Оглавление
Ольга Медведкова. Лев Бакст, портрет художника в образе еврея
Предисловие
«Почти бывшее, желанное»
Портрет художника в образе еврея
Коварные источники
Глава 1. «Свое родство…»
Под номером сто тридцать шесть
«Французский» дедушка
Сын брата и сестры
Потомственный почетный гражданин
Портрет отца в роли Акосты
Глава 2. Годы учения
Андрей Андреевич
Антокольский
Академия художеств
Миф об отчислении
Оплакивание
Иуда
Еврейский стиль
Глава 3. Успех как неудачное начало
Версия Бенуа
Версия Левинсона
Жестокая первая любовь
«Добросовестно продуманный исторический документ»
Автопортрет
«Прелестный ум»
Глава 4. Прыжок в мир искусства
Свое как чужое
Сенакль
Территория искусства
Ницшеанство
Орел
Человек есть нечто, что должно превзойти
Предопределение
Бакст и Розанов
Глава 5. Греция
Рождение театра
Рождение трагедии
Нагая Греция
Источники
Греция, Египет, Палестина
Античный полис и греческое миросозерцание
Любовь, «церемония», брак
Что сказал Тезею Эдип
Путешествие в Грецию
Элизиум
Terror Antiquus
Архаизм и новаторство
«Cаломея»
Глава 6. Фавн
Исход
Школа Бакста
Слияние
Атмосфера
Осенний салон
Цвет и свет
Постоянно меняющаяся картина
Спектакль в кресле
«Клеопатра»
Танец семи покрывал
Египетское, греческое, еврейское
Аполлон и Дионис
Паца-Паца
Нарцисс
Автопортрет в роли фавна
Вид на жительство
Глава 7. Возрождение
«Дафнис и Хлоя»
Святой Себастьян и другие
«Спящая красавица»
Послесловие: Для русского читателя
Иллюстрации
Отрывок из книги
Перед тем как приступить к повествованию, я должна провести читателя за кулисы этой книги и посвятить его в некоторые технические аспекты моего ремесла историка художественных идей, занимающегося личностью и жизнью отдельного человека, художника. Ибо книга эта написана в жанре, быть может, не совсем привычном – не монографии, а именно биографии, понятой не как популярный, сниженный исторический жанр, близкий не столько даже литературе, сколько журнализму и ориентированный на быстрое потребление, а как одно из ответвлений микроистории, области, в которой я работаю[1]. Речь пойдет о первой попытке реконструировать интеллектуальную биографию русско-французского художника еврейского происхождения Льва Бакста (1866–1924). Не выгляжу ли я наивно, утверждая это в отношении мастера с мировой славой, о котором написано множество книг, начиная с тех, что появились при его жизни, и заканчивая совсем недавними многочисленными трудами и исследованиями? Несомненно. И тем не менее я на этом настаиваю. По моему мнению, биография Бакста – в том смысле, в котором я понимаю этот жанр, с его пристальным вниманием к источникам, с их критикой и постановкой в теоретически связный контекст, – еще не написана. Главное препятствие к этому заключается в относительной бедности архивных документов и в невероятном богатстве источников, до сих пор полностью не опубликованных, рассеянных по свету, целенаправленно ориентированных, автобиографических или близких к эго-документу, написанных под влиянием «заинтересованного лица».
Ибо Бакст не только сам написал значительное количество писем, разнообразных текстов, статей о своем искусстве и об искусстве других, а также воспоминания и роман, – он еще и вдохновил своих друзей и знакомых на написание книг о себе, продиктовав добрую их часть. Между скудностью архивов и лавиной эго-документов зияет провал. С точки зрения методологической вопрос можно сформулировать так: стоит ли, и если да, то как, писать биографию художника, оставившего, пусть даже в рассеянном виде, свою автобиографию, которая заведомо формирует его посмертный образ?
.....
Читатель уже понял, что подлинная – и фактическая, и интеллектуальная – жизнь Бакста требует от историка особенной осторожности и чуткости в обращении с источниками. Повторюсь: нам придется читать одновременно, сопоставляя их между собой, с одной стороны, архивные документы, а с другой – многосоставный материал, благодаря которому мы получаем доступ к субъективной легенде, созданной самим художником или его окружением, и который включает в себя, как я уже сказала, теоретические статьи Бакста, его интервью, книгу Серов и я в Греции[12], автобиографический роман Эта жестокая первая любовь (он писал его в конце жизни и не успел опубликовать), а также его обильнейшую, частично опубликованную переписку[13]. Но речь идет также и о богатой литературе о Баксте, которая вышла при его жизни или вскоре после его смерти и на которую он самым непосредственным образом повлиял. До настоящего времени эти источники всегда рассматривались как объективные, особенно ценные тогда, когда они были созданы за границей, то есть в «другой» национальной культуре: в России для западных исследователей и на Западе – для русских. Путаница между источниками объективными и субъективными и является главной причиной многочисленных ошибок в биографии Бакста[14].
Вот, например, заметка «Бакст, Лев Самойлович», опубликованная в 1909 году в третьем томе Еврейской энциклопедии Брокгауза и Ефрона за подписью Сыркина[15]. Как к ней относиться? Как к содержащей объективную или субъективную информацию? А к множеству других статей и книг, появившихся во Франции, Англии, Германии и Америке в 1912–1930-х годах? С юных лет связанный с издательским миром иллюстратор, как сейчас бы сказали – книжный дизайнер, Бакст использовал печать как один из главных инструментов своей художественной стратегии. Он оформлял русскоязычные журналы Мир искусства, Золотое руно, Аполлон и сам в них печатался; там же публиковали статьи о нем его друзья. А начиная с 1912 года, отмеченного его окончательным отъездом из России, Бакст заявил о себе по-французски. Именно тогда вышел в Париже перевод книги Современный балет, опубликованной в 1911 году в Петербурге. Основного автора книги звали Валерьян Светлов (псевдоним Валерьяна Павловича Ивченко, 1860–1935). Но на титульном листе значилось, что книга издана «при сотрудничестве» Льва Бакста[16].
.....
