Оглавление
Пауль Целан. Избранные стихотворения
Бутылочная почта (предисловие переводчика)
Поэт в антипоэтическую эпоху
Поворот дыхания
Стихотворения
По ту сторону
Из книги «Мак и память» (1952)
Фуга смерти[2]
«Осина, в сумерках листва твоя…»
Товарищ по странствию
Тише!
Кристалл
«Кто из груди своей сердце в Ночь переселит…»
«Из сердец и мозга растут колоски Ночи…»
Сальная свеча
«Зря ты рисуешь сердце у окна…»
«Белоснежный голубь вспорхнул…»
«По ночам, когда колеблется маятник любви…»
Вода и огонь
«Сердце-странник, для тебя поле строит град…»
Corona[10]
Воспоминание о Франции
Марианна
Ландшафт
В туманный горн
Бокалы
«Сочти миндальные орешки…»
Песок из урн
Ночной луч
Смерть
Из книги «От порога к порогу» (1955)
Гость
Я слышал, говорят
In memoriam Paul Eluard[20]
Сдвоенный образ
Мрака во мрак
Где лёд
Эпитафия для Франсуа
Натюрморт
Кто нам отсчитывал часы
Какой бы камень ты ни поднял
Сменным ключом
Отвал
Знаю я
Око времени
Сказывай же наконец
Поля
Светила
Ассизи
Мы созерцаем тебя
Привитый на Оке
Argumentum e silencio[28]
Из книги «Решетка языка»[32] (1959)
Голоса…[33]
Возвращение домой
Свиль
Кёльн, Дворцовая
Tenebrae[41]
Решетка языка[42]
Вера
Цветок
MatIere de Bretagne[45]
Кораблик-мусоровоз
Унисонные ветру
День поминовения
Легкость и белизна
Снежная постель
«Безшумны там, наверху…»
Око, распахнуто
«Деревянная звездочка, голубая…»
В даль
День и еще один
«Отлив. Мы смотрели на морскую рябь…»
Внизу
Однако
Летние вести
Под куполом рта
Рука
Теснина (Стретта)[51]
Из книги «Ничейная роза»[58] (1963)
«Была в них земля, и они копали…»
«Текст о пути-в-глубину…»
«Вино и потерянность…»
Цюрих, «У аиста»[59]
«Сколько созвездий, не дающих ответа!..»
«Потусторонне сегодня бытие твоё…»
«Меж моими ладонями, там…»
«С универсумом мыслей ушел я из мира…»
«Неизъяснимы запахи осени…»
Псалом
Шлюз
«Бумеранг, путями дыхания…»
Anabasis[66]
«Что-то рукоподобное…»
Тюбинген, январь[68]
Плутом и плутовским образом спетое в Париже при Понтуазе Паулем Целаном из Черновиц при Садагоре
Слог боль
Мерцающее древо
Эрратическое[85]
…Шумит фонтан
«Это уже не та, иной раз погружавшаяся с тобою…»
«Чернозём, черная земля…»
«Тому, кто стоял под дверью…»
Мандорла[88]
«К Никому щекой прижимаюсь…»
«Двудомен ты, Вечный…»
Сибирское
«Светлые камни движутся по воздуху…»
A la pointe acérée[90]
Авдала[91]
Днем
Les Globes[92]
Le Menhir[93]
Benedicta[95]
Воедино
«Коронованный прочь…»
Колон[105]
«Но всё обстоит иначе, чем ты это себе представляешь…»
Оконце скинии
Вместе с книгой из Тарусы[111]
«В воздухе этом, где неизменно корни твои…»
Стихи из круга «Ничейной Розы»
Волчья Фасоль
«Никто, не забывай – Никто…»
«Словно эта дверь, словно дверь открываешься…»
Ричеркар[116]
Истинное
Immersio[117]
Ars poetica 62[118]
«Ты вместе со словом, что я произнес…»
«Из смешений выйти ты должен…»
«Искусство платит свою цену…»
Поворот
Валлийская элегия[121]
Из книги «Поворот дыхания» (1967)
«Волокна солнц над серо-черной пустынностью…»
«Тропинки в распахнутости теней …»
«Стоять, в тени рубца на израненном воздухе…»
«Протравленная лучистым ветром языка твоего…»
«В змеиной колеснице…»
«Кровоподтеки-от-лат…»
В Праге[128]
«День позднего древа…»
«Написанное вдалбливает себя…»
«Под полуденное секунд жужжанье…»
«Пепельное величие…»
Где?
«Полое жизни подворье…»
«При белом молитвенном ремешке…»
«Ослепни прямо сейчас…»
Solve[133]
Coagula[135]
«Гудящий грохот: то истина сама»
«Голод-по-ясности…»
«Когда нас охватило Белым Цветом…»
«Меня ты сумела утешить, снега подарив…»
«В реках севернее будущего…»
«Больше никаких гаданий на песке…»
«Однажды, вот тогда я и услышал его…»
Из книги «Волокна солнц» (1968)
«Мгновенья, их намеки…»
«Крапом мечен случай…»
«Кто властвует?..»
«Зримый, близ мозгового ствола…»
«Жеребец с цветущим фитилем…»
След укуса в Нигде
Пау, ночью[139]
«Ты была моей смертью…»
«Спазмы, я люблю тебя…»
«Унция правды глубоко в безумии…»
«Истина, канатом притянутая к реликтам снов…»
«В тех шорохах, где наш исток…»
«Приручён-отлучён…»
«По следу, омытому дождем…»
«Мусоропроводные хоры, серебристы…»
«Мгновение утока наважденья…»
Haut mal[146]
«Покровы конечного…»
«Любовь, смирительной рубашкой прекрасная…»
«Тише, паромщик-сплетник…»
«Вечность старится в Черветери…»
«Высший мир – потерян…»
«Силы, господства…»
«Сданные в утиль табу…»
«Набеги жадные свирепых богомольцев…»
«Из материи ангела…»
«Рядом, в аорты дуге…»
«Порыв безмолвия в тебе…»
Из круга «Волокон солнц»
Осажденный
«Когда-то однажды, то была жизнь…»
«Не вписывай себя между мирами…»
Из книги «Натиск света» (1970)
«Уже лежали мы в дремучих чащах…»
«Кто пробился к тебе?..»
«Навьюченное отблесками…»
«Ведь и меня, рожденного подобно тебе…»
«Другим был однокрылый парящий черный дрозд…»
«Плавательные перепонки меж словами…»
«Ирландка, прощаньем помеченная…»
Тодтнауберг[159]
Highgate[161]
«Выбрасывай световые клинья…»
«Однажды – у смерти наплыв был клиентов…»
«Ослабь мне сустав локтевой…»
«Ныне, когда догорают скамьи…»
«Еще дано тебя мне видеть…»
«Дикое сердце…»
«В лицо к нему вплывала вечность…»
«Очи безумцев…»
«Громоздкое утро…»
«Боль заметок для памяти…»
«Брызни в глаза мне охрой…»
«Лебединость угрозы…»
«Твори без предрешений…»
«Обманчиво-созвучное, из глубин с кожей выдранное…»
«Производственный ангар…»
Из книги «Голос снега» (1971)
«Копатели колодца на ветру…»
«Лист, вне дерева, для Бертольда Брехта…»
«Валун-одногранник: Рембрандт…»
«Я слышу, тот топор уже зацвел…»
«Я оянварен…»
Mapesbury road[154]
«Рудные блёстки…»
«Падение камня рядом с жуком…»
«Сблефуй, боль…»
«Немытыми, нерасцвеченными…»
«Ничто кто вспахивает?..»
«Прочь вышвырни свою мечту…»
«Вечность держит себя в границах…»
«Этот лепечущий, впавший в заикание мир…»
«Ты с этим двойным окном…»
«Потаскушная обыденность…»
Настенный клич[172]
Largo[174]
«Что может голос твой зашить?..»
«Голос снега…»
«Лёссовые куклы…»
«И сила, и боль…»
«В коже ящерицы…»
Из книги «Подворье времени» (1976)
«Перед тонущим китовым лбом…»
«Ничто, ради наших имен…»
«Миндаль творящая…»
«На губах твоих капли инжира лежали…»
«Зной расплавляет нас…»
«Виноградную стену штурмом взяли…»
«Ведя пристрелку на изумрудном полигоне…»
«Если тебя я только как тени касаюсь…»
«Ты бросаешь мне, утопающему, золото вслед…»
«Звезда вслушивается в свет…»
«Преисполненный пешего хода Мозг…»
«В нас – полюса…»
«Место, трубящее-в-рог…»
«С моею Ночью мы дурачимся…»
«Я сопровождаю тебя позади этого мира…»
«Моя склоненная к тебе душа…»
«Чужое нас в сети поймало…»
«Из двух бокалов сразу пью…»
«Шафран, с места в застолье увиденный…»
«Этот мир, этот наш мир…»
«Смена места субстанций…»
«Виноградари окапывают рвом часы…»
Вне книг и сборников (Из наследия)
«В тылу ветра умираю-в-себя…»
«Убежища ищешь у неуничтожимой наследной звезды…»
«Крадутся там и сям лица…»
«Шрамовая геральдика сумерек…»
«Скудельный зверь глиняный играет…»
«В джунглях крови…»
«За той горой комар…»
«Таинством снежных хлопьев облепленные…»
«Очаг твой – во скольких домах – пробуждается…»
«Вгрызайся в неизрытое…»
«Поверх множества преданных левых глазниц…»
«Вкушение правды…»
«Малый слог, малая родина…»
«Затемненье власти ключей…»
Примечания
Отрывок из книги
«В поисках за Паулем Целаном» – с таким названием я планировал выпустить книжку переводных текстов из австрийского (считающегося таковым) поэта, с подзаголовком: «опыт чтения, транскрипций, догадок, непостижений». Никакого кокетства в этом не было и нет, поскольку чувство громадного несоответствия текстов поэта переложениям их на русский (не только моим, но и всем мне известным) оставалось неуклонным. При том, что на каком-то этапе я начал вполне понимать (так мне казалось) природу этой неудачи, однако понимать и преодолеть барьер – слишком разные модусы. Быть может, это чересчур общие и универсальные переводческие ламентации, однако их следовало бы всегда выводить перед читателем на первый план, ибо трансляция заблуждений слишком укоренилась в гуманитарии под видом «передачи истины».
Ничуть не отрицаю прав наследников, однако странное возникает чувство, когда дело касается стихов. Ведь перевод невозможен, и то, что профану кажется почти повтором произведения, есть на самом деле продукт речевого отклика на звучание мембраны, ибо созерцающий и созерцаемое есть одно, и если не одно и то же, то по крайней мере одно целое. Созерцающий созерцает себя, ибо иное он и не может созерцать. Конечно, в восприятие входит вся сумма понимания-чувствования текстов и судьбы переводимого поэта. Эта форма предвзятости и заведомой ошибочности тоже входит в фильтр, в фильтрационную оптику. Есть и еще одна вещь, наисущественная, но о ней я скажу позднее. Во всяком случае, уже ясно, сколь странно испрашивать разрешения на отклик, на толкование, на фантазии, пусть вполне искренне трактуемые как движение по той же тропе след в след. Но эта кажимость того же сорта, что и популярная присказка «я вас понимаю» в серьезном доверительном разговоре. Разве же так говорящий действительно понимает? Всякое понимание таит кладезь непонимания, ложного понимания, ибо формально-понятийное понимание скрывает разность глубинных, порой иррациональных установок.
.....
Читая воспоминания о поэте его современников, неизбежно вновь и вновь убеждаешься в том, что если человек и постижим, то лишь на своей периферии. Разумеется, человек есть частичка мистерии, и в этом измерении рациональный дискурс достаточно беспомощен. Поэт же постигаем (процесс) посредством своих постижений себя. Но и в этом он постигаем (но не постижим) посредством твоих собственных попыток постичь себя, в моментах угадывания общего. Человек постигается не в существе своем (особенно своими современниками), но в ареале своей периферии, и тем более, чем крупнее этот человек: его словно бы «обкусывают» с краев понимания, центр же всегда остается принадлежен либо самому поэту (той его тайне, с которой он наедине всегда и неизбежно), либо той таинственной силе, которая ведет его в неведомый край интуициями столь тонких и столь извилистых троп между жестко очерченных людских дорог, что сами эти люди видят лишь картинки и впечатления этих соприкосновений поэта с собой, принимая зачастую эти фрагменты своего видения за центральный пункт наблюдения, за видение центра.
Первое впечатление от стихов Целана именно таково: оказывается, если человек пишет не для подиума, а «для себя», то он почти не понимаем. Ибо по существу, в своих тонких структурах, мы инаковы, хотя всякое «я», то есть изолированная особица есть иллюзия. Таков парадокс ничейной Розы у Целана, выросшей из розы Рильке, спящей ничейным Сном. (Сон-от-Никто).
.....
