудесный весенний день, во время прогулки по старинному кварталу Лё Маре, в витрине антикварного бутика я вдруг увидела ручку. Это была обычная наливная ручка чёрного цвета, скорее старая, чем старинная, но она была точь-в-точь, как та, которой я училась писать. Не колеблясь не секунды, я её купила и началось…

Вдруг, стало понятно, как ясно – что я должна написать книгу. Причём именно должна, потому что я обещала это кому-то, но забыла и вот чудом вспомнила. Всё что происходило далее, рациональному толкованию не подлежит, потому, как было по наитию. Тут же я отправилась в магазин, купила упаковку писчей бумаги и уже торопилась домой, чтобы скорей начать писать обещанную книгу. Вот я дома за рабочим столом, в руках моя первая ручка, передо мной чистый лист, можно начинать.

«Что писать? Как писать? О чём писать?» – кружились мысли, пока я вдруг не услышала свой внутренний голос, но почему-то мужской: – О любви»

И следующая секунда уже была рождением первого спонтанного предложения книги «Это была ночь долгожданного и всеми любимого праздника отчаяния» почему и зачем я написала именно это предложение, – я не знаю, но именно оно стало первым направляющим вектором всего произведения.

Дальше – больше.

Мой незримый соавтор телепатически вёл меня, даруя инсайты, которые, окрашиваясь моим жизненным опытом, рождали новые и новые главы книги.

И все, как я думала ненужные мне осколки прошлого, оказались не просто полезны, а бесценны. Они волшебным образом превратились в пазлы из которых складывалась глава за главой…

И все те, как я думала, когда-то приобретённые, но совершенно бесполезные мне знания и умения, оказались крайне необходимыми.

И все те мои многочисленные и безвозвратно потерянные тетрадки, блокноты, листки, в которые я записывала свои осознания, самым удивительным образом возвращались ко мне и вплетались в книгу.

Словно кто-то направлял мою мысль, вёл мою руку, помогая разрешиться той правде, что обитала во мне и вот пожелала родиться и быть. Откуда и почему эта правда хранилась в моей духовной памяти, я понятия не имею, но только, знаю её столько, сколько помню себя и чувствую, что обещала кому-то, а может быть и самой себе принести её сюда. Что я и делаю в этой книге, в которой раскрываю то, что захватила с собой на Землю – Систему Координат Матрицы Жизни.

В этой доброй сказке, обёрнут путеводитель по Матрице Жизни и даны все Ключи Переходов по Измерениям Бытия. Владея ими, каждый человек, без каких-либо пси-способностей, как на карте сможет отыскать свою точку сборки в Матрице Жизни, установить высшую точку желанного Бытия и как по навигатору отправиться в желанную реальность достойную его представлениям о счастье.

Желаю вам самого доброго пути!!!

«С надеждой на Веру в Любовь»

Глава 1. Начало

Это была ночь долгожданного и всеми любимого праздника Отчаяния. Повсюду звучала музыка, разливался смех. Весь город был украшен разноцветными гирляндами сверкающих огней, которые переливались и подмигивали в такт площадным оркестрам, призывающим в пляс.

По главной улице, пламенеющей рекой, гремя громогласными лозунгами, проходило факельное шествие, а за ним, звеня в бубны, стуча в барабаны, а то и просто хлопая в ладоши и крича, что было сил, шли непрестанно растущей колонной поддерживающие направляющих.

– Отчаяние-спасение!!!

Дзинь-Брынь-Бум

– ДААААААААААААААА!!!

– Отчаяние-пробуждение!

Дзинь-Брынь-Бум

– ДААААААААААААААА!!!

– Отчаяние-возвращенье!

Дзинь-Брынь-Бум

– ДААААААААААААААА!!! – доносилось до самых далёких окраин одержимо повторяемое согласие.

Нарядный город, превращенный сияющим праздником из просторного в тесный – ликовал и этот водоворот веселья, захватывая всех кружил, унося с собой на встречу к счастью, так стремительно, что оно, становясь неизбежным, наполняло каждого всё большей и большей радостью. К полуночи все собирались у Чёрного Дворца – идейного и духовного центра Королевства, где на площади с огромной, празднично наряженной яблоней, демонстрируя доблесть и могущество, начинался парад всех войск Армии Возвращения. Окончив торжественный марш, его участники выстраивались в стройные колонны по периметру площади и замирали, а на словно висящем высоко в небе золотом пике тающего в ночи Чёрного Дворца, почти невидимый Магистр, раскатистым басом произносил свою торжественную речь.

– Жизнь за жизнью люди приходят на Землю, и живут на ней, обрекая себя на страдания. Смерть за смертью люди уходят с Земли разочарованными и возвращаются ничего не помнящими, вновь и вновь, принимая земную боль, как справедливое наказание, за когда-то совершенную их праматерью ошибку. Они, считая себя жертвами не существующего проклятия, становятся заложниками вины и живут на Земле в изгнании, в надежде на прощение, не зная того, что прощены и Дом Истинный всегда открыт и ждёт их. Кто может пробудить людей, чтоб они, увидев этот бесконечный бег по кругу, отчаялись в земной жизни и, освободившись от Земли, вернуться в Рай? Кто в силах помочь им понять, что они борются не за жизнь, а с жизнью, которая дарит победы только для того, чтобы продолжать войну, но в итоге, всегда побеждает и отнимает всё, чего хватило им сил достичь? Кто освободит людей от иллюзий Земли и покажет им жизнь реальную – органичную на этой Планете только для животных? Никто!!! Никто, кроме нас!!! Мы и только мы, удостоены этой великой миссии!!! Мы, и только мы, спасители рода человеческого!!! Мы и только мы!!!

Гром аплодисментов, разряжая затаенную в застывшем дыхании тишину, подхватывал окончание его речи и продолжался, пока не раздавалось, окутывая ночное небо, знакомое и любимое всеми:

– Дети мои!

По регламенту праздника, после Великого Магистра, всегда выступала Королева Ада.

– Изо дня в день, из года в год, из века в век, вы помогаете людям освободиться от отвергающей их Земли. Изо дня в день, из года в год, из века в век, вы с честью выполняя возложенную на вас миссию, ведёте людей дорогой возвращения в Дом Истинный. Изо дня в день, из года в год, из века в век, не щадя себя, вы спасаете не признающих, отвергающих и даже призирающих вас, жалея несчастных за их слепоту. Легко любить тех, кто любит тебя, радостно делать то, что приносит благодарность и только истинным рыцарям добра под силу самоотверженно принять всеобщее призрение, ради спасения призирающих. Родные мои, я благодарю каждого и каждому из вас говорю спасибо! Для меня нет большего счастья, чем иметь таких детей, как вы! Сегодня вас благодарят все, кого вы освободили от Земли!!! Сегодня вас благодарит каждый человек, которому вы помогли выйти из реинкарнационного круговорота и вернуться в Рай!!! Сегодня и всегда, я горжусь вами, дети мои!!! – говорила она.

Слёзы счастья, переходящие в овации, встречали окончание речи первой дамы Королевства, всеми любимой Лилит. Апофеозом праздника было, когда на городской яблоне вспыхивали яблочки, золотыми цифрами высвечивая число Спасённых – освобождённых от Земли. И это приводило всех в неистовое ликование, потому что каждый испытывал радость и гордость, чувствуя свою причастность к великому делу Возвращения людей в Рай. Праздник продолжался. Кто-то становился участником карнавала, всю эту ночь проходившем в городе, а кто-то спешил домой к торжественному ужину с вручением подарков, в числе которых, обязательным считалось яблочко.

В преддверии праздника бесчисленное количество всевозможных видов, цветов и размеров яблочек, продавалось во всех магазинах Королевства. Это были – украшения, сувениры, игрушки, сладости, поздравительные открытки и, конечно же, наливные с трудом отличимые от настоящих плоды, которыми украшалась яблонька. В этот день её устанавливали в каждом доме и все члены семьи, и приглашенные гости, в назначенный час, подходили со своими яблочками к дереву и, возвращая запретный плод, просили прощения за несчастных людей, совершивших роковую ошибку. А потом, усаживались за стол и пировали до утра. Все в эту ночь были веселы, довольны и безгранично счастливы, все, кроме маленькой девочки, Сафы, которая сидела одна в чужом доме на краешке скрипучего дивана и плакала.

Глава 2. Очаровательные разочарования праздничной ночи

Сафа была потомком старинного рыцарского рода, славящегося выдающимися личностями, навечно вошедшими в историю Королевства Ада. Немалым удалось достичь высшего Ангельского сана и многим Рыцарского звания, которым удостаивались доблестные воины Армии Возвращения – герои, отдавшие свои жизни ради спасения потерявших Рай людей. Только в этом роду и то, не в каждом поколении рождались зеленоглазые и рыжеволосые дети с родимым пятнышком – знаком чистоты крови и великой силы, благословенной печатью Магистра.

От всех младенцев, рождающихся с животными инстинктами и развивающимися со скоростью способностей, посредством обучения и воспитания, они отличались тем, что не учили, а вспоминали знания и умения. Эти дети являлись хранителями всей информационной базы Земли, которая открывалась им по мере физической и ментальной зрелости.

К семи годам они могли читать, писать и говорить на всех языках и диалектах с единственным акцентом детского произношения. К тринадцати – осваивали все виды искусств, в виртуозном исполнении, к восемнадцати годам, они знали все науки, к двадцати двум, к ним приходило знание культуры, нравов, традиции и религий существующих и существовавших народов, всех цивилизаций Земли. С восьми лет они переезжали жить в Чёрный Дворец, под покровительство Его Величества Магистра и посещали родителей ежемесячно – в свободный день, на семейные праздники и на праздник Отчаяния.

Задача семьи, рождающей сверх ребёнка, заключалась в осознании того, что они подарили Жизнь не своему умиляющему капризами и проказами чаду, а Ангелу Хранителю Земли, что требовало почтительного отношения к нему, без проявления какого-то рода сентиментальности. Такое воспитание позволяло ребёнку, расти, осознавая своё предназначение, и освобождало от сентиментальной связи с родителями, что развивало самостоятельность, которая была необходима для адаптации жизни вне дома.

Все женщины этого рода, мечтали родить Ангела, обучением которого занимался сам Магистр. И когда появилась зеленоглазая и рыжеволосая Сафочка с коричневым пятнышком на маленькой ручке, её родители Рава и Руэль, любуясь малышкой, не могли поверить своему счастью.

Готовился пышный праздник, настоящий бал в честь рождения девочки. Дом был украшен сверкающими огнями и гирляндами цветов. На кухне превзошедший сам себя повар, как генерал на параде, обходил выставленные в ряд на длинном, начищенном до сияния столе, изысканно приготовленные яства. Устроитель праздника, охрипший от команд и бесконечных замечаний, давал последние распоряжения бестолковым от страха слугам. А в танцевальном зале, пряча волнение за серьёзностью, музыканты струнного оркестра, начали настраивать свои инструменты. Даже сюрприз, тщательно скрываемый от всех счастливым отцом, уже был спрятан у дома в саду, откуда в самый разгар веселья должно донестись ужасающее БУБУХ, разливаясь по небу золотым фонтаном звёзд, мерцающих «Здравствуй Сафа» и привести собравшихся в неминуемый трепетный восторг.

Всё и все были готовы к встрече гостей. Отовсюду съезжались родственники, друзья, спешащие поздравить счастливых родителей и полюбоваться чудесным младенцем. Разнаряженные восторженные дамы, галантные умиленные кавалеры, выражали самые нежные чувства и добрые пожелания, склоняясь над колыбелькой, окруженной и непрестанно окружаемой подарками.

Даже мать Руэля, которая уже три года, после того как покинула сцену – удалилась от мира и жила в полном уединении в своём поместье, никуда не выезжая и никого, не принимая – пожаловала на праздник. Одни утверждали, что она не в себе, другие убеждали, что она увлечена какой-то новой философией, которая уводит так далеко, что оттуда уже никого не видно, третьи доказывали, что она безнадежно подурнела и в таком виде стыдится появляться в свете. Кто-то её осуждал открыто, называя взорвавшейся звездой, кто-то – деликатно, выражая своё непонимание, а кто-то жалел, уходя, от уже ставшим традиционно-светским разговора о ней, но никто, никто уже не любил, всеми когда-то обожаемую Кару. После потери голоса, а, следовательно, завершения карьеры она, как и все жители Ада на праздник Отчаяния должна была отбыть в Рай, но переселение было отложено до написания ей книги «Моя жизнь в искусстве».

Кара была Великой Певицей. Её голос не имея рода, был поистине ангельски чист и прекрасен. Он владел небесным правом нести Душе благую весть, заставляя её трепетать от радости и плакать от счастья. Мемуары творческой жизни, обладательницы ангельского голоса, предполагалось использовать, как дополнительное пособие в обучении театральной молодежи. И Кара отказалась от неблагодарного и жестокого мира, который, мало того, что, презрел звезду, за то, что она погасла, но и оценил посвященную ему жизнь, не более как «Дополнительное Пособие». Единственным её желанием, было поскорей закончить книгу – пытку, каждая страница, каждый абзац, каждая строка, каждое слово которой, приносило боль напоминания того, что она предана и уносило в ту жизнь, о которой хотелось забыть. И всё-таки в распахнутые двери дома, гордо вошла всё ещё прекрасная Кара. Никак не реагируя на окружающих, она подошла к внучке. Девочка поразительно похожая на неё, спала, чему-то улыбаясь во сне. Кара тоже улыбнулась и положила в колыбельку золотой родильный колокольчик, который уже не одно столетие звенел в детских ручках, оповещая о приходе Ангела. Она поздравила Руэля и Раву и, сославшись на занятость, простилась и направилась к выходу.

Сопровождающему её сыну, который просил задержаться, в честь такого праздника, Кара в очередной раз объявила:

– В этой жизни для меня самый большой праздник покинуть эту самую жизнь, а это произойдёт только тогда, когда будет закончена книга, поэтому я всегда занята и потом, – добавила она, – кого мне хотелось здесь видеть, я уже увидела.

Все откровения, предложения и просьбы в очередной раз были отвергнуты замерзшей и бегущей, всё дальше и дальше от тепла раз обожжённой Душой.

За разливающимся весельем никто не замечал, отсутствие Руэля, который стоял за воротами поместья и, разгоняя дурные предчувствия, провожал взглядом удаляющуюся карету матери. В самый разгар праздника к дому подъехал всадник и, доложив Руэлю о срочной депеше, вручил ему пакет с грифом «Секретно». Руэль улетел на Землю и не возвратился. Родственники, приехавшие издалека и оставшиеся погостить, весь следующий день, успокаивали Раву, рассказывая ей аналогичные случаи, о вынужденной задержке на Земле, с хорошим исходом, но она не переставала плакать, прижимая ребёнка к груди, где больно тянуло сердце, будто из него что-то уходило.

Так прошёл день, прошла ночь, и наступило утро великого горя, когда пожаловал посыльный с официальным известием, из которого следовало, что Рава теперь не жена, а вдова героя, которого изгнали и уничтожили безжалостные служители добра.

Его имя вошло в Энциклопедию Армии Возвращения Ада, где писалось: «Руэль был доблестным офицером агностических войск. Он спасал заблудших людей, угодивших в религиозные капканы, помогая им осознать, что они не идут в дом родной к Солнцу, а сидят у костра, который алчно пламенеет, желая поглотить всё, чтобы сохранить огонь. Он призывал не верить пугающим лжепророкам, которые внушают, что Господь – карающий и с помощью страха загоняют людей в безопасные стада, где, пугая волком, сами едят и стригут. За свою недолгую жизнь Руэль помог многим прозреть и обрести Дом Истинный. Посмертно ему присвоено звание Рыцаря Возвращения».

Спустя семь лет, накануне праздника Отчаяния, офицер Армии Возвращения Рава, тоже не вернулась с Земли. В числе погибших её не было, она была объявлена без вести, пропавшей и до выяснения обстоятельств исчезновения, её дочь Сафа по решению Королевского Попечительского Совета была временно поселена к ближайшей родственнице, бесконечно недовольной этим решением бабушке Каре.

В этом году, она, наконец, завершила работу над Дополнительным Пособием «Моя жизнь в искусстве» и, освободившись от десятилетнего наказания, в этот долгожданный Праздник Отчаяния, должна была отбыть в Рай, но, в связи с исчезновением Равы, она снова оказалась полезна Королевству, и её переселение было отложено, до следующего года, в течение которого, Сафа, достигнув восьми лет, переедет на постоянное жительство в Чёрный Дворец под покровительство Его Величества Магистра.

Кара была не в себе от возмущения, но, не смея возразить высокому решению, она не переставая думать:

– Лучшего подарка трудно себе и представить, – давала поспешные распоряжения по оборудованию комнаты для Сафы.

Из предписания по содержанию и воспитанию девочки, следовало, что к ней нельзя проявлять никакого рода сентиментальности и необходимо создать все условия для свободного чтения без ограничений во времени и выборе литературы. Уже к обеду бывший кабинет библиотеки с резными деревянными панелями, мраморным камином, массивным инкрустированным столом, стоящем надежно на изогнутых, будто вросших в дубовый паркет ножках, с огромным чёрным кожаным креслом и диваном, был дополнен ажурной металлической кроваткой с розовой вуалью, маленьким перламутровым туалетным столиком с розовым велюровым пуфиком и перламутровым платяным шкафчиком, что по замыслу Кары должно было превратить кабинет библиотеки в девичью комнату, но, увидев то, что получилось нечто совершенно нелепое – как девичий кабинет, она подумала – какой ужас и, вздохнув, сказала:

– Хорошо.

По рассказам мамы и по хранящимся в доме афишам, Сафа знала, что бабушка её великая певица и красавица. Одной из афиш, которую Сафа попросила маму повесить в своей комнате, она всегда любовалась перед сном. Локоны рыжих волос обвивали ангельское лицо и тонкий стан. Сияющие зелёные глаза и такая улыбка, что нельзя не улыбнуться в ответ. Все говорили, что Сафа, поразительно похожа на Кару. Девочка была рада этому сходству и, приближаясь к дому бабушки, думала, что та тоже обрадуется, увидев её.

Ближе к вечеру карета Департамента Попечительства, въехала в поместье Кары и остановилась у особняка. Сафа впервые вошла в дом бабушки, но никакой радости по случаю встречи с внучкой уставшая и раздражённая Кара не проявила. Ограничившись рамками холодного этикета, она приветствовала девочку, проводила в отведенные для неё апартаменты, и уже перед выходом объявив:

– Ужин в восемь, – ушла.

Сафа оглядела комнату, в которой будет жить до возвращения мамы и нашла её больше смешной, чем странной. Она поставила свой саквояж у туалетного столика и вошла в библиотеку, где деревянные шкафы, строго выстроенные в ряд, создавали уходящие бесконечно далеко улицы, которые пересекались такими же линиями шкафов. У всех улиц и линий были свои названия, у всех шкафов номера, у всех полок под номера.

– Ой, это же огромный город, нет – страна, нет, ещё больше – мир – шептала, восхищенная библиотекой Сафа.

Без пяти минут восемь в нарядном белом платье и парчовых туфельках, она, держа в ладошках сплетённое из красного бисера яблочко, сидела на диване в ожидании приглашения. Часы пробили восемь, и Сафа отправилась на поиски столовой. Пройдя слабо освещённый коридор, она открыла тяжелую дверь и оказалась в пышно декорированной гостиной, одна из дверей которой была приоткрыта, Сафа направилась к ней и вошла в столовую. Ничего не изменившая в своём туалете Кара, уже сидела за столом.

– С Праздником Отчаяния, бабушка, – радостно произнесла Сафа, торжественно, на вытянутых руках, вручая ей своё яблочко.

– Благодарю, – безразлично ответила Кара, принимая подарок и, не глядя на Сафу, подвинула к ней лежащую на столе маленькую коробочку.

– Спасибо, – ответила девочка и, открыв коробочку, замерла. – Рубиновое яблочко? Ой, какое красивое! Ой, какое яблочко! Бабушка, это самое красивое на свете яблочко. Спасибо – шептала, восхищенная подарком Сафа и, подойдя, к маленькой яблоньке без украшений, без огоньков, повесила его на веточку. Потом присела к столу напротив Кары, и они приступили к ужину. Тикали часы, трещали поленья в камине, и металл царапал фарфор. Кара молчала, девочка тоже. И уже за десертом Сафа осмелилась начать разговор.

– Бабушка, не находите ли вы, что мы имеем поразительное сходство?

– Нахожу, – взглянув на неё, ответила Кара.

– Я, признаться этому очень рада. Мама говорит, что, когда я вырасту, буду такой же красавицей, как вы. Мама мне рассказывала, что вы были великой певицей, много выступали, ездили по всему Королевству и везде вас знали и любили все, все, все! А потом у вас открылся ещё один талант – писательский и теперь вы очень заняты, потому что работаете над важной для вас и полезной для всех книгой. Как вам повезло бабушка, что у вас два таланта, и вы можете вдвое больше быть полезны нашему Королевству. А может быть, у вас ещё откроется какой-то новый талант, и вы тогда…

– Праздничный ужин окончен, – перебила Кара ледяным голосом и, посмотрев на внучку так, что та перестала улыбаться, встала из-за стола и покинула столовую.

Сафа не понимая причины раздражения бабушки, какое-то время сидела в растерянности, а потом побежала за ней.

– Бабушка, бабушка, – кричала она, догоняя удаляющуюся по длиной галереи Кару, – я не хотела сказать ничего дурного!

– Ах, оставьте, ступайте к себе, – безразлично ответила та, не оборачиваясь.

Сафа остановилась.

– А как же праздник? – прошептала девочка.

– Праздник? – вдруг взорвалась Кара. – Праздник? – повторила она, ещё громче и, развернувшись так посмотрела на Сафу, что та опустила глаза. – Благодарю вас, вы мне уже устроили праздник и преподнесли ни с чем не сравнимый подарок. Мне на сегодня достаточно веселья, продолжайте без меня.

– Одна?

– А вы имеете такую дерзость предполагать, что я должна вас развлекать? Нет уж, увольте, я не намерена утолять ваш дефицит общения, ни сейчас, ни потом – сказала Кара и, покинув галерею, закрыла за собой дверь.

Сафа осталась одна. Ничего не понимая, она смотрела то на дверь, то на портреты великих предков. Они тоже пристально, будто разглядывая, смотрели на неё, и Сафе показалось, что они её знают, но отказываются признавать, осуждают и даже не любят, как будто она совершила нечто страшное, непоправимое, за что её теперь никогда не простят.

Она вернулась в свою комнату, которая теперь казалась ей не смешной, а чужой. Всё превратилось в чужое и в этом чужом, ей не было места. Сафа присела на краешек чёрного дивана и тот заскрипел так протяжно и так недовольно, что она заплакала. Девочка ещё никогда не чувствовала себя такой ненужной и в праздничную ночь, она, как всегда, уснула под утро, но в этот раз, ослабев от слёз.

Кара в эту ночь тоже не спала. Она не могла смириться с тем, что её выстраданное переселение опять не состоялось и даже утешение, что Сафа через год, независимо от того, вернётся Рава или нет, переезжает навсегда жить в Чёрный Дворец – не помогало успокоиться и тикало в висках: – Ещё год, ещё год, ещё год… Без надежды уснуть Кара стала размышлять над тем, как она должна относиться к Сафе, чтобы переселение во Дворец прошло без нареканий и не повредило бы её переселению в Рай.

– Никакой сентиментальности – вспоминала она предписание по содержанию и воспитанию кандидата в ученики Великого Магистра. – Более того, я должна, как можно меньше общаться с ней, а, общаясь быть предельно строгой, чтобы расставание было желанным. Если Сафа, переселившись во Дворец, будет по мне скучать, я навсегда останусь здесь, чтоб она раз в месяц приезжала со мной повидаться. «Какой ужас! – думала Кара.» И ещё долго, крутясь в постели без сна, то и дело повторяла:

– Предельная строгость, предельная.

Глава 3. В гости – навсегда

И вот, выходить из библиотеки девочка теперь могла только три раза в день в столовую. Проходя по длинному коридору – нельзя было бродить по залам, нельзя было разговаривать с прислугой и, пересекая гостиную, нельзя было брать маленькие и трогать большие предметы. В столовой нельзя было крутиться под ногами, мелькать перед глазами, а за столом нельзя было сидеть без дела, вести пустых бесед и задавать глупых вопросов.

За завтраком молчать и слушать, как испортилась, одичала и стала опасной жизнь, как примитивны мечты и ущербны интересы. За обедом молчать и слушать, правила проживания в жизни вообще и в доме в частности. За ужином молчать и слушать, как она нуждается в правильном воспитании, а точнее уже в перевоспитании, но самое главное, чего нельзя было допустить никогда и ни за что – это опоздать к совместной трапезе. Опоздание приравнивалось к умышленному действию, это действие к событию, событие к происшествию, происшествие к катастрофе, катастрофа к разрушению, разрушение к гибели. Что бы Сафа не сказала, не сделала – это заставляло Кару вздыхать и закатывать кверху глаза, потому что было отвратительно, гадко, несносно, возмутительно, нелепо, глупо и, наконец, бездарно, чего уже совсем нельзя было допустить в силу природы её рождения. И действительно, прошло совсем немного времени, и Сафе уже лучше было быть одной, чем с бабушкой, потому что в её присутствии, как нарочно, всё рассыпалось, разливалось, разбивалось и разлеталось в самые нежелательные стороны. Она целыми днями просиживала в библиотеке, среди любимых книг, которые говорили с ней на всех языках и обо всём, но даже они не знали, когда же вернётся мама? Сафа ждала её каждую минуту, но не от мамы, не о маме – не было никаких вестей.

Так шёл день за днём, и однажды вечером, идя на ужин и подходя к двери гостиной, Сафа услышала окончание фразы:

– … значит, всё-таки изгнали, я так и знала – тихо и почти нараспев произнесла бабушка.

Сафа застыла перед дверью, с протянутой рукой.

– Вы не должны объявлять Сафе о гибели её матери, – говорил кто-то. – Она узнает об этом в своё время. В ваши обязанности, по-прежнему, входит создание всех необходимых условий, для гармоничного роста и разви… Сафа, не расслышав окончание фразы отдёрнула руку, которой, чуть не дотронулась до границы, разделяющей пространство на два Мира с мамой и без неё.

«Мамы нет? Мамы нет? Мамы нет? – обжигало в груди сердце, отсчитывая секунды рождения того, чего не может быть.» Ей захотелось бежать от этой двери, за которой её мамы уже нет, из этого дома, где родилась страшная правда, из этого мира, где она теперь будет жить. Бежать далеко, далеко – туда, где её ещё нет и спрятаться, чтобы, когда она придёт, не смогла бы найти никогда, но страшная правда не отпускала, она крепко держала Сафу, стуча больно в голове: «Мамы нет! Мамы нет! Мамы нет!».

– Я не хочу! Я не хочу здесь больше быть! Я не хочу быть здесь!!! Я не хочу этого слышать никогда! Я не хочу слышать! Я не хочу этого знать никогда!!! Я никогда не хочу знать!!! – кричала она, беззвучно шевеля губами и прижимая изо всех сил ладошки к ушам. А потом, смущенно улыбаясь, будто вошла нечаянно туда, куда нельзя, встала на носочки и, расставив руки, как крылья, медленно пошла, как полетела весенней бабочкой, уносимой ветром неведомо куда, но очень, очень далеко.

Проводив визитера, Кара пришла в столовую и в ожидании Софы, размышляла о бессмысленности жизни. Часы пробили восемь.

– Нет, она не соизволит пожаловать, без приглашения, – громко сказала Кара, как нечто давно накопившееся, с шумом встала из-за стола и пошла в библиотеку.

Дверь отворилась так быстро и с такой силой, что не успела заскрипеть. Кара увидела то, чего не могла себе даже и представить. Сафа лежала на диване, укрывшись пледом с головой и мычала. Такого непочтения к себе, в своём собственном доме, от родной внучки, она не стала терпеть.

– Что ты себе позволяешь, Сафа, как ты смеешь, как ты можешь быть такой?! В этом году, ты отправляешься во Дворец – это начало твоего жизненного пути. Нельзя быть такой легкомысленной, ты ни к чему не можешь относиться серьёзно! Нельзя быть такой глупой, ты не можешь запомнить элементарного! Нельзя быть такой невоспитанной, ты не можешь соблюдать даже простые правила этики! Нельзя быть такой примитивной, ты не можешь выдержать даже самой низкой оценки! Ты не можешь, ты ничего не можешь, даже вовремя сесть за стол! Сафа отреагировала на замечания, только тем, что перестала мычать.

Кара приказала немедленно подняться. Девочка лежала в той же позе, не обращая на неё никакого внимания.

– Са-фа, – процедила Кара по слогам. – Ты не можешь быть такой непочтительной, когда с тобой разговаривает бабушка!

Сафа ничего не ответила.

– Сейчас не время для сна! – закричала Кара, срывая с неё плед, но увидев девочку, застыла от ужаса.

Сафа лежала с открытыми, в никуда смотрящими глазами и улыбалась в страшной гримасе. В эту ночь у дома Кары кареты врачей сменяли одна другую. Приглашены были все признанные светила, практикующие в традиционной и нетрадиционной медицине и все, повторяли одно и тоже: «Девочка потеряла слух, онемела и утратила связь с реальностью». Врачи, высказывая самые разные догадки о причине возникновения этого недуга, бессильно разводили рукам и уезжали. А один старый, рассеянный доктор, который уехал, забыв свой саквояж, когда вернулся за ним, обнадежил тем, что возможно с утратой слуха и речи у ребёнка разовьются какие-то другие способности, которые будут компенсировать уснувшие органы.

Следующий день для Кары, был днём кошмара. Раздавленная свалившимся на неё горем, она не могла подняться с постели. Мысли, давно кружащиеся над ней, как воронье, дождавшись своего часа – жадно рвали остывающее сердце.

«Сафе теперь будет отказано в обучении у Магистра, и ты останешься с ней здесь, заточенной в своей пустой жизни, – терзала одна. Твоя жизнь – провал. Ты не живёшь, ты доживаешь бездарно и ничтожно и будешь ещё неизвестно сколько доживать ничтожно и бездарно – подхватывала её другая. Тебя все использовали, и будут использовать, – впивалась третья. Любили не тебя, а твой голос. Ты не нужна никому и никогда никому не была нужна. Тебя оставили все, даже собственный голос – перебивала её четвёртая. Ты не можешь быть любима, ты можешь быть полезна, – вопила пятая, перекрикивая всех.»

– Полезна, полезна, полезна – соглашаясь, вторила ей Кара. – Я не могу больше быть полезной. Я не могу больше. Не могу, не могу, не могу… Освободите меня, выпустите меня отсюда. Я ничего вам не должна. Я отдала вам всё. Я отдала вам не только свою жизнь, но и воспоминания о ней. Чего вы хотите ещё? У меня ничего больше нет. Ничего, ничего, ничего… Я никому ничего не должна. Это вы мне должны. Ещё десять лет назад, вы должны были меня освободить от Земли. Десять долгих лет я ожидаю то, что вправе иметь. Я ничего никому не должна. Я не должна быть полезна этому больному ребёнку. Ангелы принадлежат не семье, а вам. Это ваш Ангел, сами возитесь с ней. Нет!!! Вам не нужен сумасшедший Ангел. Зачем вам теперь Сафа, если она бесполезна?

Это открытие так напугало Кару, что даже терзавшие её страшные мысли пища разлетелись, уступая добычу охватившему её ужасу.

– Сафа бесполезна! Они её уничтожат? Нет, они не посмеют уничтожить представителя рыцарского рода. Но ведь она бесполезна! Нет, они не посмеют уничтожить Ангела. Но ведь она бесполезна!!!

– Что они сделают с Сафой? – шептала Кара, теряя силы проваливаясь в забытье. – Что они сделают с Сафой? – повторяла она, приходя в себя.

А Сафа весь этот день складывала цветные листы так, что получались птички, рыбки, цветы и всё, всё, всё, что только захочет – почему-то могла. Будто бы это сама бумага хотела кем-то быть, и стоило посмотреть на неё повнимательней, как сразу становилось понятно кем, а пальчики, откуда-то знали, как ей в этом помочь.

«Ну, какая умная бумага, она знает кем когда-то была, – думала Сафа, помогая ей становиться тем, кто она есть.»

После объявления о недуге кандидата в ученики Великого Магистра, была создана Чрезвычайная Королевская Комиссия, которая подтвердила, что Сафа глуха, нема и имеет изменённое состояние сознания, что влечёт за собой неадекватное восприятие реальности. Её болезнь единогласно была признана неизвестной, а, следовательно, неизлечимой. Дети, рождённые с неизлечимым недугом, немедленно умертвлялись в Королевстве, но Сафе было почти восемь лет, она была представителем старинного и почтенного рода и потом, что самое главное – носила печать Ангела. Такого ребёнка уничтожить нельзя, но и дожив до естественной смерти и не принеся пользы, по законам Королевства, её душа исчезнет и не сможет уйти в Рай, а это тоже невозможно в силу её Ангельской природы.

Не один день решалась судьба, увлечённой оригами Сафы. Не одну ночь, позабыв о Рае, Кара провела без сна, представляя картины уничтожения ничего не понимающего ребёнка.

И вот, наступил час, когда посреди огромного мраморного колонного зала Чёрного Дворца Королевства Ада, собрав последние силы, гордо стояла Кара, держа за руку маленькую рыжеволосую девочку. А та, улыбаясь, то радостно поглядывала на бабушку, то на сидящих перед ней сердитых, и что-то строго говорящих, но почему-то в кукольных паричках старичков, то снова на бабушку, то опять на смешных старичков.

Сафе конечно было отказано в обучении у Великого Магистра. И так, как недуг девочки не является врождённым, Чрезвычайная Королевская Комиссия постановила: «После смерти матери, за неимением более близких родственников, Кара становится официальным опекуном Сафы. Девочка остаётся жить у неё, до достижения детородного возраста. По достижению его, Сафа переселяется на постоянное жительство в Институт Потомства, где будет служить воспроизводящей матерью, тем самым оправдывать своё существование, принося пользу Королевству. После завершения детородных функций Сафа будет отправлена в Рай. Переселение Кары в Рай, откладывается до переезда Сафы в Институт Потомства. Решение вступает в силу с этой минуты и является единственно правильным и окончательным»

Наступила звенящая тишина, которая, захватив Кару, закружила, затягивая в единственно правильное, но отвергаемое всей Душой окончательное решение.

– Вы не посмеете, – закричала она, вырываясь из тишины. – В чём виноват этот больной ребёнок? Разве потерянных жизней нашего доблестного рода недостаточно, чтобы последняя из нас ушла в Рай, не принеся вам пользы?

– Благодаря этому решению, ваш доблестный род, не исчезнет, а будет продолжен, – сказал председатель Комиссии, улыбаясь Сафе.

Кара, застыв на месте, смотрела вслед покидающий колонный зал Чрезвычайной Королевской Комиссии, а потом, посмотрела на улыбающуюся Сафу и в первый раз обняла внучку. Что-то горячо обсуждая, они покидали Королевский Дворец и если бы кто-то прислушался к их разговору, то услышал, как девочка в рифму мычит, а сопровождающая её дама, повторяет:

– Это не мы, это нам никто не нужен, Сафочка!

Глава 4. Огненный Шарик

Прошёл почти год, в течение которого Кара обращалась к самым известным педагогам, но после первого же урока все заявляли, что девочка совершенно не обучаема. Она пригласила лучших мастеров, художников, декораторов, и для своей Сафочки с нежной заботой оборудовала детскую комнату, не иначе, как для принцессы, но Сафа ни за что не согласилась переселяться из кабинета библиотеки и Кара не настаивала.

– Пусть будет всё, как хочет Сафочка, всё, что не вредит её здоровью, я позволяю, – говорила она, поучая прислугу.

И вот, девочка теперь могла гулять по всем залам и галереям огромного, ручающегося за свою надежность фамильного дома. Выходить в манящий сочным ароматом сад, где она любила лежать на пушистой траве, и складывать мысли в слова, а слова в стихи, или смотреть на пролетающие облака и то разгадывая, то загадывая их, наблюдать за тем, как они, меняясь, превращаются в задуманное, а если облака не летали, а падали, Сафа собирала их в специальные спасательные баночки, из которых они, потом, сами возвращались на небо.

Иногда в сад залетал ветер, он был так силён и так скромен, так весел и так воспитан, что, зная всё, обо всём, старался оставаться незамеченным и привлекал к себе внимание, только тогда, когда приглашал на танец. Его любили все. Каждая травинка, каждый цветок, каждое дерево хотели танцевать с ним и, если он приглашал Сафу, она тоже пускалась в пляс, но большую часть времени девочка по-прежнему проводила в библиотеке. Сафа чувствовала себя безгранично огромной и бесконечно пустой. И эта расширяющаяся пустота, не просто стремилась к заполнению, она каждой своей точкой просила, кричала и требовала этого, будто спасаясь от самой себя. И то ли достигнув такой скорости чтения, то ли просто перелистывая страницы, Сафа закрывала одну книгу и открывала другую, закрывала её и открывала следующую.

Тем временем приближался очередной праздник Отчаяния, и Кара получила приглашение для своего маленького Ангела на праздничную яблоню, устанавливаемую ежегодно для детей во Дворце Королевы Лилит. Она приказала немедленно заложить карету и потеплее одеть Сафочку для прогулки. Спустя четверть часа, испуганная няня растерянно докладывала, что девочка не хочет одеваться, и вообще ничего не хочет, как только сидеть и смотреть на окно.

Дождавшись, когда Сафа досмотрит, как мороз выводит на стеклах узоры и зарисует их в альбом, Кара сама одела внучку, и они отправились в магазин карнавальных костюмов. Из всех предлагаемых нарядов – воздушных снежинок, сверкающих принцесс, порхающих разноцветными крылышками бабочек, Сафа – маленькая и хрупкая, как прозрачная тростинка, выбрала не первый год, ждавший своего покупателя, уже без надежды на встречу с ним – картонный костюм Яблока. Даже, восторженный и красноречивый продавец, откровенно восхищенный своим товаром, когда увидел, вышедший из примерочной, на тоненьких ножках огромный красный шар – не найдя слов, только и смог что вымолвить:

– Ну… – и поджал губы.

А Сафа радостно прыгала перед зеркалом, тряся зелёным листиком на сползающей до носа шапочке.

В сияющем, хрустальном зале, для торжественных церемоний Дворца Королевы Лилит, стояла огромная, украшенная игрушками и сверкающая огнями яблоня. Перед началом представления, дети, умиляя родителей, читали под ней стихи, пели песни, а потом вешали своё яблочко на дерево и Адам с Евой, дарили им чудесные подарки.

Сафа, тоже побежала в круг и, открыв рот, смотрела на завораживающее её действие, а когда очередь дошла до неё, растерялась, но дети вытолкнули Яблочко из круга, и она оказалась под нарядным деревом.

Адам что-то говорил, Ева ласково улыбалась, держа в руках подарок – переливающийся всеми возможными цветами Огненный Шарик. Сафа никогда не видела ничего прекрасней и волшебней. Больше всего на свете, ей хотелось прикоснуться к нему.

– МЫ, – произнесла она еле слышно, протягивая руки к шарику.

Ева что-то сказала ей, так же ласково улыбаясь.

– МЫ-МУ, – повторила Сафа.

Все замерли.

– МЫ-МУ, – продолжала она, выглядывая из-под шапочки на Еву, и её стихи утонули в детском хохоте.

Родители пытались сдерживаться, но без умолку выразительно мычащее Яблочко, довело и их до истерического хохота. Все, корчась от смеха, держались за животы, глядя на Сафу, которая, закончив читать свои стихи, безрезультатно пыталась залезть на яблоню, а потом, радуясь тому, что всем весело, начала летать, семеня на носочках вокруг дерева, плавно взмахивая руками, то и дело вдохновлено закрывая глаза. Народ кричал и плакал от смеха. Этот полёт прервала бабушка. Разорвав круг, она подбежала к Сафе, и они сопровождаемые визгом и стонами покинули Дворец.

В эту ночь, оставшейся без волшебного Огненного Шарика Сафе, приснился сон, будто бы она в ярком саду. Деревья с румяными плодами сверкали, отражая солнечные лучи. Цветы небывалой красоты оживали, превращаясь в трепетно порхающих бабочек, которые так плавно взмахивали блестящими веерами своих крылышек, что казалось, не летали, а плыли по воздуху, развивая волнами разноцветное сияние. Серебрилась колышущаяся трава, где-то весело пел ручеек. Всё было настоящим, но каким-то волшебным – по-настоящему волшебным, потому что не просто переливалось всеми цветами радуги, как Огненный Шарик, а дышало этим сиянием. Оно звучало в жужжании пчёл, журчало ручейком, раздувалось теплым ветерком, наливалось сочными плодами, распускалось чудесными цветами. Это сияние было живым – оно и было жизнью. Им наполнялось, окутывалось и пронизывалось всё в этом ярком саду.

Сафа гуляла, любуясь чудесным садом и вдруг, увидела маму, сидящую под большим деревом у ручейка. Она кинулась к ней, упала на её колени и крепко держа, закричала:

– Мамочка, только не уходи! Никуда не уходи больше от меня! Никогда!

Рава поцеловала кудрявые рыжие волосы дочери, а потом взяла её на руки, укутала своей шалью, как маленькую и запев колыбельную стала качать. Так они сидели долго-долго. Укаченная Сафа, уснула во сне у мамы на руках, и приснилось ей, что этот чудесный яркий сад, находится в Огненном Шарике, который держит в руках улыбающаяся Ева, хочет его дать Сафе, но почему-то не даёт. И уже идёт бабушка Кара, которая сейчас возьмет за руку и уведёт навсегда от Огненного Шарика. Сафа вздрогнула и проснулась. Она так же лежала в объятиях Равы, которая смотрела на неё и улыбалась.

– Мамочка, ты есть!

– Да Сафочка, – отвечала Рава, любуясь дочерью.

– Мамочка, я тебя так люблю! Давай, никогда больше не будем расставаться. Я никогда-никогда тебя не оставлю, и ты не уходи больше никуда. Давай так?!!

Рава поцеловала и прижала к себе дочь. Сафа облегченно вздохнула, и ещё крепче обняла маму.

– Мамочка, а мы теперь будем жить в этом волшебном саду?

– Нет, Сафочка.

– А почему? Здесь так красиво, давай будем жить здесь.

– Я не могу жить здесь, Сафочка.

– А где ты можешь жить?

– Я не могу…

Сафа не услышала окончание фразы, потому что подул сильный ветер. Он был таким горячим, что обжигал, не давая вздохнуть. Рава прятала ребёнка в ветхую шаль, через которую Сафа видела, что бабочки и цветы, жалобно крича, лопаются. Голые деревья со сморщенными плодами тлеют, шипящий ручеёк растаял облаком пора, оставив растресканным тоненькое русло. Мать, спасая ребёнка, накрыла Сафу собой, девочка лежала, прижатой к горячей земле и когда пламенеющий ветер сорвал шаль, она увидела, что мамы нет.

– Где ты, мамочка, где ты? – кричала она, обжигаясь каждым вдохом, пока всё более усиливающийся ветер не схватил её в раскаленные объятья и, подняв высоко вверх, со страшной силой бросил вниз. Сафа падала с такой скоростью, что не могла вдохнуть и уже, начав задыхаться, она открыла глаза и оказалась лежащей в своей кровати, укрытой с головой одеялом. Она скинула его, как вынырнула, и хватая ртом прохладный воздух, мычала, повторяя:

– Где ты мамочка, где ты?

Отдышавшись, Сафа пошла в библиотеку, где отыскала большую книгу и, отвернув чёрный переплет с золотым тисненым названием «Великая История Ада», стала читать:

«В бескрайней пустоте прозвучало имя Господа и заполнило её Светом безграничной Божественной Любви. От Звука и Света, родилось

Пространство и Время, где за шесть дней материализовался организм Вселенной с бесчисленным количеством Галактик, включающих в себе такое же неисчислимое количество Звёзд и Планетарных Систем. На одной из самых прекрасных планет Вселенной – Земля, Богом была создана Жизнь – вода и суша, горы и равнины, пустыни и болота, различные растения и животные.

Первой паре представителей каждого вида, было подарено бессмертие и они, являясь эталоном, были переселены в Рай, на Солнце, где венцом творения, рукотворно по образу и подобию, Господом были созданы люди – Адам и Ева, одухотворенные бессмертным Отцовским дыханием. И это было – хорошо! Седьмой день, был днём великой радости Жизни. Все наслаждались тем, что они есть и славили Создателя.

Шло время, на Земле развивалась животная жизнь, на Солнце в Божественной Красоте и Любви расцветала Благодать. Но наступил день, когда Ева не устояла, перед единственным Райским запретом – не есть яблок с дерева, плоды которого, лишали бессмертия и пробуждали в животных инстинкты с целью возвращения на Землю, в случае исчезновения там их вида. Эта яблоня была названа деревом смерти и стояла одиноко на высоком голом холме, все звери обходили его стороной, даже птицы не пролетали над ним. А Ева, соблазнившись блеском плодов, взобралась на вершину, чтобы только получше рассмотреть сверкающие яблоки, но, не устояв перед манящей сочностью, сорвала одно, отведала и угостила Адама. И с той минуты Ева увидела, что Адам – мужчина, а Адам увидел, что Ева – женщина. Стыдясь своей наготы, они прикрылись листьями фиги, растущей у склона, и поспешили прочь. Удаляясь всё дальше, они всё меньше узнавали свой Рай и, наконец, уже не могли найти ни одного знакомого места. Так люди, ещё не понимая какую роковую ошибку они совершили – потеряли бессмертие и оказались на планете животных.

Гонимые страхом, они бежали, ища спасения по кишащему дикими зверями лесу, которые, преследуя их, пронзительно кричали и дрались за добычу. Забившись в дупло старого дерева, они, страдая от боли, холода и голода, молили Отца Небесного о прощении и о возвращении домой с дикой Земли.

Всемилостивейший Господь сжалился над несчастными детьми и простил их. В своём Великом Прощении он оставил людям бессмертную Душу, с правом возвращения в Рай, после освобождения от животного тела. И те, кто отчаялись в жизни на Земле – освобождаются от связи с ней и выходят из реинкарнационного круговорота. Их Души, после смерти тела уходят в Ядро Планеты, которое, находясь во взаимодействии с Солнцем, участвует в энергетическом обмене с ним. Вследствие этого взаимодействия, Душа, являясь Солнечной единицей, как малое, притягиваясь к большему, получает энергию движения по Солнечному Пути, по которому Спасённые возвращаются к Богу. Душа того, кто не успел прозреть от земных иллюзий, за одну жизнь, после смерти тела, переселяется в новое и, продолжая путь, имеет неограниченное число попыток вернуться в Рай.

Более того в своей Великой Милости Отец Небесный с целью избавления детей своих от неорганичной для них животной жизни в Физическом Мире Земли, создал новый Земной Мир – Ад, население которого во главе с Великим Магистром, призвано помогать людям, освобождаться от земных привязок, чтобы отчаявшись в земной жизни, уйти навсегда с Земли и вернуться в Рай…»

«Бедные люди, – подумала Сафа. Как же им живётся на Земле, если там для них всё чужое и они всему чужие? Они, наверное, бродят по планете и ищут свой дом, но нигде не могут его найти, потому что его там нет. Бедные люди, я тоже хочу помогать им. Как жаль, что на Землю можно выходить не всем. Странно! А почему мы говорим «на Землю», если живём с людьми на Земле, только в разных Мирах? Да, – качала она головой, и мама говорила «на Землю», «с Земли», «на Земле»»

Желая освободиться от отвлекающей её мысли, Сафа решила, что это выражение скорей всего сохранилось в устаревшей форме, от Королевы Лилит и Великого Магистра – первых Ангелов, которые были отправлены на Землю спасать людей и, удовлетворенная этим предположением, продолжила чтение.

«…Все жители Ада в меру своих сил и способностей, принесшие пользу Королевству, по окончании своей миссии, переселяются в Рай на Солнце в пространство Божественной Любви. Погибшие на Земле…».

– Вот, – мыкнула Сафа.

«Погибшие на Земле жители Ада, теряют возможность вернуться в свой Мир, их рассеянные Души притягиваются Ядром Планеты, в котором полностью восстанавливаются и с чистой духовной памятью уходят в Рай…»

«С чистой духовной памятью? – испугалась девочка. Они восстанавливаются, забывая, кого любили? Мама забудет меня и даже, когда мы встретимся в Раю, никогда не вспомнит?»

Она протяжно замычала, и книга стала жадно впитывать детские слёзы.

– Я хочу в Ядро, хочу к маме. Ну, пожалуйста, пусти меня туда, пока мама обо мне не забыла, – мычала она, прося книгу, тыча пальчиком в огненное Ядро Земли на иллюстрации.

А потом не то всхлипнула, не то резко вдохнула, как будто знала, но забыла что-то важное, и какое-то время сидела, застыв, как охотник, боясь шелохнуться, чтобы не спугнуть то, что витает совсем близко – над головой и ещё чуть-чуть и станет известным.

– А! – снова резко вдохнула, сидящая с открытым ртом Сафа и, оставив на столе раскрытую книгу, побежала к каталогу.

Всю оставшуюся ночь, она провела в поисках, скрипя узкими ящиками, туго заполненными картонками с названиями книг. И уже под утро пришла в свою комнату, прижимая к груди найденное сокровище – большую старинную книгу «Пламенеющее Творчество». Она уселась поудобней на диване и осторожно отвернув ветхий переплет, прочла «Практическое пособие по работе с пламенем».

Сафа затаив дыхание, еле прикасаясь, переворачивала пожелтевшие от времени страницы. В книге было много рисунков, ничего не говорящих схем, громоздких таблиц с незнакомыми словами, излагались какие-то неопровержимые истины, гипотезы, были даны практические рекомендации и предостережения, а также описывались эксперименты и открытия. Заканчивалась книга тем, как на основе полученных знаний и навыков, создать Огненный Шарик, тот самый, который держала в руках Ева. Сафа закрыла книгу и прижала её к груди.

«Ты, знаешь, ты точно знаешь, как попасть в Ядро Земли. Как спасённые капельки, что возвращаются на небо, ты тоже знаешь дорогу домой, – улыбаясь думала она.»

Сафа приступила к изучению заветной книги. Она находила значение непонятных слов в тематических словарях, а если этой информации было недостаточно, чтобы понять последующую, зарывалась в громадные энциклопедии, а если и этого было мало, изучала всё, что может быть связанно с данной темой. До тех пор, пока не станет так понятно, как ясно, так ясно, как просто, пока не останется вопросов, на которые бы она не знала ответов.

С каждым днём становилось всё легче, многие слова, которые ей были уже знакомы – повторялись и всё реже, и реже встречались новые. А чтобы не только понять, как создать Огненный Шарик, а знать о нём – всё, Сафа всегда держала под рукой блокнот, в который записывала, даже нечто косвенно упомянутое о нём автором и изучала это тоже.

Так прошёл год, за ним второй, третий и четвёртый. Кара, поглощенная своей новой, теперь увлекавшей её книгой «Моя жизнь вне искусства», была рада и спокойна за Сафочку. Девочка – танцевала, читала, возилась со своими любимыми мыльными пузырями и была довольна и весела, чем и радовала Кару.

А Сафа трудилась без устали, она уже знала, как оживить огонь там, где он когда-либо был. Каким движением рук можно изменить размер пламени, а каким его форму и температуру. Как создать палитру из всех цветов огня, а из цветов оттенки и рисовать ими на любом предмете, не воспламеняя его. Как задать продолжительность жизни огня, его цвета, размера в статичном и в динамичном состоянии – от начального и в последующих этапах его изменения. Так, чтобы на пылающих картинах, набухали и трескались зелёные почки, а из них трепетно распускались нежные розовые цветы, которые, теряя свои сияющие лепестки, наливались яркими плодами и под их тяжестью, всё ниже и ниже сгибались ветви, пока картина не покидала полотно. И отрабатывая у зеркала, точные пассы руками, приводила заходившую проведать её бабушку в недоумение, и та показывала внучке правильные танцевальные движения, чем доводила вертящую головой Сафу до того, что с добрым сердцем, можно назвать смехом. Так и жили, забытые всеми до срока бабушка и внучка.

И вот в одну из весенних ночей Сафе удалось создать свой первый Огненный Шарик, на котором девочка собиралась полететь в Ядро Земли к маме. Он был такой же, как тот радужно сияющий неполученный подарок.

– Здравствуй мой дорогой! Мой красивый, мой чудесный, мой долгожданный! – мычала Сафа, любуясь своим первенцем, который, умостившись у неё на ладошке, сиял, переливаясь всеми цветами радуги, но не прошло и минуты, как чудо исчезло. Сафа сделала ещё один и тот, тоже лопнул.

Она трудилась, создавая шарик за шариком, которые долетая до пола, лопались, не оставляя и следа. Совсем выбившись из сил, она отправилась спать и, борясь со сном, продолжала думать, что может быть причиной их слабости. «Может быть они не слабые, а слабенькие, потому что маленькие, нежные – только родились, а я их на пол бросаю? Ой, как нехорошо, – думала она, засыпая.

Приоткрыв сонные глаза, сделала ещё один шарик, поцеловала его, осторожно уложила рядышком на одеяло и, промычав:

– Не бойся, маленький, живи, я с тобой, я люблю тебя, – уснула.

Глава 5. Сфера

Сафа проснулась оттого, что ей стало тесно. Открыв глаза, она увидела, что маленький Огненный Шарик, вырос. Он стал таким большим, что с трудом помещается на кровати и, раскачиваясь из стороны в сторону, вот-вот упадёт на пол. Девочка с широко раскрытыми глазами смотрела на него.

– Здравствуй девочка, – вежливо приветствовал её балансирующий Шарик.

Сафа молчала, не меняя выражения лица.

– Нет, ну так мне не нравиться здороваться, – обиженно пробурчал Шарик.

Сафа замотала головой, показывая пальцами на уши и на рот.

– Ты не слышишь? – догадался Шарик.

Сафа закивала в ответ.

– Странно ты не слышишь, просто поразительно ты не слышишь, – подозрительно произнес Шарик. – Если ты не слышишь, что слышишь, ты, наверное, и сказать можешь, что не говоришь?

– Да, – ответила Сафа с сожалением, – я не слышу и не говорю. Ой!!! – больше испугалась, чем удивилась она.

Шарик расхохотался и стал подпрыгивать.

– Вот здорово, вот весело! Ой, как мне это нравится, – давай опять так играть! Закрывай глаза.

Сафа послушно закрыла глаза.

– Открывай!

Сафа открыла.

– Нет, – обиженно сказал Шарик, перестав прыгать, – как в первый раз, сделай их круглыми.

Сафа, как могла, расширила глаза.

– Здравствуй девочка, – старательно вежливо, сказал Шарик.

– Здравствуй Шарик, – тоже вежливо ответила Сафа.

– Я не Шарик, я Сфера.

– А я Сафа. А почему ты Сфера?

– А почему ты Сафа?

– Потому что я девочка.

– Я тоже.

– А что бывают Шарики-мальчики и Шарики-девочки? – удивилась Сафа.

– Нет, конечно?! – ещё больше удивилась Сфера. – Есть Шарики-мальчики и Сферы-девочки. Ну, давай ещё так играть, закрывай глаза! Открывай! Здравствуй девочка.

– Здравствуй Сфера.

– Ну, Са-а-афа, – расстроено протянула Сфера. – Ты ничего не говорила сначала, ты потом стала рассказывать, что не умеешь говорить.

– Ну, я и вправду не умела, нет, когда-то умела, а потом разучилась, а теперь как-то опять научилась – оправдывалась она.

Сфера снова расхохоталась и в этот раз, свалившись с кровати, стала кататься, кружа по комнате.

«А вдруг я снова разучусь? – подумала Сафа.» Испугавшись того, что не успеет сказать Сфере самого главного, побежала за ней, крича:

– Сфера, Сфера, остановись. Я хочу тебе что-то сказать, это очень важно, ну, пожалуйста, остановись.

– Не остановлюсь, не остановлюсь, – веселилась Сфера.

– Ну, послушай меня, пожалуйста! – закричала Сафа.

– Сначала поймай!

Сафа безрезультатно гонялась за Сферой по комнате, а та хохотала, весело вереща:

– Не поймала, не поймала! Ой! Как мне нравится! Радостно взвизгнула и, оторвавшись от пола, улетев в распахнутые двери библиотеки, кричала оттуда: – Лови!

– Я никогда тебя не поймаю, – прошептала Сафа, села на пол и заплакала.

– Нет, ну так мне не нравится, – пробурчала Сфера, подлетая к ней. – Почему ты плачешь?

– Я хочу к маме, – хлюпала Сафа.

– А почему ты не идёшь к ней?

– Не могу.

– Почему?

– Её здесь нет.

– А где твоя мама?

– Я знаю, что скоро она должна прийти в Ядро, если уже не пришла. А если уже пришла, то каждую минуту всё больше и больше забывает обо мне. А если уже ушла, то навсегда меня забыла. Сфера, пожалуйста, отнеси меня в Ядро! Отнеси меня к маме, пожалуйста! Если ты можешь, отнеси меня туда поскорей, я боюсь опоздать.

– Могу, ну только, в Ядре нет твоей мамы.

– Есть!

– Нет!

– Есть! Я знаю, я точно знаю, что есть!

– А я точно знаю, что нет!

– Ну, пожалуйста, отнеси меня к маме. Ну, пожалуйста, может быть она ещё там, может быть она ещё не ушла. Ну, пожалуйста, ну пожалуйста, ну пожалуйста – просила, всхлипывая девочка, закрыв лицо руками, пока не услышала:

– Нет, ну так мне уже совсем не нравится. Я заполнена слезами настолько, что не могу оторваться от пола. Ой! Ой! Ой! – кряхтела Сфера. – Нет, я так не могу. Если мы летим, то ты не плачешь, а если плачешь, то мы не летим. Ещё, конечно, можно не плакать и не лететь, но лететь и плакать – нельзя.

Сафа открыла глаза и увидела, что она сидит в сверкающей Сфере.

– Летим, летим!  Я уже не плачу! Я не буду больше плакать!

– А как теперь будешь плакать – меньше?

– Нет и меньше – тоже не буду, – говорила Сафа, стирая слёзы.

– Так значит в путь?

– В путь!

– Вот так мне нравится, – сказала Сфера и вылетела в закрытое окно.

Глава 6. Путешествие в ядро Земли

Они поднимались всё выше и выше. Исчез окутанный утренней дымкой знакомый сад, стал кукольным большой бабушкин дом.

«Я найду в Ядре маму, и мы прилетим к бабушке, – подумала Сафа.»

– Смотри Солнце! – закричала Сфера.

– Да, – ответила Сафа, увидев появившуюся у края Земли красную дольку.

– Правда – красиво?

– Да!

– И мне нравится!

– Да.

– Нам нужно подняться над облаками.

– Да.

– А ты можешь ещё что-нибудь сказать кроме «Да»?

– Да.

– Тебе что, страшно?

– Да. Нет.

– Так, слышать ты продолжаешь, но речь снова потеряна, за исключением двух слов, – заключила обречённо Сфера.

– Я просто никогда раньше не летала. Мне не страшно, мне нравится! – отвечала Сафа улыбаясь.

– Это мы ещё не летаем, это мы взлетааааааем! – пропела Сфера, пронизывая облака. И нам это нраааааааавится! – продолжала петь она.

– Нраааааааааавится! – подхватила Сафа радостную песню.

Они поднялись над облаками и остановились. Девочка впервые увидела их сверху. Бескрайние, пышные просторы, заворожили её своим бело-розовым сиянием.

– Как краси…, – не успела договорить она, потому что резко подлетела вверх Сферы и, уперевшись в неё головой, придерживалась за стенки руками, глядя, как они с возрастающей скоростью падают вниз.

– Здорово? – спросила Сфера.

– Здорово, – ответила Сафа, закрывая глаза у самой земли.

Она не почувствовала удара, столкновения или даже какого-то контакта с землей, а открыв глаза, увидела, что вокруг всё черным-черно.

– Вот теперь, мы летим, – объявила Сфера.

– А где мы?

– Под землей, – ответила она, как само собой разумеющееся.

– Здесь так темно, что, кажется, мы и не летим.

– Это потому, что мы ещё далеко от Ядра, – со знанием дела заметила Сфера.

– А как долго лететь до Ядра?

– Большую часть нашего пути составляет эта самая темнота, потом мы войдём в зону Блуждающих Звёзд.

– Блуждающих Звёзд? Как интересно! Я ничего о них не знаю. Кто они?

– Это мы их так называем, на самом деле никто не знает КТО это или ЧТО. Пылинки, звёзды, искры или какие-то существа, которые всегда одиноки и находятся в постоянном хаотическом движении у Первого Кольца Радуги.

– А они не опасны?

– Нет, они видят только красный цвет. Пролетая мимо них, я упраздню его, и мы останемся незамеченными.

– А возле какой Радуги?

– Подземной.

– А что, под Землей тоже есть Радуга?

– Ну, конечно. Радуга Солнца Земли – Ядра.

– А в ней кто-нибудь живёт?

– Не знаю, пролетая каждый цвет, мы окрашиваемся им так густо, что теряем прозрачность и не можем ничего видеть.

– А как вы ориентируетесь?

– Сначала по самым еле уловимым оттенкам цвета, летим в сторону его насыщенности, потом по самым слабым проявлениям следующего и опять до его усиления, от холодного, к тёплому, через семь Колец Радуги и так до Ядра. Вот такая у нас тактика и стратегия, – заключила Сфера.

– А что здесь тактика и что стратегия?

– Стратегия – это этапы достижения Цели – семь колец Радуги, ведущие к Ядру, а Тактика – это прохождение каждого этапа – цвета.

– А разве это не одно и тоже, разве они не вместе?

– Они всегда должны быть вместе, более того, одна без другой не даёт желаемого результата, но это не одно и тоже. Чтобы чего-то достичь, выбранная цель – разбивается на основные этапы её достижения – Стратегию, а потом каждый этап Стратегии, разбивается на легко выполнимые Тактические этапы.

– А зачем?

– Если Цель установлена, но достижение её не разбито на Стратегические этапы, то она либо кажется настолько далёкой, что становится недоступной, либо сначала желанной, а потом ненужной потому что, было неведомо изначально, что придётся пройти для её достижения. А со Стратегией, сразу понятно насколько тебе это нужно и нужно ли вообще. И если нужно, то с пути не собьёшься и обязательно дойдёшь.

– А зачем тогда ещё Тактика?

– Чтобы знать, как дойти до следующего Стратегического этапа и вообще, чтобы знать, что не стоишь на месте, а идёшь.

– А! Каждый Стратегический этап – это тоже, как маленькие Цели, которые для достижения нужно разбить на маленькие легко выполнимые этапы?

– Вот! – согласилась Сфера. – И ещё, – продолжала она: – Перед тем, как отправиться в путь, важно, отыскать истинную Цель, а не путать её со Стратегическим этапом.

– Как это?

– Если ты стремишься к Этапу, думая, что это Цель, то достижение его не приносит того, чего на самом деле хотелось и потери сил кажутся напрасными, так как не получено главное.

– А как же отличить главное – конечное, от приближающего к нему?

– Ответ заключается в вопросе, – лукаво ответила Сфера.

– Цель – это то, что конечно?

– Да. Если ты установила Цель и можешь ответить на вопрос «Зачем тебе это нужно?» Это не Цель, а один из Стратегических этапов её достижения.

– А какой ответ определяет Цель?

– Никакой, это просто то, чего ты хочешь больше всего в жизни – это твоё счастье.

– И так можно прийти к своему счастью?

– Да или узнать, что оно уже есть.

– А что можно не видеть своего счастья?

– Да, бывает и так, что счастье – это то, чего мы не замечаем.

– Значит, если ты чего-то хочешь, нужно задать себе вопрос: «Зачем тебе это нужно?» и если находится ответ, то это не Цель, а следующий Стратегический этап, ведущий к ней. И так задавая вопрос за вопросом, можно прийти к тому, на который не будет ответа и тогда он перестаёт быть вопросом, а становится утверждением, которое и является истинным желанием жизни?

– Да, – прошептала Сфера.

– А почему ты шепчешь? – тоже шёпотом спросила Сафа.

– Блуждающие Звёзды.

Сафа повсюду крутила головой, но ничего не замечала в полной темноте.

– Где?

– Везде.

– А я их не вижу.

– Смотри в одну точку и не моргай.

Сафа стала пристально всматриваться в темноту и вдруг она увидела маленькие сияющие точечки. Они были повсюду и, то сталкиваясь, то, убегая друг от друга, судорожно метались, будто что-то искали.

– Как их мно-о-о-го!

– Да, смотри, что сейчас будет, – сказала Сфера и начала окрашиваться в красный цвет.

Со всех сторон, словно найдя спасение, к ней стали стремиться Блуждающие Звёзды. Одни прилипали, другие бились, пытаясь проникнуть во внутрь. Их становилось всё больше и больше, уже исчезла темнота и вся Сфера стала серебристой.

– Ой! Ну, так и лопнуть можно! Всё, всё, всё! Хватит, хватит! – испуганно шептала Сфера, упраздняя красный цвет. Точки тут же покинули её и продолжили прежние поиски.

– Ну, как, нравится? – довольно спросила Сфера.

– Не знаю, – вздохнула Сафа. – Это конечно красиво, но как -то печально. Они как будто что-то ищут, но не могут найти.

– Может быть.

– А почему же они, не могут прийти к Цели?

– Чтобы прийти к Цели, обязательно сочетание трёх сил – Знание, Желание и Действие. Знание – позволяют найти дорогу к Цели. Желание – позволяет отправиться в путь. Действие – позволяет приближаться к Цели. А Блуждающие Звёзды – желают и действуют, но не знают – где их Цель, это и приводит к хаосу. Покид-а-а-а-а-ем красивую печальность, – грустно пропела Сфера и стала наполняться фиолетовым цветом. – Ну, как я тебе? – гордо спросила она.

– Красиво, только я тебя почти не вижу.

– Сейчас «почти» превратиться в «совершенно». Ну, как?

– Точно, совершенно ничего не вижу. Всё фиолетово.

– Здравствуй Раааадуууууууугааааааа! – закричала Сфера.

– Здравствуй Радуга, – тоже поздоровалась Сафа.

– Ну, Сафа, не так.

– А как?

– Кричи!

– Здравствуй Раааадуууугаааа! – закричала, что было сил Сафа, и рассмеялась.

– Вот. А сейчас я какая?

– Такая же, ой, нет, какая-то другая.

– Ну конечно другая. Я син-е-е-е-е-ю, син-е-е-е-ю, я синяя!

– Как красиво! А сейчас ты начала бледнеть.

– Ну да, мы приближаемся к Голубому Кольцу. Нравиться Радуга?

– Очень, очень нравиться!

– И мне.

– А после Голубого, перейдем к Зелёному?

– Ну конечно. А сможешь заметить переход?

– Да.

– Не сейчас, не сейчас, нет, ещё не сейчас, ещё чуть-чуть, ещё, ещё. Вот сейчас! Нет вот сейчас! Нет, вот-вот-вот. Сейчас! Ты ярко березовая.

– Ура! – закричала Сфера!

Девочка улыбалась.

– Какая ты хорошая Сфера, какая добрая и весёлая. Как я рада, что мы вместе.

– А теперь, я какая?

– Зелёная!

– А чего больше?

– Чего больше? – не понимая вопроса, переспросила Сафа.

– Ну, я больше хорошая, чем зелёная или добрая, чем зелёная, или зелёная больше, чем добрая или хорошая меньше, чем зелёная?

– Как это?

– Думай скорей, а то опоздаешь.

– Куда опоздаю? Почему?

– Потому что я уже не зелёная, – расхохоталась Сфера, окрашиваясь в жёлтый цвет.

Они прохохотали всё Оранжевое Кольцо и, влетев в Красное, Сфера сказала:

– И я рада, что мы вместе, мне тоже с тобой хорошо. А теперь, закрывай глаза, мы почти в Ядре и откроешь их только тогда, когда в них растает красный и появиться белый цвет.

– Почему?

– Закрывай, – закричала Сфера.

Сафа закрыла глаза.

– Закрыла?

– Закрыла. А зачем я их закрыла?

– Твои глаза должны привыкнуть к ослепляющему свету Ядра.

– А тебе не опасно?

– Огонь огню? – кокетливо переспросила Сфера.

Сафа открыла глаза, когда в них растаял красный цвет, и увидела бескрайнюю выжженную солнцем пустыню.

– Что это? – в растерянности прошептала она.

– Ядро, позвольте вам представить Сафу. Сафа – позвольте вам представить Ядро, – хихикала Сфера, летая над безжизненной пустыней.

– Ну, здесь ничего нет?

– Я же тебе говорила, Сафа, что здесь никого и ничего нет, и никогда никого и ничего не было.

– А как же мама, придёт сюда, она же сгорит? Ой! – испугалась Сафа. – А может быть, она уже пришла, и сгорела? И все, кто приходят сюда сгорают? Ой!

– Да нет, Сафа, никто не сгорает, и никогда не сгорал, здесь некому сгорать.

– Нет, ты не знаешь, не знаешь, а я видела, как тут всё сгорело.

Сафа снова расплакалась, приговаривая: – Мамочка моя, родная моя, бедная моя мамочка.

– Нет, вот так мне вообще уже не нравится, – сказала обиженно Сфера. – Разве ты не там, где хотела быть?

– Ой, Сфера, – пищала Сафа. – Я просила тебя принести меня в Ядро, потому что думала, что мама сидит здесь под деревом у ручейка и ждёт меня, как во сне, но меня здесь никто не ждал, никто не ждёт, и не будет ждать никогда. Понимаешь, Сфера – никогда, никогда, никогда… – причитала она.

– Боюсь показаться легкомысленной, но думаю, ты слишком драматизируешь ситуацию. Во-первых – твоей целью было не в Ядро прилететь, а маму найти. И если ты точно знаешь, что твоя мама должна быть здесь, прилёт сюда, следовательно, является одним из успешно завершенных Стратегических этапов. Во-вторых – даже, если ты не веришь, что здесь никогда никого не было, ты всё равно не можешь утверждать, что твоя мама уже здесь была.

– Была, я встречалась с мамой здесь, во сне и видела, как всё сгорело.

– Ну, ты ведь не сгорела во сне?

– Нет, не сгорела.

– А почему мама должна была сгореть во сне? Ваши сны встретились здесь вот и всё. Это был только сон. А это значит, что в реальности всё ещё не известно была уже здесь твоя мама или нет, а это значит, что шансы равны, а это значит, что можно не только надеяться, но даже верить в то, что её здесь ещё не было. А в-третьих, – разве всего этого недостаточно, чтобы утереть слёзы и начать действовать? Что, если тебе создать здесь то, что ты видела во сне. Возможно, твоя мама только этого и ждёт? Тем более, что ты мне обещала, что не будешь плакать не больше и не меньше. А! – догадалась Сфера. – Такие опытные плаксы, наверное, умеют виртуозно плакать – одинаково, точно-точно, ты мне не обещала, что не будешь плакать столько же!

– Ну, как мне здесь что-то делать? Я же сгорю! Разве я могу остудить эту огненную пустыню? Смотри, она какая большая, а я… Что я могу сделать одна?

– Что-то мне сегодня никем не хочется казаться, – задумчиво протянула Сфера, опускаясь на вершину песчаного холма. – Так вот, не хочу показаться навязчивой, но мне почему-то думается, так, взбрело в голову, что ты здесь не одна.

– Да, не одна, но, если ты улетишь? Я не могу просить тебя оставаться здесь из-за меня.

– А кто говорит о том, что я собираюсь улетать?

– Ты хочешь тут остаться?

– Ну да. Думаю, это интересно, я ещё никогда не была Куполом и потом мне нравится дома – тут тепло.

– Сфера, милая моя, любимая, дорогая моя Сфера. Ты мой настоящий друг и я тоже буду твоим настоящим другом. Давай дружить?

– Давай, – серьёзно ответила та.

Сафа потянулась поцеловать Сферу, но, потеряв равновесие, упала, и они, покатились с холма, весело смеясь. Прикатившись в одну из песчаных долин, Сфера остановилась, огляделась по сторонам, и авторитетно заявив: – Отсюда и начнём, – начала раздуваться и расползаться по песку, всё больше, больше, больше… Сафа лежала в Сфере, наблюдая, как она растёт и, залюбовавшись радужным сиянием, стала засыпать.

– Сафа, смотри, какая я большая! Закричала откуда-то сверху Сфера.

– Да, – сонным голосом прошептала девочка.

– Ты спишь? – разочарованно спросила Сфера.

– Нет, я только чуть-чуть отдохну.

Последнее, что девочка услышала:

– Ну, мне так не нравится, Сафа, я буду ждать, пока ты проснёшься.

Она проснулась в своей комнате, было утро и в голове отдавались эхом слова Сферы: «Буду ждать, пока ты проснёшься. Ждать пока ты проснёшься. Пока ты проснёшься. Ты проснёшься».

– Проснусь? – удивилась Сафа. – Так я не спала?

Она села на кровать, вспоминая в подробностях своё путешествие. «Я улетела в Ядро, после того как проснулась здесь, – рассуждала она. Значит, это был не сон. Сфера сказала, что ждёт, пока я проснусь, так значит, я там не спала, а сейчас сплю, и мне снится, что я у бабушки, но ведь сейчас я тоже проснулась. Нет, сейчас я тоже не сплю.»

Сафа совсем запуталась, где явь, а где сон и уже начала было расстраиваться, что всё это ей только приснилось, но, вспомнив слова Сферы, которая говорила, что когда мы не знаем наверняка – шансы равны и поэтому не стоит огорчаться, более того, этого достаточно, чтобы, не только надеяться, но даже верить в желанную половину, девочка улыбнулась и с удовольствием потянувшись решила: «Да, у меня есть друг, мой настоящий друг – Сфера. Она не здесь, но она есть!»

Сафе захотелось снова вернуться к Сфере, но она не знала, как. «Как? Как? Как? – не переставая думать об этом, искала она ответ.»

И вдруг, за утренним туалетом, он пришёл сам. Такой простой и ясный, такой естественный и лёгкий – единственно правильный ответ. «Нужно снова проснуться!» Сафа подскочила со стула, перепугав расчёсывающую её няню и запрыгнув в кровать, спряталась под одеяло с головой.

В этот день Кара была встревожена состоянием здоровья внучки. Сафа, отказавшись от завтрака, ни за что не хотела подниматься с постели, а когда она, отказалась и от обеда, Кара пригласила доктора. Он, осмотрев девочку, объявил, что для волнения нет причин. Кара ему не поверила и пригласила другого, который убеждал в том же. Она пригласила третьего, он тоже вторил коллегам и так целый день. Проводив последнего доктора, Кара принесла Сафочке вечернюю чашечку молока, но застав её уже спящей – не стала будить. Она поправила сползшее одеяло, осторожно поцеловала внучку в лобик и, возвращаясь к себе, пожимала плечами, улыбнулась тому, что старалась тихонько закрыть скрипучую дверь.

Глава 7. Чудесное создание

Когда Сафа проснулась она ещё долго лежала, боясь открыть глаза и увидеть свою комнату. А потом, осторожно разведывая руками, что вокруг, услышала знакомый смех.

– Второй раз вижу, как ты просыпаешься и второй раз это уморительно смешно. А давай всегда так – мне нравится!

Сафа открыла глаза и увидела, что она лежит под огромным сияющим Куполом.

– Сфера, моя Сфера, моя любимая Сфера! – закричала она и, вскочив, побежала по кругу, скользя ладошкой по переливающейся стенке.

– Ой, щекотно! Ух-ух-ух! Ой-ой-ой! Ай! Не могу! – хохотала та.

– С добрым утром, Сфера!

– С добрым утром Сафа!

– Какая ты большая!

– Можно поподробней, – скромно предложила Сфера.

– Какая ты блестящая!

– Продолжай.

– Какая ты сияющая!

– Не останавливайся.

– Раньше, когда я…

– Не отвлекайся.

– Какая ты красивая!

– И всё?

– Ты самая большая, самая блестящая, самая сияющая и самая красивая на свете Сфера!!!

– И всё?

– Ты мой настоящий друг и я твой самый настоящий друг!

– И всё?

– Ну да.

– Ну да, – повторила Сфера и грустно вздохнула.

– Почему ты вздыхаешь?

– Да так, нет настроения – снова вздохнув, ответила она.

– Нет настроения?

– Да вот, как бы не очень.

– Почему?

Сфера, помолчав, опять вздохнула.

– Скажи, почему у тебя нет настроения?

– Да ладно, это не важно.

– Скажи, обязательно скажи, это важно, – настаивала девочка.

– Никому это не важно, – жалобно обижалась Сфера.

– Мне важно!

– Тебе тоже не важно.

– Пожалуйста, скажи!

– Не буду.

– Почему?

– Ты сама знаешь.

– Нет, не знаю.

– Знаешь!

– Честно не знаю!

– Нет, знаешь!

– Ну, Сфера, мы ведь друзья – скажи!

– Хорошие друзья! Вообще-то, вчера было 30 Апреля.

– Да, ну и что?

– Как что, Сафа?!! Это же самый главный день в году!

– Почему?

– Не почему! – обиженно ответила Сфера.

– А чем знаменателен этот день? Я не знаю такого праздника.

– Вот это и обидно.

– А что тут обидного, если я не знаю, почему 30 апреля для Сфер и Шариков, самый главный день в году? Ты мне скажи, и я никогда не забуду поздравить тебя с вашим праздником.

– Это не наш праздник – это мой праздник!

– Твой?

– Конечно мой, я же вчера родилась! Это теперь мой день рождения! У меня вчера был первый День Рождения и ни тебе поздравлений, ни тебе подарка, забыли все.

– Ой! Правда!

– Вот.

– Ой! Сфера, прости меня! Ой! Как нехорошо! Прости меня, пожалуйста.

– Да ладно, я уже забыла, подумаешь, день рождения и без подарка.

– А можно я сегодня тебе подарю подарок?

– Да, зачем, ничего не нужно, – совсем расстроилась Сфера.

– Нет, нужно! Скажи, мне, что бы ты хотела в подарок ко дню рождения?

– Ну, Сафа! Кто так делает подарки? – оживилась Сфера. – Если я тебе скажу, что хочу, это уже не будет сюрприз – я так не хочу. Мне так не нравится.

– Да ты права, я что-нибудь придумаю сама, – согласилась Сафа.

– А вдруг ты придумаешь что-нибудь такое, что мне совсем не нужно? Мне что придётся в свой первый день рождения, делать вид, что именно этого и не хватало?

– Ну, хорошо, скажи, что ты хочешь?

– Я не хочу по заказу, я хочу сюрприз, но то, что хочу.

Сафа села на прохладный песок.

– Ну что же мне делать, – говорила она в полной растерянности. – Ты не хочешь чего-то другого, кроме того, что хочешь.

– Вот.

– Но то, что хочешь, не говоришь, потому что это будет не так, как ты хочешь.

– Вот.

– И как мне разгадать твой секрет?

Сафа задумалась и вдруг, подняв голову вверх, к огромному Куполу, закричала:

– Давай играть!

– Во что? – безразлично спросила Сфера.

– В вопросы и ответы.

– А подо что?

– Под твой подарок.

– Ты что, Сафа, хочешь выиграть у меня мой подарок, которого даже нет?!! – испугалась Сфера.

– Да. Я хочу выиграть твой подарок, которого ещё нет, чтоб он появился, и подарить его тебе.

– Интересная игра, – засияла заинтригованная Сфера. – А как в неё играть?

– Я буду тебе задавать вопросы о том, что ты хочешь получить ко дню рождения, а ты мне на них отвечать – да или нет. Если я угадаю, то подарю тебе то, что ты хочешь, и это будет так, как ты хочешь. Твой подарок будет неожиданным, потому что ты не знаешь, угадаю я, или нет, но желанный, потому что если всё-таки угадаю, подарю тебе именно то, что ты хочешь.

– А если не угадаешь?

– Ну не подарю.

– Начинаем, – серьёзно сказала Сфера.

– Твой подарок – это он?

– Нет.

– Она?

– Да.

– А она красивая?

– Да.

– А какого она цвета?

– Они могут быть разного цвета, но я хочу… Сафа, – спохватилась Сфера. – Мы так не договаривались. Ты говорила, я буду отвечать только да или нет.

– Ах, да! Прости, пожалуйста.

– Ты не путай правила, мне так не нравится, – азартно добавила Сфера.

– Так, значит твой подарок – это она. И она красивая?

– Да.

– А она летит? Она как ты – летает?

– Да.  Нет.

– Почему да, нет?

– Потому что ты задала два вопроса.

– Она летит, но не летает?

– Да.

– Как это может быть? Все, что летает – летит.

– Да, но не всё, что летит – летает.

– Значит, она летит, но не летает?

– Да. Сама она не летает, но, если летит – это ужасно.

Сафа расхохоталась.

– Она летает, но ужасно?

– Нет, не ужасно летает, а ужасно если летит.

– Она ужасно летит, но летает не ужасно – ерунда, какая-то.

– И совсем не ерунда. Одно летит и улетает, а другое летит и падает.

– Так, значит, сама она не летает, но, если её подбросить, она подлетит и упадёт?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Почему?

– Я не могу о ней так, – горько ответила Сфера.

– Почему?

– Она нежная, с ней так нельзя.

– А может быть ей нравиться так летать?

– Нет.

– А откуда ты знаешь?

– Знаю. Никому не нравиться, когда его бросают.

– А она большая?

– Относительно кого?

– Относительно меня.

– А ты начальная величина или конечная?

– Не знаю.

– Это очень важно Сафа. Если ты начальная величина, а я конечная, то очень маленькая, а если песчинка начальная, а ты конечная, то не очень маленькая, можно даже сказать, что совсем не маленькая.

– А она плавает?

Сфера молчала.

– Сфе-ра! Она живёт в воде?

– Подожди, я думаю, как ответить. Скорее нет, чем да.

– Это не ответ.

– Нет, я так не буду играть. Договаривались, что я отвечаю – да или нет, а ты так спрашиваешь, что уже всё знаешь. Так сюрприза не получится!

– Я только знаю, что она нежная красавица, которая независимо от цвета и размера, не любит, когда её бросают – вот и всё.

– Ну, хорошо, я поясню, но это в последний раз.

– Договорились.

– Она может плавать и даже жить в воде, только не долго, но и без воды она долго не может тоже.

– А где она живёт, на Земле?

– Да.

– В лесу?

– Может, но это не её дом, она там одинока и дичает.

– В саду?

– Да.

– Её едят?

– Какой ужас!

– Она живёт в саду на дереве?

– Нет.

– На кусте!

– Да.

– И она очень красивая!

– Да.

– Самая красивая!

– Да, – вдохновенно ответила Сфера.

– Я знаю, что ты хочешь получить в подарок!

– Не может быть.

– Знаю! Знаю! – запрыгала Сафа, хлопая в ладоши. – Я угадала! Угадала! Я угадала твой подарок!

– Твой восторг внушает оптимизм, но я бы не спешила так утверждать.

– Давай спорить, что я угадала, – предложила Сафа.

– Давай, а подо что?

– Если я угадала, ты мне ответишь ещё на один вопрос, но только не – да или нет.

– А если не угадала?

– Ну не ответишь.

– Хорошо, спорим.

– Моя дорогая Сфера, к своему первому дню рождения, какого цвета ты хочешь Розу?

Сфера, после недолгой паузы скромно ответила:

– Белого. Только он, сочетая в себе все цвета и оттенки, может привести их к единой гармонии цвета. Я люблю его больше всех. А Розы, как они просты в своей помпезности, как они сильны в своей трогательности, как они прекрасны в своей откровенной нежности – мои любимые Розы, сказала Сфера и, вздохнув добавила: – Больше всего на свете, мне хочется Белую Розу.

– Я подарю тебе самую нежную, самую прекрасную, ослепительно Белую Розу.

– Ой, как мне это нравится, Сафа!

Сафа приступила к работе. Именинница не подглядывала, томясь в ожидании подарка. Они решили, что только так может получиться настоящий сюрприз, потому что Сфера закрыла глаза, когда Розы ещё не было, а откроет, когда она уже будет.

Как обычно, сложив ладошки, девочка надула Огненный Шарик и стала лепить из него Розу. Он легко поддавался, но потом снова становился Шариком. Сафа сделала другие Шарики, разных размеров ещё и ещё, но не один из них не хотел становиться Розой, будто они были готовы играть с девочкой, но не хотели меняться.

– Скоро Сафа? – спросила нетерпеливо Сфера.

– Не подглядывай.

– Я не подглядываю. Ещё нет?

– Подожди чуть-чуть.

Сфера глубоко вздохнула.

«Ни один, – думала Сафа, почему?» Она стала вспоминать всё, что читала о пламенеющем творчестве. В голове закружились эксперименты, схемы, таблицы, законы, гипотезы, но везде самым высоким уровнем мастерства считалось создание Огненного Шара. «Я же думала, что из Шариков можно сделать всё, а они не хотят быть никем другим. А как же подарок, как же мама, она не придёт, если здесь не будет чудесного сада, но я же не могу его нарисовать, как пламенеющую картину, он же должен быть настоящим, как во сне.»

– Ой! – испугалась Сафа.

– Уже? – волновалась Сфера.

– Нет, не уже.

– Ну, можно быстро посмотреть?

– Нет, не подглядывай!

– Я, честно не подглядываю.

– И не подслушивай.

– Я и не подслушиваю.

– Ну, ты ведь отвечаешь.

– А мы договаривались, только не смотреть.

– Слушать – тоже нельзя.

– А как же я узнаю, что мой подарок готов?

– Я к тебе тогда прикоснусь.

– До контакта, – как могла безразлично сказала Сфера.

– До контакта, – ответила Сафа, глядя на Огненные Шарики, лежащие у ног, которые выстроились по размеру, как по росту.

Она присела на песок и поменяла их местами. Шарики снова построились от большого, к маленькому. Сафа надула ещё один, больше всех и положила его вдалеке от других. Все Шарики тут же перестроились, выбрав направляющим его.

– Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, – пересчитала их Сафа. – Ну почему вы не можете быть никем другим, почему вы меняетесь, а потом опять становитесь Шариками, что вам мешает сохранить новую форму? А может быть, вы сами не хотите? – разговаривала она с Шариками, меняя их местами и наблюдая за тем, как они снова и снова выстраиваются по росту.

«А может быть? – ей пришла в голову на первый взгляд нелепая, на второй странная, а на третий удивительная мысль.»

Она вновь поменяла местами Шарики и очень вежливо попросила:

– Уважаемые Шарики, пожалуйста, постройтесь по росту.

Шарики выстроились.

– Спасибо, – поблагодарила Сафа и, перемешав их, вновь попросила, а потом поблагодарила и так раз за разом. Пока ей не показалось, что они слышат и выполняют её просьбу, пока им не показалось тоже. Пока она в это не поверила, и они тоже.

Перемешав их в очередной раз, Сафа попросила:

– Шарики, пожалуйста, оставайтесь лежать на своих местах. И Шарики не стали выстраиваться по росту.

– Здравствуйте, – приветствовала их она.

– Здравствуй, – ответили Шарики.

– Я Сафа, а как ваши имена?

– Фу! – дружно ответили они.

– Что фу? – удивилась Сафа.

– Мы – Фу.

– Вас всех зовут – Фу?

– Всех, всех, всех! – запрыгали Шарики.

– А почему у вас одно имя на всех?

– Это ты нас так назвала, – ответил самый большой Шарик.

– Я дала вам имя?

– Да, – продолжал он, – когда ты нас выдувала, то говорила: – «Фу».

– Говорила, говорила!!! Дала, дала!!! Выдувала!!! – запрыгали озорные Шарики, вторя наперебой тоненькими голосочками.

– Странно, – в растерянности прошептала Сафа. – Я даже и не знала, что даю вам имена. Я только хотела сделать Шарики.

– Вот мы и стали ими, – сказал старший.

– Ста-а-а-ли, мы все ими ста-а-а-ли!!! – радостно запели дружные ребята, синхронно перекатываясь с боку набок.

– Ой! – вскрикнула Сафа оттого, что поняла. – Так значит, ничего не нужно менять?! Нужно делать то, что хочешь – вот и всё! Я когда делала вас, думала о Шариках, вот вы и получились ими, потому что наполнены моей мыслью, это она и сохраняет форму. Значит, если я буду надувать пламя и думать о белой розе, должна получиться белая роза!

Сафа снова сложила кисти рук трубочкой, глубоко вдохнула, закрыла глаза, представила ослепительно белую розу и как могла осторожно и нежно выдыхая, сказала:

– Белая Роза.

Силы покинули её, всё закружилось, Сафа опустилась на песок и уснула. Проснувшись в своей комнате, она увидела бабушку, которая пристально смотрела на неё. Сафа улыбнулась ей и с удовольствием потянулась. Кара тоже улыбнулась, поцеловала внучку, и сама занялась её утренним туалетом, поражая ловкостью стоящих в растерянности нянь.

Этот день ничем не отличался от всех других. Сафа, как всегда, читала. Бабушка, как всегда, писала. Зайдя в библиотеку проведать внучку и увидев, что та увлеклась ботаникой, Кара принесла из дальнего шкафа альбомы гербариев, приводя восхищенную девочку в восторженное мычание.

«Хорошо! – подумала Кара.» Улыбнувшись этой мысли, уже вслух произнесла:

– Да, хорошо!

Прошёл день, наступила ночь, Сафа уснула в доме у бабушки и проснулась, в Сфере, держа в объятиях прекрасную Белую Розу. Она добежала до сверкающей стенки ещё больше выросшего Купола и приложила к нему ладошку.

– Не может быть, – безнадежно откликнулась Сфера.

– Может! – радостно кричала Сафа, поднимая над головой подарок.

– А!!! – громко вдохнула Сфера.

– С днём ро-жде-ни-я!

– Ах!!! – нежно выдохнула она.

– С днём рождения!

– А!!! – снова вдохнула Сфера

– С днём рождения!

– Ах!!! – опять выдохнула она.

– Ты такую хотела розу?

– А!!!

– Правда нравится?

– Ах!!!

Глава 8. Сияющий мир

Так шли день за днём, ночь за ночью. Сафа не задаваясь вопросом, где сон, а где явь, просыпалась у бабушки и изучала интересующие её книги, просыпалась в Ядре и воплощала свои знания, создавая волшебный сад. Она так научилась работать с огнем, что уже умела сделать маленькое большим и большое маленьким, могла не только сохранить форму выдыхаемой мысли, но и наполнить её желаемым смыслом, так что создаваемое ей, начинало жить своей жизнью.

Спустя три года, под покровом, уже не видимой Сферы был Сияющий Мир. В нём шумели тенистые леса, зеленели просторные долины, наливались сочными блестящими плодами сады, раскрывались сверкающие цветы, над которыми жужжали пчёлы, порхали, развивая воздушное сиянье бабочки, и под большим раскидистым деревом журчал ручеек.

Первая Белая Роза, стала настоящей светской дамой. Все жители Ядра по праву очередности создания считали её Первой Фрейлиной Королевы и мечтали подружиться с ней, или хотя бы быть представленными этой знатной даме. Конечно, она была горда своим высоким положением, но нисколько не высокомерна, за что её любили и уважали, а некоторые даже – обожали. По её инициативе и при непосредственном участии был создан Ядерный Ландшафтный Центр, который занимался художественным размещением растений в Ядре и созданные Королевой цветы, объединялись в живописные клумбы. Сколько в этом было тонкого вкуса, редкого таланта и непревзойденного мастерства. Они не только сочетались по цвету, размеру, форме и силе сияния, но и были объединены в букет аромата, где каждый цветок, звучал своей нотой и более того, сама клумба, тоже являясь нотой, вливалась в благоухающую музыку Ядра. И каждое дерево, каждый кустарник, каждая травинка участвовали в этой ароматной симфонии. А Полевые Цветы, только на первый взгляд в беспорядке разбросанные по зеленеющим холмам и полянам, не только благоухали, но и весело плясали, маша листиками и тряся головками.

Как, всегда утром проснувшись в Ядре и глубоко вдохнув сочный, ароматный воздух, Сафа услышала:

– Доброе утро, Ваше Величество! – Первая Роза, склонив стебелёк в глубоком плиссе и грациозно разведя листики, приветствовала Королеву.

Сафа, вновь пыталась объяснить Белой Розе, что она никакая не Королева и как всегда, только шокируя её, прекращала признание, потому что перепуганная Роза с опущенной головкой, не выходя из плиссе, бормотала:

– Ах, Ваше Величество, простите, Ваше Величество, как пожелаете Ваше Величество…

Её извинения продолжались и продолжались, до тех пор, пока Сафа не начинала говорить с ней о чём-то другом, и окрыленная высокой аудиенцией с Королевой, Первая Роза, с ещё большим энтузиазмом бралась за дела. А их у неё было немало. Чтобы Королеве не наскучили однообразно цветущие и благоухающие клумбы, она, приговаривая: – Нельзя допустить, чтоб Её Величество скучала. Нет, нет, нельзя, решительно нельзя, – принималась рисовать эскизы новых, цветочных ковров и сочинять музыку ещё не звучащих ароматов, раскладывая, как пасьянс один за другим создаваемые проекты. В процессе работы возникала необходимость в преобразованиях, улучшающих красоту, а значит жизнь Ядра.

«Полевые Цветы, – думала Первая Роза, они так прекрасны в своей непосредственной простоте, но чтоб эта простота стала красотой, ей нужно придать статус фольклора.»

«Полевым цветам получить курс народных песен и танцев! – записала она в деловой блокнотик и немного подумав, добавила: Поручить Берёзке. Деревьям с наливающимися плодами для укрепления прочности и гибкости ветвей, получить курс йоги – поручить Иве. Всем кустарникам, получить курс архитектуры – поручить Кипарису. Всем Вьющимся – освоить ажурное плетение, а особо отличившимся, продолжить образование, по программе макраме – поручить Клематису. А Бутоны?! – спохватилась она. Они должны не распускаться, а раскрываться. Наши дети нуждаются в светском воспитании и достойном образовании. Какими станут дети, таким станет будущее! Ей очень понравилась эта мысль, и она, немного поразмыслив, записала её в другой, специально заведённый для этого блокнотик. Какими станут наши дети – таким станет наше будущее – красиво вывела она первое изречение и вернулась к размышлениям о воспитании.»

Эти несносные – «чисто», «короче», «просто», «значит» – доносимые из теплиц, вредят не только культуре речи, но и культуре вообще. А согнутые стебельки и склонённые головки? А правила хорошего тона, как без них? Если их нет, это не говорит об отсутствии тона, это говорит об отсутствии воспитания. А Бутоны, которые начинают раскрываться? Они, не только, должны уметь отличать тёплые цвета от холодных, тёмные от светлых, хроматические от ахроматических, монохромные от контрастных, акварельные от пастельных, но и быть художниками цвета – его создателями, упразднившими страх чёрного цвета. Нужно, научить их не бояться, что чёрный цвет может поглотить любой другой, а знать, что если другого будет больше, то исчезнет чёрный и родиться новый цвет. А почти раскрывшиеся Бутоны? Они, безусловно, нуждаются в полном курсе Приматологии и Формы.»

– И так, – сказала она, как подвела итог и приступила к составлению программы обучения Школы Благородных Бутонов.

I. Начальный курс:

– Культура речи.

– Пластическая культура.

– Этикет.

II. Средний курс:

– Цвет.

– Создание цвета.

– Философия цвета.

III. Высший курс:

– Ароматология.

– Форма.

– Создание новых ароматов и форм.

И размышляя над тем, кому можно поручить реализацию этого проекта, она остановилась на Фикусе. Окончив работу, Первая Роза вышла из оранжереи и отправилась на поиски Лианы, которая быстрее всех могла домчаться с новостями в самые отдалённые районы Ядра.

«Надо бы как-то наладить Ядерную связь, – думала она, не находя Лиану и, повторяя: – Сколько дел, сколько дел! – продолжала поиски.»

Глава 9. Влюбленная Лиана

А Лиана, заворожено слушая игру прекрасной Орхидеи на арфе, испытывала нечто такое, что иначе как чувством – не назовёшь. С того дня, как Орхидея появилась в Ядре, целеустремленная Лиана, позабыв обо всем, стала стремиться только к ней. Она ни о чём не могла больше думать, как только о нежной Орхидеи. жизнь без неё, казалась, бессмысленна и всё стало важным настолько, насколько это относится к ней. Лиана мечтала подружиться с Орхидеей, а подружившись, стала тайно надеяться на право не только любоваться, но и любить её. Лиана дорожила каждой минутой, проведённой вместе, и однажды не удержав вырвавшееся из груди чувство, призналась Орхидее в нем. И услышав в ответ, что её возлюбленная, возможно, сама испытывает к ней, нечто такое, что иначе, как чувством не назовёшь, сказать, что была счастлива – ничего не сказать!

На подруг во все обалдевшие глаза смотрели растущие на окне Анютины Глазки. Они-то и разболтали всем, что в Ядре появилась какая-то странная Любовь. Сначала все возмущались, потом посмеивались, а потом, признав, что Любовь не может быть какой-то странной, оставили эту щекотливую тему.

У Лианы на службе было много забот. Целый день, носясь по Ядру в поисках и передачи информации, она совершенно без сил приползала домой, где расстроенная Орхидея, сидя за туалетным столиком, сокрушалась над лепестками, которые сегодня почему-то, ну никак не укладывались. Лиана обвивала зеркало и, смотря на Орхидею так, что казалось не глазами, а Душой через глаза, любовалась подругой и засыпала бесконечно счастливой. А Орхидея, припудривая тычинки, поглядывала – смотрит ли на неё Лиана. И если та ещё не спала, дарила ей такие взгляды, что у Лианы трепетал каждый листок. А если уже спала, прекращала прихорашиваться и, умостившись на столике между коробочек, баночек и пузырьков, обвивалась Лианой и, засыпала, думая, что без неё – не интересно.

Однажды Орхидея призналась Лиане:

– Я целый день скучаю по тебе.

От радости Лиана придумала, передавать информацию по Паутели, которая опутала всё Ядро – ища, что ищет. Лиана подготовила Проект Ядерной Паутельной Связи, представила его Первой Розе и, получив одобрение, была назначена личным курьером Её Светлости. И счастливая Лиана, передающая теперь только чрезвычайно важные сообщения Первой Фрейлины, могла практически целый день любоваться подругой и, готовя ей вечернюю ванну, никогда не забывала, что Орхидея любит не согретую, а остывшую до нужной температуры воду.

Глава 10. Разговорчивая Паутель

А Паутель, найдя себя, с того дня – не замолкала. Её Колокольчики – шепча, крича, бурча, смеясь, возмущаясь, восхищаясь, удивляясь, соглашаясь, ужасаясь, извиняясь, поражаясь, и восторгаясь, – передавали информацию от одного к другому, связывая абонентов Ядра. Любимая работа, для Паутели, стала образом жизни. Она хотела, как нуждалась всегда и везде – говорить, болтать, беседовать, общаться, излагать, вещать, сообщать, доводить до сведения. О том, что видит, что слышит, что чувствует, о чём думает и не думает, что знает и не знает, но хочет или совсем не хочет знать, но почему-то, мало кто умел слушать.

И Паутель, в надежде найти собеседника, решила дать объявление в газете «Новости Ядра» и в рубрике «Знакомства», она написала: «Ищу друга, для общения». В тот же день ей позвонил Подснежник и предложил встретиться. Желая первую встречу сделать незабываемой, он пригласил собеседницу в фешенебельный ресторан «Ядерный Гурман».

Паутель, спеша на свидание встретила Первую Фрейлину и задержалась на минутку, чтобы только приветствовать её, но играя высокопарным слогом, она, очаровывая сама себя не могла остановиться 30 минут. Подходя к ресторану, она увидела у входа безнадежно смотрящего в даль Подснежника и, подбежав к нему, начала с извинений:

– Ах, простите, мне так неловко за опоздание.

Подснежник, успел только улыбнуться симпатичной Паутеле, как та продолжила:

– У вас приятная улыбка. Я обожаю всё приятное. Я воспринимаю приятное, как начало чего-то хорошего, а если начало хорошее, то наверняка будет и хороший конец, но, если только – это не конец хорошего, конечно. Я склонна думать, что хорошее, если не должно, то может быть бесконечно, ну естественно нужно прилагать усилия. Под усилиями я подразумеваю здесь – увеличение единицы хорошего приятными действиями, способствующими развитию позитивного начала, что по теории вероятности превращает отрезок начала и конца хорошего, в бесконечную прямую удовольствий, что в свою очередь дарит радость общения, а значит радость жизни. Потому что я считаю общение – главной жизненной ценностью несмотря на то, что она не материальна, – говорила Паутель, усаживаясь за столик. – Я, конечно, ещё не могу с уверенностью утверждать, что полностью отреклась от всего материального, кое в чем, я до сих пор не перестаю находить для себя нечто приятное, что откровенно радует, а порой даже восхищает, а это в свою очередь, поднимает настроение и веселит, а когда весело, сами понимаете – хорошо! Я люблю веселиться, люблю всякого рода шутки забавы, игры – представьте, в них играют не только дети, которые через игру познают мир и потом, ой! Это так интересно – часто становятся теми, в кого играли. Это, как установка жизненного сценария. Его также могут установить сказки, которые нравились в детстве и, вырастая, мы проживаем судьбу своих героев, или совсем не нравились, представляете, оказывается это совсем не важно, главное, чтобы производили впечатление. И я вам больше скажу, я склонна думать, что выбор любимых сказок – тоже не случаен, не могу, конечно, утверждать с уверенностью, но мне кажется, что это как-то связано с нашим прошлым, либо, когда мы ещё были в семенной коробочке, либо ещё раньше. Нужно себя вспомнить.

К ним подошёл официант. Паутель не отвлекаясь, взяла меню и продолжала:

– Для этого нужно медитировать, я уже дошла до уровня остановки мысли. Это знаете, когда слова крутятся, крутятся, крутятся в голове, как будто со мной кто-то разговаривает, а я слушаю его и не отвечаю, но этого недостаточно, нужно слушать и не слышать, а точнее вообще не слушать, но лучше, даже не слышать. Очень трудно на этом этапе. Я каждый вечер перед сном работаю. И когда пройду его, уже не кто-то будет со мной говорить, а я с ним, что только на первый взгляд, я бы даже сказала, при поверхностном взгляде, может показаться одно и тоже, но на самом деле, так и только так можно получить у самого себя право не только слушать, ну и говорить! И я вам авторитетно заявляю, что это право, даёт возможность выбора и развития желаемых тем, именно поэтому я считаю его основополагающим конструктивного диалога и истиной свободного общения, но здесь, я должна признаться, что больше всего мне нравиться, я бы даже не побоялась сказать, что большее удовольствие я испытываю, ведя беседу на темы не заданные. Не скованные границами, знаний, традиций, культов – а произвольные, позволяющие полёту мысли и игре образов, которые в свою очередь делают беседу яркой и незабываемой – долго, а может быть навсегда. Конечно, нельзя забывать, что качество беседы ещё зависит от персонального типа восприятия. Это ясно, что кто-то мир слышит больше, чем видит, кто-то видит больше, чем слышит, кто-то чувствует больше, чем видит и слышит. У каждого свои каналы. Именно поэтому, я всегда в беседе использую все каналы передачи информации, – говорила она, держа в руках нераскрытое меню. – Вы спросите, как мне это удаётся? Я отвечу. Это пришло не сразу, я долго училась. Шла гулять, брала с собой тетрадь, делила лист на 4 части. В первой записывала – что слышу, во второй – что вижу, в третьей – что чувствую и осязаю, а в четвёртой…

К ним снова подошёл официант. Паутель, не замечая, его продолжала:

– …уже объединяю и составляю рассказ о прогулке, используя все каналы восприятия. Это упражнение, даёт прекрасный результат и ваша речь, спустя какое-то время, не берусь утверждать с точностью какое, это зависит от персональных способностей воспринимать, адаптировать с уже имеющей базой данных и использовать полученную информацию – становится богатой и образной. В том случае, конечно, если есть хороший не только пассивный, но и активный словарный запас. Представьте, это совсем не одно и тоже. Активный, включает слова, которые используются в разговорной речи, а Пассивный, те, которые известны, но не используются. Толи потому, что говорят на одни и те же темы, толи потому, что мало говорят и из-за этого, когда нужно точно и ярко выразить свою мысль – не хватает слов, потому что в речи мы используем слова своего Активного словарного запаса, а в минуты волнения – особенно. Пассивный словарный запас, как правило, всегда больше, чем Активный, но только не у меня. Для перехода слов из Пассива в Актив, я брала уроки риторики у Профессора Конопли. Это так интересно, такие весёлые и полезные упражнения – вот, например, вы говорите мне любое слово, допустим, «Общение». Я должна сказать какое-то другое, логично связанное со словом «Общение», например, я говорю – «Диалог». Потом опять вы, своё – слово, связанное с «Диалог». Допустим, вы говорите – «Речь». Потом снова я, логичное от слова «Речь», допустим «Слово». Потом, вы, отталкиваясь от слова «Слово», говорите – «Информация». Потом я говорю – «Связь», потом вы «Телефон», потом я «Общение» и побеждаю, потому что первая логично вернулась к слову, с которого мы начали, но так, только в начале, а вообще-то, это упражнение нужно выполнять самостоятельно, и не делая даже секундной паузы, логично связывая слова, суметь направить мысль в ту сторону, которая приведёт к первому слову. Например …

Не теряя надежды получить заказ, к ним снова подошёл официант. Паутель, взглянув на него, продолжала:

– Официант.

– Да, – вздохнул он облегченно, но, услышав в ответ то, что сказала Паутель…

– Поднос, круг, фигура, математика, наука, знания, ученый, эксперимент, опыт, практика, работа, профессия, официант.

Официант с сожалением посмотрел на Подснежника и ушёл.

– Это второй этап, – продолжала Паутель, а третий – это когда открываешь толковый словарь, выбираешь любое слово и, не читая предложенного объяснения, сам подробно объясняешь, что оно значит, а потом сравниваешь с тем, что написано. Должна вам признаться, что в начале трудно даже со знакомыми словами. Я прошла этот этап, вместе со скороговорками. Невозможно было себе даже представить, что они могут так развивать правильное произношение! Практически на каждую букву алфавита есть своя скороговорка.

Подснежник, стараясь улыбнуться с ужасом подумал, что Паутель сейчас начнёт читать скороговорки, начиная с буквы «А». Она не заставила себя долго ждать. Он, обречённо слушая скороговорки, решил, что мама, была права, назвав его вчера жертвой порядочности.

– Скороговорки, чудо, – заключила Паутель, протараторив последнюю на букву «Я». – Но они помогают настроить только вербальный канал передачи информации. А невербальный? Он оказывается не менее, а более значимый – все эти интонации, паузы, вздохи, они воздействуют на собеседника, потому что, то, что мы говорим – это передаёт только содержание, а то, как мы говорим – раскрывает наше отношение к данному содержанию и, конечно же к тому, с кем говорим. У меня раньше тоже была паразитивная интонация, не поверите, даже, я говорила так, как будто бы просила, чтобы меня дослушали и сама, не замечая этого, торопилась, пока не перебили, и то и дело вздыхала, боясь, что перебьют. Не трудно догадаться, какие сигналы я посылала собеседнику – страшно даже вспомнить. Теперь, у меня открыто ухо. Я слышу всё, даже самые слабые интонационные сигналы. Знаете, некоторые так начинают говорить, как будто их уже обидели. А другие – предупреждают, что сами могут обидеть. Одни жалуются, другие просят, третьи опасаются, четвёртые сомневаются, пятые извиняются, шестые подозревают, седьмые игнорируют и вообразите себе, что паразитивная интонация совершенно не контролирована. Это трудно понять, но можно, а вот чего я вообще не понимаю, так это отсутствие какой бы то ни было интонации, а кто может понять того, кто не имеет никакого отношения к тому, о чём говорят? А скорость речи, а громкость, а тембр голоса и даже манера смеяться, это …

Ресторан закрывался, они вышли на улицу. Паутель, поблагодарив Подснежника за чудесный вечер, возвращалась к себе, думала о нём, как о приятном собеседнике. А Подснежник, удаляясь в противоположную сторону и признавая, что мама всегда права, решил больше никогда не знакомиться по объявлениям.

Глава 11. Концепция процветания первой фрейлины королевы

Сафа продолжала создавать в Ядре новых и новых представителей животного и растительного мира. Растения она делала все, которые ей только встречались в гербариях и на картинках ботанических энциклопедий, а из всего животного мира, она решила выбрать насекомых, потому что в своём сне видела только их. Единственным исключением были прелестные Золотые рыбки, которых Сафа поселила в пруду.

В Ядре кипела Жизнь. Оно было таким же прекрасным, как тот чудесный сад, который девочка видела во сне. Всё было давно готово к встрече мамы, но она не приходила. Каждый вечер Сафа сидела под большим деревом у ручейка и ждала.

В один из таких вечеров к ней подошла Первая Роза и, найдя Королеву грустной, если не сказать совершенно печальной, склонилась по обыкновению в грациозном плиссе, ожидая внимания Её Величества, но Сафа не замечая её, продолжала играть пальчиком с прохладной водой.

– Простите Ваше Величество, – несмело обратилась Первая Роза. – Не могли бы вы позволить только на несколько минут занять ваше внимание, для подтверждения проекта новой королевской беседки.

– Какой беседки?

– Королевской, с вашего позволения, – чуть осмелев, ответила Первая Роза, выходя из плиссе и раскрыв большую красную папку, стала читать: – Королевская беседка. Проект утверждён Центром Ядерного Строительства. Королевская беседка, округлой формы, диаметром в 30 и высотой в 10 розовых стебельков, – сказала она и, сделав лёгкий реверанс, добавила: – Если не возражаете, Ваше Величество.

– Не возражаю, – ответила Сафа, взволнованной Розе.

Первая Фрейлина деловито продолжала:

– Пол – Газонная Трава, украшенная орнаментом из Маргариток, Фиалок, Ландышей и Незабудок, если вы не возражаете, Ваше Величество.

– Соглашаюсь с удовольствием.

– Стены, с вашего позволения, сплетёт Клематис, крышу – Глициния. Всю мебель для Вашего Величества мы планируем…

– А пусть это будет сюрпризом, – с улыбкой предложила Сафа.

– Конечно, Ваше Величество, как пожелаете Ваше Величество, – соглашалась всё ниже и ниже приседающая Роза и, опасаясь того, что докучает Королеве, тихонько спросила: – Если позволите, Ваше Величество, ещё один вопрос?

– Да, конечно, – продолжала улыбаться ей Сафа.

– Из каких цветов вы предпочитаете Королевское Ложе?

– А как там по проекту?

– По проекту Розы, Ваше Величество – розовые, если не возражаете.

– Розы? – растерянно произнесла девочка и задумалась.

Высоко взлетела и повисла, остановившая время пауза. Первая Фрейлина, пытаясь овладеть собой, пережидала её, проживая с переживанием каждый миг.

– А это не колко? – возвращая ход времени, отозвалась Сафа.

– Нисколько, Ваше Величество, – воскликнула Первая Фрейлина, радуясь восстановленной беседе. – Совершенно не колко, ведь у нас нет шипов.

– Да? – Сафа внимательно посмотрела на Розу и действительно, на ней не было ни одного шипа.

– А где же ваши шипы?

– Упразднены, Ваше Величество.

– Как упразднены, зачем упразднены?

– За ненадобностью, Ваше Величество, они противоречат концепции.

– Какой концепции?

– Нашего бытия.

– А какая у нас концепция бытия?

– Процветание, Ваше Величество.

– Ну, я точно помню, что делала вас с шипами, кто их упразднил?

– Мы, Ваше Величество.

– Вы? А как вы это сделали?

Первая Роза снова поклонилась и, сказав с удовольствием:

– С вашего высоко позволения, – начала свой рассказ. – Чтобы упразднить шипы, изначально важно правильно установить природу их возникновения. Они могут быть для красоты, для защиты и в очень редких, я бы даже сказала, если позволите Ваше Величество, в патологических случаях – для нападения. Чтобы упразднить шипы для красоты, достаточно дождаться следующего сезона и они, став не модными, отпадут сами собой. Упразднить шипы, для защиты – сложней. Для этого необходимо перенести растение в защищённое от опасностей место и со временем шипы будут становиться всё меньше, пока совсем не исчезнут за ненадобностью, но в этом случае, очень важно знать, что если растение, упразднившее свои шипы, будет обмануто призрачным покоем, то они появятся вновь, в несколько раз больше и тогда будет очень сложно вновь возбудить веру, но я, Ваше Величество, думаю, что всё-таки можно, если любви будет больше, чем страха. И самое сложное упразднить шипы, которые служат для нападения. Это растения, простите, Ваше Величество – паразиты. Они ни за что не хотят расставаться со своими шипами. Хотя должна, с Вашего позволения заметить, что если растение с шипами третьего типа освобождается от страха потери донора, как источника существования, то тоже получает свободу и начинает новую жизнь, в которой может упразднить шипы.

– Значит, у нас все растения без шипов? – тихонько спросила засыпающая Сафа.

– Да, Ваше Величество, если вы не возражаете.

– Не возражаю и проект Королевской беседки тоже принимаю полностью с оценкой отлично и благодарю вас, за заботу, уважаемая Роз…

Счастливая Белая Роза, засияв ещё ярче, упала в плисе. И в надежде, что Королева ещё не уснула, но на всякий случай тихонько, если она уже спит, Первая Фрейлина, не выходя из плесе, шёпотом, задала последний вопрос:

– Ваше Величество, а где нам устанавливать Королевскую беседку?

– Здесь, – тоже шёпотом ответила Сафа и уснула.

Глава 12. Королевский подарок

Проснувшись в беззвучном мире, она нежилась в постели, представляя, как будет рада мама, и все Изгнанные, и все Спасённые, которые придут в Ядро и увидят его красоту.

– Спасённые? – промычала Сафа широко раскрыв глаза. – А где же Спасённые? С того дня, как я прилетела в Ядро, прошло три праздника Отчаяния! И в Аду каждый год празднуют растущее число Спасённых Душ, перенесённых в Ядро Земли, для возвращения в Рай! А где же они?

Этот вопрос так поразил девочку, что она в ночной сорочке, побежала в библиотеку за «Великой Историей Ада». Не прошло и получаса, как Сафа прочла всю книгу, с которой при первой встрече была знакома только выборочно. О спасённых в ней было написано только то, что Души людей, отчаявшихся в земной жизни, переносятся в Ядро, откуда по Солнечному пути уходят в Рай – на Солнце, но как они туда переносятся и с какой скоростью, она не нашла ответа. Но, что поразило Сафу больше всего – это то, что в «Великой Истории Ада» даже не упоминалось о подземной Радуге и Блуждающих Звёздах, мечущихся вокруг Первого Фиолетового Кольца.

«Странно – думала она, почему об этом не написано?» Весь день она продолжала поиски, но не в одной книге, хотя бы косвенно касающейся Солнечной Системы и Планеты Земля, даже не в одном томе «Всемирной Энциклопедии Гипотез» и даже в «Антологии Всемирной Фантастики», она не нашла, ничего о Блуждающих Звёздах и о Радуге, окружающей Ядро Планеты.

Была уже глубокая ночь, когда в библиотеку, за каким-нибудь сонным романом пришла Кара и увидела книжную гору, из-под которой виднелась нога. И если бы Сафа могла слышать, её бы разбудил истерический крик бабушки. Кара бросилась разгребать погребенную книгами внучку, приговаривая:

– Сафочка моя, сейчас, сейчас…

Проснувшись под деревом у ручейка, Сафа пошла к самому высокому холму и, взобравшись на него, разглядывала Сияющий Мир. Он был прекрасен. Невозможно было не любоваться красотой многочисленных клумб и газонов, величием дубовых лесов и платановых аллей, хвойной рощей, спускающейся к голубому, прозрачному озеру, спелостью садов, раскидистой липой, скрывающей под своей кроной заветный ручеек.

– Ну почему никто не приходит, – прошептала Сафа. – Ну почему, разве здесь плохо?

Приглядевшись повнимательней, она увидела, что на одном из сделанных ей Шариков, который тоже превратился в купол и вырос, переливаясь всеми цветами радуги, сияет надпись «Школа Благородных Бутонов» и на другом, Сафа тоже увидела название – «Агентство Информации и Рекламы», рядом с ним, третий – «Центр Ядерного Строительства» и четвёртый – «Ландшафтный Центр». Чуть дальше, ещё один сияющий купол, назывался – «Ядерный Медицинский Центр» и неподалеку от него – ресторан «Ядерный Гурман»

– Вот это да! – только и успела воскликнуть Сафа, как с другой стороны холма кто-то громко запел:

– Во поле берёёёёёёзка стояяяяяла, во поле кудрявая стояяяяяла. Люююююли, люююююли, стояяяяяла, Люююююли, люююююли стояяяяяла.

Она увидела хоровод Ромашек, которые плавно шли по склону холма, словно плыли, качая головками и под взмахи ветвей Берёзки, пели, синхронно разводя и складывая листики.

Сафа, раскинула руки и, вдохнув сияющий аромат, что было сил закричала:

– Сфера!!! Ты меня слышишь? Ты меня видишь? Сфера!!!

– Если ты ещё раз так закричишь, то я, пожалуй, видеть ещё смогу, а вот слышать уже точно, нет, – отозвалась она.

Сафа улыбнулась, глядя вверх:

– Но ты такая большая, я тебя уже не вижу.

– Это да, – сказала Сфера довольно. Я бы ещё, конечно, могла подрасти, да некуда.

– Ты уже покрываешь куполом всё Ядро?

– Да, только теперь я не Купол, а опять Сфера – Ядро во мне, – с гордостью призналась она.

– И ты видишь и слышать всё, что в Ядре?

– А почему нет, если всё это во мне? Я всё вижу, слышу и чувствую.

– Я тоже, вижу, слышу и чувствую, но ничего не понимаю, – вздохнула Сафа. – Я ведь всё сделала правильно, как в своём сне. Моё Ядро, даже лучше, а никто не приходит.

– И тебя это удивляет?

– Конечно, удивляет! Меня это не просто удивляет, я понимаю, что здесь, что-то не так.

– Может быть, точнее сказать, что ты не понимаешь, что здесь не так?

– Да, я хочу понять, что здесь не так.

– Значит ещё не всё потеряно, есть шанс, – заключила Сфера.

– Какой шанс? Мне не нужен никакой шанс! Мне нужно знать – там ли я создала свой Сияющий Мир? Где я?

– Не хочется показаться банальной, но ты в Ядре.

– А может быть, мы заблудились, когда летели и это какое-то другое Ядро?

– И бескомпромиссной тоже почему-то сегодня не хочется казаться, – продолжала удивлённо Сфера. – Но насколько я помню, мы оторвались от Земли, поднялись над Землей и ушли под Землю, где только одно Ядро.

– Да, но почему мы пролетали Блуждающих Звёзд и Радугу?

– Хороший вопрос, если учитывать то, что мы летели в Ядро, – иронично ответила Сфера.

– Но ни в одной книге нет никакой информации о том, что хотя бы возможно – что-то окружает Ядро Земли. Этого не может быть, если об этом никто не знает.

– Я бы не спешила, так утверждать, что – никто. В любом случае, ты можешь выбрать между тем, чего, как ты говоришь, не может быть и тем, что ты видела своими глазами.

– Хорошо, если это, то самое Ядро, почему же сюда уже четвёртый год никто не приходит? Чем им плох Сияющий Мир? Почему они его не хотят? Разве он им не нужен? – закричала Сафа так громко, что у неё закружилась голова, потемнело в глазах, и она упала на траву.

Лежащая на книжных развалах Сафа, проснулась и увидела бабушку, которая, стоя на коленях, испуганно смотрела на неё. Она улыбнулась и снова уснула. Кара попыталась взять внучку на руки и отнести в постель, но, не рассчитав сил, повалилась вместе с ней, окончательно развалив книжную гору. Сафа проснулась. Несколько секунд они испуганно смотрели друг на друга, а потом залились смехом. Сафа отрывисто мыча, не с первой попытки помогала бабушке выбраться из книг и они, обнявшись, покинули библиотеку. Кара уложила девочку в постель и, поцеловав – ушла, забыв, зачем приходила. А Сафа, вспоминая неоконченный разговор со Сферой, ещё долго не могла уснуть.

Лиана, для поддержания хорошей формы, каждое утро носилась по холмам. Переползая очередной, она увидела Королеву, лежащую без чувств и помчалась с докладом к Первой Фрейлине.

– Ой, ой, ой! Ой! Ёёёй! – кричала Роза и неслась, что было сил, позабыв о растрёпанных лепестках, давая на ходу указания еле успевающей за ней Лиане. – Срочно разыщи: Девясил, Подорожник, Зверобой, Календулу, Ромашку, Чабрец, Крапиву, Чистотел и вообще – всех лекарственных на холм, – кричала она. – И Доктора Женьшеня скорей, Доктора, скорей!!!

«Да, это то самое Ядро, – думала Сафа, засыпая, в своей комнате. Что-то не так в Сияющем Мире, и Сфера знает – что. Да, Сфера знает, заключила Сафа, вздохнула и открыла глаза в своей беседке.»

Над ней под руководством Доктора Женьшеня, хлопотали лекарственные травы. В колбочках кипели какие-то отвары, в ступах растирались какие-то корешки и смешивались с какими-то соками и настойками. Пчёлы с кадушкой мёда стояли в дверях, в ожидании, пока первая Фрейлина закончит беседовать с Доктором Женьшенем, а она вся в росе с опущенными лепестками, внимательно слушала рекомендации Доктора и после каждой, заламывала листики и, соглашаясь трясла сбитыми набок тычинками. Напуганный почётной миссией, на лбу Королевы лежал Подорожник, ответственный по шишке, её ноги укутали Лопухи, которые осторожно, чтобы не потревожить Её Величество поворачивались свежей стороной и даже не шептались. Укрыта Королева была благоухающим одеялом из Фиалок, которые отвечали за поддержание нормальной температуры тела. Морская Капуста, доказывая, что она очень полезна для сбалансированной работы щитовидной железы, спорила с Сорняком, утверждавшим, что и без неё полно врагов иммунитета. И всё-таки настояв на своем, была допущена к Королеве и со знанием дела улеглась на шее Её Величества, зло, поглядывая на Сорняка.

Кто-то кричал недалеко от беседки:

– И в малых дозах, табачная кислота не только безвредна, но и необходима! Она всем необходима, без неё нельзя!

Сафа прислушалась, кричал Табак, перекрикивая отрешённо играющую на арфе Орхидею, которая, иногда поглядывая на держащие Лианой ноты и не обращая никакого внимания на шум, тихонько создавала гармоничный амбьянс. Морская Капуста, заметила, что Королева открыла глаза. От радости и волнения, что первая увидела это, она что было сил, истерично закричала:

– ЗЕМЛЯ!!!

Роза лишилась чувств. Долететь до цветочного ковра, ей не позволил Доктор Женьшень, ловко обхвативший её тонкий стебелёк. Все замерли, глядя на Морскую Капусту, которая тоже на всех смотрела, одержимо улыбаясь. Первым пришёл в себя Доктор Женьшень.

– Голубушка, вы нас всех совершенно обескуражили.

– Я только что увидела, что наша Королева, которая была больна… – торжественно начала Морская Капуста, растягивая каждое слово и цепляясь за паузы, чтобы хоть как-то продлить чувство гордости за то, что пока известно только ей.

– Что, Королева? – спросила Первая Роза, элегантно выходя из обморока.

– Ваша Светлость, – таинственно продолжала Морская Капуста. – Я видела, что наша Королева, которая была больна…

– Что?

– Смею доложить, Ваша Светлость, что наша Королева, которая была больна и которую мы спасали, наша любимая Королева…

– Докладывайте! – теряя над собой контроль, почти закричала Первая Роза.

– Открыла глаза!

– Ой! Ой! Ой! Заойкали одни. Ай! Ай! Ай! Заайкали другие, а Роза, подбежав к Королеве, и расцветая, в счастливой улыбке сказала:

– Ваше Величество!

Сафа улыбнулась.

– Как вы себя чувствуете, Ваше Величество, – поинтересовался подошедший к ней Доктор Женьшень.

– Спасибо, хорошо.

– Королева выздоровела, выздоровела! – зашептали все радостно. – Королева здорова! Мы вылечили Королеву!

– Спасибо вам, мои хорошие, – сказала Сафа, поднимаясь. – Я вас так люблю, так люблю! Всех-всех! Очень-очень!

Все склонили головки. Сафа спрыгнула с постели и побежала на холм. А Первая Фрейлина, подошла к Доктору Женьшеню и, стирая росинки прошептала:

– Вы Доктор – гений!

Сафа взобралась на холм.

– Сфера, скажи мне, что не так? Ты знаешь! Прошу тебя, скажи!

– Я, конечно, могу сказать, но боюсь, тебе это не понравится.

– Это не важно, скажи правду! Почему никто не приходит, что в Сияющем Мире не так?

– Всё так, он прекрасен, я им не перестаю любоваться.

– Ну, если всё так прекрасно, значит всё готово к встрече гостей, почему же никто не приходит?

– Так сюда никто и не придёт.

– Как так? Значит, всё-таки есть ошибка?

– Да.

– Где?

– В тебе, Сафа.

– Во мне? – возмутилась девочка.

– В тебе.

– Значит всё, что я сделала – это прекрасно, а та, кто сделала всё то, чем ты любуешься – ошибка! Я не ошибка, я не могу быть ошибкой в своём Мире, это я сделала Ядро таким, это я его создала.

– Это не ты создала Ядро, Сафа, оно было задолго до тебя. Возможно, сюда никто и не должен приходить, возможно – должны, но не приходят, из-за того, что как мы предполагали, нарушены какие-то процессы и не исключено, что для их восстановления, Ядро должно быть именно таким, как сейчас. И видя, как прекрасен Сияющий Мир – ты ещё больше надеешься на скорую встречу, но не понимаешь, что Ядро не изменилось.

– Нет, изменилось! Оно было пустыней, а теперь, смотри! – закричала Сафа, разводя руками.

– Да, ты наполнила Ядро жизнью, которая поклоняется тебе, как Королеве, и ты считаешь, что созданный тобой мир принадлежит тебе. Это всё твоё, Сафа! Это твой мир, который ты поместила в Ядре. А Ядро как было ни с чем – так и осталось.

– Я говорила, что этот мир мой, только потому что сама его сделала, вот и всё, но я же его сделала не для себя! Я не считаю его своей собственностью. Он сделан для всех и принадлежит всем! – оправдывалась девочка. – И я не знаю, почему жители Ядра называют меня Королевой. Я себя ей не объявляла. Они сами так хотят.

– Это не важно, как тебя называют, важно то, кем ты себя считаешь.

– Я не считаю себя Королевой Ядра и хозяйкой Сияющего Мира, не считаю себя тоже, – доказывала Сафа. – Я даже думать так не хочу!

– Может быть, ты и не хочешь, так думать, но, к сожалению, именно так и думаешь, потому что, как хозяйка – ждёшь гостей, и пока ты не поймёшь, что тоже здесь только гостья, преподнесшая прекрасный подарок Ядру, Сияющий Мир не может ему принадлежать. А это значит, что нарушенные процессы не восстановлены, поэтому никто сюда и не может прийти. Если, конечно, вопрос только в этом.

Сафа сидела на вершине холма и, опустив голову, молчала. Сфера, тоже молчала, но после продолжительной паузы сказала игриво, как раньше:

– Сафа, ну что ты летела сюда, чтобы стать наместницей Ядра?

– Нет, конечно, нет. Да, я не права, так нельзя. А как мне это изменить, что мне нужно для этого сделать?

– Ничего, просто живи и всё.

– Да, но как мне подарить Сияющий Мир Ядру?

– Считай его принадлежащим Ядру, а не тебе и всё измениться, само собой.

– Вот так, просто жить и всё?

– Да, жить и всё.

Сафа улыбнулась и, снова подняв глаза к небу, сказала:

– Спасибо тебе Сфера!

– Да не за что, обращайся, – весело откликнулась она.

– Прости меня, Сфера, если бы не ты, тут не было бы не меня, не Сияющего Мира. Я не знаю, с чего я начала считать всё здесь своим? Прости меня, пожалуйста.

– Ой! Да ладно тебе Сафа, с кем не бывает и чего только не бывает по дороге к цели. Стоит остановиться только на чуть-чуть на каком-то привлекательном этапе и задержавшись на чуть-чуть, а потом ещё на чуть-чуть и ещё на немножко, начать на нём жить и забыть зачем отправился в путь.

– А ты мне этого раньше не говорила!

– Да? Забыла.

Глава 13. Доктор Женьшень

Первая Фрейлина на приёме у Доктора Женьшеня, теряя росинки, выражала свои опасения по поводу состояния здоровья Её Величества.

– Она бывает так печальна, бесконечно печальна, Доктор. Я согласна с тем, что всем свойственно иногда грустить, но не до такой же степени! Вчера Королева отказалась от ужина, сегодня с утра – этот страшный обморок. Она бледна, она слаба. Она может так чем-то заболеть, если уже не заболела. О, Доктор, мы её теряем. Мы не можем этого оставить так. Что-то нужно делать! – сокрушалась она, промокая росинки.

– Ваши опасения, Миледи, возможно, и не безосновательны, но только возможно, – утешительно начал Доктор Женьшень. – И вы совершенно правы, всегда легче предотвратить развитие заболевания, чем лечить его. Я думаю, необходимо провести полное обследование состояние здоровья Её Величества.

– Да, но задача осложняется тем, что Королева считает себя совершенно здоровой. Как быть?

Доктор Женьшень задумался. Роза, замерев, с надеждой смотрела на него.

– А мы проведём профилактический осмотр всего населения Ядра. Я как раз вчера закончил работу над Проектом Ежесезонных Профилактических Мероприятий и наш Ядерный Медицинский Центр, готов приступить к его реализации, хоть с завтрашнего дня. Для нас будет большой честью начать эту кампанию с Её Величества.

Роза облегченно вздохнула:

– Вы Доктор – Гений! Гений! Гений! – повторяла она восхищённо.

– Благодарю вас, Ваша Светлость, – говорил он, сдерживая эмоции.

– Просто Роза.

– Ро-за – осторожно по слогам произнес он её имя, нежно прикасаясь губами к протянутому на прощанье листику.

– Значит до завтра Доктор Женьшень?

– С вашего позволения, просто Женьшень.

Роза смутилась и скорее растерянно, чем кокетливо стала поправлять лепестки.

– До завтра Женьшень, – сказала она, как-то по-другому.

– До завтра Роза, – ответил он тоже, не как всегда.

Вера в доктора Женьшеня, поднимала настроение Белой Розе, которая уже спешила в Школу Благородных Бутонов на лекцию «Педагог – учитель не наук, а жизни, через науку». Желая оставаться интересной Её Величеству, Первая Фрейлина неустанно повышала свой образовательный уровень. Её увлечения были многосторонни. Она изучала философию, психологию, брала уроки игры на арфе, пения и средневековых танцев. В последнее время Роза была увлечена ещё и педагогикой, и с нетерпением ждала каждой лекции профессора Фикуса.

Глава 14. Профессор педагогики Фикус

В этот вечер, его выступление запомнилось всем – надолго, а Розе – навсегда. Она успела записать восхитившие её открытия и, вернувшись после лекции в свою беседку, что стояла по соседству с беседкой Её Величества, открыла тетрадку и стала читать конспект:

«I. Путь к знаниям. Научить может тот, кто не только знает, но и умеет учить. Желая научить чему-то, прежде всего, необходимо возбудить к предмету речи – интерес, который проявившись в желании, будет не заставлять, а манить ученика идти дорогой знаний. Начинать обучение нужно с того, что известно ученику и плавно от этого отталкиваясь не спеша продвигаться в сторону усложнения – от легкодоступного к легко доступному, по-дружески обращая внимание на ошибки и одобряя достижения.

II. Знания – не есть Умения. Знания – это то, что знаешь. Умения – это то, что умеешь. Знания – есть база, которая может перейти на уровень умения, только через практику. И, так как в жизни мы делаем только то, что умеем, невозможно требовать от воспитуемого то, что он знает, но не умеет. Каждый шаг обучения закреплять практикой.