Читать книгу Варя и Галя - Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко - Страница 1

Варя

У Вари было все, и ей завидовали многие. Единственное чего не было у Вари, так это счастья. С самого раннего детства она было окружена большим вниманием и заботой. Ее семья жила в достатке и даже несколько с избытком. Варя была очень красивая девочка, и все сверстники были от нее без ума, особенно мальчишки; наверное, редко кто из них в тот или иной момент своего взросления не бывал в нее влюбленным. Девчонки – сверстницы с одной стороны завидовали ей, с другой стороны страшно ее обожали, кто-то явно, а кто-то и тайно: внешне демонстративно показывая ей свое безразличие или даже пренебрежение. Втайне они все-таки не могли противостоять ее харизме и тоже в сердцах боготворили ее, часто боясь признаться в этом даже самим себе. Нельзя сказать, чтобы Варя к этому привыкла, для нее это было само собой разумеющееся и другого отношения к себе и эффекта, она и не ведала и не знала.

По жизни Варя шла легкой поступью: перед ней открывались все двери и сердца, за что бы она ни бралась, все у нее выходило внешне легко и свободно. Ей нравилось ощущать себя центром вселенной и наслаждаться всеобщим вниманием и даже почитанием. На других Варя смотрела несколько свысока, потому что другие явно не дотягивали до ее уровня. Нельзя сказать чтобы Варя был злым человеком, нет, она скорее в этом смысле была вполне обычной личностью и реагировала на мир так же как и мир реагировал на нее: если мир ее бил, то она отвечала миру тем же; если же мир был благосклонен, то и Варя одаривала его своей благосклонностью. К серым же личностям, которые ее, как правило, боготворили, она обычно относилась благосклонно-пренебрежительно, иногда даже с некой ноткой жалости, как к несчастной или покалеченной скотине, которая на то и создана, чтобы ее жалеть.Ибо по самой своей сути является несчастным и обделенным убожеством, иногда заслуживающих жалости и снисхождения от таких небожителей, как она.

С ранней юности противоположный пол оказывал ей все знаки внимания и восхищения ее красотой, поэтому когда некоторые ее сверстницы еще играли в куклы, она уже начинала делать свои первые опыты в любви и ее сверстницы, скрывая или не скрывая зависти говорили: «Варька счастливая!» А Варька в это время уже начинала познавать, что любовь может не только греть сердца, но порой и обжигать: уже тогда она поняла и ощутила, что такое боль от измены и предательства. Но это был не только негативный опыт, он имел в себе и положительные стороны, и Варька научилась скрывать эту боль за личиной безразличия или улыбки, поверяя свою боль лишь собственной подушке. И сверстницы опять восторженно говорили: «Варька счастливая! Гляньте как она расстается с мужиками легко и непринужденно…». И Варя всячески старалась подтвердить такое впечатление. Потом был ВУЗ и там уже стало посложнее, там ей стали попадаться такие же Вари, как и она. Потом работа: юриспруденция, суды, дела, знакомства, карьерный рост, повышения… Здесь Варе пришлось столкнуться с человеческим горем и слезами, а также ощутить, что такое чувство власти, когда жизнь и судьба человека зависят от твоего решения. Сначала Варя даже имела какие-то смутные чувства и желания благодетельствовать этим несчастным обывателям, но потом ей вполне доходчиво объяснили, что милосердие это далеко не всегда уместное чувство и отнюдь далеко невыгодное; а поскольку врать, скрываться и юлить Варя, с переменным успехом, как впрочем и почти все люди, приучилась с самого раннего детства, то естественно уже достаточно натренированное сердце и душа сопротивлялись этому недолго, а атрофированная совесть давно уже не имела над ней большой власти, лишь изредка досаждая ей своей ноющей, словно болящий зуб болью. С которой впрочем, она научилась справляться, иногда игнорируя, а иногда и вовсе забывая о ней, что безусловно очень помогало ей в этой жизни делая ее менее уязвимой от перипетий человеческого бытия. И сослуживцы глядя как она лихо вскарабкивается вверх по социальной лестнице с придыханием и в восторге говорили: «Варька счастливая!»

Потом Варька встретила его: он был красив и амбициозен, в свои еще достаточно молодые годы тоже имел неплохой карьерный рост и потенциал, да ко всему прочему у него на тот момент уже было сколочено неплохое материальное состояние. Правда, бабник, ну так кто из мужиков не бабник?! Таких Варя не знала или просто не замечала. Да и в глубине души она все же надеялась, что он с ней изменится и станет достаточно верным мужем, и они расписались. Подруги и знакомые были просто без ума от ее избранника и опять в одни голос заговорили: «Варька у нас счастливая!» Ей же это как всегда льстило и вызывало чувство самоудовлетворения. И пусть она вскоре узнала, что муж от нее втихаря погуливает, что же из того он же мужик?! Вскоре она забеременела, и у них родился ребенок, которого она сразу же постаралась окружить такими же почитанием и вниманием какие были в детстве и у нее. Любила ли она? Нет, Варя не была простушкой и знала, что любовь существует только в книгах, фильмах и в красивых историях – небылицах и не более того. А реальная жизнь – это рынок: ты мне, а я тебе. Поэтому и измены мужа ей хотя и досаждали, задевая ее самолюбие, но отнюдь не выбивали ее из колеи, тем более что она вскоре тоже нашла утешение в объятиях другого мужчины. Себя она в своих глазах оправдала быстро и достаточно легко: во-первых, это месть и она просто мстит мужу предателю; во-вторых, такая связь вполне естественна и логична и все так живут, ибо жизнь одна и глупо в ней лишать себя удовольствия из-за надуманных стереотипов и предрассудков о верности и несуществующей любви и так далее и тому подобное. Знающие о ее романе опять восторгаясь и завидуя, произносили: «Ну, Варька! Ну, баба! Счастливая! И муж есть, и карьера, и вот теперь и любовник имеется!» И Варя зная о этих разговорах все более и более возвышалась в своих глазах сама перед собой. Так и пролетали ее счастливые годы в самодовольстве и всеобщем обожании.

У нее было все чего может желать среднестатистический и даже выше того, человек. Почти все ее мечты за очень редким исключением сбылись. И всю свою жизнь она чаще всего слышала как люди в глаза и за глаза говорили про нее: «Счастливая!» Ей правда немножко пришлось пожертвовать своими амбициями: когда она забеременела второй раз и хотела сделать аборт, то муж воспротивился этому, и она уступила ему, а пока была в декрете, то упустила большую возможность: перейти на многообещающую должность в столицу и наконец, распрощаться с их провинциальным городком. Но и здесь ей что называется, повезло и вскоре похожее предложение поступило ее мужу и они все-таки перебрались в столицу, что вновь утвердило в Варе веру в собственную удачливость и правильность выбора своей второй половины. А окружающих вновь вызвала зависть и восклицания: «Варька счастливая!» Впрочем, и о ее муже ходили точно такие же сплетни и разговоры, в общем, для окружающих они всегда были счастливой семьей. Да, конечно, их дети во времена своей юности несколько омрачили их жизнь и потрепали им нервы, но со временем они справились с этими проблемами и жизнь вновь наладилась. Муж Вари пристроил своих чад на теплые местечки и пусть алкоголизм и проблемы с наркотиками остались их спутниками на всю жизнь, а на их сердцах, душах и совести почти не осталось здоровых мест, но все это происходило где-то там, на задворках семейной жизни почти неведомой для окружающих, которые продолжали им завидовать и с восхищением произносить: «Счастливые!» И только они знали, какой ценой давалась им эта видимость счастья. Со временем Варя постарела, у нее родились внуки, которые стали повторять ошибки родителей и бабушки с дедушкой. Но Варя по-прежнему улыбалась и была счастлива для всех окружающих. И они часто смотря на нее и ее семью толковали:

– Ну, где здесь справедливость? У них есть все и они ни в чем не нуждаются! А кое-кто поговаривает, что на их капиталах достаточно ни в чем неповинной крови. Разве это справедливо? Если бы Бог был, то Он бы такого никогда не допустил!

И только счастливая Варя знала и видела всю глубину собственного несчастья! Да, ее сердце конечно не могло любить и принимать все происходившее глубоко и всерьез. Из-за этого Варя давно разучилась радоваться искренне и честно. Прагматизм граничащий с цинизмом помог сделать ей неплохую карьеру, он же помог сделать правильный на ее взгляд выбор мужа и он же помог всей ее семье казаться в глазах окружающих счастливой и прекрасной семьей. Она даже немного удивилась, когда однажды врачи поставили ей страшный диагноз, – Варя не ожидала от природы такой подножки: оказалось природе и болезни просто наплевать на Варю и на ее «счастье». Впрочем, все же иногда Варе казалось, что она достаточно счастлива, ибо у нее было много чего того, чего не было у большинства окружающих, а за всю ее жизнь никто и никогда не видел ее слез.

Теперь лежа в палате и зная, что ей уже осталось не так уж много времени жить на этом белом свете, она испытывала страх перед неизвестностью смерти. Ее состояние ухудшалось с каждым днем и она, боясь одиночества, то и дело донимала своими звонками своего мужа и их детей. Но они не спешили навещать ее и это ее злило, ведь она привыкла к вниманию, а теперь ей казалось, что она стала совсем никому не нужна. С одной стороны Варя понимала своих близких: кому хочется каждый день возиться с капризной, умирающей старухой, тем более что она и так окружена здесь даже чрезмерной заботой со стороны медперсонала. С другой стороны ее это злило, и она периодически упрекала их в нелюбви к себе. Варя догадывалась, что муж, скорее всего опять проводит время со своей молодой любовницей, а детям, конечно же, интересней отдыхать после работы в хорошей компании или в спокойном кругу собственных семей, но никак не в больнице, где кругом страдания и болезни, где как нигде в другом месте ощущается дыхание смерти и бренность человеческой жизни.

Однажды Варя увидела поразившую ее картину: по улице прогуливались старик и старуха, это были муж и жена, она уже слышала от одной из пациенток, что это старуха, как и она сама доживает здесь свои последние дни; они держались за руки, крепко сжимая ладони и прижимаясь друг к другу своими плечами. Их лица дышали каким-то странным чувством близости и родства. Они часто смотрели друг другу в глаза, и хотя Варя издалека не могла не то чтобы увидеть их глаз, но даже хорошо рассмотреть их лиц, ей почему-то казалось, что их взгляды в это время начинали светиться небесным светом. И от этого чувства у нее заныло что-то в груди, ее сердце защемило, будто она увидела что-то ценное, какое-то богатство не подвластное и недосягаемое для нее. И Варя глядя на них быть может в первый раз в жизни позавидовала счастью других. Она спросила у врача который отрабатывая свой гонорар полученный от ее мужа, слишком часто, не раз в течении дня даже порой без всякой необходимости забегал к ней справиться о ее самочувствии и здоровье:

– А кто эти старик со старухой, что каждый день гуляют под моими окнами?

– А, это?.. Бедные и несчастные учителя, муж и жена… ей осталось совсем немного.… Ой, простите, – вдруг опомнился доктор, вспомнив, что и ей осталось совсем не так много.

– Да, нет, ничего доктор… Спасибо за информацию.

«Счастливые! – Подумала глядя на них Варя. – Какая любовь? Я ведь не верю в любовь?! – вдруг пронеслось у нее в голове. – Но потом, вновь взглянув, она повторила: – Счастливые! А эта женщина явно кого-то напоминает мне?..» И отчего-то слезы потекли из ее глаз. Она вдруг почувствовала, что всю свою жизнь прожила, словно во сне гоняясь за миражами, а ведь счастье было совсем рядом, нужно было только его увидеть его и, протянув руку взять его. И быть может тогда, и она сейчас умирала не в одиночестве никому не нужная и всеми забытая, а держа за руку любимого человека, и в ее сердце тоже горела бы та самая любовь, в которую она так и не смогла поверить.

А в соседних палатах глядя как часто к ней забегает доктор, глядя на каких машинах с сопровождением к ней приезжают муж и уже взрослые и самостоятельные дети, старые сверстницы продолжали между собой сплетничать, говоря с завистью:

– Ох и повезло же Варьке! Одним словом – счастливая!

И только Варя, а теперь уже Варвара Петровна знала какою ценой зарабатывается это «счастье» и что на самом деле оно значит.

Галя

Галина росла в семье учителей. Ее детство пришлось на сложные и трагичные девяностые годы: развал страны, крах экономики, обнищание большинства населения, расцвет криминала, вооруженные конфликты, террористические акты, в общем, что называется эпоха перемен. Поскольку родители Гали были учителями, т.е. бюджетниками, то они в полной мере ощутили на себе всю трагичность этой эпохи и прежде всего бедность. Одно время у них в холодильнике практически не было еды, ребенок почти не видел и не знал, что такое обычная колбаса. Единственное что им помогало, это приусадебный участок, т.е. дача, где ее родители выращивали картофель, помидоры, огурцы, ягоды, фрукты, благодаря чему их кладовка всегда была наполнена консервациями. Впрочем, тогда так жили многие, десятки миллионов российских граждан, а порой их жизнь была и еще хуже.

Несмотря на бедность родители не жалели ни сил ни времени для воспитания дочери, им хотелось чтобы из нее вырос настоящий человек с большой буквы, личность. Ее отдали учиться в музыкальную школу в класс аккордеона и не прогадали, Галя легко освоила этот инструмент, а с ним и фортепиано, гитару и домбру. Девочки часто приходилось стесняться своего внешнего вида: практически у нее было всего пару платьев и три пары обуви и все. Она порой глядя на своих сверстниц из более благополучных семей не могла удержаться от зависти, хотя знала и понимала, что это очень плохое и низменное чувство, – так ее воспитывали ее родители. Они не уставали повторять девочке, что качество человеческой личности определяется не костюмом, а состоянием души, в том числе, хотя и в меньшей степени умом. И поэтому необходимо хорошо учиться и получать хорошее образование; и в большой степени нравственными и моральными принципами, которыми нельзя жертвовать ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах. Хотя ее родители и были советскими людьми выросшими на атеистической идеологии, но как часто бывает в тяжелых жизненных обстоятельствах, когда человеку негде и не у кого искать помощи, однажды они оказались у дверей храма и с тех пор по воскресеньям они старались вместе со своей дочерью посещать богослужения.

В школе со сверстниками отношения Гали складывались не со всем удачно и она часто становилась жертвой обид и насмешек. Особенно это касалось мальчишек и одной из одноклассниц, которая пользовалась авторитетом среди сверстников и всегда была окружена их вниманием и уважением. Эта девочка была из богатой семьи и порой подтрунивала над покладистой и скромной Галей. Гале не раз приходилось слышать ее пренебрежительное упреки в свой адрес и очень часто это касалось именно ее манеры одеваться, а точнее ее невозможности одеваться богато и красиво, постоянно меняя свой гардероб.

Какой может быть гардероб, когда ребенок даже не имел нормальной и здоровой пищи?! Сколько миллионов тогдашние младореформаторы похерели и сократили жизней, это одному Богу известно! – ведь никто и никогда не сможет посчитать, сколько косвенных жизней унесли их реформы: и из-за развала системы здравоохранения, и из-за нехватки здорового и нормального питания, и из-за постоянного нервного и морального перенапряжения и т.д. и т.п. Второй раз за двадцатый век русские и остальные народы России испытали на себе чудовищные социальные эксперименты: первый раз это делали большевики ради справедливого и светлого будущего, а второй раз демократы ради лживой и лицемерной свободы и рынка. И в обоих случаях жертвами экспериментов становились миллионы обычных граждан России, под улюлюканье и злорадные крики мировой политической и экономической элиты. Но, к сожалению, история нас ничему не научила и уже снова по России начинает бродить призрак новой революции.

Не раз Галя приходила домой в слезах и дрожащим голосом говорила своим родителям:

– Я их ненавижу! За что они так на меня?!

На что ее мудрая мама отвечала успокаивая ее с состраданием и любовью:

– Дочь, я хочу, чтобы ты знала, что мы с папой очень тебя любим и это самое главное! А что там тебе наговорили глупые мальчишки и девчонки, так это они просто по своей глупости и ты должна их простить и быть выше этих обид и тем более ненависти и злобы к ним. Ты же не обижаешься, если на тебя лает злая собака? Она ведь ни в чем не виновата, ее просто так воспитали. Конечно люди не собаки, но их тоже воспитывают, а этих ребят, к сожалению, воспитали очень плохо. Более того, как человек, как личность, как образ и подобие Бога, ты должна им сострадать и жалеть их, за то, что они обделены вниманием со стороны взрослых или наоборот просто родились и растут среди испорченных и больных людей. Пройдет время, и ты будешь вспоминать их с жалостью и с состраданием, а твои проблемы покажутся тебе не таким уж и страшными и большими. Как помнишь ты когда-то маленькая ходила в садик или играла в песочнице и тогда ведь тоже были конфликты и проблемы?

– Да, немного, плохо, но помню…

– Ну, вот видишь, ты даже уже почти и все позабыла. Так будет и потом. Помнишь, что мы читали: Терпением спасайте души ваши. Помнишь?

– Да, мама, конечно помню.

– Вот и молодец, – обнимала женщина свою дочь, целуя ее в лоб. – Поверь, все будет хорошо! Договорились?

– Да, – постепенно успокаивалась Галя, переставая плакать и обнимая свою мать.

– Вот и хорошо! Иди и никогда не забывай молиться, особенно за тех, кто тебя обижает, и Господь поможет тебе и смягчит их сердца.

И Галя, пройдя в свою комнату, становилась на колене перед образами и долго, горячо молилась. Прежде всего, ее мольбы были направлены именно за тех, кто ее обидел. Сначала это давалось ей с трудом, через не хочу, но потом постепенно ее сердце словно оживало, и она начинала верить в то о чем просила Господа. Она молила о даровании им мира, любви, добра, об их вразумлении и наставлении на путь истинный, о даровании любви и добра не только им, но и их семьям. И как ни странно, но она стала замечать, что чем более она молилась за кого-то из сверстников, тем со временем более теплые отношения начинали у нее складываться с этим человеком. Конечно, может это только ей казалось, но она в это верила и эта вера помогала ей жить, справляться с трудностями, становиться лучше и добрее, не падая и не опускаясь, как личность. А ведь последнее самое главное в жизни для человека!

Наверное, ее молитвы все-таки достигали Небес и, долетев до них словно лучики света, отразившись от Неба, словно от зеркала, солнечными зайчиками спускались снова вниз, на землю и уже здесь достигали сердец своих адресатов, за которых они и были произнесены. Потому что уже в старших классах отношение Вари, ее главной обидчицы, к Гале стало постепенно меняться и однажды к удивлению Вариной свиты она подошла к Гале, которая вся так и напряглась ожидая какого-нибудь подвоха, но в ответ услышала:

– Галь, а что может, погуляем сегодня вместе? Если захочешь, то приходи в нашу беседку, где мы по вечерам собираемся.

Галя, растерявшись, кивнула головой и скромно ответила:

– Хорошо, постараюсь прийти.

А Варька, кивнув своей головой и развернувшись в пол оборота, зашагала к своей парте, не обращая никакого внимания на удивленные взгляды их одноклассников, не по возрасту плавно покачивая бедрами, словно модель на подиуме. Так началась их дружба.

Постепенно девчонки сблизились. Иногда так бывает, две противоположности: лед и огонь, вода и пламень, вдруг начинают притягиваться друг к другу как бы ища в другом того, чего нет или точнее не хватает в нем самом.

Гали привыкшей к насмешкам и обидам очень льстило, что такая королева класса и не только его, как Варя, стала к ней относиться благосклонно и даже по-дружески. Галя стала ходить туда, где собиралась элита их улицы, а точнее с одной стороны шпана, а с другой стороны детишки богатых и блатных родителей. Варька и здесь была в центре внимания, а на Галю особо ни кто и не обращал внимания. Пока не появился он… Его звали Леха, погоняла Пыря, говорят, что такое прозвище он получил за то, что он еще в детстве кого-то пырнул ножом или отверткой. Леха был грозой улиц и с ним связываться побаивались все, включая дворовую шпану. Лет ему было немногим за двадцать, но он уже успел сделать пару ходок в тюрьму: начал сидеть еще на малолетке, а потом успел побывать и на взрослой зоне.

Варька явно имела на него виды и, ей всегда было приятно и льстило ее самолюбию его внимание к ней. А на скромную, тихую Галю, которая почти никогда и не красилась, он никогда не обращал особого внимания. Так может пару раз пошутил в ее сторону и все. Гале же он очень понравился. Точнее ей даже понравился не сам Леха, а его манера держаться, веселость и лихость, в нем чувствовалась мужская сила. А душа, качество его личности тогда Галю не интересовали, точнее она их попросту не видела, ей было не до того, она еще была ребенком, который привык оценивать все не по сути, а по обложке. Однажды они с Варей шли со школы, и та ей сделала предложение:

– А что Галь, может с нами сегодня, рванешь к пацану одному на хату? У Сережки, ты его знаешь, день рождение, там весело будет, все свои, пиво попьем?

– Нет, я не могу.… Да и родители против будут, – ответила, смутившись, девочка.

– Ну, ты даешь, – расплылась в улыбке Варя. – Ты хоть никому не говори кроме меня такого, а то люди засмеют: «родители против будут».

Галя немного зарделась, покраснев и неуверенно проговорила:

– Если день рождение нужен же какой-то подарок?

– Да, ладно, какой там подарок?! Просто повод посидеть, выпить и потанцевать. Не боись, я что-нибудь соображу. День рождение это всего лишь повод, чтобы вместе собраться и гульнуть.

– Ладно, я придумаю что-нибудь…

Галина пришла домой, отца не было, а мама сидя на диване и, полу облокотившись на подлокотник читала какую-то книгу.

– Как дела в школе? – спросила она, вставая и подходя к дочери.

– Ничего мам, все как обычно.

– Ну, тогда пойдем что ли пообедаешь, я тебе супчика разогрею. Иди, переодевайся и мой руки.

Когда Галя зашла на кухню, то на столе уже дымилась ароматная тарелка супа. А мама, дожидаясь ее, сидела за столом, напротив, на табурете. Галя села на стул и стала с аппетитом уплетать суп, она явно проголодалась за полдня занятий в школе.

– Какая же ты у меня уже большая! – с любовью и теплотой в голосе проговорила женщина глядя на свою дочь. – Тебе наверно уже кто-то из мальчиков нравится?

– Мам! – заулыбалась Галя. – Может ты мне все-таки вначале дашь пообедать?

– Все-все, прости, кушай на здоровье! – улыбнулась в ответ дочери женщина. – Чай будешь? – спросила она, когда Галя уже доедала последние ложки супа у себя в тарелке.

– Да, спасибо, – сказала девочка, вставая из-за стола и подходя к мойке.

– Ой, оставь, я сама помою,– сказала женщина.

– Что я сама за собой тарелку не могу вымыть? – улыбнулась матери Галя.

А Валентина Петровна уже наводила дочери чай и делала бутерброд из масла и батона:

– Ладно уж мой, раз ты такая самостоятельная… И садись, я хочу еще на тебя посмотреть, полюбоваться!

– Ма-а-ам! – опять протянула смущенно Галя.

– А что я не могу собственной дочерью полюбоваться? – сказала Валентина Петровна, смеясь, и ставя на стол чашку чая и тарелку с бутербродом, – она села на свое прежнее место, поджав под себя ноги, словно тоже была такою же школьницей, как и ее дочь. – Я вот на тебя смотрю и сама молодею, какая ты все-таки счастливая, ведь у тебя жизнь только начинается.