Читать книгу Меир - Ольга Соловьева - Страница 1

Глава первая

Встреча с котом

Той гордости, которая….

Благодарю….

За тринадцать дней до Нового года отряд маленьких ангелов-стажеров с еще неокрепшими крыльями и неуклюжей походкой вышел из резиденции Деда Мороза, прижимая к себе по семь писем. Это было их последнее задание в качестве стажеров. После первого января, когда последний ребенок из их списка откроет свой подарок, они поднимутся на первый ранг.

Хруст снега под их маленькими ножками вызывал у них радостный смех и они, воспользовавшись этим, играли шагами веселую новогоднюю мелодию, подпевая тонкими голосами и прерываясь на хихиканье, когда кто-то не попадал в такт. Этим кем-то всегда была ангел Меир. Возраст у нее был такой же, как и у всех стажеров, даже днем раньше, но ее все равно считали самой маленькой из-за ее роста и неуклюжести. Светлые волосы всегда были заплетены в две косички, которые едва-едва доставали до лопаток. Крылья у нее были маленьких размеров, и из-за этого отрыв от земли выглядел неуклюже. Ангелы один за другим взлетали в небо, не переставая петь и задорно хихикать. Меир заворожено смотрела, как они парили в небе, приближались к земле, поднимали снег, создавая искусственный снегопад. Они звали ее присоединиться к ним. Меир разбежалась, расправила крылья и, слегка приподнявшись над землей, вновь опустилась. Остальные перестали петь и хихикать, они застыли в небе, ожидая, когда Меир взлетит. Ее полет всегда был неровным, взлет – не с первого раза, но всегда все ждали, когда она взлетит, окрепнет в воздухе и после разлетались по своим делам. На этот раз все было в точности, как и всегда: У Меир получилось с третьей попытки. Она набрала высоту и улыбнулась своей милой улыбкой каждому ангелу. Они сразу разлетелись по своим заданиям.

Меир летела медленно, крепко держа в руках семь конвертов. Весь год она мечтала об этом дне. И сейчас, освещаемая каждой звездой, она не могла поверить, что это происходит с ней. Целый месяц до этого ответственного шага Меир бегали по резиденции, разнося теплый какао в больших кружках, ставя их на стол для помощников Деда Мороза, пытаясь при этом заглянуть и прочитать, какое желание было записано в очередном письме. Меир поднималась на цыпочки и жадно читала строчку за строчкой, не забывая при этом вытаскивать из кармана своего платья по маршмелоу и с наслаждением класть его себе в рот. Она любила эти маленькие зефирки, всегда носила их в своем кармане и при любом удобном случае доставала и ела.

Вчера всех ангелов-стажеров освободили от их обязанностей и дали один день выходного перед выполнением задания. Из всех в резиденцию пришла только Меир. Она налила себе чашку какао и насыпала в него много зефирок, подошла к камину и встала спиной к нему, крепко держа в руках чашку. Она знала, что через тринадцать дней вернется, но все равно пыталась запомнить каждую деталь, чтобы воспроизводить их в своих воспоминаниях.

Все ангелы были заняты своими делами. Все было как всегда: одни читали письма, другие прилетали с почтовыми мешками и снова улетали, кто-то украшал резиденцию. Все были при деле, никто и не замечал, что маленький ангел им не приносит какао, не стоит с ними рядом и не читает шепотом каждое письмо.

Меир любила здесь каждую деталь и каждого обитателя резиденции, даже сверчка, который всегда сидел на каминной трубе под потолком. Ее тоже любили все, не только потому, что она была меньше всех, но потому что отличалась особой теплотой и добротой. Когда Меир улыбалась, то все вокруг нее светились, зажигались от ее мягкой энергии.

– Почему ты не веселишься, как все, а стоишь здесь?

Меир не стала поворачиваться, она по голосу узнала одного из старших ангелов.

– Я очень волнуюсь, Арке! – по ее щекам потекла слеза.

Арке присел на одно колено и повернул ее к себе, он достал белый платок с золотой буквой в углу А и вытер ей слезу:

– Ты справишься.

Она улыбнулась:

– Спасибо, но вчера нам сказали, что не все вернутся, время пришло.

Арке изменился в лице:

– Кто вам такое сказал?

– Инструктор.

Ангел вздохнул:

– Порой им лучше держать язык за зубами. Возвращаются все, не переживай.

– Но не сразу?

Арке поднял ее на руки и встал вместе с ней. Он показал на одного из ангелов, который сидел на перилах и играл на саксофоне:

– Льебер вернулся через двести лет, но он вернулся. Вы тоже все вернетесь, не слушай инструктора. Лучше побольше набери своих любимых маршмелоу и поиграй с другими.

Арке поставил Меир на пол, она передала ему чашку с уже остывшим какао, и побежала на улицу, где в снежки играли все ангелы-стажеры. Он смотрел ей вслед, достал из чашки, не успевшую коснуться какао, маршмелоу, и спрятал в карман.

Меир приземлилась на крышу одного из домов. Хлопья снега, охлажденные звездным светом, опускались на землю, греясь в свете теплого освещения уличных ламп. Меир смотрела на пустые улицы. Ангелам-стажерам такое показывали на ознакомительных картинках, но сейчас, видя это собственными глазами, она понимала, насколько картинки не передавали всю красоту. От вида падающего хлопьями снега, нетоптаных тропинок, улиц без лишней иллюминации, только с уличными фонарями тепло-желтого цвета внутри у Меир поднималось чувство преддверия волшебства.

Кто-то подошел к ней сзади и уткнулся в бок. Меир посмотрела – рыжий кот. Он сел рядом с ней. Она погладила его, рукой почувствовав мокрую и холодную шерсть.

«Чтобы понять человека, вам нужно ощущать мир, как он, поэтому, как только вы приземлитесь на землю и до возвращения, мир своими красками, запахами, звуками и через ощущения будет проникать в вас, дабы вы поняли всю суть человеческой души» – пронеслось в ее голове наставления инструктора.

– Ты почему не дома?

Кот посмотрел на нее слегка укоризненно и хрипло ответил:

– По мне видно, что у меня есть дом?

На самом деле он мяукнул, но Меир понимала кошачий язык. Ангелы появлялись со знанием тысячи языков, в том числе растений и животных.

Меир оправдалась:

– Ну, ты не худой и очень сытый.

– Я – кот!

Меир кивнула:

– Да, этим все сказано. Ты – Кот!

Они замолчали, оба наблюдали за улицей, которая была с ними в их молчании солидарна.

– Тебя как звать? – кот первым нарушил тишину.

– Меир!

– Первый раз такое слышу! – заверил кот тоном знатока всего на свете.

– Я – ангел!

– Да, этим все сказано, Ты – ангел! – передразнил ее кот. – Что ты тут забыла?

– Это моя первая ночь среди людей.

– Зачем…?

Он не смог подобрать слов, но Меир его поняла и так:

– Мне нужно исполнить семь желаний, и после я вернусь, моя стажировка закончится.

– Какие желания? – кот спросил только из вежливости без особого интереса.

Меир спохватилась и стала раскрывать конверты. Она доставала оттуда листы, раскрывала и выбрасывала. Один за другим все конверты были вскрыты. Она растерянно посмотрела на Афанасия:

– Что мне делать, Кот?

Он вздохнул:

– Для начала, успокойся. И не называй меня кот! Меня зовут Афанасий, – обиженным тоном проговорил кот, поднялся, потянулся и пошел.

Ангел виновато сказала:

– Я думала, тебя зовут Кот, я не хотела тебя обидеть. Ни в коем случае. Очень приятно познакомиться и спасибо большое, что составляешь мне компанию.

Афанасий посмотрел на нее и сказал:

– Пошли за мной.

– Куда?

– На мой чердак, не сидеть же тебе здесь всю ночь, промокнешь, замерзнешь или ангелам погода не страшна?

Меир быстро соскочила на ноги:

– Страшна, то есть сыро как-то, чувствую уже и как-то совсем неуютно, по телу что-то бегает.

Афанасий вздохнул:

– Это мурашки, ты замерзла. Попался же мне ангел-стажер. Учить что ли теперь всему? Ведь не бросишь. Ангел, да еще такая маленькая. Пошли.

Меир надела варежки, думая, что хоть от них ей станет теплее. Она была одета тепло: красное зимнее пальто, белая шапка и шарф, плотно укутывающий ее шею. Мерзла Меир больше от непривычки, дома им не нужно было столько одежды: они не чувствовали холода, но в условиях стажировки было указано, что ощущать будут все чувства, холод не был исключением.

– У тебя есть свой чердак?

Кот гордо ответил:

– Конечно, есть, да еще какой.

Афанасий осторожно выбирал путь, оглядываясь на Меир. Без нее он в два счета оказался бы уже на своем чердаке, но приходилось выбирать путь, удобный для нее.

– А ты летать-то умеешь, ангел? – остановился он у края крыши.

Меир подошла к нему и посмотрела вниз, потом на соседний дом, который стоял очень близко, перепрыгнуть, конечно, можно было бы легко – для кота.

– Умею, но еще немного неловко, – извиняющим тоном проговорила Меир и уточнила, – совсем неловко.

– Уууу, сошлись же звезды для меня сегодня – встретить тебя. Пошли.

Кот повел ее по скользкой крыше. Меир шла за ним, осторожно ступая и пытаясь удержать равновесие. Афанасий все время отвлекал ее своими вопросами. Не ответить она не могла – вежливость не позволяла.

– Так и что там за желания?

– Их там нет.

– Тебя обманули? Неужели и у вас такое практикуется.

Меир обернулась, они завернули за выступ крыши, и не было видно места их знакомства.

– Подожди! – крикнула резко она и побежала обратно, поскользнувшись на металлические обшивки крыши, Меир, вспорхнув крыльями, взлетела и, приземлившись, продолжила бег.

Афанасий смотрел, как его новая знакомая стремительно скрылась за поворотом и также быстро появилась, прижимая к себе неровно сложенные и мятые конверты.

Афанасий встретил ее вопросом:

– Желания, значит, есть?

Меир, запыхавшись, ответила:

– Нет.

– Эммм…..

Меир пояснила:

– А вдруг мне только так кажется?

– Может, кажется, а может, нет.

– Ты что-то знаешь? – удивленно спросила она и тут же ответила вместо него. – Хотя вряд ли ты что-то знаешь!

В животе у Меир заурчало, и она положила руку на него, испуганно посмотрев на Афанасия.

– Кот, что со мной?

– Поздравляю, сегодня у тебя еще одно знакомство – с чувством голода.

– Оно приятное? – гладя свой живот, поинтересовалась Меир у Афанасия.

– Довольно паршивое, но замечу, что никуда от него не деться, порой именно оно и напоминает, что ты еще жив.

– Нам о нем не рассказывали – удрученно отметила Меир.

– Ты вообще школу ангелов посещала?

Меир снова удивленно посмотрела на кота:

– А про нее ты откуда знаешь?

Кот фыркнул:

– Догадался, чай не глупый!

Афанасий продолжил свой путь, не дожидаясь Меир. Она стояла и смотрела, как он удаляется, потом спохватилась и побежала за ним. Бегать по крыше становилось ее привычкой.

– Кот, пожалуйста, подожди.

Афанасий не замедлил шага, наоборот, прибавил:

– Афанасий, меня зовут Афанасий, неужели сложно запомнить. Как неуважительно.

– Афанасий! Но это имя такое официальное для тебя. Кот – это как-то милее, чувствуется по-особому. Оно словно тебя вплетает в весь этот мир.

– Хм!

Афанасий остановился у лестницы:

– Нам вниз, потом немного пройдем, и в следующем доме будет чердак, ночь переждем.

Меир посмотрела вниз, высоко.

– А кушать?

– Сегодня пропустим.

– Пропууустим! – протянула Меир, прислушиваясь к своему организму, но в ее голосе не было и тени недовольства. Она спокойно приняла данную информацию.

Кот начал спускаться первым, Меир подождала, когда он спустится на пару ступенек и последовала за ним. Она ступала, молча, медленно, настороженно. Впервые она обходилась без крыльев на такой высоте. Могла бы, но нет, нельзя. Чем ниже она спускалась, тем больше росло волнение у нее внутри. На крыше было не так, там она еще чувствовала связь со всеми и с домом, поэтому крылья не убирала. Но как только приняла решение спуститься, то пришлось спрятать крылья. Там люди, там могут не понять. Их так проинструктировали.

Афанасий быстро спускался, Меир старалась не отступать, но ее маленьким ножкам было сложно последовать за котом.

Афанасий спрыгнул и стал кружить возле лестницы, ожидая, когда Меир приземлится.

– Пойдем быстрее! – поторопил Афанасий Меир, когда она ступила на землю.

Они вместе вышли на улицу: кот, по воле судьбы ставший ангелом-хранителем ангела на земле и ангел, который осторожничал в каждом своем шаге и доверился бездомному коту.

Они шли медленно из-за Меир, которая смотрела по сторонам и останавливалась возле всех витрин.

– Пойдем уже!– постоянно ее поторапливал кот.

– Людям так нравится все яркое.

Афанасий подтвердил:

– Да, им нравится все яркое, красивое и внешнее, на внутреннее им по большей части плевать. Если внутри красиво и сложно, то они бегут от этого за внешним блеском.

– Бывает и там и там красиво?

– Бывает! Пойдем, покажу одно исключение.

– Всего одно?

Афанасий быстро перебежал дорогу. В столь раннее время улица была пустой. Кот быстро прошел меж двух домов по узкому переулку, хотя это сложно назвать было чем-то еще кроме как «междомовое отверстие».

Меир бежала за ним.

– Скорее, а то не успеем!– поторапливал ее Афанасий.

Он выбежал на широкую улицу и резко остановился, пропуская трамвай, в котором сидели только водитель и пассажир с закрытыми глазами: досыпал свой утренний сон во время дороги на работу. Ранняя рабочая пташка.

Меир и Афанасий подождали, когда трамвай пройдет мимо них и снова побежали.

«Сейчас опять в какой-то маленький проулок нырнет»! – подумала Меир, но ошиблась.

Афанасий остановился, Меир тоже. Они стояли перед линией двухэтажных кирпичных домов. У каждого было по два крыльца.

Кот быстро забрался на дерево перед одним из домов и позвал Меир:

– Не бойся, никто не увидит.

Меир распахнула крылья и, на удивление, взлетела с первого раза. Она села рядом с котом на ветку. Перед ними открывался обзор в окно одного из домов, но ничего не было видно.

– Мы успели, сейчас они придут.

В окне зажегся свет. Кухня. Маленькая, уютная, с разными милыми деталями в виде полки с красивым, чайным сервизом ясно-небесного цвета. На кухню вошла женщина, включила плиту, поставила турку, за ней следом зашел мужчина, обнял ее, поцеловал и что-то прошептал. У Афанасия и Меир обзор был хороший, но услышать, что говорили люди, они не могли. У Меир снова заурчало в живот, когда женщина поставила на стол две маленькие чашечки и налила в них напиток из турки.

– Какао, вот точно какао, – прошептала Меир и вспомнила, что у нее полный карман маршмелоу. Она достала пару зефирок и положила их в рот, ожидая, когда они сами растают на языке.

– Я никогда не видел, чтобы они ссорились. Я не мог слышать, что они говорят, но всегда ощущал их теплое отношение друг к другу.

Они продолжали наблюдать за семейной парой: как те вместе сели завтракать, беззвучно разговаривали и смеялись. По их движения, выражениям лиц веяло заботой и любовью.

– Петр и Кристина! – представил их кот. – Я за ними давно наблюдаю, мне просто хочется, чтобы они однажды меня взяли к себе.

Петр встал и поцеловал макушку Кристины, она засмеялась. Смех беззвучной волной докатился до наблюдателей этой тихой семейной жизни. Меир засмеялась, кот неумело улыбнулся.

– Нам пора, – прервал смех ангела кот и начал свой спуск.

– Но я хочу остаться и посмотреть еще, – взмолилась Меир.

– Там больше нечего смотреть! Сейчас они уйдут, а я не хочу разочароваться, когда они пройдут мимо меня. Не позволю и тебе это ощутить.

Меир послушно стала спускаться:

– Они ужи проходили мимо?

– Нет, я не никогда не дожидался.

– Тогда откуда ты знаешь, что пройдут?

– Обратного опыта не было.

Меир спрыгнула с последней ветки рядом с котом, который сидел и ждал ее.

– Теперь куда?

– На… !

Афанасий не успел договорить, как вся его шерсть поднялась и он зашипел. Меир оглянулась, чтобы понять на кого же он так отреагировал. К ним подходила свора собак. Они рычали и свирепо смотрели на Афанасия.

– Беги! – прокричал кот.

Меир растерянно смотрела, как побежал Афанасий, а собаки промчались за ним мимо, даже не обратив внимания на нее.

Как только все скрылись за углом, Меир вышла из оцепенения и побежала за ними. Когда она завернула за угол дома, то поняла, что опоздала. Афанасий лежал на асфальте, собаки стояли над ним и рычали. Меир подошла к нему, ее ноги дрожали.

– Кооооот! – своим криком она испугала собак. Они разбежались.

Меир подошла к нему и упала на колени:

– Афанасиииий! – она взяла его на руки.

– Пусть будет Кот! – выдохнул Афанасий.

Меир заплакала, подняла его с асфальта и увидела рану на животе. Она сняла шарф, завернула в него Афанасия и прижала к себе. Слезы капали ему на морду. Она погладила его и поцеловала. Он закашлял.

Меир поднялась на ноги.

Кристина открыла дверь. На пороге стояла маленькая девочка, дрожащая от холода и держащая завернутого в шарф кота.

– Здравствуйте, я знаю, что сейчас вы можете закрыть перед нами дверь, и это будет понятно. – Меир сделала паузу, Кристина удивленно смотрела на нее. – Я – ангел Меир, а это – кот Афанасий, он теперь слегка бессмертный, кажется, ну я так думаю. За ним бежали собаки, одна его сильно ранила, а я его поцеловала и теперь вот он спит. Мы решили остаться, и у нас больше никого нет. Вы нас возьмете?

– Да, только не никому эту историю больше не рассказывай, – сказал подошедший Петр, взял на руки Меир с котом и внес в дом.

Кристина подняла голову и обратилась к самой яркой звезде:

– Спасибо!

Она улыбнулась счастливо и закрыла дверь под звук детского смеха.

Арке стоял на крыше и смотрел в окно дома Кристины и Петра, с такого расстояния сложно что-либо разглядеть, но для него это не было препятствием.

– Вот и зачем надо было к собакам лезть? – обратился он к подошедшему Афанасию.

– От тебя ничего не скрыть! – с ухмылкой ответил кот.

– Ты сильно расстроил ее, – в его голосе слышались нотки грусти.

– Вы же ее отправили сюда не только для веселья, – ответил Афанасий и с невозмутимым видом начал мыть свою переднюю лапу.

– Позаботишься о ней?

Кот домыл лапу, посмотрел на Арке и только потом ответил:

– Как и обещал, только теперь уже на всю и ее жизнь.

Арке кивнул:

– Спасибо, первый бессмертный кот.

Афанасий незаметно ухмыльнулся, довольный тем, что его тайна осталась нераскрытой.

Глава вторая

Чай с печеньками

Той щедрости, которая….

Благодарю….

Кристина стояла у плиты и вдыхала аромат кофе, поднимающийся от фарфоровой турки. Именно кофе тогда Меир приняла за какао, сидя на дереве и смотря в окно.

Рядом с туркой на плите в кастрюле закипело молоко. Кристина встрепенулась. Привычный для нее завтрак, состоящий из кофе, парочки тостов и милого разговора с мужем, дополнился слегка подгоревшей кашей, жадно лакающим молоко котом и детским щебетанием.

Кристина посмотрела на пол: кот уже стоял возле мисок и ждал свою порцию. Она улыбнулась ему. Второй день ей казалось, что это сон, что открытая дверь на легкий стук не могла привести к такому повороту событий, но рыжий кот убеждал ее в обратном. Она уже и не понимала, как они жили без Афанасия и Меир.

На кухню вошел Петр.

– Доброе утро! – сказал он и поцеловал жену в макушку.

– Доброе утро! – ответила она ему с улыбкой.

Петр сел за стол, Кристина поставила перед ним кофе со словами:

– Нам нужно с тобой подумать, кто присмотрит за Меир, пока мы будем на работе.

Петр кивком указал на кота:

– Афанасий прекрасно справится с этим, я думаю ему можно доверять. Вон, какой мужественный и суровый воспитатель.

Кристина засмеялась:

– Он только с виду суровый, на самом деле во всем ей потакает. Я видела.

– Или она ему! Этому милахе нельзя отказать.

Кот в подтверждении слов Петра запрыгнул ему на колени и замурчал.

– У меня есть очень хорошая идея на счет Меир! – сказала Кристина.

На этих словах на кухню зашла Меир в пижаме с нарисованными медведями и раскрытыми крыльями за спиной. Ее волосы были растрепаны и глаза еще слипались ото сна.

– Что со мной? – спросила Меир сонным голосом и села за стол.

– Дорогая, с тобой все в порядке, но сегодня у нас обоих рабочий день, нам бы не хотелось тебя оставлять одну.

– Мы с котом можем посидеть дома.

Афанасий спрыгнул с рук Петра и запрыгнул на колени Меир. Она погладила его.

– Ему не обидно, что ты его зовешь не по имени? – спросил Петр, наблюдая, как кот ласкается на ее руках.

Меир потрепала ухо кота:

– Он разрешил мне его так называть.

– Сам? – спросил Петр.

Кристина засмеялась, садясь за стол:

– Ты еще удивляешься? – спросила она у Петра и обратилась к Меир. – Я попрошу нашу соседку посидеть с тобой, правда, она немного эксцентричная.

Афанасий мяукнул, Меир пояснила:

– Кот не понял, что значит «эксцентричная»!

Кристина взглядом попросила Петра пояснить ей.

– Ее поведение слегка удивляет других людей, она им кажется странной. Но я думаю, что ты ей понравишься. Вас обеих нельзя назвать обычными, – объяснил Петр.

Кот опять мяукнул, но на самом деле он сказал Меир:

– Это они про твои крылья, у людей их нет, и тебя сочтут немного, как это, да, эксцентричной.

– Крылья только по утрам непослушные и сами появляются, а потом я их убираю. Меня не назовут… – Меир запнулась, кот мяукнул, – да, спасибо, эк-сцен-трич-ной.

Последнее слово она проговорила медленно и по слогам.

– Еще люди не разговаривают с котами!

Кот на это тоже ответил. Меир засмеялась:

– Он сказал, что это неправда, все разговаривают с котами.

Петр засмеялся. Кристина улыбнулась, встала из-за стола, подошла к Меир и обняла ее:

– Не думай, что мы тебе запрещаем быть собой, но так безопаснее в этом мире. Мы волнуемся за тебя и хотим уберечь от всей грусти мира.

Кристина вышла на пару минут и потом вернулась со словами:

– Анфиса Станиславовна согласилась, сильно удивилась правда, что я обратилась к ней с такой просьбой, но я сказала, что это наша племянница.

Петр согласился с ней:

– Да, так будет намного лучше. Меир, беги переодеваться.

Кот спрыгнул и выбежал с кухни, Меир последовала за ним, так же бегом. Топот ее маленьких босых ног разнесся по всему дому.

Кристина с беспокойством спросила у Петра:

– Как думаешь, они с нами надолго?

Петр ответил ей:

– Думаю, надолго.

Он постарался придать своему голосу спокойствие, чтобы Кристина перестала переживать, но сам внутри очень волновался.

Маленькая рука Меир утопала в руке Кристины, Афанасий прижимался к ноге ангела. Так они втроем стояли на пороге дома их соседки. Дверь открылась, перед ними предстала Анфиса Станиславовна: женщина в возрасте в ватном халате и чепчике на голове, из-под которого выглядывали седые, кудрявые пряди волос.

Анфиса Станиславовна взглядом оценила гостей и вынесла свой вердикт:

– Мы про животное не договаривались, только про деточку.

Меир засопела.

– Я без кота не пойду, – она подняла Афанасия на руки, так, что его задние лапы доставали до пола, и прижала кота к себе.

– Ну, деточка, дом мой – правила мои. Или одна или не ко мне.

Меир крепче прижала к себе Афанасия. Кристина с мольбой в голосе обратилась к соседке:

– Анфиса Станиславовна, пожалуйста, они очень спокойные.

– Кот не гадит?

Меир отрицательно замотала головой:

– Он хороший.

– Ладно, – снисходительно проговорила Анфиса Станиславовна и отступила назад, пропуская Меир с Афанасием. Она сделала шаг, но Кристина не выпускала ее руку из своей.

– Все будет хорошо, не переживай, – тихо проговорила Меир Кристине.

Кристина присела на колени, обняла ее:

– Я знаю, – потрепала кота, – будь хорошим.

Меир с Афанасием на руках вошла в дом и сразу отпустила его. Он пробежал внутрь, хозяйка в след ему сурово сказала:

– Мебель не драть, по дому не гадить. Будь милым животным, а то дверь моего дома на выход открывается очень быстро. Для тебя, деточка, тоже, если ты будешь сильно шуметь.

– Быть тихой? – спросила Меир, снимая свое пальто.

– Схватываешь на лету, может и подружимся.

Анфиса Станиславовна пошла вглубь дома, Меир последовала за ней:

– А почему?

– Что почему?

– Почему нужно быть тихой? – уточнила Меир.

– Не люблю шум, – отмахнулась Анфиса Станиславовна.

– А насколько надо быть тихой?

– Максимально.

– Почему?

Анфиса Станиславовна резко остановилась:

– Вот сейчас громко и надоедливо!

Меир повторила вопрос тише:

– Почему?

Анфиса Станиславовна вздохнула:

– Не умею я с людьми, а с детьми тем более. Поэтому буду благодарна за то, что ты просто сделаешь так, чтобы я тебя вообще не слышала и не видела.

Меир кивнула. Она посмотрела по сторонам. Дом Анфисы Станиславовны по расположению комнат не отличался от дома Петра и Кристины, но главными здесь были – темная, массивная мебель и шелковые обои. Картину мрачности дополняла минимальное освещение.

Живот Меир предательски заурчал.

– Тебя не кормили что ли? – ворчливо произнесла Анфиса Станиславовна.

Меир поспешно ответила:

– Нас кормили, мы не хотим.

Сзади нее мяукнул кот:

– Говори за себя, а я бы поел.

– Вот он бы поел, видимо, – сказала Анфиса Станиславовна.

– Вы его тоже понимаете? – радостно спросила Меир.

Анфиса Станиславовна пожала плечами:

– Этот тип животных поесть никогда не откажется. Я права? Пойдемте.

Анфиса Станиславовна повела их на кухню, Меир старалась идти, как можно тише, кот не стесняясь, побежал вперед.

– Животное,– пробурчала ему вслед Анфиса Станиславовна.

Они прошли на кухню. Меир с котом сразу заняли один стул, а Анфиса Станиславовна сказала им подождать и вышла.

Меир прижала к себе кота. Он попытался вырваться.

– Зачем нас к ней отправили? Неужели сами о себе не позаботимся?

– Они о нас беспокоятся, это свойственно для людей.

Афанасий, наконец, высвободился из ее объятий и сел рядом:

– Эксцентричная все же она!

Меир не ответила, она внимательно осматривала кухню. Она была словно из другого мира в этом доме. Яркое пятно на темном фоне. Очень уютная, чистая, с большим количеством вязаных салфеток, и фарфоровых тарелочек в деревянном комоде.

Меир погладила Афанасия:

– Кот, посмотри…

Она не успела договорить, как на кухню зашла Анфиса Станиславовна. Хозяйка дома была элегантно одета в темно-зеленом платье, с косой, заделанной в шишку. У нее в руках была деревянная миска, закрытая полотенцем.

Анфиса Станиславовна оценила ситуацию и резко сказал:

– Деточка, животным нельзя за стол.

Меир прижала снова кота, который сморщил недовольно морду.

– Но это не животное, это кот, и необычный. Эксцентричный! – встала на защиту Афанасия Меир.

– Пусть хоть сам король всех котов, место ему не за столом.

– Не спорь! – мяукнул кот, спрыгнул на пол и возле стула Меир начал умываться.

– Вот и он согласен! – кивнула Анфиса Станиславовна. – Нет, он просто не хочет вас злить.

– Деточка, тебе у него надо поучиться.

Меир, молча, наблюдала за Анфисой Станиславовной. Хозяйка убрала салфетку с миски на столе

– Омлет ешь? – строго спросила она свою гостью. Анфиса Станиславовна надела фартук, волосы спрятала под косынку.

– Я не знаю, наверно, – честно ответила Меир.

Анфиса Станиславовна задумчиво посмотрела на Меир:

– Хм. Значит, ешь.

– Значит, ем! – выдохнула Меир.

Меир наблюдала, как Анфиса Станиславовна готовила возле плиты, напевая что-то себе под нос и слегка пританцовывая. В этот момент она уже не была такой грозной и суровой, даже не походила на ворчливую старушку. Меир заулыбалась, подтанцовывала в воздухе ножками и тихо подпевала, она не знала песни, просто заменяла слова на «ля-ля-ля».

– Деточка, ты фальшивишь! – не поворачиваясь, сказала Анфиса Станиславовна.

Афанасий прекратил умываться, с зависшей воздухе лапой, мяукнул:

– Да, ладно, сама ни в одну ноту ни разу не попала.

Меир засмеялась:

– Вы очень милая!

Афанасий посмотрел на нее:

– Да ладно, я так понимаю значение «милая» ты не знаешь? Или у вас у ангелов оно означает совсем другое?

Анфиса Станиславовна повернулась и, также как и кот, была удивлена фразой Меир.

– Ведь и не врешь! Выгоды никакой.

Анфиса Станиславовна поставила на стол омлет на красивых тарелочках, края которых оплетали грозди винограда, и такие же чашки с чаем. Она сняла косынку и фартук, аккуратно их свернула и села за стол, положив салфетку себе на колени:

– План такой: едим медленно, никуда не торопимся, тщательно все пережевываем. После у меня, а значит и у вас, запланирован променад на ярмарку.

Афанасий коротко мяукнул. Анфиса Станиславовна посмотрела на него и сказала:

– Ты, можешь и не ходить, но будь добр завтракать со всеми. У тебя сегодня в меню свежий творог. Приятного всем аппетита!

Меир ела медленно, как и было сказано, ей хотелось поговорить, но она молчала. Желание сердить или расстраивать Анфису Станиславовну ей не хотелосб. Омлет ангелу понравился. Он был нежным и таял во рту, оставляя после себя интересное послевкусие приправ.

– Благодарю Вас, очень вкусно, – Меир вытерла салфеткой губы.

Анфиса Станиславовна удовлетворенно кивнула: на тарелке ее гостьи было пусто:

– Молодец, теперь так же тихо идите одеваться.

Меир в предвкушении нового места радостно и вприпрыжку шла рядом с Анфисой Станиславовной. Кот шел рядом, но с унылым видом. Анфиса Станиславовна перед выходом сказала, что они – ее команда на день, поэтому должны соответствовать. Если пальто Меир она назвала сносным, то на Афанасия смотрела долго, качала головой и периодически причмокивала, потом с громким топотом убежала. Кот после этого отметил, что она сама «ну никак не тихая», за что и получил сразу расплату. Анфиса Станиславовна принесла ему красный бархатный ошейник, без спроса застегнула у него на шее и довольная сказала, что теперь и он – часть великой команды. Сама она надела длинное красное пальто и шляпу с широкими полями.

Афанасий величие команды совершенно не чувствовал, ошейник заставлял его нервничать и он ворчал всю дорогу. Меир и Анфиса Станиславовна игнорировали его недовольство. Вниманием прохожих они завладели полностью. Экстравагантная троица.

Анфиса Станиславовна остановилась, присела перед котом и, поправив ошейник, сказала:

– Животное, ты прекрасен, но вот с таким видом ты больше походишь на ходячую унылость. Выпрямись и шагай достойно.

Афанасий закатил глаза и ничего не ответил, только пошел так, словно он – звезда всей команды, а не Меир и, тем более, не Анфиса Станиславовна. При этом ангел вновь разразилась звонким смехом, а старушка удовлетворенно хмыкнула.

Меир ахнула, увидев ярмарку. На площади уже стояла большая, украшенная елка. При свете дня было плохо видно, но, все же, заметно, что она светилась огоньками гирлянды. Вокруг нее на коньках катались взрослые и дети, играла новогодняя музыка, слышался смех Деда Мороза. Меир негромко заметила:

– Вовсе он не так смеется!

– Деточка, ты что-то сказала? – спросила Анфиса Станиславовна, не расслышав из-за музыки слов Меир.

– Нет, ничего, – заверила ее «деточка» и, обращаясь к коту, громко сказала. – Не отходи, пожалуйста, далеко.

Афанасий в знак согласия мяукнул, что и не собирался. Теряться в его планы не входило.

Анфиса Станиславовна взяла Меир за руку, первый раз за все время прогулки, то есть, как она сама называла «променада».

– Нам немного дальше, это главная елка, здесь всегда много народу и гуляний, а рядом с ней общая ярмарка, нам надо на другую, но пройти придется через эту. Так что держитесь и не отставайте.

Анфиса Станиславовна шла очень быстро, но Меир и при таком темпе успевала все рассмотреть. Ей нравилось все: шарманчик с его непривычно звучащей для нее мелодией, выкрикивающие продавцы про горячие пирожки с разными начинками, акробаты с огненным шоу, лавки, где продавались разные товары. Для нее все это было в новинку, но эта суматоха ее радовала, говорила о жизни. Экстравагантная троица во главе с Анфисой Станиславовной прошла эту ярмарку быстро, и зашла в здание через двухстворчатую чугунную дверь с выкованными летящими единорогами. В нос сразу ударил запах керосина: дверь недавно натирали им, придавая ей блеск.

В холле стоял мужчина в темно-синем бархатном пиджаке, поздоровался и помог снять пальто. С Меир он обращался также элегантно и уважительно, как и с Анфисой Станиславовной.

– Валерий, все уже в сборе? – обратилась Анфиса Станиславовна к мужчине.

– Да, еще пара гостей и начнут торги. Кот с вами?

Анфиса Станиславовна ответила коротко и без объяснений, просто:

– Да.

Анфиса Станиславовна взяла руку Меир и повела наверх. Кот бежал за ними. Они вошли в просторный зал с паркетом и большими окнами, по всему потолку в овальных рамах были размещены картины. В центре стояла большая елка, украшенная большими красными и золотыми шарами. Смотрелась она лучше, чем на улице, но из-за слишком официальной обстановки вокруг теряла свою прелесть.

Гости по одному подходили к Анфисе Станиславовне, обнимали ее, умилялись на Меир и трепали ласково кота. Они говорили, что красивые комплименты, но как только отходили, то улыбки с их лица сразу исчезали, а «оригинальная» заменялось на «странная она все же», «что с одинокой старушки взять».

Меир все это слышала и крепче держалась за руку Анфисы Станиславовны. Так они шли по залу, здоровались, улыбались, обнимались, но внезапно Анфиса Станиславовна сжала руку маленькому ангелочку и остановилась. Меир, все время оглядывающаяся по сторонам, удивленно посмотрела прямо. Перед ними стоял мужчина, средних лет в костюме тройке, с хорошо уложенной бородой. Анфиса Станиславовна сделала шаг назад, быстро шепнув «Уходим» и пошла на выход.

Валерий стоял у входа. Как только он увидел их, то сразу приготовил одежду.

– Вы уже уходите? Ведь еще ничего даже не началось! – удивленно проговорил он.

– Я вспомнила об очень важных делах. Спасибо.

Анфиса Станиславовна почти выбежала на улицу, Меир и кот едва поспевали за ней. В быстром темпе они дошли до ее дома. Анфиса Станиславовна скинула пальто при входе.

– Нам нужен чай с лавандой и имбирное печенье, – громким голосом заявила Анфиса Станиславовна и пошла на кухню.

Афанасий и Меир удивленно переглянулись.

– Что это с ней? – спросил кот ангела. Ответом ему было короткое пожатие плечами.

Меир подняла пальто Анфисы Станиславовны на скамейку, сняла свое, аккуратно сложила его и пошла на кухню.

Анфиса Станиславовна, не снимая своего нарядного платья, надела сверху него фартук и быстро заводила тесто.

– Мой руки, садись за стол, будешь помогать мне, – не терпящим возращения голосом Анфиса Станиславовна встретила на кухне Меир.

Меир быстро вымыла руки и заняла место за столом. Анфиса Станиславовна, молча, раскатала тесто и выдала Меир формочку в виде человечка. Ангел встала для удобства на стул и стала изо всех сил формочкой давить на тесто. Они работали слаженно, без разговоров. Когда первая партия оказалась в духовке и начала уже подрумяниваться, по кухне разнесся запах имбирного печенья с корицей и гвоздикой.

После того, как все печенья были готовы, украшены белой глазурью, на кухне прибрано, а Меир избавлена от следов муки на щеках, лбу и платья, Анфиса Станиславовна разлила чай по большим кружкам, поставила в хрустальной вазе на стол печенье, коту в миску налила молока и дала ему рыбы. Все это было проделано в полной тишине. Они не произнесли ни слова, даже кот ни разу не мяукнул.

– Я не всегда была такой, – прервала молчание Анфиса Станиславовна, откусила от печенья кусочек и сделала глоток чая, – раньше меня все веселило, радовало. Я шила прекрасные наряды, а дома у меня была счастливая семья. Мы всегда собирались за столом и говорили на разные темы. У нас всегда было громко, весело и уютно. Я все испортила. Мой сын дружил с одной прекрасной девушкой, мне она нравилась, но жениться решил на другой. Именно тогда я ему сказала, что нужно выбирать сердцем. Он мне говорил, что так и поступает, что тянется к своей вот Римме, а не к Анне. Я была против, тогда у нас состоялся последний разговор. Я сказала ему: «Выбирать сердцем надо того человека, кто зажег в нем тепло, а не того, кто на тепло прилетел. Первый будет с тобой и во тьме, а второй только в светлое время». Он сильно на меня обиделся и ушел из дома, вслед за ним и муж, потому что я стала раздражительной, ворчливой. Я бросила шить и потеряла интерес к жизни. Зажигала я его единственным способом – придиралась ко всем. Мне было больно внутри, и я хотела причинять боль другим. Я не знаю, почему именно вам все рассказываю: тебе, деточка, и твоему животному, но выслушать придется. Прошу за эти откровения прощения. По отношению к своему сыну я оказалась права, только радости мне это не принесло. Анна вышла замуж, у нее семья, а Римма бросила моего сына, когда у него были какие-то неполадки в делах. Вместо злорадства и триумфального чувства своей правоты я почувствовала боль за него. Уж лучше была бы не права, чем видеть его страдания. Римма сбежала от него, потому что ей хотелось другой жизни, а с ним она чувствовала себя, как в клетке. Она оставила с ним двух прекрасных близнецов. Я за четыре года их так и не видела. Они даже, наверно, и не знают, что у них есть вот такая бабушка, немного экстравагантная, но любящая их. Сегодня я увидела его впервые. На ярмарке, это я так неправильно называю аукцион. Раз он туда пришел, значит, дела у него хорошо идут. Но я не смогла к нему подойти. Что я ему скажу? Вдруг он меня отвергнет? Отвернется?

Меир внимательно слушала. Она почти не шевелилась, боялась прервать рассказ своим неловким движением. Когда Анфиса Станиславовна замолчала, то ангел взяла печенье, откусила его. Оно было очень вкусным. Меир быстро его съела и потянулась за вторым печеньем.

– Почему вы следуете за чужой звездой?

– Что? – переспросила Анфиса Станиславовна. Она не поняла, что Меир сказала с набитым ртом.

– Почему вы не хотите светить своим настоящим светом, идти за своей звездой?

– Я не понимаю тебя, деточка!

– Сейчас вы идете за чужой звездой, светите тускло. Вы заранее решили, что сделает ваш сын, не дали ему ни одного шанса. Вам нравится не жить. Почему вы боитесь светить ярко своим светом. Он не обжигает, он наоборот согревает.

Анфиса Станиславовна слушала Меир. Она говорила сбивчиво, местам нескладно, но трогательно. В глазах у Анфисы Станиславовны появились слезы. Она не вытирала их, позволяя им падать в чашку с чаем. Это была ее свобода.

Меир продолжила:

– Позвоните ему. С Анной ему было тепло, потому что по судьбе, а вот с Риммой было жарко. Это его ошибка и ему ее исправлять.

– Ты слишком взросло рассуждаешь для своих лет, – Анфиса Станиславовна вытерла слезы.

– Нет, это, очевидно. Просто нам виднее.

Меир вовремя спохватилась, что еще бы немного и выдала себя.

Они продолжили пить чай. Атмосфера за столом была уже совершенно другой, нежели утром за завтраком. Сейчас их окружало теплота, смех и веселье. Радость вновь появилась в этом доме. Анфиса Станиславовна раскрыла маленькой девочке и ее коту себя.

Петр и Кристина пришли вечером за Меир. Анфиса Станиславовна открыла им дверь с улыбкой и проводила в гостиную. Возле зажженного камина на полу под пледом спали Меир и Афанасий. Маленькая, розовая пяточка выглядывала из-под пледа для баланса температуры.

Анфиса Станиславовна шепотом сказала:

– Не будите ее, пусть спит, а утром заберете.

Кристина и Петр переглянулись. Утром было опасно показывать Меир кому-то.

Петр сказал:

– Нет, лучше пусть дома спит. Они рано просыпаются, мешать вам будут.

Он подошел к Меир, Афанасий, не открывая глаз, зашипел.

– Это я!

Кот, услышав голос Петра, открыл глаза, поднялся, потянулся и отошел в сторонку, позволяя ему поднять Меир.

Возле дверей, провожая своих гостей, Анфиса Станиславовна сказала:

– Я буду рада за ней присмотреть, тем более с завтра ко мне приедут гостить внуки. Они подружатся.

– Внуки? – в голос спросили Кристина с Петром, а после уже вспомнили про такт.

Анфиса Станиславовна громко засмеялась. Это был первый раз, когда за много лет ее смех услышали на улице.

Глава третья

Танцы со сном

Той радости, которая…

Благодарю…

По всему дому раздался грохот, словно что-то сверху упало на крышу, пробило ее, прошло через все этажи и приземлилось где-то глубоко в толще земли.

Петр и Кристина резко соскочили со своих кроватей, испуганно посмотрели друг на друга и побежали на второй этаж в комнату Меир. Петр перепрыгивал через ступеньку или две, лишь бы быстрее подняться. Сердце бешено колотилось от страха за Меир.

Петр оказался возле двери в комнату ангела первым, распахнул дверь и сразу включил свет.

– Пожалуйста, выключи свет! – услышал он и послушался, потому что ее голос был тихим и спокойным. Сердце продолжало стучать так, словно в груди несколько сотен барабанов в раз отбивали свой ритм.

Меир стояла на цыпочках на подоконнике и смотрела в окно, она пыталась что-то разглядеть вдали. Рядом с ней, вытянувшись стоял на задних лапах кот. Ее босые ноги мерзли от холодных окон, и она периодически поднимала одну ногу и растирала ее о другую. На полу валялся стул. Именно он издал такой пугающий грохот, который разбудил Кристину и Петра. Маленький стул лежал себе спокойно, словно не он взбудоражил ночную тишину.

Петр подошел к Меир. Кристина поднялась, прошла в комнату и встала сзади Петра. Они пытались понять, что же хотела увидеть ангел.

Меир вытянула руку и маленьким пальчиком указала направление:

– Мы ходили на ярмарку, которая даже не ярмарка, а аукцион. На нем было очень грустно, словно все в тени и никто не хотел выйти и радоваться. Мне казалось, что они играют. Мы тоже устраивали спектакли, играли в людей, чтобы понять вас лучше, вот и нам говорили: «Не старайтесь, чем меньше жизни в ваших героях, тем сильнее вы походите на обычного человека». Я все не могла понять и мне всегда ставили двойку. Двойку за игру в человека.

Меир захихикала, ей показалось это забавным. Кристина и Петр в темноте улыбнулись. Они уже успокоились и просто слушали ее. Свет луны падал на Меир, и она в темноте комнаты становилась самым ярким пятном. Ее волосы блестели, словно сотню маленьких светлячков вплели в ее косички.

Меир продолжила:

– Там я поняла, теперь бы я сыграла на самую высокую оценку. А пока мы шли туда, то прошли мимо большой елки, она была вся в огнях, а вокруг нее катались люди и радовались, смеялись. Они забыли обо всем на свете и стали настоящими, близкими к нам. – Меир сглотнула и повернулась к Кристине и Петру. – Отсюда ее не видно. Мы вас разбудили?

Петр взял Меир на руки и спустил с подоконника:

– Одевайтесь, мы пойдем на елку и будем кататься на коньках вокруг нее.

– Правда? – по-детски радостно спросила Кристина.

– Конечно! Афанасий тоже можешь идти с нами, если хочешь.

Кот с демонстративно высокомерным видом спрыгнул с подоконника и прошел мимо.

– Не хочет? – спросил у Меир Петр.

Меир пожала плечами:

– Не сказал.

Кристина со словами «я вспомнила» выбежала из комнаты и через несколько минут вернулась, держа в руках маленькие коньки.

– Это еще мои! Сохранились, – с гордым видом проговорила она.

– Тогда не будем терять времени, – произнес Петр. Кристина и Меир захлопали в ладоши.

Семья из двух взрослых, маленького ангела и очень ворчливого кота шла по ночной и пустой улице. Каждый в руках нес свою пару коньков, конечно, кроме Афанасия, который с видом главного бежал впереди.

Хоть и на улице было светло от уличных фонарей, луна для них была путеводной звездой. Петр шутил, что они, словно великие заговорщики под покровом ночи идут на свое дело.

Меир спросила:

– А вы умеете кататься?

Кристина взяла за руку Петра:

– Мы на катке и познакомились. Я стояла у бортика, а он решил, что мне нужна пара уроков катания. Я сказала тогда, что, конечно, необходима помощь, ведь он мне сразу понравился.

Петр засмеялся:

– Да-да, не сказала в тот раз, что катаешься намного лучше меня. Еще и прыжки сложные выполняешь!

Кристина наигранно возмутилась:

– Я же потом рассказала, честно созналась.

– На каком по счету свидании? – спросил Петр игриво.

– Хм, на третьем?

За разговором они вышли на главную улицу, которая вела прямо к елке. Даже издалека было видно, как светятся на ней гирлянды. Меир прервала легкий спор восклицанием и потянула Кристину за руку:

– Вон она, пойдемте быстрее.

– Дорогая, она никуда не денетсяя

Меир остановилась и посмотрела на Кристину:

– Она – нет, время уйдет.

Отпустив руку Кристины, Меир побежала к елке. Кот мяукнул, когда она его обогнала, и последовал за ней.

– Ну не ворчи, ты всегда будешь первым,– ответила ему Меир.

Афанасий, конечно, обогнал ее. Кристине и Петру ничего не оставалось, как побежать за Меир и котом.

Это была странная ночь!

Это был необычный декабрь со своими чудесами.

Кристина и Петр быстро догнали Меир с котом. Они бежали по главной улице к огромному пустому катку, где не было уже детского утреннего смеха и не кружились хлопья снега. Только наряженная елка напоминала об увиденном дневном веселье. Как только цель была достигнута, кот прыгнул на лед, Меир закричала:

– Стой, там же скользко!

Поздно. Афанасий катился по направлению к елке. В этот момент с неба стали падать звезды. Петр быстро переодел коньки и покатился за котом.

Кристина заворожено смотрела на небо. Меир успевала смотреть везде: то в небо, то на кота, то на елку, то на Петра.

Звезды застыли в нескольких метрах над землей.

Меир села на снег и стала переодевать коньки. Кристина, заметив это, воскликнула:

– Что же ты делаешь? Ты так замерзнешь очень быстро!

Она подняла Меир на ноги, отряхнула ее от снега и посадила на бортик, помогла ей завязать шнурки.

Кристина поставила на лед Меир и сказала:

– Будь осторожнее, я сейчас присоединюсь.

Навстречу Меир катился Петр с Афанасием на руках.

Кот ворчал:

– Да чтоб хоть раз еще! Позор! Ну, хоть никто не видел!

Меир звонко засмеялась на ворчание кота:

– Никто, кроме нас и их!

Все посмотрела туда, куда указывала Меир – в небо. Звезды пришли в движение и медленно приближались к земле. Уже можно было разглядеть очертания ангелов. Они были больше, чем Меир, но немного меньше, чем обычные люди. Меир медленно, запинаясь, шла к елке.

– Ох, никуда мне теперь не уйти от шуток про этот позор! Теперь все ангелы будут знать. Даже слышу уже: «Кот-фигурист, когти есть, а грации нет!» – последнее, что услышала Меир от Афанасия, а дальше все вокруг заполонил звон колокольчиков. Она почувствовала запах шоколада и сразу же сняла варежку и засунула руку в карман, в котором, как обычно, лежало маршмелоу. Меир заулыбалась, ей стало очень легко и весело. Она остановилась. Ангелы стали спускаться на лед и окружать ее. Каждый из них держал перед собой сферу. Внутри что-то бурлило и меняло счет от голубого до темно-синего.

Кристина заступила на каток.

– Лучше останьтесь здесь, это их время! Час ангельского переворачивания снов!

– Что? – спросили все трое, при этом Кристина подпрыгнула от неожиданности, Петр резко повернул голову в сторону говорящего, а кот очень громко мяукнул.

Перед ними стоял высокий ангел, ростом примерно четыре с половиной метра.

– Ну, тебе ли кот не знать?– Арке ответил только одному.

– Арке? – кот мяукнул тихо, но ангел все равно услышал.

–Арке-Арке! – ответил ангел и стремительно уменьшился до размеров обычного человеческого роста. – Прошу прощения, не представился и появился в таком виде. В привычном для себя, но пугающем для вас.

Афанасий спрыгнул с рук Петра и подбежал к ангелу.

Петр подошел к Кристине и встал рядом с ней.

– Вы не пугаете нас. Вы за Меир? – дрогнувшим голосом спросила Кристина.

Арке присел на корточки и начал гладить Афанасия.

– Меня зовут Арке, я – ангел.

Кот хмыкнул, вспомнив, как Меир представилась ему.

– Где же вас так глупо представляться учат?

Арке усмехнулся, но отвечать Афанасию не стал, только еще сильнее почесал ему за ухом.

– Презабавный кот. Слишком болтлив только, не мешает?

Петр присел рядом с ними:

– С нами он не разговаривает, то есть мы его не понимаем, только Меир. Вы за ней?

Арке посмотрел пристально на Петра. Мужчина не смог отвезти взгляд и заворожено утопал в голубовато-зеленых глазах ангела.

– Меир – удивительный ангел, такие как она редкость. Человечна, порой даже слишком, но и слишком ангельская. Интересная смесь, которая пройдет свой уникальный путь: человека и ангела.

Петр слушал внимательно, затаив дыхание. Он ловил каждое слово ангела. Арке встал, Петр поднялся следом.

– Прошу прощения еще раз, так невежливо, что вам приходится стоять. Вы же можете замерзнуть. Я – не маг и не волшебник, из воздуха сделать стул не могу, но согреть вас у меня получится, – сказал Арке и расправил свои огромные крылья. Он согнул их таким образом, что закрыл Петра и Кристину со спины, и боков, оставив им возможность видеть, что происходит на катке.

– Значит, ты все же за ней? – тихо спросила Кристина.

Арке также тихо ответил:

– Я не смогу ответить на вопрос, заданный из страха, ведь ответ будет услышан неверно.

Кристина вздохнула. Она взяла руку Петра и сильно сжала ее. Он ответил легким пожатием.

– Сейчас вы увидите, как происходит полный переворот снов. Это отряд ангелов, отвечающий за то, чтобы людям, а в особенности детям не снились плохие сны. Они вылавливают кошмары и прячут их в свои сферы, затем приходят в место, где много радости и веселья. Кошмары в атмосфере счастья превращаются в хорошие сны. Ангелы их собирают и дарят детям, – объяснил Арке происходящее на льду.

На катке ангелы вокруг Меир выпустили сферы из рук. Они застыли в воздухе, завертелись с большой скоростью. Серая дымка появилась внутри них, превращаясь постепенно в темную и свирепую массу, пытающуюся вырваться из границ, сталкивалась со стенками и сжималась черным пятном в центре. Вид белой сферы с черной точкой внутри завораживал, заставлял смотреть в нее, не мигая, не отворачиваясь.

Кристина и Петр сделали шаг, но крылья ангела остановили их, преградив путь:

– Людям нечего делать в чужих снах. Это небезопасно.

– Меир! – крикнула Кристина, но ее крик утонул в перьях ангела, не успев долететь до ангелочка.

– Не забывайте истину! – прошептал Арке. – Не забывайте первоисточник!

Кристина и Петр переглянулись, для них это были знакомые слова, но сложенные вместе, образовавшие предложения, звучали непонятно. Принявшие ангела в свою семью, они не были полностью готовы к встрече с миром, открывшимся для них, но и закрыться от этого уже не могли.

Меир стояла в центре, окруженная двумя кольцами: первый – сферы, наполненные темными, мрачными, страшными, детскими снами, а второй круг из ангелов. Меир подняла голову. Сферы быстро стали вращаться вокруг нее, поднимая вихрь из мелкого снега, слегка припорошившего каток и закрывая Меир от взора остальных. Одна сфера резко поднялась вверх, она увеличилась в размере.

– Бывает же такое! Один из ангелов, путешествуя во снах, прихватил сон взрослого. – Арке продолжал объяснять Петру и Кристину, что происходит.

– Ох, и влетит же ему! – засмеялся Афанасий.

– Мы терпеливы к ошибками, – хмыкнул Арке и добавил, – но воспитательные меры будут.

– Разве это плохо? – спросил Петр.

– Плохо что? Быть терпеливыми к ошибкам или воспитательные меры?

– Разве плохо, что взрослый сон? Почему нельзя его в хороший переделать?

– Неумение задавать вопросы очень сильно мешает вам в жизни. Взрослые сны имеют другую особенность, другую силу, ангелам этой ступени с ними не справиться.

– Но что там с Меир? – обеспокоенно спросила Кристина.

Арке ее успокоил:

– Все в порядке, просто она, как чистая энергия, притянула к себе разрушение, чтобы создать новое.

– Вы не пытались разговаривать с людьми более простыми? Без этих высоких слов, которые только запутывают их, отдаляют от вас? – промурлыкал Афанасий.

– Куда уж проще? Как это все можно объяснить по-простому? Чтобы сказал ты?

– Я-то что? Это не мне объяснять людям суть ангелов!

Арке вновь обратился к Петру и Кристине:

– Меир – это особая, чистая энергия, которая способна изменять и создавать.

Петр кивнул, Кристина сжала его руку сильнее, так что он слегка поморщился.

Кот хмыкнул:

–Объяснил… Напугал вон их, ты еще ей скажи об этом. Видимо, поэтому пустые конверты: без желаний, без адреса? Многоходовая стратегия? Или еще кому так повезло?

Арке глубоко вздохнул:

– Ты мне еще говоришь, про простоту общения? Многоходовая стратегия? Афанасий, ты случайно не в профессорских домах жил?

– Я могу хоть как говорить, не мне же людям объяснять что-то высокое и ангельское простыми словами, которые они поймут и не убегут. – Афанасий расслабленно потянулся и с невозмутимым видом обошел всех.

– Пф, – ответил ему Арке и обратился к людям, – прошу прощения за этот разговор с котом. Я, если вы захотите, могу вас научить его понимать. Открою в вас эту способность, но думаю это вам особо и не нужно. Иначе все животные будут с вами разговаривать.

Кристина очень быстро отрицательно покачала головой. Петр засмеялся:

– Спасибо за предложение, но порой разобраться бы со своими мыслями и своим внутренним голосом. Не хочу слышать чужие голоса в своей голове.

– Понимаю, – кивнул Арке, – это вас слегка собьет с толку.

Очередь смеяться настала Кристины:

– Слегка – мягко сказано…

Она не договорила. Со стороны катка на них направился ветер, несший за собой весь снег, который смог поднять с поверхности льда. Арке плотнее сжал крылья перед людьми, защищая и закрывая их. Это не помогло. Холодный воздух прорвался через защиту Арке и холодными, острыми крупинками снега прошелся по лицам людей. Они закрыли глаза, ощущая только боль от снега и ветра, который проник даже под их одежду.

– Ветер перемен из боли в радость, – прошептал Арке.

Афанасий закашлял:

– Порой ты выдаешь очевидность за мудрость! Проще, пожалуйста, проще!

Арке проигнорировал его замечание, только глянул на него и покачал головой.

Сферы над головой Меир стали раскрываться, и темная дымка медленно опускалась к ее ногам, змеевидно она клубилась по льду и приближалась к ангелу. В этот момент, окруженная темными снами, жаждущими заполучить ее в свои оковы, Меир расправила крылья и резко взлетела. Она стала озираться по сторонам. Ее крылья были больше, чем обычно и их взмах отгонял темноту.

Меир быстро справилась со своими крыльями и взяла над ними контроль. Она тихо опустилась на каток, крыльями собрала все темные сны и закрылась с ними ото всех. Ярко-желтое свечение шло от Меир. Можно было бы сказать, что оно теплое, но лед от него не таял. Меир раскрыла крылья и со льда стали взлетать голуби. В их клювах были светящиеся цветки ландышей. Голуби разлетелись по сферам и ждали, когда ангелы возьмут их в свои руки и вернут хозяевам сны, но только светлые. Последним в свою сферу взлетел голубь взрослого сна.

Когда все ангелы поднялись в небо и улетели, Меир повернулась к Кристине и Петру. В это же время Арке шепнул:

– Вот и мне пора! Я показал вам это только для того, чтобы вы поняли, кто она и никогда не пытались из нее сделать кого-то другого.

Люди не успели ему что-либо ответить, как он исчез.

– Милый все же ангел, общительный и воспитанный! – то ли серьезно, то ли с сарказмом проговорил кот, но только никто его не понял. Петр взял его на руки. Они ждали, когда Меир подъедет к ним.

– Пойдемте кататься? – весело пригласила ангел людей на лед.

Никого в этот раз ждать не надо было. Даже кот не сопротивлялся, что стал фигуристом, но только на руках у Петра.

Никто не говорил о случившемся. Меир считала, что они не видели, ведь так всегда поступают с людьми: им закрывают реальность, когда происходит что-то выходящее за рамки им понятного.

Петр и Кристина весело смеялись, держали за руки Меир, помогали ей осваивать азы катания на коньках, а сами иногда переглядывались, задавая друг другу немой вопрос «Как быть?»

И сами же друг другу отвечали, также безмолвно:

– Спасибо за нее, справимся!

Они катались под искусственным освещением елки и уличных фонарей, но под настоящими звездами и с настоящими чувствами радости и счастья.

Глава четвертая

Цветок и любовь

Той нежности, которая…

Благодарю…

– Серьезно? Нет, она это серьезно? – возмущенно спрашивал Афанасий Меир.

Меир сдерживала смех. Кот недоумевал от происходящего, а особенного от того, что она не отвечала ему.

Они сидели в цветочном магазине Кристины. Ей было неловко сегодня просить Анфису Станиславовну, и поэтому она взяла их с собой.

Это был необычный цветочный магазин. Он привлекал посетителей своей яркостью, радостью, светом и цветочной атмосферой.

Перед входом кот отметил, что это совершенно необычное место. Раньше он видел совершенно другие магазины цветов. В них всегда работали добрые продавщицы, выносили ему молоко или давали кусок колбаски. Поэтому ему очень нравилось всегда ошиваться, да, именно так любят говорить люди. «Ошиваться!» – от этого слова кот бежал быстрее, чем от человека, его произнесшего. Мир слишком груб и бесчувственен, чтобы понимать, насколько порой слова ранят других. Это слово вызывало у кота воспоминания об озлобленных людях, кричащих на него и желающих пнуть. Афанасий очень любил цветочные магазины и кондитерские. За красочными, сказочными и романтичными фасадами не могла скрываться злость. Утро с фразы «мы пойдем сегодня в мой цветочный магазин» для кота началось радостно, наполнила его теплыми воспоминаниями о встрече с добрыми людьми.

Когда они подошли к магазину, кот, казалось, присвистнул, но если бы, конечно, умел. Его тон больше походил на свист удивления:

– Вот теперь все стало ясно, почему они так быстро приняли тебя, без лишних вопросов. Только тот, кто сам необычен, может принять тонкое и мощное.

– Разве не все магазины цветов такие? Он очень красив. – Меир стояла у дверей и осматривала его.

Они стояли перед высокими, темно-синими деревянными дверями, с ажурными стеклянными вставками, в которых свет от люстр в помещении встречался с бликами уличных фонарей, и образовывал световой витраж. Каждый раз разный, но всегда красивый и волщебный. При входе стояли пни, в который росли голубые ели.

Кот подошел к Меир и попросился на руки. Она взяла его.

– Поверь, не все, далеко не все. Это единственный.

Афанасий, проживший в мире людей не один год, познавший каждую грань человеческого проявления, понимающий с одного взгляда, кто перед ним, оказался прав. Пресловуто «как всегда». Кот удивился своей правоте, когда они оказались внутри магазина. Их встретил другой мир. Меир даже повернулась посмотреть, не пересекли ли они случайно какую-то границу. Нет, за дверью была все та же улица.

По углам магазина росли деревья, их ветви сплетались под потолком, с них свисали ромбовидные фонари и освещали пространство. Холодильник с цветами был также сплетен из ветвей деревьев, произрастающих с земли. Вдоль стен висели картины и пучки сушеных трав.

В этом пространстве словно забыли о современном мире. На столе стоял кассовый, металлический аппарат с массивной ручкой. Надо было потрудиться, чтобы опустить ручку и открыть отделения для денег.

Из второго помещения доносилась скрипучая мелодия. Меир с котом прошли на звук и очутились в маленьком кафе с камином и книжными шкафами вдоль стен. Над каждым столом висела лампа. Барная стойка напоминала шкаф с разными зельями. Рядом с ней, обвитые плетистыми розам, почетное место заняли витрины с десертами. Возле камина в углу стоял круглый стол, на нем хрустальный шар и сидел ворон. С невозмутимым видом он вращал головой и пристально всех рассматривал. Ворон заметил кота и слегка поклонился ему.

– Меееееир! – протянул Афанасий.

– Да? – прошептала Меир, восхищенно рассматривая интерьер.

– Кажется, ты постучала в дверь ведьмы!

Кристина подошла к Афанасию, погладила его и шепнула на ухо ему:

– Не ведьмы, дорогой, не ведьмы, я – чародейка, и да, тебя прекрасно понимаю.

Афанасий от неожиданности просто мурлыкнул, как обычные коты, так, чтобы никто не понял.

– Ты икнул? – засмеялась Кристина.

Кот и Меир переглянулись, не в силах проговорить что-либо.

– Мария, сегодня у нас два помощника: Меир и милый кот, Афанасий, – последнее заставило кота фыркнуть, но тихо, чтобы никто не заметил, конечно, кроме Меир и Кристины. Теперь у него было два слушателя. Хотя почему теперь? Два и было, только один хорошо скрывался.

Мария радостно захлопотала возле них:

– Какая красивая девочка сегодня нам составит компанию, а кот-то какой серьезный. Ух!

– Какие новости по поставке? – снимая пальто, спросила Кристина.

Мария помогла Меир снять пальто, повесила его на вешалку и потом только ответила на вопрос:

– Все привезли, разгрузили, вот начала распаковку. Так нам сегодня повезло, что у нас прекрасных два помощника.

Мария взяла на руки Меир, посадила ее в красивое бархатное кресло у зеркала в деревянной оправе в цветочном отделении, рядом с ней поставила коробку с розами:

– Будь осторожнее, у них могут быть колючки. Мы не избавляемся от них, оставляем все естественно, а вот первые лепесточки надо убрать. Надо сделать цветы красивее! Для Афанасия у меня есть особый сюрприз!

Мария пошла в подсобку, едва заметную дверь за креслом и вернулась с игрушкой – мышкой. Она подвесила ее и сказала:

– Афанасий, можешь играть. Еще у меня есть где-то угощение. Сосиску будешь?

– Серьезно? Нет, она это серьезно? – возмущенно спрашивал Афанасий Меир.

Меир взяла одну розу и тщательно стала ее изучать. Она ждала, когда они останутся вдвоем.

– Серьезно? Нет, она это серьезно? – повторил кот еще раз.

Меир шепотом ответила:

– Ты про сосиску, игрушку или Кристину?

Кот задумался:

– Про игрушку! Неужели она думает, что мне это интересно? Я не примитив какой-то!

Меир подняла от розы глаза на Афанасия:

– Примитив – это кто?

– Я думал, ангелы все знают.

Меир погладила его нежно:

– Не забывай, что я – маленький ангел. Смышленая, конечно, но все же маленькая, даже по нашим меркам.

Афанасий запрыгнул к ней в кресло и сел рядом с ней.

– Примитив – это слишком обычные, простые, стандартные и совершенно неразвитые.

Меир осмотрела розу и увидела, что на ней три-четыре лепестка были немного увядающие и засохшие по краям. Она подула и роза набралась цвета, стала ярче, а все лепестки вновь обрели жизнь.

– Тебе же сказали очистить, а не оживить, – заметил Афанасий.

Меир махнула:

– Я услышала, что нужно сделать их красивыми, просто выбрала другой вариант.

Афанасий усмехнулся:

– Да, всегда можно выбрать другой вариант. Ты мне лучше скажи, как так получилась, что ты постучала именно в дверь чародейки, не простой семьи, а именно чародейки.

Меир пожала плечами:

– Я бы спросила тоже и у тебя, я постучала только потому, что ты мне показал их. Разве ты не увидел ничего странного за тот период, что наблюдал за ними?

Афанасий отвернулся:

– Нет, конечно, нет. Дома у них было все, как у обычных людей. Чуть лучше, чем у других, но все равно, как и у всех. Никакой магии и чародейств.

В комнату вошла Кристина, погладила кота и Меир:

– Обо мне говорите?

Ответ она и так знала: конечно, говорили о ней. Им нужно было время, чтобы обсудить и понять.

– Мы с вами вечером об этом поговорим. Петра дома не будет. Сейчас же я вас оставлю с Марией. У меня еще много дел. Она присмотрит за вами. – Кристина еще раз провела по волосам Меир рукой. – У тебя очень хорошо получается, но для убедительности убери парочку лепестков. Мария все же человек. Ей лучше не выходить за рамки своего мира.

Меир кивнула, Афанасий молчал. Он еще не мог привыкнуть к тому, что его кроме ангела понимает еще кто-то. Ну и плюсом все время вспоминал, говорил ли он что-то непредназначенное для Петра и Кристины при них, при ней, если быть точнее.

Кристина надела пальто, помахала всем, дала пару напутственных указаний Марии про кота, Меир и магазин и вышла.

Афанасий свернулся клубочком на изголовье кресла и уснул. Меир продолжила разбирать цветы, вернее оживлять их своим дыхание. Советом Кристины она воспользовалась и пару лепестков оторвала, предварительно извинившись.

Мария разбирала партию поступивших цветов и напевала себе под нос песенку. Она посмотрела на Меир и спящего кота, отложила цветы и прошла в кафе. Ее не было несколько минут. Вернулась Мария с подносом, на котором стояли две чашки с теплым чаем и блюдца с пирожным «Картошка».

Мария подошла к Меир, села в кресло напротив нее, а поднос поставила на маленький столик.

– Давай по чаю?

Меир протянула Марии бутон розы, который она нашла в цветах. Девушка взяла его и воткнула в свою прическу. В ее кудрявых каштановых волосах бутон смотрелся гармонично.

– Красивая, – заметила Меир.

– Ешь сладкое?

Меир кивнула и взяла чашку чая, вдохнув его аромат.

– Цветочный?

– У Кристины только такие. Цветочные, травяные, есть ароматные, а есть и без запаха. На любой вкус и для любых целей. Иногда я думаю, что у нее талант травницы или знахарки. Кушай пирожное. Они очень вкусные. Мне нравится, когда Кристина устраивает день какого-то десерта. Люди после одного кусочка становятся счастливее, радостнее. Их лица просто озаряет улыбка. Есть у нее талант. Смотри, – Мария показала на холодильник, где стояли рядом с цветами на полках цветочные композиции, – красивые букеты, это она составляла. Я еще только учусь.

Меир подула на чай, сделала глоток и откусила кусочек от пирожного:

– Вкусно.

Мария довольно сказала:

– Очень вкусно, я тут все уже пробовала, мне можно. Ты кем Кристине приходишься?

Меир пожала плечами и погладила Афанасия:

– Мы еще не знаем.

Мария пристально посмотрела на Меир и решила не продолжать расспрашивать:

– Я вот также в первый день сидела. Ты кушай-кушай. Если нужно, то еще принесу. Я ведь начала работать здесь случайно. Увидела этот красивый магазин, зашла и влюбилась. Прямо с первого взгляда. Ходила после работы каждый день, я тогда бухгалтером работала: цифры-цифры. Скучно до почесывания всего тела. Вспомню и вздрогну. Кристина меня приметила и одним вечером подсела ко мне за столик, предложила работу. Я долго не думала и ответила «да». Вот так и стала здесь работать, составлять букеты, есть пирожное, ну иногда помогаю и их делать. – Мария придвинула к Меир блюдце с пирожным. – Ты кушай-кушай, пожалуйста, не стесняйся. Цветы разобрать успеем. Я уже приноровилась, да и у тебя неплохо получается. Хорошая ты помощница, а рассказала тебе все только потому, чтобы ты поняла, какая Кристина. Ты с ней не пропадешь.

Меир кивнула, взяла еще одно пирожное. Она, молча, слушала. Ей уже стало понятно, что людям надо просто выговориться. Слушать Меир умела. Курс про «выслушать без советов» она сдала на «отлично». Люди чувствовали и рассказывали ей, даже то, что другим не могли или не хотели. Анфиса Станиславовна, теперь вот Мария. Они открывались перед ней. В ней не было ни капли осуждения, только большие голубовато-зеленые глаза смотрели так, словно кроме рассказчика никого и ничего не было в этом мире.

Звякнул дверной колокольчик, Мария быстро поставила свою чашку на стол и встала встречать посетителей. Как только она увидела, кто вошел, то сразу поправила прическу и широко улыбнулась. Меир взяла розу и стала делать вид, что внимательно ее рассматривает. На самом деле все ее внимание было направлено на Марию и посетителей.

Мария подошла к прилавку в тот же момент, что и вошедший парень с девушкой.

– Добрый день, Мария! – поздоровался парень с ней, девушка только кивнула.

– Добрый! – ответила Мария. – Какие цветы хотите сегодня?

Парень отказался:

– Сегодня мы в кафе. Сестра приехала, вот решил ее в ваше кафе привести, вы так о нем много рассказывали. Мне всегда хотелось прийти и посидеть за чашечкой кофе или чаем, но вот все никак не мог найти время. Сегодня появился повод.

Мария радостно сказала:

– Сегодня изумительная Павлова, такого нежного десерта вы нигде не попробуете.

Парень с сестрой прошли в кафе.

Мария вернулась к Меир, взяв охапку цветов, и стала разбирать рядом с ней.

– Он мне очень нравится, – сказала Мария, хотя Меир ни о чем не спрашивала.

– И все? – спросила Меир, украдкой продолжая своим дыханием оживлять цветы.

– И все, – выдохнула Мария.

– Хм.

– Что такое?

Но Меир не успела ответить на вопрос. В магазин вошла женщина в сером пальто, волосы ее были спрятаны под пуховый платок.

Мария приветливо поприветствовала женщину.

– Я хочу цветы купить.

– Какие хотите и кому?

Женщина засмущалась:

– Для себя.

Мария улыбнулась:

– Это так прекрасно! Какие вы любите?

Женщина засмущалась еще больше:

– Я не знаю.

Меир подошла поближе к прилавку.

– У нас большой выбор, какие вам нравятся? Можете подойти поближе.

Женщина внимательно стала рассматривать цветы, но никак не могла определиться, в ней начала подниматься паника. Она теребила платок, и он упал с ее волос на плечи, освободив красивые волосы цвета свежей сажи.

– Я не знаю, – вновь повторила женщина с нотками злости в голосе.

– Лилия очень красивые, пахнут вкусно, говорят, они королевы среди цветов, – затронув руку женщины, посоветовала Меир.

Мария радостно подхватила:

– Да, начните с лилий, она – истинная королева среди цветов, символ благородства. С ней вы начнете чувствовать и себя по-королевски.

– Можно попробовать, – неуверенно проговорила женщина.

Меир еще раз затронула ее руку, привлекая внимание к себе:

– Вы не пожалеете, в вас так много королевского, что это будет ключик.

С трепетом и смущение женщина ответила:

– Спасибо, дорогая, очень надеюсь на это. Как тебе зовут?

–Меир ее зовут, – ответила за нее Мария, – меня – Мария. А вас?

– Ирина.

– Я буквально недавно читала про княгиню Ирину. Мудрая женщина. Носить такое же имя, как у этой великой женщины, большая честь.

– Я не знала.

Мария перевязала ветки лилии белой лентой и подала их Ирине:

– Вы прекрасны, наслаждайтесь цветами и собой.

Ирина аккуратно взяла цветы и вышла из магазина.

– Ты – молодец! – похвалила Меир Мария. – Как ты так умудрилась, сразу понять.

Меир ничего не ответила, вернулась в свое кресло, разбирать цветы. Мария села рядом с ней. Парень со своей сестрой вышел из кафе, кивнул на прощание Марии и покинул магазин. Мария горько вздохнула.

Меир заметила это:

– Не переживай. Ты – его дом. Он когда-нибудь это поймет.

– Его дом? – не поняла Мария. – То есть со мной ему тихо и уютно?

Меир быстро ответила:

– Нееее. У амуров есть одна фраза: твой человек – это твой дом, где не только игра чувств, но и ума. Там, где мозгу помогают думать, а сердцу чувствовать. Я не знаю пока, что это значит, но они так говорят.

Мария прищурилась:

– Ты еще ребенок, а такие вещи знаешь. От амура?

Меир замолчала, не зная, что ответить.

– Скажи, что Кристина рассказывала, – пришел ей на помощь Афанасий.

– Кристина рассказывала, – послушалась его Меир.

– Кристина много знает, а нам бы еще по чашечке чая.

Мария поставила чашки на поднос и ушла в кафе.

– Ты заставляешь меня врать! – укорила кота Меир.

– Я сберег ее спокойствие, а это забота.

Их день так и прошел: в обработке цветов, поговорить уже не удавалось. Покупатели один за одним посещали магазин: смотрели, выбирали, покупали. Иногда Меир помогала им, особенно, когда у них возникали трудности в выборе цветов. Вечером пришла Кристина, поблагодарила Марию и увела Меир и кота домой.

Глава пятая

Вечер у камина

Той верности, которая…

Благодарю…

Меир сидела в темной гостиной, освещенной только горящими бревнами в камине. Было очень тихо, только треск и сопение кота филигранно дополняли тишину и уют гостиной.

Меир подставила скамейку ближе к камину и грелась, вытянув руки и ноги к огню. Ей не было холодно, но теплота огня ей нравилась, так она чувствовала, что этот мир любит ее, окружает заботой. С легким щелчком открылась дверь. Кристина вошла с подносом, на котором стояла большая чашка с горячим какао, ваза с печеньем и миска молока. Она подошла к Афанасию и поставила рядом с ним молоко. Он поднял голову, зевнул, хотел снова уснуть, но поднялся и потянулся. Сонным взглядом кот обвел комнату, посмотрел на Меир и Кристину.

Кристина подала Меир какао, достала из кармана мешочек с маршмелоу и протянула ей. Она села на ковер рядом с ангелом.

Афанасий быстро выпил свою порцию молока и подошел к ним.

Кристина погладила его:

– Боишься что-либо пропустить?

Афанасий повернулся к ней спиной и не стал отвечать.

– Он обижен! – вместо него сказала Меир. Она наполнила чашку с какао маршмелоу с горкой.

Кристина погладила его:

– Я понимаю, а ты?

– Нет, зачем?– Меир наблюдала за тем, как зефирки растворяются в какао.

– Откровенность за откровенность?

– Не всегда выбор каждого!

Кристина кивнула:

– Ты мудрая.

Кот хмыкнул.

Меир вновь ответила за него:

– Только днем я ему сказала, что по ангельским меркам я еще ребенок и не все знаю.

Кристина протянула руки к Афанасию:

– Я прошу прощения, что молчала. Мне нравилось понимать тебя, когда ты разговаривал. Ты – необычный кот.

Афанасий подошел к ней, немного подумал и залез к ней на колени.

– Простил, – подытожила Меир.

Кристина села удобнее с котом на руках и начала:

– Я несколько дней думала, почему именно в мою дверь. Зачем? Стоит ли мне быть с вами открытой, искренней, рассказать все и стать вашей командой?. Я не сразу взяла вас в свой магазин, ведь вы бы сразу все поняли. Так и случилось, но я уже приняла решение. Затягивать не хотела. Чем дольше, тем сложнее. Больше последствий. Это зимой не входить в теплый дом, из-за своих внутренних страхов. Тело от холода ноет, пальцы не чувствуются, а зайти все равно страшно. Глупо, но страшно. Решение – простое: сделать шаг в начале будет тепло сразу, чем дольше тянуть, тем больше последствий для организма. Боль будет долго преследовать или настигнет совсем неожиданно. Так себе, конечно, пример, даже слегка примитивный, но понятный. Наверно, у вас много вопросов, и было бы лучше, если вы их зададите сейчас, а я во время своего рассказа отвечу на них.

Кот и Меир хором ответили, что вопросов у них нет, совершенно, ни одного. Они просто хотят выслушать, понять.

Кристина взяла из вазы печенье, откусила его и продолжила:

– Стечение обстоятельств, случайностей привело вас именно к нашей двери. Я открыла ее перед вами, а Петр пригласил войти. Сказала бы я вам войти? Не знаю, в тот момент я сомневалась, но с облегчением вздохнула, когда это сделал Петр. Я поблагодарила небо, звезды, всю Вселенную. Я была рада, потому что теперь была не одна. Мне было страшно, что вы уйдете или вас заберут, поэтому не рассказывала вам правду о себе. Страх так себе помощник. Вот и все мои оправдания, а теперь собственно рассказ.

Мое настоящее имя – Далия, среди людей я выбрала себе имя – Кристина. Проще и меньше вопросов, а еще меньше власти надо мной, так у нас принято: войти в мир людей с другим именем. Вся моя семья – обычные чародеи: отец, мать, сестры. Мы живем в одном мире с людьми. Нам приходится пересекаться с ними, следовать их законам, не переступать черту их сознания и представления о том, что их окружает. Нам всегда говорили, что они не готовы, что не примут, не поймут, а поэтому начнутся гонения, страх, раскол. Нам этого не надо, вернее большинству не надо. Верховные и Высшие Чародеи трепетно следят за порядком не только у нас, но и в мире людей, потому что и здесь занимают высокое положение в обществе. Это еще одно отступление, так для рассказа будет понятнее, если постепенно буду вводить вас в свой мир.

Я родилась в семье потомственных чародеев, уважаемых обществом. Никто из них никогда не нарушал закон. Мои сестры, мать, отец, да и все в семье всегда применяли свой дар во благо: выбирали профессию, чтобы лечить, спасать, защищать. Это благородство уже вросло в род, выбор жизни определен по крови. Мне с детства внушали, что я должна быть врачом, потому что у меня была и остается страсть к растениям, зельям, кулинарии. Я слышу травы, растения, их шепот, умею приготовить так, чтобы излечить душу и тело. Это – мой дар. Мне сразу определили профессию врача, только я мечтала стать поваром. На мои сопротивления мне сказали: «Не хочешь быть врачом, пойдешь в фармацевты!» Распределение, кому и кем стать по его таланту и дару идет у нас на совете Старейшин родов. Они изучили мою жизнь, момент рождения, мои особенности и приняли решение, а еще и определили за кого мне выйти замуж. В 10 лет я уже была с картой своей жизни в руках, но ее вид меня сильно угнетал. Мне хотелось чего-то другого. Для сохранения гармонии миров, именно миров, нам было запрещено общаться с людьми до выпуска из школы. Я ходила в закрытый детский сад чародейства, затем и в школу чародеев. Нас учили всему: предметам из обычной людской школы и чародейским знаниям о мирах, об измерениях, как раскрыть свой дар, применить его. С нами учились получародеи – рожденные от нечародейки и чародея. Семьи, где мужчина-чародей, разрешали. Наоборот – нет. Это было запрещено, потому что сила рода передавалась по женской линии. Если чародей полюбил обычную женщину, то это было из ряда «ну так получилось», если женщина, то это чаще всего заканчивалось изгнанием из рода. Считали, что таким союзом она ослабляет свой род, а не усиливает.

Странные и непонятные законы. В них мало логики. Я многого не понимала и всегда пыталась доказать, что имею право на все, даже на свободу. Быть свободной! Для меня это было недосягаемой мечтой.

В институт я поступила легко. В этом возрасте нам позволяли учиться с людьми, потому что считали, что мы не подвластны их влиянию.

«-Какую школу ты закончила?

– Лицей №77.

– 77? Мне мама всегда говорила, что там учатся особые дети (на этом слове всегда голос приглушался у говорящего. «Особые» в понимании у многих – это те, кто был хуже их)»

Были редкие случаи…

«– 77? Мне мама всегда говорила, что эта школа для гениев. Ты гений? Если да, то почему поступила сюда?»

Говорят, что войти в среду человека легко, но это не правда. Они совершенно не любят чужаков. Систему создают люди и они же готовы восстать против того, кто вне ее. Вне системы. Я была вне везде: у людей, у чародеев. С каждым днем росло мое стремление познать себя, стать свободной. Утрами я вставала перед зеркалом и спрашивала свое отражение: «Кто ты?», отражение почему-то молчало. Мы умели разговорить все и всех: с нами разговаривают даже стены. Из нас получаются отличные отличники. Некрасивая фраза, но смысл передает хорошо, – Кристина прервалась, съела еще одно печенье и продолжила. – Мир человека не такой запутанный, как кажется, а вот тот, кто вне его теряется в поисках себя.

В институте я познакомилась с Петром на катке. Это историю вы уже слышали. Петр приглашал меня в кино на фильмы про магию, волшебство, другие миры. Было забавно смотреть их фэнтези. Я смеялась над некоторыми моментами, чем сильно его удивляла. Один раз после обсуждения фильма я сказала: «Немного грубое представление о магии, на самом деле это совершенно не так!» Он спросил: «А как?» На этот вопрос у меня был, конечно, ответ, но я решила, что покажу. Знаете, что я сделала?

Меир ответила:

– Полетела?

– Превратилась в животное? – мяукнул Афанасий.