Читать книгу Посол на подмене - Ольга Воскресенская - Страница 1

– Фин Астор, могу я узнать, что вы решили касательно разграничения спорных земель? – окликнув министра иностранных дел Таримана, поинтересовался посол Белавии. На своем языке, разумеется.

– А-а, барон Орэт, мы еще не закончили полное обследование и оценку территории, придется вам немного подождать, – отозвался статный мужчина на белавском. – Надеюсь, вы нашли приемлемыми выделенные апартаменты и не будете в обиде за то, что в гостях пробудете немного дольше, чем планировали. Как только вопрос решится и чери Трант подпишет бумаги, вы первым об этом узнаете.

Посол сохранил вежливое выражение лица, хотя его одолевала досада. Он-то подождет, куда денется… Но сколько можно? Он тут уже неделю торчит среди этих дикарей! Орэт чувствовал себя в Таримане чрезвычайно неуютно. У него никак не получалось разобраться ни в системе титулования, ни в характере местных жителей. То ли дело у них в Белавии… Король так и именуется королем или его величеством, роль герцогов, маркизов, виконтов, графов и баронов в обществе тоже абсолютно понятна, их никак не спутать с простонародьем. А тут… Пойди пойми, где знать, а где быдло! Нет, положим, должность тоже вполне достаточно говорит о человеке… Но ведь эти дикари предпочитают обращаться не по титулу, не по должности, а по цвету глаз! Син – к синеглазым, фин – к людям с фиолетовыми очами, зел – с зелеными, чери – с черными и кори – соответственно с коричневыми. И среди каких-нибудь чери, например, могут встречаться как правитель Таримана и министр финансов, так и крестьянин или подметальщик улиц. Посол уже утомился вглядываться в чужие глаза. Дома он старался никогда не смотреть на собеседника прямо, лица изучал только украдкой или боковым зрением. При его прошлых должностях и положении врать доводилось много и часто, а это лучше делать так, чтобы собственный взгляд не выдал. Нет, глазами определенно лучше ни с кем не встречаться. Однако тут приходится!

Орэт посторонился, чтобы освободить проход фину Астору, а потом непроизвольно отступил еще на пару шагов назад. За министром иностранных дел в дверной проем кабинета, куда он не успел зайти, лениво прошествовала проклятая мурчиана. Неизменная спутница любого тариманца-мага.

Все местные жители рождались с даром к магии, но при этом с абсолютно пустым резервом, их сил не хватало на создание самого простого заклинания. И только в день совершеннолетия некоторые из них могли стать полноценными магами, если их избирала мурчиана. Эти животные выглядели как обычные котята во всем мире, но были гораздо умнее и сообразительнее и умели увеличиваться в размерах в несколько раз. До вступления в союз с человеком габариты менялись хаотично и неконтролируемо, после – по желанию самих кошек или по просьбе хозяина. Но чаще всего предпочтительной являлась укрупненная форма. В лице мурчианы тариманец получал не только практически бездонный резерв магических сил для подпитки плетений заклинаний, но и неуязвимого для магии зубастого и когтистого охранника с грацией и стремительностью огромной кошки. А еще возможность и самому трансформироваться для битвы, на небольшой промежуток времени став чуть выше, мускулистее, сильнее и быстрее. Натуральные оборотни! Однако хотя бы в мирное время тариманцы выглядели как обыкновенные люди.

Так что неприязнь посла в основном активно вызывали опаснейшие мурчианы. Им дозволялось практически все. Будь ты хоть обычный гость, хоть король соседней страны, а обязан во имя мира терпеть их выходки, не смея тронуть хоть пальцем, – табу. А эти твари словно чувствовали неприязнь. Они могли ни с того ни с сего куснуть, царапнуть, рыкнуть, напугав до полусмерти, или, наоборот, поластиться. Но к послу почему-то никто не ластился. Казалось, большие кошки платили взаимностью. Барон даже опасался поворачиваться к ним спиной. Впрочем, они и сами умели великолепно подкрадываться сзади и пугать.

Надо сказать, что среди тариманцев посол так и не нашел ни друзей, ни приятелей, ни просто людей, которые хотя бы мало-мальски вызывали у него симпатию. Его раздражала дисциплина местных, неукоснительное следование каким-то своим непонятным правилам и то некое высокомерие, с которым они смотрели на тех, кто слабее, но свободнее в поступках. Они очень ценили силу – будь то сила воли, сила магии или воинское мастерство, позволяющее выигрывать в борьбе или поединках на шпагах. Посол же не утруждал себя тренировками, любил вкусно и много поесть, выпить… Тьфу! Тут в качестве компании за стол и пригласить некого! Зря он, наверное, так обрадовался освободившейся должности, позволяющей напрямую накоротке разговаривать с королем Белавии, отправлять на его имя письма с помощью специальной зачарованной шкатулки, высказывать мнение, зря поспешил выдвинуть свою кандидатуру, зря сменил непыльное место в исполнительном комитете при министерстве на звание дипломата. Хотя вон у него знакомые в других странах просто благоденствуют, очень довольны и службой, и открывшимися возможностями. Надо было бы насторожиться и подумать – ведь не зря в дипмиссии в Таримане такая текучесть кадров. Кто подал в отставку (в основном мелкие сошки из служащих), кто погиб на дуэли с местными… Еще бы не погибнуть, если тут натуральный культ воинов! А кто-то ведь и пропал без вести или был убит не установленными лицами…

Прижавшись к холодной каменной стене узкого коридора перед кабинетом министра иностранных дел, Орэт выждал еще немного, чтобы мурчиана с хозяином отошли подальше, после чего медленно направился к выходу, шарахаясь и уступая дорогу местным. Вот еще одно раздражающее обстоятельство: они довольно часто перли напролом, никого не пропуская. И где вежливость по отношению к гостю? Где любезные жесты и улыбки? Где извинения, на худой конец? Послу уже не только все ноги оттоптали, испортив дорогие лакированные туфли и оторвав с них приклеенные для эффекта аметисты, но и на предплечьях синяков наставили своими локтями и массивными тушами. У-у-у, психи крашеные! Почему крашеные? Да потому, что у тариманцев была особая традиция – использовать жидкие тени, к каким обычно прибегали в Белавии для красоты только женщины, для того чтобы провести под бровями полоску под цвет глаз. А тариманки и веки могли затонировать. Но неизменно под цвет очей и созвучно обращению к себе. Других оттенков раскраски Орэт за неделю совсем не заметил.

– Чери Лаврет, – мимоходом склонился в поклоне посол перед министром финансов и отскочил, когда его наглая рыжая мурчиана решила заинтересоваться провисшими цепочками, спадающими на грудь и на живот. Иначе какой же он барон без украшений, подчеркивающих статус!

Встреченный министр едва заметно кивнул, изрядно разозлив посла.

Н-да… Барон с трудом удержал на лице любезную улыбку. Даже с оборотнями западного королевства у белавцев наблюдалось больше взаимопонимания и теплоты. Но ничего не попишешь, земли тариманцев на севере непосредственно прилегают к их землям. Соседи, будь они неладны! И так за последнее время наметился заметный прогресс. В прошлом Белавия даже воевала с Тариманом. Проиграла, правда, утратила ряд провинций… А одно графство и подавно добровольно ушло в состав Таримана вместе с людьми. К сожалению, у короля тогда не было ни полноценного войска, ни иного средства, чтобы подавить бунт. Решение проблемы отложили и тем самым упустили время. Лет этак сто. А потом еще десять пытались доказать тариманцам, что это по праву территория Белавии, она не была захвачена в войне, и, следовательно, земли надо вернуть. Нет, по-честному надо бы все… Но они будут рады, если эти ненормальные хотя бы половину ради установления дружеских отношений отдадут! Вроде теперь компромисс достигнут после долгих лет переговоров. Деревня и графское поместье с людьми однозначно останутся в Таримане, Белавии не нужны потомки предателей, успевшие немного повредиться в уме и перенять скверные нравы и законы. Однако остальную территорию соседи согласились поделить пополам. «По-дружески». Решили бы уж только быстрее и без его участия, – вдоль или поперек. То ли отступить на равное расстояние от границ обоих государств и там провести черту, то ли каждому по выступающему клину на карте пририсовать. Причем при последнем варианте перед послом опять вставала дилемма – западный участок требовать или восточный? Король оставил этот вопрос на его усмотрение на случай, если удастся поторговаться с тариманцами. Но ведь потом по результатам ему, Орэту, могут достаться не только благодарности, но и шишки!

В раздражении посол пересек огромный холл и подошел к двери, выходящей на простирающуюся перед дворцом площадь с фонтаном. Но едва он потянул за ручку, ему наперерез вдруг кинулся котенок. Не взрослая кошачья особь, контролирующая свои размеры, а мелюзга нехорошего черного цвета. Тьфу! Не к добру! Может, выйти хотел, может, просто развлекался, пытаясь свалить человека. Но тут посол не выдержал, совпало все – и плохое настроение, и опаска, что сработает нехорошая примета, и относительная беспомощность крохотного котенка, и пустота холла… Пинком он отшвырнул мурчиану в сторону и с чувством удовлетворения вышел из дворца, где находились кабинеты нужных ему министров. При этом, правда, не забыл быстро прикрыть дверь, чтобы обезопасить себя в случае, если от обиды зверюга непроизвольно увеличилась в размерах и стала представлять нешуточную угрозу. Отомстил! Орэту надоело каждый вечер обнаруживать шерсть на своих дорогих камзолах и брюках. Она вездесуща! В этом Таримане даже присесть нормально невозможно без риска нацепить на одежду намертво прилипающий клок. Хорошо еще, что у него реальной аллергии нет, как советовали говорить в канцелярии, поэтому не стоит ожидать неприятных последствий столкновения с мурчианой…

– Ваше величество, новости из Таримана!

– Они наконец определились, какие земли отдают нам?

– Нет, они передают тело посла вместе с соболезнованиями, – скривился щегольски одетый мужчина лет тридцати с регалиями маркиза на шее. Он служил секретарем и являлся доверенным лицом, которому многое позволялось.

– Опять, – недовольным тоном протянул король Белавии. – Что на этот раз? Дуэль?

– Говорят, нападение хищников. Сам я тело не осматривал, запах уже чувствуется. Весна все-таки.

– Посол там что, на охоту ездил?

– Не могу знать. Глава тариманской делегации по-белавски только одно слово выучил: «хищник». Больше я от него ничего добиться не сумел.

– Я же просил найти какого-нибудь специалиста по их языку! – сердито хлопнул ладонью по ручке кресла пятидесятитрехлетний моложавый король. В уединении кабинета он мог себе позволить подобную вспышку, хотя на людях всегда старался держать лицо.

– Извините, это не так просто сделать, язык довольно сложный и совершенно не популярный. Границу с Тариманом всего год назад открыли. Всех знающих мы с самого начала с дипломатической миссией отправили, а тех, кто более-менее усвоил пару глаголов, следом в качестве замены убитым послали. Можно, конечно, двоих оставшихся отозвать… Но вы ведь сами были против, когда у нас последний раз зашла речь об этом!

– Там они нужнее, – насупился король. – А из новых неужели никого не появилось? Во дворце десятки бездельников к ужину в трапезную сползаются!

– Э-э-э… Знаете, опыт предыдущих представителей Белавии в Таримане не очень вдохновляет их на изучение языка. Вот если бы требовался специалист по валорскому, лернийскому или, в крайнем случае, мартнаильскому…

– А ты сам?

– Но… но я ведь тут вам служу, – пришел в замешательство и не на шутку взволновался секретарь. – У меня море обязанностей, свободного времени на изучение одного из многих языков соседей просто нет!

– Жаль, нам бы сейчас пригодился человек, способный расшифровать речь приезжих. К сожалению, чери Трант не побеспокоился прислать дипломатов в ответ. Странные все-таки эти тариманцы, – пожаловался король Абернан II и побарабанил пальцами по подлокотнику. – Может, по всем городам и деревням клич кинуть?

– Это можно. Хотя люди, доставившие тело, уже наверняка отбыли назад, – осторожно сообщил секретарь. – Они очень торопились и даже не стали расседлывать лошадей.

– Удрали, значит, – сделал вывод Абернан. – Теперь вряд ли мы выясним, что в действительности случилось с послом. Но ты на всякий случай напиши его подчиненным, поинтересуйся. Хотя затевать новую войну из-за посла нам как-то не с руки…

– Да, ваше величество, будет сделано. Кого отправить на замену?

– Н-да, задачка, – протянул король, наморщив лоб и обхватив рукой подбородок.

– Опять ненужного амбициозного бездельника, кого не жалко? – предложил молодой человек.

– Нет. Этих надолго не хватает, – цинично отозвался Абернан. – Они вот то на хищников натыкаются, как нынешний шестой, то в драку сами лезут, не умея толком фехтовать. Пятый – не помню, как его там, – слишком уж обидчивый оказался, нам больше таких задир не надо.

– Совсем бесхарактерный и глупый там вряд ли чего-то добьется, тариманцы только силу уважают. Может, из вашей личной гвардии офицера покрепче подобрать?

– Было, – отмахнулся Абернан. – При втором после двоих гвардейцев отправляли, так они оба на дуэлях и полегли. Все никак не могли поверить, что у тариманских офицеров выучка лучше. И четвертого мои гвардейцы охраняли… Давай так: мне нужен лучший из лучших. Не важно, как у него обстоят дела со знанием языков, с обучаемостью, насколько он знатен и приближен ко двору. И желательно, чтобы он был не только хорошим воином и дуэлянтом, но и довольно сильным магом.

– Это уровень отнюдь не дилетанта. Как я понимаю, нам же не скандалист и бретер нужен?

– Рассудительность и хладнокровие обязательны, – согласился король.

– Тогда я, пожалуй, знаю только одну кандидатуру. Но этот человек вот уже несколько лет находится у вас в опале, – предупредил секретарь.

– Так даже лучше. Мне не придется жалеть о его смерти, если он окажется не так хорош, как ты, Триан, считаешь.

– Да, боюсь, годы ссылки могли немного сказаться на его форме. Но, по-моему, майор Нимейн, граф Иберникский, даже в свои тридцать девять сильнее и подвижнее многих.

– Не смей его хвалить! – взорвавшись, хлопнул Абернан сразу по двум подлокотникам.

А секретарь понял, что король все еще не простил своего бывшего доверенного офицера и злится на него за то, что тот увел у него фаворитку. И ладно бы после того, как та сдалась и уступила вдовствующему повелителю… Но незаконнорожденная двадцативосьмилетняя дочь мелкого барона и служанки, прибывшая из поместья в качестве сопровождающей своей юной сводной сестренки, с самого начала отдавала предпочтение только Нимейну. И при первой же возможности сбежала к нему, наплевав на шанс возвыситься и разбогатеть. Плохо, что скандал приобрел широкую огласку, так как первая сплетница при дворе лично застала Фиану в жарких объятиях майора. Абернан был слишком вспыльчив, чтобы простить и сделать вид, что ничего особенного не произошло, что его интерес был не слишком глубок. Нимейна он не разжаловал до лейтенанта, но отправил в отставку без назначения пенсии за заслуги и сослал в унаследованное от отца поместье в трех днях пути от столицы. Фиане же запретил появляться во дворце, рассчитывая этим огорчить девушку и заставить ее переосмыслить и свое поведение, и свои предпочтения. Не думал король, что та отправится вместе с любовником; она казалась слишком тихой, покладистой и благовоспитанной, слишком правильной. Возможно, если бы провинившиеся официально сочетались браком, Абернан сменил бы гнев на милость спустя пять лет после оскорбительного события. Однако пара так и жила в грехе все это время, как ему периодически докладывали.

– Так вы против кандидатуры Нимейна, ваше величество? – немного сникнув, осведомился секретарь. Ему на ум просто не приходили другие претенденты, удовлетворяющие столь высоким требованиям. Нет, хорошие воины и маги в королевстве были, но они отличались то вспыльчивостью, то тщеславием, то глупостью во всем, что не касалось оружия и заклинаний, то уж слишком большой родовитостью. Абернан, конечно, сейчас в таком состоянии, что запросто согласится и на единственного герцогского сына, но… Триану еще дорога была собственная шея. Герцог наверняка выяснит, кто подал идею, и тогда не поскупится на месть. С сильными мира сего надо быть осторожнее в словах и особенно – в поступках. Триан не получил бы свою должность в возрасте двадцати трех лет, если бы уже тогда этого не понимал.

Король для разнообразия задумчиво побарабанил пальцами по стоящему перед ним массивному столу, после чего сказал:

– Пусть будет майор. Давай бумагу, я сам напишу приказ. Готов даже отменить ссылку в качестве вознаграждения и ему, и этой… если Нимейн добьется успеха и продержится в должности посла не меньше трех месяцев. А мы за это время подготовим дипломата, знающего тариманский язык. Займись! Подбери провинциального барона или там виконта какого-нибудь из захолустья, в котором о кончине шести послов и их сопровождающих в Таримане и не слышали бы. Жду список из десяти смертников.

– Гвардейцев с послом до места назначения направлять?

– Не стоит, Триан. Я уверен, что тариманцам плевать на отсутствие полагающейся по статусу свиты. А двоих помощников, оставшихся в Тааримааде, – старательно проговорил удвоенные гласные в названии столицы Таримана король, – вполне хватит для выполнения мелких поручений. От лишних людей в этой дикой стране одни только лишние проблемы! А мне потом опять делать вид, что я их не замечаю, чтобы не сорвать подписания мирного договора, – поморщился Абернан.

Триан в очередной раз притворился, что пропустил откровения монарха мимо ушей. Он и сам прекрасно понимал, что Белавия сдает позиции Тариману, что даже гибель седьмого, а то и восьмого посла за неполные полгода не заставит его повелителя выдвинуть претензии или предъявить ультиматум. Опасно и невыгодно. Но все равно, ни в коем случае нельзя признаваться, что видишь слабость первого лица государства. Настанет момент, когда это могут припомнить. Нет, Абернан отнюдь не самодур, но бывают у него вспышки гнева, когда под горячую руку лучше не попадаться, да и мстителен он, если уж затаил обиду.

– Донесения Нимейна вы будете читать лично, как и от других послов этой страны, или попросить его писать на имя нашего министра внешней политики? – на всякий случай спросил секретарь, а заодно и тему сменил, чтобы не допустить новых откровений и признаний в слабости.

– Министру! – выпалил Абернан.

Но когда Триан поклонился и повернулся спиной, чтобы удалиться – была ему позволена подобная вольность, – послышался окрик:

– Нет, стой! Пусть оформляет донесения на тебя. Будешь зачитывать их мне и лишь тогда относить министру.

– Как прикажете, – повторно поклонился секретарь с невозмутимым выражением лица. Он понимал, что монарха и любопытство мучает, с одной стороны, и гордость душит, не позволяя наладить общение с попавшим в опалу графом. Ведь разрешить напрямую обращаться к себе – это не только привилегия, это уже первый шаг к смягчению отношений, первая ступенька на пути к прощению. И если бы на эту ступеньку шагнул сам майор… Но он даже в письме не принес извинения за то, что посмел перейти дорогу королю! Вот уже несколько лет живет себе спокойно в глуши, занимается унаследованными землями и хозяйством, воспитывает сына…