Читать книгу Одной ногой в раю - Paul Gribbit - Страница 1
ОглавлениеЧАСТЬ I. «МЕЛАНХОЛИЯ»
«Самую зоркую стражу ставят у ворот,
которые никуда не ведут, быть может,
потому, что пустота слишком постыдна,
чтобы выставлять её напоказ».
Ф.С. Фицджеральд
Я провёл много времени в раздумьях над уже ставшим риторическим вопросом, будоражащим умы вновь и вновь «напоровшихся» на него. Непродолжительный, короткий вопрос с ответом, который больше похож на глубину океана с иногда мелькающими рифами: «Что такое любовь?».
Всё моё напряжение внутри черепной коробки выдало лишь фразу «у каждого она своя», и на этом мне дано было спокойствие. На время. На то самое немногочисленное по количеству время, пока не стал разбираться «а какая у меня?».
Этот океан влечёт меня, ведь однажды погрузившись, не спокойно, не комфортно стало ходить по суше…
Мне казалось, я вот-вот дам ответ очередной загадке, но чем ближе я был, тем яростнее и быстрее вспыхивали чувства эгоизма и озлобленности с выкриками «любви не существует».
Позволь объяснить, мой друг. Если ты уже умеешь читать (а дойдя до этой строчки я убежден в этом), ты, вероятно, слышал сочетания этих магических, но одновременно простых слов «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ» в свой адрес, читал их и говорил в ответ… Да, это так. Но не посещала ли тебя мысль, что само это слово («любовь») – пережиток прошлого и результат лени? Обычной человеческой лени. Нам некогда и незачем стало описывать эмоции, чувства, мы забыли их названия, а лингвисты твердят, что для общения достаточно знать лишь пару тысяч слов. Поэтому чуть только мелькнёт у нас непонятно-странное – не задумываясь твердим, что любим (сами всё запутали, а я, вероятно, запутал сейчас тебя).
Пример: «я люблю своих родителей» – «я уважаю их, ценю, дорожу ими»; «у нас братская любовь» – «брат, я вижу в тебе поддержку, хвалю твоё присутствие в своей жизни»; «это мой любимый друг» – «мне не безразлично твоё мнение, я благодарен судьбе за общение с тобой, я не предам тебя и уверен, – ты меня также»; «я люблю родину» – «я чту историю, скорблю о предках, что создавали это место до меня и готов продолжить их путь, передав наследие потомкам»; «мой любимый пёс Ричард» – «маленький, вечно весёлый комочек шерсти, с тобой моя жизнь принимает непредсказуемые обороты радости»; «я люблю осень» – «только взгляните на эту погоду, на это освежающе-прохладное дуновение ветра, с еле слышимым полётом пролетающих высоко стай птиц, на эти краски. Разве это не прекрасно?» (и наконец) «я люблю тебя» – «знаешь, во мне что-то вскипает внутри, но при этом я нахожусь в бесконечном спокойствии, когда ты просто рядом. Ты красива, жива, а я чувствую, что больше не обращаю внимания на людей и обстоятельства, готов сохранить всё это. Я стал думать о семье, представляешь? Откуда-то стали появляться подборки детских имён с критерием «как они буду совпадать с отчеством». Будет слишком глупо, если я скажу, что готов встретить с тобой старость, ведь я не представляю нас такими. Ты – моя молодость и в 25, и в 30, и дальше по списку».
МЫ раскидались этим словом. А для его описания стали употреблять (в некоторых случаях) порочащее определение «пустословие». Не верим и не отличаем «в серьёз» от «в шутку».
Я пытался найти разгадку во французском, английском, немецком и арабском языках, но ещё большую путаницу навел, устроил бардак, ещё глубже погрузился в мглу океана, когда уже почти не виден свет.
Так что же такое это наше «люблю»?… без сомнения лишь одно – химия чувств.
«Вера»
Поверь…
Я каждый день тебе желаю милых снов.
И каждый раз
Так тихо,
Но уже усердно вспоминаю
Как это было: слышать голос твой
Уставший,
Сонный,
Сбивчивый.
Я это понимаю.
Поверь…
Я каждый раз тебя будил
И каждый раз следил, чтоб не сбежал
твой утренний горячий кофе.
А если далеко,
То я тебе, поверь, звонил
И раз,
И два.
Затем писать садился эти строки.
Поверь…
Я в этих грёзах жил,
Грешил, не поднимая телефон
и не отправив почту.
Я жил один.
И понял я один:
Как ты была важна,
Как я лишь тот, кто «глубже всаживал заточку».
Ты не жила со мной, а выживала.
Ты верила, что я увижу всё и это всё пойму.
А я…
Поверь…
Теперь я каждый раз хочу, чтоб ты меня поцеловала.
В мечтах я, что еще однажды обниму.
Поверь…
А мне с трудом об этом думается ночью
И днём,
И утром,
И под дождём косым,
Что ты поверишь мне
Без лишних слов, поверишь просто…
Что я любил тебя…
Хоть стал сейчас… чужим.
«Дым у дождливого окна»
Я сяду скромно на балконе
И подожгу последнюю, как мне тогда казалось, сигарету.
Окно открою, и вдохну прохладный свежий воздух.
Здесь я один, в отсутствии хоть грамма света.
Нет, за окном всё так же беглый луч
Пытается пронзить седое облако своим кричащим светом.
Тот свет не мил… мне нужен лишь единственный потёртый ключ
От сердца твоего, что ты хранишь под каменным запретом.
Ты обещала мне сказать хоть пару быстрых слов
Про настроение, работу, быть может, про переживанья,
А я пообещал очередных пытаться не срывать оков
С себя…
Чтоб не попасть еще раз под влиянье
(твоей комфортной теплоты).
Всё холоднее дует от окна.
Последняя, как мне тогда казалось, дотлевает сигарета.
Я развернулся уходить,… но ты всегда была вольна,
Как приведение, являться на пути моём из трафарета.
Я ощутил, как ты прошла меня насквозь,
Забрав последние остатки дыма
Туда, где беглому лучу бороться яростно пришлось
С остатком облаков из влаги, изменившей климат.
И сигаретный пепел вниз стремясь
Потянет за собой мои нелепые семейные мечты
Туда, где нет лучей, где сплошь людская грязь,
Где ложь, разврат и много пустоты внутри.
Но буду помнить, как тогда
Я мог держать тебя за руку,
А не ловить прохладный взгляд,
Как знак, пророчащий разлуку.
«Междустрочие»
Зачем весь этот балаган?
Быть может, вышел бы уже с запоя,
Но был бы свеж и новой жизнью пьян,
Чем чувствую сейчас себя изгоем.
Изгоем не перед людьми,
Ведь не от них я отрекаюсь,
А перед собственной виной,
Которую навязывать стараюсь.
Я отрекаюсь от себя
За то, что просто полюбил.
Но как отречься от тебя?
От жизни, что я не ценил?
И ты прочтёшь
Не замечая
Пустые строки между слов,
Но не волнуйся, выпей чаю,
Ведь для тебя же нет моих оков?
Ты влюблена и игр не видишь
А я не смею что-то намекать, учить.
Живи, как знаешь, – вот весь принцип
Не стоит только ложью говорить.
«Иная»
Рука случайно ощутила
Прикосновение другой.
Она сжималась и крутилась,
Но всё ж была чужой, иной.
И губы тихо мне шептали:
« Целуй меня, давай, прошу».
Мои же только яростнее сжались,
Предательства себе я не прощу.
И всё равно, что я тебе уже никто,
Я стал, как эхо, отголоском прошлым,
Но ты всё та же для меня, от этого легко
«Иное» мне почувствовать дотошным.
«Она была»
Она была глухая к моим крикам,
К присутствию меня была слепа,
Она немым казалась человеком,
Когда услышать мне её была нужда.
Она робела при касанье,
Но слёз горячих шла река,
Когда «прости» сказала на прощанье,
Продолжив: «такова судьба».
Наверное, она не полюбила?
Нет, неправда это, бьюсь я об заклад.
Сперва ценила, а потом губила,
Когда не мог «люблю» открыто ей сказать.
Исчезнуть, выбросить, забыть.-
Была лишь моя тщетная попытка.
Ведь я же продолжал любить…
Всю жизнь воспринимая пыткой.
То испытание было дано непросто.
Оно мне помогло понять:
Влюбиться, друг, довольно таки просто,
Не просто – человека отпускать.
«Ложь и голуби»
Здесь ложью кормят голубей,
И в масках ходит всякий из прохожих.
Мне чуждо общество людей,
В котором похоть уважения дороже.
«Дураки»
Нам суждено быть дураками,
Осознанно вершить свою судьбу,
Но гордости не хватит, чтоб годами
Произнести забытое «люблю».
Нам суждено быть дураками.
Поверь мне, я и ты – мы дураки.
Мы верим в то, что всё даётся небесами,
Когда построить счастье сами не смогли.
***
Мы всё не можем разорвать
Себя на части, быть против системы:
Нельзя заставить одинаково страдать
Одних – кто любит, других – кого любить хотели.
Равнодушием мы первым причиняем боль.
От равнодушия, парой, и сами чувствуем уколы.
Мы разное зовём с тобой игрой
И жизнь чтоб описать по-разному используем глаголы.
«Полёт мотылька»
Успокойся, милая, не стоит волноваться.
Что было спасено однажды – второй раз не спасти.
Мы так за жизнь совместную усердно попытались драться,
Что в драке позабыли кто же мы.
Любовью называли привыканье,
Комфорт пытались ею обзывать.
Ты воскресила во мне жизнь с отсутствием воспоминаний,
Тебе же суждено и заново их навязать.
Но нет. Теперь опала шелуха.
Один из нас огонь, другой, как говорится, мотылёк.
К тебе летел, не слушая чужие голоса.
Тебя любил, тобой и крылья я обжёг.
Но не жалею. Абсолютно не жалею!
Другим я тоже не позволю о себе хоть грамму сожалеть.
С тобой я жил и падая, кричу, что это ценно.
Ты – всё моё, ты – смысл, с которым я и смог взлететь.
«Пьяная усталость»
Устал я пить,
Но так пытаюсь
Забыть себя и от тебя забыться,
И мне хотелось в тайну скрыться,
Но ты есть –
Это заставляет жить.
О чём я думаю?…
Наивность.
Ты далеко и точно не моя.
Да и взглянуть на нас со стороны:
Какие я имею на тебя теперь права?
Официально ты – никто мне,
И пусть, что были мы знакомы,
И пусть, что я любил тебя безумно
Сейчас
Я безответен
И это осознать мне чуждо.
Мне глупо вспоминать былое,
Хорошее с плохим перебирать.
И заново сметать
В одну сплошную урну.
К тому же, «бывшим» счастьем это называть
Мне глупо…
Но, и по сути, глуп же я!
Ты знаешь,
Что напишешь мне «Ты вспоминаешь?»,
И я отвечу «да»
Через года
Или мгновенья, как ты пожелаешь?
Мне пить – усталость,
Но без тебя я жить всё так же не смогу,
Да и не смог.
И пусть, что радостна сейчас с другим ты,
Я буду ждать… хоть путь мой не далёк
С которым мне идти, не чувствуя дрожанье сильных ног.
О, Господи! Какие бредни
Несёт сейчас угар мой пьяный.
Но так я чувствую себя живым,
Тобою зажигая память.
«Диалог»
« – Вчера ты, кажется мне, наконец-то полюбил.
Ты был прекрасно ласковым со мною.
И голос твой, и нежности посыл
Дали понять, что я тебе чего-то стою»
« – Нет, миля, тебя я полюбил давно.
Давно касаюсь тебя ласково, давно испытываю нежность.
Неосознанно вчера ты поняла одно:
Меня ты полюбила не за внешность»
«Палач»
Себя казнил
(Я – собственный палач)
За мысли, за дела и за поступки.
О чём Вы? если за слезами плач
Той дорогой…?
Какие в этот миг дадите Вы себе уступки?
Вот я не дал.
Не смог сообразить,
Что делать, что б унять поток
И я ушёл,
Простившись с жизнью белой,
Лежать одним,
Смотреть на чёрный потолок.
Жизнь протекает.
Мёртв я.
И лишь один способен человек всё это воскресить.
Тот, кто был надёжным маленьким причалом,
Тот,…
кому нельзя меня простить.
Я виноват.
Я снова виноват.
Теперь и пожинаю харч,-
Плоды своего ревностного недоверья.
Себя казнил
(Я – собственный палач),
Запутавшийся в собственном забвении.
«Парадоксальность»
Как мало тех, с кем можно просто поделиться
Мыслями, что в голове танцуют дикий вальс.
Как много с кем печали нет проститься,
Кому не скажешь бегло: «думаю о Вас».
И в этом, думается мне, и есть парадоксальность жизни:
Что яростно желаем – трудно нам порой достать.
А что лежит и так уж под ногами
Нас не влечёт. На это тупо нам наср*ть.
Прошу прощение за нецензурность
и за слова, что, может, неприятно говорить:
Цените тех, с кем всё покажется Вам просто,
И шлите тех, кто хочет Вас сломить.
«Старый друг»
Дорогая, друг другу мы не чужие.
Вон их сколько, вместе прожитых дней.
Не таи от меня, расскажи же:
Кто он – виноватый в улыбке твоей?
Сколько лет ему? Имя? Откуда?
Расскажи, что он значит теперь для тебя.
Расскажи мне, как старому другу.
Буду слушать. Ненавидя. Но всё же любя.
«Привыкание»
Привыкнуть, знаешь, можно ко всему:
К кофе без сахара и дому пустому.
Но отдав себя всего конкретно одному,
Сложно выделить ещё чуть-чуть другому.
С друзьями можно весело болтать,
Улыбку мнимую растягивать устало.
А в одиночестве натянуто скучать,
Накинув, чтобы прокричаться, сверху одеяло.
И можно пить начать зелёный листовой.
Говорят, полезен он системе нервной.
А в шесть часов, что близит утренний покой,
Откупорить полусухого… употребив всё гневно
и безмерно.
Отречься ото дня, влюбившись в тьму,
Сменить одежду, перебравшись ближе к морю.
Но знаешь, милая, отдав себя конкретно одному,
Сложно выделить ещё чуть-чуть другому.
«Утренний кофе»
Сегодня, выпив утром кофе,
На миг я ощутил покой.
И смысла нет обдумывать итоги,
Как смысла нет брести домой.
Я вырос, лишь начавши говорить.
И я взрослел, расширив свой лексический запас.
Но, только вникнув в тишину, я поумнел,
Научившись вовремя молчать и отпускать рассказ.
Сегодня утром, опустошив свой кофе,
Впервые не хотел идти домой,
А после, позабыл про все итоги,
Чтобы желанный ощутить на миг покой.
«Неотправленное»
«Разреши мне сойти с ума.
Разреши бросить всё и приехать.
И позволь гореть телу до тла,
Если будет дуть не попутный мне ветер.»
Напишу. Оставлю неотправленным письмо.
Тот адресат не видит больше продолжений,
А без него мне жизнь представить будет суждено
Без красок… и в умате алкогольных опьянений.
Нужно обязательно в жизни
Хоть раз, но именно любить.
Тогда поймёте, как несчастно это чувство.
Чувство – … способное… губить.
Её я в этом не виню.
Бывает, что проходят чувства…
«Молчание»
Мой друг постоянно удивлялся, как я ранним утром различал и замечал туман. Идем и тут:
"– Смотри, снова туман"
"– Да где же?"
"– А вон, видишь, на горизонте многоэтажку не заметно. Там верхние этажи еще не достроили, насколько я помню"
"– Правда. Но это поразительно – сквозь дружескую усмешку произнес он – поразительно, что ты раз за разом его замечаешь".
А я и сам не знал, почему. Почему стал таким настороженным и чутким ко всему: к окружению и окружающим, к жестам, мимике, действиям, к словам.
Вот к словам особенно. Я иссяк, и уставший внутренний голос мог только слушать.
А много ли нас таких, готовых только слушать … без упреков, но по существу?
Да какая разница на самом деле. Узнавайте молчание, оно о многом говорит.
«Касание»
В касаниях заложен смысл:
Любовь и нежность, дружба и доверие.
В них особенных находится каприз,
Когда мы видим то, к чему не чувствуем сомнение.
И если скажет глупый объяснить,
Так, невзначай, решивши философии отдаться,
О том, что значит полюбить?
Я повторюсь: «Любить – это желание касаться»
«Прохлада перед сном»
Ночью ты меня уже не согреваешь,
И не встречаешь ты со мной рассвет.
Но знай, когда похолодает,
Я с радостью отдам тебе свой плед.
Нет смысла мне его носить.
Я теплокровный, с кожей толстой.
Любовь к тебе и есть мой оберег,
Что согревает одинокой ночью тёмной.
Сравнение, увы, не так можешь понять.
Тебе противен, это точно знаю,
Но в этих строчках я хотел сказать:
Прости за всё
Прощаюсь
и скучаю.
«Совет»
Поссорившись, обиду всё еще таишь?
Не спорю, это выбор твой, но мой совет:
Когда так долго негатив внутри сидит,
Представь, что оппонента больше нет.
Что умер он или исчез, – неважно.
НЕ будет больше писем, чувств и некому сказать…
Он не услышит, что хотел, остановившись на краю многоэтажном,
И он не скажет, что отныне будет вечно ждать.
И станет всё равно, кто виноват и в чём вина.
Ничтожной будет ссора в то мгновение,
И радость будет, если нахлебавшая сполна,
Душа простит всё без сомнения.
Не спорю, это выбор частный,
Поссорившись обиду долго сохранять. Но мой совет:
Когда ты на любимых держишь зло – нет никаких препятствий..
Но лишь представь, что оппонента
больше
нет.
«Диалог о пустом»
– Хорошо тебе, ты не боишься пустоты.
– Так, а зачем?, пусть лучше уж она меня боится.
А ты ответь мне: пустоты боишься ты
Или того, что в твоей голове храниться?
Я говорю о страхах «как мне быть?»,
«что делать?» и «какой идти дорогой?».
Не думай, дорогой, позволь течению продолжить плыть,
Ступай вперёд. Дорог хороших много.
А на плохую ступишь – нет здесь никакой беды.
Всегда есть шанс обратно возвратиться.
Так всё ж ответь мне: ты боишься пустоты
Или того, что в твоей голове храниться?
***
Сжимая руки в кулаке на уровне груди,
Она шептала тихо с твёрдым тоном:
«Нет нас. И не было, пойми…
А вся любовь была зелёным задним фоном».
Забыв про шарф и заплатив за ужин,
Он встал, мучительно сжимая искревлённый рот.
«Мне очень жаль, что я не стану твоим мужем.
Ну что ж, как будешь выходить, оденься потеплей.
на улице метёт»
И колокольчик звякнул. Затем закрылись двери.
Он отдалялся, проходя раскрытым сквозь холодные ветра.
Вот весь итог немой и тихой сцены:
Любя ушёл, чтоб на него не чувствовала больше зла.
«Взгляды»
Такое, знаешь, друг, бывает,
Когда при встрече нервы трепит человек.
Но ведь, поверь, никто из нас не знает,
Что пережил он на свой век.
А ты попробуй относиться проще:
Проще посмотреть и проще оценить.
Внутри, уверен, грузный может оказаться «тощим»,
А тощий как скала могучим быть.
«Реализм»
Приглушенный свет лампы на письменном столе,
На полу листы разбросаны как отголосок, результат одиночества.
Вокруг творца кипит и развивается невиданный прогресс,
А он лежит, страдая от общественно-духовного убожества.
Деньги-деньги-деньги, желание чужого тела напоказ –
Вот описание нынешнего общества.
А в тех листах, что не увидит ни единый посторонний взгляд,
О чувствах строки, соединенные в творчество.
Там рассказы об эмоциях и жизненных капризах,
О долге ждать и о личностной вине.
Там нет разврата, что желают видеть через призму,
Наречённой фразой эгоистов «так угодно мне».
И как бы не был ты прекрасен,
Не актуален ныне романтизм.
Невиданный прогресс откроет в новом цвете краски,
Превратив духовность в пошлый реализм.
«Аэропорт»
« – Как слышно?
Что, горят ещё огни на запасном аэродроме?
– Слышу Вас.
Горят, как видно с высоты.
– Тогда полёт, пожалуй, мы продолжим.
Вы есть, но нет сейчас в Вас никакой нужды»
И речь совсем не о полёте,
И не о трассе, где самолёты начинают взлёт.
