Читать книгу Населённая Антарктида - Павел Хохлов - Страница 1

– Мишка! Хорошо закрепил?

Спросил Борис по рации, внимательно глядя на экран монитора, передававший изображение с камеры, установленной на каске Михаила.

– Можете поднимать!

Услышав утвердительный ответ, Борис аккуратно подошел к краю разлома и упершись шипами в лед, осторожно потянул на себя веревку с грузом.

– Аккуратнее там! – вставил свое веское слово руководитель группы гляциологов Петр Сергеевич. – Уроните – на самое дно за ним полезете!

Кусок каменной породы, предположительно метеоритного происхождения, уверенно лежал в сетке и никуда не пытался вырваться, поэтому опасения руководителя оказались напрасными. Камень, весом около пяти килограмм, был успешно извлечен из расщелины и аккуратно уложен в деревянный ящик.

– Красавец, – протянул Петр Сергеевич, разглядывая образец. – Димка, что скажешь?

Димка, откинув капюшон, присел на корточки рядом с ящиком.

– Однозначно – метеорит. – Вынес он свой вердикт, деловито поправляя очки. – Ценнейшая находка!

– Ну, это дело стоит отметить! – Руководитель группы позволил себе закурить крепкие сигареты, выпуская едкий дым в морозный воздух. Пол дня Петр Сергеевич нервно теребил пачку, не позволяя себе сделать ни одной затяжки. Он был заядлым курильщиком и ужасно суеверным человеком. Половину всех суеверий, к которым так трепетно относился, выдумал сам. Например, отказывал себе в куреве, пока научная экспедиция не доходила до своего логического завершения.

Пока Петр Сергеевич курил, а Димка разглядывал камень пытаясь дать ему предварительную оценку, Борис следил за подъемом Михаила из ледяной пропасти, которою обнаружили два дня назад со спутника. Получив данные с околоземной орбиты, на место разлома отправили ученых, вооруженных современным исследовательским оборудованием. По иронии судьбы или по воле счастливого случая, разлом произошел всего в сорока километрах от станции, где круглый год базировались ученые. Группе Петра Сергеевича посчастливилось в первый же день наткнуться на камень, вмерзший в плотную ледяную толщу. Он попал в поле зрения спускаемой камеры на глубине тридцати метров и уже сегодня был успешно извлечен и доставлен на поверхность. Оставалось только отправить его первым рейсом на Землю обетованную, в институт минералогии.

На следующий день найденный метеорит погрузили на борт Ил-76 вместе с прочими ящиками, коробками со всевозможными образцами, пустыми контейнерами, в которых прошлым рейсом доставили научное оборудование, продовольствие, горючее для техники и тысячи необходимых в быту мелочей.

Второй пилот, следивший за погрузкой и размещением груза, придирчиво осмотрел грузовой отсек, проверив надежность креплений. Штурман и командир воздушного судна что-то обсуждали с местными метеорологами стоя у открытого люка. Рядом со сложенными в кучу рюкзаками и большими сумками расположилось с десяток ученых, честно отработавших длинный полярный день.

– Загружаемся! – скомандовал второй пилот и сразу скрылся в недрах грузового отсека. Штурман с командиром воздушного судна поднялись по короткому трапу вслед за вторым пилотом. Погода стояла ясная и безветренная. Солнце, заметно склонившееся к горизонту, готовилось покинуть эту загадочную землю на долгих полгода.

– Будем прощаться, мужики! – произнес Михаил.

Он, как и вся их группа гляциологов, тоже должен был возвращаться домой этим рейсом, но образовавшийся за пару дней до его вылета разлом, открывший старые тайны континента, заставил отложить вылет до следующего раза, тем самым продлив командировку как минимум на целую неделю. Петр Сергеевич этому событию был чрезвычайно рад. Он неоднократно оставался на белом континенте коротать долгую полярную ночь работая в своей лаборатории и занимаясь написанием мемуаров. Михаил тоже был рад такой возможности заглянуть в глубокое прошлое, буквально открывшее им свои тайны, но мысль, что этой задержкой он расстраивает жену и сына, так ждавших его прилета в ближайшие дни, немного омрачала научный азарт.

Проводив коллег, на следующий день группа Петра Сергеевича вернулась на место разлома, чтобы продолжить работы. Теперь необходимо извлечь пробы льда, густо усеянные каменной пылью, предположительно образовавшуюся во время удара метеорита. Обнаруженный материал оставался долгое время изолированным от воздействий окружающей среды, что обещало множество интереснейших открытий.

На это раз Михаил спускался в разлом в связке с Борисом, Димка страховал у края, а Петр Сергеевич сидел за пультом управления удобно расположившись в теплой кабине гусеничного вездехода. Он теребил измятую пачку сигарет, не спуская глаз с монитора, давая указания по рации, где и как лучше брать пробы векового льда. Михаил с Борисом и без подсказок прекрасно знали, как работать в разломе, но к рекомендациям всегда прислушивались.

Удобно расположившись на страховочных ремнях, они висели на тридцатиметровой глубине, где стоял густой полумрак. Фонари скользили по ледяным стенам, отражаясь тусклым светом от их глянцевой поверхности. Инструменты врезались в толщу, высверливая и извлекая длинные цилиндры проб, которые Димка поднимал по электрической лебедке, аккуратно укладывая в заранее приготовленные контейнеры. Был обнаружен еще один камень размером с кулак, скорее всего отколовшаяся часть метеорита, найденного во время первого погружения.

– Рог Изобилия! – объявил Борис, вынимая обнаруженный камень из толщи. – Так и назовем эту расщелину.

– Надо бы завтра камеру на всю длину троса спустить, – предложил Михаил, глядя в черную бездну разлома под собой, пока бур высверливал образец. Свет фонаря терялся во мраке, не находя преграды. – Как думаешь, сколько под нами?

– Да черт его знает, – прокряхтел Борис, укладывая очередной цилиндр в мешок, болтавшийся на крюке. – Метров пятьдесят точно будет, может и сотня. Димка, поднимай!

Мешок плавно полетел вверх, отдаленно напоминая воздушный шарик, наполненный летучим газом. Сверху доносился ровный и приглушенный гул электромотора.

– Петр Сергеич, – обратился Михаил по рации, – участок с густыми вкраплениями высверлили. Дальше как?

Петр Сергеевич прищурившись вглядывался в монитор – вроде как все высверлили. Пора поднимать ребят из пропасти. Тем более что поднявшийся ветер обещал затяжную бурю. Низкое солнце отчаянно пробивалось сквозь сгущающиеся облака, но вскоре бросив попытки, окончательно пропало из виду. Димка, закрепив капюшон, следил за подъемом коллег. В расщелине из-за поднявшегося урагана стало совсем темно и гляциологи были рады возвращению на поверхность – куда приятнее, когда под ногами чувствуешь твердь, а не болтаешься на тросе над разломом, глубину которого еще только предстояло установить. Под ударами разыгравшегося ветра, принесшего мощный снежный заряд, они быстро перенесли контейнеры с собранными материалами в санный прицеп вездехода, после чего забрались в кабину рассевшись по местам.

Петр Сергеевич, отмечая конец рабочей смены, с наслаждением курил крепкие сигареты, выпуская дым в узкую щель едва приоткрытого окна. Синеватый дым выбирался наружу, где его разрывал ставший ураганным ветер. Кабина сотрясалась под мощными порывами, справляясь с натиском стихии.

– Похоже, надолго, – протянул он, плотно задраивая стекло и сминая короткий окурок в откидной пепельнице. – Будем возвращаться.

– Может, подождем пару часиков, – предложил Борис, глядя как за окнами бушевала пурга. – Стихнет, еще поработаем.

– Нет, отбой, – отрезал Петр Сергеевич, заводя вездеход. – Возвращаемся.

– Как скажешь, Сергеич, – Борька махнул рукой и откинулся на кресле, – тебе виднее.

– Дим, запроси метеосводку у базы, – попросил Михаил, обернувшись назад.

– Не стоит, – вновь отрезал руководитель группы и уверенно повел вездеход через непроглядную белую пелену ориентируясь исключительно по приборам. – Не стоит нам в такую погоду у края пропасти торчать.

– Да что случилось! – не выдержал Борис, подавшись вперед с задних сидений. – Сергеич, поясни.

– Поступили свежие данные по нашему разлому со спутника. В десяти километрах от нашего местонахождения отмечается повышенная активность пакового льда в результате которой наш разлом за сутки расширился на добрых пять метров.

– Ничего себе! – присвистнул Димка, сидевший за спиной Петра Сергеевича и, также как Борис подавшись вперед внимательно слушал последние данные переданные со спутника.

– Сергеич, – обратился Борис, – ты только не говори, что эти данные пришли тебе, когда мы с Мишкой внутри лед бурили.

– Именно тогда и пришли, – невозмутимо ответил руководитель, доставая очередную сигарету. – Но вы молодцы, успели. А лед за секунду не смыкается, сам знаешь. Хуже, что расщелина пустила ветки по всей длине. Одна из веток ровно поперек по нашему маршруту лежит. В такую погоду новый разлом можем и не углядеть. Целиком, конечно не провалимся, а вот гусеница в щель просядет, подмогу вызывать придется с базы. Зачем нам эта канитель. Ураган стихнет – вернемся. Может за это время новые разломы обнаружатся, там и поработаем.

– Что-то совсем наша Антарктида растрескалась, – прокомментировал Михаил, задумчиво глядя в окно. – Глобальные изменения климата за слишком короткий временной отрезок приводят к необратимым последствиям.

– Представьте, что через тысячи лет Антарктида вообще потеряет весь свой ледяной щит и обнажится материковая часть! – продолжил размышления в этом же ключе Дмитрий. – Часть, конечно, затопит из-за подъема уровня мирового океана, но на остальной поверхности ученым будущего будет где развернуться! Хотел бы я это увидеть.

– Дима, с такими темпами ледяной покров уйдет не за тысячи, а за пару сотен лет, поверь мне! – Высказал свою точку зрения Михаил, поправляя молодого коллегу. – Очень сложно строить предположения по постоянно изменяющемуся климату – слишком большой темп!

– Даже если так и произойдет, – сказал Петр Сергеевич, не отрывая глаз от приборов и дороги, – хорошо, что я не доживу. Не хочу видеть Антарктиду другой.

– Кого-то вдохновляет Африка, – заметил Дмитрий. – Кого-то Гималаи. Дело привычки.

– Дело всей жизни, – уточнил Петр Сергеевич, сосредоточенно ведя вездеход. – Если бы кто-то предложил прожить ее еще раз, не задумываясь повторил бы каждый шаг. Я никогда не жаловался, но, когда изучаешь вековые льды, касаешься тысячелетней истории и задумываешься над тем, что происходило здесь миллионы лет назад, начинаешь понимать и особенно остро чувствовать, насколько наша жизнь коротка. Не хватает этих жалких десятилетий катастрофически!

– Хотя бы лет двести, а, Петр Сергеевич? – с улыбкой спросил Михаил. – Тогда можно было бы что-то и разглядеть.

– Да, Мишаня, хотя бы… Здесь, в Антарктиде, я чувствую себя бабочкой-однодневкой.

В тесной кабине раздался веселый смех полярников. Вспомнив про бабочек, Михаил подумал о весне, которая совсем скоро придет в его город вместе с яркой зеленью и цветами. Ему очень понравилось сравнение, услышанное от одного из коллег, что Антарктида – это не материк на Земле, а совсем другая планета в далекой системе. По возвращении домой в это верилось особенно легко, когда высокое солнце, привычное и родное, неожиданно тепло касалось лица оставляя на нем свой ласковый след.

Приборы уводили вездеход все дальше от опасного разлома. Образовавшуюся ветку по спутниковому навигатору обошли с большим запасом, после чего был взят прямой курс на базу. Поднявшийся ветер гнал по леднику поземку, легко и быстро скользившую по его поверхности. Вездеход продолжал уверенно преодолевать километр за километром, цепляясь траками за крепкий лед. Никто из ученых не заметил, как одна гусеница опасно нависла над только что образовавшейся трещиной, сделав холостой оборот в воздухе. Вездеход резко развернуло и в ту же секунду он клюнул носом в разлом. Разлом оказался достаточно большим, из-за чего кабина полностью ушла в толщу льда, оставив на поверхности только вывернутую ось прицепа, перевернувшегося на бок. Бориса бросило вперед на лобовое стекло, к счастью оказавшееся достаточно прочным, чтобы удержать вес мужчины. Более проворный Димка успел ухватиться за сиденье и остаться на своем месте.