Читать книгу Рокки, или Опытный образец - Ольга Пустошинская - Страница 1

2021 год.

Марк, рослый молодой человек в надвинутой на самые глаза медицинской шапочке, прищурился и бросил в чашку Петри несколько гранул пластика.

– Вот та-ак… Сейчас увеличу для наглядности, – удовлетворённо сказал он и вывел изображение с камеры на большой экран.

Несколько человек в лаборатории оторвались от электронных микроскопов и с живым интересом посмотрели на белые округлые комочки и красные пятнышки пластика. Вдруг тельца задёргались, засуетились, словно муравьи, сбились в группы и потащили гранулу к краю чашки Петри.

Марк улыбнулся:

– Таким образом биороботы очищают воду. Их запустят в загрязнённые водоёмы, и ксеноботы соберут весь мусор и мазут в одном месте.

Лаборантка Виталина, которую все звали Витой, приблизилась к столу, как будто не доверяла камере, а может быть, просто хотела оказаться поближе к симпатичному коллеге.

– Просто фантастика! – выдохнула она. – Клетки кожи и сердца, а такое впечатление, что это разумные существа.

– То ли ещё будет! Асташев прав: за биороботами будущее, – с улыбкой сказал Марк.

А как всё начиналось? Однажды директор собрал сотрудников в конференц-зале. Легко и быстро двигаясь, несмотря на тучность, он прошёл между рядов кресел и занял место за столом. Поправил очки в тонкой золотой оправе, обвёл взглядом аудиторию.

– Уважаемые коллеги! Вы наверняка знаете, что на базе нашего НИИ будет открыта ещё одна лаборатория, – откашлявшись, начал Асташев и увидел, что несколько человек в зале сдержанно кивнули.

– Новая лаборатория будет работать над созданием биороботов.

Асташев повернулся к экрану во всю стену, на котором появился слайд – пучеглазая шпорцевая лягушка.

– Американские учёные создали первых биороботов из стволовых клеток лягушки Xenopus laevis.

Лягушка сменилась многократно увеличенной чашкой Петри, в которой плавали круглые тельца с треугольным углублением, как у Пакмана из старой видеоигры.

– Искусственный интеллект собрал биороботов, которым дали название – ксеноботы. Они могут двигаются и даже перемещать небольшие грузы, а также размножаться: строить себе подобных из имеющихся в среде стволовых клеток.

По залу пробежал лёгкий гул, как будто ветерок.

– Да, коллеги, это самая настоящая жизнь, выведенная в лаборатории! – Директор сделал паузу, подчёркивая важность сказанного, и продолжил: – За биороботами будущее. Они потребляют в разы меньше питательных веществ, при повреждении регенерируют, после прохождения жизненного цикла – разлагаются. Ксеноботы могут очищать водоёмы от загрязнений, и это далеко не всё. Майкл Левин, один из автор исследования, считает, что биороботы займут свою нишу в медицине: будут заживлять травматические повреждения, исправлять врождённые дефекты, лечить рак и диабет. А также тормозить процессы старения!

Асташев отпил глоток воды из стакана.

Картинки менялись одна за другой, директор увлечённо говорил о роли биороботов в медицине и в жизни человека вообще, а у Марка внезапно возникла уверенность, впрочем ничем не подкреплённая, что именно он будет работать в этой самой новой лаборатории. Кому как не ему, Марику Толкачёву, человеку не просто любящему свою работу, а одержимому ею, как утверждали некоторые.

Он усмехнулся: про одержимость, допустим, эти некоторые приврали, но то, что Марк жил работой – правда. В свободное время он писал научно-популярную книгу о генетике будущего, писал с увлечённостью и простым языком. Если учёный не может объяснить восьмилетнему ребёнку, чем этот самый учёный занимается, – он шарлатан. Не Толкачёвым придумано, но автор слов умный сукин сын!

– …правительство дало задание, и мы постараемся оправдать доверие. Ко мне есть вопросы? – услышал он голос Асташева.

– Есть! Сколько сотрудников требуется в лабораторию?

– Шесть человек.

«Один есть, – подумал Марк, – осталось найти ещё пятерых».

…Не прошло и месяца, как открылась новая лаборатория «Ксено». Шестеро сотрудников, среди которых был Марк, ходили по коридорам в форме салатового цвета с вышитым нагрудным знаком в виде лягушонка, возбуждая зависть всего НИИ. Потому что лучшие микроскопы с микроманипуляторами – у «Ксено», самые высокие зарплаты и премии – у «Ксено».

Работать в «Ксено» было интересно и престижно.

***

2046 год

Мягко завибрировала правая кисть руки, и в уши полилась тихая, едва уловимая мелодия. Марк накрыл ладонью запястье с тонким плёночным браслетом и пробормотал: «Встаю, встаю…»

Семь утра. Через жалюзи пробиралось солнце, отбрасывало косые лучики на стены. Марк сильно потянулся, шумно выдохнул и вскочил с постели.

Вита ещё спала, свернувшись калачиком под одеялом. Маленькая, почти незаметная в такой огромной кровати со встроенной в изножье плазменной панелью. Светлые спутанные волосы рассыпались по подушке, губы чуть подрагивали в улыбке. Марк замечал, что Ефим тоже спит вот так, в позе эмбриона. Яблоко от яблони…

– Виталька, подъём… – Он наклонился и пощекотал аккуратное ушко с золотой серёжкой в выпуклой мочке.

Виталина вздохнула, просыпаясь, и открыла глаза.

– Что?.. Уже вставать?

– Я на пробежку. Смотри не усни снова!

Марк босиком прошлёпал в ванную, наскоро ополоснул лицо холодной водой, причесал каштановые густые волосы. Надел приготовленную с вечера одежду: белую майку и спортивные брюки, спустился в холл и вышел на маленькую террасу.

Сюда они переехали недавно, после того, как НИИ открыл филиал в Подмосковье. Виталина сначала не хотела покидать Москву, а теперь довольна: оценила жизнь в таунхаусе.

Автоматически открылась калитка, Марк пересёк тротуар и ступил на дорожку для бегунов и велосипедистов, разделённую разметкой. Он бежал, постепенно наращивая темп и чувствуя в теле приятную лёгкость. Омоложение омоложением, но физическая активность очень важна, иначе и до восьмидесяти не протянешь, не говоря о большем, а Марку уже пятьдесят два года. То есть не уже, а еще! Ещё только пятьдесят два.

Хорошо, что бег не мешает думать, ведь учёному всегда есть над чем поразмышлять. Вот, например, прочёл Марк недавно в статье, что продолжительность жизни в России составила восемьдесят пять лет и семь месяцев. Четверть века назад было всего-то шестьдесят шесть. Отрадно думать, что в этом есть и его заслуга. Не только Марка – всего НИИ. По их разработкам лечат рак, сердечно-сосудистые заболевания, диабет… А ведь всё началось с этих крошечных ксеноботов.

– Здорово, Марик!

Марк сбавил шаг и обернулся: по дорожке трусил сосед Савич, он же и коллега, в чёрных бриджах и майке.

«А раньше не бегал», – подумал Марк и пошутил:

– Дурной пример заразителен, да?

Махнул рукой: увидимся! Не собирается он болтать с Савичем, на дорожке надо получать нагрузку. Мельком взглянул на браслет – ещё семь минут.

О чём он думал? Ах, да… Продолжительность жизни увеличилась, да и люди стали здоровее и моложе. Вот у Марка в шевелюре нет седых волос, на лице – морщин, фигура спортивная, мускулы… Он не придаёт, разумеется, большого значения внешности, но всё-таки приятно.

Нанороботы прочно вошли в жизнь Марка, и он не помышлял, что когда-нибудь это изменится. Но однажды Асташев пригласил Толкачёва и сделал предложение, от которого тот отказаться не смог.

– Марк Сергеевич, мы открыли филиал в Подмосковье, – начал директор. – Лаборатория там пока небольшая, но очень перспективная. Возглавит её Алексей Савич, ваш коллега, а в качестве заместителя я рекомендовал вас. Савич одобрил. Вашей супруге тоже будет предложена должность лаборантки, чтобы не разбивать, так сказать, вашу семью.

Марк вспомнил Савича, холёного красавца с причёской, уложенной волосок к волоску, и почему-то стало неприятно.

– В Подмосковье? А в каком городе? – спросил он.

– В посёлке Светоч.

«Зачем мне переходить в другую лабораторию? Добираться до работы часа два самое малое», – подумал Марк и сказал, тщательно подбирая слова:

– Спасибо за доверие, Валерий Александрович, я очень признателен, что вы считаете мою кандидатуру достойной. Но мне кажется, что здесь я был бы полезнее и…

– Я ещё не дошёл до главного, – мягко перебил Асташев. Он снял очки, из-за чего лицо приобрело какое-то беспомощное выражение, и улыбнулся: – Жена всё ворчит: «Исправляй зрение, исправляй зрение…» А я, видите ли, привык к очкам… Но перейдём к сути.

Директор нацепил очки и сразу стал серьёзным.

– У лаборатории в Светоче будет другая направленность, а именно – животные-ксеноботы. Животные, собранные искусственным интеллектом, с изменённым геномом. Эксперты считают: в условиях глобального потепления будущее животноводства – это ксеноботы… Во всём мире нехватка кормов и продовольствия.

– Вполне понимаю, – кивнул Марк. – Это интересно, я готов приступить.

В нём сразу проснулось нетерпение, рабочий азарт. Несколько обескуражило только назначение главой лаборатории Савича. Нет, Марк не метил в заведующие, но Савич работал в НИИ без году неделя. И рвения в нём как-то маловато, что ли…

Асташев обрадовался, его добродушное лицо просияло.

– Очень хорошо, я другого и не ожидал. Вам с семьёй будет предоставлено служебное жильё. В посёлке есть школа и прочая инфраструктура. У вас ведь есть дети?..

Разговор состоялся в феврале, а в апреле Марк с женой и четырнадцатилетним сыном перебрались в Светоч, в недавно построенный двухэтажный таунхаус. Счастливые, они ходили по комнатам, вдыхали запах дерева и краски, прикидывали, как расставить мебель.

На другой день отправились в лабораторию. Здание из стекла и солнечных панелей на стенах и крыше можно было назвать маленьким только по сравнению с огромным НИИ. Парковка, большая территория, огороженная забором, а на заднем дворе Марк увидел вертолётную площадку, обозначенную жёлтым кругом и буквой «Н».

На входе робот-вахтёр попросил сдать телефоны, камеры и другие устройства для съёмки, если таковые имеются. Супруги подчинились.

Из сотрудников Марк никого не знал, кроме Савича и, разумеется, Виты, остальные были людьми новыми. Молодыми и не очень, но все, без всякого сомнения, настоящие профессионалы.

Сработались, притёрлись… Толкачёв подружился с Авророй Родимцевой, невысокой девушкой с простым открытым лицом, такой же фанаткой своего дела, как и Марк.

– Я приехала из Новосибирска, – рассказывала Аврора, – а что, я лёгкая на подъём. Пригласили – поехала. Здесь здорово!

К общему удивлению, Савич воспринял свою должность как номинальную, можно сказать – декоративную. Появлялся в препараторской лишь по утрам в идеально отглаженной форме, отдавал распоряжения и уходил в свой кабинет до конца дня. Толкачёва это слегка раздражало: следи, вникай, если ты руководитель, а не дырка от бублика…