В книгу легендарной Ольги Берггольц – поэтессы, прозаика и журналиста – вошли ее дневниковые записи, тексты радиовыступлений, относящиеся к тяжелому времени ленинградской блокады, и повесть «Дневные звезды», которую автор считала главной книгой своей жизни. В произведениях Берггольц трагедия отдельной человеческой жизни показана на фоне бедствий целой страны. Рассказ о беспримерном героизме жителей и защитников города перемежается лирическими отступлениями, раздумьями о судьбе своего поколения.
Оглавление
Ольга Берггольц. Говорит Ленинград
«Никто не забыт, и ничто не забыто». Из дневников 1939–1942 годов
Говорит ленинград
Об этой книге
«Живы, выдержим, победим!»
Ленинградцы за кольцом
Ленинград – фронт
Сентябрь сорок второго года…
Наша победа
Здравствуй, Большая Земля!
Крепить боевую дружбу
Хозяйка Ленинграда
Лето сорок третьего года (письмо за кольцо)
Наш комсомол
Мой рубеж (Письмо за кольцо)
Артиллерийский обстрел продолжается (Письмо за кольцо)
Дыхание грядущей победы
Стихи о друге
Желание
Мы пришли в Пушкин
В Ленинграде тихо
Ленинград – Севастополь
Этот день будет
Берлин пал
Второй день
Возвращение мира
Вечно юный
Ленинский призыв
Скала любовь
Я знаю дорогу
Его призыв
Дневные звезды
Поездка в город детства
Сон
Папа приехал
Сказка о свете
Петроград
На моей памяти
Рыцарь света
Главная книга
«Это мое!»
Две встречи
Рисунок пером
«Серебряная ночь»
Лето прошлого года
Та самая полянка
Поход за Невскую заставу
Дневные звезды
День вершин. Детство
День вершин. Фландрская цепь
Цветы бессмертные
День вершин. «Гужово не взять»
Ленин
«Ты напечатана у нас»
День вершин. Лермонтов
День вершин. «Охраняйте революцию!»
Валдайская дуга
Корноухий колокол
Путь к отцу
«Антон Иванович сердится»
Перекур
Ступеньки во льду
Секрет земли
Княжна Варвара
Слава мира
Путь возврата…
Доброе утро, люди!
«Наш Фриц умирает…»
Встреча в «Астории»
«Гутен морген, фриц»
Блокадная баня
Отрывок из книги
13 декабря 1938 г. меня арестовали, 3 июля 39-го, вечером, я была освобождена и вышла из тюрьмы. Я провела в тюрьме 171 день. Я страстно мечтала о том, как я буду плакать, увидев Колю и родных, – и не пролила ни одной слезы. Я нередко думала и чувствовала там, что выйду на волю только затем, чтобы умереть, – но я живу… подкрасила брови, мажу губы…
Я еще не вернулась оттуда, очевидно, еще не поняла всего…
.....
Я с удивлением почти мистическим читаю свою запись от 4/VI-41. Да, вот так и вышло: война сжевала Колю, моего Колю, – душу, счастье и жизнь. Я страдаю отчаянно.
Я совершенно не понимаю, что не дает мне сил покончить с собою. Видимо – простейший страх смерти. Этого-то страха мы с Колей и боялись, когда думали о смерти друг друга и о необходимости, о потребности умереть после смерти одного из нас.
