Читать книгу Жуть бриллиантовая - Ольга Волошина - Страница 1

«В здании аэровокзала царил хаос. Залы ожидания были забиты до отказа – тысячи пассажиров ждали вылета; одни рейсы задерживались, а другие были и вовсе отменены. Всюду громоздились горы багажа. Огромный центральный зал походил на трибуны стадиона в момент ожесточенного футбольного матча…»

А. Хейли. «Аэропорт»

Вся эта история началась с нелётной погоды. Если бы наш самолёт благополучно долетел до Москвы, а не совершил вынужденную посадку в Дорске, я не поселилась бы в этой чёртовой гостинице, не познакомилась бы с Лерой, не пошла в бар за шампанским, не влипла в эту кошмарную историю, ничего не узнала о… Если бы, если бы…

Но обо всем по порядку.

Наша с подругой частная фирма начала приносить доход. И Арина отпустила меня немного отдохнуть и развлечься.

Сидя в кресле самолёта, я с удовольствием вспоминала неделю, проведённую в Польше. Эти славные маленькие кафешки на два-три столика, где варят дивный кофе, а вся выпечка приготовлена собственноручно хозяйкой! Сама же хозяйка обслуживает вас за стойкой и охотно делится собственным оригинальным рецептом приготовления шарлотки. Жаль, что я так плохо говорю по-польски, и уж тем более не пишу, а то записала бы рецепт для соседки тёти Шуры. А живописные мосты над Вислой, замки, словно мхом, обросшие легендами! Все, что с таким энтузиазмом показал и расхвалил мне кузен Мирек. Жаль, что отпуск бывает только коротким.

***

Полёт уже подходил к концу, совсем спокойно и комфортно. Вдруг стюардесса объявила, что самолёт вынужден совершить посадку в Дорском аэропорту по метеоусловиям места назначения. В Москве отчаянно мело почти сутки. Даже если вьюга в ближайшее время успокоится, на расчистку взлетно-посадочной полосы потребуется время.

Метеоусловия в России, похоже, были никудышными повсюду. Не успели мы приземлиться в Дорске, как пурга настигла и этот городок. Теперь уже наш самолёт не мог взлететь, даже если бы мы все, включая экипаж, очень захотели.

Пассажиры нашего рейса слонялись по залам аэровокзала, забитым людьми сверх всякой меры, прислушивались к объявлениям дикторов и утешали друг друга всевозможными слухами. Метель якобы будет мести никак не меньше трёх дней, а синоптики пообещали, что только за сегодняшнюю ночь выпадет месячная норма осадков. А за следующие два дня – двухмесячная норма. Ещё дня три будут расчищать взлетные полосы: Дорск – городок небогатый и с техникой у них напряжёнка. Так что засядем мы тут не меньше, чем на неделю.

Эту последнюю новость оптимистично изрёк тощий и рыжий, одетый в рыжую же дубленку дядька. Стоявшая рядом со мной молодая женщина в прелестной норковой шубке глухо застонала. Но кормить застрявших пассажиров, будто бы, обещали бесплатно завтраками и обедами, радостно объявил нам всё тот же дядька. Правда, не в ресторане, а в дешевом кафе на первом этаже.

Топтавшийся в сторонке лысоватый толстячок в чёрной куртке и с огромной чёрной сумкой на плече неожиданно тонким голосом взвизгнул:

– Это возмутительное безобразие! Они нам за это ещё ответят!

– Кто? – низким голосом спросила, обернувшись, «норковая шубка».

– Эти…ну… аэродромщики! Я так дело не оставлю, – брызгая слюной, продолжал визжать толстяк. – Мне срочно, очень срочно нужно попасть в Москву!

– Всем нужно, – философски заметил рыжий. – И при чём тут аэродромщики? Прекратить вьюгу они не в силах. Вряд ли у них есть пушки по разгону туч, да и проку от них… Ну, разгонят над аэродромом, а рядом как мело, так и будет мести.

– Нужно ехать на вокзал, – сообразила практичная «норка». – Поезду до лампочки, метель или нет. Он себе пилит и пилит по рельсам.

Я тоже уже подумывала о поезде. Конечно, ехать тогда придётся не меньше 12-14 часов, или даже больше. Но всё же лучше, чем бесполезно торчать здесь трое суток. Определённо, продолжение путешествия поездом – мысль весьма дельная. Толстяк тоже склонялся к плану использования железной дороги.

– Всё, еду на вокзал, – обрадовался он и, повернувшись к нам спиной, засеменил прочь.

– Эй, постойте, – крикнул ему вслед рыжий.

Толстяк на мгновение замер, затем развернулся на сто восемьдесят градусов и упёр в рыжего презрительный взгляд.

– Нету билетов, нету. Я уже звонил на вокзал. На Москву ни одного билета, даже на завтра, – рыжий посмотрел на громадные электронные часы, висевшие под потолком. – А сегодня поезд уже тю-тю. Последний ушёл час назад. А следующий будет только завтра вечером. Вот на него-то билетов и нет.

Толстяк сразу сник и стал похож на воздушный шарик, из которого частично выпустили воздух.

– А почему бы нам не взять машину? – предложила «норковая шубка» – Нас четверо – скинемся и заплатим водителю, сколько бы не запросил.

– Точно, – снова оживился толстяк. – А билеты сдадим, пусть эти… нам деньги-то вернут.

Свежая идея несколько приободрила общество. Рыжий и «норка», как самые энергичные в нашей компании, доверили охрану своих вещей нам с толстяком и отправились на улицу искать подходящую машину.

Казалось, их не было целую вечность, но рыжий с «норкой» отсутствовали всего 15 минут, что зафиксировали электронные часы под самым потолком. Когда они вернулись, вид у дамы был такой кислый, что было ясно без объяснений: договориться с водителями не удалось. Оба парламентария, словно две большие собаки, молча отряхивались от снега, засыпавшего их с ног до головы.

– Ни одна сволочь не соглашается! – возмущенно пробасила «норка», наклоняясь за своим баулом. – Мерзавцы и трусы! Остается надеяться, что проклятая метель всё-таки закончится когда-нибудь. Пойду, поищу свободное местечко.

Она огляделась по сторонам. Но зал был забит, как перенаселённый муравейник, ни одного свободного кресла высмотреть не удалось.

– А почему никто не соглашается? – спросил толстяк для поддержания разговора.

– Потому что метёт, как в Антарктиде, – махнул рукой рыжий, на этот раз уже без оптимизма. – Видимость нулевая, к тому же дороги завалены снегом. Придётся ждать…

Тут запиликала музыка, сопровождающая информацию для пассажиров, и рыжий мгновенно смолк. В глазах толстяка вспыхнула надежда, но через пару секунд угасла. Дикторша объявила номера рейсов, вылет которых задерживался до семи утра. Среди них был и наш.

Маленькая группа товарищей по несчастью распалась. «Норке» удалось отыскать свободное местечко в крайнем ряду кресел, и она теперь устраивалась основательно, расправляя складки своих мехов. Толстяк, грустно хрюкнув что-то себе под нос, поплёлся к справочному окошку. Рыжий тоже где-то растворился. Я подхватила сумку, перебросила длинный ремень через плечо и направилась к выходу.

Не прошла я и пяти метров, а снег уже залепил мне лицо, набился за шиворот и там понемногу таял, стекая противными ручейками по спине. Вьюга была жуткая. Ветер выл, сбивал с ног, снег лез в глаза и колол щёки. Чёрт бы побрал эту снежную бурю! Я остановилась и повернулась к ветру спиной. Вернуться в зал аэропорта? Но ведь там нет ни одного свободного местечка. Жаль, что я не могу спать стоя, как лошадь. Мимо меня пробегал мужчина, весь облепленный снегом. Я успела схватить его за рукав куртки, он притормозил и обернулся.

– Не подскажете, есть ли здесь гостиница? – прокричала я сквозь вой ветра.

– Есть. Налево, за магазином «Детская одежда», а там ещё метров пятьдесят пройдете. «Синяя птица» называется.

Скороговоркой выпалив это, мужчина убежал, а я пошла в указанном направлении, с трудом преодолевая сплошное колючее месиво бьющего в лицо снега. Пятьдесят метров по глубоким сугробам, в кромешной тьме, под рёв вьюги показались мне десятком километров. Дорские власти усиленно экономили электричество: стоило мне немного удалиться от аэровокзала, как я сразу же попала в какие-то тёмные, глухие и заваленные снегом закоулки. Я едва не заблудилась и чуть не утонула в самом глубоком сугробе прямо перед гостиницей.

«Синяя птица» гостеприимно встретила меня табличкой «Свободных мест нет». Но сил брести назад в аэропорт у меня уже не было. В гостиничном холле, тёплом и светлом, стояли два мягких кресла, в одно из них я и опустилась. И вскоре была вознаграждена: минут через пять администраторша, переговорив с кем-то по телефону, всё-таки выдала мне вожделенный ключ от номера.

– Люкс, – объявила она с гордостью. – Вам просто крупно повезло, неожиданно сняли бронь. Когда погода нелётная, наш отель всегда забит до отказа, ни одного свободного номера не остается.

Мой счастливый номер находился на третьем, последнем этаже. Межэтажные пролёты оказались длинными, а кованая железная лестница с ажурными перилами – очень крутой. Но лифта не было. Когда-то широкие ступени наверняка устилала традиционная ковровая дорожка, теперь же их чёрная поверхность блестела, отполированная ногами сотен постояльцев. «Синяя птица» располагалась в здании дореволюционной постройки довольно внушительного вида. Однако и это не делало гостиницу презентабельной. Даже трёх звёздочек я бы ей ни за что не дала. Зданию явно требовался хороший ремонт.

Рассматривая номера на дверях, я едва не налетела на большое дерево с блестящими крупными листьями. Оно торчало из огромного белого вазона, стоявшего отнюдь не на месте. Возле окна эта громадина смотрелась бы гораздо симпатичнее и не мешала передвижению постояльцев. Счастливо избежав столкновения с деревом, я подошла к нужной двери.

Уже вставив ключ в замочную скважину, я вдруг услышала шорох и повернула голову. Дверь номера справа чуть приоткрылась, а затем быстро захлопнулась, с едва слышным скрипом в замке повернулся ключ. В номере слева от меня громко завопила музыка, наверное, там включили телевизор.

Люкс оказался обычным одноместным номером с ванной, кроватью, шкафом, креслом, допотопным телевизором и маленьким холодильником. Правда, стоили мои апартаменты почти как шикарный номер в пятизвёздочном европейском отеле. Но выбора у меня не было. Не располагаться же в аэропорту на полу, подстелив на холодные плиты голубенький атласный халатик, подаренный варшавской тётушкой Ольгой.

Бросив сумку на пол возле кровати, я тяжело опустилась в кресло и взглянула на свои часики. Ого, уже одиннадцать. Не позже половины седьмого я должна быть в аэропорту.

Однако спать не хотелось. Я сидела в кресле, наслаждалась теплом и покоем и от нечего делать разглядывала номер. Впрочем, остановить взгляд тут было не на чем. Ни одной привлекательной вещицы. Разве что акварель в некрашеной деревянной рамке, висевшая над кроватью. Небольшая такая картинка, изображавшая цаплю, судя по длинной шее. Цапля почему-то была синей и от этого казалась высокомерной. Редкие камыши, и вода, над которой застыла птица, тоже были синими. А-а, да это же и есть та самая птица, давшая название гостинице! Вот, значит, как художник, оформлявший этот славный отель, представляет птицу счастья. Впрочем, какая мне разница, главное, что сейчас я приму душ, а потом отлично высплюсь. В то время как остальные пассажиры, не такие ловкие, проведут ночь в забитом людьми зале аэропорта, сидя на ступенях и подоконниках или подпирая собой холодные стены.

Я приняла горячий душ и почувствовала, что неплохо бы ещё и поужинать. Все магазины наверняка уже закрыты. Если и есть круглосуточный, я его все равно не найду на незнакомой промёрзшей улице, где хозяйничает свирепая метель. Хотя тут, в гостинице должен иметься хоть какой-нибудь ресторан или кафе на худой конец. Время, конечно, позднее, но что-нибудь наверняка работает.

Скинув мягкий голубой халатик, я снова влезла в джинсы, натянула джемпер и двинулась к выходу. Но едва оказалась у двери, как услышала осторожный нерешительный стук. Кто-то определенно скрёбся в дверь моего номера.

Я распахнула дверь. На пороге стояла девушка. Совсем молоденькая, лет двадцати, темноволосая, с короткой стрижкой, в чёрных брюках и светло-жёлтом свитере с высоким воротом. Она застенчиво улыбнулась и тихо сказала:

– Извините, что побеспокоила так поздно. У вас случайно не найдётся хоть глоточка минеральной воды? Или ещё какой-нибудь воды? Не хочется спускаться в бар ради этого, а мне нужно запить лекарство. Я даже нюхать не могу эту воду… ну, из крана. Она воняет болотом. Вы не находите? Ужасный город, и гостиница кошмарная!

Произнеся последние слова громким шёпотом, девушка поёжилась и сморщила чуть вздёрнутый носик. Минералка у меня имелась, и я пригласила гостью войти. Незнакомка проследовала за мной в номер, не переставая при этом говорить.

– Я видела, как вы входили, и очень обрадовалась. Думаю, хорошо, что в соседнем номере не мужчина…

Так это она выглянула в дверь справа, когда я возилась с ключом! Девушка продолжала о чём-то трещать, взгляд её янтарно-карих глаз заскользил по убогой мебели, на какую-то долю секунды задержался на голубой цапле. Я достала из сумки бутылку с минеральной водой, купленную в варшавском аэропорту.

– Спасибо. А стакана здесь почему-то нет, – удивилась она, оглядев скудное гостиничное имущество. – Тогда ничего, если я прямо из горлышка?

Она достала из кармана брюк маленький флакончик, потрясла им над ладошкой, сунула в рот таблетку, затем откинула голову и приставила ко рту горлышко бутылки. Её движения были изящны, даже пластиковую бутылку с водой она держала так, словно то был хрустальный бокал. В общем, моя соседка была вполне симпатична. Вот только руки, точнее, ногти, у неё выглядели не слишком ухоженными, ей совсем не помешало бы сделать маникюр.

– Голова болит страшно, – пробормотала девушка, поставив бутылку на столик. – Вы, значит, тоже в Москву летите? Да, не повезло нам с вами на этот раз. Такая премерзкая погода! И городок паршивый.

Мы немного поболтали. Девушку звали Валерией, она летела из Туниса, где провела две чýдные недели на побережье, о чём свидетельствовало её покрытое лёгким загаром личико. Лерин самолёт приземлился в Дорском аэропорту всего за час до нашего.

– Не хотите спуститься вниз и где-нибудь поужинать? – предложила я. – Возможно, здесь есть какой-нибудь ресторан, и он наверняка ещё работает.

– Нет, спасибо, – отказалась Лера. – Там, небось, народу полно и музыка орёт, а у меня голова просто раскалывается. Даже таблетка не помогает.

Она зябко поёжилась, хотя в номере было очень тепло, и покосилась на дверь. Девушка выглядела теперь довольно странно. Может, она наркоманка? Интересно, что она такое проглотила? Что там за таблетки в пузырьке? Продолжая вертеть склянку в тонких пальцах, девушка подошла к окну и взглянула вниз. Я посмотрела туда же, но ничего не обнаружила. За окном по-прежнему была только снежная пыль, метавшаяся в ночном мраке. Да слабые отсветы фонаря с трудом пробивались сквозь густую пелену снега. Лера отпрянула от окна и повернулась ко мне.

– А знаете что? Пойдемте ко мне в номер, у меня есть неплохая колбаса. И шоколадка, так что можно немного перекусить. Только прихватите минералку, а то придётся запивать колбасу этой дрянной болотной водой из крана, прямо с микробами и прочей гадостью.

– Вы имеете в виду головастиков и пиявок? – решила я пошутить.

Лера сморщила носик и засмеялась. Улыбка ей очень шла, простенькое личико с некрупными чертами сразу сделалось почти красивым. Янтарные глаза засияли. Нет, не похожа она на наркоманку, и что это мне вдруг пришло в голову? Да и надпись на флакончике, который девушка поставила на подоконник, сообщала, что это всего лишь пенталгин.

– А ресторан наверняка закрылся, в таких дырах спать ложатся с петухами. Первый час уже, – сказала Лера.

Я взглянула на часы. И в самом деле, совсем уже поздно, не опоздать бы завтра в аэропорт, а то самолёт улетит без меня. Однако спать совершенно не хотелось, зато в желудке урчало всё настойчивей.

– Неудобно как-то так поздно напрашиваться в гости на ужин, – пробормотала я на всякий случай.

– Не беспокойтесь, вполне удобно. Только собеседница из меня никакая, и всё из-за головы. Ещё в самолёте начала болеть. Когда я волнуюсь, у меня всегда болит голова. Терпеть не могу самолёты, но летать частенько приходится. По мне лучше бы поездом, но, к сожалению, в Африку по железке не доедешь. А вы? Вы не боитесь летать самолётами?

Обсуждая преимущества и недостатки разнообразных видов транспорта, мы переместились в Лерин номер. Она несла бутылку с недопитой минералкой, я прихватила свою сумочку. Не стоит оставлять деньги и документы в гостиничном номере, даже если он называется люксом.

Номера наши были похожи, как близнецы. Те же шкаф, телевизор, кресло. Над кроватью в Лерином номере тоже висела акварель с синей птицей, только не цаплей на сей раз, а совой. Впрочем, сова была довольно симпатичной и не такой чопорной, как моя цапля. Вот только в Лерином номере чего-то не хватало, чего именно, я никак не могла понять.

Из снеди у Леры имелись упаковка с нарезанной тонкими ломтиками колбасой, маленькая булочка и большая плитка шоколада. Мы поделили все это по-братски и съели, запивая минералкой прямо из горлышка.

– Значит, вы в Тунисе отдыхали? – спросила я, когда с ужином было покончено. – А вы смелая, хоть и молодая совсем. Вот я побоялась бы отправиться в Африку одна. У меня вообще с этим континентом ассоциируются только пустыни, змеи и стишок: «Не ходите дети в Африку гулять». Как там дальше? «В Африке гориллы, змеи, крокодилы».

Лера, смеясь, возразила, что никаких змей и крокодилов она не видела. И вообще, не такая она молоденькая, уже тридцать два года.

– Да ну! – не поверила я. – А я думала, что никак не больше двадцати-двадцати двух. Выглядите прямо школьницей.

– Спасибо!

– Значит, в Африке вы не встретили ни горилл, ни змей, ни крокодилов? А что же там тогда экзотического?

– Ничего особенного. Море, пляж, гостиница. Как и на любом другом курорте.

Импровизированный ужин привёл меня в хорошее настроение, и я принялась болтать. Рассказывала о своей тётке Ольге, её семействе, о том, как провела пять дней в Польше. И так увлеклась, что не сразу заметила, что Лера совсем не принимает участия в разговоре. Я смолкла и тут же ощутила неприятную тишину, повисшую в номере. В комнате было так тихо, что я слышала Лерино напряженное дыхание. Тишину нарушали лишь порывы ветра за окном. Мне показалось, что девушка к чему-то прислушивается, и я тоже напрягла слух. И услышала осторожные шаги. По коридору кто-то ходил, и, похоже, мужчина: как ни старался он ступать совсем беззвучно, тяжёлую мужскую походку не спутаешь с женской. Внезапно шаги замерли у двери номера, и я отчетливо ощутила запах сигаретного дыма. Наверное, этот кто-то остановился закурить.

Затем невидимый мужчина удалился, всё так же осторожно. В дальней части коридора легонько хлопнула дверь. Я пошутила:

– Ещё один голодный бродит. Курит, чтобы не чувствовать голода. Но мы ему помочь не можем, так как уже уничтожили всё до последней крошки.

Лера на шутку не откликнулась. Я поразилась тому, как изменилось её лицо. Оно сильно побледнело, и даже загар не мог этого скрыть. В глубине янтарных глаз метался страх.

– Что случилось? Вам нехорошо? – испугалась я.

– Нет, ничего, просто очередной приступ головной боли, со мной так бывает, – слабо улыбнулась она. – Это мигрень, и никакие таблетки не помогают. Не обращайте на меня внимания, сейчас пройдёт.

– Вам нужно отдохнуть, вы устали. Я, пожалуй, пойду.

– Нет-нет! – с жаром воскликнула девушка. – Давайте поболтаем немного, я всё равно не смогу уснуть. Ещё чуть-чуть побудьте.

И я осталась. Правда, очень скоро я заметила, что опять болтаю одна. Отпускаю какие-то шутки по поводу наших затрапезных «люксов» и глупых синих птичек: наверняка в соседнем номере над кроватью висит ещё более нелепая синяя птица. Лера по-прежнему не пыталась поддержать разговор, и я сказала:

– У меня есть дельное предложение. Что если нам немного выпить? Между прочим, от головной боли неплохо помогает бокал вина. Давайте купим бутылочку чего-нибудь лёгкого и выпьем за знакомство. Наверняка тут есть какой-нибудь ночной бар. Я спущусь вниз, возьму бутылку и сразу назад. Одна нога здесь, другая там.

Лера согласно кивнула. Жаль, что в этой провинциальной гостинице нет доставки в номер. Пересчитать все ступеньки крутой лестницы среди ночи придётся собственными ногами.

В коридоре было абсолютно пусто и тихо, в воздухе всё ещё витал легкий запах табачного дыма. За моей спиной едва слышно щёлкнуло. Это Лера повернула ключ в замке.