Читать книгу Солнце в созвездии Льва - Ольга Роговая - Страница 1

Такси остановилось на небольшой ярко освещенной площади, перед закрытым магазином.

– Здесь? – спросил водитель.

– Да. – Аня протянула деньги. – Сдачи не надо.

Как только девушки вышли на улицу, машина развернулась и уехала. Василиса с сожалением проводила взглядом удаляющиеся огоньки фар, зябко поежилась. Было действительно прохладно, конец сентября, но она не столько мерзла, сколько трусила – место пустынное. Небольшая площадь, с закрытым на ночь магазином и бесконечные глухие заборы в четыре стороны, из-за которых просматривались только крыши домов.

Ох уж эти современные дачные поселки. На такой улице можно сколько угодно звать на помощь, никто даже не услышит.

– Пойдем.

Аня, громко стуча каблуками высокий сапог, двинулась по одной из улиц, Василиса поспешила следом.

И как только ей не холодно, поражалась Василиса, кутаясь в высокий ворот теплого свитера, хоть бы куртку застегнула.

На Ане были узкие, заправленные в сапоги, джинсы, тонкая кофточка, не доходившая до кожаного со стразами ремня, так что виднелась полоска тела, и короткая кожаная куртка с мехом.

Стройная, высокая, с большими зелеными глазами, правильными чертами лица, светлой кожей нежного матового оттенка, который бывает только у рыжих от рождения людей, Аня выглядела очень эффектно, вот только рот немного большой, но это ее не портило, а придавало определенный шарм. Особенно Василису восхищали ее ярко рыжие волосы. Они огромной огненной гривой падали на плечи, спускались до лопаток, кольцами вились у лица. Аня их никогда не закалывала, и сейчас, покачиваясь при каждом движении, они искрились в темноте. Василиса познакомилась с Аней недавно, в начале лета и очень гордилась тем, что такая взрослая и необыкновенно красивая девушка дружит именно с ней.

– Почему мы сразу до места не доехали? – с беспокойством спросила Василиса.

Она отставала на пол шага, у нее ни как не получалась идти рядом, – Аня выше ростом, да и ноги длиннее.

– Не бойся, тут не далеко.

Аня на ходу обернулась, пухлые, накрашенные алой помадой губы, искривились в усмешке, но, заметив растерянное выражение на лице Василисы, пояснила:

– Он не разрешает к дому близко подъезжать. У него соседи очень любопытные.

Как только Аня посмеялась над ее страхами, Василиса сразу выпрямилась, шагнула шире, догоняя подругу. Она постоянно боялась выглядеть в глазах Ани маленькой, трусливой, иными словами недостойной ее дружбы. Сегодня, что бы попасть на эту вечеринку, она пошла не небывалую для нее хитрость: притворилась, что легла спать, а когда родители уснули, ускользнула из дома. Василиса сделала это первый раз в жизни и очень волновалась, что родители проснуться и заметят ее отсутствие.

Чем дальше они отходили от площади, тем становилось темнее. Улица освещалась фонарями, расположенными довольно далеко друг от друга, а в промежутках все тонуло во мраке. За все время их пути только один раз мимо пролетела машина, въехала в бесшумно открывшиеся ворота, и опять наступала тишина.

Василиса боязливо оглянулась, на московский улицах даже таким поздним осенним вечером можно встретить запоздалых прохожих, гуляющий подростков, собачников, а здесь ни души.

Ей было страшно, она раньше не ходила по таким темным и пустым закоулкам, да и шли они совершенно неизвестно куда, в незнакомую ей компанию. Но сказать о своих опасениях она не рискнула, что бы не вызвать очередную усмешку Ани.

Я даже дорогу назад ни за что не найду, понимала Василиса. Зачем я только согласилась сюда ехать? Она мечтала стать незаметной, молчать, красться на цыпочках, а еще лучше убежать, спрятаться, но Аня звонко стучала каблуками, рассказывала смешные истории, которые происходили с ней в том доме, смеялась. И странное дело, Василиса, что бы скрыть свой страх, а главное не показаться Ане трусихой также громко отвечала ей, смеялась и шла следом.

Они поравнялись с освещенным входом какого-то дома, и уже проходили дальше, когда калитка приоткрылась, и огромного роста охранник показался в проеме.

– Девочки!?

Лицо расплылось в сладкой улыбке от неожиданной удачи.

– Может, зайдете, чайку попьем, – проворковал он и потянулся, расправляя широченные плечи.

– Да пошел ты, – процедила Аня сквозь зубы. – Хозяин приедет, еще в угол поставит, за беспорядок.

– Так мы уберем, – продолжал скалить зубы охранник, не обращая внимания на явное пренебрежение, сквозившее в словах Ани.

Он уже перегородил дорогу, и откровенно изучал пышную грудь Ани, проступавшую под тонкой кофточкой. Проследив за его взглядом, Аня возмущенно фыркнула, гордо вскинула голову, с вызовом уставившись в его прищуренные глазки.

– Кто там? – донеслось из-за забора.

– Да вот девочки в гости не хотят заходить, – не отрывая взгляда от Аниной груди, ответил охранник.

Василиса с беспокойством оглянулась, прикидывая, куда бы сбежать. За всю свою короткую жизнь, она еще не попадала в подобные переделки, и те немногие эпизоды, когда ей было страшно, не шли ни в какое сравнение с этим.

Зачем Аня его дразнит? Неужели не видит, что он слегка пьян? Улица пустая, дом не освещен, значит, там никого нет, мало ли что может случиться?

Она стояла позади Ани, и со страхом понимала, что если сейчас выйдет второй охранник, то окажется у них за спиной, и сбежать будет сложнее.

– Пойдем, – она потянула Аню за руку.

Та будто нехотя послушалась и сделала шаг в сторону, пытаясь обойти охранника. Но и он сделал шаг в сторону. Продолжая сладко улыбаться, он провел языком по губам, как кот облизнулся. От отвращения Василиса вздрогнула, и уже плохо соображая, повинуясь только инстинкту самосохранения, отскочила, оказавшись в стороне от Ани и охранника. Теперь, при необходимости, она сможет убежать, но Аня осталась стоять на месте.

Охранник наклонился, и что-то сказал ей почти на ухо. Василиса не сомневалась, что это либо оскорбление, либо недвусмысленное предложение. Аня не меняя выражение лица, замахнулась, пытаясь ударить его по лицу, но он поймал ее руку и игриво заурчал. Аня сделала еще одну попытку второй рукой дотянуться своими длинными и красными, как кровь ноготками до его лица, но и вторая рука оказалась пойманной за запястье. Рывком, притянув Аню к себе и плотно прижав, охранник радостно захохотал. Василиса видела, как Аня беспомощно бьется в его руках, стараясь вырваться. От отчаяния, она попыталась коленкой ударить его в пах, но он, предвидя ее движение, приподнял свою ногу, удар пришелся по голени. Девушка потеряла равновесие, и упала бы, если бы он не продолжал удерживать ее за руки. Она дергалась, трепыхалась, брыкалась в его руках, как беспомощная муха.

– Детка, угомонись, – с довольно улыбкой говорил охранник, почти касаясь Аниной щеки губами. – Не надо меня так возбуждать.

Василиса, забыв об опасности, бросилась на помощь.

– Отпусти ее сейчас же! – закричала она и принялась колотить кулаками по громадной спине мужика.

И тут она услышала хохот второго охранника, который, буквально схватившись за живот, до слез смеялся над тем, как две хрупкие девушки отчаянно дерутся с верзилой, тащившего Аню к воротам.

Когда до ворот осталось всего несколько шагов, Аня, вдруг вывернулась и сумела лягнуть обидчика по ноге. Он обозлился, грубо схватил ее за волосы, дернул, и мгновенно прижал лицом к забору. Игра кончилась. Этого оказалось достаточным, что бы Василиса опомнилась и отбежала в сторону.

Дальше на все происходящее, она смотрела со стороны, как зритель в кино. Аня, не поворачиваясь, ударила его острым каблуком по ноге, точно попав в подколенную впадинку. Охранник от боли присел и отпустил ее волосы, дурацкая улыбка, наконец-то сползла с его губ, лицо потемнело от ярости. Он взревел и бросился на Аню, но она, с разворота, ударила его кулаком. На этот раз, он не поймал ее руку, удар пришелся точно в глаз. Второй охранник перестал смеяться и сделал шаг вперед, на помощь другу. Но не успел, Аня, высоко подпрыгнув, ногой нанесла удар в грудь первого охранника. Он стукнулся об забор, а затем отскочил от него, как боксер от канатов на ринге. Его качало, однако на ногах он устоял, глаза налились кровью, пару раз тряхнув головой, приходя в себя, он ринулся на Аню с такой стремительностью, что Василиса зажмурилась. Убьет, только мелькнуло в голове. Но Аня не испугалась, пронзительно визгнув, на выдохе, вторым точным ударом ноги свалила охранника на землю. Он больше не поднялся, только несколько раз дрыгнул ногами. На рубашке, после ударов в грудь острыми железными каблуками, проступила кровь.

Второй охранник растерянно смотрел, на стоящую в боевой стойке девушку. Ему не верилось, что всего минуту назад, она беспомощно трепыхалась в руках его друга. Получилось, что она изменила правила уже в процессе игры, и он не знал, что делась: согласиться с ее предложением, или отступить. Казалось в его голове идет отчаянный поиск действий, необходимых в данной ситуации, и вдруг растерянность на лице, сменилась дикой агрессией, он выхватил пистолет и нацелил на девушку.

Аня не изменила позы, только легонько свистнула. Темной, беззвучной тенью, из калитки выскочила громадная овчарка, и, свалив на землю охранника, вцепилась ему в горло. Пистолет упал на землю, Аня подошла и носком сапога пнула его. Как обычный мячик, после точного удара футболиста, он перелетел через забор, а затем раздался звон разбитого стекла.

– Я же говорила, убирать придется, – пренебрежительно бросила Аня охраннику, которого продолжала душить овчарка.

Она взяла за руку, очумевшую от происходящего Василису, и повела за собой. Василиса покорно шла и продолжала оглядывать на уже хрипевшего охранника.

– Тим, пусти его! – небрежно бросила на ходу Аня.

Собака сразу расцепила челюсти и скрылась в темноте.

Их никто не преследовал, но Василиса ускорила шаг, ее колотило от страха.

– Здорово ты дерешься, – еле выдавила она, не то восхищаясь, не то уже опасаясь своей подруги. – И откуда взялась эта овчарка?

– Это их собака.

Аня посмотрела в лицо Василисы и, заметив полную неразбериху чувств и эмоций, расхохоталась.

– С животным надо уметь обращаться. Конечно, экзотические растения жалко, но так вести себя с дамами непозволительно. Пусть расплачиваются, – уже совершенно безразличным тоном сказала она.

Василиса больше не спрашивала, откуда Аня знала, что за глухим забором находилась теплица с экзотическими растениями, и как зовут овчарку, ей было не то что страшно, а как-то неуютно и очень хотелось домой.

Девушки свернули за угол. Заборы были одинаковыми, да и высокие ворота, за которыми не просматривались участки, походили один на другой. Василисе стало казаться, что Аня заблудилась, да ей и хотелось, что она заблудилась, и они пошли бы назад, но в этот момент Аня остановилась у калитки в кирпичной стене, набрала цифровой код, повернула ручку, и дверь отворилась.

Они перешагнули порог. Прямо перед ними стояла беседка, заплетенная диким хмелем, обойдя ее, они оказались в очень красивом и ухоженном саду. Надо будет запомнить это место, если что….И тут она поймала себя на мысли, что думает о том, как будет убегать из этого дома. Но раз она боится, зачем идет туда, ведь силой ее никто не тащит? Неужели, она так хочет произвести на Аню впечатление, что делает то, чего прежде никогда не делала? А если Аня ошибается? Столько показывали фильмов, передач по телевидению, о таких дурочках, которые сами приходят в незнакомые компании, а потом с ними случалось черт знает что.

– Ань, а ты уверена, что все будет так, как тебе обещали?

– Не переживай, приставать к тебе никто не будет, – Аня игриво усмехнулась, – без твоего согласия, конечно.

– Но ты же говорила, творческий вечер, поэт будет читать свои новые стихи, известные люди, пресса, – растерянно мямлила Василиса, уже сомневаясь, что память ее не подвела и ей действительно обещали романтический вечер с богемной тусовкой.

– И стихи почитают, – хохотнула Аня, откровенно дразня Василису. – Такого как здесь, ты больше никогда и нигде не увидишь. По гроб жизни не забудешь, – пообещала она и в громко засмеялась. – Идем. Не бойся, с тобой сегодня ничего не случиться.

Потом, перебирая в памяти события той ночи, она припомнила, что Аня подчеркнула голосом слово «сегодня».

Они шли по мощеной каменными плитами дорожке, которая переходила в ступенчатые подъемы, спуски, огибала небольшую ротонду, увитую виноградом, извивалась между садовыми розами, декоративным кустарником, невысокими раскидистыми деревьями. По краям дорожки, прямо на земле, стояли небольшие светильники, которые бледно – голубоватым светом подсвечивали дорожку, и все что находилось рядом.

Пышные экзотические растения в вазонах, пальмы в кадках, причудливо подстриженные кусты, деревья с опущенными до земли ветками, мерцающие, как светлячки фонарики, делали сад необыкновенным, даже каким-то не настоящим.

Василиса задержалась у небольшого пруда, вода в нем была такая прозрачная, что были видны огромные рыбы, сверкающие чешуей, скользившие в глубине. Василиса наклонилась над прудом, и поймала себя на мысли, что пытается среди водорослей разглядеть хрустальный замок, или хотя бы русалочку, но тут по воде пошли круги, рябь, спугнув сказку. Василиса обернулась и чуть не вскрикнула от удивления – небольшой пятнистый олень с ветвистыми рогами пил воду из пруда, невдалеке на полянке паслись еще несколько. Василиса боялась пошевелиться, олень подходил ближе, внимательно изучая ее своими блестящими глазами, вот он наклонил голову, Василиса зажмурилась, сжалась, но олень ткнулся влажными губами в ее руку.

Да он совсем ручной и хлеба просит, догадалась она. Василиса погладила оленя по мордочке, порылась в сумочке, нашла конфетку, развернула и отдала оленю, потом побежала догонять Аню, которая уже скрылась из вида.

Из-за деревьев показалось трех этажное здание с высокой четырехскатной крышей, причудливыми башенками, кованными петухами и металлическими всадниками на шпилях. Дом был достоин сада, такой же прекрасный и необыкновенный. Объем и округлость форм, роскошь отделки напоминали помпезный барокко, тягучая пластика линий, ирисы в витражах окон, не оставляли сомнений в пристрастии к модерну.

Вольная фантазия на тему готики, барокко, модерна, – промелькнуло у нее в голове.

Дорожка огибала большой цветник и упиралась в каменную лестницу, которая вела к парадному входу.

Ворота и основная дорога к дому, были освещены, но Аня ждала ее у едва заметной тропинки, свернув на которую они оказались у небольшого темного флигеля. Аня достала из сумочки ключ и открыла замок.

– Ты что, очень хорошо знаешь хозяина этого дома? – поразилась Лена.

– Да, – просто подтвердила Аня. – Мы были довольно близко знакомы, но потом он меня бросил, – в голосе прозвучало пренебрежение.

– Так ты что же хочешь устроить скандал? Значит, нас никто не приглашал! – опешила от своего предположения Василиса.

Она живо представила, как Аня врывается в комнату и устраивает сцену ревности, при этом непременно бьет по лицу сначала соперницу, потом и самого обидчика. На крик и шум прибегает охрана, они опять дерутся, теперь уже с охраной этого дома.

– Скандалов здесь сегодня и без меня хватит, – отозвалась Аня, проходя коридор и оказываясь у дверей комнаты. – Но ты права, нас не звали. Однако это не значит, что нам не будут рады. Вот увидишь, как нам обрадуются, – она скривила красивые губы в недоброй усмешке.

Аня вошла в комнату и включила свет, Василиса за ней.

Когда Василиса отодвинула портьеру и переступила порог, то была приятно поражена увиденным интерьером. Комната небольшая, но обставлена изысканно, сразу бросался в глаза отличный вкус хозяина дома или дизайнера: дорогая мебель, изящный декор, коллекционные ткани, настоящий антикварный фарфор.

На небольшом диване лежали, видимо специально для них приготовленные два платья. Аня взяла одно, приложила к себе.

– Что скажешь?

Платье было из тонкой льняной ткани.

– Древний Рим? – Василиса вопросительно вскинула на Аню глаза.

В ответ Аня только улыбнулась, и подала ей другое платье.

– Это тебе.

– Ты же сказала, нас не ждут. Тогда кто приготовил эти платья?

– Не ждут, – подтвердила Аня, вертясь перед зеркалом. – Есть такая старая, избитая поговорка: хочешь победить, готовься к сражению. Она взглянула на растерянную физиономию Василисы, и расхохоталась.

– Все намного проще, чем ты думаешь. Я заплатила прислуге, и она все для меня приготовила, а ключ у меня давно.

– Но ведь, если узнают, ее уволят.

– Ты правильно заметила, если узнают. Ты, я надеюсь, никому не скажешь? – будто по секрету спросила она.

Василиса отрицательно мотнула головой.

Аня рассмеялась. Василиса заметила, что у нее прекрасное настроение, и ее веселит любая мелочь.

– А больше ни одна живая душа не знает, а главное я заплатила много, – говорила Аня, уже надевая платье поверх джинсов и кофточки. Она расправила волосы, взяла расческу, но только провела один раз по голове, как болезненно скривилась.

– Скотина, чуть клок волос не выдрал, – и она потерла пострадавшее место.

– А здорово ты его. Он такой большой, и подготовленный, а ты….

Василиса восхищенно смотрела на Аню. Теперь, в теплой, красивой комнате, за стенами дома, все казалось уже не только страшным, а наоборот – забавным. И ей уже не хотелось знать, почему Аню послушалась чужая собака, и как она могла знать заранее, что разобьется оранжерея с экзотическими растениями? Все эти «почему» ее уже не интересовали.

Ее обожание Ани росло с каждой минутой. Красивая, умная, начитанная, да еще такая сильная. Как же мне повезло, что она со мной дружит, думала Василиса.

– Я просто зверею, когда такие подонки пристают. Да тут особой силы и не нужно: если знаешь – как, а главное – куда нанести удар. Ему еще повезло, если бы не ты, я бы его прибила, – просто сказала Аня.

Василиса испуганно вскинула на нее глаза. Простоты интонации почему-то встревожила ее, она сразу поверила, что Аня смогла бы по-настоящему убить охранника.

– Да и тебе, не помешало бы ходить на курсы каратэ, – продолжала говорить Аня, не отрываясь от зеркала.

– У меня не получится, – запротестовала Василиса.

– Еще как получится. А свое тело надо знать и уметь им управлять, особенно тебе.

– Почему это мне особенно?

Аня рассмеялась:

– Таким красивым девушкам, как мы, надо себя беречь, легче будет выжить в критической ситуации. Я поговорю с тренером, он с тобой позанимается. Больших результатов не обещаю, но несколько полезных приемов самообороны выучишь.

Василиса сделала так же, как Аня: надела платье поверх одежды. Коса у Василисы растрепалась, она расплела ее, расчесала волосы и задумалась, оставить так, или опять заплести в косу. Вообще-то носить косу была идея Ани. Василиса давно хотела обрезать волосы, так ей надоели вечные хвосты, но Аня уговорила оставить. Она отвела ее к своему стилисту, волосы подровняли, «придали форму», как сказала Аня, выкрасили на тон светлее и они стали блестящими, даже искристыми, как в роликах, где рекламируют шампуни. Теперь Василиса ходила или с распущенными волосами, или заплетенными в косу, с красивой заколкой, подаренной Аней. К тому же Аня уговорила ее поменять очки на линзы.

Высокая, худенькая, со светло-русыми волосами, большими темно синими глазами, тонкими чертами лица, ухоженными изящными руками, Василиса выглядела естественно и очень элегантно.

– Оставь распущенными, – сказала Аня, окинув ее с головы до ног критическим взглядом. – Этот наряд тебе идет. Настоящая царица, – похвалила она. – Сумку и сотовый телефон с собой не бери. – И, видя Василисин вопросительный взгляд, пояснила. – Там маскарад, хозяин хочет, что бы все было натурально. Надо надеть маски.

И она подала ей плащ и маску.

Они вышли из комнаты, пересекли холл, безупречно обставленный мебелью обитой светлым шелком на гнутых ножках с шарами в когтях.

Барокко, с одного взгляда определила Василиса, и реставрация хорошая. Она на мгновение задержалась у старинного зеркала в раме из мореного дуба, и не узнала себя. Маска из черного шелка, с узкими прорезями для глаз, бахромой внизу, и плащ, делали ее неузнаваемой.

В холле царил полумрак, подсвечивались только картины в золоченых рамах, которым позавидовали бы многие краеведческие музеи областных городов. Айвазовский, Шишкин, Левитан… У небольшой работы Саврасова Василиса даже замедлила шаг. Неужели подлинник?

– Осторожно, ступенька, – предупредила Аня.

Девушки прошли коридор и остановились перед высокой дверью из красного дерева. Аня потянула за ручку, и сразу две створки дверь стали медленно раскрываться, выпуская из зала одновременно со звуками нежной музыки, людскими голосами, перезвоном посуды, облако восточных благовоний, смешанное с запахом дорогих духов, старого вина, вкусной еды. Василиса еще никого и ничего не видели, но сразу возникло трепетное ощущение, которое возникало у нее в детстве в преддверии праздников.

Когда створки двери полностью распахнулись, и они перешагнули порог, Василиса не поверила своим глазам, настолько великолепный предстал перед ними зал, отделанный золотом, мрамором, дорогой облицовкой. В огромном камине из белого мрамора горел огонь. Его отсветы отражались на покрытой сусальным золотом лепнине потолка и стен, витражах на окнах, в хрустале не зажженной люстры, свисавшей с высокого потолка, бокалах, дорогих бутылках, белых скатертях, перламутровых ромбах, которыми был вымощен весь пол. Все мерцало и переливалось в свете множества свечей, и маленьких светильников, расставленных по всему залу.

Столы ломились от изобилия еды и напитков. На рифленых керамических тарелках лежала дичь, ракушки, морские деликатесы, рыбы, приготовленные целиком и кусочками, но больше всего было мяса. Каких только мясных блюд здесь не было: и жареные целиком поросята, и куры, с золотистой корочкой; куски вареной говядины, залитой соусом с трюфелями; запеченные окорока; жаркое из куропаток и еще множество, множество различных блюд. Возле низких столов на диванах сидели и полулежали гости, им прислуживали девушки в нарядах восточных красавиц.

На этом празднике все: и гости, и прислуга были в карнавальных костюмах. Смешение времен и народов, подумала Василиса. Изящно драпированные тоги римлян, соседствовали с пестрым одеянием жителей востока, хитонами греков, белой одеждой арабов, меховыми накидками жителей севера, на одном парне была шляпа с перьями.

В центре зала три девушки танцевали какой-то экзотический танец, аккомпанируя сами себе на флейтах и лютне. Они извивались, гнулись, покачивали бедрами. Солировала девушка, в прозрачной голубой кофточке, завязанной под грудью, и синих шароварах. Черные распущенные волосы, с вплетенными в них нитями жемчуга, искрились и переливались. На груди сверкало множество украшений из бус и камней.

Свет от маленьких светильников, расставленные по всему залу, был неровный, и от этого все казалось сказочным, дрожащим, волшебным. Василиса решила, что они попали на бал к сказочному падишаху, к которому съехались гости со всего света.

После сегодняшних событий, она думала, что ее уже не сможет ничего поразить, но то, что она видела, превзошло все ее ожидания. Это была изысканная роскошь, выставленная на показ, во всем ее блеске и великолепии.

В центре зала, на возвышенности в огромном кресле больше напоминающем трон, сидел молодой человек, одетый во все черное, но без маски.

Он здесь главный, сразу догадалась Василиса.

Они сделали шаг вперед, и сразу крепкий парень в шароварах и короткой распахнутой курточке на голом торсе, но с огромной саблей за поясом, преградил им путь. Выражение его лица, красноречиво говорило, что он не в восторге от их появления, и настроен решительно.

– Кто вы? И как сюда прошли, – с тревогой спросил молодец с кривой саблей.

Василиса спряталась за подругу, но на Аню сердитый окрик охранника не произвел ни малейшего впечатления. Она даже не потрудилась ему ответить, а призывно замахала хозяину дома.

– Дорогой, меня твой Цербер не пускает.

– Анет?

Удивленно вскинул брови бледный человек в черной одежде, затем сделал охраннику знак рукой, тот с недовольной миной отступил в сторону и сразу исчез.

Девушки подошли к трону.

– Не ожидал тебя сегодня увидеть.

Он поднял к Ане бледное лицо, вяло улыбнулся.

– Хотел, что бы это прошло без меня? Как ты мог? – наигранно ругала и осуждала Аня.

Она поцеловала его в губы. Это было что-то среднее между обычным поцелуйчиком, которым обмениваются при встрече родственники и страстным поцелуем влюбленных.

– Ты мне все испортишь, – произнес он извиняющимся тоном. – Сначала, этот репортер, – Он кивнул на человека в маске и плаще, но с большим фотоаппаратом в руках, – теперь ты.

– Ну, без прессы, спектакль не может состояться и без меня тоже, – нежно шептала она, наклонившись к самому его уху.

Он обреченно вздохнул, открыл первую из книг, что лежали перед ним на небольшом столике, надписал и протянул Ане. Затем перевел взгляд на Василису, оглядел, как ощупал.

– Ты необыкновенно красива. Жаль, что мы не встретились раньше.

Поэт надписал следующую книгу и подал ей.

– Ты, как всегда, прозорлив, – согласилась с ним Аня.

Она только что прочитала посвящение, подписанное для нее поэтом, и было не понятно, о чем она говорит.

– Я надеюсь, мы станем друзьями?

Молодой человек в черной одежде пристально смотрел на Василису. Вопрос был недвусмысленный, это подтверждал и оценивающий взгляд, скользнувший по одежде к ногам и легкая полуулыбка.

Ох уж эти самовлюбленные богатенькие Буратины. Василиса с трудом сдержалась. Отвечать грубостью хозяину дома не хотелось, и она, положив книгу в сумку, даже не взглянув на посвящение, начала:

– Большое спасибо за книгу. Желаю Вам дальнейших творческих успехов и…

Василиса на мгновение замолчала, придумывая, что бы еще такое приятное сказать человеку, которого она видела впервые, и книг которого не читала, но ее выручил юркий, щупленький человек с торчащими ежиком волосиками. Он буквально подскочил к столу, схватил хозяина за руку, зашелся в излияниях восторга по поводу его новых стихов.

Воспользовавшись ситуацией, Василиса спустилась вниз, вскоре к ней присоединилась Аня. Девушки сразу оказались в плотной толпе гостей, которые ходили, переговаривались, сидели за столиками, полулежали, пили, ели. Василиса заметила, что здесь все знали друг друга, у них общие друзья, общие темы для разговоров, общее социальное положение.

Она хотела спросить у Ани фамилию хозяина дома, но не успела.

– Анат, как я рад!

Рядом оказался высокий и плотный мужчина, возраст которого Василиса не смогла определить точно, но не меньше тридцати. Он был одет в тунику, расписанную цветами, и длинный черный плащ. Василиса еще обратила внимание, что в какую бы одежду не были одеты гости, на всех были черные плащи, с отброшенными назад полами, маски и украшения из крупных камней и желтого металла. Камней и металла было так много, что Василиса даже не сомневалась – все это бижутерия. Не может же быть на мужчине так много золота?

Она помнила, как однажды Аня, после очередного завистливого восклицания, по поводу дорогих золотых побрякушек, завезла ее в маленький магазинчик и показала шикарные украшения, по ценам, доступным даже студентке Василисе.

– Это подделки, но хорошего качества, он фирменных, отличит не каждый.

– У меня есть несколько настоящих украшений, – сказала Аня, – но в основном, я покупаю здесь. Ни одному мужику, и в голову не придет, что на мне могут быть подделки, ну а многие женщины, хоть и догадываются, сами хитрят, так же как и я. Пользуйся, – она широким жестом показала на прилавок.

– Валентин, дорогой!

Аня и незнакомец расцеловались.

– Ты все хорошеешь, – пухлый рот мужчины расплылся в сладкой улыбке.

– Льстишь? – с искренним интересом спросила Аня.

– И в мыслях не было. Констатирую факты, – заверил мужчина, продолжая так же улыбаться. – А это, что за ангел?

Он повернулся к Василисе, внимательно разглядывая ее лицо, будто хотел увидеть сквозь маску.

– Познакомьтесь. Моя подруга Василиса. Пока студентка художественной академии, но очень талантливая. Уже сейчас ее копии голландцев от оригинала только специалисты отличают. Рекомендую.

Василиса вспыхнула. Ей не понравилось, что Аня пиарит ее этому толстяку.

– Удели ей немного внимания, я скоро.

Попросила Аня и тотчас ушла, лавируя между людьми, как спортсмен, огибающий препятствие. Какой-то стройный брюнет остановил ее, поймав за руку, она улыбнулась, что-то сказала, потом рассердилась, строго ответила, пошла дальше. Василиса даже не успела ничего сообразить и испугаться, как осталась одна в незнакомой компании.

– Такая молодая, красивая, да еще и художник.

В его голосе Василиса уловила снисходительные нотки. Он галантно поцеловал у Василисы руку, подвинул ей стул, уселся рядом и сам.

– Как зовут хозяина дома? – спросила Василиса, слегка наклонившись к нему.

– Черный Принц, – так же на ухо, ответил он.

– Принц? Это псевдоним?

– Да. Он поэт. Ты не читала его стихов? – И, видя Василисино отрицательное движение, посоветовал: – прочти, есть забавные.

– В советское время…

Начал он, но в это время к ним подошла девушка и подносом в руках, на котором стояли маленькие чашечки с темным напитком. Валентин взял чашечку. Василиса хотела отказаться, но потом увидела, что абсолютно у всех гостей в руках такие чашечки, и тоже взяла. Наверное, кофе, решила она. В такой поздний час не помешает.

Отпив глоток, Валентин продолжил прерванную фразу:

– Правительство прекрасно понимало, что одними репрессиями и насилием заставить всю страну работать за примитивное вознаграждение нельзя, поэтому наряду с обязательной трудовой повинностью, создавались фильмы, писались книги, картины о бескорыстном труде, на благо Родины, где простой парень надрывался у доменной печи, а молоденькая девушка, пахала в проливной дождь на тракторе. У проходной каждого завода, конторы колхоза, цеха стояли доски почета, стенды с фотографиями, а часто и написанные художниками портретами передовиков производства. Каждый цех, маленькая конторка, не говоря уже о больших предприятиях, имела штат художников.

Василиса с удивлением смотрела на незнакомого мужчину, который явно хотел привлечь ее внимание, он тщательно подбирал слова, будто боялся, что она не поймет или поймет неправильно. По мере того, как он говорил, росло его воодушевление, с каждой секундой, он становился все более красноречивым.

Вот привязался со своими рассуждениями, думала Василиса. Она закрыла глаза, а потом медленно их открыла, надеясь, что за это время надоедливый болтун исчезнет, но он сидел на прежнем месте и продолжал разглагольствовать:

– При социалистическом строе у человека творческой профессии имелось множество преимуществ перед другими: он мог позволить больше чем директор завода – поспать подольше, где-то подработать, а уж если выезжал за границу, то возвращался королем. Зарплату в 120–200 рублей, платили даже художником оформителям. Что уж говорить о членах «союза художников», которые получали запланированные заказы.

Эта сумма ничего не говорила Василисе, родившейся уже после перестройки, и она, потеряв всякую надежду, что он наконец-то заткнется, поискала глазами Аню.

– Но мир изменился и продолжает меняться буквально на наших глазах. Теперь, когда в основе любого труда лежат деньги, потребность, запугивать, уговаривать и приукрашивать отпала, и, как следствие, исчезла надоность в огромном штате работников, которые этим занимались. Что бы подняться до высот Боровиковского, нужны огромные деньги и связи. Талантливых художников больше чем надо, а заработать творчеством могут единицы. Проще пойти в модели, менеджеры, продавцы. Почему же ты выбрала именно эту профессию?

Пока он говорил, Василиса тоже отхлебнула большой глоток из чашки и замерла. Это было что-то невообразимо. Напиток был вязким, тягучим, сладковато – горьковатым, даже слегка солоноватым и невероятно противным на вкус.

Неужели у него тоже в чашке, что и у меня? – подумала Василиса.

Она держала во рту отвратительную жидкость и не знала, куда ее плюнуть. Валентин смотрел ей прямо в глаза и ждал ответа. Не придумав ничего лучшего, она проглотила. Ее затошнило сразу.

– Мои родители работают реставраторами в Третьяковке, – с трудом разжимая челюсти, произнесла она, стремясь обрести привычную уверенность, – но…

– Это все объясняет, – перебил ее Валентин.

Василиса хотела сказать, что очень любит рисовать, рисует с самого детства. И не просто рисует, а не представляет себе другой работы, что она будет рисовать, даже если ей не будут платить за это деньги, но Валентин ее уже не слушал. Из сказанного Василисой, он сделал свои выводы, и дальнейшее пояснение его не интересовало, снисходительные интонации исчезли.

– Ты сразу произвела впечатление разумной девочке, не способной на необдуманные поступки. Все происходящее в жизни справедливо. Когда таким как ты, избранным, Бог дает талант – это высшее благо. Если талант достается слабому, ничтожному человеку – это наказание. Желание быть лучше всех, но отсутствие денег, связей, а главное, энергии для реализации своих возможностей приводит к неудовлетворенности, депрессии, и конечному итогу – самоубийству.

Василиса поставила чашку с недопитым напитком на стол. Никакая сила не смогла заставить ее сделать еще один глоток. Она протянула руку за виноградинкой, но передумала, и отломила кусочек хлеба, положила в рот. Челюсти немного отпустило, но спазмы в желудке не проходили. Василиса сделала глотательное движение, стараясь прекратить приступ тошноты.

Теперь, она стала согласно с его рассуждениями, и ей даже стало приятно, что он назвал ее «избранной».

– То, что людям в наше время надо самим принимать решения, для многих оказалось пагубным, слабые гибнут, такова их судьба. Необходима сила, способна поддержать их, направлять, да, в конце концов, руководить ими, если мы не хотим полного хаоса. Что бы сохранить цивилизацию в той форме, в какой мы ее сейчас имеем, необходима не только консолидация сил избранных людей, но и контроль над обществом. Это благо для всех, – проникновенно говорил Валентин.

– Я понимаю, что выживает сильнейший, и слабым людям проще, когда за них все решено, расписано, запланировано, но мама говорила, что проблема в том, что руководитель, должен быть высоконравственным человеком, иначе можно скатиться к тираническому режиму. Как отличить добро от зла?

– Ты говоришь о зле и добре, как о чем-то резко противоположном. Но разве ты встречала абсолютно доброго человека, или абсолютно злого? В природе таких нет. Никто никогда не действует намеренно в интересах зла и ради самого зла. Каждый считает свое добро единственно добрым, а все прочее – злом. На алтарь свободы легло множество голов, тех, для кого сладкий миг свободы дороже жизни, но ни одно сражение не выиграно без талантливого полководца, в каждой стране есть правитель, и у каждого предприятия руководитель. Потому что люди без лидера – толпа.

– Я вам верю, – почему-то сразу согласилась Василиса с его выводами.

Ей никак не хотелось оказаться одной из толпы. Она всегда думала о себе, как о личности, как, наверное, и каждый молодой человек, жизнь которого только начинается. Еще будучи ребенком, она представляла, что как только станет взрослой, все самое замечательное случится именно с ней: исполнятся самые заветные желания, раскроются самые сокровенные тайны, и сбудутся самые невероятные планы и замыслы. И уж ни как она не представляла себя одной из тысячи, тем более миллиона. Она – это Она.

Тошнота прошла. Ей уже нравился мужчина, который так эмоционально говорил. Она подалась вперед, стараясь не пропустить его интересных высказываний, а он, наоборот, вальяжно развалившись в кресле, говорил медленнее и медленнее, придавая каждому слову дополнительную весомость и значение, вот только фразы до нее доходили уже не все, она, незаметно для себя, потеряла нить его повествования.

Тем временем на небольшой возвышенности, где хозяин дома раздавал автографы, стало происходить, что-то напоминающее представление.

С импровизированной сцены убрали столик с книгами, принесли подсвечники. Девушка подошла к канделябру, стоящему у края сцены, зажгла все фитили и посыпала на них душистый порошок. На концах фитилей показался фиолетовое пламя. Перебивая все запахи, по залу поплыл сладкий и дурманящий аромат.

Василиса с удивлением смотрела, как все присутствующие и Валентин продолжали маленькими глотками отхлебывать темную жидкость из своих чашек.

Пусть меня лучше убьют, решила она, такую гадость, только по приговору суда можно пить.

Где же эта Аня? Вдруг вспомнила Василиса и оглянулась по сторонам, в поисках подруги.

Аня так и не появлялась. Время тянулось бесконечно долго, ярко горели свечи, тихо лилась музыка, люди двигались, как при замедленной съемке, плавно и торжественно, Валентин продолжал говорить. Василиса смотрела на окружающих ее людей: высокую, с шикарной фигурой женщину, солидного господина в шляпе, вальяжно развалившегося молодого человека, и вдруг заволновалась. Что она делает здесь в совершенно незнакомой компании? Она не знала никого из них, и чувствовала сейчас то же, что и потерявшийся в магазине игрушек ребенок: испуг и интерес.

– Править должны сильнейшие, те, кто прошел определенный цикл перевоплощений, сам развился, преобразовался, стал избранным, а значит достойным управлять теми, кто еще в начале пути. Таких людей от бессмертия отделяет только одна последняя жизнь, один малюсенький шаг и душа освободится от бренного тела.

– От тела? – переспросила Василиса.

До ее затуманенного сознания никак не доходило, как можно жить без тела.

– Что такое тело? Его, в сущности, нет, ибо оно лишь набор частей готовых вот-вот развалиться, – прошептал Валентин, наклонившись к самому ее уху.

Василиса хотела точнее расспросить, относится ли она к тем достойным, избранным править? Ей очень хотелось относиться. Этот вопрос мучает ее, не дает покоя, и она, наконец, решается:

– Как вы считаете…..

– Начинается, – прошептал Валентин.

Только после его слов, она заметила, что в зале воцарилась полная тишина, гости сидели по местам, разговоры стихли.

Василиса попыталась встать и идти искать Аню, но не смогла подняться. Ей казалось, она прекрасно понимает, о чем говорят, что происходит, но ноги не слушались. Ей ничего не оставалось, как сидеть на месте и наблюдать за тем, что происходило в зале.

Теперь соседи показались ей не такими уж привлекательными. Недалеко от себя она заметила толстую, с тупым взглядом женщину, рядом с ней придурковатого паренька, который хихикал непонятно чему и о чем, сосед напротив бессмысленно уставился на свою тарелку. Неужели они избранные? Плечи Василисы вздрогнули, она с трудом сдержалась, что бы ни рассмеяться. Что-то изменилось во всей окружающей ее обстановке, да и речь Валентина теперь совсем замедлилась, и он уже не говорил, а вещал:

– ….что бы стать бессмертным, нужно перестать быть человеком.

Василиса вскинула на него удивленный взгляд.

– Не поняла? – попыталась переспросить она.

Но Валентин прижал палец к губам, призывая к тишине.

Три девушки в длинных одеждах, с золотыми масками на лицах вышли на середину постамента. Одна стояла впереди, остальные сзади, образуя треугольник. Василиса решила, что на них надеты парики, потому что таких высоченных причесок, наподобие башни, соорудить из собственных очень черных с неестественным фиолетовым отливом волос, невозможно. Девушка, что шла впереди, была в белом платье, две другие, стоящие по бокам, были одна в красном, другая в голубом. На груди каждой сверкало множество бус и камней, причем очень крупных и ярких, напоминавших чешую рыбы. Руки девушек, обнаженные до плеч, также были украшены цепочками, браслетами, на пальцах массивные перстни.

Сквозь туман, который распространяли горящие в плошках травы, тлеющие благовония, Василиса увидела Принца, входившего на постамент, как ей показалось из-за шторы. Принц был в длинном пурпурном одеянии, и таком же плаще с капюшоном, надвинутом ему на лицо, грудь наполовину обнажена. И еще Василисе показалось, что он босиком, или в одном ботинке.

– Кто ты? – спросила сиплым мужским голосом девушка в белой одежде.

Василиса прыснула от смеха. Она что не знает – это же хозяин дома. Василиса даже приподнялась с места, что бы ей подсказать.

– Т-с-с-с, – зашипел на нее Валентин, одергивая за руку.

Тут она увидела в углублении сцены мужчину. Укутанный в плащ, он смотрелся темным пятном, и потому Василиса не сразу его заметила.

Это он спрашивал, догадалась Василиса, и опять чуть не расхохоталась в голос, теперь уже над своей невнимательностью. Ей казалось очень смешно, что она решила, будто девушка говорит мужским голосом. Сейчас ей казалось смешным все.

На нее накинулись соседи, призывая к порядку.

Только теперь она обратила внимание, что разноцветные одежды исчезли, все окружавшие ее люди были в черном. Василиса сначала подумала, что гости разом переоделись, но потом догадалась, что они просто запахнули плащи и надели на головы капюшоны, и сделала то-же самое.

– Кто ты и куда идешь? – переспросил мужчина хриплым голосом.

Василиса невольно откинулась назад, стараясь внимательней разглядеть мужчину, но это было пустое занятие: укутанный в плащ с капюшоном и золотой маской на лице, он становился неузнаваем. Но то, что мужчина сильно нервничал, заметно было невооруженным глазом: его подергивало, словно в лихорадке, он встряхивал голову и неровно дышал.

Откуда-то с боку, раздалось барабанное постукивание, отвлекая ее внимание, Василиса повернулась, сосед справа отбивал дробь пальцами по столу. Василиса даже глазам не поверила – у него было шесть пальцев. Это так поразило ее, что она уже не следила за происходящим на сцене, а украдкой пересчитывала пальцы: один, два три, шесть, и еще раз: три, четыре, пять, шесть. Ерунда какая-то, должно же быть пять. Сосед сердито глянул на нее, из-под насупленных лохматых бровей, которые торчали над маской, как щетина старой зубной щетки, и убрал руку со стола. Василиса опять стала наблюдать за происходящим на сцене.

В этот момент, девушка эффектным взмахом руки вынула из складок своей одежды меч. В тишине зала, он возник с легким звоном, как вздохом. Пламя многочисленных свечей, расставленных по всему залу, мерцающими искрами вспыхнуло на полированной стали.

Но тут ее внимание отвлек сосед с головой комара. Она посмотрела внимательней – точно комар с длинным носом-хоботком, круглыми глазками и множеством ножек. Вот это да, изумилась Василиса. А его дама просто чудовище с огромной гривой, как у льва, выбивающейся из-под капюшона и лошадиными зубами. Василиса не смогла сдержать смех, таких огромных зубов она никогда раньше не видела.

Гости зашикали на нее. Василиса повернулась к сцене, с трудом концентрируя внимание. Она прищуривала глаза, вытягивала вперед шею, даже приподнималась со стула, но не успевала осмыслить увиденное, все менялось слишком быстро. Вот только что девушка в белом одеянии подавала Принцу хлеб на острие меча, а он уже пьет вино из бокала, а девушка держит меч острием к его груди.

Василиса облизнула пересохшие губы, ей тоже очень захотелось пить. Сейчас бы минералки, холодненькой, помечтала она, разглядывая стол, но никакой жидкости, кроме отвратительного напитка в чашечке, на ее столе не было.

Пьют же другие, и ничего, подумала Василиса, взяла чашечку и еще раз отхлебнула. Хуже не стало. И она, морщась, допила все до конца.

Василиса подняла глаза к сцене. Девушка в белом стала что-то нараспев говорить. Речь ее текла как сироп медленно, тягуче с красивыми голосовыми переливами, всплесками, но, сколько Василиса не прислушивалась, не могла понять ни слова. Голос ее звучал тихо и отстранено, но сила таинственного заклинания, наполняла Василису непонятным волнением, тревогой, которая росла в груди, поднималась к горлу, душила слезами. Как естественное продолжение заклинания возникла музыка. Теперь и песня двух жриц, и таинственные слова главной героини звучали одновременно, сливаясь, переплетаясь, дополняя друг друга, вызывая в душе Василисы еще большее волнение.

Эмоции были так велики, что она устала, но как только прикрыла глаза, перед мысленным взором возникали светящиеся огни, вращающиеся в такт мелодии. Усилием воли она заставила себя смотреть вперед, но и это не помогало, все происходящее на сцене пульсировало в ритме напева. Она видела Принца стоящем на одном колене, жреца с мечом в руке, но уже ничего не понимала, все мелькало, молниеносно менялось, качалось в такт волшебного заклинания.

Картина, происходившая на сцене, теряла яркость и четкость, перед глазами все плыло, звуки стали пронзительными до боли в ушах. У Василисы возникло такое ощущение, что она смотрит на происходящее через толщу прозрачной воды, в которой, к тому же, отражаются разноцветные круги. Я потеряла линзы, решила она. По мере того, как напев усиливался или затихал, картинка перед глазами то теряла четкость, и она не могла отличить одного человека от другого, то обретала вновь. Вдруг она видела совсем близко глаза жрицы с узкими, как у хищника зрачками. Василиса осознавала, что присутствует при чем-то важном, необычном, и в тоже время неуловимом, как содержание заклинания на чужом языке, но сконцентрировать внимание не могла.

Неожиданно у нее свело живот так, что Василиса согнулась. Когда она подняла глаза на соседа, то в страхе отпрянула. Черная маска скрывала верхнюю часть лица, а вся нижняя состояла из огромной челюсти, которая странным образом двигалась, рот был неприятно перекошен, и из него вылетали вместо слов нечленораздельные звуки. Он со всего размаха ударил Василису по лицу, а затем стал избивать. И все гости, которые теперь стали похожи на чудовищ, повскакали с мест и кинулись ее бить. Это были длинные тонкие люди с головами комаров и множеством рук, крокодил на двух ногах, низкое и широкое чудище с головой дятла, женщина, похожая на свинью.

Этого не может быть, мелькнуло в ее голове. Василиса хотела закричать, позвать на помощь, но удары посыпались со всех сторон. Ее били кулаками, пинали ногами, ударяли клювами, а потом стали рвать на куски. Она уже давно валялась на полу в проходе, пытаясь закрыть голову руками, а какой-то здоровый молодец бил по ней железным молотком. Василиса чувствовала, что голова уже в нескольких местах раскололась, и какая-то вязкая и липкая жидкость течет по лицу. Василиса, делая последние усилия, залезла под стол, но сотня маленьких стрел сразу впилась в тело. Василиса с ужасом видела, что стрелы торчат из рук, груди, живота. Она попыталась выдернуть хоть одну, бесполезно. Она с трудом поднялась на четвереньки, да так и стояла, качаясь, как больное животное, уже не сомневаясь, что перешагнула за грань безумия, в реальном мире этого быть не могло. Страдания становились нестерпимыми. Но когда она увидела на полу свои глаза, вывалившиеся из глазниц, то совсем онемела от ужаса. Василиса стала судорожно хватать их руками, а они, как скользкие головастики, выскальзывали и не давались. Ее охватила такая паника, что боль разодранного в клочки тела, не шла ни в какое сравнение.

Как же я буду рисовать без глаз? Мелькало в дребезжащей голове.

Даже под столом, страшные уроды старались достать ее руками или ногами, наконец, одному особенно старательному это удалось, удар пришелся в живот, и Василиса упала. Её вырвало, слабость была такая, что встать она не могла и валялась на грязном полу.

Василиса точно знала, что умерла.

Неожиданно, впереди возник свет, он манил, звал, возвращал силы, заставлял проснуться. Она попробовала подняться, придерживаясь за стул, но тут гости, превратившись в собак, кинулись на нее. Василиса вскочила. С испуга, она побежала не к двери, через которую вошла, а в противоположную сторону, не соображая, зачем она это делает, стала судорожно шарить по стене, и вдруг нашла потайную дверь, через которую и выбежала из дом.

Она оказалась в саду на узкой бетонной полоске, а прямо перед ней высокие заросли сирени без всякого просвета.

Разве бывает такой вход, с удивлением думает Василиса и оглядывается назад: никакой двери нет, ровный кирпич. Размышлять о том, как она смогла просочиться сквозь каменную стену, или о чудесах современной техники, было не когда, и Василиса стала пробираться сквозь кусты, за которыми сразу росли камыши, под ногами захлюпала вода. Озеро, заросшее камышом, поняла Василиса. Она сделала несколько шагов вперед, озеро глубже не становилось. Василиса пошла быстрее, раздвигая руками камыши и стараясь ставить ноги на кочки, вскоре она миновала озеро и оказалась перед залитой лунным светом, лужайкой. Ближние к поляне деревья были светлы, а дальше все тонуло во мраке, сливаясь в одну сплошную массу темного и страшного. От огромного раскидистого дерева на поляну падала длинная тень. Василиса пошла по поляне. В это время порыв холодного ветра, закачал деревья, наклонил цветы, и странное дело, тень на поляне сразу ожила, ветки задвигались, зашевелились, потянулись к ногам Василисы. Вот одна из теней-веток коснулась ее сапог, и будто кто за ногу схватил. Василиса ойкнула, подпрыгнула и опрометью бросилась бежать через поляну. Не останавливаясь, подгоняемая страхом, она перелезла через несколько рядов ровно подстриженных кустиков, и побежала по посыпанной гравием дорожке. Когда из-за деревьев показался олень с раскидистыми рогами, Василиса метнулась в сторону, поскользнулась на яблоках, которые в изобилии валялись в траве, и упала, испугав огромных павлинов. Они распустив хвосты, так громко и противно закричали, что Василиса от страха закрыла уши руками.

– Вот черт, сейчас всех переполошат, – выругалась Василиса, нащупала рукой первое попавшееся яблоко и запустила в павлинов. Те замолчали.

На ее пути оказалась искусственная горка, засаженная хвойниками и всевозможными ползучими растениями, обходить было некогда, и она полезла напрямую. Перешагивая через низкорослый можжевельник, она не удержала равновесие, стала падать, и только в последний момент уцепилась за выступ огромного камня. Чем дальше лезла Василиса, тем круче становилась горка, превратилась в самые настоящие горы с отвесными скалами, крутыми спусками и подъемами. Она потеряла счет времени, ей уже казалось, что она ползает по этой горе вечность, наконец, она выбралась на равнину.

– Понастроили, – ругалась Василиса.

Сразу за горкой она попала в розарий. Арки из плетущихся роз, дополнялись кустовыми розами всех размеров. Определить цвет цветов в темноте она не могла, но запахи были настолько сильны, что у Василисы кружилась голова.

Неожиданно она оказалась перед невысоким забором, доходившим ей до подбородка. Василиса привстала на цыпочки, но так и не смогла разглядеть, что же там находится. Не долго думая, ухватившись за верхнюю перекладину, она подтянулась, перекинула ногу и оказалась верхом на заборе. Ее взору предстали горы песка, щебня, глины, сложенные стопкой бревна, какие-то вещи, прикрытые брезентом, разбросанные инструменты и техника.

Здесь, что-то строят, догадалась Василиса, значит должен быть выход на улицу, что бы завозить материалы. И она спрыгнула на кучу песка, что была прямо под ней. Но как только она приземлилась, нога подвернулась, и Василиса покатилась под уклон, увлекая за собой песок. Она даже не успела испугаться, как оказалась на дне котлована, а песок все продолжал сыпаться. Василиса вскочила, прижалась к противоположному краю ямы, отплевываясь, вытирая лицо, отряхивая одежду, волосы. Песка было так много, что она решила, что без труда выберется наружу по пологому склону, который теперь поднимался от дна котлована до вершины песчаной кучи.

Она сделала шаг и провалилась по колени, а сверху опять посыпался песок. Пока она вытаскивала одну ступня, вторая сползала ниже, и ей никак не удавалось продвинуться, ну хоть чуточку вперед, каждое движение, вызывало новый обвал песка. Через несколько минут, она совсем выдохлась, и мечтала только об одном, растянуться на дне котлована до прихода рабочих. Она, наверное, так и сделала бы, если бы не страх, что ее дома утром хватится мать, да и кто знает, что за рабочие в этом странном доме. Она была совершенно сбита с толку всем происходящим. Такого быть не могло. Василиса опустилась на четвереньки и по-черепашьи медленно поползла вверх, прилагая огромные усилия. Только скатившись с противоположного склона на землю, она облегченно вздохнула.

– Не двор, а настоящая пустыня, – громко выругалась Василиса, и, вспомнив искусственную горку, добавила, – с горами в придачу.

Ворота на улицу действительно были, только они оказались запертыми на огромный висячий замок. Поискав и не найдя другого выхода, Василиса перелезла назад в сад, так как взобраться на двухметровую кирпичную стену, огораживающую участок от дороги, не стоило даже и пробовать.

– Где же эта калитка?

Василиса озиралась по сторонам. Теперь она ненавидела этот сад, боялась, ожидая появления из-за каждого дерева мертвеца с косой, или, еще хуже, гостей Принца. Страх перерастал в естественное желание выжить. От быстрого бега, она прерывисто дышала ртом, сердце бешено колотилось, тело дрожало от напряжения, чувства обострились до предела. Она прекрасно различала в темноте все предметы, а по запаху могла определить, где находятся посадки роз и откуда тянет еле уловимым ароматом хвои, и вдруг поняла, что дрожит не от страха, а от бешенного желания – победить. Это состояние ей было не знакомо, никогда раньше ей не приходилось бороться за свою жизнь.

Василиса перевела дыхание. Надо успокоиться. Она прекрасно помнила, что если перейти ручеек по мостику, то там недалеко и до беседки, за которой находится скрытая калитка. Василиса потянула носом, сразу уловив свежий запах воды, смешанный с легким привкусом водорослей и решительно направилась к кустам, пересекла аккуратно подстриженный газон с огромными валунами посередине и оказалась на тропинке, ведущей к мосту.

– Вот она! – раздался из-за кустов крик.

Василиса, не сомневаясь, что гонятся за ней, бросилась бежать совершенно в противоположную сторону и чуть не налетела на стену дома. Она так растерялась, что некоторое время тупо смотрела на невысокую дверь на уровне земли, возле которой оказалась.

Вот так дела, я бегала по замкнутому кругу и оказалась опять у дома, промелькнуло в голове.

Как только она отворила дверь, потянуло холодом, сыростью. Подвал, поняла Василиса и на минуту засомневалась. Давно забытые страхи детских сказок-страшилок про подземелье всплыли в памяти, ее охватил озноб. А что если это единственная дверь, и я не смогу выбраться назад, подумала Василиса. Но тут послышался приближающийся топот и, уже не думая о возможной новой опасности, она перешагнула порог. Порожки, что начинались сразу у двери, вели вниз, и ей ничего не оставалось, как быстро сбежать по ним. Резкий хлопок, эхо от которого прокатилось под сводами лестницы, заставил ее присесть, втягивая голову в плечи.

Дверь захлопнулась, поняла Василиса. Она мгновенно ослепла в кромешной темноте, и от этого еще сильней испугалась. Попалась. Сердце от безотчетного страха колотилось уже где-то под горлом. Она прижалась к стене, выравнивая дыхание. Прислушалась. За ней никто не шел. Она пошла назад, осторожно поднимаясь по ступенькам, ведя пальцами по стене, теперь этот путь показался ей очень длинным. Василиса прижалась ухом к двери, прислушалась, на улице ничего не происходило.

Что, если я бегаю как угорелая по всему саду, а за мной никто и не гонится? промелькнула в голове сумасшедшая мысль. Василиса решила выглянуть и проверить. Сдерживая дыхание и стараясь унять дрожь волнения, она легонько толкнула плечом дверь, та даже не шелохнулась. Василиса толкнула сильнее, тот же результат. Неужели сработала защелка? Теперь она совсем перестала о чем либо думать, кроме как о свободе. Она уже не боялась ни шума, ни людей, которые ее ловили, ей хотелось только одного: вырваться наружу. И она закричала, застучала кулаками, забилась о дверь всем телом. Сделанная из дубового массива дверь даже не шелохнулась. Василиса опустилась на пол, плохо соображая, что делать. Перспектива скромно уйти в небытие ее не устраивала, слишком большие планы она строила на предстоящую жизнь, поэтому сидеть и ждать, пока ее случайно найдут у запертой двери, Василиса не стала.