Читать книгу Классик и современник - ОЛЬГА МИХАЙЛОВСКАЯ - Страница 1

Слава Зайцев – одно из немногих советских имен, ставших полноценным брендом. Не брендом одежды в современном понимании, для этого ему не хватило индустриального размаха, а просто символом, как «Сухой», калашников и шоколад «Аленка». Мальчик из Иваново – первый советский дизайнер, открывший собственный Дом моды, поработавший на Западе и даже запустивший собственную парфюмерную линию в Париже.  В нашем сознании Слава Зайцев был и остается певцом русского стиля. Его головные уборы почти всегда напоминают папахи, кубанки или кокошники, а любимые орнаменты – буйные крестьянские цветы или геометрические вышивки. Даже маленькие черные платья или деловые костюмы получаются у него по-русски разухабистыми, беззастенчивыми, без намека на европейские подтексты и недосказанности. Так что накануне двадцатилетия российского Vogue мне было важно поговорить с ним о соотношении русского и интернационального в моде и стиле.

В его усадьбу в деревне Каблуково я добиралась два часа. Было время подумать. Честно говоря, я была уверена, что наша беседа превратится в ура-патриотический митинг с элементами восхваления уникальных российских ремесел, особого пути российского дизайна и утверждениями о вторичности всего европейского. Боялась рассуждений о том, что сапоги в Европу привезли русские в 1960-е годы и по сей день жалеют о том, что не запатентовали наше великое изобретение, что все всё у нас украли, а мы самые великие и буквально завтра Москва – и шире – Россия станет столицей моды. Я была к этому готова. И я ошибалась.  Белый трехэтажный дом стоит буквально в лесу, а манекены в костюмах встречают вас прямо на террасе. Духом 1980-х, триумфальной эпохи хозяина дома, пропитано все. Он и в торжественности лестницы, и в сочетании белого и черного с металлом, и в особой нарядности покрывал и штор. Зайцев спускается, а точнее съезжает, ко мне с лестницы на специальном приспособлении, которое катится по перилам как по рельсам. Ходит он уверенно, но вот спускаться и подниматься по крутой лестнице и правда сложно. Тем не менее его мастерская находится в мансарде, и переезжать ниже он не намерен. Здесь наверху, под крышей, совсем другое пространство – белое, спокойное, рабочее. Ничего лишнего, только журналы, книги и гигантский компьютер, к которому он меня сразу и приглашает присесть. Почему-то компьютер меня поражает более всего. На экране светится сложный красивый орнамент с вполне деликатным фольклорным оттенком. Зайцев лихо орудует мышкой, стараясь быстро довести дело до конца, и сетует на то, что болезнь не дает ему рисовать руками, зато на компьютере «я делаю до тридцати рисунков в день», бросает он между делом. «Фабрика в Обнинске выпускает ткани с моими принтами, – объясняет Зайцев, – там директор такой скандалист, классный мужик вообще. Каждый день встаю в шесть, два часа еду на работу, досыпаю в машине. Зато продуктивность обалденная». За принтами следует показ живописи, которая сейчас словно стала для него важнее моды.