Читать книгу Жертва долга - Ольга Корнеева - Страница 1

Последний день отпуска – всегда немного грустный. Вроде как ты еще отдыхаешь, но время от времени твое существование отравляют мысли о том, что завтра конец свободе.

Я старалась не поддаваться упадническим настроениям. Немного подумав, решила, что сегодня будет особенный ужин. Завтра начнется беготня между работой и домом и будет не до изысков. А сегодня у меня есть время до прихода мужа и я вполне могу успеть приготовить что-нибудь посложнее. Например… Ну пусть будет лазанья, а почему нет?

Я только успела вернуться домой из магазина и поставить сумки на пол, как раздался телефонный звонок. Торопясь и злясь на собственную неуклюжесть, я кое-как выдрала телефон из кармана и ответила, не глядя на экран:

– Да!

– Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, кем вам приходится Иванов Константин Викторович?

Голос был официальным. Я даже растерялась от неожиданности. Почему-то в голове заметались мысли о кредитах и коллекторах, хотя никаких кредитов мы отродясь не брали. Тем не менее открещиваться от родного человека я не стала и честно призналась, что приходится он мне мужем. Абонент в трубке снизил градус официальности и добавил в голос печали:

– Он находится в реанимации городской больницы после ДТП.

Время остановилось. Я просто молча смотрела в пол и не понимала, что я должна дальше делать. Что-то ответить? Куда-то пойти? Я вроде пить хотела. Или не хотела? Что мне делать? Снимать пальто? Или надо ехать? А дышать можно? Да, дышать! Я же не дышу!

С трудом вытолкнув воздух из легких, я хрипло произнесла:

– Что мне делать?

Голос слегка повеселел:

– Да ничего пока. Завтра можете позвонить лечащему доктору. Сегодня еще ничего неизвестно. Телефон запишите.

Я метнулась в комнату, начала рыться в ящике комода в поисках ручки, кое-как нашла какой-то карандаш и на квитанции записала номер телефона. После этого села на пол, глядя на экран телефона. Потом отбросила телефон в сторону и разрыдалась…

Все как-то потеряло смысл. Я бродила по квартире, время от времени спотыкаясь о сумки, брошенные мною в коридоре. Пальто я все-таки сняла, стало жарко.

Через некоторое время я даже успокоилась. Ну не могло ничего страшного случиться с Костей! Этого просто не может быть, вот и все. Ну да, реанимация. Ну и что. Может, это протокол такой – раз ДТП, то и реанимация. А даже если и посерьезнее что, будем лечиться и Костя выздоровеет. Потому что не может с нами ничего плохого случится, просто не может. Так не бывает, чтобы с хорошими людьми случались плохие вещи.

Убедив себя в том, что все будет хорошо, я повеселела, переоделась в домашнее, разобрала сумки. Лазаньи не хотелось, да и вообще аппетита никакого не было.

Позвонила маме и свекрови. Мама, как обычно, всполошилась, начала жалеть, что не сможет приехать меня поддержать и вообще толку от нее никакого, потому что и здоровье, и деньги, и младший брат… В общем, пришлось еще ее утешать. Свекровь же была уже в курсе. Вот откуда она всегда все знает? Из своего далекого Хабаровска Мария Владиславовна высокомерно поинтересовалась – а что я уже сделала для ее сына и своего мужа? Я жалко проблеяла, что, мол, вот, велели завтра звонить. На что она холодно процедила: “Понятно” и отключилась. А я осталась в недоумении и растерянности. Впрочем, как обычно, после разговора со свекровью. Я знала, что она меня недолюбливает, но каждый раз удивлялась этому факту. Вроде я ничего такого не сделала плохого – сына ее люблю, на шее у него не вишу, дома порядок. Ну живу в его квартире, да. Так вроде я жена, не приблуда какая. И ведь давно поженились, 5 лет уже прошло, а вот поди ж ты, никак она меня не примет.

Остаток вечера я провела в каком-то отупении перед телевизором. Смена кадров и разнообразные звуки отвлекали от мыслей и ревела я не очень много. Но хватило для распухшего носа и больной головы.

Ночь я провела беспокойно, просыпалась часто и смотрела на часы – не наступило ли уже утро, когда можно будет позвонить в больницу. А утро не наступало и не наступало. И конечно же, я заснула около 5 утра и все проспала! Проспала первый рабочий день после отпуска, проспала начало рабочего дня вообще!

Разбудил меня телефон. Звонила моя напарница Нина поинтересоваться не забыла ли я о том, что отпуск мой закончился. Я подскочила как ошпаренная, с сердцем, бьющимся где-то в горле. Забыла! Действительно забыла! Путаясь и сбиваясь, я попросила ее сообщить начальству, что у меня в семье несчастье, и я прошу сегодня дать мне отгул. Нина заметно расстроилась (еще бы, еще один день за двоих работать), но пожелала мужу выздоровления и пообещала все передать заведующей.

А я забегала по квартире в поисках листочка, куда я записала вчера номер телефона. Обнаружила я его на столике у дивана, где спала. Вообще не помню, как он там оказался. Неважно. Сделав глубокий вдох и долгий выдох, я набрала номер. Долго-долго я слушала гудки, потом телефон мне сообщил, что абонент не отвечает и прервал связь. Этого я не ожидала. Мой опыт телефонного общения с медицинскими учреждениями ограничивался редкими звонками в регистратуру поликлиники для записи на прием, а там в рабочее время отвечали всегда. Вторая и третья попытки также не увенчались успехом. Обескураженная, я решила налить себе чаю и подойти к вопросу более основательно – включила программу автодозвона и громкую связь.

Мне повезло уже на пятой попытке. Кому-то надоел разрывающийся телефон и трубку взяли. Но никакой информации я не получила. Врач-реаниматолог был занят, медсестра давать сведения о больных не уполномочена, звоните позже. Это был удар под дых. Немного подумав, я решила звонить каждые полчаса.

Это утро было кошмарным, даже хуже предшествующей ему ночи. Каждые полчаса я набирала номер реанимации. Результатом были либо гудки, либо слова “Доктор занят”. Только в час дня мне удалось поймать занятого доктора. Был он немногословен и зол. Сказал, что Костя пострадал сильно, помимо многочисленных переломов, получена серьезная черепно-мозговая травма, сейчас он в искусственной коме. Прогнозов никаких пока, конечно. На мои всхлипы “а можно его увидеть?”, “что нужно принести?”, доктор раздраженно ответил, что в реанимации запрещены посещения и все необходимое есть. Напоследок он добавил: “Звоните. Но, пожалуйста, не все родственники, а кто-то один” и положил трубку.

Прорыдавшись очередной раз, я решила сообщить все, что узнала, свекрови. Но она уже прекрасно все знала! Ах, вот кто уже звонил, вот из-за кого со мной так неприветливо разговаривали! Ну конечно, как я могла думать, что она доверит спасение своего сына такой дуре, как я. Свекровь сообщила, что уже сегодня она вылетает к нам и будет лично следить за ходом лечения сына. Встречать ее не нужно, ключи от квартиры у нее есть. Но она требует подготовить ей отдельную комнату. Я сказала: “Да, конечно, Мария Владиславовна”. А что я еще могла сказать? Спорить со свекровью я не умела и в более спокойной обстановке. Просто делала, что она говорит. Хорошо еще, что жила она далеко, а то бы я, наверное, и вовсе не вышла замуж за Костю в страхе перед его мамой.

Остаток дня я провела, освобождая нашу спальню для свекрови. Вынесла свои вещи по максимуму, что не было необходимости туда заходить. Сама буду спать на диване в проходной комнате. Ничего страшного, это же временно. С одной стороны, я очень опасалась проживания со свекровью в одной квартире. В ее присутствии я всегда казалась себе двоечницей и неряхой. С другой стороны, уж чего, а таланта разруливать неприятности и находить выходы у свекрови не отнимешь. Она точно со всем справится и все наладит, это точно. Не то что я, недотепа.

Подготовив комнату к приезду свекрови и тщательно проверив идеальность свежезаправленной кровати, я в нервном ожидании занялась ужином. Вряд ли Мария Владиславовна будет его есть, но и встретить гостя без угощения было нельзя. Решила жарить отбивные и готовить рис с овощами. О вчерашней планируемой лазанье даже думать не хотелось. Кажется, я никогда теперь не буду ее есть…

Мария Владиславовна открыла дверь своим ключом. Ну конечно, кто я такая, чтобы предупредить меня о приезде, не говоря уже о том, чтобы позвонить в дверь. Тяжело вздохнув, я пошла здороваться.

– Добрый вечер, – я вышла в прихожую, – Как долетели?

Ответом мне были высокомерный взгляд и приказ отнести сумки в ЕЕ комнату. Ну что поделать, взяла и понесла. Аккуратно поставила у окна. Понесла свекрови чистое полотенце, хотя и помнила, что обычно она привозит с собой свое. Отказалась от нашего полотенца она и в этот раз. Еще раз – ну что поделать, терпи, Оксана, это временно и это не кто-нибудь, а мама твоего любимого мужа. На предложение ужина свекровь тоже ответила отказом, но согласилась на чай. Ну чай так чай.

На кухне за столом Мария Владиславовна устроила мне допрос. Кого из врачей я видела, кому дала денег из медперсонала и вообще где расположено отделение реанимации, в котором находится Костя? Ни на один из вопросов я не могла ответить. Мне казалось, что я и сделать ничего не могу. Ведь он в реанимации, туда не пускают, ничего из лекарств и бытовых вещей тоже сказали не приносить. И как это – искать врачей и медперсонал? Ловить на выходе, спрашивать, не из реанимации ли они? Совать деньги в карманы? Сколько? Ну а реанимация, наверное, расположена где-то в здании городской больницы, где же еще? В общем, ответов у меня не было. Мне было страшно за Костю, страшно его потерять, но что делать, я не знала.

Мария Владиславовна окончательно разочаровалась во мне. Махнув рукой, она поднялась из-за стола:

– Ясно. Придется все делать самой. Угораздило же Костю…

Что именно угораздило Костю, она уточнять не стала. То ли попасть в аварию, то ли жениться на мне…

Мария Владиславовна царственно удалилась, сначала в ванную, а потом в спальню. А я осталась. Одна со своими слезами, своим горем и со своим никому не нужным ужином…

На следующий день я вышла на работу. Звонить в больницу я боялась, потому что была уверена, что Мария Владиславовна уже развила бурную деятельность по спасению своего единственного сына. И думаю, врачам там пришлось несладко.

Работала я плохо – медленно и несобранно. Как назло, за последние дни моего отпуска накопилось порядочно заявок на подключение услуг. По многим из них надо было общаться с заказчиками, а я мыслями была совсем в другом месте.

Кое-как завершив рабочий день, я побежала домой. Очень надеялась, что Мария Владиславовна поделится со мной новостями. Ну что ей стоит, это же нетрудно. Пусть даже она меня и не любит, но ее-то сын любит.

Свекровь была дома и выглядела странно. Я не могла понять в чем дело, вроде та же женщина, но что-то не то. Через несколько минут до меня дошло! Она была раздавлена! Она явно недавно сильно плакала, она потеряла свою царственную осанку и даже выражение лица стало простым и несчастным. Боже! Что случилось?! Неужели…

Я бросилась перед ней на колени:

– Мария Владиславовна! Что?!!! Что случилось?! Он умер?!

Свекровь взглянула на меня недоуменно и разрыдалась:

– Нет, но все равно, что умер! У него травмы, несовместимые с жизнью, и то, что сердце пока бьется – это просто чудо! Я его видела, меня пустили, он весь в трубках, на ИВЛ и на нем нет живого места!

Сердце мое остановилось. Но ведь этого не может быть. Косте 31 год, он здоров и вынослив. Он не может умереть! Он летом в сплав на байдарках собирался! А осенью мы планировали поехать в Италию, мы уже все-все придумали – и маршрут, и экскурсии. Как же он может умереть? Это никак невозможно. А потом мы планировали ребенка, потому что уже пора и нам захотелось. Что значит – умереть? Нет, это нельзя, он не может.

В себя я пришла от пощечины, в голове зазвенело. Оказывается, все это я бормотала вслух. И свекровь не выдержала. Она была права, наверное… Но у меня больше не было сил с ней мириться. Я с трудом встала с пола, в прихожей тщательно оделась и вышла из квартиры.

Пошла я куда глаза глядят. Такое бывало со мной редко, но в минуты душевных потрясений я просто шла. Через некоторое, иногда довольно продолжительное время, физическая часть меня брала свое – я замерзала, начинала хотеть есть, пить или в туалет, у меня уставали ноги. И тело как-то приструнивало душу, и она утихала хотя бы на время. Можно было вернуться домой и как-то уже обдумать ситуацию, принять какие-то решения или примириться с действительностью.

Но в этот раз действительность была как-то очень уж ужасна. Я шла и шла, шла и шла. Переходила через улицы, поворачивала в переулки. Иногда заходила в тупики и возвращалась обратно. Я даже не узнавала местность вокруг себя. Я искала выход. Но не видела его, совсем никакого. Куда ни ткнись, везде маячило страшное слово “смерть”. Через некоторое время мое сознание зацепилось за слова свекрови – “то, что сердце пока бьется – это просто чудо”. Чудо! Ну конечно! Нам нужно чудо! Кто у нас по чудесам? Где у нас церковь? Я почему-то не подумала, что уже вечер и церковь, скорее всего, уже закрыта. Я совсем забыла о времени.

Остановившись на очередном перекрестке и засунув руки в карманы, я усилием воли попыталась сконцентрироваться и определить, где я. А, поняла! Ну и где тут церковь? Мда, понятия не имею. Значит, пойду куда глаза глядят, где-то она должна оказаться, их последнее время много стало в городе, какая-нибудь попадется.

В кармане что-то мешало. Я захватила помеху в горсть и вытащила ее из кармана. У меня в руке были смятые ярко-желтые флаеры. Много, не меньше десятка. Я вспомнила, что и вчера, и сегодня мне постоянно попадались на пути промоутеры с рекламками. И я, не глядя на них, просто запихивала эти листочки в карман. А они, оказывается, все одинаковые. Странно, что так получилось. Не ходила же я кругами возле одного заведения. Я расправила один флаер. На нем крупными буквами было написано «Ищешь чудо? Тебе к нам!». Ниже помельче адрес. И все.

Про церковь было забыто. Я двинулась по указанному адресу. Узкая улочка, вот и нужный дом. Где здесь вход туда, где раздают чудеса?

И тут мой ищущий взгляд наткнулся на вывеску. Скромная надпись над дверью. Желтая, а текст на ней черный. И написано там было “Жертва во имя”. И все.

Мой уставший мозг быстро связал понятия “чудо” и “жертва”. И я двинулась через дорогу. Хорошо, что это была тихая улочка и час пик, когда все возвращаются с работы, уже прошел. Потому что двинулась я, не посмотрев по сторонам и наискосок по кратчайшему пути.

У двери я встала и внимательно перечитала то, что было написано на вывеске. Нет, мне не показалось. На самой двери было расписание работы, но выглядело оно как расписание работы кафе, в нем было слово “завтрак”, например. Здесь кого-то… едят? Жертв? А потом происходит чудо? Да? Тогда я согласна! И я потянула дверь на себя. Она подалась.