Читать книгу Зимопись. Путь домой. Веди - Петр Ингвин - Страница 1

«Я остался посмотреть, чем закончится драка, и был избит обеими сторонами». Из показаний потерпевшего на суде в моем мире. Смешно и грустно. А самое плохое то, что это может случиться со мной. Я все еще жив и, если везение продолжится, доживу до момента, когда беляки и люди схватятся по-настоящему – на выбывание, выясняя, кому в будущем править планетой. Здесь, по другую сторону Большой воды, единой силы, что противостояла бы нашествию, нет. Все разрозненны, ненавидят друг друга и даже спасаясь об общей беды продолжают убивать друг друга. У нас так происходило во всех частях света, куда пришли европейцы с цивилизацией и пушками. Враждующие племена не объединялись, знакомый сосед-сволочь (а сосед – он по определению сволочь) всегда был олицетворением зла, и чтобы ему досадить допускалась дружба с любым могущественным злом рангом повыше. Так было и так будет, если люди не одумаются, а они не одумаются, потому что они люди.

Почему американцы – это в основном белые и черные, а где коренные? Индейцев осталось мало. Их счастье, что они вообще остались. «Хороший индеец – мертвый индеец». Древние германцы, приходя на новую территорию, применяли тактику выжженной земли. Земля оставалась, местные жители исчезали. Политика нейтронной бомбы. Бомбу за всю историю ни разу не применили, а этой политике, между тем, – тысячи лет.

«Человек – звучит гордо»? Да, каждый думает так о себе. Ну, и еще о некоторых. Кроме, естественно, соседей, которые, судя по их поведению, вообще не люди. Это касается любых соседей, с кем за сотни и тысячи лет пересекающегося проживания хотя бы раз были взаимные дрязги. А чтобы взаимных дрязг (крови, грязи, взаимных налетов, массовых убийств, отбирания территорий и прочих обид) за сотни лет не было – такого не бывает. «Милые бранятся – только тешатся» – это не про соседей. Не браниться ни милые, ни, тем более, немилые не умеют. Выйти за рамки такой «человечности» надолго не получалось ни у кого. Может быть, беляки правы, и мы – обезьяны?

Но беляк – в том виде, в котором я их узнал – тоже не звучит гордо. Скорее, ужасающе. И вот гордо звучащий, как о себе думаю, я оказался между двух огней. С одной стороны – враги человечества, внешне напоминающие людей всем, вплоть до привычки есть людей, но превосходящие людей возможностями настолько, что к людям их не отнесешь. С другой стороны – те самые люди, для которых конкретный я по разным причинам тоже враг. Здесь, по эту сторону реки, меня убьет любой встречный, чтобы обобрать или из боязни, что я ограблю и убью его. А в стране башен я не имею права на существование по закону, поскольку появился на свет не тем путем (точнее, на том пути оказался не того пола). Все хотят меня убить.

Честно говоря, я согласен даже на смерть, если ради такой цели враги найдут начальную точку соприкосновения и впервые посмотрят друг на друга не как на врагов.

К сожалению для всех и к некоторому эгоистичному счастью для меня, этого не случится. В глобальном масштабе мелкий и незначительный, ничего, кроме проблем, с собой не несущий, я не представлял интереса ни для одной из сторон.

Что делать? Как обычно. Все, что в моих силах, и немного больше.

А пока – выполнять добровольно взятые на себя обязанности раба. Случай изменить ситуацию обязательно представится. А нет – тогда я сам его «представлю». В общем, всему свое время.

В последние дни моя жизнь круто изменилась. Не знаю, как обращались с рабами в древности, но что значит быть рабом, я ощутил на собственной шкуре.

Первые день и вечер, когда Ева отправила меня спать, прошли нервно, я лежал в трех метрах от проявлений животной страсти, примерно равной с обеих активных сторон. Рябой наелся в подполе, а до того тоже не бедствовал, Ева чудесно перекусила сырым мясом. Теперь обоим хотелось других удовольствий.

Еву постоянно что-то не устраивало. Рябой у нее то хилым оказывался, то неумелым, то глупым, то рожей не вышел. Рябой сносил все оскорбления. В какой-то момент он, видимо, разозлился настолько, что не сдержал себя и проявил жесткость. Удивительно, но именно это Еве понравилось. Адам, как она посетовала, себе такого не позволял, а это, оказывается, интересно, и надо повторить, и рассказать новому Адаму.

Сочетание последних слов меня удивило, но голова думать уже не могла, она отключалась при первой возможности. От солнечного света я закрывался локтем, а от звуков, к сожалению, не спасало ничто.

Когда бурные звуки прекратились и раздалось размеренное дыхание, меня это не успокоило, а, наоборот, всколыхнуло. Бежать! Сейчас. Другого шанса может не быть. Я осторожно поднялся.

– Чапа, – раздалось из-за стога, – принеси Еве пить.

Услышала? Почуяла? Или это простое совпадение?

Допускать таких совпадений нельзя, следующее окажется для меня последним.

– Если Ева не возражает, – подал голос Рябой, – то и мне. Делая Еве приятно, ее раб Рябой очень устал.

– Принеси нам пить, – последовала окончательная редакция приказа.

Я поплелся в бревенчатое здание кухни-столовой, оттуда, с найденным кувшином, – к колодцу. Когда вода была доставлена (при этом я старался смотреть в сторону), последовало новое распоряжение:

– Принеси поесть.

Я вновь отправился на кухню. В плане еды там оказалось пусто, пришлось спускаться в подпол кладовки. Не появись у братвы провизия из-за реки, они бы голодали. Или совершили бы налет на соседей.

За мной никто не следил, разнеженные Ева и Рябой развалились во дворе на сене, им ни до чего не было дела. Набирая продукты, я прикидывал возможность побега.

Сотрудничество с беляками, о котором так мечталось, не заладилось. Пусть Рябой с ними договаривается, я умываю руки.

Побег нужно продумать. После того, как Ева на моих глазах прыжком со стены догнала сбежавшего из крепости, надежда на собственные ноги отменялась. Нужна особая ситуация. Либо Еву нужно сильно и очень надолго отвлечь, либо сжечь-обезглавить. Теперь нас, желающих сбежать, двое, и шансы вырастают многократно. Лишь бы не упустить этот момент, когда он возникнет.

Не сегодня. Мне еще отдыхать и отдыхать, чтобы просто вернуться в норму. Сейчас меня, как беглеца, хромой догонит, а нужно играть наверняка, иначе Зарина меня не дождется. Блефовала ли царица, объявляя о некоем сроке, после которого награда за выполненную работу перейдет в свою противоположность? Мне кажется, что стращала для ускорения процесса. Поэтому и точный срок не озвучен, и конкретные санкции не объявлены. «Твоя задача,– было мне сказано, – пройти через портал, вернуться и доложить о нюансах. Успеешь за неделю – награжу, а Зарину восстановлю во всех правах и верну утраченную вотчину. Каждый день задержки отнимет из списка наград что-то хорошее, а в какой-то день – тебе не нужно знать, но в крепости об этом известно – если я не вернусь или ты не отправишься ко мне, к твоим близким будут приняты меры». Это больше походило на блеф. Непреодолимые причины вроде урагана, наводнения или встречи с гопниками дома либо рыкцарями, братвой, беляками и другими невменяемыми элементами здесь отбивали у меня охоту выполнить поручение до конца любой ценой. Царица это понимала. Она будет ждать сколько сможет, а моим близким, между тем, ничего не грозит. И царица понимала, что я это понимаю, иначе она не политик. А она, и это бесспорно, политик, каких поискать.

Большая политика допускает ложь. Очень большая политика подразумевает правду во лжи, выдаваемой за правду. Царица – очень большой политик. Я сделаю так, как она задумала и приказала, даже если не уложусь в срок, но внесу в план свои коррективы.

С кухни я прихватил с собой деревянный поднос, куда накидал всякого-разного, от сухофруктов до сухарей.

На подошедшего меня Рябой вообще не обратил внимания. Ева подняла голову, глянула одним глазом и скривила губы:

– Это что?

– Ужин для Евы.

Про Рябого я не упомянул. Сами разберутся.

– Это ужин для кузнечика или такого доходяги как ты. Принеси нормальной еды.

– Прошу Еву простить глупого раба, но в силу своей ограниченности он не понимает, что значит «нормальная еда».

– Это значит много. И обязательно принеси мяса.

– Сырого? – Мой голос дрогнул.

– Сырое хорошо идет с голодухи, а для удовольствия надо жареного. Только крепость не спали, а то Ева знает, как вы, бестолочи, с огнем обращаетесь. Аккуратно надо, понял?

– Понял.

Наверное, каждый, кого просили пожарить мясо, понимая, какое мясо следует жарить, поджигал помещение в надежде, что демоны сгорят вместе с заказанным мясом.

Я рискнул уточнить:

– Какое мясо Ева имеет в виду?

Хватит ли у меня духа готовить человечину?

– Вокруг полно мяса. Поторопись, пока Ева не приказала подать на стол тебя.

Рябой начал что-то подозревать. Он быстро огляделся и вновь притворился спящим. Возможно, до него дошло, почему у трупа, который он утаскивал от Евы, не хватало мяса на руке и заднице.

Меня, разворачивавшегося, остановил окрик:

– Куда пошел? Оставь, потом иди.

Интересно, беляк может умереть от того, что подавится? Желаю всем сердцем.

Одна из лошадей была недавно добита, и на разведенном костре я зажарил кусок конины размером с волка. Пока жарилось, приходилось стоять. Сидя я мог заснуть.

– Прошу.

Поданного куска хватило бы на весь отряд царицы. Ева приняла мясо и почти брезгливым жестом отправила меня восвояси.

До утра я спал сном младенца. Ева и Рябой, судя по всему, тоже. Или меня ничто не могло разбудить.

С утра Ева намеревалась покинуть крепость и отправиться куда-то, но так и не собралась. Отдохнувший и наевшийся мяса Рябой готов был ублажать ее и дальше, и уход из крепости отложили на завтра. Весь день хозяйка и новоявленный раб миловались, как сказал бы Поликарп, а на мне лежали обязанности по снабжению едой и питьем. Снабжение – не в стратегическом плане, как пополнение запасов, а кормление. Тоже своего рода ублажение. Ни огороды за крепостью, где надо было что-то собирать-сажать-окучивать, ни рыбалка (для этого были заготовлены сети, очень удобные, чтобы забрасывать в стремнину) Еву не волновали. Она жила сегодняшним днем.

Со стороны мы выглядели как дорвавшееся до свободы трио натуристов – богатая дама, которая может позволить себе все, подцепленный ею жиголо и бедный родственник одного из них. Мне было все равно, смущало одно: а если в крепость кто-то придет?

– Может быть, вывесить флаг? – рискнул я предложить.

Мол, товарищи прохожие, обходите нас стороной – место под собственный рай занято (сообщение для беляков), или не суйтесь, если жизнь дорога (для моих сородичей).

Ева машинально кивнула, но потом задумалась.

– Нет, – был ее окончательный ответ.

– Разве Еве не нужно сообщить другим о том, что эта крепость – ее?

– Зайдут – сами увидят, а придут обезьяны – тем лучше. Нам нужно больше рабов.

Логично, блин ей в глотку и мечом по шее. А еще говорят, что беляки – глупые.

Но ленивые – это да. Все время, не отданное ласкам, Ева спала. Спала долго и, как казалось, крепко. Проверять пока не хотелось. Рябой тоже спал, отдыхая «от трудов праведных» и набираясь сил для новых раундов. Провизии в крепости хватало благодаря забитой лошади и закинутым через реку мешкам, и все свободное время я тоже пускал на восстановление организма.

Само наличие свободного времени говорило, что мое рабство протекало сносно. Если бы не несвобода и возможность в любой миг потерять жизнь – в сущности, это чудесная жизнь слуги, потомственного или наемного, при добром непритязательном господине.

Рябому его положение нравилось еще больше. Его рабство свелось к единственной обязанности, и он, кажется, забыл, что за стенами крепости существует огромный мир, а прежняя жизнь не допускала раболепства и подчинения даже в принципе. Как же быстро беспечное существование ломает людей.

Меня начинало бесить, что судьба подкидывает шансы, а мы ими не пользуемся. Сколько моментов было, когда Ева спала, а Рябой на миг приоткрывал глаза, но меня, активно привлекавшего к себе внимание, видеть отказывался и снова закрывал. Или – впроцессные позы, когда забывшая обо всем, кроме ощущений, Ева лежала лицом в сено или с закрытыми глазами выгибалась, стоя на четвереньках, отчего голова задиралась к небу и становилась идеальной мишенью.

Я указывал на меч: «Могу неслышно подать!» – и проводил большим пальцем по шее.

Рябой отрицательно мотал головой:

«Не сейчас».

И я исчезал из поля зрения, вместо того, чтобы во все горло гаркнуть «А когда же?!», как требовала душа, или подскочить с обнаженным клинком и сделать все самому.

У Рябого была своя правда. Второго шанса нам не дадут, и нужно приучить противника не думать о покушении. Вряд ли Ева настолько беспечна, что совсем забудет о возможности рабского вероломства, но время шло и с каждым разом Ева все больше не боялась оставлять раба за спиной, причем надолго. Удовольствие было у нее на первом месте. «Глупы и ленивы» – говорил Терентий, и в этом их ахиллесова пята. А если это не глупость (жизнь давно научила, что врага нельзя недооценивать), то Ева привыкла надеяться на Адама. У пары выживаемость в разы выше, чем у одиночки. Синергетический эффект.

Все же, мне не терпелось. По-моему, как говорит расхожая фраза, «клиент созрел», зачем же тянуть время? В любой миг все может измениться.

Надо поговорить с Рябым. Я дождался, когда его в очередной раз отправили мыться, и мы перекинулись несколькими фразами.

– Пора.

– Нет, еще рано. – Он глядел в сторону.

– Завтра ты ей разонравишься, и все пойдет прахом.

– Придумаем еще что-нибудь. Кто хочет, тот всегда найдет возможность.

– Именно.

Он, наконец, посмотрел мне в глаза:

– Хочешь правды? Я никогда так шикарно не жил. Жратвы – хоть задом жуй, роскошная баба под боком, о какой мечтать не мог…

А я-то думал, что он выбирает момент. Все оказалось намного проще. И человечней.

– А ничего, что недавний предводитель братвы, не опускавший взгляда перед любой опасностью, радуется жизни раба?

– Как ты сам сказал, когда меня уговаривал, это вынужденная мера.

Я прибег к последнему доводу:

– Тебя не смущает, что она не человек?

Видел бы он Еву в образе осьминогоподобного зародыша с человеческим мясом в зубах…

О. Может быть, пожиратели, которых так боялись на той стороне реки, были не только обычными мясоедами? Одного беловолосого людоеда хватит, чтоб на века отбить у тамошних дамочек вкус к любому мясу. Кстати, это тоже версия в доказательство гипотезы, что беляки уже приходили.

– Мне не нужен человек, мне нужно удовольствие, – оскалился Рябой. – Она его мне дает сполна. Ты видел хоть одну бабу, которая всегда готова? Впрочем, что ты, вообще, в свои годы видел…

Я удивил бы Рябого рассказом, сколько видел в свои годы. В этом мире мне достаточно показали на «уроке», в невестории и в бытность пиратом, а в моем мире у меня был интернет. Чего не видел, то я знал в теории.

Стало понятно, почему некоторым нравятся не живые люди, а силиконовые куклы или игрушки из секс-шопа. Рябой мне только что объяснил. Его позиция была неприятна, мне душа не позволяла сказать «Мне не нужен человек…», но в том, что все люди разные, жизнь убедила меня давно. Каждому свое. Рябому – ненасытная демониха, кому-то – всегда доступный андроид с внешностью фотомодели или силиконовый друг, а мне – Зарина.

Я буркнул под нос:

– Тебе бы на ту сторону реки…

Жить одним из мужей при женщине из страны башен – почти то же, что происходило у нас сейчас и чему так радовался Рябой. Там система называлась законами Аллы, здесь – более прямо. Рабство. А что же еще, если свободы нет, и за инакомыслие и непослушание карают смертью?

– А что там? – заинтересованно глянул на меня Рябой.

– Все, что тебе так понравилось.

Донесся окрик, и мы умолкли – разговаривать между собой не по делу нам запрещалось. По делу можно было говорить в присутствии хозяйки или когда отправлены работать совместно. Ева сделала выводы из поимки себя и Адама, теперь она не хотела, чтобы рабы лишний раз оказывались вместе. Для налаживания нормальной жизни ей нужен был напарник. Новый Адам. Это нам объявили, как план на ближайшее будущее:

– Мы пойдем за Адамом.

Когда звучало определение «новый», мозги Рябого были заняты или вовсе отключены, и теперь он испугался, слухи о воскресавших демонах-мстителях просто так из головы не исчезают.

– Адам вернется к Еве? – Голос Рябого дрогнул.

– Обязательно. Завтра идем за новым отражением.

За «отражением»? Странное слово. Надо выяснить смысл, если он есть.

Ни завтра, ни послезавтра мы опять никуда не пошли. Еву ублажал Рябой, между их бурными схватками Рябой отдыхал, и всю работу выполнял я – был мальчиком на побегушках и мастером на все руки. Не то чтобы я очень уставал, но врожденное чувство справедливости заставляло меня глядеть на напарника волком. В конце концов, мы оба рабы, Рябой даже рабее меня, поскольку пришел вторым и именно я сохранил ему жизнь. Мог бы иногда помогать.

Рябой делал вид, что устает неимоверно. Актер из него был никудышный, но как любовник он Еву устраивал, и его переигрывание с усталостью осталось вне ее внимания. Мне оставалось смиряться.

Так продолжалось несколько дней. На пятые сутки утром я долго валялся на сене, наслаждаясь благословенной тишиной, затем меня позвали:

– Чапа! Сделай быстрый завтрак и готовь лошадей.

Выезжаем, наконец. Трупы подванивали, при западном ветре дышать было невыносимо. Еву, все эти дни негодовавшую от запаха мужского пота, трупная вонь не смущала. Впрочем, про гниющих мертвяков она тоже не забыла:

– Трупы перетащи в кладовку и завали ими подвал, чтобы до нашего возвращения прохожие мерзавцы провизию не растащили. Оружие и одежду посмотрю перед выездом, а ты себе подбери что-нибудь. Мой раб не должен выглядеть голодранцем. Остальное закопаешь, пригодится для будущих рабов.

Я сбегал за подносом, накидал пожаренной с вечера конины и сухарей, и, появившись перед Евой, чуть не споткнулся. Рябой валялся с неестественно вывернутой шеей. В том, что он мертв, сомневаться не приходилось.

– Чем Еве не угодил второй раб? – осведомился я.

– Эта обезьяна слишком много себе позволяла.

Что ж, оставшаяся обезьяна намек поняла.

Недавно я сравнивал Еву с Артемидой. Из фактов про Артемиду вспомнилось, что она в гневе убила страстного и любвеобильного Адониса. Про Аполлона, ее брата-близнеца, я уже говорил. Совпадение следует за совпадением. Что будет дальше? Насколько я помню, Актеона, напарника по охоте, подглядывавшего за ней, купавшейся в речке, Артемида превратила в оленя, и его разорвали собаки. Это мне урок на будущее, чтобы не получилось еще одного совпадения. В сказки, мистику и прочую чертовщину я не верю, но в упомянутом выше случае сам Бог велит перестраховаться. То есть, не подглядывать за купающимися девицами. Никогда. Особенно, если они не совсем человеки, даже если выглядят сногсшибательно.

Пригодится или нет, но еще про Артемиду вспомнилось, что в Троянской войне они с братом, согласно показаниям слепого очевидца, помогали троянцам, Агамемнону она приказала принести в жертву дочь, а храм Артемиды в Эфесе, который сейчас находится в Турции, входил в число семи чудес света. Статую богини жители почему-то сделали с множеством грудей. На что намекали?

И вот еще, тоже кстати. Артемида Эфесская была покровительницей амазонок. Привет моим заречным подругам. И лучше взять это слово в кавычки, поскольку «подруги» они такие, что ни пером описать, ни в Красную армию. Одна царица чего стоит. Мне кажется, они бы с Евой подружились. Тогда всем осталось бы разбегаться и ждать, когда же одна из подруг съест вторую.

– Сколько лошадей брать? – спросил я по окончании завтрака, когда остальные распоряжения тоже были выполнены.

Одну Еве – это понятно. А рабу полагается лошадь? А сколько поклажи с собой возьмем? Вопросы не праздные.

– Трех. Запасную нагрузи провизией. Погоди, пока не седлай, Еве нужно еще приятных минут. Иди сюда.