Читать книгу КОЗА, или Заметки изгоя - Ольга Сторми - Страница 1

Я расскажу свою дурацкую историю, и вероятно ты поймёшь, почему иногда людям хочется стрелять в себя или в других. Это не рак и насилие, но каждый день убивает детей по всей планете. Концовка, возможно, застанет тебя в автобусе, очереди к врачу, или на верхней полке плацкарта. Взгляни на людей вокруг, может кто-то из них – я?

Сентябрь 1996

Все началось с дырявого носка. Учитель попросила меня полить цветы в классе, в то время как остальные дежурные мыли пол. Сегодня повезло – не нужно было отковыривать серые засохшие жвачки под партами, оттирать черные полосы со стен и линолеума. Я сняла обувь, встала на стул и потянулась с кружкой воды к раскидистому растению на шкафу. На верхней полке пылилось множество шариков из бумажек , которыми мальчики плевались из самодельных трубок.

– Оль, у тебя дырка и палец видно! – добродушно рассмеялась Маша С., продолжая возить тряпкой по надписи "Математика ум в порядок приводит" на стеклянной дверце шкафа. Кто-то добавил "не" перед словом "приводит".

Я посмотрела на свои ноги – палец смешно торчал из прохудившегося носка. Оборин мельком взглянул на нас, продолжая возить по полу шваброй, он хотел побыстрей закончить и бежать на футбольное поле. Его друг, гоняющий мяч за окном, давно отделался поднятием стульев на парты. Нина Алексеевна оторвалась от проверки тетрадей:

– Ты, Козлова, как бомжиха, ей богу. Разве сложно носки нормальные найти? Оборин согнулся от смеха и даже выронил швабру.

– Козлова, ты и правда как бомжиха! – заорал он. – Нищий бомж! Я вспомнила, как торопилась утром и схватила носки из ящика.

Все равно под кроссовками не видно.

Ощутила, как лицо стало горячим, а в животе неприятно закрутило.

– Меньше разговоров, больше дела! – Нина Алексеевна застучала железной линейкой по столу, но Оборин не останавливался. На следующий день про дырявый носок узнал весь класс.

Апрель 1997

Я закрывала руками лицо, мокрое от слез и соплей. Вокруг слышался смех, кто-то радостно орал, кто-то барабанил по парте. Я считала секунды до звонка, когда наконец в класс зайдет учитель, и они заткнутся хотя бы до следующей перемены. Место за партой превратилось в мою личную клетку. Я словно приросла к стулу, ловила каждое обидное слово, мысленно сжимаясь до мизерных размеров. Казалось, что лица великих математиков с портретов над доской тоже смотрят на меня и насмехаются. Стены медленно сдвигались и давили. Голоса одноклассников звучали будто не с соседних парт, а внутри головы. Вопли, оскалы, веселье. Полудохлого кролика кинули на растерзание гиенам. Посмотреть, как они покончат с ним. Мир сузился до размеров классной комнаты. Локти больно упирались в парту, всем телом я ощущала летящие отовсюду невидимые камни. Маленькие, средние, огромные. Оставляющие незримые синяки и царапины. Самые крупные прилетали от Оборина, Соболевой и Жеребцова. Оборин умел завести толпу, превращал издевательства надо мной в целое представление, сильно отставал по истории, но класс всегда дружно смеялся над его шутками. Соболева обращалась ко мне редко. Она просто иногда высказывалась.

Что с нее взять – нищета.

Смотрите, какая у Козловой стремная обувь!

Соболева меняла наряды каждый день, в школу ее привозили на машине, несмотря на плохие оценки, ее фамилия не упоминалась на родительских собраниях. Мне хватало одного взгляда, чтобы ощутить насколько сильно она меня презирает. С Жеребцовым мы дружили в начальных классах. Он подкидывал мне записки с сердечками и провожал до дома. Закончилась начальная школа – время, когда учительница приводила в пример мои диктанты, хвалила перед всеми в залитом солнцем классе. Ее сменила математичка Нина Алексеевна. Вместо сплошных пятёрок и редких четверок, в моем дневнике все больше краснели двойки и колы, а Жеребцов с любовных писем перешёл на плевки. С каждым днём все сложнее было заставить себя идти на уроки, в то время как для остальных травля стала любимым ежедневным занятием. Даже толстый рыжий Гуренко, которого дразнили "Жиренко", каждый раз громко хохотал, сидя за последней партой, пока не умер во сне незадолго до окончания десятого класса. Раздался звонок. Вошла Нина Алексеевна

– Козлова опять в слезах? Хватит нам кабинет заливать.

Со скрипом мела по доске смешались чьи-то усмешки и шепот.В какой момент из детсадовских мальчиков-зайчиков и девочек-снежинок они превратились в неведомых тварей? Одноклассники часто обсуждали мою вышедшую из моды одежду, торчащие волосы, огромный нос картошкой, на котором постоянно появлялись прыщи. Выбор одежды для школы был невелик: синие джинсы, черная юбка до колен, две кофточки, кеды и туфли. Остальные вещи совсем не годились – с дырами, вытянутые, выцветшие, готовые к роли половой тряпки. А может дело в моей нелепой фамилии? Козлова. Оля Козлова. Действительно смешно, правда? "Коза" "Козлина" "Козлище"

У козы кривые ноги

Коза страшная

Коза опять ноет

У козлины стремные волосы

Мои волосы мне и самой не нравились. Постоянно путались. Слишком густые и непослушные , чтобы сохранять нормальный вид в течение дня. Даже если с утра прийти в школу с чистой и расчесанной головой, к концу второго урока они уже свисали паклями, и предательски торчали на макушке. Иногда удавалось быстро расчесаться в туалете, но обычно там толпились девчонки из моего и параллельных классов, поэтому почти все время я ходила с растрепанной головой.

***

Урок тянулся бесконечно долго. Классный руководитель Нина Алексеевна, между собой ее называли просто Нинка, склонилась над журналом. Она водила огрызком карандаша по списку учеников, выбирала кто пойдет решать уравнение.

– К доске идет…

В пятом классе я совсем перестала понимать математику. Радовалась каждой, чудом полученной тройке. Нинка вытерла пот со лба носовым платком в цветочек. Ее огромные красные щеки обвисли, очки сползли с носа и готовы были упасть. Пауза, напряжение. Небольшое ощущение власти, когда кому-то из учеников все-таки придется пойти отвечать. Я сосредоточилась на завитушках в конце тетради. Раз за разом обводила их, рисовала новые, и опять обводила. В тетрадях, учебниках, блокнотах, дневнике. Они напоминали ветви сказочных деревьев. Иногда я добавляла цветы. Но обычно везде красовались просто завитушки, переплетенные между собой. Каждый раз, я сама того не замечая, выводила их, пока учительница объясняла новую тему.