Читать книгу Настанет век пырларла. Книга 2. Не верьте легендам, или Сердце Гор - Ольга Буклина - Страница 1

Видеть ползущую по ущелью смерть было на грани душевных сил, но он радовался, что смотрит на нее с высоты горного склона, а не сквозь бойницу бастиона на крепостной стене Хоура. Какая удача, что разведчики поймали этого тхиаидского пастуха. Пять золотых монет – и круглолицый горец готов продать родных отца и мать, не говоря уже обо всем Тхиаиде. Хотя теперь, в подземелье, деньги старику вряд ли помогут. Предатель есть предатель.

Конечно, не стоило самому идти в горы, сила и сноровка давно не те. Но веления крови так просто не заглушить, и теперь Авринор, прямой потомок Основателя Ар-Раара, съежился за валуном на холодной земле, словно рядовой лазутчик, и с тихой безнадежностью наблюдал как марширует по ущелью армия. А любимый братец сидит себе в уютной столице, нюхает цветочки и бесится от безделья – взял и, не моргнув глазом, отправил в экспедицию надежду и гордость Хоура, лучший топор восточных рубежей, родного племянника Макара. И ради этого бездушного ублюдка он лазит по горам! Донесение станет для Митверхала приятным сюрпризом. Гарнизон Хоура совершенно не в состоянии противостоять этой убийственной мощи, этим покрытым броней рогатым чудовищам, похожим на живые заросшие буро-зеленым мхом горы, поступь которых способна вызвать камнепад. Тхиаид не терял времени даром и теперь полностью готов сокрушить Мааданд. Даже с подкреплением, которое обещал Пихомор, даже со всеми стрелами Трэйши, даже если вооружить каторжников, в лучшем случае Хоур продержится месяц. А Тхиаид, дураку ясно, не собирается тянуть с нападением.

Авринор вновь взглянул с высоты в глубину ущелья. Вооруженные заостренными шестами погонщики с трудом направляли тяжелых ящеров в нужную сторону. На безопасном расстоянии шла пехота – неопрятная, нестройная, без выправки. Таких горе-вояк Ар-Раары смяли бы без труда. Кавалерии поблизости не было, видно, лошадей рагатыски считали лакомством.

Внезапно размеренное движение колонны нарушилось. Погонщик забылся и ткнул рагатыска в морду, острие шеста попало в мокрую розовую ноздрю. Разъяренная громадина ломанулась вперед, смяла и расплющила о камни нерасторопных смотрителей, налетела на сородича, изогнутый бивень вонзился в крепкий кожистый зад. Ящер подскочил на месте, взревел, вскинулся на дыбы и лавиной обрушился на обидчика. Чудовища сцепились. Когти раздирали шкуру, рога пробивали прочные кожистые щитки, которые как броня покрывали уродливые тела. Дикий рев сотрясал горы, ошметки плоти и густая кровь окрасили ближайшие скалы в грязно-бурый цвет. Командиры в спешке останавливали колонну, строй рассыпался, пехотинцы отступали, толкались и калечили друг друга. Задние ряды не понимали причин задержки, продолжали двигаться вперед и дополняли сумятицу. Погонщики с риском для жизни отгоняли других рагатысков подальше, чтобы избежать новой схватки.

Наконец побежденный ящер неподвижно распластался на камнях. Второй тоже доживал последние минуты. Махина извивалась, брызгала кровью и ревела так, что закладывало уши. Из-под неистово бьющих когтистых лап летели смертоносные камни, проламывали головы и дробили кости зевакам, что пренебрегли безопасностью ради невиданного зрелища. Постепенно движения стали вялыми, последние судороги прошли от морды до хвоста, и рагатыск издох.

Авринор высунулся из-за валуна и смотрел во все глаза, зрелище стоило риска быть обнаруженным. Армия врага понесла потери еще до нападения, это породило в душе слабую надежду. Может, и не все еще потеряно для Мааданда, раз эти страшилища настолько же безмозглые, насколько убийственна их мощь. Надежда надеждой, а Хоуру не устоять, надо сразу по возвращении отправлять жену и младших детей в Маад. Пусть поживут еще, это для них с Макаром свершения в этом мире закончились. Сын навсегда останется в Пырларловых горах, некому будет даже поднести факел к его костру, а последним, что увидит отец, будут пики Щита Богов, оскал врага или морда рагатыска. Легенды обещали, что древние герои искоренили эту напасть и навсегда отбили у врагов желание посмотреть в сторону Мааданда. Знали бы древние летописцы, как ошиблись.

– Я помолюсь Подземному за тебя, сын, – прошептал Авринор, отползая подальше от края, – недалек тот день, когда мы встретимся в царстве душ.

***

– Сил, сядь на лошадь, – в очередной раз повторил Бакар.

– Молния идет пешком – упрямо ответил молодой Челанг, – я тоже пойду.

– Не экспедиция, а выгул дурака, – Бакар посмотрел на Шэда, но тот не повернул головы. Шикиэрта крайне раздосадовало, что Бакар поехал с ними и Маад остался без присмотра, а с ним и Шунске. Он до сих пор разговаривал сквозь зубы, хотя и признал, что методы Пихомора оказались чрезмерными.

Трудности в пути начались почти сразу. Луна наотрез отказалась входить в пещеру Пырларлов, через которую, судя по карте, можно было в несколько раз сократить путь. Ничего не помогло: ни уговоры, ни завязывание глаз, ни попытки втянуть ее в пещеру на аркане. Когда она упала, полузадушенная, Ги-Мла принялась со слезами умолять прекратить это издевательство. После короткого совета компания двинулась в обход, но Луна не привыкла к длинным переходам и через восемь дней захромала. Пришлось снять с нее поклажу, а Ги-Мле пересесть на Малыша. Хотя это место – в объятиях Бикира – было самым уютным и безопасным на свете, казалось, все считают ее виновной в строптивости скайларла. Ну как все… Силангу было без разницы, куда идти, лишь бы с Молнией, а Ки-Клат, похоже, вообще не замечал внешнего мира. Он ехал, отрешенно глядя перед собой, сухо отвечал на вопросы, просили что-то сделать – делал, давали еду – ел, отправляли спать – спал. Один Бакар знал причину и временами пытался расшевелить юношу, иногда даже с некоторым успехом.

Близнецам и Шэду нелегко приходилось со всей этой компанией, особенно с Силангом, которому непременно нужно было изучить все интересные мелочи. Он буквально изводил друзей вопросами. Вот и сейчас он с открытым ртом остановился возле старой сосны, растущей на почти отвесном уступе. Дерево чудом держалось извилистыми узловатыми корнями за склон и много лет выходило победителем из борьбы с силой тяжести и ударами стихии.

– Бикир, а почему в дереве дырка?

– Не дырка, а дупло, – поправил сын Митверхала, – потому что дерево старое и сгнило.

– Сгнило… – восхищенно выдохнул Силанг и на его лице отразился напряженный мыслительный процесс, – а кто его сгнякал?

Бикир чуть не подавился яблоком, которое жевал, и кашлянул. Он понемногу привыкал к своеобразному лексикону Силанга, но все равно задумался, что ответить. Юноша его опередил.

– Наверное, гняшки сгнякали?

Бикир хохотнул. Ну и словечки.

– Точно, Сил, именно гняшки бедное дерево и сгнякали. Видишь, ты молодец, сам все знаешь.

Молодой Челанг просиял от похвалы.

– Светлый Верхал все знает!

Из-за Луны на привал остановиться пришлось задолго до наступления темноты, зато можно было как следует отдохнуть. Ки-Клат расседлал лошадей и повел к ручью, возле которого резвились Гром и Молния. Поднимая тучи брызг, когтираньи вылавливали когтистыми лапами из воды мелких радужных рыбок и тут же их проглатывали.

Бакар с гримасой боли снял дублет. Уж что там такое Равтар намудрил со своими составами, но царапины на груди никак не хотели заживать. Рубашка пропиталась сукровицей и гноем и прилипла к телу. Не привыкший обращать внимание на подобные мелочи, Преемник вынужден был признать, что в этот раз дело принимает нехороший оборот. Морщась, он стал потихоньку отдирать ткань от кожи.

– Эй, братишка, совсем рехнулся, или как? – окликнул его Бикир, – почему не перевязываешь?

– Думал, само пройдет, – сквозь зубы сказал Бакар, дернул, оторвал прилипшую ткань и сбросил рубашку. По груди потек ручеек крови.

– Нужно промыть и залепить тягучим корнем, – сказал Бикир, – так и до обширного воспаления недалеко, а целителей ты тут не найдешь.

– Пожалуй, стоит, – согласился Бакар.

– Моя жена большой специалист по тягучему корню, правда, любимая? – Бикир с нежностью посмотрел на Ги-Млу, – ты ведь не дашь деверю умереть от заражения? Я бы и сам мог, но нужно расседлать рогатых.

– Конечно, – Ги-Мла вспомнила тот страшный день, когда ей и Ки-Клату пришлось перевязывать раны Бикира. Что по сравнению с этим какие-то царапины?

Она достала порошок, миску, оторвала лоскуток чистой ткани и пошла к ручью, где Бакар уже успел ополоснуться и смыть кровь и гной. Царапины стали выглядеть довольно сносно, хотя какая-нибудь чувствительная натура могла бы упасть в обморок. Но только не Ги-Мла. Она улыбнулась Бакару и принялась разводить в плошке порошок тягучего корня. Преемник залюбовался красотой и плавными движениями. Стоило на миг забыться, и то, что он старательно прятал в душе, едва не вырвалось наружу. Ги-Мла поймала на себе слишком пристальный взгляд и вопросительно подняла брови, а он, спохватившись, отвернулся.

– Все готово, –девушка села на камни рядом с ним.

Бакар расположился поудобнее, она обмакнула кончики пальцев в тягучую массу и стала аккуратно наносить ее на ранки. От легких прикосновений у Бакара пересохло в горле, по телу прокатилась волна неодолимого желания, он против воли хрипло вздохнул.

– Больно? – обеспокоенно спросила Ги-Мла.

– Нет, нормально, – почти шепотом ответил Бакар, нащупал и изо всех сил сжал в кулаке острый камень, подавляя внутреннюю дрожь.

Ги-Мла уловила странное изменение в его голосе, но подумала, что неосторожно задела больное место, и постаралась действовать аккуратнее. Она закончила замазывать царапины и приложила сверху лоскуток чистой ткани.

– Ну, вот и все.

– Благодарю, целитель, – сказал Бакар уже вполне обычным голосом.

Ги-Мла вернулась к Бикиру, а Бакар еще долго чувствовал нежные прикосновения и головокружение от дурманящего аромата, смотрел на нее и думал, как нелегко будет все это время находиться рядом и не переступить грани братской любви и верности. Как поступит Бикир, если узнает, что он сходит с ума от запретного желания? Бакар знал ответ и от него пропадало желание жить.

***

– Предатели! Изменники! – который день подряд бушевал Пихомор.

Во всем дворце не было никого, кто не начинал бы трястись от страха при виде Митверхала. Неблагодарные сыновья имели дерзость исчезнуть без следа, и теперь Пихомор терроризировал всех, кого считал хоть немного причастными. Первым его желанием было казнить личных телохранителей близнецов в полном составе, но это вызвало такую волну возмущения, что главный Ар-Раар всерьез испугался за свой авторитет среди соплеменников. Поэтому телохранители были отпущены под слово чести не покидать стен дворца. Как и следовало ожидать, Торэр тут же лишился звания правой руки командующего гарнизоном и был приписан к телохранителям близнецов. Единственным их занятием стало обеспечение безопасности супруги Преемника – издевательское задание для пятидесяти элитных воинов, чтобы показать полное недоверие Митверхала. Макар вместо возвращения на заставу со дня на день готовился к отправке в Хоур во главе тысячи бойцов – первой части подкрепления, обещанного Пихомором брату.

– Как, всего тысяча? – осмелился Макар спросить дядю.

– Если обстановка накалится, я лично приведу еще пять тысяч.

– Что прикажете передать отцу? – вытянулся молодой Ар-Раар.

– Хоур должен выстоять самое меньшее до осени. Это не пожелание, это приказ. Не приму никаких оправданий, разве что в городе не останется ни одного живого защитника.

– Слушаюсь, командующий, – отчеканил Макар, отчетливо понимая, что вырвался из лап смерти только чтобы снова угодить в них.

В прорезь внизу двери вбежал флюмайс и прыгнул на стол перед Митверхалом. Миги, флюмайс Бакара. Пихомор знаком отослал Макара прочь и вынул свиток из кожаного футляра на спине птицы.

«Не смог вынести невообразимой глубины твоей родительской любви, отец. Твои сыновья – не предатели, именно долг перед кланом заставил нас покинуть Маад. Не ищи, бесполезно. Если боги будут милостивы и сохранят нам жизнь, мы сами вернемся, наберись терпения и не делай плохо нашим ребятам. Позаботься о будущем внуке (надеюсь, родится мальчик), возможно, придется назначить Преемником его. Просьба Симлайны: передай Ксаю, что больше ни один скайларл не должен быть убит, тогда по возвращении законная наследница согласится войти в Храм. Бикир пока раздумывает над твоим щедрым предложением и просил передать, что он и не думал бежать из Мааданда. Мы вернемся.

Бакар»

Пихомор смял письмо, бросил на пол и растоптал сапогом. Флюмайс убежал, не дав возможности свернуть себе шею, чем весьма раздосадовал отца клана.

– Он еще смеет указывать мне, что делать! Паршивые недоноски! Неблагодарные скоты! Тридцать пять лет я затягивал петлю на шее Ксайлана, преподнес им Мааданд на блюдечке, а они растоптали труд всей моей жизни! Нет уж, детки, ежели у вас и вправду хватит глупости вернуться, вы найдете здесь только свою смерть. Ты прав, сынок, Преемником станет мой внук, и если его не родит твоя жена, родит моя дочь. Вот только кому я могу доверить стать его отцом? Никому, только себе самому! Или все же подождать, пока разрешится Минги? Да, еще вопрос, что делать с Симлайной, ежели вы и вправду вернетесь… Знаю, я женюсь на ней сразу после казни. Так-то, ребятки!

Сам Тарр содрогнулся бы, услышав его замысел, но Митверхал после вспышки гнева обдумал идею и нашел очень даже привлекательной. Он с удовольствием представил, какой чистой будет кровь его Преемника и что Ксай теперь уж точно спрыгнет с крыши. Дабы не быть голословным, он написал приказ, в котором лишал сыновей всех званий и титулов, объявлял их изменниками и назначал награду тому, кто доставит их в Маад для справедливого суда.

Пихомор отдал приказ для распространения и потребовал привести к себе Торэра. Молодой Ар-Раар явился тотчас же. Он еще не успел узнать о приказе, но все равно не ждал от Митверхала ничего хорошего.

– Главнокомандующий, – поклонился он, войдя в кабинет.

Митверхал оценивающе посмотрел на него, что-то прикидывая в уме.

– Ты женишься на моей дочери, – жестко сказал он.

Как ни старался Торэр остаться бесстрастным, ему это плохо удалось.

– На… Вире? – ошарашенно спросил он.

– Да, на Вире, – не спуская с него глаз, проговорил Пихомор.

– Но… – Торэр сглотнул, – она мне как сестра…, и она… еще совсем девочка, господин главнокомандующий…

Пихомор всегда обожал выбивать у людей почву из-под ног и теперь с удовольствием смотрел, как молодой Ар-Раар напрасно старается держать себя в руках.

– Вире тринадцать, выйти замуж уже может. Но не переживай, тебе не придется жить с ней как с женой. Мне нужен для дочери только статус замужней женщины.

– Зачем? – не удержался Торэр.

Простой вопрос сработал как спусковой крючок, Пихомор рассвирепел.

– Не твое дело, паршивец! – заорал он, – твое дело – исполнять приказы! Гордись, что на тебя пал мой выбор! А теперь пошел вон, помолвка через три дня. И чтоб выглядел счастливым женихом!

Ничего не понимая, растерянный и ошеломленный, Торэр поклонился, а Митверхал усмехнулся ему вслед.

– Ты еще не знаешь, зятек, как будешь унижен. Поэтому-то я тебя и выбрал, племянник шлюхи.

Торэр шел, не замечая ничего вокруг, поворачивал из коридора в коридор и пытался разгадать причину столь неожиданного и странного решения Пихомора. Почему Митверхал решил распорядиться судьбой родной дочери, точно беднейший Кигил, который хочет быстрее избавиться от лишнего рта? Знать предпочитала устраивать судьбу дочерей не раньше их пятнадцатилетия. От всей этой несусветицы голова шла кругом. Едва лишь немного улеглась суматоха вокруг исчезновения близнецов, он перестал каждый день ожидать ареста, как снова почва превратилась в зыбучие пески. Ноги сами вынесли Торэра на улицу и повернули в сторону ближайшего кабака.

– Торэр! – Вира с разбегу врезалась в него и обняла.

При взгляде на нее у воина защемило в груди. Сейчас сил на разговор не было, он хотел отстранить ее и пройти мимо, но она повисла на нем.

– Что с тобой? – улыбаясь во весь рот, спросила девочка, – ты заболел?

– Нет, детка, здоров как пырларл и весел как Шушко – ответил Торэр. Раз помолвка через три дня, какой смысл сейчас молчать и ходить вокруг да около.

– Раз здоров, пойдем сразимся на мечах, – Вира потащила его за руку в сторону тренировочных площадок.

Торэр рассеянно пошел за ней, погрузившись в размышления.

– Нет, ходил бы Шушко такой пришибленный – Ксайлан давно бы его выгнал. Отец накричал? – предположила Вира, – не обращай внимания, он сейчас на всех кричит.

– Не просто накричал, – как бы про себя проговорил Торэр.

– Отослал тебя? Разжаловал? – не унималась Вира.

Торэр остановился, повернулся к ней, взял за плечи и посмотрел в глаза.

– Малышка, клянусь, я здесь ни при чем. Так решил твой отец. Один Подземный знает, почему, но он хочет, чтобы я на тебе женился.

– Ты? На мне? – вытаращила глаза Вира и тут же разулыбалась, – здорово! Будешь катать меня на пырларле и учить сражаться. Ну что стоишь, пойдем!

Торэр невольно рассмеялся. Вот же дурочка. Ну какая из нее жена?

Вире удалось пять раз подряд «убить» новоявленного жениха, после чего он запросил пощады, и они направились обратно во дворец. Торэр думал о внезапно обрушившемся на голову «счастье» и странных словах Митверхала о жизни с женой. У старого прохвоста явно было что-то на уме, вот только как выяснить, что?

Виру тем временем распирало от гордости и собственной важности. Она с раннего детства любила веселого кузена и теперь ужасно радовалась, что он стал ее женихом. Девочка взяла его под руку, чего раньше не делала, и трещала без остановки. Болтовня немного развлекла молодого Ар-Раара, но он смотрел на нее и не мог выкинуть из головы предстоящую помолвку и то, что маленькие девочки его никогда не привлекали. Хуже всего было то, что отказаться не было никакой возможности, Митверхал сочтет это оскорблением. Торэр после отъезда близнецов и так балансировал на грани: одно неосторожное движение, и арест, а дальше – прямая дорога под копыта Хряпса.

В саду они повстречали Мингилиту. Красавице-блондинке после отъезда мужа неожиданно стало тоскливо и одиноко. Пока Бакар был рядом, единственное, чего ей хотелось – чтобы он не прикасался к ней, но теперь она оказалась совсем одна в этом дворце и поняла, что скучает без его шуток, вопросов о самочувствии, дорогих подарков и тех редких ночей, что он с ней проводил.

– Минги! – выпалила Вира, – а мы с Торэром поженимся.

Девушка вопросительно посмотрела на Ар-Раара, но тот отвел глаза, проклиная болтливость девчонки и желая провалиться сквозь землю.

– Правда? – Минги подошла поближе.

– Такова… воля Митверхала… – ответил Торэр, не поднимая головы.

Минги подарила ему сочувственный взгляд. Уж кто-кто, а она прекрасно понимала, каково это, когда судьбу решают за тебя.

– Мне скучно гулять одной, – сказала Минги и оглянулась на двух телохранителей. Они, конечно, в расчет не шли, – пройдетесь со мной?

– Только не я, – заявила Вира, – хочу зайти к папе – поблагодарить, а потом, – она зарделась от гордости, – буду выбирать платье для помолвки.

– Торэр? – с надеждой спросила Минги, – Вира, позволишь нам пройтись?

– Конечно, – от того, что спросили ее позволения, Вира еще больше возгордилась, – приятной прогулки.

Она помахала рукой и направилась в сторону дворца. Торэр крикнул телохранителям.

– Ребята, проводите дочь Митверхала, а о госпоже Мингилите я сам позабочусь.

Молодой Ар-Раар предложил девушке опереться на его руку, и они не спеша пошли по дорожке.

– Я так тебя понимаю, Торэр. Меня тоже никто не спросил. Отец просто представил мне жениха. А я всегда мечтала о сказочной любви…

Минги едва знала Торэра, но душа так истомилась одиночеством, она так давно ни с кем не беседовала, что говорила и не могла остановиться. Она выложила ему все о своей невеселой жизни, о том, что безуспешно старается полюбить супруга, о том, что с исчезновением Ги-Млы лишилась единственной подруги. Торэр слушал, забыв о собственных бедах. Она была такая бледная и несчастная, что сердце разрывалось от жалости и желания обнять и утешить.

Они гуляли долго. Выговорившись, Минги обрела душевное спокойствие. К тому времени, когда жалобы закончились, она успела утомиться. Беседка в глубине сада пришлась как раз кстати, Минги предложила отдохнуть. Они устроились на скамейке в увитом диким виноградом павильоне. В центре уютно журчал фонтанчик в виде мраморного пырларла со струями воды вместо хвоста и гривы. Разговор плавно перешел на забавные истории и вскоре им стало казаться, будто они знакомы много лет и отлично знают друг друга. Странно, но Минги в компании молодого Ар-Раара не испытывала той ужасной неловкости, которую у нее всегда вызывали мужчины, а особенно Бакар. Хотя Торэр чем-то напоминал мужа, в то же время отличался и от Преемника, и от остальных Ар-Рааров. С ним, как с родным, было весело и спокойно. Торэр чувствовал то же. Он никогда не обращал внимания на жену кузена и теперь видел ее как будто впервые. Его тянуло к ней, утонченная красота завораживала, а небольшой круглый животик придавал еще больше очарования. Повинуясь не разуму, а древним инстинктам, он погладил его рукой. Она не оттолкнула, а лишь изумленно подняла глаза. Тогда, совершенно плененный этим бездонным взглядом, Торэр поцеловал ее. Потом ни он, ни она так и не смогли вспомнить, как оказались в покоях Мингилиты.

Минги плакала, а Торэр целовал ее, вытирая губами слезы. Это была не его женщина и не его ребенок, но он почему-то чувствовал, что принял самое правильное решение в жизни.

– Не плачьте, моя госпожа, – прошептал он.

– Это от счастья, Торэр. Я ведь мечтала о сказочной любви…

***

Пырларловы горы оказались не таким уж страшным местом. Чистые ручьи и причудливые рисунки из слоистых камней, радужные рыбки и мелкие зверьки, которые не считали нужным прятаться при виде путников. Только Гром и Молния были способны загнать их в норки, но часто глупые зверьки мешкали и превращались в обед. Путешествие напоминало скорее увеселительную прогулку, и, если бы не хромота Луны, все было бы просто замечательно. Из-за скайларла маленький отряд был вынужден передвигаться медленно и часто останавливаться. Бикир предложил Ги-Мле заставить ее лететь, но ничего не получилось. Почему-то девушка утратила контакт с Луной, и та по повадкам превратилась в обычную лошадь, временами довольно строптивую, а летать как будто бы никогда и не умела. Что касалось Бикира, то он, наоборот, мог повелевать и Малышом и Кипишем, чем и пользовался, чтобы скрасить скучную дорогу. Кипиш то принимался приплясывать, то бил задом с намерением сбросить хозяина в ручей, то ходил кругами, не слушая поводьев. Долго так продолжаться не могло. Взбешенный Бакар заявил, что еще одна подобная выходка, и он скажет Силангу, что Бикир тоже влюблен в Молнию и тайком гладит ее по ночам. Перед лицом такой страшной угрозы Бикир немедленно пообещал прекратить шутки.

Силанг услышал свое имя и заинтересовался. С начала сегодняшнего перехода он вел себя на удивление тихо, шагал рядом с Молнией и глядел по сторонам. Все ждали, когда же ему наскучат эти пешие прогулки, но он упорно отказывался сесть в седло. Сегодня было похоже, что он наконец-то утомился и вот-вот сядет на лошадь, которую Шэд вел в поводу. Но оказалось, Силанг все утро присматривался к мелким грызунам, тут и там выглядывающим из-за камней. Их необычная розовая шерстка так и влекла молодого Челанга, его глаза восхищенно загорались, когда зверьки вставали на задние лапки и с любопытством посматривали на путешественников. Когтираньи тоже с плотоядным блеском в глазах поглядывали на пушистиков, но не смели охотиться без разрешения хозяина. Силанг оглянулся в поисках «жертвы», и ближе всех к нему оказались Бикир и Ги-Мла. Девушка дремала на плече супруга, убаюканная мерной поступью Малыша и журчанием ручья, а Бикир, погрузившись в раздумья, поддерживал ее одной рукой.

– Бикир, – окликнул его Силанг, – а кто это?

– Это розовосы, Сил, – ответил Бикир со вздохом. Начинается…

– Они такие красивые, Бикир, тебе нравятся?

– Очень… никогда не видел ничего милее…

Глаза Силанга засияли.

– Бикир, поймай мне одного.

Ар-Раар указал на жену.

– Отстань, Сил, как я тебе его поймаю? Не видишь, Ги-Мла спит?

– Ну пожалуйста, Бикир.

– Успокойся, Сил, – как можно равнодушнее отвечал Бикир.

Бакар ехал чуть позади и, ухмыляясь, чувствовал себя отмщенным.

– Бикир, ну ты же темный Верхал, – продолжал канючить Силанг.

– Шэд, по-моему, это по твоей части, – повернулся Бикир к Шикиэрту.

Шэд, умиротворенно созерцавший горные склоны, встрепенулся.

– Что нужно?

– Сил хочет розовоса.

– А, ну это ерунда, – сказал молодой Шикиэрт, указал на зверьков и скомандовал, – Молния, хвать!

Когтиранья метнулась в сторону под завистливым взглядом Грома. Несколько мгновений – и Молния вернулась с добычей в зубах.

– Отдай, – сказал Шэд и показал на Силанга.

Когтиранья разжала зубы. Слюнявый розовый комочек выпал к ногам юноши. Тот обрадованно схватил его, но тут же, расстроенный, опять повернулся к друзьям.

– Он не шевелится… У него кровь…

– О Подземный, – простонал Бикир.

Шэд напустился на Молнию.

– Я сказал хвать, а не жрать.

Кошка виновато прижала уши, а Шэд вновь указал ей на камни:

– Хвать! Аккуратно.

Новый бросок и новый зверек в зубах. На этот раз он извивался и пищал. Силанг радостно прижал розового грызуна к себе.

– Какой пушистый! Какой хорошенький! Я назову его Чуточек.

Ки-Клат смотрел, как молодой Челанг воркует над зверюшкой. Это ведь тот же самый человек, который хладнокровно готовился метнуть в него пику. Сейчас Ки-Клат воспринимал его совсем по-другому и не мог ненавидеть, хотя был уверен, что и смерть кузена Ки-Манта на его совести. Силанг потерял разум, но стал добрым и безобидным, ради этого стоило получить по голове.

Между тем Силангу стало довольно сложно удерживать в руках вырывающегося зверька и идти пешком рядом с Молнией. Он то и дело спотыкался о камни и два раза чуть не упустил свою добычу, вынуждая всю компанию ждать. В конце концов Бакар зашвырнул его на лошадь, сдобрив процедуру угрозой, что свернет розовому комку шею и скормит когтираньям. Силанг испуганно спрятал зверька под плащ и насупился, молча и с неприязнью глядя на Ар-Раара. Молния, избавленная от навязчивого компаньона, похоже, вздохнула с облегчением и потерлась головой о Грома.

Бакар, ворча, что все слишком сюсюкаются с этим сопливым недоумком, вскочил обратно в седло и поравнялся с Бикиром.

– Не находишь все это странным?

– Давно уже об этом думаю, – ответил ему близнец, как будто и сам хотел начать подобный разговор, – слишком уж все идеально.

– Нас как будто пригласили в гости. Ни одного разнесчастного недомерка, хотя в это время года горы ими кишмя кишат, – поделился соображениями Бакар.

Бикир кивнул, он тоже это обдумывал.

– Да уж, в гости… Скорее так: мы пришли в гости, а хозяев дома нет.

– Но это ведь хорошо? – Ги-Мла проснулась, услышав разговор братьев.

– Как сказать… – проговорил Бикир, размышляя о том, что вместо найраров им может встретиться что-нибудь похуже.

– По мне так это умиротворение крайне подозрительно.

Бакар достал из сумки карту, составленную Макаром.

– Мы вот-вот должны выехать к долине. Макар говорил, в ней полно найраров. Надо смотреть в оба. Не угодить бы в засаду.

Следующее утро застало компанию за попытками успокоить Бакара, который вышел из себя и кричал, что сию минуту свяжет белобрысого идиота, засунет ему кляп из его же подштанников и привяжет к седлу до конца поездки. Началось все с того, что посреди ночи Силанг проснулся и не обнаружил под плащом розовоса. Он принялся ползать вокруг, причитая: «Чуточек, Чуточек, где мой Чуточек?» и, несмотря на все увещевания Шэда, стоявшего в дозоре, перебудил весь лагерь. Потом принялся рыться в вещах Бакара, а когда тот в приступе негодования отшвырнул его в сторону, с криком «отдай моего Чуточка! Плохой темный верхал!» схватил камень и метнул его в Ар-Раара. Бросок оказался неожиданно метким и сильным, и на плече у Бакара вздулся нешуточный синяк. После этого началась полная неразбериха. Бикир с трудом удерживал Бакара от кровопролития, Ги-Мла успокаивала Силанга, который жаловался на плохого верхала и в конце концов принялся рыдать у нее на плече, оплакивая своего Чуточка, Ки-Клат отводил подальше разнервничавшихся лошадей, Шэд сортировал разбросанные вещи, поглядывал на довольную морду когтираньи и полагал, что знает секрет пропажи розовоса.

За этими хлопотами они не заметили, как рассвело. Общими усилиями Бакар был приведен в чувство и согласился не трогать Силанга при условии, что тот и близко не подойдет к нему и его вещам. Силанг к тому времени уже забыл про розовоса и вовсю пытался измерить длину усов Молнии, используя в качестве мерной ленты шнурок, найденный им во время поисков Чуточка среди имущества Бакара. В путь тронулись поздно.

– Пока мы куда-то доберемся такими темпами, – ворчал Бакар, перебрасывая мешок через седло, – в Тхиаиде все рагатыски передохнут сами от старости.

К полудню что-то изменилось. Сначала никто не обратил внимания.

– Слышите, как тихо? – спросил Шэд.

Пропали розовосы и вся мелкая живность, что в изобилии копошилась среди камней на всем их пути. Друзья озадаченно переглядывались. Чуть позже забеспокоились и когтираньи. Они размеренно трусили впереди, но стали останавливаться и беспокойно озираться. Бакар отстегнул от седла топор.

– Не нравится мне все это…

Бикир пересадил жену за спину и тоже вооружился. Шэд пропустил Ки-Клата и Силанга вперед, чтобы они оказались между ним и близнецами. У Ки-Клата в таких случаях задача была одна – следить за «светлым Верхалом».

Ничего не происходило. Близнецы напряженно смотрели вперед, когтираньи шли осторожным шагом. Ущелье стало извилистым и немного сузилось, солнечный свет поблек, камни потемнели, а растительность превратилась в редкие клочья кустарников.

Стены разошлись в стороны совершенно неожиданно, и путешественники остановились, ослепленные ярким солнечным светом.

– Подземный меня забери… – приподнявшись в седле, пораженно выдохнул Бакар.

Макар описывал прекраснейшую долину, которую найрары облюбовали и сделали своим домом. Ничего этого не было и в помине.

В долине не осталось ни одного целого дерева. Растительность, земля, камни – все было разворочено и перемешано. Насколько хватало глаз видны были лишь торчащие корни, ямы и рытвины. Из-за отсутствия деревьев вся долина была как на ладони, и вся выглядела одинаково ужасно. Даже Ар-Раарам потребовалось время, чтобы обрести дар речи.

– Миленько, – наконец сказал Бакар, – зато ни одного найрара. Можно, по ходу, распускать заставу.

Никто не ответил на шутку, только Бикир криво усмехнулся.

– Кому же под силу сотворить такое? – спросил Шэд, оглядываясь на спутников.

– Не знаю, но что-то мне подсказывает, лучше нам и дальше этого не знать, – ответил Бакар, похлопывая по шее нервно дёргающего головой Кипиша.

Он достал карту Макара и несколько минут изучал ее.

– Похоже, нам в ущелье, которое как раз напротив. Можно напрямую по рытвинам, можно в обход.

– В обход дольше, а здесь наверняка ничего живого не осталось. Спрятаться негде, так что чем быстрее мы пройдем, тем лучше. Я за прямой путь, – сказал Бикир.

Бакар кивнул. Шэд с сомнением посмотрел на них, потом на долину.

– Не такая уж она и широкая, – подумав, сказал он, – на переход должно уйти не более двух часов. Идем через долину.

Ги-Мла старалась не слишком смотреть по сторонам. Вывороченные корни, обломанные, словно прутики, толстые стволы, торчащие ветки пугали, ей казалось, что вперемешку с землей лежат мертвые тела, поэтому по большей части она прятала лицо в складках плаща Бикира. Только один раз она пригляделась внимательно. Речку, протекавшую через долину, перегородила груда поваленных деревьев и камней, образовалось нечто вроде запруды, наполненной жидкой грязью с плавающими в ней пучками травы, корнями и ветками. Когда маленький отряд проезжал мимо, со дна поднялся и с гулким бульканьем лопнул большой пузырь, разбрызгав вокруг жирные ошметки. Все вздрогнули и обернулись. По поверхности запруды прошло волнение. Мужчины непроизвольно схватились за оружие. Грязь зашевелилась, расползаясь в стороны, и на поверхность всплыл раздутый человеческий труп. Ги-Мла завизжала и закрыла лицо руками.

– Ой, – сказал Силанг.

– Да уж, – сказал Бакар, – развлекательно-познавательная прогулка в сердце Пырларловых Гор началась. Потомки Основателей, приготовьте руки. Алтарь ждет.