Читать книгу Глазами Богов - Оуэн Риддл Баркер - Страница 1

Глазами Богов

Неожиданно Он отпустил Её губы, спросил, пристально вглядываясь в Её блаженные глаза:

– Ты мне веришь?

– Верю.

– Тогда пойдём, – сказал Он и потянул за собой, крепко сжимая Её ладонь. – Пойдём, не бойся.

– Но куда? Там темно… – Она покорно спешила за Ним, не успевая испугаться, полностью доверяя Его самоуверенности, физической силе и отваге; и магическому блеску в глазах; и бархатному баритону, голосу, способному разбудить самое недоверчивое сердце и обласкать слух, изнутри разбуживая давно похороненные желания даже самой строптивой женской натуры на свете. Она торопилась вслед за Ним, полностью вверяя себя Ему.

– Я покажу тебе…

– Но что? – Они приближались к утёсу.

      В наступающих сумерках границы края обрыва не было видно. Только приглушённый шум волн, разбивающихся в кромешной тьме, где-то далеко внизу, о камни и скалы у подножия утёса, говорили о том, что впереди конец земли – бездна, наполненная океаном.

– Я покажу тебе! – восклицал Он, вступая в борьбу с нахлынувшим встречным штормовым ветром, наполненным каплями солёного тумана. Его белокурые, длинные, волнистые волосы развивались из стороны в сторону; белоснежная рубаха раздувалась парусом, наполняемая порывами ураганного ветра. – Я покажу тебе всё!..

– Что? – Она не могла понять, что Он хочет Ей показать в этом чёрном от ночи и жутком от непогоды опасном месте, ещё и на краю высокого обрыва, нависающего над океаном. Что нового Он хочет показать Ей?! Она и днём-то побаивалась подходить близко к этой бездне, гуляя вдоль утёса. А сейчас – ночь, шторм, ничего не видно; вокруг – и снизу и сверху – мгла, ветер и дождь. Лишь размытое пульсирующее бледное пятно света от маяка напоминает, что где-то поблизости есть жизнь.

– Сейчас… – Свист ветра проглатывал Его слова, – …ты всё… ты сможешь… верь, я… увидишь это…

          Он чуть замедлил шаг, крепче сжал Её кисть: они приблизились к краю обрыва. Хотя ничего не было видно, Он каким-то образом ЧУВСТВОВАЛ эту границу – между землёй и пропастью, – Он ВИДЕЛ её; и сосредоточенно смотрел в пустоту, будто что-то искал в ней.

          Она смотрела на его спину – единственное светлое пятно в этом тёмном мире. И верила Ему, верила, хотя влюбилась в Него всего лишь несколько мгновений назад.

– Я покажу тебе мир!!! – ликуя, как ребёнок, кричал Он, и наконец остановился. Судя по недалёким звукам бушующей стихии, они находились примерно в ярде от края пропасти. – Я покажу тебе мир, которого ты не видела! – Он повернулся и небольно сжал Её плечи. Она различила блеск в Его глазах, азарт, торжество и любовь. – Ты увидишь всё – весь мир! – Он оглянулся и посмотрел в пустоту.

– Да, – соглашалась Она, – я увижу…

          Он повернулся к океану, сделал полшага ближе к невидимому краю, осторожно потянул Её за руку и поставил рядом с собой так, чтобы теперь они вместе одинаково близко стояли на одной линии в футе от пропасти. Яростные порывы ветра с огромной силой бились о Её хрупкое тело, заставляя покачиваться и балансировать между жизнью и смертью. Но Его сильная рука придавала Ей уверенность, Его любовь подавляла страх, оставляя лишь лёгкое волнение, по ощущениям схожее с тем, которое испытываешь при первом прыжке с трамплина… или во время первого поцелуя.

          Она боялась, да, но хотела, – хотела увидеть ТО, что Он собирается Ей показать.

– Ты увидишь то, чего никогда не видела! И никто не видел…

– Я хочу-у-у! – счастливая, Она смеялась в темноту, захлёбываясь влажным ветром.

– Ты увидишь это…

– Но что-о?! – кричала Она с закрытыми глазами, пребывая в некоем трансе, предвкушая то ли волшебство, то ли смертельный сладкий ритуал, который вот-вот начнётся, но которого Она УЖЕ не боялась – теперь Она ЖАЖДАЛА его начала. И готова была в эту минуту умереть, умереть вместе с Ним, умереть ради Него, даже умереть от Его руки, ведь Она УЖЕ любила Его больше самой себя.

– Что-о-о ты мне хочешь показа-ать?!

– Мир!

– Да-а, я хочу-у-у…

– Ты увидишь мир, все земли, всю вселенную!

– Где-е? – недоумевала Она, но верила, что Он сможет ЭТО сделать, сумеет показать Ей то, что сокрыто от других глаз мраком пасмурной ночи в пустоте бездны над океаном.

          Он сделал ещё полшага вперёд – Она следом. Теперь носки Её туфель уже ни на что не опирались, всё – под ними простиралась пустота, на дне которой острые камни. Следующий шаг – будет шагом в бездну. Сомнений не оставалось: Ей придётся сделать этот безрассудный шаг, придётся прыгнуть, чтобы увидеть НЕЧТО таинственное и великое, что Он хочет Ей показать;  прыгнуть вместе с Ним. И Она согласна. С Ним – с Его любовью, с Её любовь, с Их любовью – Она согласна на ВСЁ!

          То ли от переполнявших Её чувств любви, то ли от внушения, но Она находилась в экстазе точно таком же, как при первом в Её жизни поцелуе с Ним: долгом, глубоком и необычайно нежном, который в тот момент погрузил Её в до селе не изведанный мир, из которого вынырнула Она уже с новыми ощущениями жизненной красоты; и смысл и предназначение своего существования на этой земле, вдруг, открылись Ей новыми красками, новыми глазами, закрывать которые с той минуты Ей не хотелось никогда. Впервые, при том поцелуе, Она осязала человека так близко, помимо родной матери, который раскрыл в Ней ТО, что было спрятано природой даже от Неё самой; и этот человек, ещё недавно посторонний, увидел Её изнутри, и стал единственный и первый, кто раскрыл сокровищницу Её неповторимости, красоты и избранности; и Он познал Её, как Она сама себя до этого не знала. И стал тем, кто отныне ЗНАЛ, ЧЕГО Ей надо и ЧТО Она хочет. Не принадлежать Ему – своему Богу – Она уже не могла и не хотела. Он – часть Её; Он – Её любовь. Флюиды, невидимые магнитные поля их аур соединились, переплелись между собой; Они стали питаться и любовью и энергией друг друга. И это новое мироощущение – любовь к человеку – стало для Неё жизненно важной необходимостью, ежесекундной потребностью, чтобы полноценно существовать.

– Когда я увижу? – обрадовалась Она.

– Сейчас, прямо сейчас…

– Где я увижу?

– Здесь… Прямо здесь. Весь мир сразу! Прямо здесь и сейчас ты увидишь Жизнь! Ты увидишь, ты сможешь это увидеть.

          Рокот пенящихся и разбивающихся о камни и берег волн, где-то там, внизу, уже не пугал Её. Подсознательно Она верила, что Он знает эти места и знает, где можно безопасно спрыгнуть, чтобы не разбиться о камни, а упасть в воду. Он же НЕ ЗЕМНОЙ человек! Он знает, ЧТО надо делать и знает, ЧЕГО Она хочет.

– Как? Ка-ак?!! Весь мир… Сразу. Я хочу так… Как я смогу?..

– Ты сможешь.

– Ка-ак? Сразу весь мир. Ка-ак я смогу увидеть?

– Глазами богов! – И Он подался вперёд, увлекая Её за собой. – Ты увидишь мир Глазами Богов!..

– Глазами… – повторила Она, и захлебнулась потоками встречного воздуха, падая в бездну. Дыхание спёрло. "Богов…" – прошептала Она, но уже про себя, теряя сознание…

          "Люблю", – Его голос разбудил Её, и онемевшая ладонь, сжимаемая Его пальцами, напомнила Ей о Нём. Он, всё-таки, не потерял Её. " Люблю", – ответила Она с зажмуренными глазами.

          Они летели. Или падали. Куда, где, когда, сколько по времени? Падали: Его желание – Её доверие – Их любовь… Падали.

          Летели…

          Куда?

          Где весь мир сразу!

          Как?

          Глазами Богов.

                               *        *        *

          То, что Она видела вокруг себя, не было похоже ни на что земное. Всё пространство вокруг походило на разлитые и перемешанные в воздухе гуашевые краски. И не было земли в этом мире, не было неба; всё было одинаково разноцветным и ярким. Воздух был не прозрачный, а густой, и казалось, что плаваешь в нём, как в желе. "Мир глазами богов", – вспомнила Она. – "Но где же Он сам? И где Они находятся? Где утёс, прибрежные камни, Её дом?"

          Он и правда НЕЗЕМНОЙ! Он необычный! Он сумел сделать невообразимое, нереальное.

          Она озиралась по сторонам: что это за мир?

          Впереди, из глубины разноцветного океана, стали проявляться размытые фигуры: живые субстанции, похожие на клетки организмов, когда наблюдаешь за ними в микроскоп. Создавалось впечатление, будто находишься под водой и видишь, как из глубины к тебе приближается сначала тёмное размытое пятно, которое по мере увеличения приобретает знакомые контуры и оказывается, что это плывёт огромная рыба. Странные амёбоподобные организмы медленно приближались издалека (или из глубины) пространства, в котором Она находилась. Их становилось всё больше и больше: сотни, тысячи, десятки тысяч. Кто они? Зачем они? – заволновалась Она.

     /ты мне веришь? – верю. – пойдём, я тебе покажу…/

          Мириады жидких субстанций – кровяных телец – копошились, переливались, перемещались, сливались между собой, делились; они размножались, проживали мгновение, а потом поглощали друг друга – эта сюрреалистическая картина начинала вызывать у Неё головокружение и тошноту. Ей уже не хотелось смотреть на это, не хотелось оставаться одной, и Она стала звать Его, но не услышала собственного голоса. Зато Он, Он услышал и отозвался. Он – Её бог, любимый человек, которому Она верила и полностью доверяла, Он отозвался, хотя и не появился перед Ней, но заговорил где-то в голове, в мыслях: "Я здесь. Ты со мной. Сейчас я тебе покажу… Сейчас. Подойди ближе, не бойся". " Но куда?" – спросила (подумала) Она, пытаясь увернуться от столкновения с желеобразными клетками, проплывающими прямо сквозь Её тело.

          И тут, вдруг, разом погрузилось всё в темноту. Потом заново вспыхнуло светом и снова исчезло во мраке, и опять озарилось, меняя резкость изображения и саму картинку окружающей действительности, словно когда ты спросонья ничего не можешь разглядеть и протираешь глаза, чтобы вернуть чёткость зрению. И вот мир перед Ней изменился, стал более привычным и реальным: теперь пространство было не желеобразным, и субстанции исчезли, а впереди появился огромный яркий полукруг какого-то выхода. И хотя Она всё ещё оставалась во тьме, впереди для Неё зияла огромная и слепящая солнечным светом дыра, как портал, как спасительный выход из тёмной пещеры наружу – туда, где есть жизнь и светит яркое солнце.

          Она, обрадованная Его голосом, направилась (точнее, поплыла) к этому окну-порталу, наполненному светом; и когда приблизилась к его краю и прильнула всем телом к невидимой преграде, как к стеклу панорамного окна, Ей открылся потрясающий вид, какой можно увидеть разве что только через иллюминатор самолёта или даже со спутника на орбите Земли. Она посмотрела на планету с головокружительной высоты, как с вершины горы, – так альпинист видит мир, достигнув вершины, пик которой вздымается над облаками! И Ею овладели чувства значимости и превосходства над природой при созерцании такого огромного пространства, простирающегося у Её ног. Потом Она заметила, что не всё, на что Она смотрит, смотрит ОДНА: такое ощущение, что Она смотрит вместе с КЕМ-ТО… Или КТО-ТО смотрит так же, как Она. Потому что, когда ракурс менялся или происходила аккомодация зрения, КТО-ТО, помимо Её воли, показывал (смотрел) туда, куда Она ещё не глядела и не намеревалась. И этот КТО-ТО, как бы направлял Её взор на то, куда (Он!) смотрел сам. Этот КТО-ТО смотрел на облака – и Она смотрела на них; КТО-ТО рассматривал подводные рифы, усеянные кораллами и ракушками – смотрела на них и Она; потом НЕКТО переводил взгляд на верхушки гор и кратеры вулканов, торчащих из облаков, как из тумана, – и Она спешила вслед за его (ЕГО!) взглядом.

          А потом начался головокружительный прыжок-полёт вниз, сквозь облака – к земле, как на симуляторе полётов на истребителе. У Неё аж дух перехватило! Но было вовсе не страшно, так как Она была уверенна, что находится в полной безопасности на краю круглого панорамного окна – Его зрачка, откуда смотрит на мир Его глазами. Смотрит туда, куда глядит Он. Глазами Бога. Её Бога, Её любимого Бога… "Господи, а не Бог ли Он?!" – промелькнула догадка. Она (Они) продолжала парить вместе с Ним в Его взгляде, проплывая сквозь облака, кружась над горами, лесами, пустынями, любуясь красотой природы планеты, на которой Она живёт.

          Он сказал: «Погляди вокруг – это твой мир. Смотри как красиво!" – "Да, красиво", – согласилась Она. – "Но такой красивый он только снаружи, твой мир…" – Он сделал паузу, и с некоторым сожалением, как Ей показалось, добавил: "И мой тоже". "Но он красивый!" – повторила Она. – "Он не весь такой спокойный, как кажется". – " Но мне нравится смотреть на него твоими глазами, нравится, даже если внизу есть плохое. Мир всё равно прекрасен… И прекрасен – ты", "А хочешь увидеть его по-настоящему?" – предложил любимый. "Да, да, я хочу увидеть мир таким, каким видишь его ты – твоими глазами!" – "Твой мир моими глазами? Но он может испугать тебя," – предупредил бархатный голос. "Я хочу твоими глазами ВИДЕТЬ всё! И если ТЫ можешь смотреть на такое, то смогу и я." – "Но тебе надо быть готовой увидеть не просто что-то одно, а сразу всё – весь мир увидеть одновременно тысячью миллиардами глаз и триллионами душ человеческих испытать и гнев и радость, и отчаяние и надежду, и горе и счастье, и отвратительное и прекрасное, – и всё это увидеть разом, прожить миллиарды миллиардов жизней и разных судеб одним мигом, чтобы понять этот мир таким, какой он есть на самом деле". "Мир твоими глазами… Я готова", – вторила Она, не обращая внимание на Его предостережения, с восхищением рассматривая синеву бесконечного океана, над которым они парили, как на воздушном шаре.

          Ведь не многим дано досконально узнать и понять близкого человека, а тем более заглянуть в его сердце и увидеть мир – его собственный внутренний мир – его же глазами! Чаще, прожив всю жизнь с близким человеком, даже при кажущейся открытости и откровенности и уверенности на все сто процентов, что мы его знаем, как себя, и что мы знаем ВСЁ, о чём он думает, чем дышит и о чём мечтает, мы, увы, никогда до конца так и не сможем узнать его полностью. Хорошо ли, плохо ли это, но матушка природа наложила табу на многие человеческие желания. Возможно, так оно и лучше: не знать правды, чтобы не разочаровываться. Но людская натура такова, что ей дай хоть минимальную возможность, и человек воспользуется шансом безоговорочно; любопытство затмит разумность и скромность, а алчность заставит вкусить сладкий нектар запретного плода. Никто не откажется от подарка судьбы, хоть на миг заглянуть в своё будущее, прочитать чужие мысли или познать суть Мироздания.

          А Он позволил Ей сделать это. Потому что Он любит Её и ЗНАЕТ, КАК Она любит Его. Да, уж это Он знает! Он выбрал Её одну из миллиарда женщин, единственную, которой позволил посмотреть в себя и пустил в свой мир. Не каждой влюблённой паре выпадает такое счастье: до конца понять друг друга, заглянуть в мысли и душу избранника или избранницы, найти общее в мироощущениях и взглядах на жизнь; мало кому суждено прочувствовать мир мыслями и сердцем любимого человека и, тем более, увидеть действительность его же глазами.

          Да, Он помог Ей забыть прошлую любовь. Он появился на полпути к океану, куда Она направлялась, чтобы покончить с собой; Он возник ниоткуда, – и мгновенно влюбил в себя. Отныне Она была влюблена в Него, забыв про старые обиды. И ценой жизни Она была готова на всё; на ВСЁ – даже на саморазрушение! Он забрал у Неё страх и сделал смелой; и повёл за собой…

          "Глазами богов…" – прошептала Она, и улыбнулась дельфину, вынырнувшему из океана, который протрещал Ей что-то на своём таинственном языке, поприветствовал, вильнув хвостом, и скрылся в бирюзовой пучине. "Да," – ответил Он, и направил Её взгляд на материк, приближающийся из-за горизонта, – "Что ж, тогда – смотри!"

          И вот Они мчатся над сушей, опускаясь всё ниже и ниже, всё ближе и ближе к земле: люди, лица, звери, деревья, города, сёла, поля, аулы, улицы, заводы, дома, день, ночь, огонь, вода – всё закружилось перед глазами, и Она кружилась вместе с реальностью в воздушном танце; мир слился в одну круглую линию, вращающуюся спиралью…

          И вдруг, всё внезапно остановилось, замерло – перед Ней открылся экран в полнеба: начинался какой-то сюжет…

          … Где-то за кадром мяукал котёнок. Перед собой, как на экране монитора, Она видела мраморный пол, на который спустя минуту женские руки положили котят, чёрненького и рыжеватого. Потом показались и женские ноги, обутые в ярко-красные туфли на высоком каблуке с заострённой металлической шпилькой. Ноги, пританцовывая, как на подиуме, обошли вокруг озирающихся и напуганных котят; затем носок одной туфли дотронулся до спинки одного из котят и перевернул его на бок – малыш задёргал лапками, пытаясь найти в воздухе опору, чтобы вернуть обратно привычное для себя положение тела. Потом рука (рука хозяйки туфель) расположила животное в удобное для съёмок положение перед камерой: кажется, начиналось какое-то представление. Та же нога сначала приподнялась и зависла над телом котёнка; остриё шпильки слегка кольнуло спинку, и котёнок, озираясь на обувь, жалобно мяукнул. И тут, неожиданно, шпилька наполовину погрузилась в туловище животного, и душераздирающий крик котёнка заполнил и Её сознание и комнату, в которой издевались над ним. Второй, рыжий котёнок, непонимающе наблюдал за собратом, в страхе прижимая к голове ушки и, съежившись в комок, дрожал. Насладившись болью котёнка, подёргивающегося в предсмертных судорогах, нога нелюди вынула окрашенную кровью шпильку из тела и снова вонзила, но с уже большей силой и яростью, полностью утопив каблук в плоти бедного животного, пригвоздив того к полу. Затем немного приподняла над полом трупик, нанизанный на шпильке, как кусок мяса на шампуре, покрутила, демонстрируя содеянное, и стряхнула его на пол, как надоедливый осенний лист с ботинка. С другим котёнком, но уже другая пара женских ног в туфлях фиолетового цвета, проделала то же самое. Дальше – хуже: стройные женские ноги поочерёдно расправились подобным образом и с другими маленькими животными: черепашками, хомячками, щенками, лягушками  и птенцами. Их пинали, пронзали шпильками, медленно давили подошвой…