Читать книгу Удержи меня - Ольга Березина - Страница 1

Часть первая. Знакомство

1996 год

Глава первая

Этот день ничем не отличался от других. Августовское небо хмурилось, будто отражая его настроение. Болела ушибленная накануне коленка. Да-да, он опять поскользнулся у бассейна.

Макс вздрогнул, услышав стук в приоткрытую дверь игровой комнаты. На пороге стояла горничная, миссис Барбара Томпсон, державшая за руку маленькую забавную девочку. Ее растрепанные кудрявые хвостики задорно подпрыгнули, когда она вошла внутрь, а широкая улыбка продемонстрировала миру щербинку между не до конца отросшими верхними зубами. Взгляд Макса против воли зацепился за дурацкие цветочки на ее розовых леггинсах и за сползающую с плеча, явно не по размеру, футболку с какой-то, судя по короне, принцессой. Ему захотелось улыбнуться в ответ.

Он смотрел, как приоткрыв от изумления рот, девочка сильнее вцепилась в руку миссис Томпсон. Макс отлично знал, почему: игрушек в комнате было больше, чем в некоторых магазинах города. Тут и машинки, и железная дорога, плюшевые звери всех видов и расцветок, различные конструкторы. Восторг был понятен – шанс не просто посмотреть, а потрогать, поиграть. Потом она уставилась на него и улыбнулась еще шире, хоть ему и показалось, что это попросту невозможно.

– Привет, Макс! Познакомься, это моя дочь Эрика, – сказала миссис Томпсон. – Твоя мама разрешила иногда приводить ее сюда. Она тебе не помешает. Правда, милая? – миссис Томпсон ласково погладила дочь по голове и поцеловала в макушку.

Этот, казалось бы, невинный жест накрыл волной боли. Начавшее было улучшаться настроение снова испортилось. Макс насупился, буркнул «Привет» и тут же направился в свою комнату.

Прежде чем демонстративно громко хлопнуть дверью, он услышал слова миссис Томпсон:

– Ничего страшного, милая. Вы подружитесь, – а затем чуть тише: – Наверное.

Макс был достаточно взрослым, чтобы понимать – это всего лишь попытка успокоить и подбодрить дочь.

Чуть позже из обрывков разговоров Макс узнает о внезапной смерти бабушки Эрики, о спешно нанятой няне-соседке, которая не уследила за девочкой, что привело к травме. Эрику было не с кем оставить дома в те выходные, когда смены родителей совпадали.

А пару дней спустя Макс случайно подслушал родителей, которые вместо того, чтобы, как обычно, закрыться для разговора в кабинете, расположились в гостиной.

Макс как раз собирался спуститься на кухню за соком, когда снизу раздался голос отца:

– Не думал, что ты позволишь это, Кэролайн. Дочь прислуги рядом с твоим сыном.

Макс замер, так и не успев выйти на лестницу. Он прислонился к стене коридора, чтобы наверняка остаться незамеченным, и прислушался.

– Во-первых, у обоих скоро начнется школа, – отмахнулась мать, – и они практически не будут пересекаться. Так, один-два выходных в месяц. Во-вторых, они слишком разные. Сам сказал, «дочь прислуги». К тому же ей всего шесть.

Максу было любопытно, что еще происходит внизу. Он опустился на колени и аккуратно выглянул из-за угла вниз через балясины.

Мать устроилась в кресле с бокалом красного вина – признак тяжелого дня. Она уже успела переодеться в черный домашний комплект, состоящий из брюк и широкой блузы. Ее длинные прямые темные, как у него, волосы были завязаны в свободный хвост, конец которого был переброшен через плечо, а макияж смыт. Так она казалась мягче, добрее чем на самом деле. Отец, похоже, только вернулся: на нем все еще был костюм, только галстук валялся на диване. Он стоял за спинкой кресла и осторожно разминал матери плечи.

– Три года – не такая большая разница, – заметил он.

– Это в нашем возрасте она небольшая. А в их – огромная. Что может быть общего у нашего сына с этой девчонкой, Хью?

Отец лишь пожала плечами в ответ, хоть мать и не могла его видеть.

– Думал, ты найдешь новую горничную, милая.

– Я отправила запрос в компанию по подбору. Но сейчас нет никого, кто отвечал бы всем моим… кхм… пожеланиям, – вздохнула мать. – Хочешь – займись сам. Я буду только рада.

– Опять же ты всегда можешь похвастаться собственной сострадательностью и вниманием к простым смертным, дорогая, – продолжил отец, словно не заметив последней фразы. Он не хотел заниматься вопросами дома и уже перестал это скрывать.

– Не ерничай, Хью.

Раньше Макс подошел бы к родителям с вопросом, почему никто не спросил его мнения насчет девочки. Но последний разговор с матерью, состоявшийся около полутора месяцев назад, отбивал всякое желание.

– Мама, я не хочу ехать к дяде Лео. – Макс сумел перехватить ее перед уходом на работу. Конечно, момент был не самый удачный, особенно учитывая, как она не любила обсуждать что-либо в коридорах и других «непредназначенных для бесед местах», но другой возможности до отъезда могло и не представиться.

– Я не спрашивала, хочешь ты или нет. Я сказала, чтобы ты приготовился к субботе.

– Но, мама, там ужасно скучно. – Макс попытался изобразить на лице самое умоляющее выражение.

– Не испытывай мое терпение. Ты поедешь! И это не обсуждается, – отрезала она, даже не взглянув на него.

И вот теперь Макс сидел на своем любимом месте в игровой – широком подоконнике – и хмуро разглядывал комнату: два вместительных стеллажа для игрушек из светлого дерева, письменный стол почти напротив двери, большой телевизор у противоположной стены. А еще у него был видеомагнитофон и целых две приставки PlayStation¹ и вторая Sega Genesis². Только ничего из этого уже не радовало.

Если бы его спросили, не против ли он присутствия Эрики, Макс бы не стал возражать, ведь столько лет мечтал о младшем брате или сестре. Да и места было достаточно, чтобы не мешать друг другу. В большую часть игрушек он давно не играл, предпочитая конструкторы «Лего» или одну из приставок. И пусть Эрика была дочерью горничной, они могли бы подружиться. Вот только никому и в голову не пришло поинтересоваться его мнением.

***

Впервые после знакомства Эрика появилась у него в субботу через две недели. Макс ожидал, что она будет смущаться, как и он сам, но нет. Она улыбалась, не стесняясь отсутствия некоторых зубов, и с интересом осматривала комнату. Ее каштановые кудряшки снова были завязаны в два хвостика, один из которых ослаб и сползал к уху. А еще он заметил веснушки на вздернутом носу и маленькую родинку над верхней губой слева.

«Симпатичная», – решил Макс.

В этот раз на ней были самые обычные джинсы и невзрачный синий свитер.

– Привет! – прозвучало уверенно и дружелюбно.

– Привет, – Макс не понимал, как лучше себя вести. Друзей или приятелей у него не было, и все общение зачастую ограничивалось приветствием или прощанием с одноклассниками или на тренировках по лакроссу и верховой езде.

– Слушай, а кукол у тебя нет? – Она продолжала крутить головой, похоже, не в силах остановиться на чем-то одном.

– Конечно, нет! – обиделся Макс. – Я же не девчонка, чтобы играть в куклы.

– А наш сосед Джон играет.

– Ну и дурак! – Макс моментально понял: что-то не то сказал – Эрика насупилась и отступила к одному из стеллажей.

– Ой, а давай поиграем в это. – Она держала в руках коробку с настольной игрой 13 тупиков³. Ее два года назад купил отец и они даже несколько раз играли. Пока бывший автогонщик Хью Уокер окончательно не увлекся идеей создания собственной команды, которой теперь посвящал все время.

Макс уже хотел было согласиться, даже открыл рот, но передумал – нужно было объяснять правила. И вообще он засомневался, что Эрика сможет составить ему конкуренцию.

– Не хочу.

– Почему?

– Ты все равно проиграешь, – произнес Макс и вздрогнул. Эти слова и тон напомнили о матери, когда она в очередной раз отмахивалась от него под предлогом дел или усталости. – И там же написано: от восьми лет, – добавил он чуть тише, надеясь немного сгладить впечатление от своей резкости.

Эрика все равно надулась и, схватив с полки первого попавшегося плюшевого медведя, уселась на стоящий в углу мягкий коричневый пуф, который Макс терпеть не мог из-за того, что чувствовал себя нелепым, проваливаясь на сидении так глубоко, что колени оказывались в районе груди.

В этот момент в игровую вошла Барбара, ища глазами дочь.

– Солнышко, пить не хочешь? – в голосе миссис Томсон было столько теплоты, сколько Макс не слышал в свой адрес, наверное, со дня смерти деда три года назад.

– А можно яблоко? – Эрика чуть ли не подпрыгивала на месте от нетерпения.

– Пойдем на кухню, я тебе порежу. – Она ласково потрепала дочь по голове, еще больше распушая кудряшки.

На сидящего у окна Макса миссис Томпсон даже не взглянула. Он пытался сделать вид, что ему все равно, но геометрический узор на ковре предательски расплывался перед глазами.

Макс силился вспомнить, когда в последний раз хоть кто-то интересовался, хочет ли он чего-нибудь. С тех пор, как няня вслед за мужем переехала в другой город, прислуга кормила его, только если он сам приходил.

– Мама, – услышал Макс шепот из-за полуприкрытой двери, – а почему ты не спросила, не хочет ли Макс пить?

– Миссис Уокер не велела ему навязываться. Сказала, что он достаточно взрослый и сам в состоянии попросить, чего хочет.

Теперь отчужденность слуг стала понятнее, но поселившаяся в сердце обида все равно не уменьшалась.

В следующий раз они с Эрикой увиделись лишь через месяц. Макс не знал графиков ее родителей, так что предсказать, когда она снова появится в его жизни, не мог. Он в отвратительном настроении влетел в игровую – его команда по лакроссу разгромно проиграла тренировочный матч. Тренер не стеснялся в выражениях. Досталось, конечно, всем, но Макс считал обвинения несправедливыми, тем более он в кои-то веки забил гол!

Макс замер, увидев Эрику, рассматривающую его принадлежности для рисования. И пусть он уже давно не рисовал, сам факт, что она смела без спросу брать его вещи, до ужаса бесил, особенно сегодня.

– Положи на место! – Макс резко вырвал из рук Эрики упаковку фломастеров, не замечая, как на маленькой ручке вспухает порез.

– Тебе жалко? – тоненький голос задрожал.

Макс фыркнул, постаравшись вложить в этот звук побольше презрения.

Конечно, она не понимала, что дело совсем не в этом! Жалко? Нет! Он мог бы выбросить все, находящееся в комнате, и ему бы купили новое.

– Вообще-то могла бы и спросить!

– Извини, – прошептала Эрика, отходя пуфу, на котором сидела в прошлый раз.

Проследив за ней взглядом, Макс увидел, как она слегка дует на руку. Понимание пришло через пару секунд – порезалась о пластиковый край. Он даже проследил пальцем, чтобы убедиться. Макс дернулся в сторону Эрики, желая… Он и сам не знал, чего: извиниться, осмотреть руку. Но Эрика, словно заметив его порыв, спрятала поврежденную ладонь под мышкой и опустила взгляд.

Возникло знакомое ощущение, что его оттолкнули. Дурацкая упаковка будто жгла руки. Резко развернувшись, Макс со всей силы запустил ею в стену – фломастеры цветным дождем брызнули в разные стороны – а потом вышел из комнаты.

Уже лежа в спальне он размышлял, почему прицепился к девчонке. Ну взяла и взяла. Плевать. И тем не менее нечто, названия чему дать никак не получалось, словно грызло изнутри, мешая думать.

Она оказалась гораздо проще и смелее, чем Макс предполагал. Быстро освоилась, начала играть в игрушки, не обращая на него внимания. А он хотел, ждал, что она снова предложит поиграть вместе.

Успокоиться получилось только к вечеру. А в игровую Макс вернулся, лишь убедившись, что Эрика уехала.

Фломастеры были аккуратно сложены в лопнувшую упаковку. Некоторые потрескались и подтекали. По столу расползалось грязное пятно. Вздохнув, Макс смел их в мусорное ведро. Жаль, что не получилось так же просто избавиться от воспоминаний о произошедшем. Они продолжали жечь изнутри даже спустя несколько дней, заставляя уши заливаться красным.

Именно поэтому в следующий раз он нарочно пихнул Эрику локтем – хотелось наказать за стыд, который испытывал из-за нее. И пусть Макс знал, что мягкий ковер в коридоре хорошо заглушает шаги, сейчас было плевать.

– С дороги!

Она вскрикнула и отскочила.

– За что?

– А чего на дороге встала?

Училась Эрика быстро: буквально через пару дней Макс заметил, что после этого случая она стала держаться ближе к стене, чтоб точно не попасть под руку. Вот только ожидаемого облегчения это не принесло. Наоборот, теперь Макс лишь больше злился. Между встречами он часто прокручивал в голове собственные поступки. Иногда слово «ошибки» приходило на ум, но Макс старательно от него отмахивался – слишком стыдно.

«Наверное, она думает, что я козел, – размышлял Макс. – А чего она себя так ведет, будто меня нет? Это моя комната! И вообще, кто она такая? Дочь прислуги! А я Уокер! Уокер! Она должна меня уважать!» Только вот даже себе ответить на вопрос, за что же его уважать, не получалось.

***

Эрика знала, что родители небогаты, но до момента, когда отец впервые высадил их с мамой на подъездной дорожке дома Уокеров, она до конца не осознавала, что это значит. Да, ей не покупали по первому требованию игрушки или шоколадки, родители всегда сначала смотрели на цену. Она часто слышала фразу: «Это для нас очень дорого, милая». Крупные покупки всегда приурочивали к праздникам: Рождеству или дню рождения. И в определенный момент она начала воспринимать это как должное, перестав канючить в магазинах, а спрашивая, могут они купить ту или иную вещь или нет.

Но только стоя перед огромным немного мрачным домом, где работала мать, Эрика впервые начала понимать, что такое богатство. Когда они подъезжали, она высунулась в окно, чтобы получше все разглядеть. Колеса машины шуршали по гравию, а газон оказался настолько идеальным, что она задумалась, можно ли на него вообще наступать.

Дом не был высоким – всего два этажа и чердак – но очень широким. Средняя часть – массивнее остальных, а к ней будто приклеили два дома поменьше.

– Это называется «особняк», – пояснила негромко Барбара.

Весь первый этаж особняка был украшен темно-серым необработанным камнем, из-за чего казался неприветливым и колючим. Не спасали ни белые оконные рамы со ставнями цвета морской волны, ни более светлый второй этаж, отделанный сайдингом, ни фигурный козырек с висящим над входом флагом, который подпирали четыре деревянные колонны, тоже белые. «Наверное, в таком должны жить злые волшебники», – подумала Эрика.

Войдя внутрь, она поразилась еще больше – гостиная с массивной деревянной мебелью оказалась огромной. Вокруг низкого квадратного стола в центре комнаты стоял диван и четыре кресла. Перед окном еще один узкий столик уже нормальной высоты, и два стула слева и справа. Даже с таким большим, по мнению Эрики количеством мебели, в комнате еще оставалось много свободного места. Вся обстановка напомнила ей увиденную в музее, куда ее незадолго до смерти водила бабушка. Над широким светлым каменным камином у противоположной стены в тяжелой золоченой раме висел портрет мужчины и женщины. Как Эрика поймет позже, – родителей Макса. Женщина ей не понравилась с первого взгляда. Нет, она была красива: тонкие черты лица, высокие скулы, блестящие волосы. Вот только серые глаза напоминали льдинки. Мужчина, пусть и не красавец, оказался обаятельнее женщины. Единственное, что удивляло, – отстраненность, словно будь его воля, он с удовольствием покинул бы портрет.

На второй этаж дома вела не одна, а целых две лестницы.

– Правое крыло занимает Макс, нам туда, – сказала мама, – а левое мистер и миссис Уокер. Туда тебе ходить запрещено.

Потом они поднялись на второй этаж. Оказалось в распоряжении Макса целых две комнаты: спальня по левую руку и игровая. Ноги утопали в мягком ворсе ковра, пока они с мамой медленно приближались к приоткрытой двери в конце длинного коридора. Эта комната была не такой огромной, как гостиная, но тоже большой. Первое, что бросилось в глаза – пушистый бежевый ковер с рисунком из пересекающихся квадратов разных оттенков коричневого. Слева было большое окно с заваленным подушками низким широким подоконником. А справа – стойка с телевизором и…

«Это что, приставки? – Эрика не слышала, чтобы кто-то из соседских детей хвастался подобным. – Интересно, он даст хоть разок сыграть?»

Сначала Макс показался Эрике милым и немного несуразным – его короткие непослушные темные волосы торчали в разные стороны, он был тощим и высоким с большим носом, пухлыми губами и вытянутым лицом. Он немного напоминал мужчину с портрета, только с грустными глазами.

«Забавный», – подумала она и широко улыбнулась.

Вот только быстро стало понятно, что ее присутствие отчего-то Макса сильно злит, хоть Эрика поначалу и старалась быть ласковой, дружелюбной.

Макс часто ее толкал, пинал, оттаптывал ноги, а еще называл помойной крысой после того, как однажды она похвасталась найденной красивой куклой.

Эрика помнила, как с широкой улыбкой вбежала в игровую, прижимая к груди свое сокровище. Кукла явно была дорогой – пышное розовое платье с блестками, туфельки с бантиками. А волосы, какие у нее были красивые волосы – светлые, гладкие, блестящие! Они совсем не путались и не липли к расческе при попытке сделать прическу.

Когда она увидела игрушку, та валялась около мусорного бака, недалеко от остановки автобуса, на котором они приезжали в дом Уокеров, если папа не мог сам их отвезти. Сначала мама подумала, что куклу потеряли, но потом заметила, что одна из рук сломана, а платье порвано, так что разрешила Эрике оставить ее себе. А вечером папа подклеил Белль – так девочка назвала свою красавицу – руку скотчем, а мама зашила платье. В общем, вбегая на следующий день в игровую, Эрика была абсолютно счастлива.

Она весело размахивала найденной игрушкой, ей так хотелось поделиться своей радостью со всем миром.

– Смотри-смотри, вчера нашла на улице! Такая красивая! Смотри, какие мягкие волосы! А какое платье! А туфли! – тараторила Эрика без устали. – Там только рука немного отломана была и платье разорвано! И все! Папа починил! – она захлебывалась от невероятного восторга – о такой кукле Эрика и мечтать не могла. – А ее выбросили!

В первые секунды ей показалось, что Макс сейчас улыбнется, а потом…

Его лицо исказила гримаса отвращения.

– Кто-то выбросил, а ты подобрала? Фу! Гадость какая! Как можно тащить мусор в дом, – он замолчал, словно подыскивая подходящее слово, – крыса помойная! – закончил Макс резко.

Эрика стояла перед ним, судорожно стискивая в руках свою Белль, и безуспешно пыталась сдержать рвущиеся наружу слезы.

Теперь она радовалась, кода ей не нужно было идти к Уокерам. Родители старались согласовать работу так, чтобы в выходные кто-то из них обязательно оставался дома. К сожалению, получалось не всегда. Вот и сегодня снова пришлось ехать с мамой, гадая, что ее там ждет.

Когда Эрика как можно тише вошла в игровую, Макс рисовал. Она впервые видела его за этим занятием, теперь понимая, зачем ему столько красок и карандашей.

– Можно взять этого медведя? – пробормотала она, подойдя к стеллажу. Он выделил ей отдельную полку, с которой разрешил все брать, но она все равно боялась и спрашивала разрешения, если Макс оказывался в комнате.

Он вскинул голову и нахмурился.

– Я же сказал: с этой полки можно. И хватит меня дергать! – Он так сильно надавил на карандаш, что тот хрустнул. – Видишь, из-за тебя карандаш сломал!

– При чем тут я?

Карандаш полетел в мусорное ведро.

– Зачем выкидывать? Можно же поточить. – Эрика не понимала подобного расточительства.

– Возьми и поточи! – Макс резко поднялся со стула и направился к стеллажу, рядом с которым она стояла.

Видимо, удивление от его предыдущего поступка помешало ей вовремя отскочить, когда Макс решительно оттеснил ее.

– Не толкайся! – Эрика инстинктивно уперлась свободной рукой ему в живот.

В ответ Макс ухватил ее за плечи и оттолкнул. Не удержавшись на ногах, Эрика рухнула спиной на ковер. С минуту она просто лежала. Ковер смягчил падение, так что больно не было, просто очень обидно. Эрика не собиралась плакать при нем, но сдержать слезы никак не удавалось.

– Плакса! – бросил Макс, уходя.

Эрика не понимала, что она ему сделала, за что Макс так ее не любит. Тем более он мог быть другим. Она сама видела.

Иногда она ловила на себе добрый взгляд. Но стоило Максу понять, что она смотрит в ответ, его лицо тут же менялось: мягкость уступала место насупленному, хмурому выражению; глаза превращались в льдинки.

Эрика помнила, как впервые застала его за чтением. Макс сидел прямо на полу, прислонясь к стене. Книга лежала на согнутом колене. Эрика поразилась, насколько спокойным он выглядел. Не было ни морщинки между бровей, ни поджатых губ. Она уже хотела зайти в игровую, когда заметила легкую улыбку. Эрика удивилась, как сильно это изменило его лицо. Момент не хотелось прерывать, поэтому она бросила взгляд на белоснежную обложку, как можно тише отступила назад и вернулась на кухню.

Ей было любопытно, что за книга вызвала у Макса улыбку. Чуть позже она нашла ее на полке. Из-за цвета это оказалось совсем не сложно.

«Маленький принц», – прочитала Эрика.

Она сомневалась, что Макс разрешит взять книгу домой, поэтому попросила папу купить такую же. Выбор дочери очень удивил Адама Томпсона.

– Эрика, ты уверена? Эта книга для детей постарше. Тебе будет неинтересно.

– Хочу эту, – стояла она на своем.

Вот только в первый же вечер она поняла, что папа прав. Сама Эрика читала еще не слишком хорошо, поэтому просила родителей. Книга была похожа на сказку, но девочка быстро потеряла интерес. Постоянно приходилось останавливаться и просить родителей объяснить, что происходит. Она ждала приключений, драконов и замков (что еще могло интересовать мальчишек?), а получила какие-то планеты в пустоте и колючую розу, с которой Принц никак не мог подружиться.

– Откуда ты вообще узнала про книгу? – спросила мама, поняв, что дочь снова не слушает.

– Ее Макс читал. Думала, интересно.

– Макс старше. Может, тебе тоже понравится, когда подрастешь.

Так книга перекочевала на полку до лучших времен. А Эрика осталась в недоумении, что же Максу понравилось в этой истории.

Окончательно брать его игрушки Эрика перестала после истории с альбомами для рисования.

– Где мои альбомы? – Макс стоял посреди комнаты и начал кричать, стоило ей появиться.

– Не знаю, – пробормотала Эрика округляя глаза. Она не понимала, в чем провинилась, не успев прийти.

– Куда ты их дела?

– Я не брала никакие альбомы.

– Кроме тебя некому! – Макс грубо схватил ее за руку.

– Пусти. Больно. – Эрика скривилась.

– Где. Мои. Альбомы? – повторил он, выделяя каждое слово и еще сильнее сжимая пальцы на хрупком предплечье.

– Не знаю, – Эрика начала всхлипывать. – Я правда не брала. Меня неделю не было, – пыталась она оправдаться.

– Или клади на место, или приноси свои! – отрезал Макс.

– Хорошо.

Эрика и сама толком не понимала, почему долго не рассказывала маме о поведении Макса. Наверное, не хотела, чтобы его ругали из-за нее. Так у него лишь будет больше поводов злиться.

Да и мама не следила за каждой новой ссадиной, просто напоминала быть осторожнее. Вопросы появились, когда она заметила синяки, по форме напоминавшие следы пальцев.

– Это сделал Макс?

– Что?

– Это, – Барбара подвела дочь к зеркалу.

– Нет. – Эрика опустила глаза в пол.

– Зачем ты меня обманываешь? – миссис Томсон недовольно поджала губы. – Он тебя бьет?

– Нет.

– Но это он тебя схватил? Только честно!

– Да.

– Почему?

– Решил, что я взяла его альбомы.

– А ты брала?

– Нет.

– Хорошо. Знаешь, лучше вообще там ничего не трогай! – сказала мать немного погодя.

– А во что же мне играть?

– Бери из дома.

– Почему он так со мной? – спросила Эрика. – Что я делаю не так?

– Не знаю, милая, – вздохнула Барбара. – Дело не в тебе. У Максимилиана очень сложный характер. Просто постарайся держаться от него подальше, не разговаривай с ним, и все будет хорошо.

***

Макс шел по коридору в сторону кухни, когда услышал разговор слуг, доносившийся со стороны служившей прачечной комнаты.

– …пожаловаться миссис Уокер.

– И что это даст? Кэролайн будет рада любому предлогу. Не могу же я оставить Эрику одну. – Макс узнал голос миссис Томпсон.

Он остановился. Правильнее было уйти к себе и вернуться попозже, но речь, похоже шла о нем. А если миссис Томпсон и впрямь поговорит с матерью, то наказания не избежать.

– А ведь какой хороший был мальчик, добрый. И куда что делось? – судя по акценту, это была миссис Гонсалес, повариха.

– Все они нас за людей не считают. Вот и Макс становится, как его мать, – последовал ответ.

– А Эрика что говорит?

– Говорит, споткнулась, упала. Все в таком духе. А тут увидела на ее руке синяки от пальцев. – Голос миссис Томпсон звучал расстроенно.

– Ужас!

– Ума не приложу, что делать. Адам старается меняться, но сама понимаешь. В общем сказала, чтобы держалась от него подальше.

Слушать дальше Макс не стал. Он развернулся и побежал к себе в комнату, где упал на кровать. Есть расхотелось.

«Я не такой, не такой!» – думал Макс, утыкаясь лицом в подушку. У него не получалось оставаться равнодушным к чужому мнению.

Почему его не любят? Макс ни разу не слышал, чтобы его родители беспокоились о нем. Чем эта Эрика лучше? Он же прилагал столько усилий! Но никто не замечал! Никогда!

В итоге, видимо, последовав совету матери, Эрика перестала с ним разговаривать. Совсем. Если раньше она всегда здоровалась и прощалась, то сейчас просто молча проходила мимо и забивалась в свой угол.

Она перестала брать его игрушки, даже с той самой полки, обходясь принесенным с собой альбомом с карандашами и дурацкой куклой, которую нашла на улице.

Макс знал, что сильно обидел ее в тот день. Видел, как она всеми силами старается не разрыдаться. И не испытывал ничего, кроме отвращения. К себе. Ведь Эрика была не виновата, что ее родители не могли просто так купить ребенку красивую игрушку. А он не просто раскритиковал куклу, но и намеренно оскорбил ее саму.

Но больше всего бросалась в глаза ее молчаливость во время игр. Раньше она постоянно что-то тихонько говорила: плюшевые звери вели друг с другом странные беседы, ужасно нарисованные принцессы просили помощи у таких же страшных принцев, а парившие над ними кособокие драконы рычали. Сейчас же в игровой стояла оглушающая тишина.

Макс понимал: он добился желаемого – показал собственное превосходство, запугал. Вот только даже мало-мальского удовлетворения это не принесло. Он скучал по так раздражавшим раньше «привет» и «пока». И понятия не имел, что же делать. Извиниться? А поверит ли она теперь в искренность его слов?

После долгих раздумий и пары тягостных, неловких, невыносимых встреч Макс решил доказать, что может быть другим. Лучше, порядочнее. Даже если Эрика в итоге не простит.

Кто знает, хватило бы у Макса сил довести задуманное до конца, если бы о его неподобающем, с ее точки зрения, поведении сына не узнала Кэролайн.

Тренировка по лакроссу не задалась с самого начала. Макс вообще ненавидел лакросс. Этот вид спорта выбрала мать, потому что он был широко распространен в их среде. Только вот его, конечно же, никто не спросил, как и в случае с конным спортом. Макс несколько раз говорил, что боится лошадей, но мать считала, что постепенно страх пройдет. Вот только несколько лет спустя ничего не изменилось. Да, Макс научился держаться в седле, но выездка по-прежнему не давалась – мысль о том, что лошадь будет прыгать через барьер, наполняла его ужасом.

Успехи в лакроссе тоже оставались посредственными. Макс не был командным игроком и часто подводил партнеров в угоду личным амбициям. Сегодня тренер опять отчитал его при всех, так что настроение упало до нуля.

Макс влетел в игровую и с яростным криком швырнул сумку со спортивной формой в стену. Следом за сумкой полетела ракетка и тяжелый паровоз от электрической железной дороги, которую он зачем-то переставил ближе к двери.

– Ненавижу! Как же я все это ненавижу!

Если бы Макс знал, что мать дома, то постарался бы сдержать переполнявшую злость.

– Что здесь происходит? – пытавшийся отдышаться Макс резко обернулся, растерянно уставившись на явно недовольную мать.

– Ничего.

– Ничего? Почему спортивная сумка валяется? И ракетка?

Макс опустил голову. Возразить было нечего.

– Хочешь сказать, кричал сейчас тоже не ты? – мать огляделась и заметила сидящую в самом углу Эрику, смотревшую на происходящее встревоженным взглядом. – В мой кабинет, Максимилиан.

– Но, мама…

– Немедленно! – отрезала мать, не давая ему закончить.

Макс замер напротив тяжелого деревянного стола, понимая, что его ждет. Он ненавидел приходить в кабинет матери. Выполненный преимущественно в темных оттенках интерьер давил, заставляя чувствовать себя маленьким и беспомощным. Мрачности добавляли вечно задернутые портьеры. Мать предпочитала работать с включенной настольной лампой, чтобы, по ее словам, ничего не отвлекало. Свет, отбрасываемый абажуром из зеленоватого стекла, придавал лицу матери нездоровый оттенок.

Опустившись в массивное кожаное кресло, она смерила Макса взглядом, выражавшем одно лишь недовольство.

– А теперь поговорим как взрослые люди, – начала мать.

Макс вздохнул и уставился на носки неудобных, узких для его ступни, мокасин, которые носил дома. Он предпочел бы кроссовки, но мать считала их обувью исключительно для занятий спортом.

Тем временем мать ледяным тоном начала объяснять ему, почему подобное поведение недопустимо, особенно на глазах у прислуги.

– Эрика не прислуга, мама, – попытался было возразить Макс.

– Она дочь горничной.

Ему очень хотелось заметить, что хоть они и дочь горничной, ее любят, в отличие от него, сына сенатора. Но он знал, что подобные слова обернутся еще большими неприятностями. Например, отменой рождественской поездки, на которую он долго уговаривал родителей. Так что пришлось молча выслушивать тираду о «подобающем поведении для хорошо воспитанного молодого человека из приличной, уважаемой семьи». В конце мать не преминула добавить, насколько им разочарована.

Конечно, Макс мог бы попытаться сказать, как сильно ненавидит дурацкий лакросс, но… Он много раз пробовал достучаться до матери, но наталкивался на нежелание слушать, а уж тем более вникать в его проблемы. Стоя перед матерью, Макс ощущал себя провинившимся сотрудником сенатора Уокер, никак не сыном. Он уже усвоил: проще согласиться и извиниться, чем продолжать смотреть в ее холодные, равнодушные глаза.

– Можешь идти, Макс. И хорошенько подумай.

– Да, мама.

Оставаться одному не хотелось, поэтому вместо того, чтобы спрятаться в спальне, Макс вернулся в игровую, забрался на подоконник и уставился в окно. Он любил осень, когда газон перед особняком усеивали разноцветные кленовые листья. Меньше месяца, и садовник уберет их, делая газон вновь тошнотворно-идеальным.

– Все нормально? – Макс дернулся, услышав вопрос.

– Да.

– Наказала?

– Нет.

– Хорошо.

Услышав «хорошо», Макс резко обернулся. Эрика смотрела с беспокойством, но без страха или отвращения.

Одно простое слово дало надежду, что шанс все наладить не упущен.

***

Эрика не могла точно определить, когда, а главное, почему изменилось поведение Макса. К этому моменту она уже некоторое время с ним не разговаривала. Причем перемена бросилась в глаза совершенно неожиданно: Эрика как раз выходила из игровой, намереваясь пойти на кухню, когда в дверях неожиданно возник Макс. Она тут же метнулась в сторону, не желая получить очередной тычок или гневный окрик. Вот только Макс замер, а потом сделал шаг в сторону, освобождая проход. Это было так непривычно, что Эрика не знала, как поступить. Она стояла и смотрела, опасаясь выходить первой. Тогда Макс как-то рвано вздохнул, покачал головой и просто ушел в свою комнату.

Все чаще Эрика видела не озлобленного мальчишку, а скорее расстроенного. Временами ей казалось, что он хочет что-то сказать, но потом Макс лишь поджимал губы и отворачивался.

Она перестала брать его игрушки. Пусть ее не были дорогими, зато она могла свободно играть, не опасаясь сломать или, скажем, не туда поставить. Вот только в то ноябрьское воскресенье они с мамой опаздывали. Папу, который должен был отвезти их на машине, срочно вызвали на работу, поэтому им с мамой пришлось бежать на автобус. В суматохе Эрика забыла свой рюкзачок с собранными накануне куклами и раскраской. И вот сейчас она в оцепенении стояла перед той самой выделенной ей полкой. До этого момента на ней лежали мягкие игрушки, несколько настольных игр, в правилах которых она даже не пыталась разобраться и какие-то машинки. Сейчас же там появились пазлы, карандаши, альбомы, стояла пара несложных конструкторов.

Эрика не знала, что и думать. С одной стороны, Макс мог бросить убирать игрушки, раз она перестала их брать. С другой, за все время их знакомства она не видела у него в руках ничего из находящегося сейчас на полке.

Наверное, не забудь она свой рюкзачок, Эрика не решилась бы достать конструктор. У нее дома был всего один, да и тот небольшой.

Она как раз с упоением его собирала, когда, откидывая со лба выбившуюся из хвостика прядь, заметила его. Макс стоял в дверях и наблюдал за ней. Видимо, Уокеры уже вернулись из церкви, куда исправно ходили всей семьей по воскресеньям.

Первым побуждением Эрики было фыркнуть от смеха, так комично Макс выглядел в темном костюме, который висел на тощем теле из-за того, что он сутулился больше обычного. А еще на нем был галстук!

Но потом Эрике пришло в голову: а не против ли Макс, что она взяла конструктор.

– Я сейчас уберу, – спешно пробормотала она.

В ответ на это Макс скривился, как от зубной боли, мотнул головой и снова скрылся в спальне.

«Словно не хотел мешать», – мелькнула мысль.

Страх перед Максом постепенно отступал, и Эрика стала чаще замечать, что его настроение хуже, когда он возвращается домой со спортивной сумкой. Иногда проходя мимо его спальни, она слышала доносившиеся из-за закрытой двери звуки, больше всего напоминавшие сдавленные всхлипы, как если бы он изо всех сил старался приглушить плач. Ей очень хотелось зайти, попытаться утешить, но она все еще побаивалась возможного гнева.

Эрика по-прежнему приносила свои игрушки, но иногда все же брала его, тем более, что их количество на «ее» полке продолжало расти буквально с каждым днем.

– Черт! – услышала она как-то, подходя к игровой. Затем последовал звук падения.

Эрика замерла.

«Неужели опять?» – подумала она, на цыпочках приближаясь к двери.

Как можно осторожнее Эрика заглянула внутрь: Макс пихал на ее полку новые игрушки. Вот только они никак не хотели там помещаться – то одна падала на пол, то другая.

– Да чтоб тебя!

Эрика пару минут удивленно наблюдала за процессом, прежде чем решиться подать голос:

– Они не влезут.

Услышав ее, Макс замер. Эрика видела, как напряглись его плечи. Снова появилось желание убежать и спрятаться на кухне, как раньше, когда его поведение становилось невыносимым.

– Куда тебе их положить? – В первый миг показалось, что она ослышалась.

– Что?

Он обернулся, и Эрика заметила, как сильно Макс покраснел.

– Куда их положить? – повторил он.

Она стояла с открытым ртом, не в состоянии вымолвить ни слова.

Поняв, что ответа не дождется, Макс просто начал переставлять игрушки, полностью освободив три нижние полки стеллажа, и расставив там все, что минуту назад пытался запихнуть на одну.

Поверить в то, что видит, было сложно. Неужели он делал это для нее?

– Вот.

Это короткое слово вывело Эрику из задумчивости. Она по-прежнему не понимала, как себя вести.

– Можешь брать, – добавил Макс, видя ее нерешительность, после чего оставил одну.

Произошедшее поразило – Макс не орал, не толкался, выделил больше игрушек. Эрика улыбнулась. Это был момент, когда вновь появилась надежда, что они все же смогут подружиться.

Глава вторая

Рождество в семье Уокеров ничем не отличалось от предыдущих. Праздник, если это можно было так назвать, начинался за несколько дней до собственно Рождества с прихода профессионального фотографа, чтобы сделать несколько дежурных снимков, которые мать потом публиковала на своем официальном сайте. Макс не сомневался, что те окажутся красивыми и сумеют показать всем желающим идеальную семью. А другой у сенатора Кэролайн Уокер и быть не могло. И вряд ли кто-то станет приглядываться, чтобы заметить правду: грустные глаза мальчика, отстраненность родителей. Не семья, а трое людей, собирающихся вместе по значимым поводам.

Обмен красиво упакованными коробками, открывать которые они на самом деле будут позже, прошел под слепящие вспышки камеры и сопровождался серией фальшивых улыбок.

– Улыбайся шире, Макс, – наставляла мать.

Двадцать пятого декабря они вновь собрались рядом с идеальной дизайнерской елкой. Уже который год ее в доме Уокеров наряжал специально приглашенный для этого человек без участия кого-нибудь из членов семьи. Смысла тратить время и делать самим, если специалист очевидно справится лучше, миссис Уокер не видела. Игрушки закупались ежегодно под заранее согласованный матерью проект, а после отдавались в школы или детские дома. А так любимые Максом елочные игрушки, принадлежавшие еще дедушке Питеру и бабушке Хелен, родителям матери, уже несколько лет пылились на чердаке.

После смерти деда елку они сами больше не наряжали.

– Это старье вышло из моды еще во времена моей молодости, – мать презрительно указала на принесенные Максом коробки с игрушками. – И вообще, скоро приедет мистер… как там его… Не важно. Он и нарядит елку.

– Но почему? – Макс не понимал, что происходит.

– Не хочу тратить на это время.

– Но в прошлом году ты же помогала наряжать?

– Только из уважения к отцу, – откликнулась Кэролайн.

– А я? А как же я? Я так ждал! А меня ты не любишь что ли?

Вместо ответа Кэролайн подошла и молча дала сыну пощечину. Макс не знал, как смог не разрыдаться на глазах у маминого помощника и слуг, которые в этот момент устанавливали елку. Но урок был усвоен. Больше он подобных вопросов не задавал.

С тех пор за несколько дней до Рождества Макс залезал на чердак, выбирал несколько игрушек и украшал ими собственную спальню и игровую.

В этом же году пришлось ограничиться спальней – боялся, что Эрика может что-то разбить. А каждая из этих пусть старых и немодных игрушек была слишком дорога – немногое, что сохранилось после смерти деда. Часть его личных вещей была отдана на благотворительность, что-то выкинули за ненадобностью. Мать Макса вообще не отличалась сентиментальностью и не видела смысла, как она выражалась, «захламлять дом». Даже удивительно, что старые игрушки до сих пор не постигла та же участь. Они лежали в обычных картонных коробках, ожидая Макса. В прошлом году он выбрал голубые и зеленые шары с нарисованными серебряными снежинками. В этом – местами потертые шишки, якобы припорошенные снегом.

Глядя на них, Макс все больше думал о Питере Карлайле как о единственном человеке, которому был нужен и, наверное, единственном, кто его действительно любил.

На праздник Макс получил очередной конструктор, на этот раз «Звезду смерти». «Мамин помощник выбирал», – представить себе мать, покупающую «Лего», никак не получалось. Да и вряд ли она вообще знала о любви сына к «Звездным войнам» или, скажем, «Вавилону 5». Его отец преподнес жене очередное соответствующее статусу их семьи украшение. Макс не удивился бы, узнав, что подарок куплен в последний момент – отец не заморачивался по поводу семейных праздников и важных дат. Кэролайн подарила мужу пятый или шестой по счету Ролекс. Макс не мог скрыть удивления: отец ни разу на его памяти часов не носил. Но больше всего поражала его, как виделось Максу, вполне искренняя радость, когда в очередной раз в подарочной коробке оказывалась абсолютно ненужная вещь.

Макс не знал, любят ли родители друг друга. Хотелось думать, что да, особенно в такие моменты. Мать тоже выглядела вполне довольной. Насколько ее аристократически-отстраненное лицо вообще способно было выражать нечто, похожее на радость.

В этом году Макс ожидал праздник с особым трепетом. Во-первых, после Рождества они впервые за несколько лет собирались всей семьей поехать покататься на лыжах. А во-вторых, Макс мечтал удивить их подарками, терпеливо откладывая карманные деньги, чтобы накопить достаточную, по его мнению, сумму.

Маме он купил золотую цепочку с кулоном в виде сердца. Увидев подарок, Кэролайн сначала брезгливо поморщилась, но быстро взяла себя в руки и натянуто улыбнулась сыну.

– Спасибо, Макс. Это очень мило.

Отцу он с помощью своего водителя заказал брелок для ключей в виде выполненной на заказ модели первого «Форда-Мустанг» 1964 года выпуска – автомобиля, который Уокер-старший просто обожал.

Хью приобнял Макса и потрепал его по всклокоченной шевелюре.

– Ух, ты! Здорово! Спасибо, малыш! – усмехнулся он. – Обязательно повешу на ключи от машины!

– Тебе нравится, папа? – Макс не мог понять, правда ли отец доволен подарком, учитывая его реакцию на часы.

– Конечно, Макс! Это очень круто! Спасибо! Как ты смог заказать?

– Сэм помог.

В этот момент подошла мать, чтобы напомнить мужу, что вечером они вдвоем идут в гости. Она как раз собралась покинуть гостиную, когда Макс решил уточнить про поездку.

– Мы же едем завтра кататься? – Он моментально все понял по синхронно вытянувшемся лицам родителей.

– Я не могу, послезавтра надо быть на благотворительном вечере, – мать пожала плечами. – Съездите вдвоем.

– Но мама! – Для него это было так важно! Макс надеялся во время поездки хоть немного растопить лед отчуждения между ними.

– Не расстраивайся! – ухмыльнулся отец. – Мама же все равно почти не катается. Что ей там делать?

– Я хотел всем вместе… – Казалось, родители не понимают, почему он так расстроен – поездка же не отменяется.

– Перестань, Макс. Ты уже не маленький, должен понимать значимость моей работы. Тем более отец едет, – с этими словами, Кэролайн направилась в свой кабинет.

Отец тоже куда-то засобирался. Макс догадывался, что отцу с ним скучно, ведь он совершенно не интересовался ни гонками, ни автомобилями.

– Иди пособирай конструктор.

– Не хочу, – насупился Макс.

– Зря. Я в твоем возрасте был бы счастлив такому подарку. – Отец происходил из небогатой семьи и достиг известности и положения упорным трудом и безграничной любовью к машинам.

– Может, вместе соберем? – с надеждой встрепенулся Макс.

– Ладно. Но сначала надо проверить, все ли готово к завтрашней поездке. Поднимайся к себе. Я позже подойду.

Макс сидел на подоконнике и невидящим взглядом рассматривал разложенные на ковре детали. Вечер медленно вступал в свои права, а отца все не было. Вздохнув, Макс кое-как засунул все обратно в коробку и бросил ту около стеллажа. Собирать одному не хотелось.

Макс спустился вниз. Он пропустил обед, ожидая отца, и желудок настойчиво урчал, требуя внимания. Он свернул в коридор, ведущий на кухню, когда услышал спор родителей, доносящийся из их крыла второго этажа.

– Сама, значит, не хочешь ехать, а меня заставляешь, – в голосе отца сквозило недовольство.

Макс спрятался под лестницей, надеясь остаться незамеченным.

– Если не забыл, Макс твой сын. А ты со своими гонками дома не бываешь! – мать не собиралась уступать.

– А ты со своей политикой!

– Знаешь, что? Ты ему пообещал эту поездку! Так сдержи слово! И вообще, мы опаздываем!

Ночью, лежа в постели, Макс снова и снова прокручивал в голове сказанные матерью слова: «Должен понимать значимость моей работы». Вот только слышалось ему совсем другое: «Это важнее тебя».

Поездка, на которую возлагалось столько надежд, не удалась. Нет, они с отцом катались на лыжах, ходили в кафе, жарили вечерами зефир в камине, пытались разговаривать. Но чувство, что отцу неимоверно скучно, что он предпочел бы быть где угодно, только не с ним, Макса не покидало.

– Как дела в школе? – Хью крайне редко интересовался успехами сына.

Макс пожал плечами, не зная, как отвечать. Успеваемость была хорошей, а вот отношения с одноклассниками оставляли желать лучшего.

Наверное, будь отцу важно услышать ответ, он задал бы Максу дополнительные вопросы, попытался бы разговорить. Но увы. Поняв, что сын не отвечает, Хью пересел в кресло и открыл очередной посвященный автомобилям журнал. Беседа окончилась, не успев начаться.

На следующий день Макс предложил вместе посмотреть гонки, старался проявить интерес, расспрашивал, пытался вникнуть в происходящее на экране.

Когда первая машина пересекла финишную черту, Макс широко улыбнулся и повернулся к отцу.

– Папа, папа, твой гонщик выиграл! Это же так здорово! – Он не понимал, почему лицо отца моментально стало суровым.

– Ты ведь совсем их не различаешь?

– Кого?

– Машины… команды…

– Почему? – Радость моментально испарилась.

– Это не моя команда! – брови отца сошлись на переносице. – Мои ребята ездят на фордах, Макс. А это «Хонда»! Хонда! Понимаешь?! На фига я тут разоряюсь, пытаясь тебе хоть что-то объяснить?!

Отец схватил пульт и выключил телевизор. А потом ушел в свою комнату, оставив растерянного Макса на диване.

Он с грустью осматривал гостиную выполненного в стиле шале дома. Он любил приезжать сюда. И вовсе не из-за лыж. Максу нравились большие окна, пропускавшие много света, незатейливая деревянная мебель в скандинавском стиле, выложенный необработанным серым камнем камин. Простая, уютная атмосфера не давила чрезмерными ожиданиями. Казалось, даже дышать тут было легче. Но не сейчас. Сейчас хотелось уехать и больше никогда не возвращаться.

На следующий день кататься Макс не пошел, а позже вообще предложил вернуться домой. В глубине души он надеялся, что отец начнет его отговаривать, скажет, что хочет провести больше времени вместе. Но Хью идею поддержал. С энтузиазмом.

– Вы рано вернулись, – удивилась мать, когда они вошли в гостиную. – Не ждала вас раньше следующей недели.

– Максу надоело, – отрезал отец.

– Хорошо, что не поехала. Только время бы потеряла, – заметила Кэролайн.

Остаток рождественских каникул Макс провел практически не покидая игровую. Один. Эрика, на присутствие которой он в глубине души надеялся, большую часть каникул оставалась дома.

Коробка с конструктором, благодаря кому-то из слуг перекочевавшая на полку, продолжала напоминать Максу о его ненужности, нежеланности.

Лишь раз после возвращения из поездки Макс вышел из дома. Знакомый позвал на каток. Трой был сыном соратника матери по партии, и пока был жив дед, они регулярно пересекались на днях рождения или вечеринках, организованных Питером Карлайлом. После его смерти мать предпочитала ходить в гости, нежели устраивать что-то в особняке, так что общение с Троем просто сошло на нет.

Кататься на коньках у Макса получалось плохо, но он не решился отказаться – находится дома одному становилось совсем тошно.

– Уокер! Ну долго тебя ждать? – Трой недовольно смотрел на Макса, который изо всех сил старался не упасть. – Давай быстрее!

Макс попытался ускориться, но тут же упал, вызывая смех присутствующих мальчишек.

– Короче, догоняй. – Вместо того чтобы помочь подняться, Трой хлопнул его по плечу в якобы дружеском жесте, но, начавший было вставать, Макс не удержал равновесия и снова плюхнулся на лед. Со всех сторон опять раздался смех.

Кое-как приняв вертикальное положение, Макс покатился по направлению к ребятам.

– Зачем ты позвал этого придурка, Трой? – услышал он.

– Отец настоял. Он с его матерью работает, хочет повышения.

Слушать дальше не имело смысла, так что кое-как доехав до скамейки, Макс стащил ненавистные коньки, пообещав себе никогда больше на них не вставать.

Домой он вернулся в отвратительном настроении, а войдя в игровую, увидел Эрику, увлеченно собиравшую подаренный на Рождество конструктор.

Макс как раз собирался присоединиться, когда она его заметила.

– Я не должна была брать? Прости. Сейчас уберу, – залепетала Эрика, собирая разложенные на полу детали.

Макс не понимал причин подобной реакции. Он так старался в последнее время хоть сколько-нибудь сгладить ее впечатление о себе. Но сейчас остро ощущал: все зря.

Тем временем Эрика топталась, не зная, куда поставить уже собранную часть. Опасение волнами разливалось по комнате. Наконец она положила конструктор на стол и вновь забилась в угол.

– Почему? – пробормотал Макс. – Сейчас-то что не так? – Наверное, догадайся он посмотреть в зеркало, все стало бы понятнее: плотно сжатые губы, насупленные брови, хмурое выражение лица. А еще руки, которые он непроизвольно сжимал в кулаки. Неудивительно, что Эрика вновь испугалась.

Он медленно приблизился к столу и начал резко разбирать детали, тут же бросая их в мусорное ведро, не поднимая глаз на Эрику. Коробку он выкинул последней.

– Скажи матери, чтоб немедленно убрала.

– П-почему?

– Я сказал, пусть уберет! – Сохранить спокойствие не удалось. Нестерпимо хотелось ломать, крушить все вокруг. И лишь чудом Максу удалось удержаться.

– А можно я заберу? – тихо спросила Эрика.

– Нет! Хочешь такой, попроси родителей купить.

Она так на него посмотрела, что Максу стало стыдно. Он чувствовал, как краска заливает кончики ушей, щеки, шею.

«Может, и правда пусть возьмет?» Но обида, что Эрика не захотела собирать дурацкий конструктор вместе, оказалась сильнее. Макс упрямо стиснул зубы и ушел.

Тем же вечером он стоял у окна и смотрел, как мистер Томпсон забирает домой жену и дочь.

Эрика с диким криком кинулась к отцу, который подкинул ее несколько раз, а потом закружил в объятиях. Миссис Томпсон, смеясь, что-то сказала мужу, после чего поцеловала его и дочь. Затем вся семья села в машину и поехала домой. А Макс продолжал смотреть им вслед, пока красные огни автомобиля не скрылись в темноте ночи.

Он волей-неволей обращал внимание на разницу в достатке их с Эрикой семей: упаковка из шести карандашей, в то время как ему редко покупали меньше тридцати штук; старая, скорее всего, подержанная машина; недорогая одежда на вырост, в которой маленькая и худенькая Эрика иногда буквально тонула.

Макс понимал: таких богатых семей, как его, немного, но задумываться о том, почему, начал лишь сейчас. Он еще от деда слышал выражение «старые деньги», но не задавал вопросов. Для него это было само собой разумеющимся. Как и пропасть между представителями разных классов. В памяти отлично сохранилось, как дед регулярно попрекал его отца низким происхождением. Раньше Макс не обращал внимания на такие вещи, но сейчас, вглядываясь в темноту, размышлял: почему в жизни у одних есть все, у других – ничего. Томпсоны тоже много работают, но не могут позволить себе новую куклу для дочери, дурацкий конструктор, или большую коробку карандашей.

А еще Макс с грустью осознавал, что несмотря на нехватку денег, Эрика, в отличие от него, не обделена родительским вниманием и любовью.

Мать давно не обнимала его. День, когда это произошло в последний раз, отлично врезался в память. Он как раз пошел в первый класс частной школы, основанной Леонардом Карлайлом, старшим братом матери. И пусть мать с дядей Лео друг друга не особо любили, сомнений, куда зачислят Макса, не возникло.

«Учись хорошо, Максимилиан Уокер-Карлайл, – сказала тогда мать. – Не опозорь фамилию, которую носишь». И Макс старался, старался изо всех своих детских сил. Пытался оправдать ожидания родителей, даже в ущерб отношениям с одноклассниками, многие из которых не отличались примерным поведением и желанием следовать правилам. Среди них Макс слыл ботаником и трусом, потому что из раза в раз отказывался принимать участие в проделках или нарушать школьные правила.

Макс сидел за партой в кабинете истории и пытался на одной из последних страниц тетради сделать набросок портрета Эрики, когда дверь с грохотом распахнулась.

– Эй, Уокер, дай списать математику! – Джон Майнкрафт не скрывал презрения.

– Самому слабо? – огрызнулся Макс.

– Вот еще. Время на всякую фигню тратить!

Макс промолчал.

– Слушай ты, Белоснежка, – его дружки глумливо заржали, – давай сюда математику!

– Или что?

– Пожалеешь!

– Дружков своих попроси. Хоть у одного из вас должны же быть мозги. Задание несложное.

– Ты доигрался, Уокер, – прошипел Джон, наклонившись к нему.

Макс пожал плечами, раздумывая, сумеет ли ускользнуть от них после уроков. Он храбрился. Их было четверо, а он один. В случае чего на помощь никто не придет. Жаловаться директору Патерсону оказалось бесполезно: вместо поддержки пришлось выслушать нудную лекцию о необходимости уметь общаться, договариваться и жить в коллективе.

Возвращаясь домой, Макс очень надеялся, что матери еще нет, но судьба оказалась не на его стороне.

Мать сидела в гостиной с чашкой чая, когда Макс появился на пороге в испачканной школьной форме.

– Максимилиан! – резко окрикнула она его, не желая замечать, как Макс втянул голову в плечи.

– Да, мама.

– Что с твоей одеждой?

Макс мялся, сомневаясь, говорить ли правду.

– Я слушаю.

– Меня избили, – прошептал он.

– Воспитанные молодые люди не опускаются до драк! – она словно бы не слышала, какое слово использовал сын.

– Но, мама, я не…

– Посмотри на себя! Твой вид позорит нашу семью! Мы не какие-то плебеи. Небрежность в одежде недопустима. Твой внешний вид должен соответствовать. Иди приведи себя в порядок.

Понимая, что разговор окончен, Макс направился к лестнице.

– И причешись! – прилетело в спину. – А то вечно растрепанный.

Макс знал, что не родился симпатичным или обаятельным, и отражение в зеркале ежедневно это подтверждало. Бледная кожа, ассиметричное, как у отца, лицо с крупным носом, пухлыми, словно девчачьими, губами. Но если у отца сходные черты лица казались сглаженными, у Макса они казались чрезмерными на худом лице. Венчали это «великолепие» непослушные, волнистые темно-каштановые волосы, укротить которые не могла никакая стрижка. Макс постоянно выглядел растрепанным, за что получал замечания от матери и учителей. Он часто причесывался в надежде хоть немного пригладить ужасающую шевелюру, но казалось, что с каждым движением расчески волосы становились лишь пышнее, вызывая неуместные ассоциации с мультяшными диснеевскими принцессами. Собственно, поэтому прозвище Белоснежка намертво приклеилось к нему с первых дней в школе.

Приняв душ и переодевшись, Макс спустился вниз. Когда мать возвращалась пораньше, они ужинали вместе. Задумавшись, Макс задел один из стоящих вокруг большого стола стульев и чуть не упал.

– Смотри, куда идешь, Макс, – мать вздохнула и возвела глаза к потолку. – Как можно быть таким неуклюжим? И в кого ты такой?

Макс бросил взгляд на мать. Она тоже переоделась, сменив строгий офисный костюм на шелковую рубашку навыпуск и брюки – сама элегантность. Не то чтобы он понимал точное значение слова, но матери подобное определение подходило как нельзя лучше. Он так завидовал ее гладким волосам, которые не пушились и не торчали в разные стороны.

Ели молча, пока Макс случайно не ляпнул на себя соусом.

– Не понимаю, зачем я только нанимала тебе учителя хороших манер, – мать недовольно поджала тонкие губы. – Ты снова обляпался. Неужели нельзя быть хоть немного аккуратнее?

– Прости, мама, я нечаянно.

– Нечаянно! А потом Хью еще спрашивает, почему я не беру тебя с собой на приемы. – Она сделала глоток вина. – Ты же обязательно меня опозоришь.

Макс лишь ниже опустил голову. Он очень старался, но соответствовать высоким стандартам семьи Уокеров никак не получалось.

***

После каникул Эрика редко видела Макса. Он практически не выходил из спальни в те два раза, когда она приезжала с матерью, словно… был обижен. На нее.

Понять, что она сделала не так, никак не получалось.

В тот день Макс явно был не в духе. Он хмуро глядел на конструктор и сжимал руки в кулаки. Коробка «Лего» стояла на ее полке, так что Эрика решила, что может его собрать. До момента, когда в игровой появился Макс.

Да, она испугалась. Воспоминания о его поведении были слишком свежи. И пусть в последнее время Макс не обижал ее, он мог начать по новой в любой момент.

Вот только пока она суетилась, пытаясь собрать разбросанные детали, раздумывая, куда поставить модель, выражение лица Макса вновь изменилось: складка между бровей разгладилась, губы поджались, а взгляд она и описать не могла. А еще вопрос: «Почему? Сейчас-то что не так?». В этот миг он напомнил живущего по соседству маленького мальчика, когда тот дулся на не давшую конфету мать.

А еще Эрике было невыносимо жаль конструктор! Взять и выкинуть хорошую игрушку – ужасно! Она позже спросила маму, можно ли оставить его себе, раз Максу больше не нужен. Но та не разрешила.

– Милая, пойми, если кто-нибудь увидит, как мы его забираем, нас могут обвинить в воровстве.

– Но Макс его выбросил!

– Это не важно. Если бы он хотел отдать его тебе, то не стал бы выбрасывать.

– Я так хотела его собрать!

– Ничего не поделаешь, – мама погладила ее по голове.

И вот теперь Эрика поняла, что скучает по Максу. Она и не думала, что успела привыкнуть к тихому перемирию, постепенно установившемуся между ними незадолго до Рождества. Если бы она точно знала, что сделала не так, можно было бы попросить прощения. Но смелости поговорить ей не хватило.

Тридцатого января Эрике исполнялось семь. Мама хотела взять выходной, но миссис Уокер и не думала отпускать ее – день рождения дочери оказался недостаточно веским поводом. А мистер Томпсон, парамедик⁴ на скорой, был на смене. Именно поэтому Эрике пришлось идти с мамой.

Она совсем не хотела – слишком грустно было в особняке в последнее время. Не радовали игрушки, фломастеры с блестками, которые Эрика обнаружила на полке в предыдущий приход. Но маме с папой (они всеми силами старались объяснить это дочери) нужно было работать, а оставить ее одну дома они не могли. Для этого Эрика была еще слишком мала.

День рождения постепенно подходил к концу. Повариха семьи Уокеров приготовила для Эрики небольшой тортик. А с утра ее поздравил водитель Макса Сэм и подарил симпатичного плюшевого песика.

Самого Макса Эрика не видела целый день. Около десяти утра Сэм куда-то повез его, а возвращение она пропустила. Эрике хотелось пригласить его поесть тортика вместе, но она не решилась постучаться в дверь спальни.

– Собирайся потихоньку, скоро поедем домой, – мама заглянула в комнату.

Эрика кивнула и начала складывать игрушки. Она не услышала тихих шагов, пока рядом не раздалось робкое покашливание.

– Привет! – Эрика улыбнулась.

Макс красный как рак переминался с ноги на ногу, держа руки за спиной.

– Я… я…

Она терпеливо продолжала ждать. Улыбка стала чуть шире.

Макс вздохнул, возвел глаза к потолку, потом взглянул вниз, еще раз вздохнул.

– Макс?

Наконец из-за спины показалась довольно большая плоская коробка, обернутая в розовую блестящую бумагу.

– С днем рождения, – прошептал он.

– С-спасибо, – Эрика не ожидала. Ей в голову не могло прийти, что Макс в курсе.

Она растерялась. Он тоже не двигался, продолжая разглядывать носки собственных ботинок. Секунды, как вода из неплотно закрытого крана, неспешно капали между ними.

– Это тебе, – вдруг спохватился Макс и сунул коробку ей в руки, после чего чуть ли не бегом покинул комнату.

– Спасибо, – пробормотала Эрика уже в пустоту.

Всю дорогу до дома Эрика гадала, что же подарил Макс. Первое, что приходило на ум: Барби. Только почему коробка была такой большой?

А дома она вдруг оробела и не могла решиться разорвать красивую блестящую бумагу. Эрика осторожно положила подарок на столик рядом с диваном и кинулась наверх в спальню переодеваться в любимую розовую пижаму с Минни Маус.

Сейчас, спустя полгода, она привыкла к разнице между ее домом и Макса, а первое время недоумевала, зачем такой огромный дом вообще нужен. Даже кухня у Уокеров была больше их гостиной. И пусть их маленький камин не отличался красотой, а ткань на синем заваленном вязаными подушками диване – шершавая и неблестящая, но их гостиная манила уютом и теплом, в отличие от холодного, безжизненного пространства, где жил Макс. Здесь можно было сидеть, лежать, прикасаться, не боясь что-то сломать или испортить, даже если мама сердилась, когда Эрика, балуясь, разлила сок на новый серо-голубой ковер с мелким рисунком по краю.

– Помочь? – стоило ей спуститься вниз, отец сел рядом и протянул стакан молока. – Не бойся, не укусит, – кивнул он в сторону коробки.

Вздохнув, Эрика начала аккуратно отклеивать скотч, не желая порвать упаковку. Подняв наконец бумагу, она застыла. Этого просто не могло быть! С черной коробки с логотипом «Лего» в верхнем левом углу и надписью «Звездные войны» хищно скалила зубы «Звезда смерти», практически такая же, как недавно выкинул Макс.

Глава третья

В следующий раз Макс и Эрика встретились только через две недели. Макс как раз вернулся с воскресной мессы. Вылезая из машины, он поднял голову, чтобы увидеть, как сидящая на подоконнике игровой Эрика несмело машет рукой.

Макс поправил темно-серый пиджак, который болтался на узких для его роста плечах. Раньше мать приглашала портного, но потом Макс стал быстро расти, и костюм становился короток практически сразу, приходилось довольствоваться покупными, в которых он выглядел нелепо.

Поднимаясь по ступенькам, Макс волновался. Она ждет? Его? Наверное. До этого Эрика ни разу там не сидела – это было его излюбленное место. А еще хотелось узнать, понравился ли ей подарок.

Ладони вспотели.

Дверь в игровую была распахнута настежь, а Эрика стояла так, чтобы видеть коридор.

Шаги Макса непроизвольно замедлились. Он понятия не имел, чего ждать и что говорить. Хотелось сначала переодеться, но Эрика ждала – переминалась с ноги на ногу и нервными движениями теребила ткань темно-синей юбки – так что пришлось сразу идти к ней.

«Не будь трусом, Уокер!» – сказал Макс себе. Но произнести даже банальное «привет» никак не получалось.

Эрика вновь оказалась смелее: она внимательно осмотрела его дурацкий наряд, хмыкнула и поздоровалась:

– Привет!

– П-привет!

– Спасибо за подарок. Я хотела сказать спасибо еще тогда, но ты убежал, – улыбнулась она.

– Т-тебе понравилось? – Побороть волнение никак не удавалось.

– Да! Очень! Мы собираем с папой вечерами после уроков.

– Здорово!

Снова наступило молчание. На самом деле Максу многое хотелось сказать: и как он рад, что ей понравился конструктор, и что хотел бы пособирать его вместе, и все же извиниться за свое поведение, рассказать, как было обидно, когда она снова испугалась. Он открыл рот, набрал в легкие побольше воздуха и снова закрыл – боялся, что такие откровения могут все испортить. И тут Макс заметил на письменном столе какую-то коробку, пару стаканов и сок.

– Что это? – он кивком указал на стол.

Эрика обернулась, чтобы понять, куда он смотрит.

– Кексы. Мама вчера вечером испекла. Специально для нас. Угощайся.

– С-спасибо, – Макс снова начал заикаться от волнения.

Они положили на подоконник подушки. Коробку с кексами поставили посередине. Макс разлил по стаканам сок.

Сначала разговор не шел, но постепенно стало легче. Макс спрашивал Эрику про школу, какие предметы ей больше нравятся. Она интересовалась, почему он не любит тренировки. С каждым новым ответом напряжение отступало. Эрика улыбалась, а Макс не замечал, что улыбался в ответ.

Теперь, каждый раз, когда она приходила, Макс старался делать что-то вместе. Оказалось оба любят настольные игры, в которые Максу давно не с кем было поиграть. Вопреки предыдущим опасениям, правила Эрика схватывала быстро. Собирать конструкторы вдвоем тоже оказалось интересным занятием. Эрика не зацикливалась на куклах, а с удовольствием пробовала новое.

Иногда они рисовали.

– Нет, эта линия должна идти вот так. – Макс показывал Эрике, как нарисовать котенка. И пусть у нее плохо получалось, было приятно видеть ее старания, хоть иногда ему казалось, что она больше хочет сделать приятное ему, нежели действительно научиться.

– Не могу!

– Сосредоточься. Смотри, почти получилось. Дай, я подправлю и можно раскрашивать.

Иногда Эрика специально приносила с собой домашнюю работу. Она быстро сообразила, что достаточно немного поныть, как Макс сразу сдавался и не столько помогал или объяснял, сколько делал за нее.

– Опять математика?

– Ну, Ма-а-акс, ну пожа-а-алуйста. – Эрика сложила руки на груди в молитвенном жесте. Видимо для убедительности, но Макс в кои-то веке решил проявить твердость.

– Как ты научишься, если я опять сделаю за тебя?

– Ну, я не понимаю.

Макс с удовольствием возился с Эрикой, ругая себя, что поначалу позволил зависти взять верх. И пусть он не отличался терпением, чтобы из раза в раз объяснять одно и то же, но старался больше не срывать на ней плохое настроение или недовольство. А еще перестал называть ее раздражающей малявкой даже про себя.

Казалось, жизнь постепенно налаживается. А потом наступило четырнадцатое марта – день, которого Макс ждал с таким нетерпением. Вот только все надежды разбились о суровую реальность.

Макс сидел на все еще не разобранной кровати. Спальня почти полностью погрузилась во тьму. Лишь немного света проникало через незадернутые шторы, освещая лежащую на столе около окна коробку с Nintendo 64⁵.

Давно пора было сходить в душ, но Макс все ждал, боялся пропустить приход отца.

Время шло, но того по-прежнему не было, и все труднее становилось сдерживать рвущиеся наружу слезы обиды и разочарования.

Четырнадцатое марта подошло к концу. Наступило пятнадцатое, а с днем рождения его практически никто не поздравил! А ведь Максу сегодня, точнее уже вчера, исполнилось десять.

Все, что он получил: приставку с набором игр для нее, переданных якобы от матери ее помощником, заскочившим после возвращения Макса из школы, да «С днем рождения, мистер Максимилиан!» от Сэма.

Макс знал, что многие на его месте были бы счастливы такому подарку, но не так уж часто он играл в видеоигры, чтобы искренне радоваться. Если бы его спросили, он без колебаний ответил бы, что совместного ужина или похода, например, в парк будет достаточно.

Но нет. Накануне мать рассказала о срочной командировке, так что личного поздравления он и не ждал. Обижало, что она даже не позвонила! Отец тоже ни свет ни заря отправился на тренировочный трек, словно это обычный день.

Слуги… Вряд ли они вообще помнили.

Про одноклассников говорить тоже не приходилось.

Макс сидел на кровати и неотрывно смотрел на часы. Он до последнего момента надеялся, что вот-вот прямо сейчас заглянет отец, обнимет, поцелует, скажет, что любит и гордится. Но часы продолжали отмерять минуты, потом часы, а в дверь так никто и не постучал. Заветный звонок тоже не раздался.

Макс пытался убедить себя, что родители просто очень заняты, пытался придумать оправдания: у отца сломалась машина, а там, где находилась мать, не было телефона. Но верить в подобные причины с каждым днем становилось труднее.

Небо приобрело серый оттенок, когда измученный ожиданием Макс, не раздеваясь, свернулся калачиком на темно-синем стеганном покрывале. Он наблюдал, как по стенам начинают ползти бледно-розовые предрассветные блики, пока не заснул.

А на следующий день он отправил в больницу Стивенса и Джеффри, сломав одному мальчишке руку и толкнув другого с такой силой, что тот упал и ударился головой. Еще он подбил глаз Джону Майнкрафту, а Эдвину Садески выбил передние зубы.

Все началось с того, что задумавшись, Макс в коридоре, недалеко от школьных шкафчиков, случайно задел Майкла Стивенса рюкзаком.

– Куда прешь, дылда носатая?!

– Отвали, Стивенс! – После бессонной ночи Макс чествовал себя разбитым, болела голова.

– Я тебе отвалю! Эй, ребята, тут Уокер толкается!

Был бы на месте Стивенса кто-то другой, Макс бы извинился. Но никто из этой четверки не заслуживал хорошего отношения! Макс развернулся и пошел к классу истории, когда его грубо схватили за плечо.

– Послушай, ты, урод. Думаешь, если племянник основателя и сын сенатора тебе все можно? – Майнкрафт злобно прищурился.

– В отличие от тебя, Джон, – Макс попытался вложить в имя побольше презрения, – я так не думаю. Но ты своими куриными мозгами все равно не поймешь!

– Что ты сказал?!

– Что слышал! Или проблемы с ушами? Тогда сходи к доктору! – Больше всего на свете сейчас хотелось укрыться с головой одеялом и ни о чем не думать. Но до окончания уроков оставалось три часа.

– Ну все, козел! Ты допрыгался!

– Посмотрим, кто еще допрыгался! – Впервые Макс не испытывал страха, наоборот, он с нетерпением ждал окончания уроков. Стало плевать, что их четверо, а он один.

Никогда еще Макс не чувствовал столь всепоглощающей ярости и ненависти. Джеффри пал первой жертвой. Грузный и неповоротливый, он споткнулся о свой же рюкзак, когда Макс оттолкнул его, мешком завалился назад, ударился затылком да так и остался лежать.

– Уокер, совсем чокнулся? – разъяренный Макс даже не понял, кто это сказал. Он вообще не думал, когда наносил удары и пытался увернуться от летящих в ответ. Не заметил, что левый глаз практически не видит, не обратил внимания на нечто липкое, текущее по лицу, не слышал криков других учеников, просящих остановиться.

Макс пришел в себя лежащим на полу. В правом глазу рябило из-за черно-белой плитки, которой был выложен коридор. Казалось, в теле не осталось ни одного участка, который бы не болел. Кто-то из учителей (он так и не смог сообразить, кто) помог встать, а потом поддерживал до самого кабинета директора, где Макс опустился на один из неудобных стульев, стоявших вдоль правой стены.

– Я уже связался с твоими родителями, Максимилиан. Твой отец едет сюда. – Мистер Патерсон, директор, смотрел с явным неодобрением.

Макс запрокинул голову и уперся затылком в деревянную стеновую панель, прохлада которой немного успокаивала пульсирующую боль.

Тут дверь буквально отлетела в стену, заставив Макса вздрогнуть, – на пороге показался отец.

– Твою мать… – прорычал тот.

– Мистер Уокер! – возмутился директор.

– Простите-простите, – отец развел руки в извиняющемся жесте, – ну и видок, Макс! Мама будет недовольна.

В чем-чем, а в этом Макс не сомневался. Только почему-то сейчас это совершенно не трогало.

– Что произошло, Максимилиан? Почему ты напал на них? – голос мистера Патерсона звучал сурово.

– Я не нападал, – опешил Макс. – Они первые начали!

– А они говорят, что зачинщик ты.

– Это неправда! – Макс попытался было вскочить, но скривился от пронзившей бок боли и плюхнулся обратно на стул.

– И кому мне верить? Их четверо, точнее, трое – Джеффри увезли без сознания – ты один. Никто не может подтвердить твои слова.

– И поэтому вы считаете, что вру я? – прошептал Макс.

– Мой сын не лгун! – вступился отец.

В ответ директор лишь пожал плечами.

– Как бы то ни было, – продолжил мистер Патерсон, – ваша драка нанесла ущерб репутации школы, как высокоморального учебного заведения. – На этих словах отец громко фыркнул. – Я уже поставил в известность мистера Карлайла. Вас всех ждет разбирательство и наказание.

– Да перестаньте! – Отец сильно нахмурился. – Ну подрались и подрались. Мальчишки же. А вы, разбирательство, наказание.

– Подобное недопустимо в стенах нашего учебного заведения! – взвился директор.

– А если недопустимо, – отец встал, сделал пару шагов к директору и грозно навис над более низкорослым мужчиной, – как получилось, что на моего сына напали сразу четверо (!) учеников?! Почему вы вообще допускаете подобное в стенах вашего «высокоморального учебного заведения»?! Учтите, я не позволю свалить всю вину на моего сына. Ясно вам?! – Максу нравилось, что отец защитил, принял его сторону. Даже мелькнула мысль почаще драться.

Тем временем директор явственно скривился и кивнул в ответ.

– Пошли, Макс, отвезем тебя в больницу. Надо понять нет ли сотрясения.

Сотрясение было. Пусть и не сильное. А еще были сломаны два ребра. И это не считая многочисленных синяков, ссадин и гематом. Бровь пришлось зашивать.

– Нос не сломан, – сказал доктор. – Но минимум три недели никаких активных занятий: спорт, физкультура. Там посмотрим. Через две недели нужно будет прийти на повторный прием. Если отек на глазу не будет уменьшаться, покажитесь раньше.

– Поехали домой, воин, гроза школы. Думаю, с директором проблем не будет. По крайней мере серьезных. Иначе я им такое устрою! Но с матерью будешь объясняться без меня. Звонил ее помощник, – отец помахал в воздухе своим новеньким коммуникатором⁶, – она возвращается завтра вечером.

***

Эрика спускалась со второго этажа их дома, чтобы поздороваться с вернувшейся с работы мамой, когда услышала ее обеспокоенный голос.

– Адам, ты не мог бы поменяться в субботу сменами?

– А что случилось?

– Макс ужасно подрался в школе. Он весь избит, сотрясение, сломаны ребра. Миссис Уокер приезжает завтра. Так что подозреваю, что в субботу его ждет разбор полетов. Не думаю, что даже простое присутствие Эрики в доме будет желательным.

«Подрался? Почему?» Последнее время Макс казался спокойным и даже веселым. Они все лучше и лучше находили общий язык, так что слышать подобное было… странно. Тем более, будучи дочерью парамедика, Эрика понимала, что сотрясение мозга или перелом – серьезные травмы.

– Мама! – она сбежала с лестницы, но вместо того, чтобы броситься в раскрытые объятия, замерла в нескольких шагах от матери. – Что с Максом?

– Ты все слышала?

Эрика кивнула.

– Я не знаю, милая. Сегодня мистер Уокер сам привез его домой сильно избитого. Сказал, что Макс подрался.

– А почему?

– Не знаю.

– Ему очень больно?

– Наверное.

– Да, Эрика, – вмешался отец, – ему очень больно. Ребра всегда сильно болят.

– Сильнее, чем ноги? – Эрика вспомнила неудачное падение в начале прошлого лета.

– Часто да. Дышать больно.

– А еще у него подбит глаз, – добавила мать. – Так что насчет субботы? – обратилась она к отцу.

– Ничего не обещаю. Попробую поменяться.

Вот только поменяться не вышло, наоборот, его вызвали на работу накануне вечером – в городе произошла крупная авария, и парамедиков не хватало.

Эрика была и рада, и не рада перспективе провести субботу у Уокеров. С одной стороны ей очень хотелось увидеть Макса, поддержать, а с другой она помнила ледяные взгляды миссис Уокер те несколько раз, что они сталкивались.

По дороге на работу мать строго-настрого предупредила Эрику, чтобы та лишний раз не выходила из игровой. На всякий случай.

– Думаешь, Макса будут ругать?

В ответ мать лишь кивнула.

Увидеть с утра Макса не удалось. Эрика подозревала, что он спрятался в спальне, а стучаться постеснялась. Да он скорее всего и не хотел никого видеть, учитывая предстоящий разговор.

Вот только через пару часов сидения в игровой Эрика поняла, что очень хочет в туалет. Она всегда пользовалась тем, что предназначался для прислуги. Чтобы туда попасть, нужно было спуститься на первый этаж, пройти мимо кабинета миссис Уокер в сторону кухни и свернуть налево.

Уже возвращаясь назад, Эрика услышала крики Макса, доносящиеся из-за неплотно закрытой двери.

– Ты совсем меня не слышишь! Они первые начали! Они постоянно задирали и оскорбляли меня! Били! Почему я должен терпеть?!

– Если все так, как ты говоришь, нужно было прийти ко мне или к директору Патерсону, – тон миссис Уокер был ужасно холоден.

– Я ходил! Но директор не стал меня слушать и заявил, что я выдумываю! Он и в этот раз не хотел верить, что начал не я! Я пытался поговорить с тобой, мама, но тебе же всегда некогда! Ты всегда занята! Попозже, Макс! Давай в другой раз, Макс! Не сейчас, Макс! – его голос срывался.

Эрика замерла, боясь, что ее обнаружат. Но и уйти не могла. Она уже не раз замечала, что миссис Уокер не проявляла привязанности к сыну, и только сейчас задалась вопросом, а любит ли она его вообще.

– Не смей перекладывать на меня вину! – Наступила пауза, а потом послышался звук отодвигаемого стула. – Значит так, Максимилиан, – почему-то сейчас полное имя неприятно резануло слух, – ты вел себя недостойно, недопустимо. Ты запятнал честь нашей фамилии. Я уже не говорю про то, в какие деньги мне выльется твоя… кхм… выходка.

– Ничего. Не обеднеем, – буркнул Макс.

– Максимилиан! Что за тон?! Хочешь сказать, ты не раскаиваешься? – в голосе миссис Уокер прозвучало такое удивление, словно Макс просто обязан был сожалеть в ответ на недовольство матери.

– Нет!

– Хорошо, – в голосе миссис Уокер зазвучала сталь. – Ты будешь наказан. Я лишаю тебя карманных денег на ближайшие три месяца, любых развлечений, а также подарка на день рождения, который ты получил от моего помощника.

«У Макса был день рождения? Когда? Почему не сказал?» – удивилась Эрика.

– Ты хоть знаешь, что он мне купил? – раздался из-за двери обиженный голос Макса.

– И что же?

– Вот именно! Ты не знаешь! Тебе плевать! Есть подарок и ладно! Ты меня даже не поздравила!

– Джереми же передал подарок…

– Именно что Джереми, а не ты, мама!

– Я была в командировке.

– А телефона там не было? Позвонить было нельзя?

– Я весь день работала…

– Конечно! – перебил Макс. – Работа! Ты только о ней думаешь! А как же я? Вам с отцом плевать на меня! – Его голос сорвался, и Эрика моментально поняла, что он плачет.

А потом раздались быстрые шаги.

– Макс, послушай…

Но дверь кабинета уже открылась, и оттуда выскочил Макс, на ходу пытаясь стереть ладонями слезы.

Эрика стояла, прислонясь к стене, так что миссис Уокер не могла ее видеть, а вот остаться незамеченной Максом было невозможно.

Он скользнул по ней взглядом, вызвав судорожный вздох – она не ожидала, что Макс настолько побит – захлопнул дверь и кинулся наверх.

В первый момент Эрика подумала, что миссис Уокер пойдет за сыном, так что она быстро отступила в сторону кухни, не желая попадаться ей на глаза, но из кабинета так никто и не вышел. Тогда она побежала вслед за Максом.

В игровой оказалось пусто, поэтому, сделав пару глубоких вдохов, Эрика постучала в дверь спальни, из-за которой раздавались приглушенные всхлипы.

Наступила тишина.

Поняв, что Макс не ответит, она решительно отворила незапертую дверь и вошла внутрь.

Спальня оказалась мальчуковой, но скорее подошла бы взрослому, чем ребенку: никаких игрушек или обоев со слониками. Конечно, Макс был старше, но не настолько. Пол закрывал однотонный серый ковер. На стенах бледно-голубые обои в тонкую вертикальную полоску. У она деревянные стол и стул, в отличие от гостиной простые, без всяких украшений. Даже на вид тяжелые темно-синие шторы перекликались по цвету с покрывалом и были подвязаны витыми серебристыми шнурами с кисточками. Все очень красиво, но как-то чересчур аккуратно: даже школьных принадлежностей нигде не видно. Общую картину искусственности нарушала только подушка, в которую, чтобы заглушить рыдания, уткнулся сидящий на полу около кровати Макс.

«Больно дышать», – в памяти Эрики всплыли слова отца, сказанные накануне, когда она смотрела, как Макс прижимает руку к боку.

– Это я, – пробормотала она, а потом подошла, опустилась рядом на колени и легонько обняла его, опасаясь причинить больше боли.

Кажется, Макс собирался что-то сказать. Он открыл было рот, но из горла вырвался только надрывный всхлип.

– Поплачь, Макс. Станет легче. Мама всегда говорит, что нужно плакать, если хочется, что со слезами из нас выходят наши обиды.

– М-мальчики н-н-е долж-жны плакать, – еле смог прошептать Макс.

– Не правда! Папа иногда плачет на кухне после работы. А мама его утешает. И он всегда потом говорит, что ему стало легче.

– А к-кто он у т-тебя?

– Врач на скорой.

Макс плакал, осторожно вместо подушки уткнувшись лбом в плечо Эрики, а она обнимала его и неуклюже гладила по голове и спине. Она чувствовала, как иногда он вздрагивает и судорожно втягивает воздух сквозь сжатые зубы.

Они не знали, сколько прошло времени, оно будто замерло, заключив их в пузырь взаимных объятий. Даже перестав плакать, Макс продолжал сидеть, не меняя позы.

– С днем рождения, – Эрика встрепенулась, поняв, что так и не поздравила его. – Почему ты не сказал про день рождения? – Колени затекли, поэтому она устроилась поудобнее и взяла руку Макса в свою.

– Зачем?

– Чтобы я могла тебя поздравить.

– Не нужно.

– Нет, нужно! Ты же меня поздравил! Я могла бы попросить маму испечь еще что-нибудь, тебе же понравились кексы.

– Правда не нужно. Простого «с днем рождения» достаточно. И спасибо, – он грустно улыбнулся.

Тут из коридора послышался голос миссис Томпсон: «Эрика, милая, где ты? Куда ты спряталась?»

При этих словах Макс ощутимо напрягся.

– Иди, Эрика.

– Нет.

– Иди!

– Почему?

– Не хочу, чтобы твоя мама видела меня таким, – через силу выдавил Макс.

– Глупости.

– Пожалуйста. – Он умоляюще посмотрел на нее.

– Ладно. Сейчас узнаю, что она хочет и вернусь, – с этими словами Эрика выскользнула в коридор.

От Эрики не ускользнуло удивление матери, когда та поняла, откуда вышла дочь.

– Эрика, родная, все в порядке? Что происходит?

– Все хорошо, мама. Что ты хотела?

– Позвать тебя обедать.

– Только меня? А Макс? Почему ты не зовешь его тоже?

– Милая, я же говорила, миссис Уокер…

– Она дома? – прервала Эрика.

– Нет, недавно уехала.

– Я без Макса не пойду! Почему ты мне не сказала про его день рождения?

– Когда? – Мама вопросительно приподняла бровь, словно не понимала, о чем вообще Эрика.

– Ты тоже не помнишь! – голос Эрики зазвучал обвинительно. – И миссис Уокер его не поздравила! Даже не позвонила!

Эрика заметила, как растерялась мама.

– Послушай, милая, давай сделаем так. Спускайтесь с Максом обедать минут через тридцать. Хорошо?

– Ладно.

Макс поначалу отказался идти вместе и с ней, и только угроза, что тогда она тоже не пойдет, заставила его передумать. Обед оказался тягостным – слуги смотрели на них, не скрывая недоумения. Расслабиться удалось лишь вернувшись наверх.

Вечером, когда они с Максом как раз почти закончили собирать очередной конструктор, мама позвала их вниз пить чай.

– Идем, мама. Спасибо, – откликнулась Эрика, а Макс лишь кивнул головой, отводя взгляд. В этот раз он не возражал, а покорно поднялся и со вздохом пошел за ней.

На кухне они увидели помимо ее мамы и миссис Гонсалес еще водителя Макса Сэма и садовника Хуана.

Кухня всегда казалась Эрике самым уютным и светлым местом во всем доме. Она была выкрашена в белый цвет со светлыми столешницами из натурального дерева и медными витыми ручками. Центральное место занимал большой кухонный остров, заменявший стол, на котором всегда стояла ваза со свежими фруктами, так что Эрика любила устроиться на одном из высоких стульев и по одной смаковать виноградинки. Теперь там на блюде лежал яблочный пирог, в который воткнули десять свечей.

– Прости нас, Макс. Мы забыли поздравить тебя с днем рождения, – сказала мама.

– Я помню, как вы с мистером Питером любили мой яблочный пирог, поэтому с днем рождения, Макс, – добавила миссис Гонсалес.

Эрика заметила, как Макс побледнел, а его глаза подозрительно заблестели, и поспешила спасти ситуацию.

– Макс, давай задуй свечи и загадай желание!

Задуть свечи у него получилось с первого раза, хоть он и сморщился от боли. Эрика так обрадовалась, что радостно захлопала в ладоши и пару раз подпрыгнула на месте.

Получив по куску пирога, мужчины ушли на свои рабочие места, а Макс с Эрикой сели пить чай. Она видела, что ему некомфортно: что во время обеда, что сейчас он старался лишний раз не поднимать головы, отвечал односложно, а ел быстро, чтобы поскорее вернуться в спасительные стены игровой. Эрика не могла его винить, глядя, как меняется поведение окружающих, словно они бояться сказать в его присутствии лишнего слова.

Уже выходя из кухни, Макс обернулся и тихо сказал: «Спасибо».

– Что ты загадал? – тут же спросила Эрика, стоило им оказаться в коридоре. Ей было просто дико интересно.

– Не скажу, а то вдруг не сбудется. А я очень хочу, чтоб сбылось!

***

Через несколько дней, вернувшись из школы, Макс застал Эрику в игровой.

– Привет! Что-то случилось? Сегодня же не выходные. – Он не мог вспомнить, приходила ли она хоть раз в будний день.

– Нет. Мама во вторую половину, папа на смене. Он заедет за нами поздно вечером.

– Ладно, пойду переоденусь и вернусь.

Макс быстро переоделся, а потом еще некоторое время безуспешно пытался пригладить растрепавшиеся волосы. Он должен произвести хорошее впечатление, ведь именно сегодня, раз Эрика все равно уже здесь, Макс решил-таки сделать то, что по-хорошему следовало сделать гораздо раньше – извиниться за свое поведение.

Вместе пообедав, они поднялись в игровую, ведь обоим предстояло делать уроки. Макс устроился с учебником на подоконнике, оставив стол Эрике. Вот только смысл прочитанного ускользал. На первый план выходило волнение: как лучше сказать. Хотелось, чтобы она поняла его, не обиделась на глупые причины его ужасного поведения. Взгляд то и дело отрывался от страниц, чтобы, как ему казалось, незаметно скользнуть по Эрике.

– Все в порядке? – Макс вздрогнул, услышав звонкий голос.

– Да. – Макс снова попытался сосредоточиться на учебнике.

– Знаешь, я хотела спросить…

Он вновь поднял глаза.

– Почему ты тогда подрался?

Ох. Учебник полетел на пол.

– Они постоянно задирали, обзывали меня. Хотели заставить участвовать в их проказах, нарушать правила. За то, что я отказывался, обзывались. Когда их стало четверо, начали иногда бить. Сначала несильно, боялись, что я пожалуюсь директору. Потом поняли, что Патерсон на жалобы не реагирует, осмелели. Я старался избегать конфликтов, но повод найти несложно. И они находили.

– Мне жаль, – голос Эрики был полон сочувствия.

– Не надо. Я ведь не лучше их.

«Сейчас или никогда!»

– Почему?

– Потому что вел себя ужасно с тобой. Мне было плохо и хотелось, чтобы плохо было не только мне. – Макс низко опустил голову, опасаясь смотреть на Эрику. – Прости меня. Я не должен был так поступать.

– Макс, – она начала говорить сразу, словно ей не нужно было думать над ответом. – Макс, – еще раз позвала она.

Вздохнув, он поднял голову. На лице Эрики была улыбка, а глаза излучали тепло, которого ему так не хватало.

– Я тебя прощаю.

– Ты правда больше не обижаешься?

– Нет.

– Спасибо. – Облегчение было столь велико, что Макс чуть не заплакал.

– А теперь помоги мне с математикой, – она улыбалась так хитро, что Макс не мог не рассмеяться в ответ.

– Опять?

– Я не понимаю, что тут надо сделать.

А вечером они вместе жарили зефир в камине гостиной, благо мать задерживалась на очередном приеме. Было хорошо и спокойно. Возможно, впервые с момента знакомства с Эрикой Макса по-настоящему ничего не тяготило.

С прощением Эрики начала налаживаться и остальная жизнь, в том числе дела в школе. Конечно, его вызвали в кабинет директора, где помимо самого мистера Патерсона присутствовал дядя Лео, учителя истории, литературы, математики и попечители школы. Вот только он и предположить не мог, что некоторые другие ученики поддержат его.

– Да, Майнкрафт и его дружки постоянно его задирали. И не только его, – сказал мальчик, которого Макс даже не знал, как зовут.

– Они уже всех замучили! – подтвердил другой. – Садески три раза специально разбивал мои очки.

– Почему вы не пришли к директору Патерсону? – уточнил дядя Лео.

– Мы ходили! Но директор не стал нас слушать! Говорил, должны сами разобраться!

Всем, кроме остававшегося в больнице Джеффри, назначили отработки в виде дополнительных занятий по различным предметам. Максу досталась литература, а Майнкрафту – ненавистная математика.

Стивенс ходил в школу в гипсе, а Садески вставили передние зубы светлее собственных, за что он сам теперь стал объектом насмешек.

К Максу же никто больше не лез. У него даже появилась наконец пара приятелей из других классов, которые раньше тоже страдали от издевательств Майнкрафта и компании. Ну и тот факт, что Макс смог, пусть и не без потерь, противостоять сразу четверым вызывал уважение.

Директору Патерсону тоже досталось, его пригрозили уволить, если в школе произойдет еще хоть один похожий инцидент.

Максу и до этого нравилось учиться. А теперь, когда он перестал быть объектом непрекращающихся издевательств, школа не казалась тяжелой обязанностью.

***

Барбара знала, что дочь давно мечтает побывать в парке развлечений, расположенном недалеко от океана примерно в получасе езды от города. Так что посоветовавшись с Адамом, они решили подарить поездку ей на день рождения. Так как парк был круглогодичным, сначала думали ехать зимой, но многие аттракционы открывались в апреле, поэтому перенесли поездку на весну.

Эрике так не терпелось побывать в парке, что большинство разговоров крутилось вокруг него. Только Барбара не ожидала, что дочь начнет просить взять с ними Макса.

– Я бы с удовольствием, милая, но я не думаю, что миссис Уокер отпустит его с нами.

– Ну пожа-а-алуйста, мама. Я так хочу, чтобы он тоже поехал! – Эрика молитвенно сложила руки у груди. – Пожа-а-алуйста. – Она всегда тянула «а» в слове «пожалуйста», когда хотела показать, что хочет чего-то очень-очень сильно.

– Ладно. – Барбаре было сложно устоять перед подобными просьбами, учитывая, что Эрика ими не злоупотребляла. – Попробую поговорить с его мамой. – Она поцеловала и крепко обняла дочь. – Пойдем, а то на автобус опоздаем.

На следующий день миссис Томпсон пошла на работу пораньше в надежде застать кого-то из родителей Макса. Она даже представить не могла реакцию Кэролайн, так что в глубине души надеялась пересечься с мистером Уокером, который относился гораздо лояльнее к драке сына.

Барбара как раз подходила к дому, когда из центральных дверей особняка вышла Кэролайн.

– Доброе утро, миссис Уокер, уделите мне минутку, пожалуйста. – попросила Барбара.

– Доброе утро, что вы хотели?

– У Максимилиана месяц назад был день рождения, мы с мужем и Эрикой в эти выходные едем в парк развлечений и хотели бы пригласить его с собой. Если вы не против, конечно.

– Максимилиан наказан, – равнодушно сказала миссис Уокер.

– День рождения?! – это прозвучало так неожиданно, что обе женщины буквально подскочили. – Почему ты не напомнила мне, Кэролайн, черт тебя дери?! – Хью явно был недоволен. – Неужели это так трудно?!

– Знаешь, дорогой, – миссис Уокер медленно, можно даже сказать демонстративно, повернулась к мужу, – почему я должна тебе об этом напоминать? Так сложно запомнить дату рождения единственного сына? Или он совсем не единственный, просто я об этом не знаю?

– Да как ты смеешь?! – лицо мужчины исказилось от ярости. – Что за инсинуации?! Как ты вообще могла такое подумать?! – Его глаза метали молнии. – Я работаю! Скоро, блин, начало сезона!

– Следи за языком, Хью! Твои гонки тебе всегда были важнее сына!

– Не важнее, но… Ладно… Что ты ему подарила?

– Джереми купил ему игровую приставку.

– Хорошо. А наказан он за что?

– Как за что? За драку, разумеется.

– Кэролайн, ты серьезно?! Прошло больше месяца! Все мальчишки дерутся в школе! И после школы тоже! Твой отец, между прочим, вообще умудрился подраться на нашей свадьбе, если ты не забыла, с этим своим приятелем… Как там его? Впрочем, не важно.

– Но… Максимилиан покалечил нескольких детей! – миссис Уокер уже полностью утратила показное безразличие, выдержку, а также легкий налет мнимого аристократизма. Сейчас она скорее напоминала обычную женщину. Барбара обратила внимание, как руки Кэролайн сжались в кулаки, словно она сдерживалась из последних сил. А брошенные в ее сторону взгляды, говорили, что миссис Уокер очень не нравилось ругаться с мужем на глазах у прислуги.

– Так уж и покалечил, не преувеличивай. В конце концов я там был! – Мистер Уокер не разделял взглядов супруги на драку.

– Тоже мне подвиг – съездить к сыну в школу.

– Кх-кх, – миссис Томпсон постаралась привлечь к себе внимание, – простите, так что насчет субботы?

– Он наказан! – отрезала Кэролайн не терпящем возражения тоном.

– Макс поедет! И это не обсуждается! – Хью выразительно посмотрел на жену. – Спасибо, миссис Томпсон. Надеюсь, могу положиться на вас и Адама (Барбара знала, что мистер Уокер несколько раз сталкивался с ее мужем из-за происшествий на треке), что вы присмотрите за Максом.

– Да, мистер Уокер, разумеется! Вы можете быть спокойны за сына.

– Вот, держите. – Хью протянул ей несколько крупных банкнот

– Не нужно. Спасибо.

– Я сказал, возьмите! Пусть дети повеселятся! – с этими словами Хью Уокер направился к своей машине, даже не попрощавшись.

Сжимая в руках деньги, миссис Томпсон, оглядевшись, поняла, что Кэролайн тоже уже уехала.

Когда Макс вернулся в тот день из школы, Барбара сообщила ему, что он в субботу едет с ними.

– Куда? – его удивлению не было предела.

– В парк, – улыбнулась миссис Томпсон.

– В парк? С вами? Но я же наказан. Не думаю, что мама разрешит.

– Она и не разрешила, – вздохнула Барбара. – Но разговор услышал твой папа и сказал, что ты сможешь поехать. – Надеюсь, ты рад?

– Да, очень, – ответил Макс. – Спасибо вам!

– Эрика тоже будет рада.

***

Слова миссис Томпсон укладывались в голове с трудом. Понятно, что помогло лишь вмешательство отца, сама мать ни за что бы не поменяла решения.

Макс уже лежал в постели, разглядывая причудливые тени, которые отбрасывал на стены прикроватный светильник. Раньше он любил наблюдать за игрой света, крутил и переставлял лампу, пытаясь определить, на что похожа то или иное очертание. У него даже был целый альбом, заполненный рисунками странных зверей, птиц или чудовищ, которых он увидел на стенах собственной спальни.

Когда неожиданно раздался стук в дверь, первая мысль Макса: мать пришла сказать, что он никуда не едет. Но к его изумлению на пороге стоял отец.

– Привет, сынок! Ты это… В общем, прости меня. Я совершенно забыл про твой день рождения. Начало сезона, сам понимаешь…

– Я понимаю, пап. – Не то чтобы это было правдой, но Макс уже четко осознавал, что что бы он ни сказал, на планы отца это вряд ли повлияет. Конечно, ему хотелось, чтобы на месте родителей Эрики оказались его, но это было из области невероятного. К сожалению.

– Э-э-э… Твоя мама сказала, что ты все еще наказан за ту драку. Не слушай ее. Настоящий мужчина должен уметь за себя постоять! Я дрался, твой дед дрался, даже этот твой пришибленный дядя тоже, – отец ухмыльнулся. – Поэтому я разрешил миссис Томпсон взять тебя вместе с ее дочерью… Как там ее?

– Эрика.

– Точно. Эрика. Так вот, ты в субботу едешь с ними в парк. И еще. Мать скорее всего лишила тебя карманных денег. Вот, возьми, – отец протянул деньги. – Купи себе что-нибудь.

– Я лучше возьму их в парк. Спасибо, папа.

– Не надо. На парк я миссис Томпсон денег дал. Это только тебе. Прости меня. В следующем году постараюсь не забыть. А теперь ложись спать.

И прежде чем уйти отец искренне обнял его впервые за долгое время, оставляя Макса совершенно счастливым. Такая простая вещь – объятие – и вот он уже полностью простил отца за забывчивость.

Оставшуюся часть недели Макс считал минуты до поездки, но стоило наступить пятнице, его сковал очередной приступ неуверенности.

В ночь с пятницы на субботу Макс практически не спал – боялся проспать и заставить всех ждать себя, а это, по словам матери, являлось вопиющим неуважением к окружающим, особенно со стороны мужчины. Но больше всего он не хотел облажаться: сказать или сделать что-то, что может расстроить Эрику и испортить ее первый поход в парк. Он так распереживался, что под утро его даже стошнило.

Конечно, встав с постели, Макс чувствовал себя ужасно разбитым. Пришлось принимать ненавистный холодный душ, чтобы хоть немного взбодриться.

Сначала Макс планировал ждать Эрику с родителями прямо на крыльце. Но он решил, что это будет выглядеть чересчур жалко, поэтому сразу после завтрака пошел в игровую, надеясь немного отвлечься. В итоге, когда Томпсоны подъехали к особняку, Макс сидел у окна и, практически не мигая, смотрел на подъездную дорожку, периодически стискивая в кулаки потные от волнения ладони.

Миссис Уокер вышла проводить сына.

– Надеюсь, Макс, мне не придется краснеть за тебя перед мистером и миссис Томпсон.

– Нет, мама.

– Хорошо. – С этими словами миссис Уокер развернулась и, не прощаясь, скрылась за дверью дома, а Макс остался стоять, бледный и еще сильнее напуганный, глядя на закрывшуюся дверь.

– Запрыгивай, Макс. – Веселый голос Эрики вывел его из оцепенения.

– Доброе утро. – Он залез на заднее сидение видавшей виды малолитражки рядом с автокреслом Эрики.

– Привет, парень! Зови меня Адам, – представился мистер Томпсон.

– Я Макс. Очень приятно. – Он очень надеялся, что никто не заметит, как дрожит голос.

– Макс, с тобой все в порядке? – Эрика потянулась и взяла его за руку.

– Что случилось, Макс? Не хочешь ехать? – мистер Томпсон, уже успевший выехать за территорию особняка, съехал на обочину и обернулся.

– Хочу, – Макс поморщился от того, как жалко звучал его голос. – Я просто не хочу испортить вам поездку.

– А с чего ты вообще решил, что испортишь? Не дрейфь, парень, я знаю, что все будет хорошо. Мы не стали бы брать тебя с собой, если бы думали иначе. Наоборот, Эрика не хотела ехать без тебя. – На этих словах мистер Томпсон подмигнул Максу, который, в свою очередь, с удивлением уставился на улыбающуюся до ушей девочку.

Погода была отличная, и в парке было многолюдно. Макс на правах старшего сразу взял Эрику за руку, опасаясь, что она может потеряться. Та была так взволнована окружающей обстановкой, так хотела осмотреть все и сразу, что совсем не думала о безопасности. Она неслась вперед, а Макс покорно шел следом, ни на секунду не отпуская ее. Ему нравилось наблюдать, как загораются от восторга зеленые глаза – на душе становилось легко и спокойно; нравилось, как она беспрестанно дергает его за руку и просит посмотреть туда или сюда; восхищало искреннее удивление при виде облака сладкой ваты размером с голову или огромного мороженого из нескольких шариков. Макс не был уверен, что также неподдельно радовался всему, когда бывал здесь с дедом.

– Что думаешь? – спросил Адам Томпсон жену, с интересом наблюдая за дочерью и ее новым другом.

– Эрика счастлива. Это точно. Не знаю, радовалась бы она так, если бы Макса не было с нами. – Она взяла мужа под локоть, и они двинулись вслед за детьми, стараясь сохранить между собой и ними некоторое расстояние, чтобы не смущать тех пристальным вниманием.

– Парень, по-моему, тоже. Только посмотри на него, – улыбнулся Адам.

В это время Макс, смеясь, пытался оттереть нос и лоб Эрики от сладкой ваты.

– И все равно, я немного боюсь, что он может снова обидеть ее, – Барбара не пыталась скрыть сомнение в голосе.

– Эрика тоже может его обидеть… Что ты на меня так смотришь? – удивился Адам, глядя на Барбару. – Каждый человек может обидеть другого, даже не желая этого. Тем более, учитывая все, что ты мне рассказывала, думаю мальчишка в некотором смысле, даже более уязвим в этих отношениях.

– Может, ты и прав…

Несмотря на то, что боялся высоты, Макс составил Эрике компанию на русских горках и колесе обозрения. Обнимал ее в пещере страха, когда она уткнулась ему в грудь при появлении откуда-то сверху огромных противных на вид пауков. Они два раза подряд покатались на электрических машинках, потому что Эрике очень понравилось сталкиваться с другими. Он даже вытерпел Комнату смеха, где его большие нос и рот казались еще больше, тело длиннее и тоньше, а ноги кривыми. Но Эрика хохотала, показывая на него пальцем, и Максу оставалось лишь закатывать глаза и ждать, пока она не захочет перейти к следующему зеркалу, где его отражение становилось еще более нелепым или странным.

Потом они перекусили пиццей, запив ее газировкой. Доев свою порцию мороженого, Эрика так выразительно смотрела на его, что Макс без колебаний протянул ей рожок.

А еще он выиграл для Эрики огромного плюшевого медведя в каком-то дурацком конкурсе на чтение стихов. Конечно, ему бы даже в голову не пришло участвовать, но Эрика просто застыла с открытым ртом, увидев главный приз – огромного белого плюшевого медведя с повязанным вокруг шеи красным бантом.

Макс сначала попробовал было слегка потянуть ее за руку, но Эрика не шелохнулась, продолжая восхищенно смотреть на игрушку. Тогда Макс обреченно вздохнул и пошел записываться на участие в конкурсе, который начинался примерно через пятнадцать минут.

Сначала Макс, знавший довольно много стихов, все никак не мог решить, какое из них прочесть. Но потом вдруг вспомнил одно стихотворение о дружбе, которое почему-то сразу запало в душу.

Когда Макс закончил, на несколько секунд вокруг небольшой сцены для участников конкурса воцарилась звенящая тишина, а потом раздались оглушительные аплодисменты.

Макс густо покраснел и спустился к Эрике и ее родителям, стараясь не встречаться с ними взглядом.

– Это было круто, парень! Ты очень вдохновенно читал! – сказал мистер Томпсон и похлопал его по плечу.

Эрика же просто молча стиснула его ладонь. Он-то большую часть дня опасался, что она на самом деле только и мечтает, чтобы он отпустил ее, но, похоже, ей тоже нравилось держаться за руки.

Каково же было удивление Макса, когда он выиграл подавляющим большинством голосов. Эрика буквально визжала от восторга, когда Макс протянул ей медведя, смущенно пробормотав: «Это тебе».

Игрушку, пусть и с некоторым трудом, удалось втиснуть в небольшой багажник автомобиля Томпсонов.

Во время обратной дороги все молчали. Слишком много впечатлений было даже у взрослых, что уж говорить про детей.

Макс как раз собирался вылезать из машины, когда Эрика вдруг потянула его на себя, а потом крепко обняла и поцеловала в щеку.

– Спасибо, что поехал с нами! Это был лучший день в моей жизни! – почти визжала она от переполнявшего восторга.

– Вам с-спасибо, что п-п-пригласили, – Макс начал заикаться от смущения.

– Давай парень, приятно было познакомиться, – подмигнул ему ухмыляющийся мистер Томпсон.

– До свидания, Макс. – Миссис Томпсон была более милосердна и сделала вид, что не заметила его состояния.

Уже около самых дверей Макс обернулся и с легкой улыбкой на губах помахал рукой вслед удаляющемуся автомобилю.

Глава четвертая

Лето Макс обычно проводил в лагере под названием «Образовательная Академия Леонарда Карлайла», находившемся в лесу недалеко от берега живописного озера.

Вообще его дядя, который был почти на десять лет старше матери, категорически не разделял как политические, так и взгляды собственного отца, а потом и сестры на жизнь в целом. Именно поэтому он в пику Питеру Карлайлу не стал посвящать себя политической карьере, а занялся педагогикой и разработал целых три образовательных методики, которые, внедрял, во-первых, в собственной частной школе, летнем лагере, а еще мечтал об открытии колледжа.

Макс люто ненавидел эти поездки. Нет, летом на озере было очень здорово – красивая природа, насыщенная запахом хвои и цветущих трав, чистая, приятная для купания вода, пляж, где можно вдоволь поваляться на песке с книгой.

И все было бы хорошо, если бы не одно «но»: собственно сам дядя Леонард, который откровенно не любил пошедшую по отцовским стопам сестру, а заодно ее мужа и племянника. Дядя, который так и не обзавелся собственной семьей, мечтал «хотя бы из Макса вырастить достойного члена общества». А так как он многие годы жил недалеко от лагеря, то летом «вполне мог посвятить себя неусыпному надзору за непутевым племянником». Именно из-за этого присмотра Макс терпеть не мог лагерь. Дядя постоянно навещал, требовал отчет, заставлял посещать буквально каждую активность, даже если Максу было абсолютно неинтересно, а потом еще и настаивал на демонстрации, иногда публичную, полученных знаний и навыков. Это, конечно, не способствовало установлению контактов с другими ребятами – все хотели отдыхать и опасались стать объектом повышенного внимания за компанию с Максом.

В этом же году основной причиной не ехать стало нежелание надолго разлучаться с Эрикой. После длительных раздумий Макс твердо решил попробовать поговорить с родителями, чтобы провести лето дома. Пришлось даже некоторое время следить за ними, чтобы застать обоих одновременно в надежде на поддержку отца.

Шанс представился в один из июньских выходных. Макс проспал и не рассчитывал, спустившись вниз, увидеть на диване в гостиной мать, которая читала какие-то документы. Отец сидел в соседнем кресле и неспешно потягивал кофе, держа в другой руке развернутую газету.

– Тебе нужно отдохнуть, ты слишком много работаешь, – внезапно заметил отец, глядя на мать поверх газеты.

– Да, сейчас. Только просмотрю кое-что, – последовал ответ, а между идеально очерченных бровей матери появилась морщинка.

Макс решил не терять времени, опасаясь, что родители в любой момент могут разойтись по своим делам. Тяжело вздохнув, он сбежал вниз.

– Мама, папа, я хотел с вами поговорить, – немного нерешительно начал он.

– Что случилось, Макс? – Мать на секунду оторвала взгляд от документов, а отец бросил газету на журнальный столик перед ним.

– Я не хочу ехать к дяде Леонарду в этом году. Можно я останусь на лето дома?

– Что за ерунда, Макс? – Мать удивленно приподняла бровь. – Там лес, озеро, пляж. Отдохнешь, загоришь, узнаешь что-нибудь интересное. А тут что ты будешь делать? К тому же в лагере каждое лето собирается много ребят, в том числе, твоего возраста. Прекрасная возможность найти новых друзей.

– Они не хотят со мной общаться – боятся, – пробормотал он.

– Чего? – отец выглядел заинтересованным.

– Того, что дядя будет ходить по пятам и за ними тоже.

– Попроси дядю этого не делать, – отрезала мать.

– Я просил, но ты же его знаешь… – Макс тяжело вздохнул и умоляюще посмотрел на отца – на понимание матери рассчитывать не приходилось. Снова.

– Подожди, дорогая. – Хью усмехнулся, подмигнув сыну.

– Ну что еще, Хью? Только не говори, что сидеть все лето дома – отличная идея. Тем более мы собирались в поездку. С кем он останется? Со слугами? Или мне опять придется нанимать няню!

– Успокойся, дорогая. Я просто подумал, почему бы не предложить миссис Томпсон отправить с Максом, как там ее… Эрику!

– Что? – мать обернулась к мужу, словно не веря в то, что услышала. – Ты хоть представляешь, сколько стоит этот лагерь?! Сомневаюсь, что миссис Томпсон готова выкладывать такую сумму за отдых дочери.

– Конечно представляю! – расхохотался Хью. – Только не надо рассказывать, что ты хоть что-то платишь за отдых Макса. Я помню, как твой пришибленный братец орал, что принципиально не возьмет с тебя ни цента.

– Нет, не плачу, – нехотя признала мать. – Но почему в таком случае я должна платить за дочь прислуги?

– Не должна. Ты просто поставишь брата в известность, что Макс приедет не один, а с подругой, а потом напишешь на своем официальном сайте, что ты вся такая добрая и замечательная, что думаешь не только про собственного сына, но и про дочь прислуги, помогая в организации ее летнего отдыха. Уверен, твой пиарщик разберется, – хмыкнул отец. – А ты, – он резко повернулся к Максу, – будешь спокойно отдыхать и перестанешь на всех углах постоянно кричать, как тебе там надоело и хочется домой, на что Леонард исправно жалуется каждый год. Понятно?

– Да, папа. Но он же все равно будет постоянно за мной ходить!

– Не будет. Об этом с ним поговорю я. – Потом отец снова посмотрел на мать. – Вызови миссис Томпсон, Кэролайн.

– Но, Хью…

– Вызывай.

Мать вздохнула, но все же позвонила в колокольчик.

Миссис Томпсон появилась в гостиной через минуту.

– Вызывали, миссис Уокер?

– Да, Барбара. Как вы смотрите на то, чтобы отправить Эрику вместе с Максимилианом в Образовательную академию моего брата до августа?

– Но, – начала было миссис Томпсон, но мать нетерпеливо подняла руку.

– Я знаю, что для вашей семьи это дорого, но мой брат с удовольствием предоставит Эрике место совершенно бесплатно. Так вы не против?

– Нет, конечно. Спасибо вам огромное! Мы даже мечтать о таком не могли! – Миссис Томпсон выглядела довольной.

– Отлично! Эрике обязательно понадобится пара купальников и смена теплой одежды – ночью на озере может быть прохладно. Они выезжают в следующую пятницу утром. Сэм отвезет их на машине. Будьте готовы. Можете идти.

– Спасибо! Спасибо вам огромное!

Когда миссис Томпсон ушла, Макс почувствовал на себе строгий взгляд матери.

– Ты хорошо понял отца? Надеюсь, в этот раз дядя не будет беспокоить меня своими звонками, касательно твоего поведения.

– Да, мама. Я все понял. Спасибо вам. Обоим, – с этими словами Макс поспешил в свою комнату.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Услышал он недовольный голос матери, стоило скрыться за углом коридора второго этажа. – Водить дружбу с дочерью прислуги…

– Ой, перестань! – отмахнулся отец. – Макс же не жениться на ней собрался, в конце-то концов. Тем более, я заметил, что в последнее время наш сын стал менее угрюмым. Опять же ты сама говорила, что звонков с жалобами от тренеров по лакроссу и верховой езде стало меньше.

– Если бы ты уделял ему больше времени, ему бы и в голову не пришло водить дружбу с этой девчонкой, – упрекнула мать.

– А ты? Считаешь, уделяешь ему достаточно времени? – в голосе отца сквозило недовольство.

– Я работаю!

– Я тоже. Так что не надо обвинять меня в том, что я плохой отец.

– Макс уже взрослый…

– Пытаешься убедить меня или себя?

Тут Макс окончательно решил, что дальнейшее подслушивание радости не принесет и предпочел переждать в игровой, пока родители не разойдутся по делам. Тем более, что своего он добился. Пусть решение отца и отличалось от того, о чем Макс думал, предложенный вариант его вполне устраивал.

Дорога до лагеря в этот раз оказалась веселой. Уныния, которое Макс обычно испытывал во время поездки, как ни бывало. Они слушали музыку. Эрика фальшиво подпевала Backstreet Boys⁷ или смеялась над историями Сэма, которые он никогда раньше не рассказывал. Когда проголодались, заехали в закусочную, где с удовольствием ели чипсы и пиццу. Максу обычно такое не разрешали (мать полагала подобную еду подходящей исключительно плебеям).

Эрика в итоге задремала, неловко повиснув на ремнях, а Макс смотрел в окно, пока не показался уютный городок, недалеко от которого как раз и располагался лагерь.

– Просыпайся, соня. – Максу, с одной стороны, было жаль ее будить, но, кто знает, когда еще доведется здесь побывать.

Макс с удивлением рассматривал невысокие двух- или трехэтажные деревянные дома с контрастными ставнями, обнесенные декоративными заборчиками, выкрашенными в белый цвет, аккуратные палисадники с подстриженными газонами и цветущими клумбами, деревянную садовую мебель практически на каждом крыльце. Странно, он проезжал здесь по два раза в год и ни разу не обратил должного внимания, погруженный в мрачные мысли по поводу скучного лета. И вот сейчас Макс улыбался и крутил головой, чтобы посмотреть туда, куда каждую минуту указывала восхищенная Эрика.

А ведь им еще предстояло увидеть стремящиеся ввысь горные пики, что должны были показаться на горизонте совсем скоро.

Они ехали по живописной, проходящей через лес дороге, оставляя горную гряду слева. Жаркое солнце пробивалось сквозь ярко-зеленую листву, пуская в машину солнечных зайчиков, что щекотали нос Эрики, заставляя ее периодически со смехом отворачиваться и морщиться.

Образовательная академия Леонарда Карлайла находилась в лесу недалеко от большого живописного озера. Жилая часть лагеря состояла из деревянных двухэтажных домиков треугольной формы, рассчитанных на двух-трех человек. На втором этаже располагались спальни, а на первом – гостиная с одинаковой для всех мебелью и ванная с душем и туалетом.

Домики мальчиков стояли слева, а девочек – справа от центральной дороги, делившей лагерь строго пополам. Она вела от въезда к учебному корпусу, где помимо классов были столовая и библиотека, а так же медицинские кабинеты и пара боксов для заболевших детей.

Эрику, как самую младшую, поселили с двумя девочками постарше. Макс же пока жил один в домике, рассчитанном на двоих.

Все время с момента пробуждения и до отбоя они проводили вместе – ели, гуляли, ходили на пляж, посещали библиотеку и некоторые занятия. Видимо, отец сдержал обещание попросить дядю меньше лезть к нему, так что вопреки опасениям, пребывание оказалось вполне сносным. Единственный раз, когда дядя Лео соизволил посетить их – день приезда. Он потрепал Макса по голове, отпустил дежурное замечание о том, как Макс вырос, и уведомил, что их с Эрикой расписание будет свободным. Так что в кои-то веки Макс мог выбрать интересующие его занятия сам, а не посещать все подряд.

Обычно их день начинался с пляжа. Во-первых, днем было жарковато долго находиться на солнце, а, во-вторых, все интересные активности начинались с одиннадцати утра.

– Да, вот так, молодец! – Макс решил научить Эрику плавать. Она могла неплохо держаться на воде, но ее движения били настолько нескоординированными, что фактически она болталась на месте. – Не забывай работать ногами. Умница! Видишь, уже немного получается. Завтра потренируемся еще раз.

Они вылезли на берег, и Эрика тут же закуталась в огромное пляжное полотенце Макса. Когда он спросил, почему она не пользуется своим, Эрика, смущаясь, призналась, что его не только гораздо больше, так что она может завернуться в него целиком, но еще и сильно мягче. С тех пор Максу приходилось вытираться ее.

– Я немного поплаваю. Не лезь в воду без меня. – В предпоследний раз Эрика хлебнула воды, когда попыталась попробовать сама.

– Хорошо.

– Не «хорошо», а не лезь. Позавчера ты тоже обещала. И что?

– Сам же говорил, что я неплохо держусь на воде. Тем более вон там сидит спасатель.

– Пожалуйста, Эрика!

– Ладно, только давай быстрее.

Максу и впрямь казалось, что стараясь поплавать побыстрее, он развил неплохую скорость. Вот только замерить было некому.

Они возвращались к домикам, когда Эрика спросила.

– А почему ты не ходишь на плавание? Тебе же нравится.

– Почему? Хожу. В школе. Вместо одного из уроков физкультуры.

– Я не об этом. Вместо лакросса, например, или конного спорта.

– Мама говорит, что все мальчики нашего круга должны заниматься лакроссом и уметь ездить верхом.

– Но тебе же не нравится!

– Ее это не волнует, – в голосе против воли проскользнула обида, и Эрика моментально среагировала на изменение настроения, крепко сжав его ладонь.

– Поговори с ней. Она должна тебя выслушать. Вдруг ты однажды станешь чемпионом по плаванию.

– А если нет? Надоело, что все от меня чего-то ждут!

– Я не жду. – Эрика сильнее сжала руку. – Мне ничего от тебя не нужно. Ну кроме дружбы.

– Я знаю.

***

На занятия Эрика с Максом тоже ходили вместе. Каждый из них выбрал по предмету, а другой записался за компанию.

Сейчас они сидели на уроке рисования. Эрика уже знала, что Макс хорошо рисует, но одно дело показывать, как нарисовать примитивную кошечку или собачку, состоящую из нескольких линий, и совсем другое – наблюдать, как из-под его карандаша на бумаге появляются, например, фигуры людей, красивые дома или природа.

«Как он сказал это называется? – силилась вспомнить Эрика. Пайз… нет, пейзаж. Точно!»

Поначалу она пыталась угнаться за Максом, но быстро поняла, что мало что понимает из объяснений учителя.

– А почему ты дома почти не рисуешь? Только со мной? – прошептала Эрика.

– Настроения нет, – пожал плечами Макс.

– А почему тут есть?

– Не знаю.

Стало интересно, почему он дома не занимается рисованием дополнительно, но Эрика подозревала, что ответ будет тот же, как и несколько дней назад про плавание.

Через пару недель после их приезда в лагерь у Макса все же появился сосед по домику.

Первой, как ни странно, об этом узнала именно Эрика. Дома она уже давно не спала днем, но здесь уставала – вода, солнце, пляж, прогулки по лесу, детская площадка и скучные для нее занятия делали свое дело. Макс быстро заметил, что если она не поспит, то к шести-семи вечера просто падает с ног от усталости, поэтому на правах старшего начал заставлять ее ложиться отдыхать после обеда. После сна же девочка сразу бежала в его домик, зная, что Макс не пойдет без нее купаться или гулять.

Но сегодня на месте Макса не оказалось. Зато вместо него на небольшом темно-сером диване в гостиной обнаружился высокий, худой, мальчик с соломенными, тщательно зализанными назад волосами, которые делали его и без того круглое лицо еще круглее. Картину довершал нос-кнопка и совершенно невообразимое количество веснушек. Из-за яркого света, проникавшего в левое окно, половина его головы казалась ярче другой. Это выглядело комично, и Эрика прыснула в кулачок.

– Ты еще кто такая? Что ты здесь забыла? – вскинулся мальчик, смерив ее надменным взглядом.

– Я Эр-рика. Ищу М-макса.

– Стало все понятно, – фыркнул мальчик. – Как ты вообще здесь оказалась? В лагерь можно с восьми лет, кажется. А тебе сколько? Пять?

– Семь, – пролепетала она. – Я приехала с Максом.

– Кто такой еще этот Макс?

– Племянник мистера Карлайла.

– Понятно. А ты сестра что ли? – он встал, подошел к Эрике, и, скрестив на груди руки, демонстративно посмотрел на нее сверху, видимо, чтобы у нее точно не осталось сомнений, кто здесь главный.

– Нет. Подруга, – растерявшись, пробормотала она.

– Подруга? Ну-ну. Маловата ты что-то для подруги.

– А тебе-то какая разница? – с этими словами в комнату вошел Макс. – Да, она моя подруга, а будешь ее обижать – дам в глаз. – Угрозу в его словах расслышала не только Эрика, но и веснушчатый мальчик, так как он, зыркнув на более высокого Макса недобрым взглядом, быстро вернулся на диван.

– Ох, какие мы грозные. Больно надо. Я такими глупостями не занимаюсь, – бросил он.

– Пошли, Эрика. – Макс решительно протянул руку.

Она без колебаний вложила свою ладонь в его, и они отправились в столовую пить чай, как часто делали в это время дня.

– Ты даже не спросил, как его зовут, – заметила Эрика, когда они почти подошли к главному корпусу.

– Ты тоже. – Макс остановился и посмотрел на нее. – Ничего, еще узнаем. Я так понимаю, именно он будет моим соседом. Если, конечно, не попросит переселить его.

– А почему он должен об этом просить? – удивилась Эрика. – Из-за твоей угрозы?

Макс пожал плечами.

– Никто никогда не хотел со мной жить.

– Почему?

– Не знаю, наверное, потому что я племянник Леонарда Карлайла.

Вскоре выяснилось, что веснушчатого мальчика звали Александр Грин. Он оказался на год старше Макса и сыном исполнительного директора какой-то финансовой компании. Алекс, как он просил называть себя, был умным, начитанным, а еще невероятно высокомерным – Макс объяснил, что Алекс считает себя лучше других.

Сначала над Грином пытались смеяться, дразнить за нестандартную внешность, подкалывали из-за фамилии⁸, но быстро поняли, что хоть тот и не мог постоять за себя с помощью кулаков – драться он не умел совершенно, и единственная попытка закончилась в медпункте – но прекрасно обходился словами. Алекс, подмечая особенности поведения, манеры речи или незнание элементарных, с его точки зрения, вещей, так метко это высмеивал, что над самим незадачливым обидчиком потом еще долго потешались. Помимо этого он категорически отказывался участвовать в любых совместных с другими активностях.

В этом, как подозревала Эрика, Макс был полностью с ним согласен, потому что долго бурчал, узнав, что она записала их в театральный кружок.

– Эрика, ну зачем? Не хочу выставлять себя идиотом?

– Почему идиотом? Уверена, будет здорово! Ну Ма-а-акс, ну пожа-а-а-алуйста.

– Хорошо-хорошо, – со вздохом согласился Макс, а потом добавил: – Но только ради тебя!

Чуть позже они с Максом стали свидетелями разговора Лили, девушки, отвечавшей за постановку спектакля, с Алексом.

– Я что, похож на идиота? – возмутился тот.

Эрика фыркнула, вспомнив, что чуть ранее сказал Макс.

– Вон, пусть Уокер оруженосца играет, – Алекс в упор посмотрел на них.

– Макс уже играет волка, – продолжала упрашивать Лили. – Давай, ты вообще нигде не участвуешь!

– И не собираюсь! Больно надо! Тоже мне, возомнила себя великим режиссером!

– Не будь таким высокомерным! А то может статься, больше никто ничего не предложит, – спокойно ответила Лили и ушла.

Эрика не особо обращала на Алекса внимание, если они не сталкивались нос к носу в домике мальчиков, но примерно через неделю она начала замечать, как того избегают остальные ребята. То ли Лили постаралась, обидевшись на отказ, то ли хватило поведения Алекса, Эрика не знала, но видела, как другие демонстративно обходят его стороной.

Между собой Макс и Алекс смогли достичь чего-то вроде перемирия – оба делали вид, что другого просто не существует.

Как-то раз Макс с Эрикой, смеясь, зашли в домик мальчиков за книгой, чтобы вернуть ту в библиотеку.

– Опять вы? Господи, можно так не ржать! Вы мне мешаете! – сидящий у открытого окна Алекс исподлобья взглянул на друзей. Ветер колыхал тонкие прозрачные занавески и ерошил чересчур зализанную прическу Алекса.

– Послушай, ты, – Макс ткнул в Грина пальцем, – я тоже здесь живу и могу делать все, что захочу!

– Ты живешь тут не один, Уокер! И должен считаться со мной!

– Да что мы такого сделали?! – взорвался Макс. – Зашли за книгой?! Потерпеть пару минут сложно что ли?!

– Вы постоянно шумите! – отрезал Алекс. – Ты и эта твоя, с позволения сказать, подруга. Что, нормального друга найти не смог? Только девчонка на несколько лет младше и явно из какой-то небогатой семьи? Где ты вообще умудрился с ней познакомиться?

Эрика мертвой хваткой вцепилась в руку Макса, опасаясь, что он может врезать Алексу. Ей, конечно, было немного обидно, но драться из-за этого точно не следовало.

Видимо поняв, что она его не выпустит, Макс выплюнул:

– Пусть она из небогатой семьи, она мой друг, а у тебя хоть один-то есть? Посмотри на себя, Грин, с тобой даже в столовой сидеть рядом никто не хочет! Так что не надо мне тут указывать, с кем дружить!

Алекс сначала побледнел, что было заметно даже сквозь плотный слой веснушек, потом покраснел и выскочил из домика, ничего не ответив и оставив друзей в некотором замешательстве – все же обычно он гораздо лучше держал себя в руках.

– Вот козел! – выдохнул Макс, не отрывая задумчивый взгляд от входной двери.

Они почти дошли до библиотеки, но Макс не проронил ни слова с момента, как они оказались на улице.

– Макс, все в порядке? – не выдержала Эрика, не понимая причин его внезапной молчаливости.

– Слушай… Я тут подумал… – Макс странно мялся, словно не мог подобрать слова. – Может, позовем его завтра с собой купаться там или обедать… Если ты не против, конечно, – поспешно добавил он. – Пусть он и редкостный козел, но он ведь и правда всегда один. Совсем, как я еще совсем недавно, – последние слова Макс произнес тихим, чуть хриплым голосом, глядя себе под ноги.

– Поначалу ты называл меня помойной крысой и постоянно толкался, – ответила Эрика и без паузы добавила: – Давай.

Макс покраснел до кончиков ушей.

– Я же извинился.

– А я тебя простила. – В доказательство Эрика порывисто обняла его, прижавшись всем телом. – Пошли после библиотеки в столовую, – сказала Эрика, не разжимая объятий. – Есть хочу.

***

На следующее утро Макс постучал в соседнюю спальню и приоткрыл дверь, не дожидаясь ответа. Находящиеся друг напротив друга комнаты были идентичны: простая деревянная кровать вдоль правой от входа стены, небольшой стол и стул около противоположной, слева – шкаф для одежды, небольшую тумбочку, которую можно было использовать в качестве прикроватной, Алекс передвинул вплотную к столу. На окне вместо штор – деревянные жалюзи, а на полу – прямоугольный цветастый коврик в деревенском стиле.

Когда Макс заселялся, он выбрал противоположную комнату, потому что ее окна выходили на лес, откуда целый день веяло прохладой, а деревья скрадывали большую часть солнца, не давая спальне нагреваться.

Алекс, тщательно причесывавший волосы, вздрогнул и обернулся.

– Давай, собирайся быстрее, Грин, – заявил Макс. – Нам еще за Эрикой надо зайти. Я с утра всегда сам за ней захожу.

– Чего? – Алекс стоял, открывая и закрывая рот, словно разом забыл остальные слова.

– Собирайся, говорю, быстрее, – повторил Макс немного раздраженно.

– З-зачем?

– За Эрикой надо зайти! Ты что оглох? – Макс скрестил руки на груди и оперся плечом о косяк, с улыбкой глядя на ошарашенного парня.

– Ну, а я тут причем? Тебе надо, ты и иди! – Казалось, Алекс изо всех сил пытался вернуть себе самообладание и напускное безразличие. Получалось, откровенно говоря, неважно.

– Ты разве не пойдешь завтракать?

– Пойду, конечно.

– Вот и пошли вместе. Заберем Эрику, а потом в столовку.

– Почему? Это что шутка? – Макс отметил, что с Грина слетело все напускное высокомерие. Перед ним стоял обычный удивленный, даже слегка напуганный мальчишка.

– Знаешь, я тоже практически всегда был один. Эрика – мой первый и единственный друг. Я знаю, каково это… – начал было Макс.

– А с чего это ты решил, что я тоже всегда один? – ощетинился Алекс. – Если у меня тут нет друзей, то это еще ничего не значит.

– Я вижу, как мы похожи. Меня до этой весны постоянно травили в школе, – говоря это, Макс увлеченно разглядывал носки своих кроссовок. Открываться другому человеку было неприятно.

– И почему перестали? – Грин впервые выглядел искренне заинтересованным.

– Сломал одному руку, подбил другому глаз, третьему выбил зубы, а еще один на реабилитации после травмы головы.

Макс не особо гордился этим поступком. Да, он защищался, но… Мать, которой волей-неволей пришлось поддерживать контакт с семьей Джеффри, регулярно сообщала ему о состоянии одноклассника. Видимо, чтобы в следующий раз Макс понимал возможные последствия своих действий. Врачи давали оптимистичные прогнозы, но вероятность того, что Эрвин так до конца и не оправится, оставалась.

– Совсем допекли? – голос Алекса вырвал Макса из невеселых мыслей.

– Типа того. А с Эрикой… Она первая протянула мне руку дружбы, а я вел себя, как козел. Мне понадобилось время, чтобы извиниться. И я рад, что она простила.

– Ладно, Уокер, идем, – решительно заявил Алекс. – А то эта твоя Эрика уже, наверное, заждалась.

– Только постарайся ее не обижать. Пожалуйста, – попросил Макс, когда они выходили из домика.

– Господи, я что похож на идиота? Идем уже!

***

За следующий месяц они втроем стали почти неразлучны: вместе ходили в столовую, библиотеку, вечерами жарили с другими ребятами зефир на костре.

Алекс никогда бы в этом не признался, но ему тоже нравилось наблюдать, как Макс рисует.

– Покажи, – попросил он, видя, как Макс поспешно закрывает блокнот для набросков.

– Не хочу. Не получилось.

– Перестань! У тебя талант. Покажи, пожалуйста.

– Я не очень рисую людей, – извиняющемся тоном сказал Макс, протягивая скетч-бук.

– Ты что?! Это реально круто! – Алекс смотрел на карандашный рисунок, на котором были изображены они трое, и впервые почувствовал, как сжимается сердце в преддверии скорой разлуки. – Можно оставить его себе? – уточнил он с надеждой.

– Конечно! Что за вопрос?! – Макс пожал плечами и отвернулся, похоже желая скрыть смущение, но его выдавали алевшие кончики ушей.

Июль постепенно подходил к концу, и Алекс должен был ехать домой уже через три дня. Они с Максом заранее обменялись телефонами, договорившись иногда созваниваться. И все равно на душе было тяжело. Они ведь действительно сдружились за прошедшее время, и ни один не хотел расставаться. Волнения добавляла Эрика, которая, в отличие от мальчишек, переживала, как и положено маленькой девочке, то есть плакала, а парни понятия не имели, как ее успокоить и подбодрить.

– Ну что ты так расстраиваешься, ты же не одна остаешься, а с Максом, – говорил Алекс, гладя Эрику по выбивавшимся из неизменных кривых хвостиков кудряшкам.

– А ты? – спрашивала она.

– А я буду звонить, – пожимал плечами Грин. В душе он был согласен, что этого мало, но что они могли поделать.

Эрика сжала руку Алекса и прислонив голову к его плечу.

– Интересно, когда мы сможем еще увидеться? Я буду очень-очень скучать, Алекс, – пробормотала она.

– Не знаю. Я тоже буду скучать. – Он обнял Эрику. – Вообще я в этом году должен был ехать в другой лагерь. Но отцу предложили новую работу, поэтому мы переехали. А с сентября, кстати, я иду в школу твоего дяди… – Алекс хотел было добавить, что именно поэтому его отец решил отправить его именно сюда, чтобы осенью было проще влиться в новую атмосферу и учебный процесс, но не успел, потому что Эрика завизжала и повисла у него на шее, а Макс непривычно широко улыбнулся.

– Чего это с ней? – Алекс был немного дезориентирован, так как Эрика продолжала радостно вопить прямо ему на ухо.

– Она хочет сказать, что очень рада. – Макс уже откровенно забавлялся растерянностью Алекса. – Я учусь именно в этой школе. Так что мы будем часто видеться.

– Здорово! – искренне воскликнул Алекс.

После широко улыбались уже все трое.

Часть вторая. Дружба

2003 год

Глава первая

Первый месяц лета Эрика должна была провести в лагере для девочек. Ехать совершенно не хотелось – в этом году Макса впервые не отправляли к дяде Лео, и они собирались провести время вместе.

– Нет! Мама, я лучше останусь тут! – попыталась отказаться она.

– Милая, ну как же так? – мать явно была расстроена. – Мы с папой выплатили кредит на дом и наконец-то можем обеспечить тебе интересный летний отдых! Сама говорила, тебе понравилось тогда с Максом.

– Именно, – буркнула Эрика под нос. – Мне было семь! – попыталась она еще раз.

В ответ мать лишь расхохоталась.

– Ну что ты будешь делать в городе? Посмотри, там и театральный кружок, танцы, гончарное дело. А еще можно ухаживать за животными на ферме по соседству. Три недели пролетят, не заметишь. – Видимо, поняв, что энтузиазма у Эрики не прибавилось, мать привела еще один аргумент: – Мы с отцом уже все оплатили.

Возразить было нечего. Эрика отлично знала, как старались родители в попытках обеспечить семье достойную жизнь. И пусть они никогда не достигнут уровня Уокеров, сейчас они могли позволить себе больше. Одежда теперь покупалась не на вырост, у нее появились тушь и блеск для губ, стоило сказать, что девочки из класса начали краситься. Кто знает, может, ей и впрямь понравится. А планы, которые они с Максом построили… Что ж, придется отложить. Эрика тяжело вздохнула и спрятала лицо в ладонях.

– Месяц пролетит, не успеешь оглянуться, – голос матери раздался совсем рядом, а потом Эрика почувствовала, как ее притягивают в объятия.

– Я хотела остаться с Максом, – заныла она.

– Я так и подумала, – хмыкнула мама. – Ничего, Макс подождет. Ты же ждала его, когда в прошлые годы его отправляли в лагерь.

Эрика лишь кивнула. После того, первого года, миссис Уокер больше не предлагала Эрике поехать с ним.

Но проблема была не только в Максе. На самом деле Эрика плохо себе представляла, как общаться с другими девочками. Так сложилось, что начав тогда, шесть лет назад, дружить с Максом и Алексом, в школе и на дополнительных занятиях она тоже тянулась к парням. Была пара приятельниц-одноклассниц, но интересы настолько не совпадали, что говорить зачастую оказывалось не о чем. Эрику больше интересовали компьютерные игры и фантастика, чем, скажем, любовные романы. Нет, ей нравилась красивая одежда, юбки, блестки. Как и любая девочка, она мечтала о прекрасном принце. Но читать, как очередной Дирк смотрел в томные глаза какой-нибудь Роксаны было откровенно скучно. Так что перспектива провести три недели с кучей незнакомых девчонок удручала. Оставалось надеяться, она встретит кого-нибудь с похожими интересами.

Миссис Уокер как раз была в отъезде, поэтому Эрика решилась приехать в гости. Мистер Уокер совершенно не возражал против ее присутствия, в отличие от Кэролайн, которая пару лет назад прямо при ней заявила Максу, что пора бы заканчивать дружбу с дочерью прислуги. С тех пор в особняке Эрика появлялась крайне редко, а время они проводили у нее дома, или у Алекса.

Когда она вошла, горничная Ханна, мамина сменщица, сказала, что младший мистер Уокер ждет ее у бассейна.

«Блин, хорошо, что не забыла купальник!»

Чтобы выйти к бассейну, нужно было пройти по второму коридору мимо комнаты, служившей библиотекой, еще одного санузла, кладовки и повернуть направо к французским дверям, выходящим на задний двор, где вдоль длинного прямоугольного бассейна, выложенного мелкой плиткой разных оттенков зеленого, стояли деревянные шезлонги, белоснежные зонтики от солнца и несколько круглых столиков на фигурных ножках. До этого момента она плавала в бассейне всего дважды: в первое после их знакомства лето и на следующий год.

Эрика как раз выходила из-за угла коридора, когда увидела Макса, стоящего около бортика к ней спиной. Она непроизвольно замедлила шаг и почему-то покраснела.

Эрика смотрела на него и не понимала, как это она раньше не замечала, каким высоким Макс стал, какие у него широкие плечи, большие руки, длинные мускулистые ноги – не накаченные, скорее подтянутые – сказывались занятия плаванием, пришедшие лет пять назад на смену так ненавидимому им лакроссу и верховой езде.

Неожиданно Эрика осознала, что у нее вспотели ладони, пересохло во рту, а ноги стали ватными. Сил оторвать взгляд от Макса не было, выходить к бассейну резко расхотелось. Не желая быть замеченной, она подошла поближе и спряталась за плотными портьерами, висящими по обе стороны от стеклянных дверей.

Макс мазался солнцезащитным кремом. Кроме низко сидящих плавок на нем ничего не было, и Эрика, все больше и больше краснея, сквозь маленькую щель между шторами рассматривала вдруг ставшие такими притягательными спину, упругие ягодицы и бедра. Его почти черные волнистые волосы больше не топорщились в разные стороны – стилист Кэролайн убедил ее разрешить сыну немного их отрастить. Эрике поймала себя на желании запустить в эти локоны пальцы. Нет, они с Максом часто обнимались или просто прикасались друг к другу дружескими жестами, но волосы Макса Эрика ни разу не трогала, ей даже в голову это не приходило. И вот сейчас…

Вдруг Макс повернулся вполоборота и посмотрел на дверь. Эрика замерла, боясь сделать вдох. Никого не увидев, Макс засунул руку в плавки и поправил член.

Это зрелище вызвало странное чувство. Какое-то незнакомое тепло разлилось внизу живота, бедра инстинктивно сжались, а еще Эрика поняла, что купальник там, внизу, стал немного влажными. Она задалась вопросом, была ли хоть раз в жизни смущена настолько!

Когда Макс отошел в сторону лежаков, Эрика бросилась в ближайшую ванную комнату.

Она смотрела на себя в огромное зеркало в тяжелой деревянной раме, и собственное отражение совершенно не радовало. За последние полгода она заметно подросла, но тело все еще состояло из одних острых плеч, локтей и коленей. На лбу и груди были прыщи. И если проблему с лицом она решила еще зимой, отрезав густую челку, то что делать с грудью, особенно летом в жару, было не ясно. Специальные кремы помогали плохо. Эрика и до этого переживала из-за внешности, но сейчас разочарование буквально обрушилось на нее – на глаза навернулись слезы. Понимание, что это временно, не особо помогало. Хотелось быть хоть немного привлекательной здесь и сейчас.

А еще она до сих пор оставалась практически плоской. У большей части одноклассниц грудь была гораздо заметнее. Ярко-выраженной талии или красивого изгиба бедер тоже не наблюдалось. В этот миг Эрика ощутила себя уродиной.

«Ну почему это стало так важно именно сейчас?» Только вот ответ был очевиден и ждал ее около бассейна.

Скорее всего она бы и дальше страдала, сидя на низкой мягкой скамейке, стоявшей у стены напротив белоснежной раковины, если бы на телефон, который парни подарили на прошлый день рождения, не пришло сообщение.

Макс: Ты где?

Макс: Все нормально? Жду у бассейна.

Эрика: Все ок. 5 мин буду

Эрика умылась ледяной водой, чтобы немного остудить горящие щеки, вытерла предательскую влагу между ног, бросила страдальческий взгляд в зеркало и пошла к бассейну.

– Привет! Что так долго? – улыбнулся Макс, как обычно раскрывая объятия.

– Э-э, автобус задержался. – Правду Эрика сказать не могла. Она подошла к Максу, чтобы обнять в ответ, но прикосновение к жирной от крема коже послало дрожь по всему телу.

– Все в порядке? – Конечно, Макс заметил!

– Д-да. Все нормально.

– Пошли плавать.

– Сейчас. – Желание не только плавать, но и вообще сидеть у бассейна испарилось еще в туалете. Эрика предпочла бы пойти наверх поиграть, например, в приставку, благо она приехала в красивом сарафане, который не то чтобы подчеркивал несуществующие достоинства, но неплохо скрывал недостатки: пышная юбка зрительно увеличивала бедра, пояс делал талию выраженной, а воланы в верхней части скрывали большую часть прыщей. Не то что дурацкий купальник, уродовавший и без того неидеальную фигуру!

Тем временем Макс натянул очки и нырнул в воду.

И снова Эрика поймала себя на том, что не может отвести взгляд, особенно когда он начал плыть баттерфляем. Тело опять реагировало, что казалось неправильным – они же друзья, практически выросли вместе, а друзья не должны испытывать друг к другу подобных чувств. Верно же? Только вот странное волнение никуда не делось.

– Привет! – Эрика подскочила – она настолько потерялась в собственных мыслях, что не заметила прихода Алекса.

– Привет.

– Чего не плаваешь? – Алекс наклонился и чмокнул ее в щеку. На нем были шорты до колен и белая футболка – он легко обгорал, так что даже в самую жару старался скрыть как можно больше тела.

– Иди. Я сейчас.

Эрика не сдвинулась с места, пока парни плавали. Она не могла точно объяснить, почему настоятельно хотелось сохранить побольше пространства между собой и Максом. Прислушавшись к себе, она признала, что чувства по отношению к Алексу не изменились. Его приветственный поцелуй не вызывал трепета или дрожи в животе.

«Неужели это и есть пресловутые бабочки?» – мелькнула мысль.

Тем временем ребята выбрались из воды и плюхнулись на стоявшие рядом лежаки.

– Иди охладись. Ты какая-то красная, – бросил Макс, откидывая со лба челку. Эрика не могла оторвать взгляд от того, как его пальцы проходят сквозь мокрые волосы, как напрягаются мышцы на руке, когда он делает движение. – С тобой точно все в порядке? Странная ты сегодня, – заметил Макс.

Эрика поспешила отвести глаза. Не желая привлекать к себе лишнего внимания, она встала и пошла к бассейну. Со времен летнего лагеря она научилась плавать, но до Макса, конечно, было далеко.

Проплыв туда и обратно Эрика облокотилась на бортик и посмотрела на парней. Нет, она и раньше обращала внимание, что они очень разные, но никогда не задумывалась, насколько. И дело было не только в цвете волос. Если Макс за последнее время не только вырос и стал шире в плечах, но и оброс мышцами, то телосложение Алекса оставалось астеничным. Он почти не занимался спортом, много времени посвящая учебе. Но сейчас Эрика обратила внимание на еще одну деталь, которая отличала их друг от друга: плавки Макса топорщились сильнее, чем мокрые шорты Алекса.

«Блин. Да что со мной сегодня?» – Эрика надеялась, что никто не заметит еще больше вспыхнувших щек.

Она отпылала от бортика, решив перестать пялиться, кода сзади внезапно ее схватили чьи-то руки. Это было так неожиданно, что Эрика закричала, чем вызвала смех Макса, который лишь крепче притянул ее к своему твердому телу. Он и раньше так делал, но тогда они были полностью одеты. А сейчас… Кожа Эрики покрылась мурашками, и она напряглась, боясь, что он заметит, какое впечатление на нее производить их близость.

Принужденно рассмеявшись, Эрика выбралась из его объятий и поспешила вылезти из бассейна, заворачиваясь в одно из больших полотенец, которое лежало на столике между шезлонгами.

Как Эрика и предполагала, Макс не особо обрадовался факту, что практически месяц ее не будет.

– Блин, облом! Начинаю жалеть, что не еду к дяде, – сказал он, но потом, добавил: – Хотя, нет, не жалею. Будем с Алексом плавать и рубиться в приставку. – Парни развернулись друг к другу и дали пять.

– Может, еще раз с мамой поговорить, – с сомнением произнесла Эрика.

– Ой, да забей. – Макс пожал плечами. – Подождем, ничего с нами не случиться. А кататься на велике и зависать в парке будем, когда вернешься.

Макс сел на лежак, расставив ноги в стороны, что еще больше подталкивало мысли Эрики в непривычном направлении. Чтобы отвлечься, она стала рассматривать растущие по границе участка клены, которые купались в ярком солнечном свете, клумбы с розами – любимыми цветами миссис Уокер, лишь бы лишний раз не смотреть на парней. Больше всего она боялась, что все ее неуместные мысли и чувства большими буквами написаны на лбу.

– Да что с тобой опять? – в голосе Макса послышалось раздражение.

Эрика надеялась, что он не заметит, как трудно ей поддерживать связный разговор, но чуда не случилось.

– А? – Эрика резко повернула голову, чтобы увидеть, как Макс хмурится.

– Что с тобой, спрашиваю?

– Да нормально все.

– Нормально? – Тогда почему молчишь? Я уже два раза спросил, какого числа ты возвращаешься.

– Прости. Двадцать восьмого. – Она всеми силами старалась не опускать взгляд ниже лица Макса.

– Хорошо. Обязательно позвони, как приедешь.

Эрика уже думала, что тема ее необычного поведения закрыта, когда Макс снова произнес:

– Ты очень необычно себя ведешь.

Что она могла на это ответить? Ничего. Она постаралась придать себе максимально равнодушный вид, пожимая плечами.

– Ладно. Если из-за лагеря, то не переживай. Я все понимаю. Мы же друзья, – успокоил ее Макс.

– Конечно, – ответила она чисто механически, – из-за лагеря. – А через некоторое время добавила: – Пойдемте в дом.

Алекс, открытые участки кожи которого уже начали краснеть, с радостью ее поддержал. Вот только когда они все двинулись к дверям, Эрика поймала на себе странно-задумчивый взгляд Алекса. Раньше она обязательно спросила бы его, что не так, но именно сегодня побоялась услышать ответ.

Остальная часть дня прошла чуть легче, потому что Макс наконец оделся.

На самом деле впервые взросление Макса Эрика осознала не сегодня. Это произошло осенью два года назад.

В тот воскресный день они с мистером Грином, отцом Алекса, заехали за Максом, чтобы после всем вместе поехать в настоящий ресторан отмечать день рождения Алекса. По такому случаю мама даже купила ей красивое красное плиссированное платье. Оно было прямым, без рукавов, с круглым вырезом горловины и завязывалось поясом в тон. На ноги она надела простые черные балетки с маленькими бантиками в белый горошек. Было прохладно, но платье с короткой курткой, которую она носила в такую погоду, смотрелось странно, так что мама дала ей красивый шерстяной палантин темно-вишневого цвета с узором, вышитой золотистой нитью. В таком наряде Эрика чувствовала себя взрослой и серьезной. Она торжественно дошла до машины мистера Грина, вручила Алексу подарок – книгу – и аккуратно села внутрь, изо всех сил стараясь не помять платье.

Алекс тоже хорошо смотрелся в сером костюме и голубой рубашке, застегнутой на все пуговицы.

Вот только ничто не могло подготовить Эрику к тому, как выглядел в тот день Макс. Когда он вышел из дома, присвистнул даже Алекс.

До этого момента Макс появлялся в костюме один или два раза, и это было нелепо, но сейчас от его вида захватывало дух. Ему невероятно шел темно-синий цвет пиджака и белая рубашка с расстегнутыми двумя верхними пуговицами. Этот наряд подчеркивал серые глаза Макса, делая взгляд выразительнее.

Эрика отчетливо помнила, что именно в тот момент подумала, что Макс больше не мальчик, а парень, к тому же очень симпатичный.

И теперь ей было немного удивительно, почему тогда ее чувства не превратились в нечто большее. Хотя… Если задуматься, это мог быть первый толчок, а сейчас она просто доросла до следующего шага.

Если бы еще неделю назад Эрике сказали, что она обрадуется лагерю, она ни за что бы не поверила. Но еще четыре встречи с Максом до отъезда показали, что ей просто необходимо переключиться.

Каждый раз, когда он оказывался рядом, Эрика словно зависала: в горле пересыхало, язык прилипал к небу, мысли путались.

А ведь еще оставались прикосновения. Если раньше они были неотъемлемой частью их общения, то теперь Эрика начала их бояться, ведь ее тело реагировало не так, как раньше. Стоило Максу протянуть к ней руку, чтобы, например, убрать за ухо выбившуюся из хвостика прядь волос, как ее охватывало волнение, а щеки покрывал румянец, который, как она надеялась, можно списать на летнюю жару.

Естественно, делиться подробностями обуревавших в его присутствии чувств, она не собиралась. В лучшем случае он удивиться. Возможно, посмеется. А еще, может ли это стать препятствием для дальнейшей дружбы? Эрика очень надеялась, что нет, хоть абсолютной уверенности больше не было. Странно, еще неделю назад их отношения казались чем-то незыблемым, постоянным, что не могло поколебать даже неприятие миссис Уокер. Но сейчас… Сомнение и стыд терзали душу. Теперь поездка в лагерь виделась решением проблемы. Эрика хотела верить, что за три недели неуместные эмоции полностью покинут ее, и они с Максом вновь смогут общаться легко и беззаботно.

Лагерь и правда смог ее отвлечь. Было интересно, и пусть Эрика продолжала периодически думать о Максе, отрешиться оказалось на удивление легко, особенно учитывая, что она смогла быстро подружиться с Рейчел Фишер. Та тоже не любила любовные романы, а увлекалась автомобилями и мечтала связать с ними собственную жизнь.

– Блин, странный выбор книг! – Они стояли перед полками в небольшой библиотеке, пытаясь выбрать что-нибудь почитать. Не согласиться с Рейчел было сложно – подавляющее большинство литературы состояло из классических любовных романов. «Унесенные ветром», «Поющие в терновнике», «Грозовой перевал» и все в таком духе. – Неужели они считают, что современных девушек больше ничего не интересует?!

– Похоже на то, – Эрика кивнула.

– Глупо! А как же борьба за равноправие? Вон моя мама после развода не опустила руки, открыла свой салон. Она у меня парикмахер, – пояснила Рейчел. – И не нуждается в помощи отца, чтобы содержать нас с братом! – Видно было, что она очень этим гордится. – Когда вырасту тоже хочу свое дело, чтобы ни от кого не зависеть!

– Здорово!

– А ты чем хочешь заняться?

– Еще не думала. – Этот вопрос напрягал Эрику. Об этом начали спрашивать не только родители, но и Макс с Алексом. А она понятия не имела, что отвечать.

– А что тебе нравится?

– Я люблю театр, поэтому мама выбрала этот лагерь. Еще немного пишу в школьную газету. В основном анонсы культурных мероприятий нашего города.

– Ты могла бы стать журналистом, – заметила Рейчел. Но Эрика лишь пожала плечами.

Она и правда не знала. Чтобы рассчитывать на колледж, нужно было срочно подтягивать учебу, а с этим возникли проблемы. Ей не хватало терпения сидеть над учебниками, большинство из которых казались скучными. Театр и газета и впрямь интересовали больше уроков. Ну и, пожалуй, литература. Хоть ей нравились далеко не все произведения, но их разбор зачастую оказывался увлекательным и позволял взглянуть на персонажей по-новому.

– Кстати о театре, – пихнула ее Рейчел. – Пошли, а то опоздаем на сбор труппы.

В общем Эрике очень нравилось общаться с Рейчел, так что они не только обменялись телефонами, но и договорились иногда ездить друг к другу в гости, благо, как выяснилось, жили недалеко, в соседних городах.

По возвращении Эрика сразу позвонила Максу. Неуверенность, что беспокоила перед отъездом, ушла, и будущее виделось лишь в самых радужных тонах.

– Привет! Я вернулась!

– Здорово! – в голосе Макса звучала искренняя радость. – Встретимся завтра у Алекса? Поиграем в приставку?

– Не хочу в приставку. Завтра не жарко. Давайте на великах покатаемся. Мы же собирались.

– Мы с ним уже договорились, – возразил Макс.

– Ну и что? Можно же передоговориться. – Эрика не сомневалась, что парни согласятся.

– Ладно. Хорошо. Давайте кататься на великах. Как скажешь, – вздохнул Макс.

На следующий день Эрика наблюдала, как Макс выгружает из багажника новенького черного джипа свой навороченный велосипед и улыбалась.

– Привет! – помахала она рукой. – А где Алекс?

– Привет! Он будет ждать нас на парковке у парка.

Сначала все шло нормально. Они втроем катались, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Эрика рассказывала о Рейчел и лагере и не скрывала надежды поехать туда же в следующем году.

А потом дорога пошла в гору.

Ехавший в тот момент впереди Макс поднялся с сидения и наклонился чуть вперед. Шорты натянулись, так что Эрике открылся прекрасный вид на обтянутые трусами подтянутые ягодицы. И если пять минут назад она была уверена, что ей удалось выкинуть из головы все мысли о Максе, кроме дружеских, то сейчас они обрушились на нее с новой силой.

Она растерялась, отвлеклась, велосипед под ней зашатался, и, не сумев удержать равновесие, Эрика упала, коротко вскрикнув. Ногу пронзила боль.

«Черт! Только этого не хватало!»

Эрика тут же попыталась встать, но на ногу наступить не смогла. В этот момент перед ней на колени опустился Макс.

– Что случилось? – в его голосе сквозило беспокойство.

– Упала.

– Встать можешь?

– Нет, ногу больно.

– Какую?

– Левую. – Она тут же пожалела о своем ответе, так как он одной рукой обхватил ее икру, а другой – ступню. Ногу захотелось немедленно отдернуть. Эрика вздрогнула, что не укрылось от Макса.

– Так больно? – Конечно, что еще он мог подумать. Эрика почувствовала укол разочарования, но вместе с тем облегчение – Макс ни о чем не догадывался.

«И когда его руки стали такими большими?» – млела она под его осторожными прикосновениями.

– Что будем делать? – обратился он к стоявшему за ее спиной Алексу.

– Твой папа сегодня дома? – спросил тот.

– Да.

– Звони, пусть приедет.

Эрика набрала номер отца и рассказала о случившемся.

– Папа скоро приедет, – сказала она ребятам, положив трубку.

– Хорошо. Давай я донесу тебя до парковки, – предложил Макс.

– Не надо! – Эрика испугалась. Сейчас перспектива подобного ужасала. – Попробую сама дойти.

– И как? Ты даже встать не можешь! – Алекс смотрел с сомнением.

– Кто-нибудь может сходить за моим папой… – сделала она еще одну попытку.

– Глупости, так будет быстрее, – возразил Макс.

– А велики?

– Я побуду тут, – ответил Алекс. – А Макс отнесет тебя и вернется. Твой велик завезу позже. Не думаю, что в ближайшее время ты сможешь кататься.

Пришлось смириться. Она снова вздрогнула и напряглась, когда Макс без видимых усилий подхватил ее на руки, словно невесту. От него пахло дезодорантом, немного потом и… Максом. Захотелось уткнуться ему в шею и вдыхать такой притягательный запах. Постепенно она расслаблялась в его руках, чувствуя, как Макс крепче прижимает ее к себе. В этот момент было так легко представить, что она для него больше, чем просто друг. Захотелось, чтобы он нес ее подольше, но парковка уже мелькала среди деревьев.

– Пришли.

– Папа приехал? – Эрика и сама не была уверенна, на какой ответ надеялась больше.

– Пока не вижу.

– Ты можешь поставить меня, – пробормотала она.

– На одной ноге стоять собираешься?

– Тебе же тяжело, наверное.

– Не бойся, не уроню, – с этими словами Макс притянул ее еще ближе.

Эрика чувствовала, как трепещет в груди его сердце. Почти так же сильно, как стучало ее.

«Интересно, почему он волнуется? Только из-за ноги?»

– О, а вон и твой папа, – прервал размышления Макс. – Ты прости, что не смогу поехать с тобой.

– Ничего. Я же с папой.

– Здравствуйте, мистер Томпсон. – Голос Макса в миг стал серьезнее.

– Привет, Макс! Сможешь посадить ее? Хочу осмотреть ногу.

– Конечно. – Макс аккуратно опустил Эрику на пассажирское сиденье.

– На перелом не похоже, – сказал мистер Томпсон через несколько минут. – Но все равно нужен рентген. Ты с нами, Макс?

– Не могу. Должен помочь Алексу с великами. Позвони, как будут новости, – обратился он к Эрике.

– Ладно. Пока.

Ничего серьезного у Эрики в итоге не обнаружилось – ушиб и небольшое растяжение, так что уже через несколько дней она смогла без проблем доехать до дома Алекса, где они втроем смогли наконец-то поиграть в «Звездные войны»⁹.

Вот только те самые мысли о Максе не то что не отпускали, а с каждым проведенным вместе часом все больше и больше заполняли голову, вытесняя остальные.

«Он же мой друг! Но он же еще и парень… Симпатичный парень. Высокий парень. Очень симпатичный и очень высокий парень. Что вообще со мной происходит? Почему я только сейчас его рассмотрела? Почему только сейчас в его присутствии стала испытывать… трепет? Это вообще нормально в таком возрасте, мне же всего тринадцать?»

Ну и самый главный вопрос, который не давал покоя: «Что же мне теперь делать?»

***

Алекс припарковал свой серый «Форд-Фокус» на подъездной дорожке Уокеров и прошел в дом.

– Алекс, добрый день! – в гостиную вышла миссис Томпсон. – Что тебе принести?

– А Макса нет что ли? Мы договорились поплавать.

– Он с утра ушел бегать. Еще не возвращался.

– Сделайте мне холодный чай, пожалуйста.

Стоило миссис Томпсон скрыться в коридоре, Алекс уселся в кресло.

Миссис Уокер недавно полностью обновила интерьер, практически избавившись от темных цветов, что зрительно делало и без того немаленькую гостиную еще больше.

Алексу этот вариант нравился, хоть он и не совсем понимал новую моду. Диван со стеганой фигурной спинкой, например, был намного светлее разномастных серо-коричневых кресел: одно полностью мягкое, тогда как другое – на фигурных деревянных ножках, выкрашенных в белый цвет. По обеим сторонам дивана появились столики, тоже белые, на которых теперь стояли пузатые настольные лампы с тканевыми абажурами. Казалось, что цвет перетекает по гостиной от белого до светло-серого или коричневого и обратно. Единственное, что не изменилось: камин и портрет четы Уокер над ним.

Миссис Томпсон как раз поставила перед Алексом высокий стакан с чаем, украшенный веточкой мяты и долькой апельсина, когда в гостиной появился запыхавшийся и жутко хмурый Макс.

– Привет! – буркнул он. – Ты уже пришел?

– Так начало двенадцатого, – удивился Алекс.

– Черт! Прости. Не следил за временем. – Макс направился к лестнице. – Я приму душ и спущусь к бассейну. Ты не мог бы переодеться в ванной на первом этаже? – бросил он через плечо.

Алекс согласился, его удивило поведение Макса. «Интересно, что могло случиться с утра? Опять что ли с матерью поцапался?» – это была самая частая причина, которая могла выбить друга из колеи.

Алекс сидел на бортике бассейна, свесив ноги в воду, когда из дома вышел Макс, на ходу бросая полотенце на один из лежаков.

– Кстати, а где Эрика? – почему-то Алекс думал, что она должна была приехать с утра с матерью.

– Не приедет, – буркнул Макс.

«Так-так, похоже, причина плохого настроения начинает проясняться». Если разобраться, Алекс не особо удивился, узнав, что она отказалась. Еще до ее отъезда в лагерь он наблюдал, как день ото дня растет напряжение между ней и Максом, при том что его взаимоотношения с Эрикой не изменились.

– Тебе не кажется, что она в последнее время какая-то странная? – спросил тем временем Макс.

– Странная? Что ты имеешь в виду? – Алекс стянул солнцезащитные очки на кончик носа и с любопытством взглянул на Макса. Ему хотелось понять, как друг видит ситуацию.

– Задумчивая, молчаливая, иногда вообще не слушает. Вон приехать отказалась, хоть матери и нет.

– Ну-у, – протянул Алекс, – может, не хочет плавать, – он ухмыльнулся, ведь не мог же Макс на самом деле не понимать, что происходит? Или мог?

Макс в ответ еще больше насупился и промолчал.

– Да что ты заморочился? – попытался Алекс успокоить волнение Макса. – Может, у нее месячные.

– Какие месячные? Она же маленькая, – возмутился Макс, чем шокировал Алекса.

– Не такая уж и маленькая. Ей тринадцать, – возразил он.

– Именно! Всего тринадцать!

– Вспомни себя в этом возрасте, – «Господи! Неужели он серьезно до сих пор не понял, что она выросла?» – Ты дрочил на найденные на чердаке папочкины журналы.

– Не только я!

– А я и не говорю, что только ты. Слушай, не пойму, чего ты вообще переживаешь?

– Вдруг ей стало с нами скучно, и она не хочет больше дружить? – говоря это, Макс выглядел жалко, как щенок, которого нерадивый хозяин выкинул на улицу.

– Ну так спроси!

– А если она скажет да?

– Насильно дружить не заставишь, – философски заметил Алекс, слегка закатывая глаза.

Если с Эрикой Алексу все было более-менее ясно, то к Максу следовало присмотреться повнимательнее.

***

К октябрю Макс уже был абсолютно уверен, что с Эрикой что-то происходит. Теперь она все чаще отказывалась проводить время с ним и Алексом, выдумывая дурацкие предлоги: то домашки слишком много, то договорилась с одноклассницами в кино сходить.

Вот только если проверить первое он нормально не мог, то насчет второго точно знал, что она соврала, ведь в кинотеатре, куда он в тот же день пришел с Джессикой Фултон, Эрику так и не увидел. Да, да, он все время искал ее взглядом до начала сеанса, мало обращая внимания на Джесс.

Джессика, Джесс… Она происходила из очень уважаемой, но обедневшей семьи. Макс слышал, как мать упоминала, что отец Джессики сделал несколько крайне неудачных вложений, что сильно пошатнуло их финансовое положение. Правда, не настолько, чтобы они не смогли себе позволить обучение дочери в частной школе.

Он посматривал на нее почти год. Ну не только на нее, конечно. Еще была длинноногая Мэри Браун. Но у Джесс были самые зачетные сиськи среди девчонок в параллели.

И вот в середине сентября Макс наконец-то набрался смелости позвать ее в кино.

Он подошел к ней перед началом истории, единственного урока, на котором они пересекались.

– Привет, Джесс, – Макс замялся.

– Привет! – Она явно удивилась, учитывая, что до этого они практически не общались.

– Ты это… хочешь сходить в эту пятницу в кино?

– В кино?

– Да.

– А кто еще пойдет?

– Н-никто, – смутился Макс, чувствуя, как заливает краской щеки. – Мы вдвоем.

– Хочешь сказать, что зовешь меня на свидание?! – Джесс улыбнулась, и сковывавшее Макса напряжение немного отпустило.

– Ага. Типа того.

– Ну хорошо. Давай сходим, – улыбнулась она.

Тот факт, что она быстро согласилась придало Максу уверенности, что и дальше с ней будет так же легко. На деле же все оказалось совсем не так. Началось с того, что вместо «Лары Крофт»¹⁰, которую он хотел пересмотреть, она выбрала «Пиратов Карибского моря»¹¹, который Максу совсем не понравился.

Но главное: Джесс, с одной стороны, радовалась свиданиям, призывно улыбалась, но стоило Максу постараться сократить расстояние, устанавливала невидимую черту.

– Блядь! Блядь! Блядь! – Максу доставляло особое удовольствие ругаться, зная, как это взбесило бы его мать. Открытый бунт он позволить себе не мог. И не только из-за возможного наказания. В душе он до сих пор ожидал от нее одобрения. Но ничто не могло помешать отрываться в присутствии Алекса. – Ну почему у меня ни хрена не получается?! – Он в отчаянии уронил голову на согнутые колени. – Что я, черт возьми, делаю не так?! Уже четыре свидания, а она даже поцеловать себя не дала…

Они расположились в дальнем конце школьного двора под огромным раскидистым дубом. Макс с Алексом часто приходили сюда, если погода позволяла – идеальное место для разговора подальше от ненужных ушей. Все же большинство учащихся предпочитало удобные столики, расставленные вдоль здания школы, с этой стороны плотно увитого уже начавшими желтеть растениями. Макс расстелил форменный пиджак, чтобы лечь, а более аккуратный Алекс подложил под попу оказавшийся то ли случайно, то ли нет в рюкзаке журнал.

В ответ на его предыдущую реплику Алекс расхохотался:

– А ты надеялся, Джесс сразу после первого свидания разрешит себя трахнуть?

– Ну-у, не сразу после первого, конечно… И не прямо трахнуть… Но я думал, что мы продвинемся дальше.

– Ты хотел сказать ниже? – Алекс пихнул Макса локтем в бок и подмигнул. – А ты хоть пытался ее поцеловать? Или ждешь, что она сама проявит инициативу?

– Конечно, пытался! Но она отворачивается. А потом хлопает глазами, будто не поняла, что я хотел! Черт!

– Слышала бы тебя твоя мама! «Следи за языком, Максимилиан. Мальчики из приличной семьи не позволяют себе произносить подобные слова». – Алекс явно издевался, подражая интонациям Кэролайн Уокер.

– Захлопнись, Алекс! Лучше посоветуй что-нибудь. – Макс взъерошил отросшие волосы.

– Что я могу посоветовать? Забить и продолжать дрочить в одиночестве. Что ты зациклился на этой потере девственности?

– Я не зациклился. Просто… Неужели тебе не хочется узнать, как это бывает с живой девушкой? – Парни обсуждали эти вопросы и до того, как Макс все-таки сделал свой выбор в пользу сисек Джесс. А теперь и подавно постоянно съезжали на тему секса.

– Ну… во-первых, я точно не буду тратить время на свидания, если могу потратить на учебу. – При этих словах Макс привычно закатил глаза.

– А во-вторых?

– А во-вторых, мне никто настолько не нравится, чтобы прикладывать хоть какие-то усилия.

– Серьезно? А как же Кети Джеймс? Думал, никто не замечает, как ты на нее смотришь?

– Э-э… – протянул Алекс.

– Вот именно! Признай уже, что трусишь, что боишься не оказаться таким идеальным, каким видишься со стороны!

В ответ Алекс лишь пожал плечами – парни слишком хорошо друг друга знали, чтобы начинать притворяться сейчас.

– Кстати, может, у тебя не получается, потому что ты ошибся с выбором? Неужели Джесс тебе правда нравится? – Голос друга выражал откровенное сомнение, а взгляд… Уже некоторое время у Макса периодически возникало странное чувство, что друг будто бы наблюдает со стороны.

– У нее классные сиськи! – «Ну по крайней мере так кажется».

– А остальное?

– А остальное я не видел, – пожал Макс плечами. – Собственно и сиськи только в вырезе блузки.

– Уокер, ты озабоченный идиот! Я не про ее грудь, даже не про лицо. Но у вас хоть что-то общее есть? Что она любит?

– Дебильные, скучные романтические фильмы или тупые комедии. Мы целых два раза ходили на «Дуплекс»! – Макс спрятал лицо в ладонях. – И любовные романы. Она постоянно спрашивает, читал я ту или иную книгу. А я зачастую даже названия не слышал.