Читать книгу Васька. Сотворение - Ольга Прилепская - Страница 1

Первая часть.

Шел снег. В сонном безмолвии безлюдного простора спящего города лениво парили крупные мохнатые снежинки. Они тихо ложились на темный асфальт дорог, равномерно укутывая его своей ажурной шалью, или бесследно исчезали в белых покровах газонов под окнами незатейливых коробок трехэтажных домов и на приусадебных участках скромных домиков частного сектора. Изредка попадали на разгоряченное от быстрой ходьбы лицо Васьки и щекотливо скатывались со щек капельками талой воды. Васька не реагировала. Торопливо спешила куда-то вдоль полутемных и сиротливых улиц, ничего не замечая вокруг себя. Вглядывалась в нечто, видимое только ей, тщетно пытаясь найти ответ на свой немой вопрос, влажным блеском слез застывший в широко раскрытых глазах. Кто-то тихо в душе нашептывал:

– «Васютка, Василиса, очнись». – Не слышала. Поскользнулась на замершей лужице, а внезапный порыв ветра опрокинул ее в мягкий сугроб. Упала на бок, неловко подкосившись на одну ногу. Вязаная шапочка соскользнула с беспорядочно сложенных под ней длинных волос, освобождая их от своего недолгого плена. Васька замерла на мгновение, доверчиво прижавшись плечом к холодной поверхности, растерянно провела ладонью по гладкому шелку рассыпавшихся волос и недоуменно оглянулась в поисках шапки. Взгляд остановился на темно красном шерстяном комочке в освещенном круге чистого снега под одиноким фонарем. Она вскрикнула испуганно, вспомнив медленно расширяющееся пятно крови под полуголым жилистым телом неказистого мужика в приспущенных непристойно брюках, который остался лежать на полу детской комнаты родительской квартиры. Не вставая на ноги, попятилась задом, скользя шерстяной материей пальто по мокрому снегу, затем резко подскочила и громким шепотом позвала кого-то.

– Вей, Веюшка, ты здесь? – Темные пряди волос разлетелись в стороны под дуновением ветра и ровным покровом опустились на плечи.

– Что мне делать, Вей!? Не хочу назад, грязная я теперь. – Беспомощно всхлипнула.

Очередной порыв ветра толкнул ее сзади, выталкивая из снежного месива на твердыню дороги:

– «Беги, детка, беги. Я путь укажу». – Редкие тяжелые снежинки взметнулись вверх, не успев вплестись в узор кружевного покрывала тротуара, рассыпались мелкой крупой и белым смерчем завертелись вдоль дороги, оседая на поворотах дороги и вновь заводя свой хоровод на следующем отрезке пути.

Васька бежала за ним. Останавливалась на мгновение перевести дыхание, но вспомнив недавние события, скулила жалобно потерявшимся щенком, прижав к груди сплетенные в единый кулак ладошки. Ветер в спину подталкивал своими порывами: – «Беги». -

– Вей, уведи из города. Не могу здесь. -

Бежала к лесу.

– Грязная я, противная. Вей! – В исступлении одежду от снега отряхивала.

– «Здесь я, девочка». – Напоминал о себе ветер, гулко раскачивая трескучие ветви лесных деревьев.

– Не покидай меня. Отмоюсь я. – Остановилась между двух пирамид огромных елей, опустивших долу под белоснежным грузом свои разлапистые ветви, и машинально выхватила с одной из них рассыпчатый ком холодных пушинок. Тщательно протерла им ладони. Сильный шквал ветра разметал в разные стороны белую насыпь сугроба перед Васькой, обдав ее с ног до головы легким облаком снега. Она зажмурилась и нечаянно улыбнулась своим воспоминаниям. Озябшими кулачками протерла глаза и, разлепив мокрые ресницы, удивленно уставилась на блеклый контур света, неуверенным маячком замигавший средь темноты ночного зимнего леса. Ветер сменил направление и сзади подтолкнул ее в освещенный круг.

– «Иди туда. Я буду ждать тебя». – Тихим, печальным дождем пролился на заснеженную землю посередь зимы.

* * *

В лицо ярким лучом прожектора брызнул солнечный полуденный свет. Васька зажмурилась, попятилась спиной, но, споткнувшись о небольшой бугорок, провалилась в густую зелень травы и изнеможенно распласталась на земле, не желая больше бежать неизвестно куда и зачем. Лежала долго, не решаясь открыть глаза, переводила дыхание, шумно стараясь выдохнуть из себя холод зимы в неожиданное тепло внезапно наступившего лета.

– «Замерзаю, – подумала отрешенно, – и пусть. С этим жить нельзя. Теперь у меня никого не осталось». – Вспомнила восковые лица родителей и братьев и, перекрестившись смиренно, мысленно отдала себя в руки Всевышнего.

Легкое дуновение пряного ветерка коснулось щеки, защекотав пробуждающим прикосновением вздрогнувшей под его напором травинки. Васька сморщилась, провела рукой по лицу и, словив пальцами шалунью, удивленно приподняла опухшие от слез веки. Сквозь их узкую прорезь увидела необозримую глубину небесной сини. Свет показался необыкновенным, струящимся многослойным потоком разнообразных, не виданных ею доселе, оттенков синевы. Скосила медленно глаза в сторону: с земли, навстречу воздушным струям, текли неуловимо для глаза плотные волны зелени и, соприкоснувшись с размытой голубизной атмосферы, испаряли в нее свой цвет, преображаясь в узком слое условной границы в неустойчивую смесь новых соцветий. Воздух дрожал и переливался в такт невидимым волнам песни, сплетенной из веселого щебета птиц, шороха травы, далекого журчания воды.

Васька заинтересованно приподнялась и открыла полностью глаза. Мир изменился: вокруг нее простирался красочный летний луг, впереди блестела водная гладь реки, сзади и с боков полукругом стройных стволов деревьев громоздился лес.

– Показалось. – Прошептала разочарованно и с открытыми глазами устало опустилась назад на пышный ковер трав. Все вокруг медленно преобразилось, вернувшись к прежнему своему состоянию.

– Что же это? – Резко приподнялась и пересела на колени. – Странно. Наверное, голова кружится от бега. – Тщательно осмотрелась вокруг. – Да ладно! Как так? Лето средь зимы? – Нахмурилась задумчиво. – Может, другой мир? Ну и пусть! – Счастливо улыбнулась. – Пусть будет, как в моей сказке. – Мирно сложила руки на коленях. – Хорошо как. -

Стайка птиц сорвалась дружно с веток белых берез, закружилась над ее головой. Песню не пели, настороженно щебетали между собой. Опустились, паря кругами, поближе к незнакомке и приземлились чуть поодаль, блестя черными бусинками глаз. Васька протянула было руку к ним, но тут же резко отдернула назад: на запястье руки, на манжете кофты матовыми темно-красными пятнами запеклась чья-то кровь. Некоторое время тупо смотрела на них.

– Нет, не хочу! Грязь, гадость! – Закричала, вскочила на ноги. Срывала с себя одежды, путалась в длинных рукавах, рвала клочьями ткань ветхого пальто не жалея. Снять быстрей, избавиться, затоптать нечисть ногами, чтоб не видеть никогда, забыть, забыть, забыть…

Уничтожала тряпье мстительно, как живое. Мир вокруг замер, застыл неподвижным, безветренным зноем пустыни, смолкли звуки. Васька остановилась, посмотрела на сбившихся испуганной стайкой птиц на удалении от себя и попятилась виновато от неопрятной кучи порванной одежды.

– Все-все, не буду больше. У вас хорошо, а это грязь, – ткнула пальцем в сторону тряпья, – не хочу, – осела на землю, надломившись беззащитной травинкой, – помнить нет сил. – Прошептала просительно.

Со стороны реки налетел ветер, подхватил клочки одежды и унес в тень леса.

– Да. – Согласилась Васька. Облегченно вздохнула. – А я искупаюсь. -

Сняла последние одежды и аккуратно сложила в стопку. Голая, красивая, стройная побежала к чистым водам реки. На берегу остановилась, вспомнив о грязи на руках, опустилась на коленки и погрузила руки под зеркальный блеск речной глади. Вода вспенилась множеством мелких пузырьков вокруг ее ладошек, щекотливо растворяя засохшие пятна крови на бледной коже. Васька весело хихикнула и благодарно кивнула, встала с колен и уверенно побрела вперед в речную глубь, радостно морщась от щекотливого натиска веселых пузырьков. Затаив дыхание, нырнула в удивительную невесомость прохладных вод и долго нежилась потом под теплыми лучами солнца, лежа спиной на упругой подушке поверхности реки. В голове помимо основного вопроса возникало множество других, но желания искать ответы на них не появлялось. Вопросы всплывали из глубины ее сознания как воздушные пузырьки в воде вокруг ее тела и также быстро исчезали, и Васька радовалась этому обстоятельству, потому что в душе появлялась та же легкость и чистота как и во всем теле. На смену боли от неразрешимости ее теперешнего положения рождалась спасительная мысль, что в этом, неожиданно явившемся ей, сказочном мире, где ветер ласково сдувает соленые капли слез с ее лица, вода заботливо растворяет в себе грязь ее тела, а солнце принимает всю ее в свои отеческие объятия, не обязательно помнить то, что ранит душу. Всему свое время, а сейчас можно спрятать воспоминания в надежный тайник души и продолжать жить, тем более этот мир протягивает навстречу руку помощи и готов содействовать ей во всем. Васька не заметила момент, когда успокоилась: тревога неуловимо растворилась в ней, как грязь в бурлящем веселье воды.

– Все правильно. Время лечит, как говорила бабуля, а я не буду его торопить. -

Вышла она на берег свежая телом, обновленная изнутри души, строгая. Одела нижнее белье, старенькое платьице обвязала длинными рукавами вокруг талии. До заката солнца бродила вдоль окраины светлого леса, собирала сочную сладкую ягоду, горстями засыпала в рот, растирая по лицу липкий ароматный сок. К вечеру устала, приют себе в густых зарослях травы устроила и уснула в пахучей постели крепким сном без сновидений, с облегчением растворившись в успокаивающем забытьи.

Проснулась Васька рано, как всегда в своей недолгой жизни, с первой песней птиц, но вставать с зеленых волн своего ложа не спешила. С улыбкой приветствовала новый мир и грустно прощалась с прошлой своей жизнью, в которой затерялась какая-то беда, воспоминания о которой поблекли в памяти, оставив только щемящую грусть в груди и четкое осознание, что никому она там не нужна, никто ее там не примет.

– Потому что ни с кем я так и не смогла там найти взаимопонимания. – Шепотом поведала Васька этому миру о своей проблеме и тут же улыбнулась, беспечно взмахнув рукой. – И пусть! Мне с вами хорошо. Вы же меня примете? – Воздух вокруг Васьки вздрогнул свежим дуновением утреннего ветерка, и она радостно вскочила на ноги и помчалась к реке.

* * *

Шли дни. Васька их не считала и не торопила. Жила мелкими заботами о насущных проблемах в естественных границах своей поляны, боясь нечаянно переступить ту невидимую черту, за которой остался беспокойный мир прошлой ее жизни, пока не увидела живой призрак из нее.

Ранним утром Васька, умывшись по заведенному ею порядку и приглаживая мокрыми руками спутанные после ночного отдыха волосы, задумчиво смотрела на стройный ряд деревьев, за которыми скрывались невидимые ей обитатели леса, возбуждая в ней любопытство своими таинственными звуками и шорохами. В воздушном пространстве леса что-то сверкнуло раз, другой, и девушка заинтересованно прищурилась, рассматривая переливчатую радужную пленку, появившуюся меж двух стволов рядом стоящих деревьев. Пленка сплошной легкой паутиной зацепилась по кругу за переплетенные ветви деревьев и пышную листву кустарников под ними и вздрагивала ритмично, неуверенно сопротивляясь чьему-то настойчивому давлению извне. Казалось, что какой-то сказочный волшебник решил с утра повеселить себя и Ваську детской мыльной забавой и сейчас осторожно дует из глубин леса, чтоб оттуда ей навстречу послать воздушный радужный шар. Наконец пленка поддалась натиску извне и парусным полотнищем поползла в сторону девушки. Васька замерла с поднятыми вверх руками, не зная, стоит ли ей что-то предпринимать, и недоуменно наблюдала, как призрачное полотнище огромной каплей ползет по траве к ее ногам, а за его переливчатыми стенками появляется расплывчатая фигурка низкорослого мужичка в зимнем тулупе с удочками в руках и заплечным рюкзаком на спине. За ним неглубокими провалами в узкой ленте снега виднеются протоптанные следы. Мужичок замер как раз напротив Васьки и, не замечая ее, осмотрелся вокруг. Не найдя, по-видимому, ничего подходящего для себя, что-то недовольно пробурчал себе под нос, развернулся и медленно побрел назад. Капля послушно стала сокращаться, следуя за ним и не оставляя на зеленом покрове поляны ни одной снежинки от своего внутреннего убранства. Васька, заинтригованная этим необычным действом, осторожно на цыпочках последовала за ними.

Они неторопливо прошли узкую полосу лесного массива и странная капля незаметно вместе со своим путником исчезла из Васькиного поля зрения, как будто втянувшись в некую невидимую плоскость воздуха в глубине леса. Васька остановилась, постояла немного и нерешительно подошла к условной границе. Подумав, осторожно переместила одну ногу за ее пределы. Ничего не произошло и мир впереди Васьки остался прежним. Она аккуратно подтянула вперед вторую ногу – все осталось на своих местах. Сделала еще шаг, потом уверенней другой, но ни что впереди и не изменилось, и не приблизилось к ней.

– Как же так? Получается, что я на одном месте топчусь? А если шаг в сторону? – Она, не разворачиваясь корпусом, переместилась вправо. – Хм, вышло. А влево? Так, хорошо. И назад можно. – Васька растерянно опустилась на землю. – Чудеса… Оказывается у этого мира есть какие-то свои границы. Но-о-о, их невозможно не увидеть, не ощутить и не перейти. Вот это да! Аж мурашки по коже… – Она еще раз посмотрела вперед, но не увидела никаких признаков прохода. Впереди такой же лес, как и вокруг нее, разве что недоступный для посещений. Призрачное трехмерное пространство, в котором время застыло на одном месте.

– Как та березка, у которой не шелохнется ни один листочек. А что это за метка на ее стволе? – Васька подошла поближе. На стволе действительно красовалась определенно вырезанная чем-то острым буква «г», потому что из ее основания медленно вытекли капли сока и засохли липким подтеком. На ближайших справа и слева деревьях виднелись такие же метины.

– Метки с этой стороны, а это значит, – Васька настороженно обернулась, – что здесь кто-то живет помимо меня и этот кто-то не хочет встречаться со мной или не успел встретиться, потому что мир не так уж мал, как я подумала сначала. Что же делать? – Она обернулась в сторону своей поляны. – Сидеть на своем месте и ждать, что произойдет? Бр-р-р, ни за что! Лучше я пойду навстречу ему, все равно, чему быть – того не миновать. –

В путь Васька отправилась вдоль меченых деревьев, повернув вправо от первой найденной ею метки и вниз относительно течения реки. Вначале путешествия шла медленно, с опаской быть первой обнаруженной тем другим или другими, что обитали здесь, но вскоре такое поведение надоело ей и она ускорила шаг. Шла относительно долго. Останавливалась собрать ягоду или попить воды в тех местах, где лес прерывался поляной, а река близко подступала к его подножию. Омывалась в прохладной воде и шла дальше. В начале второй половины дня вышла к последнему меченому дереву на земляном высоком уступе берега, мысом врезавшегося в синюю гладь реки, и устроилась на подстилке из опавшей хвои наблюдать с высоты за мирным течением реки и противоположным пологим берегом.

То ли от долгого всматривания в редкие прогалины между деревьями, то ли от нетерпеливого желания сиюминутно встретиться с незнакомцами, то ли на самом деле, но Ваське показалось, что она заметила беглое мелькание средь деревьев не то всадников, не то просто крупных животных. Но сколько бы она не вглядывалась в предполагаемом направлении, где они обязаны были появиться еще раз, движение не повторилось.

– Показалось. Ладно, нет смысла сидеть здесь до ночи. Надо возвращаться, я ведь здесь не смогу уснуть. –

Она спустилась вниз к подножию уступа и тут же средь редких зарослей молодых сосен обнаружила россыпь маслят. Отказываться от такого богатства не было смысла, поэтому она не раздумывая взялась за сбор урожая, нанизывая грибы на тонкие ветки валежника. Торопливо собрала три вязанки грибов и скорым шагом отправилась вдоль берега к своей поляне.

По дороге рассеянно вглядывалась в сереющий к ночи прибрежный лес противоположного берега, но он был все также молчалив и безлюден. Васька разочарованно отвела от него свой взгляд и стала смотреть вперед, вверх по течению реки. Вдруг далеко впереди над верхушками деревьев заструилась тонкая нитка дыма. Васька ойкнула и невольно присела, склонив голову. Сердце гулко застучало в груди, ладошки вспотели от волнения.

– Что же это я? Они ведь далеко, не увидят. – Нервно хихикнула себе под нос. – Трусиха. С самого начала все было ясно, а как увидела, так сразу в кусты. Фух, стыдно бояться и бессмысленно. Все равно просто так отсюда не выбраться, я нутром это чувствую. Где это видано, чтоб одновременно в одном месте были и зима, и лето? Люди быстро проведали бы о такой невидали и трехметровой стеной оградили этот мир от толп любопытных зевак. А в наши-то времена тем более! Мгновенно нашелся бы богатей и выкупил этот мир для себя одного. Нет, и последнему дураку ясно, что оттуда проход закрыт, значит и отсюда путь вряд ли легко найдется. Поэтому прятаться нет смысла, надо идти туда, чтоб успеть до темени, может быть что-нибудь и увижу с этого берега. – Васька встала и уверенно побежала вперед. Бежала, пока меж темных стволов деревьев не замелькало зарево костра. Тогда остановилась, перевела дух и нашла себе удобное место для наблюдения, положив ветки с грибами рядом.

На другом берегу окруженная полукругом леса спускалась к реке под малым уклоном большая поляна с темными пирамидами шалашей, между которыми двигались женские фигуры, таинственные и загадочные в пляшущем свете костров.

– Вот они, люди. – Не знала, радоваться или печалится этому событию: что-то настораживало в неторопливой возне женщин в напряженном затишье темной ночи. Решила подождать до утра и внимательней приглядеться к ним. На свою поляну пробиралась осторожно, боясь потревожить безмолвную суету незнакомок нечаянным треском ветвей.

Утром проснулась рано. Умылась неторопливо, расчесала руками волосы, пригладила завитушки мокрыми ладонями и пошла искать себе надежное место для наблюдения. Ждала не менее часа, пока солнце не выплыло из-за верхушек деревьев и не осветило полукруг невзрачных брезентовых палаток. Между ними были натянуты веревки с аккуратно развешанным постиранным женским бельем и прочей одеждой, а ближе к берегу чернел выжженной землей треугольник мертвых кострищ. В его центре три гладко обтесанных бревна подпирали друг друга тупыми вершинами, а толстыми основаниями уходили в землю. Между бревнами было натянуто частыми рядами нечто, блестевшее на солнце.

– Вроде как проволока. Странное сооружение. Скелет пирамиды напоминает – Только подумала, как из крайней палатки показалась голова со спутанными длинными черными волосами. Васька замерла, с интересом наблюдая за миниатюрной женщиной в ночной пижаме, которая сладко потягивалась всем телом, подняв руки вверх. Размявшись, женщина мелодично свистнула раз, другой, подражая птичьему свисту, и скрылась в своей палатке. Лагерь ожил. Заспанные женщины в легких сорочках и пижамах выползали из своих ночных убежищ, на ходу управлялись с длинными распущенными волосами и молча брели к реке умыться. После водных процедур, не стесняясь друг друга, переоделись на улице, под бельевыми веревками в джинсовые шорты разных фасонов и короткие майки-топики и угрюмо разбрелись в разные стороны каждая по своему делу. По тому, что незнакомки без лишних разговоров, советов, наставлений и, по всей видимости, автоматически занимались каждая привычным ей делом Васька решила для себя, что лагерь этот живет по давно заведенному и согласованному друг с другом порядку.

– «Как роботы». – Подумалось Ваське, а вслух она прошептала растерянно: – Что же мне делать? –

– Что ты здесь делаешь? – Повторил ее вопрос чей-то спокойный голос из-за спины.

Васька удивленно обернулась. Сзади нее стоял высокий взрослый мужчина в потертых джинсах и клетчатой рубахе навыпуск с закатанными рукавами и пристально смотрел на нее с видом неприятно удивленного отца, заставшего свое чадо за непристойным занятием.

– «Строгий какой». – Подумала Васька и, не выдержав его взгляда, невольно опустила глаза вниз, но, увидев в руках его забытые ею накануне вязанки с грибами, тут же подняла их.

– Это я забыла. –

Мужчина промолчал, но вязанки не отдал, продолжал вопросительно смотреть на нее.

– Я метки нашла на деревьях и поняла, что здесь я не одна. Пошла искать. Вчера. По дороге собрала грибы и увидела дым, ну и… Теперь вот, смотрю. –

– Ты не с ними? – Незнакомец удивленно приподнял брови.

Васька осмелилась подойти к нему ближе и протянула руку за грибами, но он не среагировал – ждал ответа.

– Я же говорю, думала, что здесь, – она широко развела руками, – в этом мире, я одна. А вчера какой-то рыбак пытался сюда пройти и не смог. Я пошла за ним и увидела метки… -

– Странно-о… – Задумчиво протянул незнакомец и пригладил свободной рукой длинные с проседью волосы, туго стянутые сзади в волнистый хвост и, вспомнив о своей ноше, отдал Ваське вязанки. – Ты давно здесь? -

– Не знаю, не считала. – Она равнодушно пожала плечами. – Мне все равно. -

– И тебе не страшно одной? -

– Страшно? – Переспросила удивленно. – Нет, что вы. Мне нравится этот мир. -

– С тобой что-то приключилось? – Он снова пытливо заглянул в ее глаза.

Васька вздрогнула. Забытая боль отозвалась в ней легким покалыванием в груди. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить ее причины.

– Приключилось? Наверное, не помню. – Виновато опустила голову, но он настойчиво двумя пальцами приподнял ее подбородок:

– Не помнишь или не хочешь говорить? -

– Не надо так. – Она обиженно отстранилась от его руки. – Я скажу, только вы не поверите. -

– Не поверю? Почему? -

– Мне никто не верит. – Прошептала тихо и вопрошающе взглянула на него.

– Это второй вопрос, а пока я ничего не знаю о тебе, кроме одного обстоятельства: без веских причин сюда никто не может попасть. -

– Да, я уже поняла. Этот мир дает приют обездоленным, таким как я… Мне было так плохо, что я даже хотела умереть, – Васька решила не скрывать ту правду, что открылась ей здесь, – а он почувствовал это и разбудил меня. Понимаете, он такой красивый, когда к нему душой прикасаешься? Не понимаете… Но я вижу его так, и он позволяет. Я попросила смыть пока мою боль, – она приложила руку к груди, – и он спрятал ее. Пока. Я должна успокоиться. Помню, что теперь одна осталась, а почему – не помню. Мне больше некуда идти. -

– Значит, все-таки, что-то случилось, но ты забыла. Я правильно понял? Странный случай для этого места, нечего сказать, но, может быть и к лучшему. Я смотрю, ты совсем еще юная особа. Тебя как зовут? -

– Васькой, а полное имя – Василиса. -

– Василиса? – Он улыбнулся уголками рта, а в холодных голубых глазах вдруг сверкнула озорная искорка. – Органично, особенно учитывая вышесказанное тобой, ты не находишь? –

Васька довольно подтвердила:

– Да, и имя у меня сказочное. А вы? -

– Я? Ты тоже не поверишь. В отличие от тебя мое «я» более прагматично и, наверное, цинично. Я – профессор, преподаю ядерную физику. -

– Здорово. -

– И зовут меня, в той, основной жизни, Иваном Сергеевичем, а здесь – Колдуном, но ты не бойся. Все это от мракобесия и непростительного невежества. Не боишься? -

– Не-а. -

– А если все-таки заколдую? -

Васька понимающе хохотнула. Профессор понравился ей, хотя не поверил ее словам, а только пожалел.

– «Но, что поделаешь? Мы ведь совсем незнакомы». – Мысленно оправдала его.

– Ладно, шутки в сторону. Ты где здесь живешь? –

– Там, на поляне, выше по реке. -

– Хорошее место. А я как раз напротив того места, где ты грибы забыла. К вечеру приходи в гости, побеседуем. Сейчас я занят. Там от реки тропа протоптана к моему жилищу, найдешь. -

– Спасибо, приду. -

Профессор пошел, но вспомнив что-то, остановился и стал хлопать себя по карманам брюк:

– Ага, вот, – протянул Ваське коробок спичек, – бери. Грибы приготовишь. Знаешь как? -

– Знаю. Я готовить умею, вы не думайте. И спички не надо, я так, согласно вашей физики. У меня толстое стеклышко есть. -

– Даже так? Смышлёная ты. – Подбросил коробок на ладони. – И нецивилизованная. – Хитро подмигнул ей.

– Пусть, – Васька не обиделась, – по-моему интересней. Мне спешить некуда. -

* * *

Вернувшись на свою поляну, Васька собрала сухой хворост, достала овальное стекло от очков, потерянное кем-то в песке пляжа у речки и благополучно найденное ею в тот день, когда поняла, что долго на одних ягодах она не протянет, и уселась на корточки разжигать костер. Терпеливо держала в вытянутой руке выпуклый прозрачный овал и думала о последних событиях.

– Конечно, я не спорю, всегда можно любой случай или еще какую непонятку истолковать на свой лад, по своим знаниям и разумению. Можно, и бесспорно для того человека это будет правда, потому что он так видит, так воспринимает мир. Но я ведь тоже имею право на свой взгляд! Ну не видите вы его таким, каким я вижу, так я вас не обвиняю и даже принимаю вашу точку зрения. Почему же они мое видение отрицают? Мешает оно им что ли? – Она нахмурилась и разочаровано вздохнула. – История начинается сначала, а я так хотела побыть наедине. И профессор подозрительно посмотрел на меня, а мне он понравился. Я бы у него поучилась, раз все так складывается. – Над хворостом появился голубой дымок и маленькие язычки пламени, и Васька занялась стряпней, не отвлекаясь больше мыслью от своего занятия.

Позавтракав, она приземлилась на берегу. Вытянула ноги в воду, бездумно наблюдала за беспорядочной возней озорных пузырьков, потом задумчиво перевела взгляд на спокойную гладь реки, слившуюся своим зазеркальем с голубыми небесами и пустившую в плавание по своим пустынным водам невесомые отражения кучерявых облаков. На нее нахлынули воспоминания.

– В детстве бабуля не отдала меня в детский сад. Говорила, что пока она жива, не отдаст меня в чужие руки, что мир жесток, почему-то, и вряд ли я еще встречу родственную душу. Воспитывала меня сама. Мне с ней было хорошо – она умела так занятно рассказать обо всем, что меня интересовало. Но иногда мне все равно становилось одиноко. Во-от. Тогда я наблюдала за облаками. Там, на небе, всегда можно найти друга. Знаешь, облака всегда на кого-то похожи, я среди них находила кого-нибудь, следила за ним и представляла, как мы вместе плывем по небу или он спускается ко мне и парит у земли рядом со мной… Грустно, но мне всегда так не хватало друга, я завидовала тем, у кого была собака, или кот, или попугайчик. Какая разница? Главное, чтоб живой. – Вслух размышляла Васька. Этот мир изначально представился ей одушевленным и она безоговорочно приняла его таковым, а поэтому и общалась с ним как умела. – Вот ты живой, я это чувствую, поэтому и не оставляешь меня одну. Господь все видит, как говорила бабуля… -

С противоположного берега до нее донесся треск веток. Она замерла, не решаясь поднять глаза, но оттуда раздалось веселое, призывное ржание. Васька быстро выпрямилась в радостном предчувствии и даже подалась немного вперед всем корпусом, чтоб лучше разглядеть. Там, на краю леса стояла белая лошадь с густой, длинной, шелковистой гривой и горделивой осанкой, стояла как раз напротив и как будто смотрела на нее.

– Красивая какая и гордая! – Ахнула Васька тихо.

Лошадь заржала еще раз и ударила радостно передними копытами о мягкую землю. Легкой трусцой, приплясывая и виляя гладким белым крупом, пошла к реке на водопой. Склонила голову над водой так, чтоб видеть Ваську, потому что на белой морде отчетливым черным шаром выделялся неприкрытый веком ее глаз. Васька подалась вперед, не поднимаясь на ноги, чтоб ненароком не вспугнуть ее, и на карачках медленно вползла в воду, не отрывая глаз от пришелицы. Доплыла без всплесков воды до середины реки и остановилась, понаблюдать, как лошадь прореагирует на ее появление, ведь на лошади не было ни седла, ни узды, поэтому она вполне могла быть дикой и пугливой. Пришелица мирно пила воду, не высказывая признаков беспокойства и по влажному мерцанию ее глаза казалось, что это она осторожничает по отношению к пугливой девушке.

Васька вышла на тот берег чуть поодаль от кобылицы и заинтересовано рассматривала всю ее, не осмеливаясь пока подойти ближе, а та подняла морду от воды, отфыркиваясь и размахивая из стороны в сторону длинными волнистыми прядями гривы, и пошла без опаски к ней, ткнулась мордой в подставленную ладошку и негромко заржала, будто радуясь встрече.

– Какая же ты! – Васька восхищенно провела пальцами по густым прядям. Мягкие и влажные губы прихватили ей запястье, и животное подалось назад. – Что? – Не поняла Васька. Кобылица, гарцуя, побежала к лесу, остановилась у его края и призывно заржала. – Идти с тобой? Я не могу, это не мой берег. – Лошадь нетерпеливо стукнула копытами о землю, вернулась к девушке, и согнув передние ноги, склонилась перед ней, подставляя свою спину. – На тебе? Я не умею, ни разу не ездила. – Кобылица фыркнула. – Хорошо. Только ты будешь тихо идти и недалеко – я боюсь. Пока боюсь. – Васька неумело взобралась на лошадь и сразу прижалась к теплой шее, крепко обхватив ее руками.

Кобылица поднялась и шагом последовала в лес. Когда девушка перестала вздрагивать и нервно сжимать руками белые пряди ее волос, она уверенно перешла на легкий бег трусцой.

– Ой, – тихо вскрикнула Васька после нескольких минут такой езды: у нее начинало болеть все тело, – тише, красавица. Давай я пока своим ходом пойду, а потом повторим. -

Кобылица остановилась и девушка неловко сползла с ее гладкого тела, но, не рассчитав высоту, повалилась на землю.

– Ну вот, ничего не умею. – Лошадь на это признание мотнула головой, отвернулась от нее и упрямо стукнула копытом о землю. – Не обижайся, милая. Мне надо научиться и привыкнуть. – Девушка встала на ноги и примирительно заглянула сбоку в черный блестящий глаз лошади. Та доверчиво взмахнула густыми ресницами. – А ты, все-таки, необыкновенно красивая! Давай я буду тебя Красавицей звать, а? – Васька хотела погладить свою подругу, но она, приплясывая, боком подалась от нее. Гордо выпрямила шею и величаво пошла вокруг девушки. Васька тихо рассмеялась: – Тебе понравилось! – Запрокинув голову и приставив ладони рупором ко рту, возвестила во весь голос голубую высь: – Она – Красавица! – Красавица громко повторила за ней по-своему, и из леса поблизости раздалось ответное разноголосое ржание.

– Кто это? Ты здесь не одна, да? -

Лошадь двинулась в направлении аукающих голосов, останавливаясь, чтоб подождать девушку, и той ничего не оставалось, как следовать за ней. Вскоре они вышли к лесному пастбищу, где паслись разномастные лошади, невозмутимо помахивая хвостами на надоедливых мух, будто это не они ответили на их призыв. Красавица с тем же видом присоединилась к ним, а Васька, заметив, что у остальных лошадей передние ноги стреножены, вспомнила, что зашла на чужую территорию. Ей стало неловко от того, что она не представившись хозяевам, вроде как украдкой перелезла через забор к ним во двор. Она попятилась задом и уже развернулась, чтоб уйти, как услышала чей-то нарочито равнодушный приказ:

– Стоять. -

Васька послушно остановилась.

– И кто это к нам пожаловал? -

Девушка не спеша повернулась.

Со всех сторон леса к ней медленно и угрюмо приближались полуодетые женщины. Васька молча наблюдала за ними, смотрела как перекатываются упругими волнами крепкие мышцы ног, блестит здоровым лоском загорелая гладкая кожа, разноцветными ореолами пушатся вокруг голов гривы волос: черные, рыжие, русые, белокурые. Уверенные в своей силе хозяйки чудного мира.

Красавица оторвалась от своего занятия, предупреждающе заржала и тоже направилась к девушке. Стала рядом, стараясь плотнее прижаться к ней своим теплым боком.

«Амазонки», как мысленно окрестила женщин Васька, в ожидании остановились перед ней полукругом. Вперед вышла ладно сложенная невысокая русая женщина. Концы ее волос от давней окраски топорщились белокурой паклей.

– И? – Уставилась на девушку холодным оценивающим взглядом.

Васька в замешательстве проследила как брезгливо подрагивают мясистые ноздри ее короткого носа, будто она зачем-то принюхивается к ней.

– Извините, что я без спроса зашла на вашу территорию, – Красавица протестующе фыркнула, и Васька успокаивающе погладила ее шею, – так получилось, не специально. Я живу на другом берегу. Увидела, как Красавица вышла воды попить… -

– Кто?? – Раздался удивленный возглас из полукруга.

Васька прижалась щекой к лошади и та довольно заржала.

– Я ее так назвала. -

– Она назвала! – Бывшая блондинка злобно хмыкнула.

– Простите, я не знала, есть ли у нее имя, а это ей подходит. -

– Угу, это, значит, ей подходит. – «Амазонка» подошла ближе и, прищурив глаза, наклонилась к

девушке. – Что-то я не пойму, порченная она или нет? -

Васька вздрогнула. В непонятном для нее поведении женщины она уловила некую показную пренебрежительность приценивающегося к якобы бракованному товару покупателя, которого переубеждать бесполезно, потому как хозяин положения он и последнее слово за ним, а ее мнение никто и не собирается принимать во внимание. Васька промолчала, но невольная обида за незаслуженное оскорбление зажглась в ней жаром щек. Не зная, как поступить в такой ситуации, она исподлобья в упор посмотрела «амазонке» прямо в глаза, только взглядом сопротивляясь ее хамству.

Двухцветная отстранилась, хмыкнула понимающе:

– Похоже, что она наша. Что пялишься? Хочешь драться? Будет и для тебя битва. А места для тебя не будет – все заняты. -

– У меня есть свое место. – Девушка не отвела взгляда.

– Правильно. И знай его всегда. Здесь ты только гость. Белугу за это благодари, – женщина опасливо зыркнула в сторону Красавицы, – иначе…, – лошадь угрожающе топнула копытом о землю, – хи-хи, будет то… -

– Все, ля-ля закончено, за работу. – Раздался командный голос из полукруга и Васька невольно посмотрела в ту сторону. Высокая темноволосая женщина с короткой плетью в руках издали окинула ее заинтересованным взглядом, усмехнулась и, склонив голову набок, спокойно развернулась уходить. Женщины последовали за ней и молча скрылись в лесу.

Васька повернулась к Красавице: та стояла опустив голову и виновато сверкала на нее белками глаз. Девушка обхватила голову лошади двумя руками, чмокнула в морду:

– Они не правы, – ласково прошептала, – ты – Красавица. О-дно-зна-чно и навсегда. Приходи ко мне, ладно. А теперь прощай до встречи. -

– Эй, пигалица, погодь. -

Васька обернулась. Из-за кустов сзади вышла крупная рыжеволосая «амазонка». Не спеша, вразвалочку, подошла к ней. Внимательно приценилась взглядом к ней и лошади.

– Красавица говоришь? Лады, пусть будет так. Обиделась, что ли? – В зеленоватых глазах женщины мелькнул веселый огонек. – Твое дело. Только ты это, я здесь подумала, короче, я не против, чтоб ты мне с лошадьми управляться помогала. Как тебе такой поворот событий, а? -

– И я не против. – Ответила девушка сдержанно.

– Только приходить надо рано, а не когда рак на горе свистнет. -

– Да, понятно. Лошади рано просыпаются. -

– «Рано просыпаются», – беззлобно передразнила женщина, – ишь, понятливая. Пойдешь по той дороге, видишь? Ими протоптана, к загону ихнему ведет. Там будешь ждать меня и больше никуда ни шагу, упаси боже. Вот так. Давай, дуй отседа и до завтра. -

– Хорошо. До завтра. – Васька облегченно вздохнула, еще раз чмокнула Красавицу в нос, неловко махнула «амазонке» рукой на прощание и пошла сквозь лес, напрямик к реке.

* * *

Как наступил вечер, Васька не заметила, хотя ждала его прихода и тщательно готовилась. Постирала свое старенькое платье, разгладила руками и повесила на ветку сушить. Долго стояла около него, аккуратно вытягивая прилипшие к материи иголки и шершавые травинки, и вспоминала события дня, так неожиданно и в таком количестве нахлынувшие на нее.

– Это они его колдуном называют, точно, и Красавица для них всего лишь белуга. Наверное, потому, что не признает их. Та, крашеная блондинка, явно побаивается ее и не зря. Глаза у нее такие, такие…, злобные, что ли? И еще хитрые. Какое же животное полюбит ее? Разве, если она заставит слушаться силой. Нет, она не сможет силой, жила тонка. Сила у той, высокой. А эта, Крашенка, обманом будет брать, всем нутром я это чувствую. Только не Красавицу. Красавица гордая. Она только по своему внутреннему желанию поступает, как сердце или нюх подсказывают, однозначно. Ее ни на обман, ни на испуг не возьмешь. И правильно делает – себе нельзя изменять. Бабуля всегда мне так говорила, – девушка придала голосу хрипотцы, – «Не такая ты, как все. Чураться тебя люди будут, но дашь слабину, с дерьмом собачьим смешают. Извини, детка, за грубые слова, но запомни навсегда – крест, с которым родилась, он в сердце твоем и голове. Тяжел он, но твой, тебе нести. Согнешься низко – потеряешь не только его, опору под собой потеряешь. А болтаться между небом и землей не дело». Так-то. У Красавицы слабины этой нет, для нее все ясно, а я слабая, что ли? Не всегда понять могу, как поступить надобно, постоянно, почему-то, одна остаюсь. – Васька опечалилась и, вздохнув негромко, побрела к реке волосы свои в порядок приводить. Склонилась над водой низко и, увидев грустное свое отражение в воде, тихо шлепнула ладошкой по воде в том месте:

– Тьфу, разнюнилась! А Красавица? Она к тебе пришла, тебе свою дружбу предложила. Тоже мне – одна! Нет уж! Все вокруг тут с тобой возятся, для тебя стараются, а ты, неблагодарная, расхныкалась. – Она весело брызнула себе в лицо прохладную воду. – Охладись, дорогуша, чтоб на теплом солнышке не размякнуть. Вот и вечер близится, а ты не умыта, не одета, а тебе еще дорогу найти надо. -

Она быстро привела себя в порядок: волосы заплела в косу и скрепила незатейливой тесемкой, одела платье и, подумав немного, закатала рукава его наподобие профессорской рубахи. Осмотрела себя сверху вниз и отправилась в путь.

Дом нового знакомца Васька нашла быстро. От реки вглубь леса была протоптана до голой земли узкая тропка и не заметить ее среди зеленой травы было невозможно, разве что смотреть все время в другую сторону, что девушка и делала вчерашним вечером. А сейчас она уверенно свернула на нее и минут через десять вышла к лесной хижине с просторным двором вокруг нее.

– Ух ты, изба! Настоящая. И ограда какая никакая имеется. Не понятно только для чего: отпугивать или приманивать? – По границе двора росли посаженные плотно высокие кусты малины, чередуясь местами с пышными и колючими зарослями крыжовника. Она подошла к узкому проходу в центре живой ограды и огляделась. Хозяина нигде не было видно. – Эй! – Над дальними кустами взлетела стайка птиц. – Вы где?– Тишина. Постояла немного в ожидании и решила заходить без приглашения.

Пройдя несколько шагов по мощенной гладким плоским камнем дорожке посередине нетронутого человеческой рукой лугового разнотравья, Васька остановилась, с удивлением обнаружив, что вход на центральном фасаде дома отсутствует, а вместо него от бревенчатой стены вытянулся вперед широкий, не менее двух метров, полупрозрачный дуговой навес на деревянных решетчатых консолях, накрывавший собой низкое квадратное окно. Под окном вровень с его боковыми откосами стоял простой деревянный столик, издалека создавая в паре с ним иллюзию остекленной двери. Девушка в недоумении пожала плечами и еще раз осмотрелась вокруг.

– Странно, а где вход? С какой стороны? – Наклонилась вправо. – Там вроде как огородик. Точно, грядки обработанные, с картошкой, что ли? Похоже. А там… тю, ничего не понимаю! В глаз что-то попало? – Она сильно зажмурилась и старательно мотнула головой. Медленно приоткрыла глаза. – Все равно будто воздух дрожит. Как это? Чудеса, или показалось? – Еще раз старательно пригляделась, но так и не смогла сфокусировать свое зрение ни на чем, так как то, что виделось ей слева от дома, никак не обрисовывалось в четкие очертания, потому как размеренно и плавно раскачивалось (или извивалось?), создавая впечатление некой текучести своей плоти. Васька заинтересованно подалась в этом направлении, чтоб поближе рассмотреть странное явление, но, зайдя за угол дома остановилась в раздумье, правильно ли она поступает, вторгаясь на странную территорию без разрешения хозяина. Она нерешительно потопталась на месте и уже хотела отступить, но увидела, как воздушное пространство вздрогнуло и преобразилось в некое подобие морского залива с плавно накатывающими друг на друга зелеными волнами различных оттенков. Васька неуверенно сделала пробный шаг вперед и непроизвольно охнула от следующего цветового преображения пространства. – Как тогда, в первый раз. – Прошептала взволнованно, почувствовав невероятную легкость во всем теле и приятное щекотливое покалывание на оголенных участкам рук и ног. – Прям взлететь хочется. – Раскинула в восторге руки в стороны и медленно закружилась на месте, запрокинув голову вверх. От дальнего угла ограды до нее вдруг донесся поощрительный смешок. Васька остановилась, резко опустила руки. Смущенно оправив свое платье, посмотрела в том направлении и вынужденно зажмурилась от белой вспышки света. Любопытствуя, все же приоткрыла щелочки глаз и тут же широко распахнула их, заметив впереди лишь черный контур чьего-то лица. Она пристально присмотрелась к незнакомцу, потому что не смогла сразу определить его ни как человека, ни как животное. Казалось, это существо было одновременно и тем, и другим, потому что облик его постоянно менялся, как и все, что находилось в границах странного пространства. Когда Васька уже начинала улавливать в нем признаки женщины или мужчины, оно меняло свой человеческий лик на морду зверя, предварительно преображаясь в некое срединное создание. В какое-то мгновение девушка в недоумении увидела на расстоянии полуметра от себя пухленькое младенческое личико с страдальчески изогнутыми в немом крике яркими губками и внимательными глазами мудрого старика. Не успела она как следует удивиться такому несоответствию, как на его месте уже простирались к ней две раскрытые ладони с ярким, пульсирующим равномерно, световым шаром на них. Васька невольно подставила свои ладошки, но услышала угрожающий треск, и неожиданной вспышкой молнии над ее руками сверкнула изогнутая крутой спиралью серебряная плеть. Она вскрикнула от сильной боли в руках и под злорадный хохот, раскатами грома зазвучавший в наступившем вокруг нее звуком вакууме, медленно осела на землю, потеряв сознание.

Очнулась Васька от легкого шлепка по щеке. Приоткрыла глаза и с выжиданием смотрела на бородатое лицо лохматого старика с густыми черными бровями, вокруг которого струился плотный воздушный поток, наподобие живой капсулы. Лицо не пропадало, а наоборот вырисовывалось все отчетливей, пока Васька не поняла, что перед ней не старик, а взрослый мужчина с внешностью зажиточного цыгана и лукавыми серыми глазами русского мужика. Она подождала еще немного и решилась спросить:

– Вы живой? -

– С божьей помощью. – Усмехнулся очередной незнакомец и размеренно перекрестился, четко фиксируя каждое движение руки. Воздух вокруг него тоже пришел в движение, очерчивая свои границы слабыми искрящимися разрядами.

– Ты-то как себя чувствуешь? -

Васька повернулась на знакомый голос и радостно улыбнулась профессору:

– Слава Богу, нашлись. -

– Ты зачем без разрешения полезла в силовую будку, а? Покажи ладони. -

Девушка вопросительно посмотрела на профессора, на свои ладони, растерянно осмотрела новое место своего пребывания, («Задний двор, наверное, ага, вот и вход обрисовывался») и непонимающе улыбнулась:

– В какую будку? -

– Вон в ту. – Профессор махнул рукой в сторону угла ограды, где стояла выкрашенная в серый цвет металлическая будка с закрытой на висячий замок дверью и предупредительной надписью с черепом в центре между слов. – А ладони обожгла. И как ты ухитрилась? Замок, вроде, на месте. -

– Там не было черепа. – Она несколько раз для убедительности ткнула пальцем в сторону угла ограды. – Нет же! Причем тут череп? Я ребенка видела… -

– Ребенка? Ого, похоже, ты бредишь, девонька. Ты единственный здесь ребенок. Сильно напуганная девочка. Идем в дом, лечить тебя буду. -

– Вы не понимаете! Я видела его, он просил шар забрать у него, – Васька вытянула перед собой сложенные лодочкой ладошки, но заметив как многозначительно переглянулись между собой мужчины, смиренно опустила руки, – что ж вы? В таком мире, а все туда же…, – вздохнула обиженно, – ладно, пусть будет по-вашему. Только я эту вашу будку не открывала. – Снизу вверх открыто посмотрела в глаза стоявших над ней мужчин.

– Не переживай, – тяжелая рука бородатого незнакомца примирительно похлопала ее по плечу, – видела так видела – имеешь на то право. А мы не видели – на то наше право. Согласна? А лекарство все-таки прими, разрядом тебя хорошенько бухнуло. -

– А вы кто? Вы же оттуда? – Васька вспомнила о воздушной оболочке вокруг незнакомца.

– Оттуда? Гляди, Сергеич, приметила-таки. – Профессор промолчал. Подозрительно смотрел на нее и задумчиво гладил рукой свои волосы. – Я и оттуда, и отсюда. Лесник я, Степан Егорыч, и хозяйство мое там, где начальство определило, без исключений. Все, пора мне, а ты, душа моя, встань-ка на минутку, я тебя на глазок измерю. -

– Зачем? -

– Наряд у тебя ветхий и несовременный. Присмотрю тебе другой в магазине. -

– Не надо. -

– Надо, детка, и давно надо. И куда твои родители смотрят? -

– У нас семья большая, многодетная…, – она запнулась, – с ними что-то произошло. -

– Тем более. А мне заботиться не о ком, вот и потрачу завалявшийся капитал с толком. Поднимайся – не стесняйся. Вот так. Ох и худенькая ты, но ладненькая. Нынешние оболтусы не обойдут вниманием. Молчу-молчу. Это я для связки слов сказал, чтоб ты не унывала и не горюнилась по пустякам. Все, сфотографировал, теперь давай до встречи, стрекоза. Сергеич, будь здоров. По поводу твоих предположений сомневаюсь, – лесник еще раз окинул Ваську оценивающим взглядом, – но просьбу выполню, а тогда посмотрим, что к чему. Получить информацию – полдела провернуть. До встречи. -

– До встречи, Степан Егорович, буду ждать. Сам понимаешь, дополнительные проблемы мне не нужны. – Мужчины пожали друг другу руки.

– Решим с божьей помощью. Деваться все одно нам некуда. – Лесник весело подморгнул Ваське на прощание, подхватил лежавший на траве тулуп и широким уверенным шагом двинулся по песчаной тропке к просвету в зеленой ограде, где через пару шагов исчез за плотными рядами деревьев.

– Ну что, боец невидимого фронта, руки болят? – Профессор широко распахнул дверь в избу и взмахом руки пригласил девушку войти вовнутрь.

Васька рассеянно открыла ладони. Боли она не чувствовала, но на бледно-розовой коже рук багровыми метками выделялись следы от удара плетки, не вызывая у нее никаких сомнений по поводу своего появления. На данный момент ее совсем не интересовал вопрос о том, что произошло с ней. Ее поразило другое открытие, связанное с появлением следующего действующего лица: оказывается, этот мир избирательно относится к людям! Кого-то впускает без права выхода, с кем-то вообще не хочет иметь никакого контакта, а кому-то не препятствует ни в чем. А она, Васька, попала в первую категорию, и это значит, что в ней есть нечто, роднящее ее с такими непохожими друг на друга «колдуном и амазонками», не говоря уж о ней в сравнении со всеми ними. Оно, это нечто, скрыто от ее понимания, потому что она, изначально, с момента своего рождения, оказалась на обочине человеческих интересов и взаимоотношений и никогда никто не относился к ее восприятию мира серьезно. Разве что учителя? Но и те – с осторожным недоумением, высоко оценивая ее успехи в учебе. Лесник, наоборот, отнесся к ней с пониманием, и Васька всем нутром почувствовала, что в нем не было ни капельки наигранности – он вполне серьезно предположил, что она, Васька, может видеть этот мир по-другому. Одна только эта точка зрения могла объединить их, но мир решил иначе – он разделил их!

– Заходи в дом. Сейчас что-нибудь придумаем. -

Девушка вздрогнула, но послушно встала.

– Он, наверное, очень хороший человек. – Вслух продолжила свои мысли.

– Егорыч? Нормальный он человек. Проходи, не стесняйся. – Профессор слегка подтолкнул ее вовнутрь дома.

Васька робко переступила порог дома, сделала пару шагов и остановилась. С любопытством осматривала дом, в котором не было привычных для ее воображения комнат. Внутреннее пространство дома представляло собой одно просторное помещение, разделенное на отдельные отсеки двумя стеллажами без стенок, которые связывали между собой по две четыре деревянные колонны, подпиравшие балки под скатами крыши. За одним стеллажом у бревенчатой стены скрывалась раскладушка под клетчатым пледом, за другим стоял письменный стол и массивное деревянное кресло. Посередине центрального помещения стоял стол с отполированной до блеска столешницей и стульями с каждого бока, а под окном расположилась тумба с маленькой электрической плиткой на ней. Профессор направился в их сторону, достал из тумбочки стеклянный кувшин с водой и недоуменно оглянулся на девушку.

– Ну же, не робей, садись за стол. И ли ты боишься меня? -

– Нет, что вы! У меня нету на это причин. Просто, я еще ни к кому не ходила в гости. – Васька бесшумно вытащила стул, села, напряженно выпрямив спину, и положила руки на край стола.

– Что так? -

– Никто не приглашал. – Воспоминания из прошлого неожиданно отдельными неприятными фрагментами жизни всплыли перед ее внутренним взором. Она болезненно поморщилась и опустила голову.

– А-а-а, понятно. Многодетные родители чрезмерно увлекаются распитием спиртных напитков. Известное дело у нас, можно сказать традиция – по-свински пить и плодить детей в неограниченном количестве. -

– Неправда, нас только трое. А они неплохие люди, запутались просто. В начале жизни. -

– Хм, в начале жизни. Они не плохие люди, детка, они – жестокие и безответственные тунеядцы на шее общества и своих детей. Даю сто против одного, что хозяйством в семье занимаешься большей частью ты. И не надо опускать глаза, тебе стыдиться нечего. Человека судят по его делам, а не по чужим. Меня удивляет другой фактор – ты, девонька, как нестандартный результат стандартной ситуации. А? -

– Я до двенадцати лет с бабушкой жила, а потом отчим усыновил меня, чтоб квартиру быстрей получить как многодетная семья. Бабуля умерла и мама взяла меня к себе жить. -

– Вот как? Обычно в интернат сдают. -

– Зачем вы так? Отчим обрадовался мне, работать устроился, а когда мне тринадцать лет исполнилось, даже пить бросил и маме запрещал. Говорил, что хочет меня в люди вывести. Но… у мамы не получалось – срывалась она часто и они ссорились. А потом, потом, я не помню, что потом произошло. Что-то плохое. – Васька двумя руками вытерла со щек непрошеные слезы и, облокотившись об стол, положила подбородок на скрещенные под ним руки. Профессор молча развернулся к электрической плитке и поставил поверх нее чайник с водой.

– Так. Я сейчас аптечку достану… -

– Не надо аптечку. Я вылечусь. В лесу трава нужная есть, я разбираюсь в ней. У меня бабушка травницей была и меня научила. И вода здесь в реке хорошая, правильная. –

– Какая? – Вода в чайнике закипела и профессор снял его с плиты и поставил на стол. – Ты говори, я слушаю, и заодно чай приготовлю и прочую снедь, поужинаем. -

– Я помогу. – Васька опять подскочила со своего места и направилась к стеллажу, где изначально заметила пучки лесных трав. – Где у вас заварник? Давайте. Какой странный у вас сбор трав, ну да ладно, сейчас выберу. – Она повертела в руке один пучок и, пожав плечами, отложила в сторону. – Так вот, о воде. Я читала и по телевизору разные передачи видела о структуре воды. Вы не смейтесь только, но я заметила, что здесь вода – живая. Ну не в том смысле, как в сказках пишут, а потому что она как бы знает о тебе все. А если настроиться на… не знаю, как сказать, на общение, что ли? –

– На контакт. Заваривать? Ты имеешь в виду обмен информацией ? –

– Да, правильно. Она оживает. А чашки есть у вас? –

– Сейчас достану. -

– Я вот думала все время, с чем это можно сравнить? А потом вспомнила о структуре. Если так, то получается, когда я захожу в воду, структура ее вокруг меня постоянно меняется, как бы подстраивается под меня. Я это ощущаю каждой клеточкой тела. – Васька вопросительно посмотрела на профессора, но он никак не отреагировал на ее рассказ. Механически доставал чашки из тумбы и сосредоточенно думал о чем-то своем. – Ну, вроде так. – Ответа не последовало. – Вам не интересно. – Девушка разочарованно опустила руки.

– Почему? Интересно, фантазия у тебя богатая. – Не глядя на нее протер чашки бумажными салфетками.

– Не верите. –

– Я, девонька, ученый. Вера в недоказуемые постулаты – прерогатива священнослужителей. Девиз моей сферы деятельности является как раз оборотной стороной медали – не доверие, а поиск и доказательство формулы любого явления. –

– Зачем же спрашивали? –

– Чтоб получить информацию. Ты обиделась? –

Васька отрицательно мотнула головой:

– Не-ет, обижаться бесполезно. Просто, ну, я никак не найду нужных слов, чтобы правильно выразить как…, ай, да ладно. Буду думать. Заварка готова. –

– Так. Садись, будем чаевничать. Печенье бери. Свежее. Егорыч сегодня принес. – Профессор пододвинул Ваське блюдо с выпечкой и сел за противоположный край стола. – Чай какой ароматный, а я не умею так заваривать, и кухарить не умею. Раньше такая проблема не стояла передо мной. Н-да-а, раньше… Ладно, давай о насущных делах поговорим, Василиса премудрая. Сколько тебе лет? –

Девушка застенчиво улыбнулась:

– В школе меня тоже Васькой премудрой дразнили. –

– Должен признать – есть за что. -

– А лет мне сколько? Лет мне…, перед тем как…, ага, в последний день рождения четырнадцать исполнилось. Сейчас там зима, значит вот-вот пятнадцать будет. -

– Среднее образование, как я понимаю, ты не получила. –

– Образование у меня…, сейчас подумаю. Программу десятого класса я сдала, значит сейчас я в – одиннадцатом. Да, не получила. Еще немного осталось. –

– Ты что-то путаешь. Сейчас ты, скорее всего в девятом, в крайнем случае, что при многодетной семье невозможно, десятом классе? –

– Почему? Нет! Я экстерном восьмой класс окончила. И десятый класс тоже. Учителя мне помогли. Они ко мне хорошо относятся. – Васька наморщила лоб, припоминая былую свою жизнь. – Отчим ходил к директору, просил его. И меня просил быстрее выучиться, чтоб из их логова… это он так говорил. Не ладилось у них с матерью…, отношения. – Она запнулась, ее осенило догадкой: – Видимо, предчувствовал он беду. –

– Ты не придумываешь? – Профессор, не скрывая своего недоумения, внимательно посмотрел на нее. – Я понимаю, как тебе тяжело переварить такое потрясение, как теперешнее… -

– Нет, что вы, совсем не тяжело. Мне нравится этот мир, мне он близок. По духу. –

– И все-таки. Здесь…, н-да, в этом измерении, скажем так, постепенно стирается память о прошлой жизни. –

– Знаю. Я сама попросила дать мне время прийти в себя и забыть то плохое, что случилось, а потом я вспомню и обдумаю все. Вот я и забыла, но до этого момента я все помню. Что вы на меня так смотрите? Вы считаете, что я глупая девочка… Может быть и впрямь со мной что-то не так, но учение мне легко дается, учителя хвалят. Бабуля говорила, что я мир по-другому вижу. Не знаю, я глазами других не видела его. Одноклассники вообще считают, что у меня не все дома. Я не обижаюсь, нет прока в этом. Они и школьную программу не понимают правильно, заучивают, а потом задачи решить не могут. А объяснить им сложно, потому что они знания копируют, а не пропускают через это. – Васька постучала себя по лбу.

– Так-так, все копируют, – профессор привычным уже для Васьки жестом пригладил волосы и иронично усмехнулся, – а ты, значит, знания через глубины серого вещества пропускаешь? Интересно и любопытно. Это ведь легко проверить, а? –

Девушка кивнула согласно, заерзала на стуле, устраиваясь удобней, отставила аккуратно чашку в сторону и сложила руки на столе одна на другую.

– Спрашивайте. –

Он не ответил. Смотрел на нее удивленно и механически помешивал ложкой остатки чая в чашке. Васька вздрогнула под его пристальным взглядом.

– Пошутили. – Прошептала разочаровано. – Не верите и верить не собираетесь. – Огорченно склонила голову, но, подумав немного, печально посмотрела в его глаза: – Зачем же в гости приглашали? – Не ожидая от него ответа, сама себе и ответила: – Чтоб получить информацию, в которую все равно не поверите. Не понимаю. – Встала и молча направилась к двери.

– Ты куда? –

Она обернулась. Профессор, сжав челюсти так, что видны были пульсирующие нервно желваки на щеках, в упор смотрел ей в глаза. Ей показалось, что в нем что-то неуловимо изменилось. Появились темные круги под глазами, между бровей резко очерчивались вертикальные складки кожи.

– До свидания. Ночь скоро, пойду я. –

– А, вот как, кх-кх. – Прокашлялся тот и осипшим голосом равнодушно бросил ей вдогонку: – Ты приходи, если что понадобится. -

– Хорошо. –

Васька быстро спустилась с невысокого крыльца и пошла по песчаной дорожке, но вспомнив, что там граница, развернулась обратно. Сделала пару шагов и остановилась. Почувствовала, что с противоположной будке стороны ограды на нее кто-то смотрит. Удивленно обернулась и увидела большую серую собаку, которая предупреждающе скалила зубы, не издавая при этом ни звука.

– «Что это с ней? И не поднимается. Болеет что ли?» – Подошла ближе. Животное опустило голову и изнеможённо растянулось на земле, очевидно не в силах ничего больше предпринять. Только слезящиеся желтые глаза жалобно просили девушку о пощаде.

– Что ты, что ты? – Васька опустилась на колени. – Я тебя не обижу. – Осторожно погладила по густому загривку. – На волка похожа. – Животное слабо мотнуло хвостом. – Ты волк? А это что у тебя? Ого какие раны! Кто же это тебя так? – Волк тихонько взвизгнул и стал осторожно лизать свой бок, где виднелись выпуклые, кровоточащие еще, рубцы от когда-то полученных ран. – Не заживают. Промыть надо, а потом травы приложить. – Девушка оглянулась. – Смеркается уже – мне сегодня не найти нужных. Потерпи до утра, серый. Я обязательно принесу. – Девушка встала, волк негромко заскулил и стал приподниматься за ней. – Ты хочешь со мной? Но тебе лучше лежать. – Волк не послушался и медленно, прихрамывая на одну лапу побрел впереди Васьки.

– Ну идем тогда к реке. Она поможет. –

Когда они вышли на лесную тропу, сзади раздался крик:

– Эй! Василиса! – Она повернулась. Хозяин избы с распущенными волосами стоял у раскрытого окна. – Это волк! –

Васька промолчала. Махнула рукой, что все в порядке и пошла к реке. В воду вошла по щиколотку и посмотрела на присевшее на песок животное.

– Ну же, заходи. –

Волк заскулил и неторопливо улегся на живот, вытянув к воде когтистые лапы.

– Боишься. – Набрала в пригоршню бурлящую воду и вылила на его больной бок. Вода вспенилась, зашипела, волк испуганно подскочил и, отбежав в сторону, стал усиленно вылизывать розовую пену. После отряхнулся, заворчал и, изогнув шею, посмотрел на раны, потом повернулся к девушке.

– Иди. – Васька присела и опустила руку в воду. Волк подошел к ней. Склонив набок крупную голову, внимательно посмотрел на пузырящуюся в ее ладони воду и хрипло тявкнул.

– Ложись. – Она слегка придавила рукой его загривок. Волк послушно лег. – Ничего, сейчас и тебя вычислим. – Пересела на колени и погрузила руки под воду рядом с животным. Вода забулькала и густой пеной обволокла красные шрамы на теле волка. В лесу хрустнула ветка. Волк напрягся, повел носом по ветру, принюхиваясь. Затем успокоился, ударил радостно хвостом по воде и облегченно прикрыл глаза.

– Хорошо? – Тихо хихикнула Васька. – А ты боялся! На, попей, это тоже полезно. Теперь вода тебя знает, лечить будет.

– Чем ты его намазала? –

Девушка повернула голову. В отдалении от них в слабом свете потухающего дня серел силуэт профессора. Справа от него еще прозрачная луна лениво вычерчивала на земле расплывчатые тени деревьев, постепенно сгущая их краски. Васька подняла глаза на блеклую россыпь звезд, затем перевела взгляд на волка, в раздумье погладила его по спине и вышла на берег. Поправила прилипший к коленкам мокрый подол платья и, остановившись взглядом на корявой тени от профессора, на мгновение замерла, рассматривая ее причудливые контуры. Тень, темная у ног, бледнела к своему изголовью и расплывчатым очертанием изгибалась по буграм песка, вырисовывая на спине своего эфемерного тела уродливый горб. Сзади громко фыркнул волк, отряхиваясь, и девушку обдало брызгами воды с его шерсти. Она поежилась и внимательно посмотрела в серьезное лицо профессора.

– Вода. – Прыснула вдруг в ладошку, вспомнив, как он утром шутил по поводу колдовства, и смахнула мокрые капельки со щеки.

– Что? – Он подался к ней всем телом, пытаясь расслышать ее ответ.

Девушка попятилась к реке:

– Водный ритуал. – Прошептала загадочно и приставила к губам палец. Улыбнувшись своей выдумке и протянув молитвенно руки к небу, пошла вдоль берега в сторону своей поляны. Вода вокруг ее ног вскипела тысячами пузырьков, а свет наполненной половинки луны живым серебром отразился в них. Волк, будто подыгрывая ей, громко завыл. Васька, не оборачиваясь, весело рассмеялась и вприпрыжку побежала в лес. Забежала за темные стволы сосен, остановилась и, стараясь быть незамеченной, осторожно выглянула.

Профессор не смотрел в ее сторону. Он склонился над волком и рассматривал его больной бок, осторожно убирая прилипшую к ранам шерсть. Волк заворчал на него и лизнул в руку. Профессор выпрямился, бросил мимолетный взгляд в направлении Васькиного тайника и, не заметив ее, подошел к воде. Присел на корточки и опасливо опустил в нее пальцы рук. Ничего не произошло. Он встал. Сзади тявкнул волк, потерся здоровым боком об его ноги и стал громко лакать ожившую под ударами его языка пузырчатую жидкость.

– Вот так.– Удовлетворенно прошептала Васька. – Кто не верит, как говорила бабуля, тот клад не найдет. –

* * *

Эта ночь стала первой Васькиной беспокойной ночью в новом мире. Она же подарила Ваське первые сновидения.

Вернувшись на свою поляну девушка долго бродила по берегу взад-вперед, обдумывая свой неожиданный поступок, и удивленно пожимала плечами, не понимая, что за блажь на нее накатила – изображать себя эдакой первобытной шаманкой-фокусницей. Но перед глазами, куда бы она не глянула, ей мерещился колдун, склонивший к земле спину с тяжелым грузом, и укоризненно мотал головой, осуждая ее. Васька старательно жмурилась, прогоняя видение, и оно послушно отступало, но стоило ей открыть глаза, как коварная сгорбленная тень выныривала из воды под склонившимся над рекой деревом и осуждающе сверкала лунными бликами глаз с плавно текучей ее поверхности.

– Нет, не получается. Надо ложиться спать, иначе, не дай Бог, воображение совсем разыграется, я себя знаю, и тогда сон уйдет и иди, лови его. А утром на свежую голову все обдумаю. Да, и стоит, наконец-то, подумать о завтрашней встрече. Там тоже неизвестно, что будет. Как вспомню – щеки гореть огнем начинают. Поэтому лучше настроиться заранее, чтоб опять не выдать что-нибудь эдакое. –

Она так и сделала, но новые мысли не принесли долгожданного покоя. Горбатое видение растворилось в воспоминаниях об «амазонках», а на смену ему явилась с презрительной миной Крашенка и долго насмехалась над всеми Васькиными размышлениями над «правилами поведения» с настороженно настроенными по отношению к ней странными женщинами.

Васька полночи ворочалась с боку на бок, рисуя в своем воображении все новые и новые стили своего поведения, но не придумав ничего достойного, уснула, решив напоследок, что актриса из нее все равно не получится. И все потому, что не в ее правилах поступать наперекор своему внутреннему порыву и разыгрывать из себя ту, кем она никогда не была и не умеет быть.

– А! Пусть все идет, как идет. А как поступить – жизнь подскажет. И бабуля так учила. Главное, не изменять себе – так будет вернее. – Сонно прошептала, замаявшись анализировать случившиеся с ней события, и провалилась в долгожданную невесомость сна. А из бездонного его провала всплыло лицо профессора, и его пытливые глаза неотступно смотрели на нее, будто призывая разгадать их тайну. Васька осторожно заглядывала в их глубины и сквозь стройные ряды огромных знаков каких-то формул, лучами исходивших от некой сердцевины, пробиралась к ней, пока не увидела все те же глаза, одиноко мерцавшие из темного колодца. У Васьки перехватило дыхание от необозримой глубины пропасти, откуда послышался слабый крик о помощи, но она мужественно взяла себя «в руки» и прыгнула в страшный колодец, внутренне настроившись принять любые испытания, но помочь профессору разгадать его же тайну. От головокружительного падения в ней родился крик, и его лицо неожиданно вырисовалось перед ее взором из далекого неоткуда, а из глаз выкатились спасительные слезы, заполнившие пустоту колодца. Васька, распластавшись руками и ногами во все стороны, зависла над водной гладью, с удивлением рассматривая загадочную улыбку на отраженном в воде лице профессора. Но вода вскипела тысячами лопающихся пузырьков, а освободившийся от них воздух подбросил далеко вверх маленькую фигурку профессора. Васька успела заметить за его спиной новый темный провал, а в его глазах такую печаль, что невольно потянулась рукой за ним и каким-то образом успела словить его руку. Его глаза снова смотрели на нее, и снова Васька видела в них ту же пропасть, которая затягивала ее в свою бесконечность. На Ваську нахлынул панический страх за то, что все события повторятся, и она затеряется в этой черной пустоте и никогда не сможет разгадать ее тайну, поэтому она напряглась изо всех сил и усиленно замахала руками, стремясь вернуться к каким-то начальным истокам. Она почувствовала, что для ее возвращения надо обязательно вспомнить то место, куда ей надо попасть, но как раз вспомнить она никак не может, а из пропасти к ней тянется рука профессора и его глаза молят ее о помощи. Девушка беспомощно всхлипнула и обреченно прошептала:

– «Я не помню». – Из темноты всплыл маленький светящийся шарик и узкий луч от него ослепил ее. – Ну конечно! Он похож на маленькое солнце. – Радостно закричала Васька и, проснувшись от своего крика, открыла глаза. – Ого, уже рассвело. – Растерянно вытащила тонкую хворостинку из спутанных после тревожного сна волос и, вспомнив, что обещала рыжей «амазонке» прийти рано, испуганно подскочила на ноги. С другого берега раздалось приветственное ржание.

– Бегу-бегу, Красавица. – Сняла платье и быстрым шагом направилась к реке, на ходу свертывая его в аккуратный узелок.

На другом берегу оделась, быстро расчесала пальцами непослушные волосы и высоко на затылке туго скрепила их разноцветной резинкой в длинный хвост.

– Косу потом заплету. – Беспечно махнула рукой и не раздумывая вскарабкалась на теплую спину кобылицы, предусмотрительно прижавшись всем телом к ее шелковистой гриве.

– Какая же ты умница, Красавица, что не забыла обо мне. – Нежно потерлась щекой о белые пряди волос подруги. – Давай как можно быстрей беги. Так, чтоб я и не упала, и не опоздала.

Кобылица шагом прошла узкую полосу песка и пошла осторожной трусцой, но почувствовав, что девушка не боится, ускорила свой бег.

К загону они прибыли чуть раньше «амазонок». Васька уже соскальзывала осторожно с гладкого тела лошади, как услышала удивленный возглас у себя за спиной.

– Ну и дела с утра творятся в забытом богом тридевятом царстве! –

Девушка от сильного волнения шмыгнула носом, поправила платье и медленно развернулась, спрятав вспотевшие ладошки за спиной.

– Ого! Да ты совсем еще молоденькая зверюшка! –

На Ваську смотрели серые смешливые глаза маленькой черноволосой женщины, в которой она сразу узнала вчерашнюю свистунью, которая так умело подражала птичьему пению. И глаза ее, особенно незлобивая насмешка в них, показались ей знакомыми. Васька удивленно и заинтересовано осмотрела всю ее, удивившись яркой разноцветной бандане, стянувшей густые непокорные волосы на спину и низко до бровей скрывшей лоб. На запястьях изящных смуглых рук незнакомки ярким пятном красовались кожаные красные нарукавники с множеством блестящих металлических клепок и вызывали в Ваське невольную аналогию с унизанными крупными яркими браслетами руками громкоголосых женщин цыганского театра, виденного ею на экране телевизора.

– Что, укротительница, застыла как каменная баба среди просторов языческого леса? Рассказывай, чем подкупила нашу неприступную Белугу, а? -

– Не Белуга она. – Устало вздохнула Васька. – Красавица она. -

– Ой-е-ей! Какое открытие! Это и дураку понятно, детка, а конкретнее? -

– Я ей имя дала – Красавица. Ей нравится. И не подкупала я ее – мы просто…, просто подружились и все. Это же так просто! – Васька извинительно улыбнулась.

– Во как. Угодила значит строптивой кобыле. – Маленькая женщина хитро улыбнулась и достала из заднего кармана шорт трубку. – Что ж, если у тебя все так просто, так и быть, возись с ней, один хрен, она никого к себе не подпускает. – Из другого кармана вытащила коробок спичек, не спеша чиркнула об него спичкой и стала деловито раскуривать табак, тщательно затягиваясь и выпуская белые клубы дыма. – Сегодня поработаешь со мной в паре. Расскажу и покажу, что к чему. А пока быстренько перекурим. -

– Угу, как же, «быстренько»! – Передразнила ее вышедшая из-за кустов вчерашняя рыжеволосая «амазонка». – Свежо предание. А ты, пигалица, – окинула Ваську оценивающим взглядом, – на-ка, примерь. – Протянула ей полиэтиленовый пакет. – Будя рожицы корчить, бери. Смотреть на твой наряд срамно, не то что носить. – Грозно сдвинула белесые дуги бровей, но в теплом свете ее зеленых глаз девушка прочитала неподдельное участие.

– «Как строгая мамка». – Улыбнулась про себя Васька и опустила глаза вниз, боясь быть нескромной. Ей даже показалось, что она услышала где-то поблизости веселый детский смешок, поэтому осторожно наклонилась вбок, ожидая увидеть за спиной у женщины лукавую детскую рожицу.

– Переодевайся и нече себя за скромницу выдавать. Здесь одни бабы и такие прикрасы мы вокруг себя каждый день обозреваем. Эка невидаль – кожа да кости, да две титьки посередь них. Ох уж и молодежь ныне пошла! Одевайся. Там шорты с веревкой внутри, затянешься, а майку я под тебя ушила. -

– Старалась Манька, весь вечер вчерашний над шедевром корпела. – Маленькая женщина с беззлобной усмешкой подморгнула рыжеволосой и, как ни в чем ни бывало, выпустила изо рта серию разнокалиберных колец дыма. -

– У-у-у, будя пузыри пускать, фокусница. Идем, загороду отодвинем, пока она переодевается. А потом вы на водопой дуйте, а я кормами займусь. -

Женщины ушли, а Васька стала переодеваться. Сначала, не снимая платья, натянула шорты, а потом, повернувшись спиной к загону, сняла и платье и оделась в короткую голубую маечку. Оправив на себе новый наряд и аккуратно свернув старую одежду, подошла к ограде.

– В самый раз. – Удовлетворено кивнула издалека Манька и занялась своими делами.

– Иди сюда, укротительница. – Маленькая «амазонка» пальцем поманила девушку к проходу в ограде. – Шепнешь на ушко своей подружке…, хи-хи, поэтесса, бля, с утра. Всем пардон. Короче, айда на водопой. – Весело махнула рукой в сторону реки.

Васька послушно двинулась к Красавице.

– Стой. Что ты сей хлам к груди прижала? Расстаться не можешь? Давай – помогу. – Женщина ловко выдернула из ее рук сверток, бросила в металлический бочонок и вытряхнула в него жар из трубки. – И гори оно ярким пламенем, чтоб Манькин взор не омрачался. -

Васька испугано уставилась на маленькие язычки пламени, весело выскочившие из обожженного нутра бочонка.

– А в чем я спать буду? – Спросила растеряно.

– Не боись, голь перекатная. Тряпья не жалко, снабдим на все случаи жизни. К вечеру вон, – кивнула в сторону подошедшей Красавицы, – красотка твоя привезет. – Кобыла тихо заржала и внимательно посмотрела на маленькую «амазонку».

– Ну что пялишься, Красавицей нареченная? Пора на водопой. – Женщина хитро улыбнулась и, развернувшись к табуну, резко свистнула.

Кобылы встрепенулись, не спеша собрались в гурт и застыли в ожидании. Женщина вздохнула и, подхватив длинную плеть, направилась в их сторону.

Васька ласково провела рукой по гриве Красавицы:

– Позови их. -

Кобыла неторопливо и важно зашла за ограду, стукнула копытом о землю и, вытянув длинную шею, призывно заржала. Табун пришел в движение, а «амазонка» остановила одну из кобылиц и хотела взобраться на нее, но та оттолкнула ее и помчалась к своему табуну.

– Фью-ю-ить! – Подзадорила ее вдогонку своим свистом маленькая женщина. – Вот так. Зов предков никакая дрессура не отменит. Идем. – Не спеша направилась к реке.

Васька последовала за ней.

– На, – протянула девушке деревянный гребень, – расчешешь своей и хвост и гриву. И себя в порядок приводи: неухоженная женщина как бельмо в глазу. А Красавице своей сначала руками осторожно репьи повыдёргиваешь – колтунов у нее не счесть. Мается с ними, но никого к себе не подпускает. Потом расчешешь, но все процедуры начинай с левого бока, так безопасней с любой лошадью. И так каждое утро и флаг тебе в руки – водопой теперь за вами. Полчаса на процедуры и назад в загон всем табуном. Поняла? – Васька кивнула. – Начинай, а я посмотрю, как ты справляешься. -

Она постояла недолго чуть поодаль от Васьки, наблюдая за ее осторожными, но ловкими манипуляциями с запутанными волосами кобылицы, и усмехнулась довольно:

– Есть контакт. Продолжайте в том же духе, а потом назад на кормежку. – Развернулась и пошла. Не оборачиваясь сказала то ли Ваське, то ли себя уговаривала:

– Помогу Маньке. Чо зря время терять? Я и так сегодня только язык разминаю – наговорилась на сто лет вперед. -

Вернувшись с водопоя лошади окружили ясли, заполненные замоченным в воде овсом, а девушка, не зная чем заниматься дальше, подошла к Маньке, которая уверенно орудовала граблями, убирая навоз из-под навеса.

– Давайте я помогу. -

Манька вопрошающе уставилась на нее, что-то мысленно решая для себя, и, скептически окинув Ваську с ног до головы взглядом, протянула ей грабли:

– Попробуй. Собирай понемногу в кучки. В ту, общую, не греби, мы с Зёмой уберем и так в ведра. -

Завершив работу, женщины сложили инвентарь и, не сказав ни слова Ваське, направились в сторону своего лагеря. Она удивленно посмотрела им вслед и, решив, что ее миссия на сегодняшний день закончена, пошла к себе, но сзади раздался озорной свист.

– Эй, работница! Ты за кого нас имеешь? -

– Что? – Не поняла Васька.

– Ишь, непонятливая какая! А ну-ка, марш завтракать с нами, – Манька грозно сдвинула брови, – ты же худющая, как кактус в пустыне, глаз не на чем остановить, одни кости торчат. -

– Идем-идем, – рассмеялась Зёма от растерянного вида девушки, – Манька слабаков не любит: кто должен работать – обязан заправляться три раза в день. На один раз ты уже заработала, так что не огорчай нас. -

– Хорошо. – Девушка послушно последовала за женщинами, на ходу обдумывая, чем она смогла обидеть их, но, придя в лагерь, сразу же отвлеклась от своих мыслей, рассматривая его устройство.

Пристанище «амазонок» показалось ей похожим на временный бивак небольшого отряда. На краю леса, где начиналась поляна, на расстоянии трех-четырех метров друг от друга полукругом стояли пять брезентовых палаток с маскировочной сеткой поверху. С одного бока полукруга виднелось неуклюжее сооружение между двух деревьев с лавкой понизу, на которой аккуратно были сложены седла, и тонким бревном поверху, перекинутым через ветви соседних деревьев, с мотками веревок на длинных гвоздях, вколоченных невпопад в его нутро. С другой стороны лагеря под тенью деревьев располагался длинный стол из трех широких и гладких досок, прибитых к двум большим пням с корявыми корневищами, и брезентовые раскладные стулья вокруг него. На костре в верхушке выжженного треугольника земли на металлической решетке на кирпичах стояли черные котлы с булькающим в них варевом. В центре кострищ – скелет пирамиды с густыми рядами колючей проволоки напоминал клетку для хищных зверей или еще каких-то пленников. Повсюду царили чистота и порядок, и некий аскетизм военного образца.

В лагере Васька увидела только трех «амазонок»: две колдовали над варевом в котлах, третья расставляла посуду на непокрытых ничем досках стола. На девушку и двух своих «конюхов» они не обратили внимания, да и Манька с Зёмой не отличились приветливостью и молча направились к реке, жестом позвав за собой девушку. На берегу разделись догола и медленно побрели вглубь реки. Васька улыбнулась, глядя вслед этому необычному тандему. Крупная телом с рыжеватой шевелюрой Манька входила в воду осторожно, плавно раскачивая из стороны в сторону крутыми молочно-белыми бедрами, и поминутно останавливалась, зябко передергивая от озноба покатыми плечами. А тонкая и изящная Зёма со жгуче-черными волосами, еле достававшая макушкой подруге до кончика носа, уверенно шагала вперед, резкими движениями рук разгребая перед собой воду и как бы не нарочито разбрызгивая ее в сторону пугливой женщины.

– От же бестия. – Заворчала Манька и, громко втянув в себя воздух, быстро погрузилась под воду. – Ой-ё-ёй, хорошо! А ты что мумией застыла? Бегом купаться! – Крикнула повелительно присевшей на песок девушке.

– Я утром купалась. – Подскочила на ноги Васька.

– Вспомнила бабка как была гладкой. Купаться! -

Васька пожала плечами, но спорить не стала. Быстро разделась и зашла в воду по щиколотку. Вода заволновалась, завертелась вокруг ее ног в быстром коловратном движении и расступилась воронкой, обнажив мокрый песок дна. Девушка растеряно замерла.

– Это еще что за ху…, блин, цирк на дротиках?! – Манька вылезла из воды, выпрямив ноги.

– Простите. – Потупилась девушка и переступила маленький омут. Вода остановила свой бег и весело вспенилась, заплескавшись мелкими волнами об ее тело. Васька закусила нижнюю губу, чтоб не рассмеяться от удивленного вида «амазонки», замершей с открытым ртом и расширенными от удивления глазами, и быстро побежала вглубь реки. Нырнула и, не глядя на женщин, с недоумением наблюдающих за водой, активно бурлящей вокруг нее, моментально помчалась назад к берегу одеваться.

– Едит вашу, укротительница! – Раздался за ее спиной тихий насмешливый голос Зёмы. – Это что бы… -

– Потом, Зёма. – Приглушенным голосом остановила ее Манька. – Не при всех. – Добавила шепотом, но Васька услышала и посмотрела в сторону лагеря.

Оттуда к ним приближались четыре «амазонки» со строгой темноволосой предводительницей во главе. Крашенка шла почти рядом с ней, соблюдая дистанцию в полшага. На Ваську зыркнула искоса, криво усмехнулась, но от замечаний в ее адрес воздержалась. Прошла мимо, впритык с ней, но девушка не отступила, только губы сжала от неприязни. К ней подошла другая женщина и в упор уставилась на нее немигающими глазами:

– Ну как, сменщица, получается? -

За Ваську ответила Зёма:

– Проблемы, Любяша? -

Женщина, не отрывая глаз от Васьки, растянула губы в улыбку:

– Никаких. Интересуюсь успехами. -

– Все хорошо, кх-кх. – Закашлялась девушка, заглянув в водянисто-серые глаза незнакомки. Она почувствовала, как от их взгляда у нее по спине бегут «мурашки», грудь сжимается от нехватки воздуха, но оторваться от их бездонной пустоты нет сил. Бездонный вакуум холодом сковывает все мышцы тела и ей становиться необъяснимо страшно от того, что в этих глазах нет ни насмешки, ни злобы, ни, что самое главное, и намека на веселье. В то время как лицо незнакомки все сморщилось мелкими морщинками от старательно растянутой улыбки губ, глаза ничего не выражали. В них отсутствовал смех.

– «Пусто, как в высохшем колодце». – Испугалась Васька и вспомнила свой ночной сон. – «И так же страшно». -

– Поздравляю. – Равнодушно буркнула незнакомка и пошла дальше, а Васька не смогла пошевелиться. Замерла, парализованная непонятным страхом, пока Манька мягко не подтолкнула ее в спину:

– Пшли. Все под контролем. -

Во время завтрака, когда все девять женщин молча стучали ложками о тарелки, деловито зачерпывая ими густую разваристую кашу, Васька несколько раз тайком смотрела на сидевшую напротив нее Любяшу с настойчивым желанием отыскать в ее глазах хотя бы намек на какое-нибудь чувство, пусть даже и удовольствие от еды, чтобы наперекор всему заполнить испугавшую ее пустоту. А женщина равнодушно глотала пищу, и ее безразличные ко всем и всему глаза смотрели в одну точку и ничего не выражали, спрятав надежно в необозримую пустоту тайны своей хозяйки. Неожиданно Ваське послышался слабый скулёж раненного волка и она удивленно оглянулась вокруг. Волка нигде не было, а она продолжала явственно слышать его тихую жалобу. Девушка нахмурилась, вспомнив изуродованный бок своего нового друга, и в упор посмотрела на Любяшу, почувствовав на себе ее равнодушный взгляд, и в тот же миг перед ее внутренним взором неуловимым видением мелькнуло лезвие ножа. Она, не желая выдавать свою тайну, опустила глаза, и, заметив перед собой блюдо с пресными лепешками, потянулась к нему. С другой стороны за ту же лепешку, что взяла девушка, ухватилась рука Любяши, на запястье которой Васька увидела безобразные шрамы от укусов зверя. В голове раздался пронзительный вой волка от нестерпимой боли, девушка судорожно сжала лепешку своими пальцами и быстро посмотрела на Любяшу. В сером тумане ее глаз еле заметным бликом вспыхнул и тут же погас непонятный интерес к Ваське. Манька, сидевшая между ними в торце стола, шлепнула своей ладонью по руке Любяши. Женщина отпустила лепешку, взяла другую и с безучастным взглядом уставилась на гладкую поверхность стола.

– Зема, поменяйся с ребенком местами. -

Васька вопрошающе посмотрела на предводительницу, сидевшую на другом конце стола, и повернулась к приподнявшейся со своего места Зёме:

– Не надо. -

Зема медленно села.

– Я не ребенок. – Девушка смело оглянулась вокруг. – И у меня имя есть. – Нервно сглотнула слюну. – Василиса. -

За столом смолкли все звуки, а глаза всех женщин обратились к девушке. Васька напряглась под их взглядами, вытянулась в струнку и тихо добавила:

– Можно Васькой звать. -

Предводительница окинула ее спокойным и пристальным взглядом, подняла металлическую кружку, осмотрела внимательно ее содержимое и усмехнулась:

– Надо же. – Выпила залпом круто заваренный чай и иронично подмигнула Зёме: – Что, мать, голос свыше не обманул тебя – премудрая явилась? -

Маленькая женщина, продолжавшая во время всеобщего замешательства как ничего ни бывало расправляться со своей порцией завтрака, неторопливо дожевала последний кусок лепешки, достала свою трубку и чиркнула спичкой:

– Явилась, Марго, – глубоко затянулась ароматным дымом и загадочно улыбнулась, выпустив изо рта ряд воздушных колец дыма, – явилась. -

– Ты чо, Зема, – Крашенка с грохотом бросила ложку на стол, – мозги пудришь!? -

– В чем вопрос, Викусик? Явилась же? Явилась. Как я и обещала. -

– Да ей еще с десяток лет сопли подтирать придется! -

– Не твоя забота. – Манька исподлобья презрительно посмотрела в ее сторону.

– Конечно, слюнявчики менять – твое призвание. – Голос Крашенки стал похож на змеиное шипение.

Манька опустила глаза, мотнула головой, будто сдерживая свой гнев, но Крашенка не успокоилась:

– Мать Тереза, б…дь. – Ядовито выругалась.

Металлическое блюдо из-под лепешек со свистом разрезало воздух над ее головой, от чего она невольно пригнула голову, а сидевшая возле нее женщина опасливо отодвинулась в сторону.

– Первое предупреждение. – Манька слизала с губ мелкие крошки и с выжиданием застучала пальцами по алюминиевой тарелке.

Несколько «амазонок» подскочило со своих мест, но предводительница со всего размаха ударила кулаком об стол перед собой и громко приказала:

– Ша! Все успокоились. Всем сидеть, сказала. -

«Амазонки» нехотя сели.

– Действительно, – раздался в наступившей тишине скрипучий голос Любяши, – каков привет – таков ответ. – Она невозмутимо и звучно отхлебнула глоток чая. Все женщины в недоумении повернулись к ней. – О возрасте и времени речь не шла. -

– Хм, хм, о-хо-хо, – поперхнулась дымом маленькая женщина, до этого беспристрастно, как бы со стороны, наблюдавшая за развитием событий, – Любяня, как всегда, констатировала имевший место быть факт. У кого еще есть вопросы ко мне? А, Марго? -

– Ладно, Зема, проехали. Уточнять не буду. Это ваши с Манькой заморочки. Вы и разгребайте их. А ты, недоросль, – строгие синие глаза женщины остановились на молчавшей испугано девушке, – поведай нам свою историю. -

– Что? – Васька облизнула пересохшие от волнения губы и в поисках поддержки вопросительно посмотрела на Зёму. Во время перепалки «амазонок» она лихорадочно обдумывала только один вопрос, почему по поводу ее появления случился такой ажиотаж, поэтому не поняла, что именно хотят у нее узнать.

– О! Выкатила зенки. – Крашенка презрительно усмехнулась. – Расскажи нам сказку о похотливом козле, что лишил тебя покровов невинности. -

– О ком? – Девушка беспомощно обернулась к рыжей «амазонке».

– Баста! – Манька с шумом отодвинула от себя тарелку, а Крашенка под ее взглядом невольно сжалась и опустила голову. – Это наши заморочки, Марго? Я правильно поняла? – В упор уставилась на предводительницу, которая нехотя кивнула ей в ответ. – Так уйми свою подпевалу, чтоб мне не пришлось об нее руки марать. -

– Слышь, Викся, базар свой тепереча фильтруй. – Зёма довольно улыбнулась и со значением выпустила изо рта струйку дыма. – Не ровен час девчонке яд понадобится, так мы твой в блюдечко с голубой каемочкой соберем для общей пользы. А ты, – весело подмигнула девушке, – можно «Васька», дуй к себе. На сегодня концерт окончен. -

Васька охотно подскочила на ноги и быстрым шагом направилась в сторону прибрежных зарослей вербы, но подумав, что ее молчаливый уход очень смахивает на бегство нашкодившего котенка, остановилась и громко крикнула:

– До свидания! Спасибо за еду! -

– Иди уж. – Манька довольно отмахнулась от нее. – Завтра не проспи. -

***

Васька торопливым шагом выскочила на берег реки, не раздеваясь с разбега нырнула под прохладные воды реки. Вышла, облегченно отфыркиваясь, на своей стороне и опустилась на мокрый песок.

– Фу-ух, и там засада! – Непроизвольно улыбнулась приговорке своей бабули и устало подтянула коленки к груди, опустив на них голову. – Вот те раз! Еще не знают меня, а уже ополчились против. – Огорченно помотала головой.

Со стороны леса раздался нетерпеливый скулеж волка. Девушка обрадованно встрепенулась, быстро повернула голову и, увидев нового друга с какой-то поклажей в зубах, поспешила навстречу.

– Ну-ка, ну-ка, дружочек, что это у тебя? – Ласково погладила его по пушистому загривку.

Волк аккуратно положил свою ношу к ее ногам и осторожно лизнул ее руку, радостно виляя хвостом.

– Ого! – Васька осторожно заглянула вовнутрь объемной тряпичной сумки. – Целое богатство! – Удивленно присвистнула, рассматривая ее содержимое. – Это мне? – Непонимающе посмотрела в желтые глаза зверя.

Тот одарил ее восхищенным взглядом, еще раз лизнул в руку и устало бухнулся на песок у ее ног, выставив под солнечное тепло розовые рубцы ран.

Девушка заинтересованно присела на корточки.

– Заживают. – Аккуратно прикрыла тонкую новую кожицу серой шерстью. – На солнце пока не лежи. Идем в тенёк. – Позвала за собой под раскидистую крону молодого дуба.

– Ага, вынюхал таки свою целительницу! -

Из леса навстречу им вышел лесник с объемным рюкзаком за плечами и довольно улыбнулся, сверкнув белоснежным рядом зубов средь черных зарослей бороды.

– Не дал мне и минутки на отдых, сразу же потащил к тебе. – Он с облегчением опустил рюкзак на землю и, прищурившись, с усмешкой осмотрел новый наряд девушки. – Познакомились, значит. – Вздохнув, опустил на землю рюкзак. – Как тебе новые знакомые? -

– Ой, – Васька огорченно шмыгнула носом и доверительно понизила голос до полушепота, – здесь со всеми еще сложнее, чем там. Пока не знаю, что сказать. Надо думать. -

Лесник внимательно посмотрел на нее.

– Надо же, а Земфира, вроде как, не ошиблась. – Удовлетворенно причмокнул губами.

– Кто? – Не поняла девушка.

– А! Ты же ничего не знаешь…, – мужчина быстро отвел взгляд и стал распаковывать рюкзак, – ладно, давай пока делом займемся. Я тут тебе палатку принес да кой-какую домашнюю утварь. – Не оглядываясь, ловко управился с содержимым своей поклажи и аккуратно сложил под деревом. – Земфира, – выпрямился и ласково улыбнулся ошеломленной его словами девушке, – нареченная здесь Зёмой, сестренка моя. Мы, как ты успела заметить по нашим наружным рудиментам, – в серых глазах лесника промелькнула веселая искорка и он иронично усмехнулся. – результат беспрерывного смешения кровей. Кто первый из предков нарушил негласную договоренность народов – неизвестно, кануло в лета безвозвратно. Главное, что тяга к кровосмешению уже в традицию переросла, а смертельная обида несколько снизила свою тональность, поэтому, кто из нашего рода хочет считать себя вольным человеком – тот цыган, а кто упорядочивает свою жизнь под законы страны – тот украинец или русский, не знаю, тоже одному только богу известно. -

– А вы ? – Не приняла таких объяснений Васька и пытливо заглянула в глаза Степана Егоровича.

– Я? – Усмехнулся тот , чуть шевельнув усами. – Я, как ты вчера успела заметить, ни там, ни сям. Или наоборот? Вездесущий? А? – Шутливо почесал затылок. – Моя стратегия, чтоб тактика моего поведения подчинялась мне, а не чужому дяде ли, тете ли. Я и закон уважаю, и волю свою на откуп никому отдавать не собираюсь. Ясно объяснил? -

– Ага, – Васька лукаво зыркнула в его сторону, – теперь мне понятно, почему вы лесником работаете. -

– Да. Здесь вольготно. И начальство глаза не мозолит. – Помолчал, задумчиво глядя в голубую высь. – А теперь еще и разнообразно. -

– Только не для Зё…, – споткнулась на неудобном слове и благоразумно пропустила его, – не для вашей сестры. Не для Земфиры. Она теперь как я, невыездная. -

– Нет, девонька, не потому. Она здесь до Зёмы скукожилась, а ты там только Васькой значилась, а здесь изначальное имя тебе возвращается и никто не посмеет тебя переименовать без твоего согласия. Так что ты ни к какому лагерю не принадлежишь. А почему ты здесь очутилась – это нам еще предстоит выяснить. – Отвел взгляд в сторону, оглядывая поляну девушки. – А тебе понять. -

– Почему не посмеют переименовать? – Ваську не заинтересовали его последние слова – на данный момент ее мучил вопрос взаимоотношений с амазонками. – Они такие, – Она нахмурилась, подыскивая нужное слово, – такие неприветливые, что ли? – Доверчиво посмотрела на лесника, ожидая ответа.

– Эх! Взялся за гуж – не говори, что не дюж. Н-да, тут такая история случилась. Еще пару месяцев назад наши амазонки… -

– Ой! – Перебила его девушка. – Я их тоже так про себя называю. -

– Да-да, аналогия сама по себе напрашивается. Они и ведут себя соответственно. Это сейчас у них мир, какой-никакой, а все-таки без буйства страстей обходятся. Я имею ввиду рукоприкладство. Так, о чем это я? Ага, сестренка. Она, как и следовало ожидать, в разгар, хм, их разборок, решила угомонить их шуткой-прибауткой. О-хо-хо. Нарядилась она, короче, цыганкой-гадалкой и предсказала явление сказочной спасительницы. -

– Но я.. – Васька от неожиданности застыла с открытым ртом, не зная как отреагировать на такую новость.

– Дело не в тебе. «Хотя, кто знает?» – Подумал, прищурившись на встревоженную девушку. – Дело в твоем имени и их слепой вере в предсказание. Такие, вот, дела, девонька. Была бы у меня возможность, я бы предупредил тебя. А теперь что же? Теперь будем выкручиваться. Ты, главное, с Земфирой связь поддерживай. Кстати, как тебя Мария приняла? -

– Кто? -

– Маня. Большая такая и рыжая. -

– А, Маня, она сочувственная. Вот, одежду мне перешила. -

– Лады. Маша ребенка всегда защитит, а ты еще дитя. Т-с-с, – лесник строго помахал пальцем на еще невысказанное возражение Васьки, – твой возраст, на данный момент, твоя защита. Скоро сама все поймешь. Ты, я смотрю, не по годам смышленая, так что, прежде, чем сказать что-то, семь раз, как говориться, отмерь. Здесь слово дорого стоит, поэтому не буди в женщине мачеху. Ласковое теля, сама знаешь, в голоде и холоде никто не бросит. Так, – прищурившись, оценил реакцию девушки на свои наставления, – чуток информации я тебе подбросил, переваривай потихоньку. Остальную побасенку по ходу событий расскажу. Поведаю, конечно, то, что знаю и понимаю своей натурой мужицкой. – Замолчал, подыскивая слова. – И если, так сказать, судьба позволит. Она здесь привередливая – сама себя выстраивает и решает кого и когда в этот мир запустить или выпустить. Вот и меня уже выдворяет. – Подозрительно посмотрел в сторону леса. – Палатку сама ставить будешь, а то мне еще надо успеть с ученым мужем парой слов перекинуться. Там инструкция есть. – Заметив вокруг себя озорные всполохи разрядов, лесник спешно махнул Ваське рукой на сверток камуфляжной расцветки и скорым шагом направился в сторону леса.

Волк тоже подскочил на ноги, тщательно обнюхал ноги девушки и, вильнув хвостом, трусцой подался за своим знакомцем.

Девушка рассеяно проследила за зверем, пока он не скрылся, мельком взглянула на не распакованную палатку и присела возле сумки с одеждой.

– Чем больше узнаю, тем меньше ясности. Наоборот, запутали в конец. – Вытащила из сумки одну упаковку с одеждой, равнодушно повертела в руках и отложила в сторону. – Ну как это понимать? Ученый для них – колдун, к своим именам пренебрежительно относятся, как дети коверкают, будто избавиться от них хотят, а меня… – Она от удивления и недоумения округлила глаза. – Ой, бабулечка, не могу! Ну всякое уже бывало в моей жизни, но чтоб на полном серьёзе меня за волшебницу принять? Невесть что! – Раздраженно опрокинула сумку вверх дном, не обращая внимания на посыпавшиеся из нее упаковки. – А мне что теперь со всей этой нелепицей делать? Такая неизъяснимая прелесть вокруг – живи и радуйся, а они не видят, свое колдовство выдумывают. Мне как теперь быть? Под их дудку плясать? Не-е, так не годится. И тягаться с ними – себе во вред. – Васька в смятении встала и понуро побрела к реке. Несколько минут безучастно наблюдала за ласковыми пузырьками теплой воды. – А на их берегу прям водоворот какой-то! Что-то там, у них, не так. И лесник с гулькин нос рассказал, будто в узкую замочную скважину дал посмотреть одним глазком на пару секундочек. – Она присела на корточки, в задумчивости набрала в пригоршню пенящуюся воду и умыла ею лицо. – Прям уравнение с десятком неизвестных величин. Ой, эврика! – Вдруг радостно улыбнулась. – Найду их, бог даст, решу задачку. Итак, – она побрела по берегу, деловито сцепив руки за спиной, – каков мой первый вопрос? Тот, на который ты, дорогуша, с самого начала не нашла ответ: зачем они по лесу на лошадях рыскают? -

С другого берега раздалось приветственное ржание Красавицы. Васька вздрогнула от неожиданности и весело рассмеялась.

– На ловца и зверь бежит! – Приветливо махнула рукой кобылице и, не задумываясь поплыла ей навстречу.

Заметив на шее у подруги пакет, девушка без колебаний развязала веревку, на которой он был подвешен, и бросила его на песок. Взгромоздившись на присевшую услужливо лошадь, пояснила шепотом:

– Потом разберусь. Поехали к Зёме, посмотрим, чем они там занимаются. Мы с тобой сегодня шпионы, – хихикнула тихо на ухо, – поэтому нас никто не должен видеть. А я должна увидеть все, иначе никогда не разберусь с их заморочками. -

Красавица, чутко уловив тревогу в голосе девушки, пошла осторожной трусцой, периодически удовлетворенно кивая головой одобрительно поглаживающей ее шею Ваське.

К месту дислокации ( Ваське почему-то на ум пришло именно такое определение цели ее поиска ) они добирались минут двадцать, но девушке не пришлось скучать. Красавица, не желая продираться сквозь колючие заросли малины, вышла к какой-то странной ограде из натянутой меж бетонных столбов металлической колючей проволоки выше человеческого роста. За оградой на несколько метров простирался зеленый луг, а дальше, вдоль нее, виднелось пустынное асфальтовое шоссе.

– Интересненько, – Васька, когда они прошли метров сто вдоль нескончаемой границы, ощетинившейся колкими узлами проволоки, сжала ногами упругие бока лошади, приглашая остановиться. Затаив дыхание, стала вслушиваться и всматриваться в мир за запретной чертой. – По-моему, здесь двойная граница – табу на проход в обе стороны. Ишь ты, тишина и покой как на музейной панораме. -

Где-то поблизости, из глубины леса, раздался глухой топот копыт.

– Все, приехали. – Девушка аккуратно сползла на землю и прижалась щекой к шелковистой гриве подруги. – Жди здесь, Красавица, я сквозь заросли попытаюсь пролезть, чтоб они не заметили. -

Лошадь согласно фыркнула и отошла к зеленой прогалине меж лесом и оградой, чтоб полакомиться сочной травой, а Васька осторожной лазутчицей стала пробираться сквозь кусты на

звуки скачущих лошадей.

Остановилась, когда заметила в просвете деревьев воинственных наездниц. Тихо проскользнула к широкому и приземистому стволу дуба, быстро взобралась на одну из его раскидистых ветвей с густой кроной резных листьев. Удобно примостившись вдоль нее, раздвинула зеленый занавес и, сжав губы, чтобы ненароком не издать лишний звук, стала наблюдать.

– «Вроде как тренируются. Ого, а поляна немаленькая! – Девушка осторожно подтянула тело вперед, чтоб увеличить себе кругозор. – Как школьный стадиончик. Только они сейчас больше на циркачек смахивают. Вон как ловко изворачиваются! – Она заинтриговано вытянула шею, медленно ворочая головой из стороны в сторону, чтоб не пропустить ни единого момента непонятного представления. Затаив дыхание наблюдала, как сосредоточенные на своем занятии женщины настойчиво отрабатывали давно усвоенные приемы быстрой езды с падением за потный бок кобылицы, с прыжками на ветви деревьев, на круп чужой лошади. Вскакивали в седла на бегу, на бегу и спрыгивали. – Цирк да и только! Но для чего? И где остальные? Этих только, раз, два, три, четыре, ага вон Маня пятая, а Зёма шестая и…, – Васька с удовольствием проследила за маленькой женщиной, – самая справная! А Маня как всегда осторожничает. – Улыбнулась нерасторопности рыжеволосой красавицы. – Не ее это дело.» -

Со стороны леса напротив убежища девушки раздался резкий свист. Шестерка отважных акробаток замедлила бег своих кобылиц и спешилась. Не обращая внимания на выехавшую из-за деревьев следующую партию подельниц, уставшие женщины неспешным шагом направились в сторону лагеря. Трое оставшихся амазонок с гиканьем помчались по тому же кругу, разгоняя животных на максимальную скорость и размахивая над головой петлями веревочных арканов. Васька напряглась и с тревогой проследила за быстрым мельканием гудящих на лету петель, пока они нанизывались одна за другой на высокий деревянный кол в центре круга. Удушливый свист петель отозвался в ней щемящей болью о чем-то утраченном.

– Остались самые, – Васька нервно облизала пересохшие от непонятного страха губы, – самые жесткие и их подпевалы злобные. – Добавила не без злорадства, вспомнив утреннюю ссору женщин. – Пора убираться восвояси. – Бесшумно спрыгнула на землю, предварительно повиснув на упругой ветви, пока воительницы объезжали дальний поворот. – С этими лучше не связываться. Одна Любяша чего стоит! – Наставительно шептала себе под нос, пока пробиралась к своей подруге.

– Поехали, Красавица, поехали быстрей, чтоб какой беды не стряслось. -

***

До ночи Васька занималась установкой палатки. Решилась на такой шаг, лишь бы занять себя чем-нибудь, чтобы не дать коварным мыслям о странной тренировке амазонок поглотить все ее внимание. Возилась долго, не имея опыта в этом деле, вспоминала туго натянутые оттяжки палаток в женском лагере. Несколько раз переустанавливала, пока не добилась желаемого результата, но спать легла на прежнем месте. Душное и замкнутое пространство нового жилища портило ей настроение своим пленом, не давало в удовольствие на сон грядущий вдохнуть пряный аромат лесных трав и насладиться живительной прохладой ветерка со стороны реки.

– Палатка для непогоды подойдет, – объяснила свой выбор вслух, – ни отчего другого она не спасет, если что. Боятся стоит только людей, но моя особа им всем пока, как говорится, до одного места, а другие обитатели здесь не кровожадные, даже комары на зов крови не летят. -

Утром следующего дня подъехала к месту своей добровольной работы загодя, но Зёма опередила ее. Встретила веселым птичьим свиристеньем и порцией колец дыма после глубокой затяжки из своей трубки.

– Ну-ка, ну-ка, лазутчица, садись рядом, – загадочно усмехнулась и постучала свободной рукой по зеленому покрову земли возле себя, – поделись своими впечатлениями. -

– Заметили все таки. – Потупилась девушка, не зная, что сказать в свое оправдание.

– Хм, нечего было свой нос наружу сквозь листву выставлять. – Усмехнулась амазонка. – И не выкай мне – я еще не старуха. И другим много чести будет. Садись, пошепчемся, пока Манька собирается. -

– Та, – махнула безнадежно рукой Васька, присаживаясь рядом, – ничего я не поняла, особенно с арканами. К охоте какой-то готовитесь? – Решила не скрытничать, чтоб и новой подруге дать шанс на откровенный разговор.

– А говоришь – не поняла. К охоте. И тебе лучше ни только в ней не участвовать, но и не видеть. – Женщина болезненно скривилась, вспомнив что-то свое.

– Почему? – Осторожно поинтересовалась девушка.

– Любопытной Варваре…, – Зёма выпустила очередную партию дыма, задрав голову высоко вверх, – и как тебя угораздило сюда попасть? – Укоризненно вскрикнула, жалуясь кому-то в небесной выси. – Ты, – посмотрела пытливо в глаза девушке, – надеюсь, ничего не успела натворить, после того, что с тобой случилось? -

– Случилось? – Васька испугалась и опечалилась одновременно, потому что на этот раз не знала, что сказать, не знала поверят ли ее правде. Поэтому решила задать встречный вопрос. – Почему все здесь уверенны, что со мной что-то приключилось? -

– Хм, приключилось. – Женщина усмехнулась, приподняв иронично один уголок рта. – Эта зона, детка, не для любителей приключений. Сюда попадают, спасаясь от боли, невыносимой боли. – Сжав губы, сосредоточенно постучала потухшей трубкой об ствол дерева. – Одни, мать ее так, чтоб заглушить ее равнозначной местью, чтобы забыть всю предыдущую жизнь, кроме момента непомерной обиды и кровавой мести, чтобы мстить снова и снова, пока есть силы. – Пояснила торопливо, зашипев злобно сквозь зубы. – Другие, наоборот, чтобы спрятаться от нее и не узнать ее силу. Чтобы забыть предыдущую жизнь, чтобы не находить ответы на неудобные вопросы, почему я так подло поступил, а мучиться от физического уродства.

– «Колдун!» – Ахнула про себя Васька. – «Мне тогда не померещилось.» -

– Поэтому я не спрашиваю, что с тобой случилось. Я хочу знать, что ты успела натворить за короткий срок твоей жизни? – Зёма встала и зло сплюнула табачную шелуху с кончика языка.

– Отстань от ребенка! – Из-за стволов ближних деревьев появилась нахмуренная Манька и с угрозой в глазах нависла над маленькой женщиной.

– Нет-нет! – Встревожилась Васька. Подбежала к рыжей амазонке и двумя руками отстранила ее от Зёмы. – Она ничего плохого мне не сказала. Беда в другом. – Она с надеждой поочередно заглянула в лица женщин, опустив бессильно руки. – Понимаете, я уже боюсь говорить, – печально нахмурилась, – со мной там все сверстники не хотели общаться, говорили, что надо быть проще, – грустно усмехнулась, – и к тебе все потянутся. А здесь и того хлеще: любое слово или в штыки принимают, или с иронией. Вот вы хотите поссориться непонятно из-за чего, а я действительно помню всю свою жизнь, бабулю помню, все ее шутки-прибаутки и наставления, конечно. А она, ведь, давно умерла. И другие моменты после нее все помню. Только, вот, – тяжело вздохнула, – последнее при…, ой! – Быстро прикрыла рот ладошкой. – Ну пусть будет злоключение, – посмотрела извинительно на Зёму, – не помню. Как попала сюда – помнила, даже жить не хотелось… Этот мир…, думайте, что хотите, мне все равно уже, только вы же правду хотите услышать? Он дал мне карт-бланш, помог забыть плохое, чтоб я успокоилась. Потому что боль такая была… Нет, не за себя – за родных. С ними какая-то беда случилась, но я теперь не помню. – Сцепив перед собой опущенные руки, смело посмотрела на черноволосую женщину заблестевшими от накативших внезапно слез широко открытыми глазами. – Да, я когда-то обижала других детей, но мне надо же было как-то защищаться от их нападок? – Две слезинки, не удержавшись, скатились вниз по щекам.

– Ну вот, – Манька сочувственно всплеснула руками и по-матерински прижала голову девушки к своей груди, – договорились. Подумаешь, все дети дерутся. И не только дети. – Участливо шершавой ладонью смахнула влагу со щек. – Ладно, дуй с табуном на водопой, а думать над твоей правдой после будем. Бог даст, может с твоим приходом что-то измениться для всех нас. -

– И лучше бы в хорошую сторону. – Растерянно пробурчала озадаченная новостью Зёма.

Девушка поспешила уехать, чтоб успокоиться под дружный перестук копыт своих подопечных и быстрей занять себя работой, поэтому не видела как Манька, грозно подбоченясь, пристально уставилась на виновато сникшую Зёму.

– Ну, сказочница, что теперь делать будем? Зачем дитя подставила, коль знала, что так и будет? -

– Вот те крест, Маняша, – Зёма недоуменно пожала плечами и широко перекрестилась, – я сама охреневаю. И не сверли меня глазищами. У вас тогда однозначно до кровопролития дошло бы! Вот и ляпнула первое, что на ум пришло. -

– Лады. – Манька со вздохом отвела взгляд в сторону. – Тогда давай думать, что дальше делать будем. -

Женщины, не сговариваясь, сели на прежнее место под деревом.

– Ты понимаешь, – маленькая амазонка вытащила из шорт свою трубку, но раскуривать не стала, – я вчера весь вечер вспоминала тот день. И вот какая странная картина вырисовывается: я тогда все утро, после первой ссоры, фантазировала себе, чтоб явилась бы к нам какая-нибудь премудрая кудесница и наладила мир между нами, хоть худой, но чтоб без бойни. – Сплюнула себе под ноги и тщательно растерла сандалией. – И без той бойни. – Манька согласно кивнула, не глядя на нее. – Устала я каждый месяц себе душу наизнанку выворачивать. О-хо-хо. Додумалась до сказочной Василисы Премудрой – самой смешно стало. А потом как завертелась та карусель, осмотрелась я вокруг и подумала: ну что мы с тобой вдвоем можем сделать? Любяша, сама знаешь, ото всех отрезанный ломоть. Ее не трогай – она тоже толерантной останется. Марго с Викусей мы бы с тобой, пару раз сплюнуть, все одно на место поставили. А остальная свора? Инертный контингенец! Кто заправлять всей этой херней здешней будет и приказывать, что им делать, тому они и подчинятся. – Зёма иронично прищурилась в сторону подруги. – Тебе они до одного места, а мне и того меньше. Так-то. А Марго гордыня и прочий комплексный мусор в бараний рог скручивают от непомерного желания властвовать. Когда я себе всю эту картину мысленно намалевала, то и пришло ненароком на ум решение впереди нее свою сказочницу поставить. Я и не думала, что они так легко на мой крючок засядут! Зато теперь решения все коллегиально принимаем с нашей долей в пятьдесят процентов. А процентик Любяши чаще на нашей стороне. -

– Все это понятно: и нас разгрузила, и Марго с носом оставила. Только что теперь эта малютка делать будет? Это как заполучи фашист гранату! О-ё-ёй, хочется по-хорошему, а получается через пень колоду! Девчушка совсем же без греха, чиста как слеза младенца. Вон как этот мир ей угодить старается. И здесь мы, как срань космическая, ей на голову свалились со своим окаянством. -

– Ой, ты еще мокроту разведи. Вставай, – Зёма вдруг оживилась после причитаний подруги и бодро подскочила на ноги, – солнце вон уже где. – Сладко потянулась и, обернувшись, хитро подмигнула ей. – Викуля вчера собственноручно карты нам в руки дала. – Пошла к навесу, весело насвистывая. – Девчонка она, конечно, странная для нынешнего времени, но не без достоинства. – Расхохоталась на недоумение Маньки. – Тренировать ее теперь будем и закалять, мать Тереза! -

После молчаливого завтрака, Васька торопливо поднялась из-за стола, поблагодарила всех сразу и направилась было к себе, но Зёма преградила ей дорогу, приобняла одной рукой за плечи и развернула в противоположную сторону.

– Дело у меня к тебе есть, малышка. – Возвестила громко, чтоб все услышали. – Идем, пошушукаемся о наших дальнейших планах. Маняш, погнали на пастбище. -

– Идите пока без меня, – отмахнулась та, – я кое-что забыла в загоне. Потом догоню. -

Пока шли по лесу, Васька беспрерывно оборачивалась: ей чудилось, что за ними кто-то крадется и она предполагала, кто это, потому что в ушах дальним эхом периодически пробивался встревоженный скулеж волка. Выйдя к пастбищу, она резко развернулась. Зема искоса проследила за ней и не оборачиваясь крикнула.

– Любчик, выходи! Тебя засекли. -

Любяша без конфуза выступила из-за деревьев.

– Ты ей сказала про мои шрамы? – Не сходя с места, крикнула вдогонку Зёме.

Та остановилась и подошла к Ваське.

– Ага, только и знаю, что осанну пою твоим подвигам перед каждым встречным-поперечным. -

Любяша не торопливо приблизилась к ним и, уставившись бездумным взглядом в землю, бесстрастно заявила:

– Она знает. – Подняла нехотя голову и не моргая, вперилась бездушными глазами в лицо девушке.

Васька оцепенела, но взгляд не отвела. Где-то среди серого холода глаз амазонки заметила блеклую искорку любопытства, поэтому правдиво отозвалась на не заданный вопрос:

– Я лечила его раны. -

– Угу. – Безучастно отозвалась амазонка и, не поворачивая головы к Зёме, бесцветным голосом

поведала ей: – Я с вами. -

– Не поняла? – Донесся из леса грозный голос Маньки. – Красавицу почем зря злить? -

Любяша равнодушно сплюнула себе под ноги и, проходя назад в лес мимо нее, кратко откорректировала своё предложение: – За вас. – И бесшумно скрылась за деревьями.

– Фьють, – присвистнула Зёма, – популярность нашей подопечной начинает расти. -

– За какие-такие заслуги? – Не поняла Манька.

– Прозорливая она у нас. Догадалась по глазам Любяши, кто зверя покалечил. -

– Тю, загадка века! У того ножевые раны, у этой следы укусов. -

– Да. – Поспешно согласилась Васька, не желая вдаваться в подробности своих видений.

– Как бы там ни было, – скептически усмехнулась черноволосая гадалка, – а это нам на руку. Теперь айда тренироваться. -

– Зачем? – Растерялась девушка.

– Тьфу, все забываю, что ты у нас новенькая. – Зёма в раздумье подняла длинные волосы, скрутила их жгутом и закрепила заколкой в тугой узел на затылке.

– Сказочница она у нас. – не выдержала долгой паузы Манька.

– Я знаю, мне ее брат рассказал, но… -

– Брат? – Переспросила Зёма. – Степан что ли? Хм, непоколебимый какой. Ну пусть будет брат, один хрен не помню. Только тут загвоздка одна есть – я ему самое главное не сказала. Сначала ты нашим лидером стать должна. -

– Кем? – Опешила Васька.

– Не бери в голову. – Успокоила Манька. – Ничего ты никому не должна! Будем тренироваться, чтоб ты умела за себя, если что, постоять. Разводите тут теребеньки, а время на месте не стоит. Поехали. – Укоризненно покачала головой Зёме.

– Или так. – Не стала перечить подруга. – Ты амуницию Красавицы захватила с собой? Неси, займемся укрощением строптивой. – Повернулась к девушке. – Я буду твою любимицу экипировать, а ты учись и успокаивай ее, авось у нас вдвоем и выйдет ее уговорить на нелюбимые тенета для пользы дела. Зови ее. -