Мифогенная любовь каст

Оглавление

Павел Пепперштейн. Мифогенная любовь каст

Том первый

Часть первая. Востряков и Тарковский

Часть вторая. Ортодоксальная избушка

Глава 1. Немые старшины

Глава 2. Лисонька

Глава 3. Болото

Глава 4. Пенек

Глава 5. Развороченный заяц

Глава 6. Мишутка

Глава 7. Волчок

Глава 8. Бо-бо

Глава 9. Священство

Глава 10. Избушка

Глава 11. Рассвет

Глава 12. Начало пути

Глава 13. Муха-Цокотуха

Глава 14. Брест

Глава 15. Синяя

Глава 16. Возвращение в избушку

Глава 17. Смоленск

Глава 18. Карлсон

Глава 19. Корреспондент

Глава 20. Владимир Красно Солнышко

Глава 21. Одесса

Глава 22. Скатерть-самобранка

Глава 23. Севастополь

Глава 24. Фея убивающего домика

Глава 25. Партизанщина

Глава 26. На подступах к Москве

Глава 27. Сны перед битвой

Глава 28. Москва

Глава 29. Кащенко

Глава 30. Первая победа

Глава 31. Сны после битвы

Глава 32. Самопоедание и донос

Глава 33. Нарезание и новогодняя ночь

Глава 34. Ленинград

Глава 35. Блокада

Глава 36. Пятачок

Глава 37. Блок в раю

Глава 38. Трофей

Глава 39. Карелия

Глава 40. Дом

Глава 41. Дол

Глава 42. Бинокль и монокль

Глава 43. Сказки перед сном

Глава 44. Сон

Глава 45. Дон

Том второй

Часть первая. Путешествие на Запад

Глава 1. Новый король острова

Глава 2. Четверги у Радужневицких

Глава 3. Пятницы у Радных

Глава 4. Субботы у Каменных

Глава 5. Сталинград

Глава 6. Кровавые мальчики

Глава 7. Длинноносый

Глава 8. Бублик

Глава 9. Сердце и топор (рассказ Глеба Афанасьевича)

Глава 10. Музей и молоко

Глава 11. Убить Бакалейщика

Глава 12. Лук

Глава 13. Летний снег

Глава 14. Поцелуй Синей

Глава 15. Совещание в Ташкенте

Глава 16. Меч

Глава 17. Сон Паулюса

Глава 18. Битва за Кавказ

Глава 19. На Дону

Глава 20. Девочки. Дневник

Глава 21. Орел

Глава 22. Курская дуга

Глава 23. Украина

Глава 24. Солнце

Глава 25. Черные деревни

Глава 26. У колдуна

Глава 27. Баня

Глава 28. Белоруссия

Глава 29. Доктор

Глава 30. Звезды

Глава 31. Агент и Польша

Глава 32. Айболит

Глава 33. Румыния

Глава 34. Венгрия

Глава 35. Вена и Аристократия

Глава 36. Венеция

Глава 37. Америка и космос

Глава 38. Берлин

Глава 39. Покой

Глава 40. Молоко

Часть вторая. Настенька

Отрывок из книги

Конечно, встречаясь на лесных дорогах, они не могли отводить глаза, делать вид, что не замечают друг друга. Им приходилось награждать друг друга неуловимыми, как бы скользящими взглядами, иногда они кивали друг другу или даже обменивались краткими, ничего не значащими словами, которые, впрочем, мало походили на приветствия. Что крылось за этими фразами, произносимыми обычно, как и принято в здешних краях, громким, но лишенным всякого выражения голосом? Скорее всего, нежелание вступать в более продолжительную беседу. Слова, которыми они обменивались, их длина, содержание, сам способ их произношения – все было рассчитано на то, чтобы можно было пройти мимо, не замедляя шага, сохраняя на лице ясное и приветливое выражение, а губы сложив таким образом, чтобы они выражали сдержанную симпатию и как бы обещали вот-вот улыбнуться, но так и не исполняли этого обещания, оставались все так же плотно сомкнутыми. Как только встречный пешеход удалялся на несколько шагов, точнее два пешехода начинали с равной скоростью удаляться друг от друга, это выражение исчезало с их лиц. Не сразу, но постепенно, как медленно гаснет тлеющий окурок, их лица принимали обычное для них, суровое и замкнутое выражение. У одного из них эта замкнутость немного смягчалась молодостью и рассеянностью. У другого, напротив, усугублялась старостью, которая хотя и не воцарилась еще на этом лице, но уже наложила на него печать своего неумолимого приближения.

И в деревне, и в лаборатории все знали, что Тарковский и Востряков не любят друг друга. Непонятно, откуда могло просочиться это знание. Непонятно, на чем основывались эти предположения, переросшие затем в полную уверенность. Тарковский и Востряков никогда не отзывались друг о друге плохо, никогда не ссорились и вообще никогда не разговаривали друг с другом. В лаборатории они никогда не встречались, так как Востряков работал в отдельном сарайчике, который он сам целиком оборудовал и приспособил к своим нуждам. В центральном корпусе шутили, что Востряков создал себе «избушку на курьих ножках», настолько его утлый с виду сарайчик был набит самой что ни на есть современной аппаратурой. Что же касается Тарковского, то он, приходя в лабораторию, поворачивал направо, к главному подъезду, поднимался по скрипучей деревянной лестнице центрального корпуса на второй этаж, проходил несколько шагов по застекленной галерее, затем толкал плечом старую, грубую дверь седьмой комнаты, где размещался его рабочий стол, заваленный незаполненными бланками, папками, помеченными крупным, отчетливым почерком: «Ежедневные измерения», «Данные по наблюдениям за неделю» и так далее.

.....

Востряков получил это письмо в разгар своей очередной депрессии. Он мог только подивиться проницательности своего учителя, каким-то образом угадавшего или почувствовавшего упадок его сил, общую подавленность и некоторое затухание интереса к работе. Сам Плен был к тому времени уже очень стар и постоянно жил в Москве, редко наведываясь в Лесную лабораторию. После отъезда Плена в Москву на роль его преемника на посту заведующего лабораторией одно время прочили Вострякова, но поскольку тот не проявил достаточной для этого активности и не предпринял тех многочисленных усилий, которые необходимо было предпринять, место это занял другой человек, впрочем вполне достойный, серьезный ученый, пользовавшийся уважением и самого Вострякова, и других сотрудников. Для Вострякова же это время стало временем особенно сильного возрождения его старых мучений, связанных с гибелью парторга Дунаева. Никто об этом не знал, сам Востряков ни с кем не говорил на эту тему, но жившее в его душе убеждение, что он является убийцей парторга, не только не погасло со временем, но, наоборот, еще более укрепилось.

Особенно мучили его сны. В семье, где родился Востряков, склонность к постоянным и очень ярким сновидениям передавалась из рода в род по материнской линии. Его бабка, которую он хорошо помнил, – простая, темная крестьянка, которая так и не смогла до конца привыкнуть к городской жизни, – рассказывала, что во сне она встречалась с монахами, святыми, генералами и людьми из других, очень далеких стран. Она утверждала, что в 1914 году предсказала начало войны. Тогда ей приснился человек в простом военном мундире, в железной каске, с усами. Он встал перед ней на колени и попросил у нее благословения. «Кто ты такой? – спросила она. – И почему ты просишь благословения у женщины?» «Я император Германии, – ответил тот, – и прошу благословения потому, что собираюсь причаститься крови святой Руси». Тогда она, во сне, сняла с себя свой нательный крестик и дала ему поцеловать его.

.....