Читать книгу Когда растет рынок - Павел Акимович Крапчитов - Страница 1

Сцена 1

«– Зря мы заказали пиццу с анчоусами, – сказал Костя. – И вообще, все зря», – уже про себя подумал он.

Его друг Колька и Света сидели на другой стороне стола, взявшись за руки. Стол стоял в квартире друга. На столе лежала пресловутая пицца.

Света надула губки и смотрела на Костю с непонятной улыбкой.

– Почему это зря? – спросил Колька.

– Анчоусы занесены в Красную книгу, – ответил Костя. – Поедая пиццу с анчоусами, мы сокращаем генофонд планеты.

Света хмыкнула и пробежалась по-своему айфону.

– Гугл с тобой не согласен, – сказала она.

Костя понял, что было в ее улыбке. Жалость. Но теперь еще добавилась и злость.

– Пардон, ошибся, – не смутился он. – Просто в этой рыбке есть такие вещества, которые не совместимы с сыром. Сыр, томатная паста – это понятно, но анчоусы – это третий лишний.

– Угу, – подтвердила Света. – Третий точно лишний.

Тут даже до Кольки дошло, в чем дело.

– Ребята! – сказал он. – Вы что?! Мы же собирались к термеху готовиться!

– Я лучше дома, – ответил Костя. – Это на дорожку.

Он взял себе кусок пиццы и ушел.

На улице, так и не испробованная пицца, отправилась в урну. Анчоусы в ней были явно лишними».

Напечатал в конце текста «конец». На душе стало приятно. Во-первых, я выполнил свою вечернюю норму – один связный текст за вечер. Во-вторых, хотя толчком к этой миниатюре послужили реальные события, если посмотреть на весь текст, то он был полной выдумкой.

Нет, Артур, наш управляющий активами, и меня приглашал к себе. Показать свою новую квартиру, заказать пиццу, поболтать. Но я-то понимал, что все это предназначается только для того, чтобы там же оказалась и Диана, симпатичная молодая девушка. Она также, как и я работала клиентщиком. В офисе мы сидели за соседними столами лицом к стеклянным дверям. Люди, проходящие по переулку, с интересом посматривали на нас. ВитВит, наш генеральный директор, считал, что это дополнительный фактор для привлечения клиентов. Я бы с ним не согласился. За те месяцы, что я работал в управляющей компании «Верный путь», ни один из проходящих людей, что смотрел на нас с улицы, так и не зашел. Хотя возможно, я не прав. Кто-нибудь из этих людей мог сначала увидеть наш офис, заинтересоваться, а зайти потом в другой день.

– Что-то новенькое? – спросили за спиной.

– Мама!

Какой смысл в двухкомнатной квартире, если можно вот так подкрадываться за спиной?!

Я повернулся на кресле лицом к маме. Спинка кресла удобно закрыла текст на экране компьютера.

– Текст не закончен, – сказал я. – Когда закончу, то покажу.

– Мне казалось, что видела слово «конец», – не сдавалась мама. Она всегда была напористой.

«Может быть, снимать отдельное жилье? – подумал я. – Нет, не вариант».

Отдавать треть зарплаты за непонятную однушку на окраине совершенно не хотелось.

– А редактирование? А проверка ошибок?

– Ладно, ладно, – мама пошла на попятную. – Я все поняла.

Не думаю, что она горела желанием читать мои опусы. Просто она не понимала мой выбор. Отучиться четыре года на филфаке престижного университета, а потом пойти продавать паи паевых инвестиционных фондов.

Мои вечерние бдения за компьютером были для мамы подтверждением, что мое образование не пошло прахом.

– Ужинать будешь? – спросила мама.

– Нет, я на пробежку, – ответил я.

Мама только кивнула. Бегал я по парку, что располагался недалеко от дома. Освещенные дорожки, достаточно людно. Можно не волноваться.

Как-то мама спросила, почему не утром? Я отговорился нехваткой времени. На самом деле причина была в другом.

Утром слишком спешишь, чтобы думать о постороннем. На работе идет поток клиентов. Тоже не расслабишься. Вечер – проблемное место. Я решал эту проблему написанием текстов. Но оставалась ночь. Как там пел Высоцкий? «Ночью мысли муторней». Так оно и происходило, пока я не начал бегать по вечерам. Но нагружать себя приходилось так, чтобы начинали подгибаться колени. А еще до дому добежать! После душа я падал в постель, заботливо разобранную мамой, и засыпал до самого того момента, когда начинал звонить будильник. Пора было выходить на «новый круг».

Сцена 2

Ленка была классной девчонкой. Вся моя сущность трепетала, когда я оказывался рядом с ней. Возможно, поэтому мы никогда не садились рядом на лекциях. Но когда я оказывался наедине в ее комнате в общежитии или у меня, когда мама еще работала, то я чувствовал, что скажи Ленка мне сейчас выпрыгни в окно, и я выпрыгну.

К ее чести Ленка никогда этим не пользовалась. Не в том смысле, что мне не приходилось прыгать в окно, а в том, что мной она не манипулировала. Она была всегда честной. Во всем. И в обычной жизни, и в постели.

В тот раз мы лежали утомленные друг другом в общажной постели Ленки. Ее соседка Галка уехала на каникулы домой в Магнитогорск. Комната была в нашем распоряжении, чем мы и пользовались все дни и ночи напролет.

На днях мы получили диплом бакалавров. Перед нами лежали еще два года интересной учебы в магистратуре.

– Как хорошо! – сказала Ленка, переворачиваясь на другой бок, лицом ко мне.

У нее была стройная фигура, длинные ноги, светлые волосы, милая мордашка и очень умненькая головка.

Я воспользовался моментом, что ее губы оказались напротив меня, и прильнул к ним.

– Подожди, – сказала она, а потом добавила. – Как же жаль.

Только что она говорила «как хорошо», а теперь «как жаль». Мне бы надо было что-то заподозрить, но я просто не мог здраво соображать в ее присутствии. Я лишь лежал с еще не сошедшей улыбкой на лице и ждал продолжения.

– Нам надо расстаться, – сказал Ленка.

– Почему? – уж это слово я, бакалавр филфака, смог из себя выдавить.

– А ты не понимаешь?

– Нет.

– Ты, правда, не понимаешь, когда девушка говорит своему парню, что им надо расстаться?!

Ленка выскочила из постели, накинула на себя простынь, села на стул и молча уставилась на меня. Она явно себя накручивала.

Моя подруга нервничала, а я оставался совершенно спокоен. Я понимал, что меня собираются бросить, но абсолютно не волновался из-за этого. Я просто не мог в это поверить.

– Ты шутишь?

– Если бы, – сказала Ленка. Она передумала себя накручивать и села рядом со мной на край постели.

– Ну сам подумай, что нас ждет, – продолжила она. – Нищета и безысходность.

– Ну…, – я не мог с ней согласиться. Мои родители же как-то жили.

– Не спорь, – не дала мне ничего сказать Ленка. – Нищета и безысходность. Твоя двушка. Наша работа в какой-нибудь задрипанной редакции. Что это, если не нищета и безысходность?!

– А еще … Ладно, если бы это было в моем родном Крыжополе. Но ты посмотри!

Она встала с постели и подошла к окну.

– Вокруг нас Москва. Возможно, самый дорогой город в мире! На фоне всего этого наше с тобой будущее – это что ни на есть нищета и безысходность.

«Что ни на есть», – подумал я. Ленка всегда любила интересные обороты.

– Ты хочешь жить в нищете и безысходности? – спросила она.

– У тебя кто-то есть? – такой вопрос напрашивался сам собой.

– Эх, мужчины, – вздохнула Ленка. – Только об одном думаете, обманули вас или нет.

Она помолчала пару секунд. Но эти пара секунд, наверное, были самыми мучительными для меня в жизни.

– Нет, – сказала она наконец. – У меня никого нет. Я честная девушка.

Так прошло наше последнее свидание. На следующий день я пошел в универ и забрал документы. Я не мог представить, что смогу еще два года пересекаться с Ленкой во время учебы. А еще я понял, что Ленка была не просто классной девушкой. Она была для меня тем, что давало мне смысл, красками этого мира. А теперь и смысла не стало, и краски померкли. Я превратился в маленький детский грузовичок на электрическом ходу. Он разогнался, шнур натянулся и штепсель выдернулся из розетки. Грузовичок продолжает ехать по инерции, но до светлого будущего ему точно не добраться.

Сцена 3

Наверное, кто-нибудь мог бы назвать меня слабым и безвольным человеком. Сам я так не считал. Просто сначала сказал себе:

«Учись спокойно в универе. Закончишь, тогда будешь проявлять силу воли и целеустремленность».

Но за четыре года, наверное, привык. Мне понравилось плыть по течению. Возможно, поэтому мне и навесили обязанность писать обзоры фондового рынка. А я согласился. Хотя сначала ничего не предвещало такого развития событий.

Как всегда, по понедельникам, мы собрались в одной из комнат для переговоров. Называлось это сэйлз митинг. Пришли мы с Дианой, подтянулись верхние сейлзы[1]. Ждали управляющего активами Артура и эйчар[2] менеджера Настю. Предполагалось, что придет Артур и расскажет нам, менеджерам работающим с клиентами, что он, как управляющий активами, ждет от рынка акций, и что говорить клиентам: какие фонды покупать и какую выгоду это может принести.

Не могу сказать, что мне с Дианой это собрание было очень уж важно для работы. Мы назывались нижними сейлзами, так как сидели на первом этаже. К нам приходили те, кто хотел купить паи наших фондов. Как правило, эти люди уже знали, что они хотят купить и сколько. Мы только оформляли нужные документы: анкета, заявление на открытие лицевого счета, заявка на приобретение. А еще давали прочесть правила фондов, поскольку клиенты подписывались, что прочли их и согласились. Делали копии страниц паспорта. Потом, когда все было подписано, провожали людей до кассы, а в самом конце давали визитки с адресом сайта компании. Там пайщики могли самостоятельно найти информацию о стоимости пая, которая рассчитывалась ежедневно.

Сплошная бумажная работа. Редко какой клиент задавал нам с Дианой вопросы про рынок. Они понимали, что мы просто клерки, которые оформляют бумажки. Конечно, где-то там, наверху, за мониторами сидят умные управляющие активами, которые могли бы профессионально ответить и про рынок акций, и про то, куда он пойдет, и что лучше купить, и когда лучше продать. Но… Их отвлекать нельзя. У них ответственная работа, каждая минута которой может, как принести прибыль, так и привести к убыткам.

Другое дело верхние сейлзы, сидевшие на втором этаже. Как я понимаю, когда я устраивался в «Верный путь», мне было суждено попасть именно к ним, на второй этаж. Но вышло иначе. Компания решила сама продавать паи своих фондов. На это потребовались люди. Так я пал до первого этажа. Потом появилась Диана. Еще одно место пустовало. Но поток клиентов быстро набирал обороты. Думаю, что скоро появится и третий нижний сейлз.

Жалел ли я, что не попал в верхние сейлзы? Не знаю. Работа у них была адова. Им приходилось звонить ничего не подозревающим людям и предлагать паи наших фондов, потом отправлять мейлы, готовить презентации, ехать на встречи, с теми, кто заинтересовался предложением, приглашать их на переговоры, выслушивать возражения, находить встречные аргументы и говорить, говорить и говорить…

Предполагалось, что такая работа будет компенсирована процентом от прибыли. Но где эта прибыль…? Надо было, чтобы деньги клиентов поработали в фондах, появился доход и вот тогда… Но все зависело от рынка акций. Если бы цены на акции просто росли, но ведь они норовили время от времени и упасть. А у людей еще не стерлись воспоминания о кризисе две тысячи восьмого года. В такие моменты, когда акции шли вниз, у нас на первом этаже появлялись желающие продать свои паи. Наверное, стоило бы с ними поговорить, найти слова, и в результате люди переменили бы свое решение, но на это просто не было времени. На диванчиках почти всегда сидели новые клиенты. Там, конечно, висел большой плоский телевизор, на который транслировались деловые новости, стоял кулер с водой, но на воде и болтовне долго не продержишься.

Поэтому нам с Дианой приходилось без лишних слов делать то, что просил клиент. Хотите продать паи? Не вопрос! Анкетные данные не поменялись? А паспортные? Ок. Вот заявка на погашение паев, подпишите здесь. Еще один экземпляр. По какой цене будут погашены паи? Завтрашним днем. Вот визитка, здесь есть адрес сайта… Уже есть. Ну вот, вы все знаете. Завтра будет рассчитана цена, и по ней ваши паи будут погашены. Перечисление в течение двух дней. Да, на реквизиты, указанные в анкете. До свидания.

Так что разговаривать про рынок с клиентами ни мне, ни Диане просто было некогда. Мы могли бы не ходить на этот понедельничный митинг, и ничего бы в нашей работе не поменялось. Но… было в этом определенное удовольствие, некая отдушина. Это позволяло на некоторое время оторваться от бесконечной бумажной работы, которая ждала нас на первом этаже.

– Артур! – возмущался начальник верхних сейлзов Вадик. – Ну нельзя так! Мы должны дать что-то клиентам в зубы!

Вадик имел ввиду информацию, аргументы, которые он мог предъявить клиенту, чтобы убедить его купить паи наших фондов. Верхние были находчивыми ребятами, за словом в карман не лезли. Но все же им нужна была база от чего оттолкнуться.

– Чего вам надо? – огрызался Артур.

– Что будет с рынком на следующей неделе? – чуть ли не хором отвечали верхние.

– Не знаю, – ничуть не смущаясь, отвечал Артур. – Мы долгосрочные инвесторы. Наша задача составить хорошо диверсифицированный портфель акций и…

– Блин! – прервал его Вадик. – Это холодному клиенту[3] не продашь!

– Вы сейлзы. Вы и думайте, – пожал плечами Артур.

– Нет, так не пойдет, – не согласился начальник верхних. – Нам нужен обзор.

– Что за обзор? – удивился управляющий.

– Обзор фондового рынка, – видимо с этой идеей Вадик уже пришел на митинг. – Что произошло на прошлой неделе, прогноз на текущую, рекомендации по покупке паев…

– Вадик! – Артур даже привстал на кресле. – Я мехмат закончил, а не филфак.

Возникла пауза, а потом все посмотрели на меня.

***

– На фига ты согласился? – сказала мне Диана, когда мы спускались с «олимпа» на свой первый этаж. – Послал бы их. У нас и своей работы хватает.

Я понимал ее опасения. Если я взвалил на себя дополнительную работу, то и Диану могли бы дополнительно нагрузить. А это ей не нужно было.

– Как пицца прошла? – я решил переменить тему. Не то чтобы мне было интересно, согласилась Диана смотреть квартиру Артура или нет. Просто никогда не любил поучений. А лучший способ защиты – это нападение.

– Ха! – сказала моя напарница. Мы уже вернулись на свои рабочие места. Сейчас часы пробьют десять. Охранник откроет стеклянные двери, и я удивлюсь, если у нас не будет парочки клиентов. – Ты меня за дурочку считаешь?

За дурочку я ее не считал, просто хотел переменить тему разговора. Кроме того, у нас с Дианой установились, что называется, фронтовые отношения. Мы сидели с ней в одном «окопчике», хлебали одну фронтовую «похлебку». Это нас сблизило и позволяло говорить почти откровенно.

– А что? – сказал я. – Квартира в центре, зарплата большая…

– Брось, Андрей, – спокойно ответила Диана. – Ничем он от нас с тобой не отличается. Сегодня есть зарплата, а завтра нет…

– Так что свою пиццу он ел в одиночестве, – закончила моя коллега, а дальше у нас болтать просто не осталось времени.

Я стал общаться с клиентом, оформлять бумажки, а сам думал, что написанный мной вчера рассказ оказался совсем далек от истины. И это было хорошо. Я же не мемуары собирался писать. А с обзором я не видел трудностей. Буду потихоньку в течение недели собирать материал, в понедельник пораньше приходить… Что я за час одну страничку не напишу? Оставалось придумать, как я буду давать прогнозы. Этого я никогда не делал. Может к Артуру обратиться? Два слова сказать-то он сможет! Кроме того, в голове крутилась еще одна мысль. Диана сказала, что Артур ничем от нас не отличается. Этим она хотела его принизить. Но у меня вышел другой вывод. Все, что получается у Артура, может получиться и у нас. У меня, вернее.

[1] – от английского слова sale (продавать). Так и инвестиционной сфере называют специалистов, занимающихся привлечением клиентов.

[2] – работник отдела кадров. От английского human resourses (HR или Эйч Ар).

[3] – клиент, которому сейлз звонит впервые.

Сцена 4

Июль выдался дождливым. Зонт почти не спасал от падающей с неба воды. Я тогда возвращался из универа и думал, как сказать маме, что не буду продолжать учебу. Завернул к своему подъезду, но заметил у следующего подъезда троицу. Двое, явно подвыпивших мужиков, не пускали третьего, молодого парня в подъезд.

– Ну, зачем тебе тележка? – вопрошал у парня один из выпивох, не замечая падающих на него капель дождя. – Ты что, бабка старая? А? Скажи!

Он засмеялся и повернулся к своему второму товарищу. Тот ответил ему таким же пьяным смехом. Это, когда не поймешь то ли это фырканье, то ли сморкание, то ли кашель.

– Эй! – я повернул к соседнему подъезду.

– Сумка на колесиках – это удобно, – сказал я, когда подошел к пьянчужкам. – У меня самого две штуки.

Как там говорил, какой-то полководец? Удивить, значит, победить. Пьянчужки замолчали. Видимо, переваривали полученную информацию. А может быть, по-новому оценивали изменившуюся обстановку. Появления здоровяка под метр девяносто, наверное, повлияло на их планы.

А про сумки на колесиках я врал. Не было их у меня. А вот Кольке, моему школьному приятелю, до которого докопались незнакомые пьяные мужики, такая сумка была нужна. Начиная с пятого класса, если я не ошибаюсь, его левая нога стала расти медленнее. Да так и осталась короче правой. Сумка на колесиках с железной рамой его выручала. И продуктов из магазина можно больше набрать и опираться одновременно.

– А зачем две? – наконец выдавил из себя один из пьяных мужиков.

– По одной в каждую руку, – не задумываясь, ответил я. А еще для наглядности поднял руки, согнув их в локтях. Так в одной моей детской книжке делал цирковой борец. Наверное, хотел показать, какой он сильный. От резкого движения вверх мой зонт чуть было не унес ветер, а мне в лицо сыпануло горстью капель.

На мои слова пьянчужкам нечего было возразить.

– Мужики, – сказал я. – Дайте нам пройти.

Взялся за ручку тележки и, не дожидаясь ответа противника, двинулся вперед. Пьяницы были вынуждены расступиться. Колька захромал за мной.

– Эй, – прокричали нам вслед. – Ты что толкаешься?

Но мы уже заходили в подъезд, да и отвечать не было смысла.

У лифта, который появился в нашем доме год назад после капитального ремонта, Колька сказал:

– Думал, ты им сейчас наваляешь.

– Настроения нет, – сказал я и понял, что теперь с Колькой мы похожи.

Свой авиационный институт мой школьный приятель бросил уже после второго курса и с тех пор пребывал в свободном плаванье.

– Пива хочешь? – спросил Колька.

Он чуть двинул сумкой, и в ней раздался стеклянный звук.

– С удовольствием, – сказал я и протянул руку к сумке. – Давай помогу.

– Ага, – ухмыльнулся приятель. – Еще и сопли подтирать возьмешься?

Мы зашли в приехавший лифт и поднялись на второй этаж под радостную музыку, изливавшуюся из динамиков. Колька открыл дверь квартиры и пропустил вперед.

– Здравствуйте, тетя Наташа, – громко проговорил я.

– Тише ты, – шикнул на меня мой друг. – Спит она. Пошли сразу ко мне.

Я скинул обувь, и мой нос стал улавливать неприятные запахи. Так пахло в больнице, когда мы с мамой навешали отца. Лекарства, пот, моющие средства, запахи пищеблока – все они сливались с эмоциями, которые испытывали сами больные и которые приносили с собой их родственники, в ощущение чего-то неприятного и непоправимого, что обязательно произойдет, как бы мы этому не сопротивлялись.

Мне захотелось развернуться и уйти.

– Чего встал? – показался из своей комнаты Колька. – Дорогу забыл?

И я шагнул вперед.

На письменном столе, где когда-то я резался с Колькой в настольный хоккей, стояло два монитора. Один спал, а на другом зелеными цифрами горело масса таблиц. В них цифры колонками бежали друг к другу, а потом словно откатывались. От этого казалось, что каждая табличка дышит, хочет что-то сказать. Только вот беда, звук отключен. И мы лишь видим, как таблички судорожно колышутся: вверх-вниз, вверх-вниз.

– Нравится? – спросил из-за спины мой школьный приятель. Он протягивал мне бутылку пива.

– Красиво, – согласился я.

Колька подкатил к столу еще кресло. Так что мы оказались в компании компьютеров. Один спящий, другой с беззвучно дышащими табличками.

– Что это? – спросил я, сделав глоток пива.

– На бирже торгую, – ответил Колька.

– Круто.

– Как сказать, – пожал плечами мой школьный приятель. – День на день не приходится.

– Вот это выручает, – он кивнул головой в сторону спящего компьютера. – Я на нем сайты леплю.

– Представляешь! – Колька придвинулся ко мне. – Все как с ума сошли! Всем нужен свой сайт и как можно быстрее.

– Получается?

– Леплю по штуке в день, – гордо сказал он. – А потом переделываю.

– Ошибки?

– Да не…, – не обиделся Колька. – Торопятся все. А потом … сделай это, а еще это… Ну, я и делаю… А копеечка капает.

– Молодец.

– Угу.

– А это как? – теперь уже я кивнул головой в сторону работающего монитора.

Представить себя, делающим сайты по заказу, у меня не получалось, а вот торговать на бирже… Конечно, надо было понять, что это такое. Ведь пока источником моих знаний об этом предмете служили только американские фильмы.

– Пришлось на роботы перейти, – вздохнул Колька. – Я же программер. Пишу алгоритм, когда покупать, когда продавать, а робот уже сам торгует.

– Слушай, – сказал я. – Как думаешь, а у меня получится? – Я снова кивнул в сторону дышащих табличек.

– Не…, – усмехнулся школьный приятель. – Ты ж литератор. Зачем тебе?

– Бросил я универ, – я чуть-чуть приврал. Все же диплом бакалавра был у меня в «кармане». – Надо понять, чем теперь заниматься.

– В сейлзы иди, – сказал Колька. – Говорят, что они деньги лопатой гребут.

Он встал, хромая, подошел к книжным полкам и вернулся с потрепанной книжкой в руках.

– Вот, – протянул он мне книжку. – Полезная вещь. Работа сейлза самая трудная из высокооплачиваемых и самая легкая из низкооплачиваемых.

Наверное, это была цитата из книги и явно плохо переведенная, потому что звучала тяжело и громоздко.

– Сам хотел сначала, – объяснил Колька.

– И что?

– А-а-а, – скривился мой приятель. – Не мое. Мне с железками сподручнее.

Он с улыбкой посмотрел на мониторы на столе.

– А ты попробуй, – продолжил он. – Ты же всегда любил поговорить. Пива еще будешь?

Пива в тот день мы выпили порядочно. Колька поймал менторскую ноту и агитировал меня за то, чтобы стать сейлзом, то есть работать с клиентами. Он листал, понравившуюся ему, книжку. Почти на каждой странице попадались одна—две подчеркнутые строчки. И каждую строчку мой друг старался объяснить и показать ее ценность.

В результате оба остались довольны проведенным временем. Колька, как видно, просто соскучился по живому общению, а я получил своеобразную путевку в жизнь. Его книжку, которая назвалась «Искусство продаж», я унес с собой. Ее я собирался еще раз проштудировать, прежде чем принимать решение о своих дальнейших действиях. Благо, что сделать это, с Колькиными пометкам, было совсем нетрудно.

(продолжение следует)