Читать книгу Кровная месть Бабы Яги, или Одно сердце на двоих - Ольга Сергеевна Филюшкина - Страница 1

Слово Автора

У каждого из нас свои вкусы, свои желания, свои предпочтения. Кому-то ближе прозаические произведения, кому-то – стихотворные.

Эта серия книг позволит Вам сравнить эти два жанра литературы, работающие над одним сюжетом, и наконец разобраться, какой из них ближе именно Вам.

Приятных впечатлений!

Поля, леса, долины, горы:

Не отвести от мест тех взоры!

Моря бездонной глубины,

Пределы взглядом не видны,

Леса с раскидистою кроной,

Трава топорщится короной,

А небо синее – в алмазах!

Не описать красы в трёх фразах.

Всё это княжество Данилы

И его супруги Милы.

Во всём держал он с ней совет,

Храня свой край от разных бед.

Соседей часто навещал,

Врагам обиды не прощал.

Любил охоту и рыбалку,

Имел ум острый и смекалку.

Жена была ему под стать:

С такой жизнь в радость коротать.

В ней масса юмора, задора,

С ней просто невозможна ссора.

То беззаботна, то серьёзна,

Нежна, красива, грациозна,

То деликатна и мила,

То беспощадна, как скала,

И обожаема народом

За стойкий нрав к любым невзгодам!

Ещё пятнадцать лет назад,

Когда шёл свадебный обряд,

И Мила сделалась женой,

С бедою встретилась одной.

Потеря дорогого брата —

Невосполнимая утрата.

Случилось это в сентябре.

Спеша на пышный пир к сестре,

Уж, за каким, неясно, бесом,

Решился Дмитрий ехать лесом.

Ещё бы ладно в одиночку,

А он-то взял жену и дочку!

Завёл их в самый бурелом,

Наткнулся на уютный дом.

На край уже спускалась тьма.

Хозяйка вышла к ним сама,

И давай вокруг кружить:

«Готова ужин предложить!

С дороги надо отдохнуть!

Позвольте плащ ваш отряхнуть!

Располагайтесь, где удобно!»

Стол был украшен бесподобно:

Кругом изысканные блюда.

«Теперь же и вздремнуть не худо».

Глаза сомкнулись как-то сами,

Заполнив мысли, разум снами.

Очнулся Дмитрий от рычанья.

Раздался крик, затем молчанье.

Истошный плач и снова крик.

Сюжет, пред ним представший, дик:

Жена убита, рядом рысь,

Её когтищи в дочь впились.

И он рванул на помощь дочке,

А та в изодранной сорочке

Глаза ладошками прикрыла

И о спасении молила.

Кинжал сверкнул, рысь отвлеклась,

Опасность чуя, напряглась,

Вдруг резко бросилась в атаку,

Затеяв гибельную драку.

Тут всем прибавилось забот:

Рычанье, скрежет, кровь и пот

Смешались в мерзкой западне,

Как в самом страшном, жутком сне.

Рысь Дмитрий смог убить, однако

И сам не выбрался из мрака.

Изверг зверьё в пучину ада,

Но смерть спасителю награда.

Рука, что поднимала меч,

Впредь не могла рубить и сечь.

Час, два агония продлилась,

Душа на небо устремилась.

На утро свора гончих псов

Примерно в пять иль шесть часов

Гналась за жирным кабаном,

Но речь ведём мы не о том.

Вблизи избы, где зверь царил,

Людскую кровь рекою лил,

Они залаяли истошно.

Беду почуяли, возможно.

За ними всадники спешили,

Они княгине доложили

О тяжелейшей из утрат:

Как обезумел её брат

И вступил в кровавый бой

С нежно любящей женой

И лесничего вдовой.

Как, повредившись головой,

Он был жесток и беспощаден,

Как не остался сам без ссадин,

Как в миг прозренья вовсе спятил

И к жизни интерес утратил.

А дочь его жива, но в шрамах:

Плечо в глубоких, рваных ранах.

Сомнений, впрочем, не осталось:

Ей тоже сгоряча досталось.

В глазах скрывается испуг,

Но это временный недуг.

Она старается молчать,

Решили ей не докучать.

Всё ей, как будто бы, в новинку,

Князь взял в палаты сиротинку.

Не видел он других путей.

К тому же, собственных детей

Ни через год, ни через два, —

Вот уж седая голова, —

Господь ему не подарил.

Племяшку он боготворил.

И Мила мамой быть мечтала —

Ей Лиза нежной дочкой стала.

С годами шрамы затянулись,

Покой, весёлость к ней вернулись.

Лиза выросла красоткой,

К тому ж, покладистой и кроткой.

И надо должное отдать:

Несложно будет угадать,

Как стало много восхищённых,

Красой и кротостью прельщённых.

Я Вас обманывать не буду:

Гонцы спешили отовсюду.

Везли дары, везли посланья,

В посланьях пылкие признанья.

Но лишь Данила даст согласье —

Сникает Лиза в одночасье,

Недомогает и слабеет,

Всё в замке меркнет и тускнеет.

В тиши ночной по коридорам

Тоска и страх разносят хором

Рычанье, что наводит жуть,

И всем, кто в замке, не уснуть.

Лишь князь помолвку разорвёт —

В себя племянница придёт.

Бодра, как прежде, весела,

Нежна со всеми и мила.

Никто не мог найти ответы

На поведенье Лизаветы.

Но Миле связи не важны:

В приоритете жизнь княжны.

Хоть злить соседей не хотелось,

Причина отказать имелась.

Желанье жениться таилось у всех,

Отвергнуты их предложенья на грех.

И вот присылают соседи послов.

Те даже не стали подыскивать слов.

Они недовольны, кричат:

– Нарушенье!

Права попирают, кругом униженье!

Приманкой служила княжны красота!

Господ заманили сюда неспроста:

Надежду дарили, затем отнимали,

Наследников кое-как тут принимали —

Поссорить соседей желает Данила!

Прервав эту речь, поднялась с места Мила:

– Готовы казною ущерб погасить,

Но ваши обиды не в силах сносить.

Отныне наш замок закрыт для ночлега:

Ни дождь проливной, ни наличие снега

Не смогут заставить когда-либо тут

Для пришлых устроить уютный приют.

Посол за послом тихо зал покидал,

Народ с восхищеньем княгине внимал.

Приём иноземных господ прекращён,

Им въезд в государство на век воспрещён.

Конечно, став мужем наследницы трона,

В руках оказаться могла б и корона.

В заморских соседях обида таилась,

Но сильной угрозой она не явилась:

Они бы войну объявили Даниле,

Когда б их войска только превосходили

Хоть в чём-то защитников здешних земель.

Народ погубить свой – не лучшая цель.

И страх перед замком, плюс тайны, секреты,

Затмили с лихвой красоту Лизаветы.

Проходит неделя, полмесяца, год,

Желавших жениться уж нет у ворот.

Искомое близко бывает порой:

Среди земляков отыскался герой.

Пусть знатностью рода ему не блеснуть,

Зато в остальном его не упрекнуть:

Сложён богатырски, одет аккуратно,

Лицо безупречно, общаться приятно!

Находчив, умён, терпелив и к тому

Язык всех животных понятен ему!

Данила досуг коротал на охоте,

Княгиня с княжной – в рукодельной работе.

В то утро обеим никак не спалось,

А к вечеру их опасенье сбылось:

Травили оленя, псы гнали вперёд.

Тот бросился в реку, охотники – вброд.

Водица студёной была в эту пору.

Конь князя не стал подчиняться напору,

Упрямо пытался погоню оставить,

Как будто не смел седока переправить

На тот неизведанный берег вдали.

И тут конь понёс. Удила помогли

Даниле в седле удержаться на время,

Он к гриве прижался, вонзил в кожу стремя.

Коня боль взбесила, он встал на дыбы

И князя швырнул на ржаные снопы.

Данила отделался лёгким испугом,

А конь вдаль умчался, сражённый недугом.

Но как удивлён несказанно был князь,

Когда через миг одержимый, резвясь,

Вернулся к нему, покорённый и смирный.

Его под уздцы вёл парнишка настырный,

Тихонько шептал что-то он на ходу,

Вслух позже добавил:

– Я Вас отведу!

От помощи князь не посмел отказаться,

Он был потрясён, надо честно признаться,

К тому же стопу повредил при падении.

Но князь и потом пребывал в удивлении:

С попутчиком рядом конь стал терпелив

И даже как будто немного игрив,

А позже голодная свора собак,

Как будто увидев таинственный знак,

Уселась в рядок в ожиданьи приказа.

Парнишка мог лёгким движением глаза

Заставить их лаять, играться, бежать

И даже почти неподвижно лежать.

Вот эдак Данила свёл дружбу с Егором.

Однако, легко поразить Лизу взором

Бедняге, конечно же, не удалось.

Но всё ж, её сердце чуть позже сдалось.

Егор был ей мил, это все отмечали,

Во время визитов они не скучали.

Прогулки на пользу шли явно обоим,

Юнцы забывали, что под конвоем.

Смеялись, шутили, сердца трепетали.

Княгиня и князь с умиленьем шептали:

– У них, без сомнения, души слились,

Сердца же в единое сердце срослись!

Но были секунды: Егору казалось,

Что буря над ним мрачной тучей смыкалась.

Он чувствовал близость опасного зверя,

Но вскоре инстинкт ожидала потеря,

И он уж не мог объяснить никому,

Откуда грозила опасность ему.

У Лизы, бывало, вдруг искра испуга

В глазах застывала в минуты досуга.

Питомцы домашние, скот, даже птица,

В присутствии Лизы чего-то боится.

Собаки то грозно и бешено лают,

То уши прижмут и хвостом не виляют.

Все странности Лизы Егор замечал,

Расспросами часто он ей докучал.

Она от смущенья в себе замыкалась

И тотчас в покои свои удалялась.

А впрочем, любовь их росла и крепчала.

Егора нет рядом – и Лиза скучала:

Смотрела в окошко, моргая глазами,

О чём-то молилась, вздыхая часами.

И он на неё наглядеться не мог:

Скучал, лишь покинет любимой порог.

Помолвка случилась, назначен день свадьбы.

Невесте пора уж от счастья порхать бы.

Однако, не спится бедняжке ночами —

Она эти ночи сидит со свечами.

А утром: разбита, печальна, бледна.

Сия перемена всем стала видна.

До свадьбы недели две-три оставалось,

Егору б домой, да гроза разгулялась.

Пришлось жениху подыскать в замке место.

Знак этот недобрым считала невеста.

В ту ночь вновь рычаньем наполнились стены,

Но были в рычании том перемены.

Не злым оно стало, а больше пугливым,

Каким-то отчаянным, даже тоскливым.

Егору казалось, что это его

Тоска охватила буквально всего.

Печаль и безвыходность в сердца вселились,

Давили, пугали, терзали, глумились.

По замку ночному решил он пройтись.

Толкнув дверь, услышал:

– В покои вернись.

Пёс гончий сидел у дубовой двери

И мыслил настойчиво:

– Дверь затвори.

Знать больше желаешь – ищи дуб болявый:

Он с виду цветущий, по сути – трухлявый.

С ним рядом ты ветхую церковь увидишь:

Вовнутрь зайдёшь – никогда уж не выйдешь.

Постройки давно миновал уже век.

На купол с опаской взгляни, человек.

Там гордая, мудрая птица сидит,

Она сверху зорко за всеми следит.

Но близко не видит, а только вдали.

Поведать, что знает, её умоли.

Одна неприятность – ворона глухая.

Тут пёс удалился, обрубком махая,

Тем, что называли когда-то хвостом.

Егор освятил себя тут же крестом

В надежде рассеять тревоги сей ночи.

Жених постарался сомкнуть свои очи,

И сон долгожданный явился мгновенно,

Внося в мысли смуту, да так откровенно:

Княжна появлялась в том сне, исчезала.

За нею клыками рысь кожу пронзала.

Сюжет повторялся, тревога росла.

Герой не из робкого всё же числа:

Ещё петухам кукарекать не время,

А он свои ноги вложил уже в стремя.

К рассвету у ветхой церквушки стоял.

Вот только от счастья Егор не сиял.

Он хлопал в ладоши, по стенам стучал,

Он топал ногами и громко кричал.

Герой от усилия так надрывался,

Что дуб у церквушки, как листик, шатался.

Ворона сидела, увы, неподвижно.

– Как видно, бедняжке и вправду не слышно.

Егор влез на ёлку, руками махал,

Он кашлял, смеялся, ругался, чихал.

Едва не сорвался с макушки ствола —

Но ловкость молодчика не подвела:

Пять веток сломались под весом героя.

Он прыгал, кричал, лёжа, сидя и стоя.

Егорка отчаялся было на время,

Вдруг голос услышал: пернатого племя.

Голубка молила, на помощь звала:

– Дочурка моя ещё очень мала!

Шагнула глупышка за кромку гнезда,

Не зная, как гибельны эти места!

Здесь совы, здесь змеи, куницы,

Здесь волки кругом да лисицы!

Егор возвратил непоседу-беглянку:

– Не зря я явился сюда спозаранку.

Голубка от счастья была не своя:

– До гроба теперь я должница твоя!

С тобой не посмею быть грубой, жестокой,

Позволь за добро отплачу малой токой!

Голубка казалась на диво лихой:

В момент, долетев до вороны глухой,

Смогла убедить ту спуститься к Егору

И даже настроить её к разговору.

Ворона не стала героя терзать:

Поняв, что волнует, решилась сказать

Всё то, что известно ей было об этом

И даже помочь попыталась советом.

– Пусть Лиза на зорьке подоит козу,

С травы соберёт возле леса росу,

Нарвёт мухоморов и сварит похлёбку:

Дрова из сосны класть ей следует в топку.

Ещё лопухов бы нарвать вдоль дороги…

Егор ощутил лёгкий трепет тревоги:

То ветер качнул крону ели случайно.

Ворона рассказ продолжала печально:

– А сделать княжне это надо тайком.

Пока не вернёшься – ей быть под замком.

Зеркал в помещении быть не должно…

Егор рассмеялся.

– Сие не смешно, —

Сказала ворона, очами сверкая. —

Княжна в отражении станет другая!

И это, боюсь, будет ей не по нраву.

Смотри, не забудь взять с собою отраву.

За быстрою речкой, за горным хребтом

На ножках куриных бревенчатый дом.

В роду Баба Ёжка, увы, не одна:

Её сводным братом был сам сатана.

Желаешь знать больше – так следуй туда.

Дорогою встретишь седого кота.

Минута, поверь мне, и та дорога —

Погладь его трижды, налей молока.

Кот примет подарок и, сердце скрепя,

Пропустит без всяких увечий тебя.

Чуть позже ты встретишь летучую мышь:

Увидишь её – так замри, где стоишь.

Ступая беззвучно и не спеша,

Крадись, будто кошечка, еле дыша.

Росой окропи мышку с лап до макушки —

Она приведёт тебя к злобной старушке.

А если вдруг мышь ненароком вспугнёшь —

Старушку в избушке вовек не найдёшь.

У самой избы стая диких гусей,

Ты им лопухами дорожку усей.

Пока лопухи не исчезнут с пути,

С дорожки гусята не смогут сойти.

А ты время даром, дружочек, не трать —

Поверь, от гусей нелегко убегать.

Приветливой Баба Яга не слывёт,

Но слабость её – мухоморный компот.

С таким искушеньем не справиться ей:

Как выпьет – становится мягче, добрей.

Лишь только похлёбку ей стоит отведать —

Расскажет всё, что пожелаешь разведать.

Егорка пытался слегка возразить:

– Постой, упустил рассуждения нить,

Теперь разобраться чуть-чуть помоги:

Какое мне дело до Бабы Яги?

Ворона метнула презрительный взгляд —

Тут молнии взвился внезапно разряд:

– Пока это всё, что тебе надо знать.

Есть силы – борись. Нет – к чему начинать?

Сказала ворона и с глаз удалилась,

На пике церковной тотчас воцарилась.

Обратно дорога казалась короче:

Егорка успел возвратиться до ночи.

Невеста ждала, нарастало волненье,

Минута – и, кажется, лопнет терпенье.

Но вот заработал дворцовый засов,

И свора лохматых залаяла псов.

Княжна, будто лань, мчит по лестнице вниз —

Её ожидает приятный сюрприз.

Расспросы рекой полились на Егора,

От Лизы не ждал он такого напора.

Весь вечер смеялся, шутил невпопад,

Но лишь предложила княжна выйти в сад —

Весёлость пропала, вернулась тревога.

Когда разбрелись все, он выждал немного

И Лизе поведал свои злоключенья.

Её напугали его изреченья,

Но, вспомнив бессонные ночи, страданья,

От странных догадок тоску и метанья,

Решила всё сделать, как скажет Егор.

Хотя был во взгляде красотки укор.

Лишь только сменилась суровая ночь,

Всё было исполнено Лизой точь в точь.

Прощались влюблённые долго и нежно:

Неясность казалась им столь безутешна,

Что души сплетались, как летом лоза —

С тоской безотрывно смотрели глаза,

Ловя каждый вздох, лёгкий, трепетный жест,

Как будто бросая всем бедам протест.

А время бежать всё старается,

Прислуга уже просыпается,

И вот слышен хор голосов.

Княжна заперлась на засов,

Егор же отправился в путь,

Чтоб мир и покой им вернуть.

Река уж далёко и горный хребет.

Наш путник, закончив свой скромный обед,

Пожитки в рюкзак уложил аккуратно.

Шёл к лесу дремучему, это понятно.

Пришёл и задумался:

– Дальше куда?

И сразу увидел седого кота.

Тот начал шипеть, коготки выпускать,

От злобы глазами повсюду сверкать.

Кота чтоб унять и поймать на крючок,

Поспешно снял путник с плечей рюкзачок.

Ослабил верёвку, приманку извлёк —

Старанья Егора коту невдомёк.

Когда ж гость погладил, налил молока,

Испив подношенье, обтёр кот бока,

Разлёгся, мурлычет, глаза прикрывает.

Егор в это время не спит, не зевает:

Вглубь чащи по узкой тропинке спешит,

Туда, где разгадка тайн Лизы лежит.

Теперь он крадётся, в лесу это сложно,

Ступает опасливо и осторожно.

Вот сонная мышка висит вдоль ствола,

Сейчас она кажется очень мила.

Росою обрызгал милашку Егор —

Та вмиг встрепенулась, прищурила взор,

Расправила крылья и быстро взлетела.

По лесу час где-то героя вертела,

Но к месту, однако, его довела.

По краю опушки малина цвела

В серёдке стояла избушка Яги,

И было у той две куриных ноги.

Тут к путнику гуси сбежались, гогочут,

Лопух им разбросанный щиплют и топчут.

А странник у двери – та вмиг отворилась,

В проходе хромая Яга появилась:

– Ко мне пришёл без приглашенья?

Довольно глупое решенье,

Стать посетителем моим.

Не всем уйти везёт живым!

– А я пришёл не налегке:

В моём походном рюкзаке

Лежит подарок для тебя!, —

Сказал, поклажу теребя,

Замысловатый наш герой

И наконец извлёк настой.

Яга спросила:

– Из поганок?

И сколько есть подобных банок?

– Ты не останешься в обиде —

Грибной отвар в прекрасном виде!

Основа – вовсе не поганки!

Дарю тебе четыре банки

Мухоморного компота!

– К чему подобная забота?

Взамен чего, дружок, желаешь?

И отчего с лица пылаешь,

Как южный, спелый помидор?

Иль скажешь ты, что это вздор?

Егор уселся на скамью:

– Хочу узнать судьбу свою.

Прошу, отвар грибной отведай,

Потом о будущем поведай.

Она задумалась на миг:

– Не откажусь – соблазн велик!

Впопыхах схватила ложку,

Навернула с горкой плошку,

Дух с трудом перевела —

Стала сказочно мила:

– Откроюсь я тебе, Егор,

Но как начнём мы разговор,

Всё переменится для Лизы:

Её ждут странные сюрпризы.

Лишь объясню я всё, как есть,

Свершится неизбежно месть.

Наружу выберется следом

Тот зверь, что в ней живёт соседом.

Пока лишь во сне голос выход искал:

И тот то немногим слух явно ласкал,

Но Лизе самой несерьёзно грозил,

Кошмарами легкими только сквозил.

Спасением были её пробужденья:

Она забывала свои наважденья.

А если в сознаньи она обратится,

Чтоб выжить, придётся, увы, потрудиться.

Увидев в зеркале свой лик,

Она забудет в тот же миг

Кто ты, и кто она такая!

Вот тут, судьбу свою ругая,

Начнёт рычать, сбегутся слуги

И рысь изрубят на досуге.

– Постой…

– Не смей перебивать.

Нет смысла далее скрывать:

И это, поверь мне, дружок, полбеды.

Подай-ка, пожалуйста, кружку воды.

Смерть будет подарком – от мук избавленье!

– Ответь, что же хуже?

– А хуже – забвенье!

Другая захочет хозяйку изгнать,

И место её непременно занять.

– Жизнь Лизы была бы, поверь уж, иной,

Готовилась эта судьба для другой.

Егор головою в ведёрко нырнул:

– Мозги закипают и слышится гул.

Меня ты запутала просто вконец!

– Узнаешь подробности, глупый юнец —

Поймёшь всё и сложишь картинки в одну.

Сперва признаю за собою вину.

Мой брат душегуб был и редкий злодей,

Губил стариков, дев прекрасных, детей.

Но кровные узы он трепетно чтил:

Меня и лелеял, и нежно любил.

Женился на ведьмочке стильной, красивой,

По сути же злобной, коварной, спесивой.

Но он был безумно счастливым на вид:

Обласкан, ухожен, интригами сыт.

Они представляли счастливую пару,

Совместно злодейства творили и кару.

Но годы спустя дорогая золовка,

Влюбившись, от мужа избавилась ловко.

За брата я твёрдо решила отмстить,

Золовку помучить, а после сгубить.

Задумала так: пусть при виде мужчин

В ночи рысью злобной без всяких причин,

Охотиться станет и всех истреблять,

А утром к ней облик вернётся опять.

И всё шло по плану, как я и мечтала:

Золовка губила мужчин и страдала.

Бывало, и женщины ей попадались,

Они с жизнью тоже, увы, расставались,

Но только когда находились с мужчиной:

Для зверя лишь он оставался причиной.

Её первой жертвой стал тот, для кого

Со свету сжила муженька своего.

Её грызло горе, съедала тоска,

Она к суициду была уж близка.

И тут выпал случай, в смертельном бою

Золовка бездумно жизнь губит свою.

Но ведьма есть ведьма, – Яга проскрипела.

– В ребенка вселиться плутовка успела.

– Так значит, не девичья прихоть, капризы

Меняют порой настроение Лизы? —

Задумчиво высказал мысли Егор.

Карга проскрипела бедняге в упор:

– Догадки твои – далеко не пустое.

Спасти Лизу, дело, увы, непростое.

Надеюсь, в хоромах её зеркал нет?

Егор головою махал ей в ответ.

Прищурив хитро свои злые глазищи,

Яга дожевала остатки от пищи.

Егор в нетерпении ёрзал на месте.

– Возможно, помочь ты успеешь невесте.

Но если припрятано зеркальце где-то,

То Лизе твоей не дожить до рассвета.

Лишь взгляд мимолётный в зеркальную гладь

Заставит её своё тело отдать,

А только зверь крови сумеет напиться —

Душа Лизы в звере навек растворится.

Невестка моя снова силы вернёт,

А Лиза во мрак безвозвратно нырнёт.

– Бабуля, открой, как спасенье найти?

Готов я леса, горы, пустошь пройти,

Моря одолеть, топь болотную, смрад —

Без Лизы и солнцу не буду я рад!

Старушка привстала, расправила кости:

– Нечасто бывают у бабушки гости:

С подарком пришёл, не кричал, не ругался,

Меня и служивых моих не пугался.

Смотри же, внимательно слушай меня:

В сарае моём оседлаешь коня.

Он будет лягаться и больно кусать —

Как справиться с ним не могу подсказать.

Сумеешь поладить с красавцем-конём,

В пределах Кощея окажешься днём.

Бессмертный хранит много дивных вещей.

По сути, и с ними скучает Кощей.

В коллекции жадины флейту сыщи.

Он даром не даст, так что ты не взыщи.

Торги бесполезны, здесь хитрость подходит.

Теперь торопись – уже солнце заходит!

Открыв дверь Егору, карга добавляет:

– Кощей своё мнение часто меняет.

Лишь флейту получишь – коня не жалей!

Мчи к острову трёх юных, сказочных фей.

Смекалку и ловкость к себе призови

И с помощью флейты сестриц излови.

И кто бы из них тебе чем ни грозил,

Проси за свободу частичку их сил.

Теперь же спеши – конь заждался без дела!

И я подремать на печи захотела.

Егорка к конюшне рванул, что есть сил.

Там конь белогривый печально просил:

– Уздечку златую сними, паренёк,

Сведи до болота, поставь там в тенёк.

Копыта обмой, причеши хвост да гриву,

Позволь обглодать приболотную иву,

И я тебе преданно стану служить.

Той службой, как дружбой с тобой, дорожить.

Но чтоб отслужил я сполна тебе долг,

Вступи за меня ты с Ягой в честный торг!

Свободу мне если сумеешь вернуть,

Не дам никому я тебя обмануть!

Уздечку златую старухе снеси

И цену мою у злодейки спроси!

Егорка вернулся в дом к старой карге,

Златая уздечка сверкала в руке:

– Скажи-ка, бабуля, что стоит твой конь?

Потрескивал в печке зловеще огонь.

Карга ухмыльнулась, наморщила лоб:

– Ну, я же не монстр, не деспот, не сноб!

Готова сей миг обменять я коня:

Хочу, чтоб добром вспоминал ты меня.

В дубраве лесной есть сквозное дупло.

Боюсь, для тебя оно слишком мало.

Но если сумеешь, Егор, изловчиться,

Кто знает – быть может, такое случится,

Добудь изумрудно-пурпурную мышь,

И будем с тобою в расчёте, малыш.

Чего удивился? Та мышь непроста!

Лишь надо сорвать ей шиповник с куста —

Укажет, откуда гостей поджидать,

А главное, что от непрошенных ждать.

Коль помыслы злые – мышонок краснеет,

Как добрые вести – пурпурный синеет.

Добудешь мышонка – коня отпущу!

Егор на ходу отвечает:

– Сыщу!

Дупло отыскал, а пролезть не выходит.

Егор пятый раз дуб по кругу обходит.

– Поесть бы сначала, набраться силёнок…

К нему на плечо опустился совёнок.

– Да ты, брат, голодный, как я погляжу?

Тогда я свой ужин тебе предложу.

Совёнок наелся и молвит:

– Угу!

Тебе, добрый молодец, я помогу!

Пролез сквозь дупло, да поднялся над лесом,

Минуту оттуда следил с интересом,

Вдруг замер и камнем рванул меж ветвей —

И ястреб, и сокол не мог быть резвей.

Мышонка он в крепкие лапки схватил,

Егору за ужин с лихвой отплатил.

Затем наш герой расплатился с Каргой.

Прощаясь, махала старушка рукой

И даже всплакнула нежданно Яга.

Не ноет её костяная нога,

Спина не болит, не шатается зуб.

Подействовал гостем предложенный суп —

Теперь будет месяц старушка добра,

А нам за героем, к Кощею пора!

Врата охраняли псы с мордой дракона,