Читать книгу Ты, главное, меня найди. 1 часть - Ольга Игоревна Мякинина - Страница 1

А они всё не выходили и не выходили…

Зато мне удалось застать, какими они входили…

Знаешь, я запомнил каждого. И высокого, и низкого, и самого среднего… Все они столпились в очередь у железной двери.

Тогда… всё было особенным, не таким пустым, как моя жизнь.

Подвальное помещение, освещенное тусклыми несуразно торчащими лампочками, виделось мне бункером для решения особо важных задач. Люди вокруг – секретными агентами, передающими сигналы незримым сообщникам. Железная дверь – входом в место, где дано побывать не каждому.

Тот, что был высоким, улыбался. Я вдруг понял, что опасности нет. Одна из тех… что помогала войти, сказала ему: «Полюби же меня!». Тогда он напрягся и, кажется, переключился. Люблю наблюдать момент переключения. Я его четко в людях отслеживаю. Ты скажешь, я чудак. Знаю… зато мне нескучно с самим собой.

Потом? Потом высокий зашел, дверь закрылась.

Тот, что был низким, пугливо стрелял глазами. Я вдруг понял, что, если и будет опасность, его реакция будет быстрой, и он успеет нас защитить. Одна их тех… что помогала войти, сказала ему: «Отпусти же меня!» Тогда он напрягся и, кажется, переключился. Люблю наблюдать момент переключения. Я его четко в людях отслеживаю. Ты скажешь, я чудак. Знаю… зато мне нескучно с самим собой.

Потом? Потом низкий зашел, дверь закрылась.

Тот, что был самым средним, восторженно поднял подбородок и наблюдал за нами. Я вдруг понял, что он наш главнокомандующий, раздающий приказы, и, если будет бой, мы обязательно победим. Но вдруг мне стало не по себе, ведь я не был таким, как он. Я был средним, но не самым. Я почувствовал себя неловким великаном. Правда, досада длилась недолго. Посмотрев на высокого и низкого, я взбодрился и понял, что мы все такие разные, и это намного интереснее, нежели быть одинаковыми. И вообще, если не мы, кто бы среднему присвоил статус «самый». Одна из тех… что помогала войти, сказала ему: «Не бойся же меня!» Тогда он напрягся и, кажется, переключился. Люблю наблюдать момент переключения. Я его четко в людях отслеживаю. Ты скажешь, я чудак. Знаю… зато мне нескучно с самим собой.

Потом? Потом самый средний зашел, дверь закрылась.

Ты заметишь, если я такой наблюдательный, значит, никогда не смогу сполна расслабиться. Соглашусь, сам не рад, что слишком много анализирую. Видимо, не хватает мне какой-то целостности. Попробую остаться наедине с собой. Хотя сомневаюсь, что у меня получится, как у тебя тогда. Помнишь? В горах… В тот миг ты улетел. Кажется, на много этажей выше меня. Я остался внизу, на первой ступеньке. Знаешь, а ведь я так переживал, как ты будешь спускаться. Был ли на твоей высоте лифт… Ведь твои мениски… они не дают покоя ни тебе, ни мне.

Ты торопишь меня. Значит, тебе любопытно узнать, что будет дальше. Значит, я не зря туда ходил…

Иной раз думаешь, зачем тратить время на всякую ерунду? Я знаю твое отношение ко времени. Ты его не чувствуешь. Ты скажешь, бежит только время, но мы-то на месте. Драгоценно время только для производителей часов. Пусть себе тикает, если не на наших руках…

Я решил туда пойти вне времени. Да и правда, что такое время? Если в десять я ощущал себя зрелым юношей, в двадцать – гуру, в тридцать – глупым юнцом, в сорок – сопляком… Ты смеешься? У тебя ведь было также! Лукавое это время! Время должно идти вперед к началу, и назад к концу.

Я слишком долго рассказываю. Ты нервничаешь? Знаю, ты никогда не нервничаешь. Ты не знаешь, что это. Я тебе объясню, когда ты все же немного, на пять миллионных, нервничаешь, это слегка заметно. Выражение твоего лицо становится слишком добрым…

Хорошо-хорошо, как скажешь, я продолжу…

Все зашли, в вестибюле остался только я и одна из тех… что помогала войти. Она рассматривала меня, будто я инопланетянин. Мне это понравилось. Давно на меня никто так не смотрел. Потом она тихо спросила: «Вы по объявлению?» Я ей в деталях стал рассказывать, как купил газету, как нечаянно, в углу последней странички, увидел приглашение… Она остановила меня и спокойно сказала: «Мы ищем избранного!» Тогда я вообразил себя супергероем, который спасает мир от темных сил, а эту милую девушку от неинтересной, скучной работы. Но потом опомнился, ты ведь знаешь, моя внешность – ошибка природы… И вряд ли супергерой будет похож на меня. Ты сейчас начнешь меня успокаивать. Уже начал. Это лишнее. И все же, спасибо, ты настоящий друг.

Потом мне захотелось спросить, почему высокий, низкий и самый средний закрыли глаза перед входом. И она, представляешь, говорит, так искренне: «Я-то откуда знаю». Я аж оторопел.

Еще я хотел узнать, будут ли призы, грамоты. Но не стал, вдруг все знают, что будут, и только я не в курсе. Не хотелось казаться идиотом… Хотелось быть супергероем… которой становится избранным без регалий.

И вдруг она сказала мне: «Спаси же меня». Тогда я напрягся и, кажется, переключился. Люблю наблюдать момент переключения. Я-я-я… Понял. Хорошо-хорошо, ту же шарманку заводить не буду…

Потом? Потом я зашел, дверь закрылась.

Кстати, в итоге я не стал закрывать глаза, захотелось выделиться, не быть похожим на высокого, низкого и самого среднего.

Запахло сыростью. Кажется, это была настоящая пещера: мрачно, на полу глина, стены из известняка. Слышно, как капает вода. Впереди одна дорожка. По крайней мере, другой я не увидел. Кто-то протянул мне конец нитки. Я удивился, но взял. А что мне еще оставалось? Назад дороги нет. Хотя, как оказалось потом, все же есть…

Откуда ни возьмись появился факел. Я поднял его вверх и почувствовал себя пещерным человеком. Было забавно. Захотелось крикнуть: «Эге-ге-е-е-й!» Вернулось эхом: «Эге-ге-ге-ге-е-е-й!» Я даже рассмеялся, но потом дверь закрылась, и мне стало не по себе. Где все: высокий, низкий и самый средний? Никого, только я, нитка и факел. Посмотрев вниз, я увидел еще четыре конца нитки. Видимо, это для следующей партии избранных. Хотя, в вестибюле желающих больше не было…

Мне ничего не оставалось, как идти вперед. Факел неплохо освещал дорогу, было сложно оступиться. Нитка, кажется, была подсказкой. Банально, конечно, они придумали. Фантазия у людей уже не та… Я бы сделал интереснее.

Перекрестков впереди не было, а, значит, выбора пути, тоже не будет. Это радует. От этой мысли я возгордился. Уверен, только я пришел к столь неожиданному логическому выводу. Как вдруг: сильный удар головой о длинный сталактит. Шишка вскочила большая… Потом пришло осознание: все же дорог несколько, нитка-то зачем.

Ничего не оставалось, как идти дальше. Я шел очень долго. Хорошо, что поел. Ведь в объявлении было писано: «Голодный выход всегда найдет». А по мне, если покорять Эверест, то с полным желудком…

Вдруг резануло в животе. Видимо, обеденная рыба. Я тогда пожалел выбрасывать, хотя по запаху понял, что не первой свежести. Желудок буквально заговорил, газы атаковали. Хорошо, хоть рядом никого не было, мне всегда неловко, когда у меня урчит, а у соседа не урчит. Но если у соседа заурчит, тогда как-то легче становится…

Я все иду… монотонно, по кривой. Думать не надо, нитка в руке. Скучно только. И так как-то промозгло…

Чувствую натяжение. Появилась надежда. Впереди конец, значит. Не будет больше одиночества и этих голых уродливых стен. Но вдруг осознаю, что конец – это плохо, лучше идти, без конца идти. Пусть вот так, по одной извилистой дороге, с подсказкой. Но все же идти… Потом эти мысли быстро улетучились. И я про них вовсе забыл, как только набрел на пятачок с торчащей посередине трубой. Наконец увидел всех: длинного, низкого и самого среднего. Все они задумчиво рассуждали и держали нитки, которые, как и моя, огибали трубу и не заканчивались. На удивление, они тянулись в сторону обратного пути. Ведь другой дороги не было. По крайней мере, я не видел. Мой живот был спокоен. Это радовало. И мне захотелось кинуться к ним и обнять. Перенять их опыт и передать свой. Вместе пойти назад.

Вдруг высокий, глядя на меня, улыбнулся и сказал: «Мы все в ловушке! Теперь и этот трус».

Низкий, пугливо стреляя глазами, продолжил: «Немедленно перестаньте нагнетать! Эта шарада для детских мозгов. Мы обязательно ее разгадаем! Но без труса мы не справимся».

Самый средний, гордо запрокинув подбородок, прошипел: «Вы уже час стоите и ничего внятного не придумали. Трус не сможет нам помочь! Сделает только хуже. Мы все умрем».

«О нет!» – подумал я. – «Секретные агенты взяли меня в команду. Они передают мне какие-то тайные сигналы! Мне срочно нужно их разгадать!» Но вдруг у меня снова заурчал живот. Затошнило. Вырвало.

Высокий сказал: «Мы не в детском саду. Горшочков здесь не будет!»

Низкий продолжил: «Немедленно прекратите! Что за стыд! Вы здесь не один! Держите себя в руках!»

Самый средний насмешливо заметил: «Как вы непринужденно срыгнули! Какое глупое ребячество при столь опасных обстоятельствах. Вы только мешаете нам найти выход».

Тут мне стало совсем нехорошо. Живот скрутило так, что мама не горюй. И я, еле-еле удерживая нить и факел, поплелся обратно, чтобы не пугать их.

Высокий сказал: «Куда же вы? Там не может быть выхода! Мы взрослые люди. Все знают, что выход – только впереди, и дороги назад нет!»

Низкий продолжил: «Немедленно вернитесь! Какой позор! Бросать команду! Трус во второй степени!»

Самый средний жестоко крикнул вслед: «По дороге назад вас ждет смерть!»

Мне стало еще хуже. Живот, казалось, совсем раздулся, и кто-то внутри режет его ножом. Сначала я еще мог идти, но потом упал. Когда очнулся, ощутил в руках нитку. Живот утихомирился. Я огляделся. Обстановка все та же… Факел лежал рядом, не потух. Я встал, отряхнулся, взял его в руки, но уже направил свет не на дорогу, а по сторонам. С удивлением заметил наскальную живопись на стенах: какие-то невообразимые орнаменты, танцы воинов… Новое увлечение красотой древнего рисунка незаметно для меня превратилось в целое путешествие. Я изучал, анализировал, размышлял, повторял. Не знаю, сколько времени прошло. Но не было ни сырости, ни вони, ни боли в животе, ни голода…

Так я дошел до самой двери… Именно с нее начинался мой путь. На полу я увидел уже три нитки, четвертная оказалась моей. Я постучался, раздался неприятный звук металла. Мне открыли. Одна из тех… что помогала войти, постарела, глаза потухли, но еще были способны передать оцепенение и восторг. Спустя несколько секунд она спокойно сказала: «Вы избранный! Надо расписаться!»

Мечта стать супергероем сбылась. Я вышел, но захотел обратно, в пещеру… Спасать остальных и любоваться искусством. Девушка сказала: «Нельзя. Одного раза достаточно». Я спросил у нее: «А как же высокий, низкий, самый средний?» Она совершенно безразлично ответила: «Это уже неважно. Главное, что вы вернулись. У других свой путь. И вы не сможете на него повлиять. Не в ваших силах. Они сами должны. Тем более, у них подсказка!»

Мне вдруг стало их очень жаль. Их секретная операция затянулась. Я даже расплакался. Потом мне пришлось расписаться в какой-то тетрадке в клетку. Еще запомнил, страница была очень старая, с желтыми пятнами. Слева колонка, с инициалами избранного, справа подпись. Я был первый на странице. И страница была тоже первой…

Я хотел спросить, один ли я стал избранным, но у меня не повернулся язык. Не хотелось показывать, что для меня это важно.

Потом я долго сидел у пещеры, ждал остальных: высокого, среднего и самого низкого.

А они всё не выходили и не выходили…

Я порывался снова зайти. Не пустили. Когда-то милая, но постаревшая девушка, зевая, велела мне уходить. Я пригрозил, что буду жаловаться. Она не обратила на это внимания. Тогда я подумал, что у них, видимо, есть крыша. Имеется ввиду, связи… сверху.

И вроде бы я уже решился уходить. Но мое любопытство одержало победу. Ты же знаешь, мне все интересно. Я спросил: «И что мне теперь делать? Я ведь избранный!» И она, представляешь, говорит, так искренне: «Я-то откуда знаю». Я как-то сник сначала, а потом, по дороге домой, вдруг понял, что, когда ничего непонятно, это даже лучше. Главное, что теперь я увлечен чем-то древним, тем, что уже не изменить.

А ты ведь ни разу меня не перебил. Тебе было интересно. Значит, я не зря туда сходил.

И-и-и… можно я скажу? Да, понял. Сейчас уже можно.

И ты, кажется, переключился.

Люблю наблюдать момент переключения. Я его четко в людях отслеживаю. Ты скажешь, я чудак. Знаю… зато мне нескучно с самим собой.