Читать книгу Мы уже успели… - «Писака» Ежова - Страница 1

Предисловие.

Нам кажется, что только наша любовь к другому человеку достойна внимания. Но, иногда рядом с нами оказываются чувства, от которых не просто бегают мурашки, а замирает душа. Она не в силах вынести эти хрупкие и в то же время бесконечно упругие, как стебли молодых побегов, чужие эмоции. И мы бежим от них. Год за годом. Прячемся в других губах, глазах, телах. Но, наступает миг, когда то, от чего мы бежали, встает прямо перед нами. И мы держим ответ перед самым главным человеком в нашей жизни. Перед тем, кто любил нас долгие годы. А мы его – нет…

«У меня складывается такое ощущение, что всю свою жизнь я хлюпался в тазу, меряя свои чувства чайными ложками. В то время, как настоящая любовь оказалась бескрайна. Это глубокий мировой океан. Ей неведомы гордость, стыд, сомнения… Сейчас мне хочется набрать полные пригоршни этой ледяной, покалывающей влаги и сделать хотя бы маленький глоток. Попробовать… Ощутить её прохладный и немного мятный вкус. Вкус любви… Если бы можно было обратить время вспять, я никогда бы не променял эту чистую, как слеза, любовь на десятки мелких посудин-«любовишек»… Но, увы… Целый океан вытек прямо из моих рук. А я и не заметил этого…»

Глава 1.

Колеса приближающегося поезда летели, почти не касаясь рельсов. Гул, сопровождающий этот стремительный полет, нарастал. И вместе с ним нарастало беспокойство в моем сердце. Я всматривался в точку, которая через минуту грозила превратиться в огромную, железную махину из стали и чугуна. Заходящее солнце заливало глаза. Они слезились. Поэтому приходилось часто моргать и щуриться. А, может быть, мне хотелось думать, что виной появившихся слез было именно солнце. Я вытирал их тыльной стороной правой ладони. Левая сжимала тонкие, хрупкие стебельки ромашек. Оставались считанные секунды до того, как поезд заскрипит и, высекая искры, попытается притормозить.

Машинально приглаживая седые волосы, я судорожно вглядывался в номера вагонов. 1…2…3…Мне нужен был восьмой. Рельсы жалобно скрипнули напоследок и, дернувшись, застыли. До нужного вагона оставалось еще три. Если бы я мог побежать, то тотчас же рванул, чтобы оказаться перед дверьми раньше, чем они откроются. Но, я не мог… Как бы не хотел. Мои ноги не бежали… Они, конечно, передвигались, но с явным трудом. Восемьдесят три года, проведенные на этой земле, давали об этом знать… От этой своей медлительности я разволновался еще больше. И вдруг почувствовал себя круглым дураком. Мне враз захотелось бросить этот смешной, нелепый букет и уйти. Скрыться. Словно меня и не было никогда на этом шумном, галдящем вокзале. Но, я не мог так поступить. Погасив внезапный порыв, я продолжил идти. Метр за метром я преодолевал расстояние, которое когда-то преодолел бы в три прыжка.

Люди, выходящие из вагона и встречающие их, оглядывались на меня с умилением. Еще бы… Седой, старый романтик с букетом ромашек на железнодорожном вокзале… Что может быть трогательнее?! Я вздохнул. Тяжело и глубоко. Если бы они знали правду… Эти незнакомые мне люди. Если бы они хоть на миг заглянули в мою прошлую жизнь. Вряд ли на их лицах читались бы сейчас умиление и восторг…

Слава Богу, я, наконец-то, добрел до этого вагона. Двери давно были раскрыты, но, очевидно, не все пассажиры покинули его. Проводник недовольно поглядывал на часы и таким же взглядом вглубь вагона.

– Здравствуйте, уважаемый! – Я кашлянул, привлекая к себе внимание паренька.

Проводник строго посмотрел на меня.

– Здравствуйте!

Но, заметив в моей руке букетик цветов, немного смягчился.

– А-а-а! Так это вы за бабушкой пришли?

Это слово, совершенно справедливо прозвучавшее из уст безусого мальчишки-проводника, резануло меня прямо по сердцу. Я подобрался, сжал букет в своей сморщенной руке и, глядя ему прямо в глаза сказал:

– Нет, сынок. Я пришел не за бабушкой. Я пришел за своей любимой женщиной!

Щеки у паренька мгновенно вспыхнули и покрылись пунцом.

– Да-да! Извиняюсь. Вам помочь подняться? – Он протянул мне руку, но, я пренебрег ею. Мне не хотелось, чтобы та, к которой я так спешил, видела меня в таком неприглядном свете…

Ухватившись рукой за поручень, я подтянулся и влез в вагон. Немного отдышавшись, я вошел в душное серое нутро поезда, которое через несколько секунд показалось мне самым прекрасным местом на земле… В проходе, с багажной сумкой на полу стояла она… Моя Леночка… Мои руки затряслись так, что пришлось сжать букет еще крепче, а иначе он просто выпал бы из них. Нас разделяло пару метров. А я не мог ступить и шагу вперед. Едва увидев меня, она ахнула и прижала руки к груди. Страх, волнение, радость, трепет… Все промелькнуло в этом коротком вскрике. Я, больше не мешкая ни секунды, поддался вперед. Первыми полетели навстречу друг другу наши руки. Как истосковавшиеся голубки, они сомкнулись, чтобы больше не разжиматься. Белый робкий букет тут же их повенчал. Я вглядывался в родное лицо и не мог насмотреться. Морщинки, крупные и мелкие, испещрили его, исчертили, оставляя не проходящие следы. Но, это всё было не важно. Глаза! Её небесно-голубые, незабудковые глаза, не потускнели. Наоборот, мне показалось, что сегодня они светятся еще ярче, чем шестьдесят четыре года назад… А может быть, так казалось от того, что впервые за столько лет я смотрел на них с искренней любовью…….

Глава 2.

Это лето было словно леденец на палочке. В мягкой шуршащей упаковке и с карамельным вкусом. Я не выбирал его… Точно также, как шестьдесят лет назад не выбирал и тебя. Но, оно всё равно пришло. Как и ты пришла в мою жизнь. Мне оставалось только подвинуться, чтобы дать тебе возможность пройти прямиком в мое сердце…Спасибо за то, что хотя бы сняла свои легкие, плетеные туфли…

Аномально горячее солнце здесь обладало смягчающими обстоятельствами – оно редко выходило и почти сразу же приводило с собой тонкий, стройный дождь. Из всех доступных мне летних занятий самым интересным была рыбная ловля. В то лето жара застала меня девятнадцатилетнем юнцом, с обгорелой кожей и кучей веснушек, выступивших не только на щеках, но и на плечах. У нас с парнями была своя сколоченная рыболовная банда, и каждое утро наших совместных выходных дней начиналось у тихой речной заводи. Раздевшись по пояс, мы доставали свои нехитрые снасти и раскладывали их на чуть влажную от росы траву.

– Эй, ты чего так мало червей взял? – Маленький, вертлявый Колька крикнул на всю заводь. И тут же схлопотал увесистый подзатыльник от плечистого Сереги.

– Чего орешь? Всё рыбу распугаешь… – Серега шикнул и тут же замолчал, сосредоточенно разматывая удочку.

Я усмехнулся, слушая их короткую перебранку, и тоже принялся за дело. Чаще всего мы ловили на короткие самодельные удочки. Но, даже на них рыба перла косяком. И часам к восьми наши ведра качались от плескавшейся в них живности. Это утро обещало стать благоприятным для большого улова. Я, довольно улыбаясь, поплевал на червя и насадил его на крючок.

Парни расселись по разные стороны и закинули удилища. Над заводью установилась ровная, оглушающая тишина, которую нарушал только цокот кузнечиков и далекое пенье лазоревки.

Я закрыл глаза. Мне казалось, что я чувствую, как рыба медленно подплывает к берегу, идя на безмолвный рыбачий зов. Как вдруг звонкий, громкий, колокольный смех разнесся над всей заводью. Я резко раскрыл глаза и, чуть было, не выронил удочку от удивления. Не только я обомлел от этой наглости, которая нарушила наш покой. Все мальчишки закрутили головой, в поисках источника смеха.

С небольшого пригорка, усыпанного утренними солнечными лучами, к заводи спускалась стайка девчонок. Четыре силуэта направлялись прямиком к нашему месту.

Серега, как самый старший из нас, отложил удочку и выпрямился в полный рост. Девчонки шли, не обращая на нас никакого внимания.

– Эй! Чего вам тут надо? – Зычный Серегин бас врезался в их нестройный тонкий хор.

– А ты что ли тут хозяин? Заводь небось не купленная… Всем место найдется.

Эти слова принадлежали высокой, красивой, черноволосой девчонке. Она была почти вровень с Серегой. Похожая на цыганку, она дерзко и насмешливо смотрела в глаза нашему предводителю.

– Бойкая ты какая… Да, места всем хватит. Только эта заводь давно уже наша. Мы здесь по утрам рыбу ловим. Приходите после восьми и сидите сколько влезет. А сейчас уходите отсюда. – Серые Серегины глаза сузились и стали совсем темными.

– А то что? – Улыбка не сходила с лица девушки.

Серый глубоко вздохнул, жалея, что перед ним не парень, которому он бы объяснил последствия.

Остальные парни оторопело разглядывали эту смуглую красоту. И только я не видел ее. Мой взгляд остановился на невзрачной маленькой девчонке. Она терялась на фоне своих ярких подруг. Но, было в ней что-то такое, из-за чего я не мог отвести взгляд. Он словно застыл на ней, не желая двигаться. А когда она заговорила, то я и вовсе не мог остановить участившийся пульс.

– Сима, пойдем отсюда. Пусть мальчишки рыбачат. Мы им всю рыбу своим хохотом распугали. – Ее голос, ровный, нежный, но в то же время твердый, заставил всех присутствующих обратить на нее внимание.

– Нет, Лена, мы никуда не уйдем. И точка. – Кареглазая красотка дала понять, что не намерена менять свое направление.

– Сима… Вот уж смешное имя. Будто не имя вовсе, а кошачья кличка. – Колька захохотал.

А та, которой принадлежало это чудное имя, только сверкнула глазами и демонстративно уселась на песок, рядом с Серегиным ведром. Две девчонки тут же опустились рядом с ней. И только та, которая хотела уйти, осталась стоять. Она укоризненно покачала головой, глядя на своих подруг и развела руками. Обойдя Серегу, девушка подошла ко мне и сказала смущенно:

– Извините нас, мы не хотели вам мешать. Но, тут уже ничего не поделаешь… Если что уж Симке в голову взбредет, ни на миг не отступится… Цыганская кровь свое берет. Кстати, меня Лена зовут. А тебя?

– А меня Юрка. – Я глядел только на нее и, казалось, больше никого не видел.

– Приятно познакомится, Юрка! – Девушка мило улыбнулась и протянула руку.

Я быстро пожал ее, стараясь скрыть свое смущение и волнение.

– Ладно, пойду к девчонкам. Не обижайтесь на нас.

Лена отошла. А я еще долго стоял и смотрел, как она сняла свои легкие, плетеные туфли и подставила босые ноги под утренние теплые лучи. Почему-то пахло карамелью и еще чем-то сладким…

Глава 3.

Если раньше я ходил к заводи по собственной воле, то сейчас меня словно тянуло туда. Как будто я был рыбой, насаженной на дурацкий металлический крючок умелым рыбаком. Как только у меня выпадал выходной, я тут же готовил удочки и уходил часа в три ночи. Закидывая леску, я старался сосредоточить всё свое внимание на поплавке, но ничего не выходило… Моя шея, как чуткая сторожевая собака, услышав на холме малейший шорох, разворачивалась. Я ждал… Я тешил себя надеждами еще раз увидеть ее. Ту некрасивую, маленькую девчонку, которая в один момент оказалась для меня прекраснее всех…

То утро не стало исключением. Сидя на холодном камне, я ждал. И дождался… Только не её. В длинной красной юбке, что-то звонко напевая, с холма спускалась цыганка Серафима.

– Привет, милый! А чего грустный такой? И один… Без друзей. – Сима улыбалась, разудалой, лихой улыбкой. Я видел ее во второй раз, но готов был поклясться, что она родилась с ней.

– Привет! Рыбачу вот. – Я приветственно кивнул и показал на удочки.

– Да вижу. Глаза вроде на месте. – Сима ловко подвернула свою длиннющую юбку и села возле меня.

– Ну, а чего тогда спрашиваешь, коли видишь! – Я нарочно разговаривал с ней недовольным тоном, стараясь не выдать своего интереса. Меня так и подмывало спросить про Лену. Но, я мужественно держался.

– Какой ты сердитый… А я может просто поговорить с тобой хочу! – Девушка наклонила голову и заглянула мне в лицо.

Ее огромные смоляные глаза затягивали. Черное болото, а не глаза… Меня передернуло от мелкой дрожи.

– Вот, еще. Выдумала. Не о чем нам с тобой говорить. – Я дернул леску, стараясь не выдать своего волнения.

Серафима поднялась, подвязала подол юбки и, оголив стройные загорелые ноги, подошла вплотную к воде.

– А, может, понравился ты мне! – Девушка развернулась ко мне и спиной стала входить в реку. Вода, словно пеленала ее ноги, укачивая в прохладной колыбели из легких волн. Небрежным движением молодая цыганка распустила черные, искрящиеся волосы.

Жар, который возник у меня в груди, разлился по всему телу, давая понять, насколько красива юная девушка передо мной. Я испугался этого ощущения. Мне вдруг стало невыносимо стыдно. Даже не перед Симой, не перед самим собой. А перед Леной, как если бы она уменьшилась в размерах и, оказавшись внутри меня, смогла почувствовать это физическое влечение к другой. Возможно, именно сейчас мой зыбкий интерес к Лене стал обретать устойчивую почву. Не сумев совладать с собой, я вскочил и бросил удочку.

Сима смеялась своим звонким и в тоже время грудным смехом:

– Иди ко мне! Вместе поплаваем. Хороша водичка… – Она плеснула пригоршню воды в мою сторону. Брызги разлетелись на мелкие частички, оставляя на камнях мокрые следы.

– Дура ты! Ненормальная! Ишь чего предлагать вздумала! – Я разозлился. Но, скорее на себя, чем на нее. Схватив удочку, я стал сматывать леску, давая понять, что не намерен терпеть ее поведение.

– Юрка, милый! Да не злись ты на меня! Пошутила ведь… Сдался ты мне… – Симка легла на спину прямо в одежде, вода разгладила ее и без того прямые волосы, распластав их по темной поверхности. – Мне другой нравится…

Я перестал собираться, вслушиваясь в ее тихие слова.

– И кто же это?

Девушка резко поднялась из воды. Отвечать она не торопилась. Выжимая длинные волосы, она выходила из воды, красивая, как сама Афродита. Только вот красота это была не родная мне. Чужая. Пришлая… Не вызывавшая более никаких эмоций. Первый юношеский пыл угас, оставляя место спокойствию и уверенности.

– Больше она не поймает меня в свои хитрые цыганские сети… – Я усмехнулся своим мыслям. А Сима, казалось, и вовсе с ними согласилась.

– Правильно. Не нужна я тебе. Как и ты мне не нужен. Серега мне ваш понравился! – Дерзко, но в то же время как-то совсем по-девичьи прозвучало её признание.

Теперь настала моя очередь улыбаться:

– Непросто тебе с ним будет… С характером он у нас.

– Так ведь и я не простая. Тоже с характером. – Черные глаза девушки сверкнули упрямством. – А по-хорошему не захочет со мной быть, так по-плохому будет!

Горделиво, словно она стояла на княжеском балу, а не в мокрой одежде, которая просвечивала почти насквозь ее смуглое тело, девушка кивнула своим собственным мыслям.

Мне почему-то сделалось жутко от ее фразы. Стараясь обратить всё в шутку, я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Приворот что ли сделаешь?

– А и сделаю! Если понадобится…

Я покачал головой, показывая, что не верю во все эти цыганские штучки.

– Зря не веришь! Я ведь цыганка чистокровная! Все у меня в роду цыгане… Даже сейчас в таборе живу.

– Врешь?

– Не вру. А Серега мне и, правда, понравился. Глаза у него, как небо серое. Только разве что дождь не идет… – Серафима мечтательно посмотрела ввысь. – А про тебя я ведь сразу всё поняла, едва только увидела, как ты на Ленку смотришь. И чего ты в ней только нашел?

По моей спине опять пробежали мурашки. Я не думал о том, что хоть кто-то способен был выведать эту мою недавнюю тайну.

– И что тебе стало про меня понятно? И вовсе я на твою Ленку не смотрел… – Вызов в моем голосе только что доказал обратное. И Сима это поняла.

– Да ладно тебе… Что в этом плохого?! Не пойму только, чем она тебе приглянулась. Обычная серая мышка…

Я против воли сжал кулаки. Мне было неприятны слова, которые говорила эта дерзкая цыганка про Лену.

– И никакая она не серая. А очень даже красивая. Только красота ее не от лица идет, а от сердца. Тебе не понять этого.

– Да куда уж мне! Хотя, если честно, я даже ей немного завидую…

– Почему? – Я недоумевающе посмотрел на нее.

– Жалко, что на меня никто так не смотрит, как ты на нее. По мне все глазами водят, а ты душой на нее смотрел…

Мне вдруг стало даже немного жалко Симу. Она говорила правду. И от этого мне становилось еще больше не по себе…

– Хочешь, я поговорю про тебя с Серегой?

Сима отшатнулась от меня:

– Нет! Что ты! Даже не вздумай… Это я только с виду такая смелая и бойкая… – Девушка поймала мой удивленный взгляд и тут же взяла себя в руки. – Сама поговорю, когда время придет.

– Ну, дело твое…

Я глянул на дедовские часы. Время приближалось к восьми. Небо затягивало плотными серыми облаками. Того и гляди, выльется из них плотный, косой дождь. Я понемногу начал складывать свои рыболовные снасти, а Симка выжимала на себе подол юбки и кофту.

– Знаешь, я тебе одно скажу: не пара вы с Леной… Не пара.

Это фраза, сказанная тихим голосом, больше походила на пророчество, чем на обычную девичью зависть. От неожиданности я даже выронил из рук ведро. Отвечать ничего не хотелось. Поэтому я только молча смотрел на молодую цыганку, которая, казалось, не обращала внимание на мой взгляд, и продолжала сушить свою мокрую одежду.

Глава 4.

Трубы завода дымили, будто от их работы зависел самый крупный котел в аду. Для многих это и был настоящий ад. Работа в три смены, жара, отсутствие вытяжек и вентиляций. От нас требовалась полная самоотдача. Страна ждала. Она нуждалась в нас. Выжившая после войны, она, как девчонка-сиротинушка прикрывала голые тощие ноги, на которых зияли открытые раны разрухи и скорби. Поэтому мы, молодые мальчишки, гнули спины, закидывая себе на загорбок разрушенную Сибирь…Москву… Урал… Мы работали не для собственного богатства. Тогда мы даже не знали, что можно работать для этого. Мы делали это ради всего народа. Ради нашей гордой родины-девчонки, родины-матери, которая была одна и навек. Когда выдавалась свободная минута, мы, потные, грязные, сидели, привалившись спиной к холодной, бетонной стене завода. И с наслаждением вгрызались в хрустящие, зеленые яблоки. То лето было особо урожайным на них. Мы были молоды и полны сил. Мы знали, что отдаем их на великое благо. Мы строим свою страну. Свое собственное будущее и будущее своих детей.

Прикрыв глаза, я думал о том, как мы заживем, когда завод заработает на полную мощь. Легкая улыбка отражала мои нехитрые мысли. Сидеть на дощатом полу было неудобно, но я не чувствовал этого. Только приятная усталость растекалась по всему телу.

– Юрка, пошли сегодня вечером на танцы? – Мою задумчивость и уединение нарушил громкий задорный бас.

Я нехотя открыл глаза и сквозь солнечные лучи разглядел черную отросшую Серегину челку. Ему постоянно приходилось трясти головой, чтобы отправить ее на место. На Серегу всегда заглядывались девчонки. Не только на заводе, но и на улице. Виной тому были черные, как густой, неразбавленный мазут, волосы. И серые глаза. Они как будто готовились к редкой грозе и были сплошь покрыты темными тучами. Странное сочетание, непривычное для многих. Упрямая, немного задиристая улыбка почти не сходила с его лица. Высокий, плечистый. Он знал свои внешние данные, но никогда не пользовался ими в полной мере. Главной его страстью были не девушки, а голуби. Серега разводил статных породистых голубей. И мог часами смотреть на парящие в небесной лазури точки.

– Не хочется мне идти. Давай лучше в гараж, к мужикам? – Я хотел было предложить пойти к заводи, но, вдруг смутился собственных желаний.

– Да что там делать?! Опять со старыми моторами возиться? Ну, уж нет. И так свободные вечера редко бывают. – Друг привалился ко мне плечом и уперся затылком в стену.

– Дались тебе эти танцы! Лучше уж с моторами возиться, чем хороводы водить. – Во мне стала закипать непонятно откуда взявшаяся злость.

– Так и скажи, что Ленку боишься увидеть. – Серега добродушно загоготал. Но, меня, как за живое, задела его шутливая фраза.

Я подскочил. Руки поневоле сжались в кулаки. Поддавшись вперед, я схватил Серегу за воротник и потянул на себя.

– Повтори, что ты сказал!

– Эй, ты чего?! – Серегина рука схватила мою и предупредительно сжала.

– А нечего всякую чушь говорить! Ишь, чего выдумал! Боишься! И никого я не боюсь! Сдалась мне твоя Ленка! – Слова пулеметом вылетали, даже не задерживаясь на языке. Мне было обидно, что друг поддел меня в столь сокровенном.

– Боишься! Боишься! Иначе чего бы так реагировал! – Серега тоже начал злиться. Его и без того темно-серые глаза почернели, готовясь вот-вот разразиться грозовыми молниями.

Больно закусив губу, я размахнулся и со всей силы врезал Серому в челюсть. От неожиданности друг потерял равновесие и начал заваливаться на стену. Но, уже через секунду, он вскочил и принялся за меня как следует…

Это была наша первая драка за тринадцать лет дружбы. Я был на целую голову ниже его и гораздо менее мускулистый. Но, даже не это всегда останавливало меня от кулачных боев. Между нами стояла особая негласная договоренность: всё решать разговорами. Мы никогда не унижали наш крепкий союз тумаками. И только сегодня я, не удержавшись, разнес в клочья это соглашение. Мы волтузили друг друга, пока нас не разняли, подбежавшие рабочие.

Уже минут через пять, сидя по разным сторонам, мы исподлобья смотрели друг на друга. Серега – с обиженным, нескрываемым удивлением. А я – с затаившимся сожалением. Мне было неприятно признаться себе, а тем более другу, что его брошенная вскользь фраза оказалась правдой. Я боялся. Я чертовски боялся встречи с Леной. И жаждал ее всей душой. Потирая разбитый нос, я вздохнул и поднялся.

– Извини меня. Я – дурак. – Протянув ладонь, на которой ссадинами отражалась Серегина правда, я надеялся, что он пожмет ее. Чутье не подвело меня.

– Да ладно тебе. Бывает. – Серый махнул рукой с разбитыми костяшками, словно опуская флаг вражды между нами.

Я удрученно покачал головой:

– Не знаю, что на меня нашло. Бред какой-то.

– Да уж, не хватало еще из-за девчонки драться.

– Я не из-за девчонки… – Искра былого запала мелькнула и тут же исчезла без следа. – Хотя кого я пытаюсь обмануть.

Серега с молчаливым укором сверкнул серыми глазами. И понимающе кивнул.

– Пошли работать. И так уже задержались на перерыве. – Хлопнув меня по плечу, Серый пошел вглубь цеха.

Я сделал шумный вдох, выпустил горячий воздух из легких и принял твердое решение: идти вечером на танцы.

Глава 5.

Но, в тот день на танцы я так и не попал. Возвращаясь со смены домой, я увидел, как у подъезда мелькнула быстрая, легкая тень. На улице вечерело. Поэтому мне не сразу удалось разглядеть, кому она принадлежит. Мужчине или женщине. Слегка замедлив шаг, я ощутил, как сердце сбилось, выдавая легкую тревогу. Не знаю, что уж так насторожило меня, но, когда до знакомой двери оставалось несколько метров, сердце не просто колотилось, а будто хотело выбить мою грудную клетку и освободиться.

Успокаивая себя шумным вздохом, я взялся за дверную ручку и тут же услышал шорох из-за кустов. Резко развернувшись, я увидел прямо перед собой черные, огромные глаза Серафимы. Ее насмешливый, хрипловатый голос, смеясь, произнес: