Читать книгу Холлнуорд - Ольга Михеева - Страница 1

Запись в дневнике самоанализа.

Утром он всегда съедал два яйца. Не важно какие, вареные, жареные, пашот, или даже сырые, куриные или яйца перепелки, которые он таскал с собой в хлопковом мешочке «на экстренный случай». Всегда на завтрак должны быть два яйца. Наверно,птичьи яйца у меня теперь всегда будут ассоциироваться с Рональдом Хармоном.

Сегодня на горячий завтрак времени нет, я видела как Рональд достал свой сос-пакет(так я его называю про себя), затем вынул одно перепелиное яйцо, разбил, опрокинул его в рот, выкинул скорлупу в остатки костра и проделал тоже самое со вторым яйцом. Меня передернуло.

Умопомрачительно красивый, обаятельный и умный, он имел множество мелких мерзких привычек. Наверно, именно они не давали мне упасть в пучину обожания и поклонения Рональду. Каждый раз, когда я начинаю слишком долго смотреть ему в глаза, я вспоминаю как его палец украдкой крадется в ноздрю, достает оттуда чуть влажную белую козявку и сует в рот. И это не считая того, что я была единственной девушкой в Аслане, которая его совершенно не интересовала.

Я перевела взгляд с Рональда на пыльную дорогу. Солнце еще не поднялось над землей и нам нужно собираться в дорогу. Полчаса пешего хода и мы на перекрёстке, откуда самоходная тележка забирает путников до Холлнуорда. Ветра не было и красноватый сырой песок неподвижно лежал на земле. Я полезла во внутренний карман куртки чтобы достать завернутый в холщовую бумагу сэндвич с шоколадной пастой и орехами. Не ростбиф, конечно, зато не испортится. Позавтракав я встала, скатала в рулон непромокаемую подкладку, на которой сидела и положила ее в небольшую наплечную сумку. В ней же были сложены бутылка с остатками воды, расческа, мыло, щетка для зубов. Все деньги, документы и передатчик лежат у Рональда, он в нашей паре Ведущий, я – Ведомый. Завязала платок, чтобы скрыть волосы. По плану, я прибываю на остановку для тележек до Холлнуорда первой, Рональд примерно через полчаса. Мы знакомимся там, садимся в тележку, проезжаем проходной пункт как работодатель и наемник, он платит пошлину, снимаем номер в отеле и приступаем к работе.

Рональд вчера вечером отдал мне мой поддельный паспорт для прохождения КПП. А потом случился тот неприятный разговор, он оставил в моей душе мутный осадок. Я шла вдоль асфальтовой дороги, размышляя о его ночных словах и о нашем почти пятилетнем партнерстве. Ночью Рональд высказал, что я «душу его», «не даю развиваться», «все парни» считают, что он «по каблуком» и «все наши достижения это только твоя заслуга». Я ему мешаю. Технически, это можно расценивать как отказ Ведущего от Ведомого, но прямого приказа не поступило. Но, по правде, Рональд не сможет выполнить это задание один и думаю, в глубине души он об этом догадывается. А Ведомый обязан следовать за Ведущим не смотря ни на что. Я вздохнула и поправила сумку, неприятно врезавшуюся в плечо.

Мелкие камешки шуршали под каучуковой подошвой. Горизонт посветлел. Редкие деревья воткнуты в сухую красную комковатую землю, клочья травы, низкие кривые кустарники с налетом красного песка, так выглядит засушливая окраина, где Великий Алан Холлнуорд решил разбить свое поселение, которое за последние десять лет разрослось до неприступного города, почти не уступавшему столице Аспала Кертону. Но вокруг города никто не живет. Деревеньки становятся все дальше друг от друга и все меньше по мере передвижения от Кертона к Холлнуорду, а за последние сутки нам не попалось на глаза ни одного человека. Я обернулась, чтобы взглянуть на чуть извивающуюся дорогу, ведущую обратно, на северо-запад.

Чуть больше, чем десять лет назад Алан Холлнуорд отправился по этой дороге со своими головорезами и техникой на столицу, свергать Верховный Совет Аспала. Деревни, которые он встречал по дороге и небольшие города, неожиданно не оказывали сопротивления. Он не трогал их, они не трогали его и кто знает, в какой стране мы бы сейчас жили, если бы Верховный Совет Аспала не заключил мир с Холлнуордом, на его условиях. Аспал признал Холлнуорд отдельной автономией в государстве. Официально его, конечно, нет на территории Аспала, хотя по населенности он может соревноваться со столицей. Город-призрак, город-мятежник.

Так же и Алан Холлнуорд превратился в призрака, которым пугают народ Аспала и вешают все неудачные решения Верховного Совета. За последние десять лет в разведывательном Управлении не появилось ни одной свежей фотографии Алана или его помощников. Нет топографического плана города. Нет записей его голоса. Беспилотные аппараты Аспала гасятся за сотни километров до начала границ города, снимки из космоса не дают четкой картинки о городе, будто кто-то специально замазывает их. Все, что есть в управлении, нарисовано от руки, со слов торговцев, которые согласились(чаще не добровольно) с нами сотрудничать.

Из Холлнуорда не выпускают местных жителей. Никто не слышал, чтобы кто-то оттуда сбежал. Из девяносто пяти агентов, что отправляли туда для сбора данных или организации покушения на Алана, сами вернулись семь человек. Свою жизнь они закачивают в нейро-психическом спецучреждении. Они не смогли рассказать ничего. Тридцать две семьи получили официально подтвержденные останки тел. Остальные просто исчезли.

Вдали показался перекресток. Большая утоптанная площадка с тэном, сшитым из нескольких кусков жесткой ткани, закрепленном на четыре металлические трубы, врытые в утоптанную землю. В складках тэна слежался красновато-желтый песок. Темные фигуры людей на остановке казались нереалистичным. Они стояли или сидели на земле, мужчины и женщины с темными, стертыми тенью, лицами и в поношенной пыльной одежде.

К остановке по краю дороги, брела девушка, с завязанным на голове темным выцветшим платком. Невысокая, в старых ботинках, на одном из которых разошелся замок и теперь он был обмотан бечевкой поверх голенища, в куртке неопределенного цвета и драных джинсах, она тащила на плече сумку. Одно плечо под тяжестью сумки опускалось ниже другого. Кто-то из темных фигур на остановке бросил на нее беглый взгляд, но большинство не обратило на нее внимания находясь в предутренней дреме. Она встала на краю остановки, где было не так многолюдно.

Люди потихоньку просыпались. Кто-то перекидывался короткими тихими фразами, стараясь не потревожить тишину, кто-то кряхтя поднялся, чтобы дойти до края дороги и отлить. Женщины зашуршали пакетами, доставал свой сухпайок, чтобы перекусить. До первой тележки оставалось еще примерно десять минут.

Небо стало ярко-розовым и лучи солнца вытянулись на земле. Вдали появилась небольшая точка. Деревянная конструкция катила по асфальтовой дорожке стремительно приближаясь. Рык мотора становился громче. Люди на остановке зашевелились. Кто-то начал подниматься с земли, кто-то подхватил свои баулы, кто-то уже встал к краю остановки. Быстро образовалось подобие очереди из людей, водитель сбавил обороты, тележка съехала с дороги и подкатила к остановке.

Вместо крыши у нее была плетеная из полиэтилена полупрозрачная накидка концы которой развивались по бокам на манер ленточек на дереве. Две скамьи расположили по бокам кузова, водитель сидел на отдельном кресле, впереди, обитом поролоном и потрескавшийся кожей. Через щели в деревянном кузове просвечивает солнечные лучи.

Водитель в кожаной куртке выглядел так, будто провел ночь прямо в тележке и только проснувшись, двинулся в путь. Кожаная кепка со сломаным посередине козырьком, куртка, перехваченная ремнем на талии и зацепом на плече, потертые штаны, высокие сапоги и перчатки с длинными раструбами, торчащими углом в районе локтей водителя.

– Только четверо! – хрипло крикнул он, – Билеты вперед!

– Четверо?! – возмущенно повторил старческий голос из толпы.

– Четверо! – водитель встал, на из тележки не вылез, – не хочешь ехать, катись отсюда!

Люди столпились вокруг него, протягивая желтоватые бумажки с номером.

– Все! отошли! – он выхватил из протянутых бумажек четыре и замахал рукой, люди недовольно заворчали, – набрал четверых! залазьте! – водитель открыл левой рукой деревянную дверцу и четыре человека, двое женщин и двое мужчин, один за одним, разместились на лавках в кузове позади водителя.

Водитель, не оборачиваясь на пассажиров сел, той же рукой закрыл дверь, тележка затарахтела и отъехала от остановки. Люди на остановке, продолжая бубнить, рассаживались по занятым местам.

Через пять минут показалась еще одна тележка, но прокатилась мимо остановки, с пассажирами в кузове. Небо из бледно-розового стало голубым. Солнце ярко подсвечивало скудную землю южного края.

Третья тележка прикатила наполовину пустая. Водитель сказал, что возьмет только четверых мужчин. Женщины, не споря, отошли из давки в тень тэна. Четвертая проехала мимо, пятая забрала еще двоих мужчин. К остановке вдоль дороги подходили трое с большими баулами, двое мужчин и одна женщина. Шестая проехала полная.

Вдали показался еще один путник идущий к остановке. Седьмая тележка забрала пять человек. Молодой человек по имени Рональд подошел к остановке и встал в тени, недалеко от девушки в перематонном бечевкой ботинке . На остановке осталось шестеро. Подкатила очередная тележка с четырьмя пустыми местами. Пожилая женщина с двумя пакетами, набитыми тряпьем, первая возникла возле деревянной дверцы тележки. Девушка с бечевкой достала из внутреннего кармана билет, сняла с плеча сумку и встала за женщиной. Полный водитель, с трех дневной черной щетиной и шелушащимися щеками окинул их взглядом и хрипло крикнул:

– По одному!

Женщина протянула билет и залезла в кузов. Рональд встал за девушкой.

– Эй, парень! – раздался сзади мужской голос,– нас трое, пусти вперед!

Водитель взял билет девушки.

– Я её сопровождаю, – ответил Рональд, свовывая свой билет в руки водителю и лучезарно улыбаясь мужчине позади него.

– Ага, – ответил мужской голос, – так я тебе и поверил.

Девушка закинула сумку в кузов и влезла, Рональд пожал плечами и последовал за ней.

Трое остались стоять на остановке. Девушка села между похрапывающей молодой женщиной и пожилым мужчиной. Рональд расположился на соседней скамейке, толкнув локтем пожилую женщину, что залезла первой и улыбнулся ей.

– Едете, нет? – недовольно пробормотал водитель глядя на троицу.

Один мужчина, что покрупнее, протянул билет и влез в тележку, усевшись за спиной водителя. Дрожь мотора передавалась по всему телу каждого пассажира. Солнце уже начало нагревать воздух. Тележка тронулась и подпрыгнула, выезжая на асфальт. Мужчина из троицы сверлил взглядом Рональда, тот же чуть развернулся на скамейке и безмятежно смотрел вперед.

Высокие, монолитные, серый камень закованный в железо, ворота нависали над тележками скопившимися на дороге, в их тени. Эти ворота – единственный официальный вход в Холлнуорд. Раскаленный камень стен дает тень от солнца, но сам бывает настолько нагрет, что подходя к ним поближе, ты покрываешься мелкими каплями пота.

– Они тебя обреют, – сказал пожилой мужчина в сеточкой майке, сидящий рядом с девушкой с бечевкой вокруг ботинка.

Из его рта пахнуло кислой рыбой. Он улыбнулся, верхней шестерки во рту не хватало.

– Что? – девушка вздрогнула и отвлеклась от созерцания ворот.

Сидящая рядом с ней молодая женщина всхрапнула и открыла глаза. Она покрутила головой и нагнулась, шаря под сидением в поисках своей сумки.

– У них все бабы должны быть лысые, – он провел по своей худой лысеющей загорелой голове, – правила такие. Они тебя обреют, – он протянул руку и больно потянул за тонкую каштановую прядь волос, выбившуюся сбоку из под платка у девушки.

Холодный пот выступил на спине девушки и она поспешно заправила прядь под платок. Молодая девушка и пожилая женщина напротив косились на беседующих. Девушка вскользь взглянула на Рональда, но тот сделал вид, что с интересом рассматривает ворота и ничего не слышит.

– Так даже будет удобнее, – ответила девушка с бечевкой вокруг ботинка мужчине в сетчатой майке.

– Жалко будет просто так отдавать, – ответил он, – хороший волос. Может продашь?

– Кому?

– Обреют как овцу, – он указал большим пальцем на ворота, – А волосы потом продадут. А так, хоть капитал будет начальный. Деньги-то у тебя есть?

– Есть немного.

– Есть, – он причмокнул, – там баб не любят. Я – Майк. Я тебе могу там все показать и рассказать. Заодно и по волосам подсоблю. А взамен много не попрошу.

– Я не смогу Вам заплатить, у меня не так много денег, – девушка наивно похлопала глазами.

Майк оскалился в улыбке:

– Есть вещи, которыми можно заменить деньги, – протянул он, – такая самос…

Окончание его фразы прервал протяжный гудок. Все повернули головы к воротам, которые с лязгом начали открываться. Мужчина положил руку на плечо девушки и чуть сжал. Водители, что курили у тележек, как по команде отправили окурки в длинный полет до обочины, запрыгнули внутрь и завели моторы. Деревянные конструкции завибрировали в такт оборотам и первая тележка уже вкатывалась внутрь Холлнуорда.

Запись в дневнике самоанализа.

На КПП наша машина была восьмой. У меня не было прежней уверенности в успехе нашего дела. Рональд делал вид, что он меня не знает, а цепкие пальцы мужчины в сетке больно массировали плечо. Мне хотелось его ударить.

За воротами мы проехали три кольца из сетки рабицы разной фракции. Все как-то не так, как я привыкла. Будто в ботинок попал камешек, размером с бисерину, но тебе предстоит еще отшагать десять километров пешего марафона без возможности остановиться, чтобы его вытряхнуть. Рука мужчины разжалась когда к машинам впереди стали подходить мужчины в военной форме и проверять документы. Двое мужчин с автоматами M16A4 со штык ножом, бронежилет и глок 21 в кобуре, третий в легкой военной форме, с кобурой на поясе. Уверена, в керзаче у каждого нож. Наш водитель собрал документы у всех, кто сидел в тележке еще за воротами.

Тележка перед нами проехала вперед и мы въехали на большую металлическую площадку. Водитель передал планшетку и документы военному без бронежилета.

Я смотрела вниз, через щели в полу тележки было видно выдавленный узор на куске железа.

Посторонний шум заставил девушку оторваться от железного узора площадки для остановки и поднять глаза. Военный с документами в руках смотрел на нее, а один из военных в бронежилете уже протягивал к ней руку, чтобы потянуть назад и вытащить из тележки. Он повалил девушку на землю и прижал коленом к земле. Она хотела закашлять от пыли, попавшей в нос и рот, но не могла полностью вдохнуть, колено больно давило на лопатки и позвоночник. Военный с документами в руках выкрикнул:

– Чья она?!

Раздались два щелчка, военные нацелили автоматы на тележку. Пассажиры соседней тележки с испуганным любопытством рассматривали происходящее впереди. Камни больно втыкались в лицо девушке, а песок лез в нос и глаза. Стало тише, слышалось монотонное гудение моторов и тяжелое дыхание охранника, прижимающего девушку к земле.

– Чья она?! – раздалось над головой девушки и мелкие капельки слюны долетели до её щеки.

– Она села на повороте, – чуть заикаясь и выпучив глаза сказал водитель, – Вместе с этим, – он указал рукой на Роланда.

– Он её сопровождает, – поддакнул мужчина из троицы с остановки.

– Я?! – голос Рональда фальцетом взлетел вверх, – Я не знаю её! – он испуганно задергал головой и затараторил, – Я встретил её ночью у ночлежки.Она искала подработку, я ей дал еды и ушел, а утром увидел, что она стоит на остановке.

– Сказал, что сопровождает, – продолжал мужчина из троицы, глаза его блестели.

– Я хотел ей просто помочь. Она такая… жалкая, – он с посмотрел на девушку, вжатую охранником в землю.

– Вы же меня знаете, – пробормотал водитель военному с документами.

– Робин хренов Гуд, – мужчина из троицы хохотнул.

Охранник, прижимавший девушку к земле на мгновение подумал, что она перестала дышать.

– Ты, – военный с планшеткой и документами в руках указал на Рональда, – из машины!

К тележке уже подбежали еще четверо военных. Рональд вылез из тележки, вытащив свою сумку и сумку девушки, но она этого не видела. Один из новых военных тут же прохлопал Рональда в поисках спрятанного на теле оружия, второй с металлоискателем проверил сумки .

– Можешь проезжать, – военный в легкой форме отдал планшетку и документы пассажиров водителю.

Охранники с оружием переглянулись.

– Проезжай! – сказал военный в легкой форме и продублировал свои слова рукой.

Колеса тележки дернулись и прокатились вперед. Мужчина из троицы подмигнул Рональду, улыбаясь.

– В КПП, – военный в легкой форме ткнул пальцем в Рональда, – эту тоже.

Глаза девушки слезились. Двое из охраны подхватили её за плечи и поставили на ноги, скрутив руки за спиной. Еще двое подхватили Рональда и куда-то поволокли. В голове у девушки пульсировало, мелкие камешки со щеки отваливались вниз, оставляя неровные ямки, пряди волос выбились из-под платка. Паника все сильнее поднималась с низа живота. Ее тоже прохлопали на предмет спрятанного оружия, затем те же двое, не давая разогнутся, повели её до низкого серого одноэтажного здания.

Запись в дневнике самоанализа.

Первое, что врезалось в память, это запах хлора. Второе – белоснежный кафель, выложенный от пола до потолка. Третье – ослепительный холодный свет. Казалось, что это госпиталь, а не приемная КПП. Холодный свет придавал рукам военных странный мертвенный оттенок. Все было кончено. Было холодно, наверно так же, как должно быть в чистилище. Администратор из приемного окна застегнул джинсовую рубашку цвета хаки с длинным рукавом на все пуговицы. Петр?

Администратор поднял безразличный взгляд от рабочих бумаг на завалившуюся в коридор толпу.

– Какая? – спросил он из своего окошка.

– Восьмая, – ответил один из мужчин-военных.

Девушке позволили выпрямиться.

– Имя?

– Хлоя, – ответила она

– Фамилия?

– Росс.

– Полный возраст?

– Двадцать три.

– Откуда? – он делал пометки в компьютере.

– Кертон.

Рука мужчины на секунду замерла, затем пальцы снова забегали по клавиатуре и он продолжил опрос:

– Какие документы с собой?

– Паспорт, – мужской голос сзади материализовался в руку, передавшую в окошко паспорт.

Рука сдернула с головы девушки платок.

– Я могу узнать, что случилось? – девушка не замечала, как чуть покусывала нижнюю губу пока ждала ответа администратора.

– Ведите её в девятнадцатую, – сказал администратор,прикрепил документы к планшетке и отдал её через окошко одному из военных.

Девушку снова подхватили по руки и повели по коридору. Один из военных открыл тяжелую серую дверь в белоснежный кафельный коридор без окон, второй повел её вдоль дверей, отмеченных большими черными цифрами, до девятнадцатой. Его сапоги поскрипывали в тишине коридора.