Читать книгу Личная жизнь дирижера С. - Орешниковая Соня, Соня Орешниковая - Страница 1

Домой я ехала в пустом вагоне метро и дирижировала пустыми сидениям, представляя, что передо мной сидит хор.

– Му-ужайся, княгиня, недобрые вести те-ебе мы несем, княгиня, – пела я за басов.

– Что случилось? – вторила я за солистку.

Я умела вживаться сразу в весь процесс одновременно. Дирижирование гипнотизирует и затягивает. А в голове постоянно звучит что-то из классики.

Домой я прилетела на крыльях ветра, естественно. У меня в голове все еще звучала опера «Князь Игорь».

– Улетай на крылья-ах ве-етра в свой край ро-одной…

– Сонька, ты почему так долго? – крикнул муж из кухни. – Я же велел взять такси.

– Я же велела тебе привезти меня на концерт и отвезти обратно, так что молчи.

Я скинула плащ, туфли и пошла на кухню, говоря на ходу:

– Важное заседание у него! Оно у тебя уже в тридцать третий раз. А у меня – первое выступление, между прочим. Мог бы и постараться… Здрассьте…

Муж был не один. Он сидел за столом в компании незнакомого мне мужчины. Сначала-то я обратила внимание на нехитрую закуску и на ополовиненную бутылку коньяка. А потом почувствовала этот незнакомый запах… Туалетная вода, сигареты – чужой запах, но притягательный. И тогда я посмотрела на гостя.

Высокий, статный, хорошо, но просто одетый, – все сидело на нем как с иголочки. В этом мужчине сквозило породой. В его манере сидеть, например. И даже курить. И взгляд завораживал. Глаза у него были темно-карие. Шоколадные. В них терялся зрачок и они казались бездонными. Брови четкие и широкие, левая была когда-то рассечена, а шрам остался тонкий и неровный. Темные волосы спускались чуть ниже ушей и неожиданно слегка закручивались на концах. Это обстоятельство почему-то выводило из себя. Нет, не это. А его усмешка на губах. Весь вид незваного гостя был такой, словно он одолжение делает, что сидит у нас на кухне. Решительно, у моего мужа не может быть таких друзей. А на генерала полиции или кого-то в этом роде гость не походил. Он походил на дьявола. Не знаю почему, но именно это сравнение пришло мне на ум. В любом случае, вид у него был такой впечатлительный… Словом, мечта, а не мужчина.

– Соня, познакомься. Это мой однокашник, Сергей.

– Добрый вечер, – ответил он.

Баритон, – сразу же определила я. Приятный, бархатный, вибрирует. И страшно раздражает. Пусть бы себе вибрировал где-нибудь в другом месте. Потому что гость был трезв, как слеза младенца, а мой муж был пьян вдребезги.

– Роме нельзя пить крепкое, – с укором адресовала я незнакомцу.

– Я не знал, – пожал он плечами.

– Вы… Сергей… Как вас там?

– Шальнов Сергей Павлович, – ответил он и хохотнул.

Помимо всего прочего, его приятный баритон был глубокий и обволакивал, как туман. Я тряхнула головой. Какое-то наваждение…

– Рома, я сварю тебе кофе, – с трудом переключилась я на мужа.

– Соня, иди спать.

– Даже не познакомишь нас как следует? – подозрительно спросила я мужа.

– Он же представился.

Шальнов опять хохотнул. Ужасно захотелось его треснуть по голове половником. А заодно и мужа. Откуда у них на столе половник? Они что, коньяк борщом запивали?

– Вы кто будете по профессии? – решила я сама познакомиться с гостем как следует.

– Бизнесмен он, кто ж еще, – ответил за него муж. – Ты что, не видишь?

– У него на лбу не написано.

– Ты читать не умеешь.

Я зло посмотрела на Шальнова и предупредила:

– И не вздумайте хохотать.

Он поперхнулся, покачал головой и ответил с усмешкой:

– Как скажете.

– Ах, Соня, – протянул муж. – Такие, как Серега, таким, как я, в руки не попадаются.

– Перед законом я чист. Я играю по правилам, – серьезно кивнул Шальнов.

– А кто вы? Вор? – ехидно спросила я.

– Почему же сразу – вор? Просто тихо – мирно брал у государства то, что оно не хотело мне давать просто так, – спокойно ответил он, а муж снова захихикал. – А вы верите государству?

– А в бога вы верите?

Шальнов усмехнулся.

– Я верю в себя.

– Это похвально, – кивнула я, и тут заметила на столе карты.

Да, в этот поздний вечер я была рассеяна. Бокал шампанского и бокал белого сухого вина после концерта, неожиданный гость в нашем доме. И муж, которому нельзя пить крепкое. Он дуреет на глазах.

– Картишками балуетесь?

– Карты! – презрительно хмыкнул муж. – Преферанс! Два тура сыграли. Угадай, кто выиграл? Сейчас сыграем третий раз. Бог троицу любит.

– Сергей Павлович не верит в бога.

– Эх, Сонька, так это ж так говорится! Но, сама понимаешь, триединство!

– Не понимаю. Кроме того, что ты напился.

– Сонька, не гунди. Я ж еще не рассказал Сереге, как мы познакомились! Серега! У этой девицы своровали сумку, когда она училась на четвертом курсе Гнесинки. А она возьми, и заяви.

Что было, то было. Тогда мне стало жутко обидно. Ведь учимся вместе, все как одна семья, и тут какой-то гад. Моя подруга Юлька настояла на визите тогда еще в милицию. Так я попала в кабинет к Роме. Он уже тогда не должен был заниматься делами, типа пропажи сумки, но, как позднее рассказал супруг, увидев меня, он тут же принялся за поиски. И ведь нашел-таки сумку! Правда, пустую… В то время у меня был роман с гитаристом Ильей. Но Рома не отставал. То он меня подвозил, то довозил, помогал выправить новые документы и паспорт, словом, находил поводы для встреч. И на фоне Ильи, да и остальных музыкальных мальчиков, как Рома их называл, будущий муж выглядел настоящим мужчиной. Долго мы с Ромой под луной не ходили. Он быстро настоял на том, чтобы я переехала к нему. А потом поставил вопрос ребром: либо мы женимся, либо ерундой занимаемся. Это тоже произвело впечатление. Мы поженились, когда мне только исполнилось двадцать лет, а мужу – двадцать пять. В браке мы прожили четыре года и за все это время я ни разу об этом не пожалела. Хотя, конечно, выходить так рано замуж я вовсе не собиралась. Наверное, Рома был так настойчив, что мне пришлось согласиться, иначе бы он не отстал. А став моим мужем, он успокоился.

Шальнов Сергей Павлович воспринимался мною как враг, нарушивший гармонию.

– Ну, Серега, третий, последний раз! – возвестил мой пьяный муж. – Сонька, я выиграю! Мне сегодня везет! А он тут рисуется… Серега!

– А какие ставки? – холодно спросила я.

– Сонька, я уже выиграл два косаря!

Я взглянула на Шальнова Сергея Павловича, ища у того поддержки, но где там! На меня он даже не взглянул и сказал невозмутимо:

– Тогда ставлю три тысячи. Долларов.

Я икнула.

– У нас нет таких денег, – сквозь зубы сказала я.

– Это могут быть не деньги, – заметил Шальнов.

– Ставлю самое ценное, что у меня есть. Мою жену.

– Что? – прошептала я.

У меня пропал голос, а ноги стали ватными. Я с трудом села на стул.

– Подожди, моя радость, – жестом руки остановил меня муж. – Мы выиграем.

Я беспомощно посмотрела на Шальнова. Тот окинул взглядом сначала меня, потом моего мужа…

– По рукам, – кивнул он.

Если бы все сволочи выглядели как сволочи, жить было бы гораздо легче. А так – сидит себе красавец – мужчина, а внутри – сволочь.

… Не знаю, сколько прошло времени. Я плохо соображала в это время. Только силилась понять: почему это происходит со мной? Каким бы невменяемым в этот момент ни был мой муж, – этого я ему никогда не прощу. Не смогу простить. Он предал меня. Предал один раз, предаст и второй. Моя крепость рухнула. Жаль. Я верила в нас. Я любила мужа. Я гордилась им. Нами.

– Собирайся.

– Что? – вздрогнула я.

– Собирайся, – мрачно рявкнул муж.

– Что?

– Дура, – он встал и вышел.

Я подняла глаза на Шальнова.

– Он проиграл меня в карты?

– Часто он так пьет? – в свою очередь спросил Шальнов.

– За четыре года второй раз, – на автопилоте ответила я.

– А что было в первый раз?

– У него друг погиб на задании.

– И что он тогда сделал в состоянии опьянения?

– Что? Ах, это… Он… Он пытался вызвать сатану…

– Что? – изумился Шальнов, а потом коротко рассмеялся.

– Может, у Ромы и получилось. Он вызывал сатану. И вы пришли.

– А! – усмехнулся Шальнов. – Извините, что задержался в пути.

– Сволочь, – четко сказала я, глядя Шальнову в глаза.

– Я не знал, что ему нельзя коньяк, – пожал он плечами, но усмешку с лица убрал.

– Это не честно. Он был пьян.

– Я выпил столько же.

– Так то вы! Кто вы?

– Сволочь и сатана.

– Слушайте, уходите, а? – попросила я.

Шальнов вздохнул.

– Я не сделаю вам ничего плохого. А вот ваш муж… Вам, в самом деле, лучше переночевать у меня. А завтра разберемся.

В этот момент на кухню вошел Рома. В руках он держал свой табельный пистолет.

– Собрались? – спросил он.

Я попыталась упасть в обморок, но Шальнов придержал меня за локоть.

– Пистолет-то зачем? – спокойно спросил он.

Муж махнул пистолетом в мою сторону.

– Чтобы она пошла.

Я икнула и попыталась упасть в обморок вторично, но Шальнов крепко меня держал.

– Мы можем отменить условие, – невозмутимо сказал он. – Или переиграть партию.

– Ты мне еще деньги подари, – хмыкнул муж. – Нет уж. Я тоже играю по правилам.

– Тогда убери пистолет и давай выпьем. По правилам, так по правилам.

– А как мне жить после этого? – вдруг тихо спросил Рома.

Он положил пистолет на стол, взял бутылку коньяка, выпил все, что там оставалось, и шатающейся походкой отправился в спальню. Через минуту скрипнули ножки дивана.

– Уснул, – прошептала я.

Шальнов взял пистолет и спрятал его в карман.

– Завтра верну, – сказал он, быстро взглянув на меня, вышел в коридор и начал собираться.

Я пожала плечами и вышла следом за ним. Встала, прислонившись к дверному косяку.

– Извини, – сказал Шальнов, надевая пальто.

– Мы перешли на «ты»? – безразлично спросила я.

– Глупо спрашивать, в порядке ли ты, – вздохнул он, – Но могу я тебя здесь оставить? Твой муж как, больше не будет буянить?

Во мне словно что- то щелкнуло.

– Я пойду с вами.

Я знала, что муж проснется только утром и будет уже трезвым. Он будет мучиться, никогда больше не прикоснется к крепкому алкоголю, раз уж в ход пошло его табельное оружие, а работа для него – это смысл жизни…

Шальнов окинул меня взглядом и коротко кивнул:

– Тогда одевайся.

Я влезла в туфли, взяла плащ и сумочку, и мы вышли из квартиры. Я просто захлопнула дверь.

Дом у Шальнова был небольшой. Ничего кричащего, никаких башенок. Он был построен на деревенский манер: с летней верандой и небольшими сенями, в которых располагалась полка для обуви. А я ожидала увидеть варварское великолепие. Участок перед домом, хоть и был просторным, явно не тянул на гектар. Сосны, ели, березы. Никакого ландшафтного дизайна. Внутри дома все было просто, оттого уютно. Никакого хай-тека, голого паркета, черных квадратов и красных клякс на стенах. В небольшом холле – только встроенный зеркальный шкаф.

Шальнов хотел помочь мне снять плащ, но меня вдруг взбесила его галантность.

– Сама справлюсь, – буркнула я.

– Ты феминистка?

– Нет.

– Тогда, может быть, я уберу твой плащ в шкаф?

Я молча протянула ему плащ.

– Если любопытничаешь, можешь посмотреть дом.

Я ничего не ответила, но полюбопытничала.

Кухня, спальня, кабинет. Совмещенный санузел находился в подвале, рядом с бойлерной. Все просто и просторно. Мне понравилось. А вот сама ситуация мне нравилась все меньше и меньше.

Шальнова я обнаружила в кухне. Он бросил пиджак на спинку стула и открыл холодильник.

– Сейчас закину в микроволновку котлеты. И сварю глинтвейн. Ты хочешь глинтвейн?

– Хочу.

– Полюбопытничала?

У меня заныло под ложечкой. Что происходит? Я, образно выражаясь, нахожусь в стане врага. Значит, врага нужно бить. Этот враг сломал мне жизнь, между прочим. Ведь я совершено себе не представляла, как начну жить завтра. А завтра приближалось. Я тоскливо взглянула на настенные часы.

– Уж полночь близится…

– Что?

– Скоро полночь, говорю.

– А Германа не будет, – Шальнов принялся насвистывать. – Так как тебе мой дом?

Я смотрела, как Шальнов готовит глинтвейн и наполнялась ненавистью. Такое чувство, что он готовил не глинтвейн, а меня.

– Ты что, строишь из себя простого парня? – не удержалась я от язвительности.

– А я и есть простой парень, – спокойно ответил Шальнов. Вывести его из себя было достаточно сложно, а я уже завелась.

– А чем именно вы занимаетесь, юрист Сергей Павлович? В какой нише занимаете место?

Шальнов медленно повернулся и воззрился на меня в крайнем удивлении.

– Всем понемногу.

От былой откровенности не осталось и следа. Занятно. Я уселась на стул, положив ногу на ногу.

– Ясно. Значит, приспосабливаетесь к жизни, как ящерица, – заключила я, рассматривая интерьер.

– Совершенно верно, – согласился Шальнов.

– Приспособленец, значит, – констатировала я.

– Разве это плохо? – мирно поинтересовался Шальнов.

– А не боишься, что скажут, будто дела у Шальнова хреново идут? Дом маленький, дизайна нет.

– Мне совершенно плевать на мнение других людей, – пожал он плечами. – К тому же, я не так богат, как ты думаешь. Скорее, хорошо знаком в определенных кругах, скажем так. Бешеных миллионов у меня нет, но на жизнь хватает, еще и остается.

– А! Кто бы сомневался, что тебе плевать на других людей, – хмыкнула я, вновь оглядывая кухню. – Уютненько тут. Женщина помогала?

– Я никого к себе не приглашаю.

– Почему?

– Зачем? Для этого есть рестораны, бары, клубы.

– Отели, – поддела я.

– Проституток не снимаю, если ты об этом.

– Женщины к тебе и без того липнут. К тебе и твоему состоянию. И все они – продажные дуры. Так?

Шальнов искоса взглянул на меня.

– Все мы продажны. Главное, угадать с ценой.

Я сжала кулаки.

– Ты – циник!

– Согласен, – кивнул Шальнов.

– Тебе что, совершенно все безразлично? – в яростном бессилии спросила я.

– Не все.

Шальнов внимательно посмотрел на меня и вполне по-человечески улыбнулся. Это было неожиданно и обезоруживающе. Я растерялась.

– В какую игру ты со мной играешь? – спросил он.

– Я не игрок.

– Да и я не игрок. Идея сыграть в преферанс принадлежала твоему мужу. Если ты об этом.

– Я не об этом, – с досадой сказала я.

– Ладно. – Шальнов пожал плечами.

– Я тебя совершенно не знаю, – брякнула я. – И ты мне не нравишься.

Шальнов усмехнулся.

– Жаль. Потому что ты мне очень даже нравишься. Ты забавная.

– Забавная? – оскорбилась я. – Что я, обезьянка? Или котенок?.. Ворюга!

– Не понял.

– Все ты понимаешь! – разозлилась я. – Тебе от самого себя не тошно?

– С чего бы? – искренне удивился Шальнов. – Если ты по поводу моего бизнеса, то сразу скажу: все воруют. Всю воруют и строят из себя трудолюбивых, честных граждан. А я прямо говорю: да, воровал. Видишь ли, я не умею танцевать, петь, сочинять, – этим способом тысячи людей зарабатывают себе состояния. У меня не было богатых родителей. И у меня нет богатых и добрых родственников, которые оставили бы мне свое состояние. А еще я не жиголо, не актер, не спортсмен и не политик. И ты считаешь, это серьезная причина для того, чтобы быть честным и бедным? Знаешь ли ты, что любой бизнес изначально строится на финансовых махинациях? Тут как в мире животных: пищевая взаимоцепочка.

Я внимательно посмотрела на Шальнова и догадалась: издевается. Я так и спросила:

– Ты издеваешься?

Он хохотнул и развел руками.

– Немного.

– Говоришь ты убедительно, чувствуется практика.

Шальнов засмеялся и покачал головой.

– Надеюсь, больше мы не будем возвращаться к этому разговору? Ну, если только ты не попросишь дать тебе несколько уроков.

– Мне кажется, ты водишь меня за нос.

– Ты права. Тебе кажется.

– Ох уж эти мне бизнесмены… С дурами мы добрые, с ворами – трудолюбивые, честные граждане, с быдлом – быдло, так?

– Так. А что тебе опять не нравится? Думаешь, если интеллигентно разговаривать с быдлом – это хорошие манеры?

– Зачем с ним вообще разговаривать?

– А ты не лишена снобизма, – засмеялся Шальнов.

– Я не снобка, – возмутилась я. – Ты меня провоцируешь некорректными вопросами!

– Ах, Софья… Софья как вас там?

Я смерила его взглядом, но ответила:

– Викторовна.

– Ах, Софья Викторовна, и чем я вам так не нравлюсь?

– Ты сломал мне жизнь.

– Вот как. – Шальнов стал серьезным. – А до этого тебя все устраивало?

– Да.

– И когда пьяный муж пытался вызывать сатану, ты не испугалась?

– Нет. Это было даже забавно.

– Ты чудная.

– Чудная. Забавная. Обезьянка, одним словом.

– Глинтвейн готов. – Шальнов улыбнулся. – Тебе просто нужно прийти в себя. Поесть. И немножко напиться.

– Глинтвейном? Да еще и в твоей компании? – презрительно уточнила я.

Шальнов поставил передо мной бокал и сел напротив.

– Пистолет отдай, – вспомнила я.

– Я отдам его твоему мужу, когда он протрезвеет.

Я вздохнула. Задержав на лице Шальнова взгляд, с надеждой спросила:

– Я тебя не раздражаю?

– Нисколько.

– И ничем тебя не обидела?

– Я привык, что люди меня ненавидят.

– Валять ваньку – это твоя стратегия?

– Съешь, пожалуйста, хотя бы одну котлету. Она вкусная. Куриная.

– Покупная, конечно?

– Конечно, покупная.

Я с подозрением посмотрела на Шальнова.

– Что ж ты за человек такой… Прибить бы тебя, – проворчала я, но котлету съела и глинтвейн выпила.

Шальнов ограничился только глинтвейном, чем снова меня насторожил.

– Отравить меня хочешь?

– Я не голоден.

Я протянула ему бокал, на дне которого осталось немного глинтвейна и продекламировала:

– Отведай и ты из моего кубка.

– Ты что, уже пьяна? – изумился он.

– Я сегодня вечером выпила. Немножко. У меня сегодня был важный концерт.

– Рома сказал, ты дирижируешь хором в музыкальном колледже?

– Да. А Рома даже не приехал. Было ужасно обидно… А потом он меня еще и в карты проиграл. – Я икнула.

– Ты не похожа на дирижера.

– Конечно. Я же похожа на обезьянку.

Шальнов засмеялся. А на меня вновь напало чувство ненависти. Как я могу так мило вести беседы с этим человеком? Я повертела в руках бокал, сдерживаясь, и спокойно спросила:

– Зачем ты это сделал?

– Что? О чем ты?

– Рома поставил меня на кон, а ты согласился. Вот я и спрашиваю: зачем ты согласился?

– Поставил на кон, – поморщился Шальнов. – Ты читаешь какие-то дрянные книжки, Софья Викторовна. Советую тебе обновить библиотеку.

– Я читаю много и в разных жанрах.

– Избавься, пожалуйста, от этой уголовной лексики.

– Ты мне так зубы заговариваешь?

– Опять… – Он махнул рукой. – Забудь ты все это. Словно ничего и не было. Твой муж просто был пьян. А я согласился, чтобы твой муж от меня отстал. Не усложняй. Лучше выпей еще бокальчик и иди спать.

– Да, пожалуй, я выпью еще бокальчик. Так и быть, налей мне.

– Ты как, не дуреешь, когда пьяна? – не удержался Шальнов, чтобы съязвить.

– Да пошел ты, – рявкнула я. – Рома схватил свой табельный пистолет, тебе это невдомек? Это уже не шутки. От этого просто так не отмахнешься.

– Успокойся, пистолет не был заряжен. Ты просто в таких вещах не разбираешься. Рома просто хотел тебя напугать.

Шальнов протянул мне бокал с глинтвейном.

– Тем не менее… Это ничего особенно не меняет, – прошептала я. – Мой муж хотел напугать меня пистолетом. Это все. Это – конец. – Я махом выпила содержимое бокала. – Наверное, он вжился в роль. Обычно так в фильмах бывает. Карты. И пистолет. Так сработало подсознание.

– Ты сейчас пытаешься своего мужа оправдать? – поинтересовался Шальнов.

– А ты с какой целью интересуешься?

Шальнов хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ты от мужа – полицейского понахваталась этой блатной лексики?

Мы немного помолчали. Шальнов закурил. Он даже принес из холла мою сумочку и протянул мне.

– Ты же только дамские куришь?

– Премного благодарна, – пробормотала я.

Мы покурили в молчании и Шальнов встал.

– Ну, что, пора спать. Как видишь, ничего страшного не случилось. Ты больше напридумывала. Утром помиришься с мужем и все будет, как прежде.

– А я, может быть, не хочу, как прежде…

– Это тоже неплохо. У меня будет шанс.

– Какой шанс?

– Хочу посмотреть, как ты дирижируешь.

– И только –то?

Шальнов тихо засмеялся.

– А это уже от тебя зависит.

– Да пошел ты, – фыркнула я.

Шальнов засмеялся громче, а потом замолчал и сказал тихо и серьезно:

– Знаешь, скажу тебе честно. Мне было интересно сыграть ту партию с твоим мужем. Ты понимаешь, о чем я? Мне была приятна сама мысль, что я смогу получить тебя в качестве трофея. Это так, фантазии, конечно, не нужно меня бить и называть подонком. Но я тебя выиграл. Пусть в карты, чисто символически, но это чертовски приятно.

– Все-таки зря ты пил глинтвейн на голодный желудок,– покачала я головой.

На этот раз Шальнов засмеялся беззвучно. Даже глаза прикрыл. Я ни за что не подам виду, что мне приятно такое слышать. Что у меня даже мурашки по коже пробежали. Что у меня сладко заныл низ живота…

… Шальнов уступил мне свою кровать, а сам устроился на диване в своем кабинете. После душа, закутавшись в большое махровое полотенце, я не удержалась и увидев, что дверь в кабинете нараспашку, полюбопытствовала.

Шальнов не постелил себе. Он лежал на диване все в той же одежде, подложив руки под голову, разглядывая потолок. Я кашлянула.

– Что-нибудь нужно? – не меняя позы, спросил он.

– Нет… – Я переступила с ноги на ногу. – Вот, зашла предупредить: я во сне могу кричать или смеяться. В зависимости от того, какой сон вижу…

Шальнов, наконец, бросил разглядывать потолок, и задумчиво посмотрел на меня. Я смутилась и спросила первое, что пришло в голову:

– Что там на потолке?

– Ровным счетом ничего интересного, – невозмутимо ответил он.

– Ну, я спать.

Шальнов ничего не ответил и снова принялся разглядывать потолок.

– А вы джентльмен, братец Лис, – пробормотала я и на цыпочках юркнула в спальню.

*** *** ***

Я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. А потом нахлынули воспоминания и я покрепче сжала зубы, чтобы не застонать от отчаяния. Все, что произошло вчера, было настолько нелепо! И самое нелепое в этой ситуации было то, что я поехала к Шальнову. Видимо, я плохо соображала в этой ситуации и все, чем я руководствовалась – просто чепуха. Честно говоря, мне было стыдно. За себя. И перед Ромой. Если я попытаюсь ему объяснить свои доводы, – он поймет меня? Хотя… Пусть он попробует объяснить мне свои доводы. Я их все равно не пойму. Вот, что ужасно. Еще вчера днем я считала себя счастливой, а теперь у меня не было ничего, кроме дирижирования. Если смотреть на ситуацию с оптимизмом – этого уже достаточно. И думаю, я знаю, как поступлю. Наверное, я знала это уже вчера. Когда поехала с Шальновым.

Я встала и подошла к зеркалу. Волосы торчали в разные стороны, будто ночью меня вставили в розетку с высоким напряжением. Когда в дверь постучали, я даже подскочила. Стою тут со всклоченными волосами. А еще на мне нет бюстгальтера, так как я приехала к Шальнову не переодеваясь, в вечернем платье с открытой спиной. Так что спать я легла в одних лишь кружевных трусиках, в которых сейчас стою перед зеркалом. Когда стук в дверь повторился, я крикнула:

– Да, да, сейчас, – и продолжала стоять, как вкопанная.

Я пыталась вспомнить, куда подевала платье и ждала, когда уйдет Шальнов, но никаких шагов не услышала. Вместо этого дверь приоткрылась, и в спальню заглянул сам хозяин дома. Ничего на его лице не отразилось, хотя он окинул меня взглядом с головы до ног и обратно.

– Сногсшибательно выглядишь, – констатировал он. – Я жду тебя на кухне.

Я прикрылась руками и процедила сквозь зубы:

– Закрой дверь изнутри, придурок!

– Может быть, с той стороны?

Я, не забывая прикрываться одной рукой, схватила с кровати подушку, запустила ею в Шальнова, но опоздала. Подушка попала в закрытую дверь и шмякнулась на пол.

– Черт. Черт. Черт!

Ситуация продолжала выходить из – под контроля, интриговать и нервировать. С одной стороны, хотелось убраться отсюда немедленно, с другой – задержаться подольше.

… Когда я пришла на кухню, Шальнов – свежий, гладковыбритый, всем своим видом внушающий уверенность в жизни, попивал кофе и читал что-то в телефоне. Аристократ, да и только. Кивком головы он указал мне на стул. Во мне поднялась волна раздражения. Осталось только книксен сделать.

– Можно подумать, я останусь стоять, – ехидно сказала я.

– Что?

– Здесь только два стула и один из них занят тобой.

– Не придирайся, – ответил Шальнов, не отрываясь от телефона.

Наверное, со стороны мы с Шальновым являли собой чудную пару. Мое вечернее платье, лицо без грамма косметики, просто расчесанные волосы, перекинутые через плечо, и босые ноги никак не вписывались в окружающую действительность ясного, весеннего полудня. Шальнов тоже был с босыми ногами, сидел, закинув одну босую ногу на другую, и вообще выглядел убийственно.

Шальнов приготовил яичницу с колбасой и ел ее при помощи одной только вилки, обошелся без ножа. Но все равно, непостижимым образом, выглядел интеллигентно. Как какой-нибудь наследный принц, вынужденный есть в бистро и не выделяться среди окружающего рабочего класса.

– Откуда ты набрался этих аристократичных манер? – не выдержала я созерцания того, как он трапезничает. – В тебе прямо сквозит порода. Граф Шальнов.

– И тебя это здорово раздражает? – спокойно спросил он.

– Ужасно. Я не могу есть в твоем присутствии. Хочется сделать что-нибудь крайне неприличное.

– Не стоит. Хотя… Смотря что ты считаешь крайне неприличным. Очень интересно, – произнес он серьезно, будто зачитал из газеты биржевые сводки. Он даже оторвался от своего телефона.

У меня зубы сводило от его спокойствия. Я взяла чашку с кофе и сделала пару глотков, чтобы успокоиться. И конечно же, поперхнулась. Шальнов спокойно наблюдал, как я кашляю. А потом спросил:

– И все? Это ты считаешь неприличным в высшей мере? – Но телефон он отложил в сторону.

– Послушай, ты так и не ответил на мой вопрос. Где ты набрался этих аристократичных манер? Или для того, чтобы совершать финансовые махинации, этому учатся в первую очередь?

Шальнов и бровью не повел.

– Ты попала в самую точку.

– Выглядишь ты, как совершеннейший гад. Думаю, добродушные и не обремененные светскими манерами бухгалтеры могли, в свое время, наворовать больше тебя.

Теперь настала очередь Шальнова поперхнуться кофе.

– Я же просил тебя больше не затрагивать эту тему. Она уже порядком мне надоела.

– Тебя это раздражает? – обрадовалась я. – Нет, в самом деле, я бы не стала доверять такому скользкому типу, как ты.

– А придется.

– Что?

– Рано утром я уже успел побывать у твоего мужа и вернуть ему пистолет. Он трезв и раскаивается. Я сказал, что вчера ты вызвала такси и уехала к подруге.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Кстати, куда тебя отвезти?

– Что? Ах, да… К подруге.

– Только поешь сначала.

– Не могу. Меня гложет чувство вины.

– Ты ни в чем не виновата.

– А тебя это чувство не мучает? – разозлилась я. – Тебе везет.

– Послушай, я не знал, что Роме нельзя пить.

– Ему нельзя крепкое. За все время, что мы жили вместе, он пьет крепкое второй раз… Первый раз он должен был выйти на ночное дежурство, но его сменили за два часа перед сменой… В ту ночь был убит его напарник. На его месте мог быть Рома… Он пытался вызвать сатану и призвать его к ответу… – Я тряхнула головой. – И я понять не могу, что такого случилось, когда он увидел тебя.

– А тебе не приходила в голову мысль, что Рома просто иногда напивается вдребезги? Чтобы снять напряжение.

– А ты просто попался под горячую руку? – усмехнулась я. – Ловко у тебя получается.

На лице у Шальнова заходили желваки.

– Можешь вернуться к мужу и простить его. Он никогда больше не прикоснется к крепким спиртным напиткам, даже если на спецоперации уложат весь взвод его друзей. Эта ситуация вас еще больше сблизит и через несколько лет вы будете со смехом рассказывать о ней своим детям и внукам.

– Да пошел ты!

– Я в своем доме! – повысил голос Шальнов.

– Боюсь, он только на четверть твой, потому что ты – ворюга!

– Да уж лучше наворовать на счастливую, обеспеченную жизнь, чем быть честным и размахивая пистолетом, проиграть жену в карты! – не остался в долгу Шальнов.

Какая-то неведомая сила подхватила меня, и я ринулась на Шальнова с намерением расцарапать его наглую физиономию. Но реакция у него была отменная. Он резко вскочил, схватил меня за руки и прижал к стене, навалившись на меня всем телом. Двинуть его ногой я не могла, а руки мои он крепко держал прижатыми к стене.

– Я тебя ненавижу, – обессилев, прошептала я. – Откуда ты вообще взялся? Откуда ты знаешь моего мужа?

– Мы вместе учились.

– О, черт! Так это соперничество и месть?

– Не с моей стороны, это уж точно.

– Верю. Тебе же плевать на людей.

Я попыталась высвободиться, но тщетно. «Я могу его укусить», – вдруг промелькнуло в моей голове. Эта мысль обожгла низ моего живота. Куда еще кусать, если не в губы? Шальнов гораздо выше меня и стоял, склонив ко мне голову. Его губы – первое, что я могла укусить, не вставая на цыпочки…

И я его укусила. И замерла. Глаза у Шальнова стали совсем черные. Просто черные космические дыры, которые затягивают внутрь себя любые объекты. Я не исключение. Я стала стремительно падать в бездну.

Шальнов тоже меня укусил. Я – его. Он – меня. Некоторое время мы боролись, кто кого укусит… Я упустила момент, когда укусы превратились в легкие покусывания, а затем и в короткие, быстрые поцелуи. А потом и вовсе… поцелуи становились все протяжнее и глубже…

*** *** ***

Через некоторое время я осознала, что уже стою на цыпочках и мы как-то яростно и совершенно неприлично целуемся с Шальновым. И лихорадочно раздеваем друг друга. Остановиться – невозможно… Шальнов сложен, как молодой бог. Черт его знает, почему так говорится. Литераторам лучше знать. Но его тело хочется трогать, гладить и пробовать на вкус. И я трогаю, глажу и пробую на вкус. А дальше начинается и вовсе неприличное… Замуж я вышла не будучи девственницей, а еще был муж, да… Но кто бы мог подумать, что секс – это то, чем я сейчас занимаюсь с Шальновым… Кто бы мог подумать, что это до такой степени потрясающее занятие… Наслаждение накатывает волнами… Шальнов со всей силы прижимает меня к стене, а я обхватываю его бедра ногами… Меня сейчас разнесет на атомы по этой кухне… Я еще никогда так не отдавалась по любви, как сейчас отдаюсь по ненависти… Это жажда, которую необходимо утолить… Молчать невозможно… И кричать невозможно… А если уж совсем откровенно, то я впервые поняла, что такое оргазм. Но почему, почему именно с этим мужчиной?..

… После, все еще прерывисто дыша и прижимая меня к стене, Шальнов пробормотал:

– Ты успокоилась?

Смысл этого вопроса дошел до меня постепенно и был подобен удару молотка в висок.

– Не знаю другого способа, чтобы утешить женщину.

– Я тебя ненавижу, – прошептала я.

– Знаю, – кивнул Шальнов.

Меня замутило, в глазах потемнело, и я плюнула ему в лицо.

– Ненормальная! – тихо сказал Шальнов и отпустил меня.

Я принялась торопливо одеваться, а Шальнов застегивать джинсы. Мы так и не смогли их снять и решили особо не мудрствовать. Мы даже обошлись без того, чтобы стянуть с меня трусики. Замок на платье я застегнуть не смогла, потому что Шальнов сломал молнию.

Когда я хотела выскочить из кухни, Шальнов крепко придержал меня за локоть.

– Сядь. И успокойся.

– Убери руки! Иначе я опять плюну, – предупредила я.

– Можешь плеваться сколько хочешь, но пока ты не успокоишься, ты отсюда не уйдешь. Если будешь долго сопротивляться, ты знаешь, как я успокаиваю. Ты из-за этого злишься?

– Душевед! – презрительно бросила я. – Я предала мужа, это ты понимаешь? С тобой. Ты выиграл меня в карты. Знаешь, не очень это приятно, мягко говоря, быть трофеем.

– Успокойся. Не неси чушь. Мы уже говорили на эту тему. Можешь ненавидеть меня сколько угодно и упиваться этой своей ненавистью ко мне, только, пожалуйста, давай обойдемся без уголовной романтики с карточными долгами. Твоему мужу я ничего не скажу. Если ты этого опасаешься, то напрасно.

– Это обнадеживает, – фыркнула я. – Прощай.

– Постой. Я тебе платье испортил, и…

– Ты мне жизнь испортил.

– Это я знаю. Ты говорила.

– Но мое платье куда большая ценность, чем моя жизнь. По крайней мере, мое платье – материально.

–У тебя спина голая, куда ты собираешься в таком виде?

– Не твое дело. И я надену плащ!

Шальнов схватил меня за руку и резко развернул к себе.

– Какая же ты идиотка! Тебе помощь нужна, дура?

Во мне опять что-то щелкнуло. Как в тот вечер, когда я сюда поехала.

– Пожалуй. Пятьсот.

– Что?

– Пятьсот тысяч. Рублей. Моральная компенсация за то, что ты разрушил мою жизнь. Все как в животном мире. Пищевая взаимоцепочка. Так что? Заплатишь? Или убедишь меня в чем-то другом?

Шальнов оторопело смотрел на меня некоторое время, а потом тихо рассмеялся, достал из кармана джинсов телефон и протянул мне.

– Вбей номер своей карты. Деньги переведу завтра.

– Завтра, так завтра.

– Я тебя подвезу. Куда ты поедешь?

– Куда я поеду и что собираюсь делать, не твое дело. Но ты можешь вызвать мне такси.

Шальнов пожал плечами и вышел. Когда он вернулся, я уже была в плаще и обувалась.

– Такси сейчас подъедет.

– Ну и ладно.

– Собираешься вернуться к мужу?

– Тебе-то что?

– Просто думаю, зачем, в таком случае, тебе понадобились пятьсот тысяч рублей. Не взяла бы ты у меня этих денег просто так. Иначе… – Он запнулся.

– Не буду я считать себя продажной женщиной, не мечтай! – процедила я. – Я буду считать, что развела мужчину, который мнит себя чересчур умным, на хорошие бабки.

Шальнов усмехнулся.

– Ты схватываешь на лету.

– Приходится. Либо я всегда была такая, просто случая раскрыться не представлялось.

Мое спокойствие давалось мне с трудом, но лицо я держала.

– Послушай, ты уверена, что хочешь только дирижировать? Я бы мог взять тебя в партнеры. Вот моя визитка.

– Не надо. Я хочу забыть тебя, как кошмарный сон.

Шальнов резко вытащил из портмоне пачку денег и сунул мне в руки.

– Это на такси.

– Не надо.

– Да заткнись ты! – бросил Шальнов, схватил меня за локоть, и буквально дотащил до уже прибывшей машины.

Он запихнул меня на заднее сиденье и громко хлопнул дверцей. Водитель недовольно посмотрел в зеркало дальнего вида, но промолчал. Я сжала кулаки. Только не сиропиться. У меня куча великих дел, мне нужны силы. К тому же, сначала нужно получить от Шальнова деньги. Кто знает, собирается ли он их перечислять. А если перечислит, то всю ли сумму? Подвоха я боялась. Например, получить три тысячи долларов. Именно за такую сумму Шальнов выиграл меня в карты. И хотя я полностью разделяю мнение Шальнова о том, что важны только нотариально заверенные бумаги, получить от него три тысячи долларов было бы унижением. В таком случае я предпочла бы не получить ничего. Честно говоря, сама от себя не ожидала. Я до сих пор не понимаю, как я могла такое сказать. И что это за сумма такая? Откуда? Как там говорил Шальнов? Все мы продажны и главное – это угадать с ценой? Боюсь, я себя переоценила.

Я вздохнула. Значит, таков был мой план мести? Заняться сексом с Шальновым и взять за это деньги? Ничего не скажешь, отомстила. Только самой себе… Как ни странно, с Шальновым я чувствовала себя защищенной, а сейчас была как котенок, выброшенный на улицу…

По дороге я заехала в магазин и купила себе новое платье.

– Можно мне уйти сразу в новом? – спросила я продавщицу, выйдя из примерочной. – На старом замок сломался.

– Конечно, можно. Давайте заверну ваше платье. Ух ты, замок сломан окончательно. Кто-то весело провел время, – заметила она со смешком и подмигнула.

*** *** ***

Муж встретил меня в прихожей. Услышал, как я открывала дверь. Он всегда меня встречал, когда я приходила, если был дома. Еще мы всегда целовались на пороге. Но в этот раз муж стоял и приглядывался ко мне. Я быстро сняла плащ и убрала его в шкаф.

– У тебя платье новое, – сказал Рома. – Откуда?

– У меня не может быть нового платья? – вздохнула я. – У Юльки была. Ей это платье мало оказалось.

– Да? – Муж привередливо рассмотрел меня со всех сторон. – Платье-то новое.

– Заметливый, – усмехнулась я. – Да, платье новое. Юлька его пару месяцев назад купила, не носила еще. А оно ей мало оказалось.

– Не заметил, чтобы Юлька поправилась, – упирался муж.

– Глазастый, – хмыкнула я. – Хватит и пары сантиметров. Со стороны не заметно. А вот по одежде очень даже ощутимо. А тебе что, Юлька нравится?

– С чего бы? – испугался муж.

– Глазастый потому что.

– Что я, Юльки твоей не видел, что ли? И кстати, где же платье, в котором ты на концерте была? У Юльки?

– Конечно. Чтобы ей было не обидно. Потом заберу.

Я поняла, что мы оба просто перекладываем с больной головы на здоровую, и снова вздохнула.

– Ром, мы так и будем топтаться в прихожей? Я бы кофе выпила.

– Конечно, сейчас, – засуетился муж.

– Я в душ. Устала жутко. А у тебя голова, как, не болит?

– Так прошла уже, – замер муж. – Тебя долго не было. И бледная ты, осунувшаяся, круги под глазами… Не спала?

Я внимательно посмотрела на мужа.

– Рома, ты помнишь, что вчера было?

Муж нахмурился, потом вздернул брови и быстро сказал:

– Не все!

Я усмехнулась. Сама идею подала.

– А что помнишь?

– С Серегой в карты играли. В преферанс. Потом ты пришла. Хотела мне кофе сварить. А дальше – провал… А утром Серега пришел, что-то спрашивал, я ни хрена не понял, если честно, а что было? Сонечка, что бы это ни было, я больше не буду пить ничего крепкого! Никогда!.. Так ты у Сереги ночевала, что ли? Или у Юльки?

– Так ты ж ничего не помнишь, – ехидно заметила я.

Муж протяжно вздохнул.

–Сонь…

– Рома, я вызвала такси и уехала к Юльке. Ты мне что, не веришь?

Рома молчал и смотрел куда-то в сторону. Я смотрела на него и плохо верила в происходящее. Если Рома звонил Юльке, она должна была догадаться прикрыть меня. Это же Юлька! Я бы могла сама ей позвонить и предупредить, но куда там, не до того было. Нет, Юлька бы меня не подвела, это точно. Она бы как-нибудь выкрутилась. Или я чего-то не знаю?

– Рома, – позвала я мужа.

– Я знаю Шальнова, – наконец, сказал муж с трудом.

– А меня? Меня ты знаешь?

– Я знаю Шальнова, – упрямо повторил муж.

– Ладно, пойдем на кухню, устала стоять. И кофе хочу.

– Сейчас сварю, – снова засуетился муж, а мне захотелось уйти куда-нибудь. Навсегда.

Я вдруг поняла, что даже если бы я на самом деле уехала к Юльке и с Шальновым бы у нас ничего не случилось, Рома бы мне не поверил. Он считал Шальнова лучше себя во всех смыслах, такой вот комплекс оказался у моего мужа – полицейского. Что он там говорил? «Такие, как Серега, таким, как я, в руки не попадаются». Значит, хотел поймать его на экономических махинациях и с удовольствием упечь в тюрьму. Удовлетворить свой комплекс. И не смог. Все, чем он мог похвастать – это была я. Потому что у Шальнова не было только жены.

Интересные иногда вещи открываются в браке… Живешь себе с человеком, считаешь его хорошим, а у него в душе такие демоны… И у тебя тоже… Ведь Рома мог бы не ставить жену на кон! Ведь я бы могла не поехать с Шальновым!..

– Ты ночевала у Шальнова, – сказал муж резко. – Ты переспала с ним?

Муж нервно закурил сигарету, стараясь не смотреть на меня. Он усиленно пялился в окно. Интересно, это кто ж меня так подставил? Юлька? Шальнов? Или сам Рома считает, что прав? Юльке какая выгода? Да и Шальнову это зачем? Нет, это сам Рома. Он же полицейский. Ему просто нужно на меня надавить и расколоть. Значит, надо держаться. О ночи с Шальновым никто не должен знать. Это мой скелет в шкафу.

Я закурила.

– Мы проговорили с твоим Шальновым до утра. Вернее, я упрекала его во всех преступлениях человечества, а он оправдывался. А потом мы трахались бессчетное количество раз. А когда я сладко уснула, утомленная сексом, Шальнов съездил в магазин и купил мне платье. Мы и дальше планируем встречаться. Сергей Павлович оставил мне свою визитку и номер телефона. И я знаю, где он живет. Можешь обыскать меня и проверить телефон.

Я думала, в Роме что-нибудь дрогнет, но он встал и вышел. Как оказалось, проверить карманы плаща. Мне захотелось встать и заорать. Одно ясно: жить дальше с Ромой не имеет смысла. Ни мне с ним, ни ему со мной. Даже если бы мы оба захотели сохранить отношения, у нас бы не получилось.

Тут Рома вернулся, схватил мою сумочку и вытряхнул все ее содержимое. Сначала проверил телефон. Потом заглянул в кошелек.

– Кажется, у тебя слишком много денег.

– У Юльки заняла.

– Зачем?

– Буду занимать у всех, пока насобираю себе на съемную квартиру.

Тут мой муж стих и уткнулся мне лицом в колени.

– Прости меня, Сонька. И пистолет… Он не был заряжен! Я не хотел…

– А ты позвони Шальнову и попробуй отыграть меня обратно.

Рома вскочил и заметался по кухне.

– Ну почему ты дура такая? – закричал он. – Все, чего я хотел, так это посадить Шальнова на нары!

– Так ты что, хотел напоить его, чтобы он разоткровенничался? – догадалась я.

– Да, хотел! – рявкнул муж.

– Послушай, что он такого сделал, чтобы так его ненавидеть?

– Девчонку мою на школьном выпускном увел, – уже тише ответил муж.

– И все? – изумилась я.

– Что – все? – стал злиться муж. – Это была моя первая любовь! Мы пожениться хотели!

– Первая любовь, – хмыкнула я.

– Да! А она – с ним! И ты… Туда же!

– Ну, значит, не стоила та девчонка с выпускного твоих мучений, раз так легко тебе изменила. Что ты возишься так с этим прошлым? Сто лет назад было!

– А ты?

– А что я?

– Ты тоже с ним ушла.

– Это не я с ним ушла. Это ты меня проиграл.

– И что? Мы договор не подписывали! Какого хрена ты с ним поперлась?

– Я была у Юльки.

– Все вы продажные суки! – выплюнул Рома.

– Я ухожу и подаю заявление на развод. Прости, что оказалась продажной сукой.

– Куда ты пойдешь? К нему?

– Да отстань ты со своим Шальновым! – вспылила я. – К Юльке я пока ухожу.

– А потом?

– Квартиру свою продам!

– Что ты с нее в Москве купишь?

– Что-нибудь. На твою я претендовать не буду .

Я встала, достала с антресолей чемодан и начала складывать вещи. Рома ходил следом и маялся.

– Фортепиано потом заберу, ничего? Или тебе принципиально?

– Это ты принципиальная оказалась! – крикнул муж. – Чего ты из себя строишь? Ну, напился я! С кем не бывает? Забудь ты все! Давай жить, как будто ничего этого не было!

Я остановилась и посмотрела на Рому.

– Я не смогу. А ты?

*** *** ***

Юлька уперла руки в бока и категорично сказала:

– Не пущу к себе, пока не расскажешь, что у вас с Ромкой произошло.

– Не сошлись характерами.

– Не ври, – фыркнула Юлька. – Четыре года прожили душа в душу. Вы были счастливы, все это видели, это нельзя сыграть.

– Вообще-то, сыграть можно все. Но мы были счастливы. Сначала. А потом потихоньку, знаешь, как бывает, снежный ком с горы, вот и…

– Не ври мне. Неделю назад ты еще была счастлива. А сегодня мелешь мне что-то про снежный ком. Короче!

– Рома проиграл меня в карты, – выдохнула я. – Своему приятелю по школе. Оказывается, он всю жизнь с ним соперничал. Рома даже угрожал мне пистолетом, чтобы я отправилась к этому его чертову приятелю. И я больше не могу жить с Ромой. У меня перед глазами его табельное оружие и резкий голос в ушах: «Собирайся».

– Офигеть…

Мы с Юлькой сидели в кафе после работы. Я томилась и отчаянно ерзала на стуле.

– Крепкого выпил?

– За встречу, – усмехнулась я.

– Тогда считай, что это был не Рома.

– Не могу.

– Я уверена, он больше в жизни к крепкому не прикоснется.

– Я тоже. Дело не в этом… Он слабый, понимаешь? Устроить такое шоу из ничего… Школьный приятель… Да оставил бы он его в покое… А он в душе с этим столько лет… Боюсь подумать, сколько у него еще может быть обид, ожиданий, желания кому-то что-то доказать… Он и к крепкому никогда больше не прикоснется не потому, что пистолетом мне пригрозил… Как бы тебе объяснить… Он как Женя Лукашин из фильма «Ирония судьбы»… Напился один раз человек, а его все вокруг алкоголиком зовут и незнакомым людям не докажешь, что это не так… Вот и Рома теперь, чтобы не доказывать, пить не будет. Это у него не от сердца идет, а от разума…

– Да и фиг бы с этим, откуда что идет, – мотнула головой Юлька. – Да и если от разума, – так я считаю, в этом деле лучше башкой думать, чем сердцем и душой чувствовать.

– Юля, ты на чьей стороне? – рассердилась я. – Где твоя женская солидарность? Ты мужчину оправдываешь. А мне, между прочим, хреново. Мне муторно и тошно.

– Ладно, кофе выпей. На твоей я стороне. Просто Ромка – он же отличный мужик.

– Со стороны. Я четыре года с ним жила, не зная, какой он на самом деле.

– Ты успокойся, всех собак-то на мужика не вешай. Я понимаю, после того, что произошло, ты с ним жить не можешь. Но это не значит, что Ромка плохой.

– Не значит. Он неплохой. Но не для меня.

– Мужика с недостатками легко можно перевоспитать. А его слабые стороны сделать сильными.

– Ты этим и занимаешься, – не выдержала я Юлькиных поучений.

– Было бы что перевоспитывать, – отмахнулась подруга. – Это ж так. Секс. Для здоровья. А вот когда увижу достойного мужика – перевоспитаю, так и знай.

– Ромку не хочешь перевоспитать? – съязвила я.

– А ты разрешишь? – Юлька вопросительно вскинула брови.

– О боже, Юля! Прекрати! Ты меня что, совсем не понимаешь?

– Но ведь безхозный же мужик. Жалко ведь. Чего добру пропадать?

– Юля! Я тебя сейчас придушу!

– Но дружить-то с ним можно? – уточнила Юлька. – Полицейский, как-никак. И далеко не последний. Нужное знакомство.

– Дружи, – пожала я плечами.

Юлька задумчиво стала смотреть в окно. Потом посмотрела на меня в упор и спросила:

– А что было там? У этого приятеля?

К вопросу, зная Юльку, я готовилась заранее. Она ведь всю душу вынет, пока не успокоится. А я ей не могу правду рассказать. Не могу, и все тут!

– Ничего. Приехали и пошли спать. Он у себя в спальне, я – в гостиной.

– А что за приятель?

– Юля, я не хочу об этом говорить потому, что мне противно. Что это за приятель – я не знаю. Я его ни о чем не расспрашивала, и он меня тоже.

– Но зачем ты поехала с ним? – прищурилась Юлька своими кошачьими, зелеными, немного холодными глазами. – Ты могла бы приехать ко мне.

– Ты могла еще не вернуться. Быть не одна. К тому же, учитывая вечеринку, ты и была не одна.

Ответ на этот вопрос я тоже продумала заранее. На самом деле, в тот момент я соображала плохо и руководствовалась непонятно чем. Попробуй-ка это кому-нибудь объяснить, не одалживая на время свою шкуру. Да я-то сама ни черта не понимаю!

– Да. Я была не одна, – кивнула Юлька. – С Димкой Ивасеевым.

– О, боже, – покачала я головой. – Ты неисправима.

– Мне Димка нравится. Достойный, между прочим. Вот, подумываю серьезно: не заняться ли Димкой?

– Он младше тебя на пять лет.

– Так это достоинство, а не недостаток, Герасичева. Соображай.

– Не хочу. Не до того мне.

– Короче, ты бы могла позвонить мне. Не смотря ни на что. Мы же подруги. Димку бы я спровадила.

– Не хотела я ничего объяснять. Сил не было.

– Что-то ты темнишь, подруга, – не поверила Юлька. – Я просто понять не могу, какого хрена ты с этим мужиком поехала. Ромка же уснул? Ну и все. Не первый же раз. Проснулся бы утром трезвый и всех делов. Чего ты-то заметалась?

– Не хотела я ним оставаться, что тут непонятного? Это он не сатану к ответу призывал, а мне пистолетом грозил, ты берега-то не путай!

Юлька захихикала.

– Ой, Герасичева, укатаешь ты меня этим уголовным жаргоном!

– За своим последи, – огрызнулась я.

– Ну, Сонька, чего ты злишься? Лучше расскажи про этого мужика.

– Не хочу я про него ничего рассказывать. Хочу все забыть и вычеркнуть из жизни.

– А визитки его у тебя не осталось?

– Юля!

– Нет, а что? Могла бы о подруге подумать. Я не замужем, между прочим. Я замуж хочу.

– Выходи замуж за Ивасеева.

– Да ну тебя.

– Ромка тебе звонил?

– А как же! Ты ко мне припозднилась. А то я жду, жду, а ты не идешь.

– Ты сказала, что я у тебя?

– Да уж не дура. Сказала, ты с ним разговаривать не хочешь. Просила подождать, когда остынешь. А что? Ромка тебе не поверил?

– Не поверил.

– Да ладно…

– Что ты так уставилась на меня? Тоже мне не веришь?

– Да что ты, мы же подруги, ты бы мне рассказала… Надолго ты ко мне? Может, мне к Димке переехать? – вздохнула она.

– А он звал?

– Звал. Наверное, перееду.

– Я скоро на родину уеду. Квартиру продам.

– А здесь купить потянешь?

– Есть кое-какие сбережения. Думаю, на однушку в спаленке хватит.

– Попытайся. А Ромкину делить не будешь, что ли?

– Нет. Уйду от него с тем, с чем пришла.

– С зубной щеткой? – снова прищурилась Юлька.

– Думаю, он с облегчением избавится от моего фортепиано и одежды.

– Это да… Лады, Герасичева. Живи. И все-таки ты жадина.

– Что?

– Жадюга. Сама мужика бросила и другим не отдаешь.

– Юля, черт тебя дери!

… Деньги от Шальнова мне пришли на следующий день, как он и обещал.

Мой план был простой и без затей. Мне нужно было продать свою двухкомнатную квартиру в Екатеринбурге, добавить денег и купить однокомнатную квартиру в Москве, в спальном районе. И купить все необходимое для проживания в этой квартире. Пятьсот тысяч рублей решали эту проблему.

В интернете я разместила объявление о продаже квартиры в Екатеринбурге, а заодно подыскивала себе квартиру в Москве. Скоро выдача дипломов, я смогу взять отпуск и уехать в Екатеринбург. Квартиру придется продавать и покупать через агенство, чтобы не терять уйму времени.

Обо всем остальном я старалась не думать. Не думать о Шальнове. Не думать о муже. И не анализировать свое поведение. Одно дело разочароваться в другом человеке, хоть он и был тебе так близок… А каково это – разочароваться в самой себе? Ведь ближе меня самой у меня никого нет.

*** *** ***

В конце учебного года, как обычно, я дирижировала хором на отчетном концерте. Настроение было приподнятым. Я люблю свою работу. А еще скоро каникулы и отпуск. И я, наконец, куплю себе квартиру. Работа здорово занимала все мое время, особенно ее много было в конце года, так что голову я себе глупостями не забивала, некогда было. Словом, отличный день. Хороший концерт. Мы исполнили программу, в зале раздались аплодисменты. Все. Дело сделано. Осталось поклониться и уйти. Радостная, я развернулась к залу и замерла. Потому что на последнем ряду сидел Шальнов. Нога на ногу, костюм с иголочки, выражение на лице серьезное, я бы даже сказала, монументальное, с таким только философские трактаты писать. Ему бы еще трость, чтобы усилить впечатление. Хотя оно и без того у меня было сильным. Глядя на Шальнова, я испытала такую гамму чувств… И радость, и негодование, и злость, и раздражение, и желание. Не знаю, сколько бы я так стояла, пока не получила от Юльки тычок в спину. Она была при хоре концертмейстером и потому стояла рядом со мной. Ноты в руках, очки на носу, строгий серый костюм, лодочки на высоченных шпильках, волосы собраны на затылке. Образец недоступности, который хочется соблазнить и покорить. Юлька умело пользовалась этим приемом.

– Кланяйся и пошли, – процедила она сквозь сжатые зубы.

Спасло вручение цветов мне и Юльке. Хор цепочкой покидал сцену. Все шло, как обычно. Спустившись, я окинула взглядом зал. Шальнова не было. Я насторожилась. Но ко мне стали подходить педагоги, студенты, я закрутилась и даже решила, что Шальнов мне привиделся. Или человек был похожий. Или галлюцинация. Я читала, такое случается при стрессе. Особенно если стресс длительный.

В камерном зале накрыли стол и ожидался капустник. Между прочим, Юлька – неугомонный организатор всяких там вечеринок и капустников. Ее хлебом не корми, дай только что-нибудь такое устроить. А на вечеринке можно и мужчиной поживиться. До секса Юлька была просто до безобразия охоча, а подходящего мужа не попадалось. Как говорила Юлька: «Что же мне теперь, на голодном пайке сидеть»? Как я ее сейчас понимала, черт побери… Вот так вот испытаешь первый в своей жизни оргазм – и все, довольствуйся воспоминаниями. «Напьюсь», – решила я.

Когда я расслабилась, меня выцепила Юлька. Схватила за локоть и прошептала:

– Что на тебя нашло сегодня? Чуть со сцены не рухнула. Кого-то увидела? Ромку?

– Не Ромку. На него похож был. Накрыло, – быстро сориентировалась я во вранье. Если и дальше так пойдет, я буду врать так же легко, как дышать.

– Мне заведующая велела передать, что в кабинете тебя ждет посетитель, – продолжала Юлька. – Вроде как богатый папаша хочет дочку свою сюда определить, вот и интересуется. Возможно, будет оказывать спонсорскую помощь, так что будь с ним полюбезнее.

– Ты не шутишь?

– Кто же Муртазиной шутить будет? Я в коридоре на нее наткнулась, а ей, видите ли, некогда до тебя лично просьбу донести. Иди поживее, а то нам потом влетит. Ты чего такая?

– Какая?

– Чудная какая-то.

– Устала, – буркнула я.

– Ну так быстро пошебурши там с мужиком и возвращайся, выпьем. Сразу полегчает.

В кабинет я вошла на негнущихся ногах. Конечно, там меня ожидал Шальнов. Стоял и рассматривал пюпитр.

– Поставь, пожалуйста, пюпитр на место, – сказала я.

– Что, прости? – обернулся Шальнов.

– Пюпитр. Это то, что ты сейчас держишь в руках.

– Вот эта подставка для нот? Ну надо же, пюпитр… Я и не знал.

– Охотно верю. Ты же простой парень, откуда тебе знать такие вещи.

Шальнов тихо засмеялся. Мне безумно нравился его тихий смех. Амплитуда, колебания, тембр, черт его дери, просто звезды из глаз сыпались, так я его хотела в этот момент. Но будучи дирижером хора, лицо я держать перед публикой умела. Поэтому вид имела спокойный и независимый. Главное дойти до стула и сесть, потому что ноги ватные. А еще желательно не споткнуться по дороге до стула.