Отрывок из книги
Когда смотришь на фотографии безмолвных каменных афонских берегов, которые, кажется, десятилетиями не слышали ни человеческого голоса, ни иного звука, то возникает недоуменный вопрос, а что может быть общего между Афоном и воинством. Если посмотреть на монашеский клобук и на солдатскую каску, то всё же эту общность можно уловить. И те, и другие воюют: монахи проходят невидимую брань, а воины сражаются зримо. Если попадаешь в хороший общежительный монастырь, то и здесь сравнение армии и монашества не вызывает протеста: настоящая киновия напоминает слаженное армейское подразделение. Всем очевидно: для того, чтобы вести борьбу со страстями, необходима духовная работа. Менее заметно другое: чтобы побеждать врагов внешних, нужно уметь побеждать врагов внутренних. Этим всегда и была сильна русская армия, воины которой силы свои черпали в православной вере. Не нужно далеко ходить за примерами: тут и генералиссимус Суворов, и адмирал Фёдор Ушаков, ныне причисленный Православной Церковью к лику святых. Тут и рядовые русские солдаты, которым несть числа. Среди них и почитаемый ныне в России афонский святой – преподобный Силуан, проходивший срочную службу в лейб-гвардии, жизнеописание которого, составленное архимандритом Софронием, сообщает следующее: «Уйдя на службу с живой верой и глубоким покаянным чувством; он не переставал помнить о Боге»12.
Сама история Афона с древних времен связана с воинством. Один из первых афонских подвижников преподобный Петр Афонский, через которого Божия Матерь известила всему христианскому миру Свое обетование о Святой Горе, был полководцем, воевал в Сирии и попал в плен. Чудесным образом при помощи Святителя Николая и святого праведного Симеона Богоприимца он был избавлен от плена, стал монахом и подвизался на Святой Горе. Выдающийся византийский полководец Никифор Фока, покровитель родоначальника афонского общежительного монашества преподобного Афанасия3, испытывал желание стать монахом. Именно для него и на его средства преподобный созидал на Афоне Великую лавру. Но мечте полководца не суждено было сбыться: он женился на вдовствующей Императрице, стал Императором, а спустя шесть лет коварно убит во время дворцового переворота. Интересно, что когда Никифор Фока должен был освободить остров Крит от арабских пиратов, то попросил преподобного приехать к нему в действующую армию и молитвенно поддержать его. По молитвам преподобного была одержана победа.
.....
Если говорить о связи афонского монашества и русского воинства, то самое пристальное внимание следует уделить XIX веку. Число русских монахов, подвизавшихся на Афоне с самых древних времен, то увеличивалось до несколько тысяч, то сокращалось буквально до единиц4. Виною этому были разные политические причины. 200 лет монгольского ига не могли не повлиять на русское афонское монашество. Частые русско-турецкие войны, тоже обрывали связь с Афоном. В XVII веке русский Афон в очередной раз запустел, и путешественник Григорович-Барский5 в 1744 году не застал ни одного русского монаха в Русском Пантелеймоновом монастыре. В начале XIX века вновь начинает собираться русское монашество, но греческое восстание 1821 года охватывает и Афон. Многие монахи оставляют свое молитвенное правило и примыкают к восставшим, которых возглавляет архимандрит Никифор6, настоятель Иверского монастыря, носивший на одном боку Евангелие на ленте, а на другом меч. Следствие этого – десятилетняя оккупация Афона турецкими войсками. Последние русские монахи бегут в Россию. Но после заключения Адрианопольского мира в 1829 году, жизнь на Афоне вновь налаживается и опять русские люди идут и идут на Афон.
Важным моментом в жизни русского Афона становится создание Русского Православного Палестинского общества7. Оно дает возможность даже самым бедным русским людям побывать в святых местах: в Иерусалиме и на Афоне. С этого момента особенно много отставников, бывших солдат и офицеров получают возможность посетить Афон. И приезжая в качестве паломников, многие из них решают остаться там навсегда. Воочию видят они монашескую жизнь, которая сохранила и преумножила иноческие традиции разных народов. Если русское монашество переживало и кризисные времена в послепетровскую эпоху, то тут все так, как было при преподобном Афанасии. Конечно, человека лет двадцать отдавшего воинской службе не может не поразить такой гигантский муравейник, каким был Пантелеймонов монастырь. Каждый знает свой путь, свою дорожку, делает свое дело и ни с кем не сталкивается и никому не мешает. Тут явное подобие армии. Где лучшее пристанище найдет служивый русский человек, решивший посвятить себя Богу? Постепенно большой муравейник дает начало другим, маленьким, в разных концах Афона. На территории греческих обителей возникают небольшие русские монастыри, кельи, в которых живут сотни монахов8. Часто такие кельи возникают по земляческому признаку: тут пермяки, там ярославские и т. д. – принцип объединения, во все времена характерный для солдата.
.....
