Оглавление
Петр Константинович Лещенко. Петр Лещенко. Исповедь от первого лица
От редакции
Вступление
Контузия
Кишинев в 1918 году
Переезд из Кишинева в Бухарест
Парижская «сказка»
Наши скитания по Востоку
Наше бегство из Греции
Возвращение в Бухарест
В Черновцах и Кишиневе
Рижский взлет
Переезд в Бухарест и крах моего семейного счастья
Сорванные концерты в Лондоне
Неудавшаяся вербовка меня в Риге
Предвоенное время
Начало войны
Знакомство с Верочкой в Одессе
Моя жизнь в Одессе
Моя служба в румынской армии
Наше бегство из Одессы и жизнь в Бухаресте до прихода Красной армии
За что меня оклеветали?
Послевоенная жизнь
Вера
Отрывок из книги
Петр Константинович Лещенко… Один из самых известных русских певцов первой половины ХХ века. Неординарный человек с неординарной, трагической судьбой.
Федор Шаляпин называл Петра Лещенко «патефонным певцом», прозрачно намекая на то, что каждый патефон играет его песни. Не то в шутку называл, не то из зависти к популярности Лещенко, которая превосходила (да – превосходила!) популярность Шаляпина. Шаляпинских патефонных пластинок выпущено гораздо меньше, чем пластинок Лещенко.
.....
Спустя много лет, после одного моего концерта в Черновцах, ко мне подошел хорошо одетый мужчина и сказал: «Петр Константинович, я вас сразу узнал, вы у нас в приюте регентом были». Мне было приятно – надо же, вспомнил!
Я увлекся работой, и моя сердечная рана начала понемногу заживать. Нет лучшего лекарства от сердечных ран, чем работа. Когда человек занят делом, все остальное отступает в сторону. Время тоже сделало свое дело, время хорошо лечит душевные раны. Я чувствовал себя почти счастливым. Я говорю «почти», потому что полностью счастливым может быть только тот, кто любит и любим взаимно. Любви в ту пору в моей жизни не было. Несколько раз я писал Сашеньке в Ревель, но ответа не получал. Не знаю, доходили ли до нее вообще мои письма. Несколько раз меня посещала мысль о том, чтобы поехать в Ревель, но я отгонял ее. Я знал, что там услышу. То же самое, что и в Кишиневе: «Я не могу, это убьет маму». Где грань между дочерним долгом и любовью? И разве вправе я требовать от Сашеньки подобной жертвы? А что, если ее мать и впрямь умрет, не вынеся такого удара? Как мы тогда будем жить? Ведь ее тень навечно останется между нами. Нет, если уж не сложилось, то не сложилось. На все воля божья. Так я утешал себя.
.....
