Читать книгу Гаденыш - Ольга Владимировна Яворская - Страница 1

– Так, стоп! Подождите… Может вы преувеличиваете проблему? Ведь все же у вас было хорошо, дружно? – пожал плечами Виктор, прерывая взволнованную речь брата Юрки. – Согласен, что в большой семье всегда возникают проблемы с воспитанием детей, на каждого может и не хватить в течение дня должного внимания. Но вы же были готовы к этому и хотели большую семью…

– Конечно готовы… были. Ко всему были готовы, но к такому! Он же не просто игнорирует наши слова. Он на младших оказывает дурное влияние. Где бы не появился тут же раздор, ссора, вопли, плач. А смотрит как? Как волчонок! С матерью не церемонится. Чтобы не попросила его сделать – все абы как, лишь бы отделаться. Так Вера уже вся слезами умылась. Справиться с ним не может. Так что, брат, искушений в жизни полно… Но, чтобы собственный ребенок! Ума не приложу, как так вышло! И драли его, и запирали, и лишали всего, а толку – ноль. В семье не без урода! А у нас теперь новая поговорка: в семье не без Павла! Просто гаденыш какой-то получился. И в кого только? 13 лет всего! Спорит, доказывает мне что-то свое гаденистое! – Юрий опустил голову, провел ладонью по волосам и, подняв недопитый бокал вина, с грустной улыбкой громко провозгласил, – Давайте следующий тост за наших детей! И чтобы у нас хватило сил их вырастить и воспитать хорошими людьми.

Виктор улыбнулся, тепло посмотрел на своего любимого младшего брата и поднял ему навстречу свой бокал вина.

– И за встречу, ребятки. Очень рады, что вы, наконец-то, приехали к нам, – поддержала их его жена Ирина, – Верочка, тебе долить вина? – обратилась она к своей невестке, жене Юрия. – Мальчики, поухаживайте за ней.

Вера промокнула глаза салфеткой и, махнув рукой, подняла свой вновь наполненный бокал вина.

Дружным перезвоном встретись бокалы в центре над большим столом, напоминая Виктору о таких же прошлых встречах с братом и его семьей. У Юры пятеро детей и их с Верой двое – семья. Кто бы мог подумать в детстве, что он окажется таким плодовитым! Они очень любили тост – «За семь Я». Радость, шутки, воспоминания… И с женами им обоим повезло. Сразу подружились и сразу нашли общий язык. И получалось у них при не частых встречах как-то все слажено: и стол накрыть, и вкусненькое приготовить, и детей накормить, да, и еще занять их играми, чтобы братья могли поговорить после разлуки. У Виктора и Ирины только двое. И уже взрослых: старшему Артему 25 и дочке Валентине 20 плюс пятеро от брата – старшая Аля в одиннадцатом классе, затем Вика 15 лет, Пашке уже 13 и младшеньким – Саше 6 и Симочке 4 года. В просторном доме тихо не было, но места хватало всем.

Дети давно уже спали. Утомились с дороги. Время за полночь. Вино развязало язык и пустило его в работу о наболевшем. Уже и Вера, подсев к Ирине и плотно сжав ее ладонь вещала о трудностях воспитания их среднего сына. И Юрий, не останавливаясь, зло сверкая глазами из-под густых бровей, рассказывал о последних событиях их трудной жизни.

– Я, Ирин, уже почувствовала, что… не люблю этого ребенка. Я не просто его не люблю, а… даже хуже, – Вера сделала глоток из бокала. – Гаденыш! Если бы ты знала, какой! Спрашивает: зачем ты меня родила? Его не спросила! Уходит из дома, на телефонные звонки не отвечает. А тут из магазина звонят, поймали его на воровстве. Конфеты, гад, воровал! Хорошо директор добрым человеком оказалась. Видит, что семья благополучная, в полицию звонить не стала.

– Подожди, Вера. А дома конфеты есть?

– Какие конфеты? Ты с ума сошла? – Вера заглянула в глаза невестке. – Никаких сладостей! Потом зубы лечить! Пусть фрукты едят и пирожки. Сытнее будут.

– Но есть же какие-то праздники, когда вы, наверное, позволяете? – напряглась Ирина. – Ведь не могут дети расти без конфет и печенья… Тем более Паша в школе учится. А там сейчас они все друг перед другом казаться лучше хотят. Доказывают у кого, как говорится, жизнь слаще.

– Ой, молчи! Что там творится! Мы ему запрещаем с «крутыми» общаться! Таких друзей не нужно. Вон его друзья – брат и сестры. Так нет! Норовит удрать и таскаться где попало с ними.

– Вер, я что-то не пойму! Что значит, запрещаете?

– То и значит, что везде нужен контроль. Если упустим сейчас, то недалеко и до сигарет и алкоголя. Тогда уже поздно контролировать будет!

– А что его интересует? К чему он склоняется?

– Ир, подушка и одеяло его интересует, – зло засмеялась Вера. – К ним он и склоняется. Лентяй жуткий! У всех есть обязанности по дому. Так его не допроситься все сделать как надо. Ему лишь бы отвязаться! Тяп – ляп и готово у него! А я и Алька за ним переделываем, – Вера прерывисто вздохнула и со стоном выдохнула, – Я ему говорю, что он старший, и за младшими должен приглядывать, быть им примером. А он знаешь, что мне в ответ? – она заглянула в глаза Ирине и заговорила шепотом – «Я им что отец? Я тоже ребенок! Когда они родились, у меня детства не стало. И если вы считаете меня взрослым, тогда и относитесь ко мне как ко взрослому, а то помыкаете как рабом». Ты представляешь, что у него на уме?

– Да, я его, гаденыша, в детский дом, в монастырь, в трудовой лагерь до совершеннолетия! – повысил голос, захмелевший Юрий. – Я выбью из него всю дурь! Будет по струнке ходить у меня!

– Ребят, давайте по последней и спать, – Виктор посмотрел на онемевшую жену и хлопнул брата по плечу. – С дороги устали. Завтра договорим. Хорошо? – он посмотрел на Веру в ожидании поддержки.

– Да, конечно, – засуетилась Вера. – Юр, пойдем я тебя уложу и помогу Ирочке убрать со стола.

– Нет, ребята. Это мы сейчас вас уложим. Вы с дороги. Отдыхайте. А завтра уже будем делать все вместе…, как раньше, – произнесла Ирина, решительно поднимаясь из-за стола и увлекая уставших родственников за собой в приготовленную для них спальню.

Вернувшись на кухню, она в задумчивости опустилась на стул. Виктор, не спеша переносил посуду со стола в раковину.

Ирина, не говоря ни слова, надела передник и резиновые перчатки. Подошла к раковине и открыла кран с водой. Машинально отмывая тарелки, она никак не могла прогнать тяжесть с души, которая нарастала и просто обволакивала ее всю целиком. Она почувствовала, как Виктор подошел сзади и нежно поцеловал ее в плечо. Он всегда делал так, когда или чувствовал себя виноватым, или что-то у них не ладилось в семье. Она знала этот поцелуй, она любила этот поцелуй, она всегда его ждала, когда было нелегко на сердце и когда нужна была поддержка Виктора.

– Я ничего не могу понять, – она развернулась к мужу. Слезы навернулись на глаза. – Вить, Павел точно их ребенок? У нас в семье нет никаких тайн?

Виктор вздохнул и, обняв ее за плечи, притянул к себе.

– Я сам в шоке, Ир… Не знаю, что сказать. То, что они говорят, просто быть не может. Кто бы рассказал – не поверил! А тут еще и в нашей семье, – Виктор вздохнул. – Никаких тайн нет… Пашку я крестил. Он наш. Но что произошло с братом и Верой? Откуда такая ненависть? Да, еще к ребенку!

– Да, еще к собственному, – всхлипнула Ира.

– Я тебе рассказывал про наше с ним детство… Безотцовщина. Мама постоянно болела. Я старше-то всего на три года. А Юрка ласковый был… Любили его все. А на мне крест с детства поставили. Упрямый и сам себе на уме… Говорили, что из меня ничего путного не получится…

– Ага! Генеральный директор огромной фирмы с двумя высшими образованиями! Совсем ничего путного, – Ирина с удивлением посмотрела в глаза мужу.

– Ну, тогда же на мне не было написано, что из меня выйдет. Это родственники так решили, сравнив количество поцелуев от меня и от Юрки. Моих явно не хватало, чтобы, по их мнению, стать порядочным человеком.

– Но тебя же это не возмущало?

– Ну, как не возмущало? Переживал конечно… Но я любил брата также, как и они. А потом… Я ж постоянно занят был. То каратэ, то мотоциклы, то гитара… В городишке задрипанном жили. Знал, что учиться надо хорошо, чтобы уехать навсегда. Вот и заработал золотую медаль после школы.

– А почему все же Юра там остался? Ты же звал его к себе.

– Захотел. Ему, как он говорит, все там дорого. И детство, и юность, и друзья, и, вот, вторую молодую жену свою Веру встретил. Нравится ему там… Ты же помнишь, как я настаивал в свое время о переезде их в наш город. Я тебе обо всем рассказывал.

– Да, уж… Только откуда все это? Как говорится, ничего не предвещало. Пошли укладываться уже, – вздохнула Ира. – Иди стели. Сейчас посуду домою и приду. Завтра утром детей сырниками накормлю. А к обеду голубцов накручу и капустняка вашего любимого сварю. Нормально?

– Ты у меня самая – самая, – Виктор бережно обнял и нежно поцеловал жену, как делал это с юности, когда понял, что она его судьба навсегда. Самая красивая, самая надежная, самая умная, самая-самая…

И она тогда сразу потянулась к нему, приняв его таким, каким он был – упрямым и самим себе на уме, не стараясь переделать и что-то для себя изменить в нем. Полюбила такого, как есть! И вот уже год как отпраздновали серебряную свадьбу, а она все равно для него Королева! И лучше ее не встречал никого…

Проворочавшись в постели остаток ночи, Ирина с тяжелыми мыслями с раннего утра уже хлопотала на кухне. Под шум вскипевшего чайника и птичьего гомона из открытого окна, она не сразу поняла смысл криков, доносившихся из дальней спальни, где вчера уложили детей. Вытирая руки полотенцем, она поспешила навстречу громким голосам.

– И что? А что должен был сделать? – визжала Вера. – Ты решил, что на отдых приехал и обязанности свои выполнять здесь не нужно? А кто их за тебя будет исполнять?

Зайдя в спальню, Ирина увидела в кровати маленькую плачущую Симочку, кричащую взъерошенную невестку и, стоящего перед ней навытяжку Пашку в трусах с каменным лицом, молча, не моргая смотрящего матери в глаза. Шестилетний Саша спрятался с головой под одеяло.

– Ребенок пить захотел! Трудно воды ей подать? Кувшин на столе стоит рядом с кроватью, – продолжала визжать Вера, размахивая перед лицом сына указательным пальцем. – Ведь не спал уже. Чем ты занят все время? Сима прекрати реветь. Сейчас мама тебя напоит. Лодырь, бездарь, урод! Никакой помощи от тебя! Смотрит, хоть бы глаза отвел. Упрямый как осел!

– Вера, прекрати, – вмешалась Ирина. – Не кричи. Ты сама весь дом переполошила. Что нужно? Симочка, держи стакан с водичкой, – быстро сориентировалась она. – Не плачь, маленькая. Саша, вылезай. Пойдем в ванную умываться. Вера, пошли с нами, поможешь им. Пашенька, мальчик мой, ты еще полежишь или тоже умоешься и завтракать будем?

– Па – шень – ка, маль – чик мой! – коверкая слова, передразнила Вера. – Господин наш! Взрослый переросток в 13 лет! Соизволишь откушать или что-нибудь другое желаете? – не унималась мать.

– Вера! Ты себя слышишь? Замолчи, пожалуйста! Это уже выходит за все границы! Я сейчас Виктора позову! – строго остановила ее Ирина.

– Это давно вышло за все границы, – прошипела Вера. – Ты же видишь, ему уже чужой дом не помеха. Только для себя живет! Сам себе на уме, гаденыш!

Ира собрала детей, взяла за руку Веру и почти силой повела их из спальни. Оглянувшись назад, она увидела не шелохнувшегося мальчика, смотревшего им вслед. Выведя их в коридор и направив к ванной, Ирина вернулась в спальню, закрыла дверь и повернулась к Паше.

– Можно я лягу? – спросил мальчик и устало сел на край кровати.

– Конечно ложись, – удивилась вопросу Ирина. – Можно мне присесть рядом?