Читать книгу Неверный курс - Ольга Лев - Страница 1

Вокруг нет никого, только он, она и море. Вода тихо шелестит галькой, накатываясь на пустынный берег, игриво облизывает босые ноги и укатывается обратно в звёздную ночь. Где-то неподалёку пианист играет нечто лиричное, может быть, из «Титаника». И не важно, как наличие пианиста сочетается с отсутствием людей на всём берегу. Её личная мечта, как хочет, так и мечтает…

И Лера мечтала. Елисей был рядом с ней на южном пляже, играл мускулами в лунном свете и нежно обнимал.

– …и таким образом, Комарова, как повлияло на политическую ситуацию решение Николая второго? – ворвался в её сознание металлический голос.

Девушка вздрогнула, открыла глаза и упёрлась взглядом в полную руку с тремя золотыми кольцами, тяжело лежащую на её парте.

– Плохо повлияло, – вздохнула Лера, предчувствуя всю глубину предстоящего погружения во внутреннее пространство кишечного тракта на сессии.

– Как я понимаю, обосновать своё мнение вы не можете, – с аристократической ноткой презрения в голосе вопросила герр Шуттер. Звали её, конечно, иначе, но среди третьекурсников прозвище это за профессором русской истории Венилевской закрепилось прочно.

– По-моему, все решения Николая второго на политическую ситуацию плохо влияли, – осторожно предположила Лера и, похоже, угадала. Взгляд герр Шуттер немного смягчился.

– Чёткая позиция – это хорошо. Но извольте на моём предмете не спать. У вас скоро сессия.

– Извините, это всё температура, – соврала девушка, состроив виноватую мордочку.

– Болеете? Ох и нежная молодёжь пошла. Чуть подморозит, и уже послегли. Мы в ваши годы в минус двадцать в одном капроне бегали, и никакая простуда не брала, – Римма Игнатьевна усмехнулась, всколыхнув пространство могучей грудью. – Но это мы, конечно, зря делали. Дуры были по молодости, считали, что синяя трясущаяся девка с примороженными к ногам колготками красивее, чем тёплая, довольная, но в гамашах. Так, отвлеклись. Зойченко, как повлияло решение Николая второго…

Угроза откатилась, и Лера снова погрузилась в свои мысли. На пляж, впрочем, вернуться не получилось, настроение ушло, и она стала созерцать реальное воплощение своих грёз. Елисей сидел тремя партами левее и что-то старательно писал. Похожие на крылья демона брови сошлись в сосредоточенной нахмуренности, а сам он излучал вселенскую скорбь.

– Говорят, он влюблён в кого-то, – прошептала сзади Линка, рыжая бестия и лучшая подруга Леры по совместительству.

– Да? В кого? – Валерия постаралась придать голосу максимально возможное безразличие, но тот всё равно предательски дрогнул, когда сердце ухнуло вниз.

– Никто не знает. Нравится ему строить из себя печальную загадку, – Лина фыркнула. – Как баба.

– А может, у него просто душа есть, а у остальных парней только яйца? – разозлилась Лера и тут же почувствовала себя полной дурой.

Лина понимающе хмыкнула.

– Ну пусть так. Главное, чтобы к душе яйца всё-таки прилагались. И желательно, стальные.

Лера вздохнула и снова украдкой глянула на предмет своих мечтаний.

Предмет – кареглазый шатен ростом метр девяносто три – продолжал хмуро гипнотизировать бумагу и почему-то совершенно не ощущал опаляющего взгляда своей поклонницы. А взгляд оный опалял его уже целый семестр, с тех самых пор, как Елисей перевёлся на экономический факультет. Весь третий курс, на семьдесят процентов состоящий из представительниц прекрасного пола, тут же проявил активный интерес к новичку, однако уже через месяц весь личный состав разделился на две неравные части. Одна часть, та, что побольше, провожала Рыцаря Печального Образа томными взглядами с придыханием. В эту часть затесался даже один особо трепетный юноша. Меньшая же, но всё ж таки немалая часть курса дружно окрестила Елисея Пафосным Мудаком и предпочла с ним дела не иметь.

Лера оказалась в разных лагерях с лучшей подругой, и потому между девчонками нередко вспыхивали кратковременные ссоры. Провоцировала их, как правило, Лина, не удерживаясь от очередного едкого комментария, а Лера со всей страстью юного интроверта кидалась на защиту мужчины своей мечты. Лина же, впрочем, эти ссоры и гасила, каждый раз уступая упёртой подруге.

«Они все его просто не понимают, – в очередной раз подумала Валерия, разглядывая профиль, будто высеченный из мрамора. – Люди не любят слышать правду, а он не может её не говорить. Он тонко чувствует этот мир… А я бы могла его понять».

Когда звонок прервал бесконечные полтора часа истории России, весь курс вывалился из аудитории и растёкся отдельными ручейками по коридорам корпуса. Елисея унёс плотный поток из двух групп, спешащих на основы управления. Опоздать к преподавателю Филину считалось на факультете самой плохой приметой.

Лера проводила взглядом удаляющуюся тёмную макушку, чуть выделяющуюся над остальной толпой. В который раз пожалела, что они в разных группах. В который раз обругала себя за то, что не решилась, когда освободилось место, попроситься в третью. Так хоть на виду была бы часто, и не в толпе из ста пятидесяти шумных сокурсников. Помнит ли он вообще о её существовании? Конечно, разговаривали, и не раз, когда ждали пару, когда готовились к юбилею факультета, но всё о чепухе или по делу. У Леры не было возможности показать, насколько в унисон звучат их души. А внешне она была на курсе далеко не самой яркой. Средний рост, крашеные в песочный цвет волосы до плеч, серые глаза и минимум макияжа. Не умела она краситься так, чтобы было красиво, а не смешно. И завораживающим декольте похвастаться не могла. Всего-то двоечка… Лера внезапно вспомнила Таньку, которая сегодня сидела с Ним рядом, и её роскошный четвёртый.

«Сучка… не просто так небось рядом села. Не в неё ли он влюблён?»

Лера тряхнула головой, отгоняя мысли, ошпарившие грудь будто кипятком. Нет, такой человек, как Елисей, не может повестись на обычные сиськи. Ему наверняка нужна душа, такая же тонко чувствующая, как у него самого.

– Лерка, ты чего на ходу спишь? Или ты на нужник собралась? – звонко спросила Линка.

Пробегавший мимо первокурсник аж приостановился, будто споткнувшись не то слухом, не то взглядом о яркую рыжую девчонку, похожую на искру пламени. Подруги дружно фыркнули, представив, что творится в голове у неподготовленного неофита. Нужником курс прозвал предмет «управление капиталом» ещё в сентябре. Сухопарая, жёсткая, как солонина, профессор Козловская раз двадцать за первые полчаса напомнила о великой ценности этого предмета, «самого нужного из всех в программе», и так достала этим аудиторию, что вопрос с названием был решён сразу. Кто-то особо дерзкий даже подписал это слово маркером в расписание, быстро, впрочем, завешенное новым.

– Вообще, собиралась, – отсмеявшись, проговорила Лера. – И так две лекции пропустила.

– Она же не отмечает, – сморщила веснушчатый носик Лина.

– Вдруг начнёт. И потом, с выпускных слух дошёл, что она помнит всех.

– Тогда точно лучше не появляться. А то запомнит, – хихикнула рыжая бестия. – Ну ты смотри. За мной Трикстер приехал, хотим в Каменку махнуть, на холмы. Попробую на борд встать, раз в кои-то веки снег нормально лёг. Может, давай с нами?

– Вам без меня, по-моему, лучше будет, – поморщилась Лера.

Она прекрасно помнила прошлую поездку в осенний лес. Вместо ожидаемой фотосессии она просто просидела два часа на бревне в ожидании, пока эти двое нацелуются. И наверняка, если бы были одни, поцелуями бы не ограничились.

– Эй, мне нужен кто-то, кто будет кататься ещё хуже меня! – расхохоталась Лина. – Смотри, в последний раз предлагаю.

– Я… – как всегда под бурным натиском лининого позитива, Лера заколебалась. Но вдруг вспомнила, что после нужника будет общий сбор курса на тему Нового года. А это шанс опять увидеть Елисея.

– Точно нет, – твёрдо сказала она.

– Ну, как знаешь, – не особенно разочаровалась Лина и умчалась по лестнице вниз, к своему прекрасному принцу – покрытому с головы до ног татуировками гитаристу местной рок-группы Трикстеру.

Лера выглянула в окно. Через несколько мгновений на широких ступенях крыльца появилась миниатюрная фигурка Лины. Девушка даже одеться не удосужилась, так и несла салатовое пальто переброшенным через плечо. У подъезда её уже поджидал Трикстер. Плечистый, рослый и с тёмной бородой, он казался куда старше своих двадцати пяти. Длинные и густые, на зависть любой девушке, каштановые волосы трепал морозный ветер. Лина на фоне своего принца казалась ещё миниатюрнее. Она вся яркая, в лоскутной юбке, со связкой брелоков на поясе, он весь в чёрном, как и положено «правильному рокеру»… Они казались идеальной парой. Разные, как истинные противоположности.

Лера прижалась лбом к холодному стеклу, глядя, как долго и совершенно бесстыдно целуется эта безумная парочка. Да, Елена Васильевна едва ли это предполагала, когда называла дочь Анжелиной, Ангелочком. Линка ненавидела своё полное имя и оспаривала его с неистовой силой. Лере такие приключения и не снились. Впрочем, живя в студенческой общаге, приключения на все интересные места найти куда как проще, чем находясь под строгим присмотром родителей. Мама Анжелины хоть и была крайне преуспевающей бизнесвумен, но только в масштабах уездного городка, лежавшего на севере соседней области. На расстоянии в двести восемьдесят километров ей было сложновато контролировать дочь. Та и начала оттягиваться по полной, едва вырвалась из-под крыла в областной центр.

Лина и Трикстер (в миру Леонид, так же ненавидевший своё имя) устали, видимо, возмущать идущих мимо преподавателей и погрузились в потрёпанную временем шестёрку, чёрную, тонированную и обклеенную логотипами известных рок-групп.

– Вот шлюха! Я бы от стыда сгорела, – резкий женский голос заставил Леру вздрогнуть и обернуться.

Рядом стояла, с ненавистью глядя в окно, Кристина, староста параллельной, второй группы. Чуть позади согласно кивали две её подпевалки. Лера вмиг вскипела, оскорбившись за подругу, но потом вспомнила, как Трикстер рассказывал, что Кристина бегала за ним полгода, и он не знал, куда от неё деться. Он был на пятом курсе, когда все они поступили на первый, и по праву считался звездой факультета. До Лины он сменил не один десяток девушек-пятиминуток, как он сам их называл. Кристина оказалась одной из них, и вечер без продолжения оскорбил её самолюбие. Шикарная ухоженная блондинка, она привыкла получать любого по щелчку пальцев. Трикстер был её единственным проигрышем. На факультете, что удивительно, об этом не знали. Видимо, он пощадил гордость девушки и не стал трепать о ещё одной победе.

Лера выдохнула, остывая понемногу, молча кивнула, полностью удовлетворив этим нежеланную собеседницу. В любой другой ситуации она осудила бы парня, который меняет девушек, как мелочь в маршрутке, и искренне сочувствовала бы Кристине. Но. Во-первых, Трикстер был парнем её лучшей подруги. А во-вторых, Кристина была такой стервой и пустышкой на взгляд Валерии, что иного и не заслуживала.

– Когда уже эту рыжую дрянь отчислят? Хоть бы иногда лицом посветила на лекциях, – Кристина, видимо, не успокоилась, хотя чёрная шестёрка уже давно с рёвом скрылась за углом.

– Ну, не всем обязательно зубрить, не поднимая задницы, и платить за оценки по две преподских зарплаты. У некоторых мозги так устроены, что в них информация почему-то задерживается, – не выдержала Лера.

– О, мышь голос подала. Ты, прежде, чем рот раскрывать, себя бы в приличный вид привела, а то можно подумать, что у тебя родители уборщики, а не профессора, – Кристина стала пунцового цвета от распиравшей её ярости.

Лера, впрочем, по оттенку лица уступала ей лишь чуть, и то по причине более смуглого цвета кожи.

– Хочешь, чтобы я, как ты, была похожа на дешёвую шлюху? Благодарю, на мне не нужно писать крупными буквами «даёт», чтобы мной парни интересовались, – Валерия поняла, что её несёт, но остановиться уже не могла.

– То-то мы с тобой рядом не видели ни одного! – влезла одна из подпевалок, поняв, что их духовный лидер в силу эмоций словесный поединок проигрывает.

– А мне не нужно водить его рядом в качестве транспаранта «у меня есть хоть какой-то мужик!» Я себя уважаю! Меня ещё никто после единственной ночи не бросал, как использованную резинку! – сорвалась на крик Лера.

Она уже понимала какой-то частью сознания, что за этим последует, но от злости в глазах темнело, а слово «самоконтроль» вообще перестало существовать.

– Ах ты …! – взвизгнула Кристина и рванулась вперёд с явным намерением вцепиться противнице в волосы.

– Рихтер! Что вы себе позволяете?! Комарова! Отчисления обе захотели? – голос декана громыхнул в полупустом коридоре подобно взрыву противотанковой мины.

Девушек буквально раскидало в стороны ударной волной. Декан приблизился, словно грозовая туча, а то и сам Зевс – его глаза метали молнии, и вероятно не убили никого из участниц скандала только потому, что между источником разряда и целью поблескивали очки.

– Марш обе умываться и успокаиваться! Вы подрываете авторитет факультета и порочите свои фамилии! – он рокотал всё тише, но убедительности не терял.

Обеим девушкам захотелось провалиться сквозь землю.

– Извините, Лев Моисеевич, такого больше не повторится, – первой решилась заговорить Валерия, чувствуя, как понемногу утихает кипение крови, и накатывают стыд и страх.

– Конечно, не повторится. Я присмотрю за теми, кто не умеет держать себя в руках, – Кристина бросила презрительный взгляд на Леру.

– За собой, вы хотите сказать?! – рыкнул декан, и весь гонор со старосты вмиг смыло. – Мат на весь корпус я только что слышал именно от вас. Стыдно, барышня! На красный диплом ведь идёте.

– Она меня спровоцировала! – обиженно и зло воскликнула Кристина.

– Что за детский сад, Рихтер! Вы не первокурсницы уже, а как дети в песочнице! Курсовые у них по управлению персоналом. Собой управлять научитесь для начала! – поставив твёрдую точку в отповеди, декан величественно развернулся и крейсером поплыл обратно в кабинет, из которого, по-видимому, явился на шум.

– Я тебе ещё… – начала Кристина, шипя, словно взболтанная газировка, но в этот момент зазвенел звонок.

– Пока ты подбираешь слова, пойду делом займусь, – бросила Валерия и, не оборачиваясь, направилась в сторону нужной аудитории. Главное, не слушать, что там тявкают ей вслед. Пока она не обернулась, последнее слово за ней.

Управление капиталом, как и всегда, не оставило ничего ни в уме, ни в сердце. Так размеренно, чтобы не сказать нудно, умел говорить мало кто среди разумных существ. Профессор Козловская же явно принадлежала к виду разумному, ибо пересыпала речь таким количеством терминов, какое способен запомнить только очень мощный и развитый разум. Не позже, чем ко вторым двадцати минутам пары Валерия уже возлежала на шезлонге рука об руку с возлюбленным Елисеем и слушала рокот прибоя. Козловской, в отличие от герр Шуттер, было глубоко безразлично, открыты ли глаза у её слушателей, а потому до самого звонка в блаженный сон не вторглось ничто постороннее.

На встречу с заместителем декана Эмилией Викторовной пришло человек двадцать пять со всего курса. Профессор Вельман удручённо окинула взглядом актовый зал. Ей с её бурным артистическим прошлым в университетской самодеятельности было не понять, как можно, будучи юным и искромётным, не мечтать взойти на сцену своей альма-матер по любому возможному поводу. Она вот в свои шестьдесят семь по-прежнему мечтала.

Удручена была не только она. Валерия раз за разом проходила взглядом по лицам собравшихся, но Елисея среди них не было. Да и сложно было бы его потерять среди трёх парней и двадцати двух девушек.

«С чего вообще я решила, что он должен прийти?» – зло подумала Лера.

И в самом деле, с чего? В том, что Елисей – человек творческий, сомнений нет. Глубокий взгляд показывал богатую душу, а такие люди всегда талантливы. Но кто сказал, что он должен свой бесценный талант метать на столь прозаическую сцену? Кто здесь сможет понять его? Кроме Леры, но о ней он просто не знает. И теперь, когда надежда увидеть его здесь ушла, Валерия задумалась, как бы и ей вежливо и тихо уйти вслед за надеждой. Пока она размышляла, Эмилия Викторовна излагала суть встречи, покачивая пепельными кудрями, уложенными в элегантную башню, грозящую обвалом всякому неосторожному прохожему.

Вдруг дверь в зал приоткрылась. Лера поняла это по ворвавшемуся из коридора шуму и качнувшимся бархатным занавесям. Вошедший из-за этих занавесей ещё не показался, но девушка вдруг задохнулась от ощущения воспарившей куда-то к потолку души, причём взлёт совершился с такой скоростью, что сама девушка за душой не успела и теперь с трудом унимала бешеное биение сердца в груди, хватая ртом воздух.

– Елисей, проходите, не стесняйтесь, – хорошо поставленным томным голосом проговорила замдекана. – Мы ещё не начали.

– Я не хотел вас прерывать, – проговорил юноша, шагая в полумрак зала.

Это и в самом деле был Он. И Он был великолепен в своей покорной вежливости и готовности покинуть эту священную обитель по первому требованию. Собрав взгляды всех присутствующих, он прошествовал к свободному месту, коих было предостаточно, и опустился на стул.

– И так, повторюсь, я предлагаю сотворить совместными усилиями небольшое сценическое поздравление для нашего факультета, – продолжила прерванную речь замдекана. – Я предлагаю каждому сейчас вынести свои идеи на обсуждение, мы составим сценарий и выступим перед зрителями по очереди или же цельным номером. Кто хочет что-то предложить?

После некоторой паузы, ясно обозначившей градус энтузиазма инициативной молодёжи, поднялась одна рука. Вика из четвёртой.

– Мы впятером можем устроить небольшое танцевальное шоу. Мы все смотрели «Танцы на ТНТ», а наш Артур занимается брейкдансом.

– Отлично! – театрально всплеснула руками Эмилия Викторовна. – Следующий!

Дальше пошло легче. Кто-то вызвался написать скетч, кто-то – спеть под минус, а Трепетный Юноша из числа поклонников Елисея даже предложил себя в качестве начинающего жонглёра.

Лера вместе с парой таких же инициативных, но безыдейных сокурсниц вписалась в постановку обещанного Тимуром скетча. После этого снова воцарилась тишина.

– Елисей, вы один остались, – напомнила замдекана.

– Всегда особого приглашения ждёт, – шёпотом фыркнула Вика соседке, тут же заработав гневные взгляды от Леры и Трепетного Юноши.

– Я бы хотел исполнить песню, – заговорил Елисей рокочущим баритоном, который так любила Лера, и который всегда коробил Лину. – Я написал её в честь одного важного для меня человека.

– Ну, если этот человек учится на нашем факультете, то это будет прекрасно, – Эмилия Викторовна с восторгом воззрилась на парня.

– Учится, – кивнул Елисей.

Сердце Леры нырнуло к полу, ударилось в пятки и, видимо, обнаружило там батут, ибо тут же подпрыгнуло обратно. Со скоростью баллистической ракеты промелькнули мысли: «О ком же он? А если обо мне? Но он на меня даже не смотрел…»

– Я играю на гитаре, – меж тем продолжал Елисей. – Мне понадобится микрофон. Звукорежиссёр, надеюсь, у нас есть.

«На гитаре играет. Я так и знала, что он по-настоящему творческий, – подумала Лера. – Дорого бы дала, чтобы узнать, какой стерве он посвятил свою песню».

– Звукорежиссёр есть, – ответил вместо замдекана Трепетный Юноша. – Хотя на прошлом мероприятии могло показаться обратное. Алексей Петрович не всегда верно оценивает результат своей работы.

– Думаю, на репетициях мы всё это отработаем, – чуть недовольно проговорила профессор Вельман. – Осталось назначить дату первого сбора…